Текст книги "Небесная академия. Ученица и наездник"

Автор книги: Элис Айт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Я стиснула ладонь, отвечая на крепкое рукопожатие, и улыбнулась. Мне в самом деле стало легче.

– Днем Туманный венец не должен оказать на тебя никакого воздействия, – серьезным голосом предупредил Силвейн. – Он становится агрессивнее только по ночам, но ты на всякий случай говори мне обо всем, что чувствуешь. Мало ли что.

– Агрессивнее? – переспросила я, услышав незнакомое слово.

– Злее, – пояснил преподаватель. – По ночам грифоны спят и не спускаются с горы, поэтому туман считает врагами всех, кто в него попадает.

– Вы так говорите, словно он живой.

– Это странно звучит, но это почти так. Со стороны кажется, будто у него действительно есть своя воля.

– А на самом деле? – заинтересовалась я.

– Старый архей объяснял это тем, что мы до сих пор не можем разобраться в эльфийской магии, настолько она сложная. Конечно же, своего разума у Туманного венца нет. Однако и досконально предсказать его действия археи не могут, поэтому и возникает впечатление, будто облако «своевольничает». Но ты не бойся, – Силвейн повел меня за собой. – Я рядом и накостыляю любому, кто может оттуда появиться.

– Потому что мне еще надо вернуть вложенные в меня деньги? – вздохнула я.

– Ну конечно. А ты о чем подумала?

Я подумала о том, что попечитель иногда так шутит, что невозможно понять, всерьез он говорит или нет. Но, разумеется, оставила эту мысль при себе.

Приближаясь к туману, мы стали медленнее подниматься по ступеням. Хотя, пожалуй, это происходило потому, что Силвейн был вынужден подстраиваться под меня, а я не спешила. Никогда не считала себя трусихой, однако после вчерашнего вновь входить в мутную пелену было страшновато. Я слишком хорошо помнила отвратительное ощущение, возникшее до того, как на меня набросилась Забава. Когти, впившиеся в горло, и невозможность сдвинуться с места. Если это повторится, как мне сообщить о нем Силвейну?

Я набрала в грудь воздуха и напряглась, прежде чем ступить в плотные клубы водяного пара, из которого состоял Туманный венец. Та-ак…

Но ничего не произошло. Стояла та же тишина, прерываемая редкими выкриками с тренировочной площадки. Из белого марева никто не выпрыгивал. Никакие призрачные лапы меня не хватали.

Ладонь Силвейна придавала уверенности, и страх быстро прошел. К тому же среди дня туман совсем не казался зловещим. Лучи солнца свободно проникали сквозь него, и хотя на расстоянии вытянутой руки уже становилось сложно что-то рассмотреть, больше казалось, что мы идем сквозь разлитое в воздухе молоко. Именно так оно и выглядело, если вылить его в черный чай.

Подумав об этом, я вдруг увидела туман совсем иначе, расправила плечи и даже немного развеселилась. Молоко в чае образует невероятно красивые узоры! А здесь тоже так получается? Или туман колышется в лад порывам ветра?

Я всмотрелась в клубы, пытаясь что-нибудь различить в них: как в облаках на небе, которые принимают формы то улиток, то барашков, то развалившихся медведей – в зависимости от того, что подскажет фантазия. Поначалу туман был лишь туманом. Но вдруг он колыхнулся прямо перед глазами, и я могла бы поклясться, что увидела перед собой вовсе не капли пара, а нити. Тонкие белые нити, которые сплетались в…

Мы вышли на свет так внезапно, что я споткнулась. Силвейн придержал меня за руку и с тревогой заглянул в лицо.

– Все в порядке?

– Да… – я заозиралась, но никаких узоров уже не заметила.

Облако как облако. Только очень густое. Попечитель просил рассказывать ему обо всем подозрительном, но нужно ли беспокоить его такой глупостью, как белые нити?

«Белые нити», – повторила я про себя и нахмурилась. Как будто бы это что-то напоминало. Вот только что? За последние дни я проглатывала столько знаний, заучивала столько новых слов и спала так мало, что голова начинала походить на колокол. Стукнешь по нему – а там пусто, один звон идет.

