Текст книги "Мой принц"
Автор книги: Элис Детли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
– Странно, – продолжала говорить Лилиан Уорнер. – Неужели он до сих пор пребывает в неведении, кто разорил его отца?
Господи, что еще задумала эта старая интриганка, добровольный «рупор» и организатор общественного мнения? Неужели никак не может успокоиться, что Оливер обошел вниманием ее племянницу? Или она хочет отомстить ему?
– Не знаю, – сухо сказала Кэтрин, не поднимая глаз. – Извините, Лилиан, но мне пора вернуться в зал заседаний. Приятного аппетита. – Она поднялась из-за стола, поскольку в этот момент официант принес леди Уорнер ее заказ, хотя перерыв уже закончился.
Гадкое чувство униженности после общения с Лилиан Уорнер не оставляло Кэтрин и во время заседания. Как могло случиться, что ее мать стала причиной несчастий Оливера и его родителей? Если Оливер знает об этом, то почему не рассказал ей? Щадил ее чувства? Или он не знает? Тогда что же будет с ним, когда он узнает? Оставалась еще робкая надежда, что это неправда, что Лилиан уже в том возрасте, когда разные события в прошлом сливаются в памяти в одно. Кэтрин знала, что поведение ее матери отличалось от общепринятых норм, достаточно было вспомнить тот эпизод в саду с Оливером…
Голоса участников конференции, выступавших в это время с докладами, едва доносились до ее слуха, не проникая в сознание. Застыв в оцепенении, она сидела рядом с председательствующим за небольшим столом и боялась встретиться взглядом с отцом. В какой-то момент ей удалось стряхнуть с себя оцепенение и включиться в работу конференции.
Я подумаю об этом после, тем более что сейчас я все равно ничего не могу предпринять, решила Кэтрин и свободно вздохнула.
В перерыве на ланч она специально села рядом с отцом и Сержем Лонге. Столики в столовой были накрыты на четверых, поэтому Кэтрин пригласила к ним за стол англичанку Патрицию Ламм. Миссис Ламм представляла фирму, аналогичную фирме «Лекарственная косметика». Сама англичанка служила лучшей рекламой для продукции своей фирмы: при возрасте под пятьдесят она выглядела не более чем на тридцать. Патриция поселилась у них в особняке, и Кэтрин надеялась, что Серж начнет уделять ей внимание. За внешней холодностью и деловитостью англичанки она сразу почувствовала в той родственную душу. Патриция была замужем, и Кэтрин хотелось расспросить ее при удобном случае, как она сочетает свою работу в фирме с обязанностями хозяйки дома и жены.
После ланча Кэтрин повела участников конференции на фирму, где они ознакомились с условиями работы в административном корпусе и с лабораториями. Современное оборудование лабораторий вызвало у европейских коллег повышенный интерес. Кэтрин с готовностью сообщила им адреса изготовителей и призналась, что кое-что из оборудования было изготовлено по ее чертежам и существует пока в единственном экземпляре. Ее авторские права защищены патентом, и желающие могут приобрести лицензию на изготовление такого же оборудования для своих лабораторий. Желающие, как выяснилось позже, нашлись. Кэтрин могла гордиться, что таким образом возместила часть расходов на организацию конференции.
Первый день оказался настолько насыщенным общением с участниками и гостями конференции, что Кэтрин совсем забыла о разговоре с Лилиан Уорнер. И вспомнила о нем только вечером, когда зашла на половину отца узнать, как он себя чувствует, и пожелать ему спокойной ночи.
– Знаешь, мне понравился твой доклад. Даже не ожидал, что за один год можно столько всего сделать, сколько сделала ты. Ты большой молодец, дочка. – Льюис Норман с чувством поцеловал Кэтрин в макушку и улыбнулся ей. – Вот только я терялся в догадках, почему после первого перерыва у тебя был такой вид, словно ты встретилась с привидением. Неужели на тебя так подействовало общение с моей старой кузиной? Я видел, что она села к тебе за столик.
Кэтрин на секунду отвела глаза, но, подумав, отбросила сомнения и открыто посмотрела на отца.