– Ну так что, идем к площадке или будем дальше любоваться Туманным венцом? – уточнил Силвейн.

И снова этот его ехидный тон! Похоже, мой покровитель решил, что я испугалась и всеми силами избегаю предстоящего урока, о котором сама же и просила.

– Идем, – сухо ответила я.

Высоко вверху по скалам карабкался молодой грифон с добычей в клюве. Он направлялся к огромному гнезду, сложенному из веток. Чуть подальше в склоне виднелось отверстие – небольшая пещера, которую грифоны тоже могли использовать как убежище.

Две сущности – два вида укрытия. Логично, и все же в человеческой голове это плохо укладывалось. Я вздохнула, вспомнив историю – и услышанное на лекциях от профессора Бранвен, и то, о чем говорили между собой слуги в академии. Непонимание природы грифонов, как они могут жить двумя жизнями, привело к тому, что долгие века люди охотились на королей неба и ненавидели их вместо того, чтобы пытаться пообщаться с ними и жить в мире. Если бы не Ариан Наездник, который, как гласили легенды, с детства был влюблен в небо, то мы бы до сих пор враждовали с этими поразительными зверями, считая их обычными животными и не подозревая, насколько они мудры и человечны.

Мне следовало гордиться тем, что меня подпустили так близко к гнездам, хотя я не освоила базовую подготовку. И я действительно гордилась. Вид гнезда на фоне синего неба вселил в меня такое воодушевление, что я, недавно еле ползущая за Силвейном, быстро его обогнала.

До тренировочной площадки оставалось совсем немного. Под вечер там занимались всего пять студентов под руководством преподавателя, имени которого я не знала. На мое присутствие он никак не отреагировал, зато старшекурсники уставились на меня с интересом. Правда, мгновенно обо мне забыли – тренер не позволил им отвлечься, отрывистыми приказами заставил забраться на грифонов и пуститься в полет.

Я задержалась, наблюдая за ними. Это были ребята с третьего курса, они уже освоили навыки полетов, и казалось, что все дается им легко. Миг – и они уже верхом на грифонах. Еще миг – и уже в небе. Лишь трава пошла волной от взмахов огромных крыльев.

Силвейн не остановился, пока не дошел до дальнего края площадки. Она была крупной – целое поле, а не огороженное ристалище, как внизу. Вместо деревянных болванчиков, на которых студенты отрабатывали удары шпагой, повсюду стояли самые разнообразные спортивные снаряды и препятствия: насыпанные друг за другом горки, ямы, планки, странного вида турники.

То место, которое выбрал Силвейн, было ровным. Квадрат притоптанной травы – и больше ничего. Я вопросительно посмотрела на преподавателя.

– Что мы будем делать?

– Для начала ты отойдешь в сторонку. Вот сюда, – и он ткнул пальцем в самый край площадки.

Поколебавшись, я направилась туда. Странно, конечно, но Силвейн обещал что-то настоящее. Не будет же он обманывать, заставляя смотреть на других студентов.

Уже встав туда, куда он указывал, я заметила линии на земле. За лето трава подросла, немного скрыв их, однако из этой позиции по-прежнему виднелся белый круг.

– Готова? – спросил Силвейн таким голосом, как будто готовил какую-то каверзу.

– К чему? – опасливо уточнила я, на всякий случай напрягшись.

Грифон над площадкой взялся из ниоткуда. Вот только что его точно не было, и тут – бах! Что-то огромное камнем упало ровно в центр круга, а последующий за этим порыв ветра чуть не сбил меня с ног. Крупный холеный самец-грифон гордо сложил на спине крылья и замер, глядя на меня таким же хитрым глазом, как и…

Ну да, Силвейн.

Я сердито одернула форму, не желая признавать, что к такому готова не была.

– Могли бы и предупредить.

Он промолчал, только плечи дернулись так, словно преподаватель давил смех. Я вскипела еще сильнее. Этому Силвейну лишь бы одни шуточки!

– Слышала, как я призвал Урагана? – спросил он.

– Нет, – я задумалась. – Вы сделали это через ментальную связь?

Мой ответ его как будто бы разочаровал, но преподаватель все равно кивнул.

– Да. Освой ты сначала медитацию, могла бы услышать мой зов.

– А как я тогда вчера слышала Забаву? Потому что она обращалась лично ко мне?

Силвейн поморщился.

– Ты задаешь чересчур много вопросов и старательно пытаешься обогнать программу, не разобравшись в азах.

Я замолчала, хотя создалось такое впечатление, что преподаватель просто не знает, как мне ответить. Это было странно, и, наверное, я бы задумалась об этом, если бы прямо передо мной не стоял в ожидании красавец-грифон.

Ураган был не чета ни Гордецу, ни Кусачке. На него просто невозможно было взглянуть без восторга. Темно-коричневые перья с черным отливом лоснились в лучах закатного солнца, роскошная кисточка на хвосте мерно покачивалась из стороны в сторону, на мощных лапах и в теле не нашлось бы ни капли жира или обвисших мышц. Ураган хорошо чувствовал себя на воле, но дело было не только в этом. За ним ухаживали с любовью. Уж это я, заботящаяся о Закате, могла заметить.

– Он великолепен, – выдохнула я.

– Да, и он был рад вернуться домой из столицы, – подтвердил Силвейн. – Здесь каждый грифон может сам свить себе гнездо, где захочет, а там они вынуждены жить в Крылатой башне, почти как овцы в загонах.

– А Закат тоже так будет выглядеть? – с легкой ревностью поинтересовалась я.

Он рассмеялся.

– Тоже. Дай ему немного подрасти. Ты слишком рано взяла над ним патронаж. Хотя, может, оно и к лучшему – ваша связь будет крепкой, как ни у кого… Но мы отходим от темы. Забирайся на Урагана.

– Что?

Я уставилась на преподавателя. Чушь какая-то! Никто не позволяет седлать своего грифона другим наездникам. Да я и не наездница еще!

– Эйри, – опять с ехидством проговорил Силвейн, – у меня такое чувство, что тебе надо сходить к лекарю и проверить слух.

– Все хорошо с моими ушами! – буркнула я. – Это же не мой грифон!

– Закат тебя не сможет поднять в воздух еще полгода, и это при условии, что он будет расти так же быстро, как сейчас. А ты хотела «чего-то настоящего», – он прищурился. – Залезай на Урагана. Если сможешь, конечно. Ураган еще молод, но он прошел суровую муштру в Грифоньей страже и не станет тебя кусать или сбрасывать. Учти, что и помогать, подстраиваясь под тебя, он не будет. Твоя первая попытка оседлать грифона должна быть честной.

Я уперла руки в бока.

– Вы можете с ним общаться мысленно, а я этого не слышу. И вы рассказываете о какой-то честности?

– Не бойся, подговаривать его тебя скинуть я тоже не буду. Мне не нужно, чтобы ты здесь покалечилась. Покажи мне, как ты без теории и азов, которые обязан затвердить каждый студент, садишься на грифона. Я даже не буду просить тебя отправиться в полет. Просто влезь на Урагана.

Он и не пытался скрыть усмешку. Что ж, ладно!

К Урагану я подошла без боязни. Он был крупнее Гордеца и Кусачки, и уж тем более Заката, зато вел себя смирно, в отличие от них. Грифон следил за мной с выражением, которое я истолковала как интерес. Единственное, что заставило меня понервничать – это то, что он немного отпрыгнул, когда я приблизилась, и настороженно принюхался.

– Не волнуйся, – сразу успокоил Силвейн. – Он учуял на тебе запах незнакомых сородичей и раздумывает, не соперники ли это. Поблизости их нет, поэтому нападать Ураган не станет.

Я поежилась. Звучало это хорошо, да только после Забавы я убедилась, что одни демоны поймут этих грифонов.

Ураган, похоже, решил, что я безопасна, и выпрямил длинную красивую шею, принявшись разглядывать скалы наверху. Силвейн ждал. Я поторопила сама себя и подошла еще ближе к зверю.