– Папа, скажи, пожалуйста, это правда, что моя мать… – Кэтрин запнулась. – Что из-за Ванессы разорилась семья Оливера Уинстона?
– Лилиан тебе рассказала? Какая же она все-таки глупая и злая. Никак не успокоится! Всю жизнь испытывала болезненную страсть смаковать чужие несчастья.
Кэтрин окончательно убедилась, что старая тетка сказала ей правду.
– По-моему, причина здесь другая. Она мечтала, что Пруденс выйдет замуж за Оливера Уинстона, и делала все, чтобы добиться желанной цели. Но откуда-то ей стало известно, что мы с Оливером любим друг друга. – Кэтрин исподлобья посмотрела на отца, но не заметила на его лице удивления. – Я собиралась сказать тебе об этом потом, после конференции, – торопливо добавила она.
– Я рад за вас, – тихо произнес Льюис, и лицо его осветилось загадочной полуулыбкой. – Но что тебя тревожит? – спросил он, увидев, что брови Кэтрин сведены, как она делала всегда, когда сталкивалась с трудностями.
– Мне тревожно, потому что я не представляю, чем может закончиться активная деятельность твоей кузины. Если Оливеру неизвестно о той роли, которую сыграла моя мать в несчастьях, обрушившихся на его семью, то Лилиан Уорнер способна об этом позаботиться. И что тогда?.. – Кэтрин говорила с лихорадочной торопливостью и, не закончив последней фразы, замолкла, уставившись блестящими глазами в пространство.
Льюис провел ладонью по пышным светлым волосам дочери.
– Успокойся, Кей. У тебя нет причин для тревоги, – попытался он успокоить ее.
– Ты не понимаешь. Вернее, не знаешь, что в марте Оливер попал в автокатастрофу. У него было сильное сотрясение мозга и как следствие частичная амнезия. Я не сообщала тебе об этом, не хотела волновать. Пойми, я не знаю, как эта новость отразится на состоянии здоровья Оливера. Прошло слишком мало времени с того дня, как у него восстановилась память.
– Поверь мне, Кей, все будет хорошо. Что бы Лилиан ни рассказала Оливеру о твоей матери, новостью для него это не будет.
Кэтрин вопросительно посмотрела на отца.
– Почему ты так уверенно говоришь?
– Потому что я сам рассказал ему о причинах трагедии его отца, подпавшего под власть страсти к Ванессе. – Он вздохнул. – Повинился перед ним, что не смог предотвратить несчастье. Оливеру тогда исполнилось восемнадцать лет. Ему было тяжело слушать меня, но я обязан был рассказать ему всю правду. Растрату Грегори я частично возместил, продав драгоценности Ванессы, в том числе и те, которые дарил ей отец Оливера. Она всю жизнь была помешана на бриллиантах.
– Каким же чудовищем была моя мать?! – вырвалось у Кэтрин. Лицо ее искривилось страдальческой гримасой, она ненавидела женщину, которую ей полагается любить и почитать, женщину, которая подарила ей жизнь.
– Она была больна, – тихо сказал Льюис. – Только слишком поздно я догадался об этом.
– Ванесса была больна? – переспросила Кэтрин с изумлением.
– Да. После заключения психиатра мне пришлось отправить ее в специальную закрытую клинику в Швейцарии. Последней каплей стал тот эпизод возле оранжереи, свидетелем которого ты стала в одиннадцать лет: В тот день у тебя началась нервная горячка. Надо было спасать в первую очередь тебя. Поэтому я отправил Ванессу подальше от дома. Другого выхода у меня не было. – Льюис опустил голову. – Больше десяти лет я мучился чувством вины за то, что заточил Ванессу фактически в тюрьму. Комфортабельную, но тюрьму. Возможно, она и заслужила такое наказание, но мне от этого было не легче.
– Ее лечили в швейцарской клинике? – спросила Кэтрин, и тут ее осенило: – Ванесса до сих пор находится там?
– Уже нет, – убийственно ровным тоном произнес Льюис и замолчал.
Кэтрин ждала продолжения, руки ее похолодели от ужасного предчувствия.