Грифон дернул сложенными крыльями и недовольно глянул на меня. Вряд ли ему хотелось, чтобы на него карабкалась какая-то неумелая девчонка.

– Тише, милый, – ласково обратилась я к нему. – Ты самый красивый грифон, которого я видела в жизни.

Ураган задрал крепкий клюв и издал звук, похожий на голубиное воркование.

– Подлизывание засчитано, – хохотнул сзади Силвейн. – Уверена, что тебе это поможет влезть?

Я хмуро зыркнула на него и подошла совсем близко, положив ему на спину ладонь и прижавшись бедром к могучему львиному телу.

Мгновенно и очень не вовремя меня захлестнул глупый детский восторг. Я чувствовала тепло Урагана, как бьется жилка у него под толстой шкурой, как кровь бежит от сердца до задних лап. Какое восхитительное ощущение! Словно вся его жизнь была вот в этой самой моей руке, которая касалась мягкой темной шерсти. Стоит только сжать…

Но мне хотелось иного. И я, поддавшись эмоциям, подалась к Урагану и, зажмурившись, обняла его за шею.

Какое великолепное животное! Как могли люди в древности желать им зла? Каждый грифон чудесен и волшебен, их надо любить, холить и лелеять! А какие приятные на ощупь у Урагана перья!

– Эйри! – раздался сзади встревоженный голос Силвейна.

Я тут же оторвалась от Урагана и смущенно спрятала руки за спиной. Собственный порыв теперь казался идиотским. Я могла так сюсюкаться с Закатом, но не со взрослым же боевым грифоном! Да еще на глазах у его владельца – моего преподавателя!

Ураган был доволен и продолжал издавать утробные звуки, то ли воркуя, то ли мурча, как кошка. Силвейн, наоборот, подскочил ко мне с мрачным видом.

– Ты что сейчас сделала?

Мне захотелось провалиться под землю.

– Извините…

– Мне не извинения нужны, а объяснения!

– Ну просто Ураган такой замечательный, я не удержалась…

Грифон заклекотал и потерся о меня макушкой, чуть не сбив с ног. Силвейн с измученным видом поднес ладонь ко лбу и простоял несколько мгновений с закрытыми глазами.

– Ладно, – наконец произнес он, убирая руку. – Будем считать, контакт с моим грифоном ты наладила. Он теперь упрекает меня, что я не говорю ему таких слов, как ты. Но занятие продолжается, время уходит, а грифона ты еще не оседлала.

– Хорошо… – пробормотала я, мысленно встряхиваясь.

Раз Урагану понравились обнимашки, то вряд ли он будет против того, чтобы я на него залезла. Я примерилась к мощному львиному крупу, схватилась за шкуру и начала задирать ногу, поскольку никакого седла или упряжи на грифоне не было.

И вот тут-то мой расчет обломался.

Стоило Урагану почувствовать, как на него кто-то взбирается, он легко двинул крыльями и отпихнул меня на край площадки.

– Руру, – обиженно сказал он и повернулся ко мне задом.

Силвейн подавил усмешку.

– Ураган одобряет то, что ты им восхищена, но оскорблен, что ты хочешь его использовать как ездовую лошадь, – перевел он.

– Но это же не так! – возмутилась я.

– Ты могла бы мысленно передать ему это сообщение, но… – Силвейн развел руками. – Ты ведь не научилась медитациям и налаживанию ментальной связи!

– Так. – Я закатала рукава и снова приблизилась к грифону, на всякий случай обойдя его сбоку. Это не лошадь, но тоже может лягнуть – мало не покажется. – Ураган, я не буду на тебе кататься, как на лошади. Ты гораздо лучше, чем какой-то конь! Вообще не сравнить! А мне очень надо на тебя забраться…

Пышная кисточка на хвосте шлепнула меня по носу. Ураган снова развернулся попой ко мне.

– Искреннее, Эйри, искреннее, – ехидно подсказал Силвейн. – Он чувствует, что его обманывают.

Я сердито оглянулась на преподавателя:

– Вы уверены, что студентов нужно обучать именно так?

– У нас с тобой индивидуальная программа с использованием новаторских методов обучения, – парировал он.

Ну да, конечно.

Сдаваться я не собиралась и вновь подступила к грифону, подпустив сладости в голос.

– Ураганчик, сладкий мой, милый, ну чего тебе стоит…

В меня полетели комья земли. Зверь разрывал площадку задними лапами так, словно я была неприятно пахнущей кучей, которую нужно закопать.

Силвейн за спиной засмеялся.

– Вы специально привели меня именно сюда, чтобы никто не видел моего позора? – мрачно осведомилась я.

– Буду считать, что это переводится как «спасибо за заботу, господин попечитель».

Я вздохнула. Он был прав, но прямо сейчас я никакой благодарности не испытывала. Надо уже как-то усесться наконец на этого грифона, и вот тогда поговорим!

На сей раз я решила Урагана не убалтывать, а притвориться, что я уже опытный всадник. В учебнике Ифана Тарского было написано, что грифоны чувствительны – если они заподозрят в наезднике неуверенность, то станут ему сопротивляться. Поэтому я сперва постояла в сторонке, убеждая саму себя, что у меня все получится, а затем твердой и быстрой походкой подошла к Урагану и схватилась за его спину, готовясь туда вспрыгнуть.

Бамс! Мягкий удар крылом не причинил боли, но свалил меня в траву. Ураган вытянул шею, как будто проверял, осталась ли я цела, убедился в этом, взмахнул крыльями – и был таков. Продолжая лежать среди зарослей лисохвоста, я с открытым ртом наблюдала за тем, как грифон превращается в точку в небе.

Поупражнялась…

Надо мной появилось лицо Силвейна. Хитрое-прехитрое.

– Это вы его заставили улететь с площадки! – догадалась я.

– Ни в коем случае, – синие глаза стали невинными, как у младенца. – Это противоречило бы моей цели – ты должна научиться обращаться с грифонами, и чем быстрее, тем лучше. Урагану просто надоели твои неумелые попытки его оседлать. И учти, что он еще по-доброму к тебе отнесся, потому что ты его задобрила в самом начале. Если бы тебе пришлось, как всем студентам, учиться летать на собственном грифоне, то он бы царапался и клевался, не желая непонятно зачем взваливать себе на спину тяжесть.

– Закат не такой, – буркнула я.

– Ты понятия не имеешь, какой он, и не будешь иметь, пока не наладишь с ним ментальную связь и не начнешь пытаться его оседлать. А для этого нужны…

– Медитации, – простонала я.

– Да! – просиял преподаватель. – Ну что, возвращаемся в академию и завтра начинаем с азов, а не прыгаем сразу к удручающему концу?

Я кисло посмотрела на протянутую мне ладонь. Подозрение, что Силвейн смухлевал и подговорил Урагана поставить меня на место, не отпускало. И все же не признать его правоту тоже было нельзя.

Закат меня не слушался. Моменты, как в тот летний день в авиарии, когда малыш подчинился приказу и не стал набрасываться на Силвейна, можно было пересчитать по пальцам, а ведь я посещала грифоненка каждый день. Что же будет, когда я в самом деле попытаюсь его оседлать…

Я со вздохом схватилась за сильную мужскую руку.

– Медитации так медитации…

***

Уже в своей комнате, лежа в кровати и собираясь спать, я вдруг вспомнила раздражение Силвейна из-за того, что порывисто обняла Урагана. Он тогда еще сказал что-то вроде того, что грифону понравилось, как я его называю. Только вот я не припоминала, чтобы озвучивала восторг перед Ураганом вслух. Странное дело…

Но я слишком устала, чтобы зацепиться за эту мысль и обдумать ее. А на следующий день, конечно же, уже ни о чем не помнила.

Глава 18

После нападения Забавы и первого занятия с Силвейном дни начали стремительно перетекать один в другой. На рассвете и даже до восхода солнца мы с Хоэлом под вопли Куланна бегали туда-сюда вниз и вверх по склону Облачных вершин. Потом шли лекции, семинары и прочее, что стояло в общем расписании курса.