– Ее не только лечили там, ее удалось вылечить, о чем мне сообщил главный врач клиники. Случай, по его словам, невероятный. Считалось, что болезнь, которой страдала Ванесса, неизлечима.
– Тогда почему же она?..
– Не вернулась домой? – договорил за нее отец.
– Да.
– Ванесса отказалась вернуться. Возможно, боялась, что за годы, проведенные в клинике, красота ее поблекла. Трудно сказать, о чем она думала, когда решила остаться в Швейцарии, где я купил ей небольшой дом. Спустя месяц она прислала письмо, в котором просила у меня прощения за причиненное зло. – Он помолчал. – В конце прошлого года она скончалась от сердечной недостаточности, которую скрывала от врачей, мужественно перенося приступы боли. Мне кажется, она просто больше не хотела жить.
– А где ее похоронили? – спросила Кэтрин, чувствуя, как глубокая печаль овладевает ее сердцем.
– Там же, в Швейцарии. Я был еще не в состоянии поехать за ее урной. Но с момента ее смерти началось мое выздоровление. Словно с меня сняли заклятие.
Кэтрин опустилась на колени рядом с креслом отца и обняла его колени.
– Папка, бедный мой папка! Сколько же тебе пришлось страдать! – Кэтрин заплакала. Она оплакивала не только страдания отца, в этот момент она вспоминала и свое детство, лишенное материнской ласки, и несчастья семьи Оливера, и смерть Ванессы. Когда слезы иссякли, в душе ее родилось глубокое сострадание к трагической судьбе невыразимо красивой женщины.
10
На второй день конференции снова были доклады участников, и снова Кэтрин оказалась в центре внимания, потому что на этом заседании обязанности председателя поручили ей. Глядя в зал, она заметила рядом с Сержем Лонге свою кузину Пруденс. Между выступлениями докладчиков они переговаривались. Когда же они успели познакомиться? – удивилась Кэтрин. Встретившись взглядом со смеющимися глазами отца, она догадалась, что знакомству с Пруденс Лонге обязан именно Льюису. Она забыла об этой паре, когда выступал голландец, невропатолог по специальности, увлекшийся ароматерапией. Конечно, о том, что при лечении депрессии помогают запахи бергамота, лимона или можжевельника, ей было известно и раньше. Новостью для нее стало утверждение голландского ученого, что запахами лаванды, аниса и сандала можно лечить повышенную возбудимость.
– А при бессоннице что нужно понюхать? – спросили из зала, когда голландец закончил свое выступление.
– Лучше всего жасмин, лилию, ладан. Главное, не переусердствовать. Ароматы цветов могут быть не менее опасными, чем снотворные таблетки.
После ланча все желающие отправились на экскурсию по оранжереям и цветочным полям поместья Норманов. Кэтрин обратила внимание, что Серж с Пруденс сразу оказались в хвосте группы, и не удержалась от улыбки. Уж очень забавно выглядела со стороны эта пара: высокий худой француз и пухленькая миниатюрная Пруденс. Рыжая голова Сержа вспыхивала на солнце как огненное пламя, светлые волосы Пруденс отливали золотым блеском. Кто знает, подумала Кэтрин, когда их фигуры исчезли за деревьями, быть может, Пруденс обретет наконец долгожданного мужа? И соединятся две неприкаянные души…
– Признавайся, это твоя идея? – спросила Кэтрин у отца, после того как поделилась с ним своими наблюдениями.
Войдя к нему в кабинет, она обратила внимание, что на выдвинутой доске секретера перед ним разложены стопки каких-то бумаг и фотографий. Вот он, семейный архив, поняла Кэтрин.
– А что, разве она плохая?
– Я этого не сказала.
– Если честно, то я всего-навсего представил их друг другу, – скромно признался Льюис. – А с другой стороны, Сержу и впрямь пора определиться со своим семейным положением. Только и слышишь от него: мама сказала то, мама считает так. И Пруденс давно пора выйти замуж. Если она будет пореже открывать рот, чтобы ляпнуть очередную глупость… Впрочем, учитывая говорливость Сержа, ей это удастся.
Кэтрин засмеялась.
– Да ты у меня, оказывается, сводник! Что же ты родную дочь не хочешь выдать замуж?
– Зачем? Ты и без моей помощи скоро выйдешь.
Кэтрин порозовела от смущения.
– Почему ты так думаешь? – с вызовом спросила она.
– Потому что в твое отсутствие звонил Оливер Уинстон.
– И что он сказал?
– Что собирается приехать в пятницу.
Сердце Кэтрин забилось чаще, но тут она заметила, что Льюис с довольным видом посматривает на нее, перебирая на секретере бумаги. И в голову ей закралось невероятное подозрение.
– Скажи, пожалуйста, у нас действительно была растрата в прошлом году?
– А почему ты в этом вдруг усомнилась? Уж не подозреваешь ли ты меня в том, что я это организовал специально для того, чтобы познакомить тебя с Оливером? – Льюис посмотрел на нее поверх очков. Когда-то они с Грегори мечтали о союзе между их детьми. Перед отъездом к сестре он долго разговаривал с Оливером и между прочим попросил его в случае необходимости помочь Кэтрин, которая впервые остается без отцовской поддержки. Кто же знал, что Оливер поймет его просьбу именно таким образом? Хотя в глубине души Льюис на это и рассчитывал. – Странные у тебя фантазии, – ворчливо добавил он, пряча лукавую усмешку.
– И помочь нам тогда мог лишь Оливер Уинстон? – продолжала допытываться Кэтрин.
Льюис кивнул с самым серьезным видом.
– Я подумал, что ты захочешь посмотреть на свою мать, какой она была в молодости, – решил он сменить тему. – Вот ее старая фотография. Здесь ей было столько же лет, сколько сейчас тебе. Мы тогда только познакомились. – Он протянул дочери фотографию Ванессы среднего формата.
Дрожащей рукой Кэтрин взяла ее. Черно-белый портрет не передавал ярких красок внешности матери. И все равно от ее лица глаз невозможно было оторвать. Ее лицо было не просто красивым, оно зачаровывало и… пугало. Теперь Кэтрин понимала, почему в детстве ее так пугала мать. Детская интуиция раньше взрослых определила присутствие болезни под красивой оболочкой.
В четверг на утреннем заседании состоялось подведение итогов конференции. Кэтрин раздала всем участникам сборники докладов и памятные сувениры: маленькие флаконы духов с ароматами лечебных трав. Потом был торжественный ланч по случаю закрытия конференции, после чего гости стали разъезжаться. Последними из участников уезжали Патриция Ламм и Серж Лонге. На прощание Серж предложил оригинальную идею.
– Мы могли бы создать международное общество любителей цветочных ароматов! А почему нет? Ведь есть же общество любителей пива, например. Раз в год мы приезжали бы сюда, в ваш райский уголок, чтобы насладиться зрелищем огромного пространства, покрытого разнообразными цветами.
Кэтрин подумала, что вчерашняя экскурсия оставила неизгладимый след в сердце Сержа. Цветы тому причина или Пруденс?
– Замечательная идея, – поддержала она француза. – Что вы думаете по этому поводу, Патриция?
Миссис Ламм улыбнулась с загадочным видом.
– Думаю, месье Лонге придется определиться, где будет находиться штаб-квартира этого общества. В Париже или в Бостоне.
Впервые за все дни Кэтрин увидела, что Серж смутился и покраснел. Грустно было расставаться с новыми друзьями. Пожалуй, в идее Сержа есть рациональное зерно, подумала Кэтрин. Почему бы им не проводить такие конференции регулярно? Скажем, не ежегодно, а раз в два года. Надо будет посоветоваться с Оливером, решила она, помахав рукой вслед машине, увозившей Сержа и Патрицию.
– Ты довольна? – спросил ее отец, стоявший рядом.
– Я счастлива, что мне удалось сделать это.
– Ты всегда была упорной в достижении того, чего желала. Я горжусь тобой. – Интересно, какие новые планы зреют в этой прелестной головке? – подумал Льюис Норман, глядя на дочь.
– Спасибо тебе за все. И за то, что ты у меня есть, и за то, что прилетел. Наверное, у меня ничего в жизни не получилось бы, если бы тебя не было рядом, – горячо проговорила Кэтрин.