Перед закатом мы занимались с Силвейном, и это была самая интересная часть дня. Попечитель постоянно подтрунивал надо мной, но вскоре я научилась понимать, что за всеми его шутками на самом деле стоит забота. Когда на лекциях или тренировках, выбирая меня целью, шутил Хит – там явно чувствовалась злоба. Когда это делал Силвейн – он всегда желал меня о чем-то предупредить, и получалось у него как-то по-доброму.

Это было ясно хотя бы по тому, что он ни разу не отменил занятия. Даже когда его заваливало другими делами, а случалось это достаточно часто. То кто-нибудь из старшекурсников приходил к нему с вопросами, как выполнить домашнее задание, то вызывал к себе ректор, то прибегали из Вайля с какими-нибудь приглашениями. Ведь Силвейн, пусть и был преподавателем, оставался герцогом. Я была страшно удивлена, когда узнала, насколько высок у него титул. С таким бы в столице сидеть да горя не знать…

После медитаций и пространных бесед с покровителем меня ждала Мади. Мы жили в одном корпусе, и тут уж точно никто не стал бы злословить насчет того, что две девушки-однокурсницы собираются под ночь в одной комнате, забираются с ногами в кровать и спорят о том, как выполнить тот или иной пункт в домашнем задании.

Я бы с радостью сказала, что мы с Мади подруги, но пока сомневалась в этом. Она удивительно мало распространялась о своей личной жизни и убеждениях, сникая каждый раз, когда об этом заходил разговор, или переводя тему. Как будто бы она сюда поступила не от хорошей жизни и на самом деле не считала знания самоценностью. Впрочем, я не теряла надежды, что однажды Мади еще разоткровенничается. Прошло-то ведь всего ничего – месяц!

Да, действительно, незаметно теплый сентябрь сменился промозглым октябрем. На вершинах начали жухнуть трава и облетать листья, а холодными ночами даже выпадал снег, неуместно смотревшийся на еще цветущих клумбах и зеленых ветвях.

Дни становились короче. Облако, окутывающее Орлиную Голову, густело, спускалось все ниже и все раньше.

Мы с Силвейном еще несколько раз поднимались на тренировочную площадку возле гнезд. Нитей в тумане я больше не видела. И хотя Венец мне ни разу после нападения Забавы не навредил, с наступлением темноты я начинала нервничать и скорее бежала домой.

Домом теперь считалось студенческое общежитие. Там я захлопывала за собой дверь, отрезая щупальца тянувшегося за мной тумана, и мчалась сразу к Мади, где мне становилось спокойнее. Во многом потому, что подруга с ходу принималась болтать об учебе, не подозревая о моих страхах.

Пожалуй, мне нравилось так жить. Я плохо высыпалась, зато с головой погружалась в новые знания, открывавшие для меня целый мир, и потому не замечала косых взглядов. Если те вообще были, конечно. Мы с однокурсниками постепенно узнавали друг друга, и стены между нами ломались. Дети аристократов внезапно для себя обнаруживали, что мы с Уином ничем не отличаемся от них – ну, если не считать того, что умных слов знаем чуть меньше.

Правда, оставался Хит. Он держался несколько отстраненно, предпочитая компанию друзей брата, и редко меня доставал. Но не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать: он затаил обиду на нас с Хоэлом и еще обязательно ударит. Причем в момент, когда мы ждем этого меньше всего.

Поэтому я с восторгом тренировалась медитировать, зубрила имена аэнвинских королей, наблюдала за тем, как растет Закат, и старалась при всем при этом не терять бдительность.

И не зря. Беда пришла в теплый и ясный октябрьский день, почти свободный от учебы. День, когда хочется радоваться жизни, а не… вот это вот все.

Мы сидели в одной из аудиторий. Занятия закончились, но Хоэл собрал нас всех, чтобы обсудить подготовку ко Дню Хедена. Праздник, посвященный главе нашего пантеона – богу-воину, вооруженному огромным топором, – отмечался в конце октября и считался рубежом между осенью и зимой. После него погода резко суровела и не баловала нашу страну до весны, пока не наступал День Энеды – милостивой жены Хедена, которой поклонялись как охранительнице домашнего очага и богине плодородия.