– Ну-ну, не будем преувеличивать, – заворчал отец, скрывая волнение. Впервые Кэтрин говорила ему слова благодарности. – Наоборот, я убедился, что ты способна обойтись и без моей поддержки. Для меня это самое важное.
– А как ты думаешь, – посмеиваясь, чтобы снизить пафос их разговора, спросила Кэтрин, – Серж договорился с Пруденс о встрече в Бостоне перед отлетом в Париж?
Льюис охотно подхватил заданный дочерью тон.
– Если он попадет в руки моей кузины Лилиан, то к своей маме в Париж он прилетит нескоро.
– Бедный Серж! – воскликнула Кэтрин.
– Впрочем, еще неизвестно, кто кого тут одолеет. Такие милые эгоцентрики, как Серж Лонге, обычно бывают очень жесткими в своих проявлениях. Подозреваю, что сочувствовать скорее придется не ему, а Пруденс. С детства ее опекала Лилиан. А теперь она и вовсе может потерять самостоятельность, оказавшись в двойной зависимости: от тетушки, с ее аристократическими претензиями и капиталом, и Сержем, для которого личные желания превыше всего. Лучше бы он увез Пруденс в Париж. Но мы не знаем, какая у него мать. Хотя можно предположить, что она помешана на своем сыне.
– По-моему, хуже характера, чем у Лилиан Уорнер, трудно найти даже в Европе.
– Кто знает? – возразил Льюис.
Кэтрин лень было спорить. Спокойствие воцарилось в ее душе. Конференция завершилась, отец рядом, теперь можно расслабиться и отдохнуть в дремотной тишине летнего вечера. Завтра приедет Оливер. Мысли о нем наполнили Кэтрин безграничной нежностью. Прошло всего несколько дней, а ей казалось, что они не виделись вечность.
– Вы будете венчаться в церкви? – неожиданно спросил отец, прервав ее мысли.
– О чем ты, папа?! Мы с Оливером даже не говорили на эту тему, – ответила Кэтрин.
Едва фраза была произнесена, как мысли ее потекли в новом направлении. В последнее время Оливер много говорил ей о своей любви, но никогда не говорил о желании создать с ней семью. Канувшие в прошлое сомнения и страхи снова зашевелились в ней. Чудесный вечер был безнадежно испорчен. Кэтрин почувствовала, как она устала за три дня конференции, и предложила отцу поужинать раньше обычного. Уловив перемену в настроении дочери, Льюис ни разу не упомянул за ужином имени Оливера.
Вытянувшись после горячего душа на прохладных простынях, Кэтрин запретила себе думать об Оливере, мечтая только о том, чтобы выспаться. В конце концов, брак, свадьба – это все формальности. Главное, что они любят друг друга. Она вдруг обнаружила, что ни разу не задумывалась над тем, как будет выглядеть их семейная жизнь. Может, ей и не нужны все эти ритуалы? Успокоившись, она мгновенно заснула. Во сне она увидела свой сад в осеннем уборе и монотонный дождь за окном. Шум дождя нарастал, послышался ужасный грохот, и где-то рядом прокатились раскаты близкого грома. Кэтрин проснулась, сердце часто билось от испуга. Соскочив с постели, она подбежала к раскрытому окну в тот момент, когда гигантская молния высветила на мгновение деревья. Шквальный ветер бросал охапки дождя и листвы ей в лицо, от раскатов грома закладывало уши, хлопали створки оконной рамы. С трудом закрыв окно, Кэтрин пошла в ванную за полотенцем. Потом забралась в постель. Хорошо, если обойдется без града, успела подумать она и снова заснула, убаюканная разгулявшейся стихией, чьи шумные сигналы доносились все глуше и глуше.
Ясным ранним утром все вокруг дома казалось обновленным, вымытым до блеска. Только сломанные ветки деревьев на дорожках вносили диссонансную ноту в эту восхитительную чистоту омытой грозой природы. Быстро позавтракав и заказав кухарке ужин на трех человек, Кэтрин пошла на работу с хорошим настроением. Сегодня ей предстояла приятная работа: вручить премии тем сотрудникам фирмы, кто принимал участие в проведении конференции. Своего секретаря, Джанин Хантер, Кэтрин решила отметить премией в двойном размере. Это юное создание оказалось незаменимым помощником даже в самых напряженных ситуациях. Во время подготовки и проведения конференции она выполняла функции связного и работала сверхурочно. Справедливость прежде всего, считала Кэтрин.