День Хедена было принято отмечать бурно, чтобы воспоминания о безудержном веселье грели всю зиму. Бургомистр опять планировал устроить бал, да и в академии по такому случаю готовили пирушку со студенческими выступлениями. Каждый курс сам придумывал свой номер и соревновался с другими в оригинальности и качестве постановки.

– Это должно быть круто. Это должно быть очень круто! – твердил нам Хоэл уже битую четверть часа.

Шесть человек перед ним развалились на партах, занимаясь кто чем. Мади тайком поглядывала в учебник, потому что на неделе нас ждал семинар по так нелюбимой ею теории Эфриддила о магическом разделении материков. Хит изображал дремоту. Уин калякал что-то в тетради, почти не слушая Хоэла. Не было только веснушчатого Брейта, который запропастился непонятно куда.

Хотя очень даже понятно. Выяснилось, что Брейта хлебом не корми, дай посплетничать. Кое-кто фыркал, что он в этом отношении хуже девчонки. За ним уже закрепилось прозвище Болтанка, потому что язык Брейта мог выдавать слухи с такой же скоростью, с какой опытный повар размешивал яичницу-болтанку. Наверняка и сейчас он с кем-то так затрынделся, что забыл о нашей встрече.

– Хоэл, – лениво протянул Гвиллим. – Еще двадцать дней впереди.

– Всего двадцать, – поправил Хоэл. – Нам надо не только придумать общий номер, но и отрепетировать его. А главное – убедиться, что он круче всех!

– «Четвертаки» будут выполнять трюки на грифонах, – как бы невзначай бросил Хит, глядя в окно. – Ничего круче этого нам все равно не придумать.

Курс скис еще больше.

– Что вы сразу носы вешаете, – рассердился Хоэл. – Не попробуем – не узнаем, насколько мы хороши.

Он оглядел нас. Мы молчали.

– Прекрасно! – патетически взмахнул руками юноша. – Давайте тогда так. Мади, ты придумываешь сценарий.

У подруги от неожиданности чуть не выпал учебник из рук.

– А почему это сразу я?!

– Ты самая умная и читаешь больше всего книг. Уин, ты отвечаешь за реквизит.

– Ну а я-то почему? – вздохнул тот.

– Ну ты сын мельника…

Уин закрыл тетрадку и косо посмотрел на Хоэла.

– Торговца шерстью вообще-то.

– Да какая разница! Слушай, ну не Гвиллиму же это поручать! – развел руками тот. – Ты-то точно умеешь обращаться с разным инвентарем!

– А я что, по-твоему, безголовый неумеха? – сразу оскорбился Гвиллим.

Хоэл закатил глаза.

Я улыбалась, сидя в сторонке.

Только недавно я начала понимать, что с сокурсниками мне сильно повезло. Они могли целыми днями так ругаться, но все это было не всерьез. Ну, за редким исключением. Может, так происходило благодаря тому, что преподаватели, как и обещали с самого начала, не делали между нами различий. А может, потому, что Хоэл сразу выбился в лидеры. Он искренне горел идеей сделать так, чтобы мы сплотились и после учебы попали в Грифонью стражу одним отрядом.

У меня, правда, были большие сомнения, что эта мечта сбудется, но разочаровывать его не хотелось. Наоборот, я надеялась, что у Хоэла все получится.

Потому что определенных результатов, невзирая на ругань между нами, он все же добивался.

– Ну хорошо, – Мади хлопнула учебником. – Что здесь вообще обычно ставят на День Хедена?

– Исторические спектакли, – ответил Хит. – Мы же не уличные трюкачи, чтобы устраивать цирк в стенах академии.

– О, а что, если оживить какую-нибудь сценку из легенд об Ариане Наезднике? – воспрянул Гвиллим.

– Банальность, – отверг Хоэл. – Его жизнь тут уже перебрана во всех деталях.

– А Таненгальская битва? – спросила Мади.

Юноша наморщил лоб.

– Какая-какая?

– Тебе нужно подтянуть историю, Белка, – вздохнула подруга и произнесла по слогам: – Та-нен-галь-ска-я битва. Звездный час эн-хея Эмхира Кровавого.