В этот день она видела много смеющихся радостных лиц, а чтобы остальным сотрудникам было не очень обидно, Кэтрин организовала для всех шикарный ланч за счет фирмы. По дороге домой она обошла теплицы и оранжереи, проверяя, не нанесла ли ночная гроза им урона. Конечно, больше всех пострадал розарий. Бутоны, которые должны были раскрыться к утру, частично были сломаны, частично утратили свои драгоценные лепестки. Больше часа Кэтрин потратила на осмотр своего цветочного хозяйства. Собрав поломанные цветы, она взяла их с собой, чтобы расставить в вазы и продлить им жизнь. С охапкой цветов она подходила к дому в полной уверенности, что Оливер уже приехал и сейчас она увидит двух своих любимых мужчин сидящими вместе на террасе.
– Оливер еще не приехал? – спросила Кэтрин.
Льюис Норман сидел в полном одиночестве на террасе и читал журнал. Кэтрин с порозовевшим после прогулки лицом стояла внизу лестницы и смотрела на него растерянным взглядом. Огромная охапка цветов закрывала ей подбородок, пушистые волосы обрамляли ее прелестную головку. Льюис только сейчас заметил, как похорошела его дочь. Это любовь сделала ее более женственной, подумал он и залюбовался дочерью.
– К сожалению, должен тебя огорчить, Кей, – сказал он, отложив журнал и снимая очки. – Оливеру пришлось срочно вылететь в Южную Африку. Там нашелся его отец, Грегори Уинстон.
– Оливер разыскал его?! – Кэтрин была потрясена, она ничего не знала о намерении Оливера.
– Я понял так, что Оливера разыскала его сводная сестра и сообщила, что отец тяжело заболел и хотел бы с ним увидеться.
– Значит, у Грегори Уинстона была другая жена, – задумчиво сказала Кэтрин. – Интересно, что почувствовал Оливер, когда узнал об этом?
– Он был очень взволнован. Но мне показалось, что он радовался предстоящей встрече с отцом. Пожелаем ему удачи и будем ждать его возвращения. Я попросил Оливера передать отцу мое пожелание скорого выздоровления. Грегори все поймет. Пойдем пить чай, у меня есть для тебя еще одна новость.
– Приятная? – капризным тоном девочки спросила Кэтрин.
– Для тебя – даже очень.
Кэтрин помогла прислуге накрыть чай на террасе и приготовилась слушать отца.
– Ты еще помнишь нашего бывшего управляющего Билли Гудвина?
– Такие люди не забываются! – воскликнула Кэтрин со смехом. – Хотя, знаешь, его лицо совсем стерлось из моей памяти. Где-то в бумагах еще сохранилось описание внешности Гудвина. Его составлял тогда Оливер. Можно поискать.
– Зачем искать описание, если нашелся сам оригинал, который на днях предстанет перед судом.
– Странно, но мне почему-то его жаль.
– Ничего странного в этом нет. А вот то обстоятельство, что два года человек работал честно, а потом ни с того ни с сего вдруг начал воровать казенные деньги, почему-то никому не показалось странным.
– Оливер обвинял в этом меня, точнее мою некомпетентность в финансовых вопросах. В течение двух последних лет службы Гудвина фирму уже возглавляла я. И Оливер связал эти два обстоятельства. По-моему, он даже подозревал меня в тайной романтической связи с управляющим.
– Он был близок к истине, потому что на кражу Билли Гудвина подвигла именно романтическая связь. Догадайся, с кем?
– Неужели с Лилиан Уорнер? – предположила Кэтрин и фыркнула от смеха.
– Думаю, что вина лежит в основном на ней, хотя Билли был без ума от Пруденс. И она отвечала ему взаимностью, но тетушка мечтала для нее о богатом муже и запретила встречаться с Билли. Как будто ей мало своего капитала! У бедного малого поехала крыша от отчаяния.
– И что же с ним теперь будет?
– Если он вернет украденные деньги, мы можем ходатайствовать о смягчении наказания.
– И снова возьмем его в управляющие?
Льюис засмеялся.
– Нет, но поможем ему устроиться на работу где-нибудь подальше от Бостона и Пруденс. Возможно, имеет смысл отправить его в Милуоки. Старшая дочь Хелен, Гасси, заканчивает университет в этом году.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Так, ничего. Просто я подумал, что судьбе тоже надо немного помогать. Удачная импровизация – это заранее подготовленное мероприятие.
Слова отца снова вызвали у Кэтрин приступ подозрительности. На этот раз она не решилась высказать вслух свои подозрения. Допивая чай, она размышляла: можно ли считать растрату казенных денег хорошо подготовленным мероприятием?
Уже смеркалось, когда Оливер покинул пределы аэропорта в Бостоне, куда час назад он прилетел из Йоханнесбурга, разыскал свою машину и отправился в поместье Норманов. Две недели он провел с отцом и с членами его второй семьи. Он не собирался задерживаться там на такой срок, когда летел в Южную Африку. Чувства его были настолько противоречивы, что он даже не пытался разобраться тогда в них. Он просто хотел увидеть отца, которого почти не знал. Детские воспоминания за двадцать с лишним лет совсем потускнели. Их первая встреча произошла в больнице, где находился Грегори Уинстон, и со стороны могло показаться, что встретились два совершенно чужих человека. Но с каждым днем они открывали друг в друге знакомые до боли черты, привычки. Для Оливера явилось потрясением, что у них с отцом столько общего, причем не только во внешних проявлениях, но и во взглядах на жизнь. Оливер не хотел волновать отца и не стал ворошить прошлое.
Грегори Уинстон сам заговорил об этом, когда начал поправляться. Оливер дал ему выговориться. Многое из того, что он слышал когда-то от матери, не совпадало с рассказом отца. А Льюис Норман оказался прав, подумал Оливер, слушая рассказ отца, когда доказывал мне, что Грегори Уинстон порядочный человек, попавший в безвыходное положение. Через неделю он забрал отца из больницы. Теперь он мог больше общаться с ним. Бывая в доме отца, он познакомился с его женой и дочерью.
Вначале его забавляла мысль, что теперь у него есть сестра, но потом он привык. И оценил все значение такого обретения. Сколько лет он считал себя совсем одиноким на всем белом свете. По крайней мере, до встречи с Кэтрин. А теперь у него есть еще сестра и два замечательных старика, один из которых скоро станет ему тестем. Он едет делать предложение руки и сердца самой прекрасной женщине в мире – Кэтрин Норман.
Оливер прибавил скорость. Неудачный рейс он выбрал для возвращения из другого полушария. Не рассчитал, как Серж Лонге. Оливер улыбнулся, вспомнив, что рассказала ему Кэтрин о нем и Пруденс, и снова вернулся мыслями к своей женитьбе. В Льюисе он был уверен, старик давно относится к нему, как к сыну. А вот Кэтрин… Она непредсказуема. Что, если она откажется выходить за него замуж? В последнее время у нее даже голос изменился. Она ни разу не пожаловалась на его долгое отсутствие, не говорила, что скучает по нему. Жизнь ее заполнена работой, увлечениями. Она ведет научную работу, возглавляет вполне достойную фирму и при этом ухитряется быть красивой! Он должен жениться на ней! И желательно поскорей… Оливер еще увеличил скорость. Почти стемнело, когда он подъезжал к повороту на дорогу, ведущую к поместью. Внезапная мысль обожгла его: все это уже когда-то было! Аэропорт, внезапная решимость жениться на Кэтрин, гонка по ночному шоссе… Оливер резко притормозил и, свернув на обочину, заглушил мотор. До этого момента он никогда не вспоминал о том вечере, когда его ослепил свет фар встречной машины, выскочившей из-за поворота. Оливер замер, когда на его глазах из-за поворота вылетела встречная машина, осветив его на секунду ярким светом фар. Когда машина пронеслась мимо, Оливер вытер холодный пот, выступивший на лбу.
Выглянув в окно, Оливер понял, что проспал. Ночью он поздно ушел от Кэтрин в отведенную ему гостевую комнату, дабы соблюсти приличия перед ее отцом. Из какого-то суеверного чувства он не стал делать ей предложение вечером, после эпизода, произошедшего с ним на дороге. Кэтрин наверняка уже позавтракала и теперь придется ее разыскивать по всему саду и цветочным полям. Хорошо, что сегодня суббота, и не надо ждать, когда она вернется с работы. Оливер вспомнил, с каким нетерпением дожидался Кэтрин, когда жил в ее доме в период своего выздоровления после перенесенной травмы.
На кухне его накормили завтраком, а на террасе он обнаружил Льюиса, листавшего какой-то томик, показавшийся ему знакомым.
– Доброе утро, – приветствовал его Оливер и сел в кресло рядом. – Интересно, что это вы читаете?
– Доброе утро, Оливер. Надеюсь, ты выспался? – Льюис посмотрел на него серьезно, но в глубине его глаз таилось лукавство.
– Давно так не спал, – признался Оливер. – Проспать почти десять часов подряд.
– Это из-за перепада во времени, – объяснил ему Льюис. – А читаю я стихи о любви. – Он взглянул на Оливера поверх очков. – Представляешь, мне уже скоро шестьдесят пять исполнится, а все хочу понять. Что же это за феномен такой, почему из-за любви творится столько безумств на белом свете? Инстинкт или прекрасная болезнь? Впрочем, хватит философствовать. Ты наверняка хочешь найти Кэтрин. Я тебе подскажу. Иди вниз по дорожке до оранжереи, сверни два раза – направо, а потом налево. Думаю, именно там ты ее и найдешь. Желаю удачи.
Оливер сразу вспомнил это место. Они были там с Кэтрин после того, как к нему вернулась память. Закрытая со всех сторон деревьями лужайка, напоминающая райский уголок. Он быстро добрался туда и увидел Кэтрин. Она лежала в траве в открытом сарафане, укрывшись в тени могучего вяза, и дремала. Во всяком случае, глаза ее были закрыты. В вырезе сарафана виднелась ее тихо вздымавшаяся при дыхании грудь. Столько прелести и колдовского очарования было в этой картине, что Оливеру стало жалко нарушать его. Он тихо присел неподалеку. Пожалуй, еще никогда он не воспринимал так остро краски, запахи, шумы. Еле слышный шелест листвы казался ему прерывистым любовным шепотом, а сама лужайка – альковом, созданным самой природой, где тонкий солнечный луч, пробившийся сквозь крону дерева, дрожит на обнаженном плече любимой женщины. Здесь воздух, вкусный как спелый плод, был напоен истомой любовного желания. Легкий ветерок временами доносил сюда тревожное дыхание гелиотропов, горячее и чувственное. «Природа предается соитию в пламенных объятиях солнца» – вспомнилось Оливеру из когда-то прочитанного романа. Или это строка из стихотворения? Голова его кружилась, все вокруг становилось смутным, прозрачным, неопределенным. Усевшись поудобнее, Оливер уперся затылком в ствол дерева, закрыл глаза и погрузился в дремоту. Но и во сне он ощущал душистую прохладу райского уголка, пока не почувствовал на своих губах легкий поцелуй. Он чуть приоткрыл глаза и увидел совсем близко лицо Кэтрин. Стоя на коленях рядом с ним, она нежно дразнила его губами, целовала его лицо, шею, грудь. Он снова плотно закрыл глаза, наслаждаясь ее игрой. Потом, улучив подходящий момент, Оливер поймал ее за талию и посадил к себе на колени.
– Доброе Утро, – сказал он, целуя ее в губы.
– Утро ты проспал, мой милый, сейчас полдень. – Кэтрин потянулась всем телом. – Хорошо бы выкупаться в речке. Пойдем? Здесь недалеко есть хорошее место для купания.
– Я приехал с серьезными намерениями, а ты о купании, – с шутливым упреком сказал Оливер.