Я насторожилась, услышав имя одного из самых страшных магов в истории.

– О, – Уин меня удивил, вспомнив об этом событии. – Это же знаменитая атака золотых грифонов! Вражеское войско застигло наше неподготовленным, и Эмхир не успевал на помощь аэнвинцам. Он забрался на холм, откуда смог наблюдать за местом битвы, и призвал на головы врагов десяток золотых грифонов, которые разнесли противника в пух и прах.

– А, эта Таненгальская битва, – многозначительно произнес Хоэл. – Так бы и сказали, что вы об атаке золотых грифонов. Кто же ее не знает!

– Ты, – тихо фыркнула Мади.

Он прикинулся, что не услышал.

– Идея превосходная. Хит, ты не знаешь, что-нибудь такое здесь ставили?

Тот задрал нос и отвернулся.

– Может, и знаю. Но брат…

– Да хватит вредничать! – разозлился Хоэл. – Ты с нами на курсе учишься или с братом? Неужели не хочется заткнуть за пояс старшекурсников и доказать, что ты чего-то стоишь сам по себе, а не только как хвост Мэйлира?

Хит покраснел и бросил на него разгневанный взгляд. Однако, как ни удивительно, Хоэл попал в самую точку, и, посопев, Хит выдал:

– Нет, не ставили. Слишком сложно. Грифонов на сцену не загонишь, а как еще показать масштаб битвы?

– Я могу, – неожиданно подал голос Дилан.

Все обернулись. Низкорослый тихоня Дилан так редко говорил, что о нем обычно забывали. Имя, которое переводилось как «океан», к нему не клеилось совершенно. Он был еще и младше всех – всего семнадцати лет.

– Грифонов на сцену загнать? – уточнил Хоэл.

– Сделать их макеты из дерева.

– Сделать… что?

– Вырезать фигурки из дерева, – пояснил Дилан. – Для этого мне будет достаточно обычных дров, инструмент подходящий у меня уже есть. Надо будет еще собрать перьев. Хорошо бы, конечно, взять у Зари, но почему-то мне кажется, ректор не позволит трогать его грифоницу. Можно будет простые куриные взять. Выкрасим их в желтый цвет – вот и получатся золотые грифоны. Подвесим их на нити или прикрепим к тонким шестам, в зависимости от того, как здесь устроена сцена, и наши птицы полетят.

Все в изумлении воззрились на него. Бедняга начал алеть от смущения.

– Что?

– Откуда в тебе столько талантов? – высказал Хоэл общую мысль.

Дилан окинул нас робким взглядом и признался:

– Я увлекался резьбой по дереву. Отец считал это недостойным лорда, но не мешал. А я на память взял с собой кое-что из инструментов. Я же на северной границе живу, на каникулах не успею съездить домой и вернуться, вот и подумал, что они пригодятся мне долгими зимними вечерами.

– Ребята, да вы сами все золотые! – искренне восхитился Хоэл. – Самый лучший курс на свете! О, я уже вижу синие-синие декорации на фоне и золотых грифонов, летящих на нем…

Улыбка стерлась с моего лица. Я похолодела.

Как там звучало предсказание оракула? Небо и золото в нем? Еще и сумасшедшего мага-убийцу однокурсники зачем-то вспомнили…

– Ладно, раз с грифонами проблемы не возникнет, – воодушевленно продолжил Хоэл, – тогда сразу распределим роли. Кто у нас будет Эмхиром? Это должен быть кто-то представительный. Обсыплем его мукой…

– Зачем мука? – перебил Гвиллим. – У нас же есть Эйри.

И вот здесь мне стало совсем плохо. Никогда не верила в приметы, но это точно был дурной знак.

– Я девушка! – сразу уцепилась я за очевидную причину отказаться.

– Наденем на тебя какую-нибудь свободную мантию, будешь говорить пониже – никто и не заметит, – брякнул парень, не понимая, что этим отнюдь не делает мне комплимент.

Впрочем, мне было не до высказываний по поводу моей внешности. Неприятное предчувствие когтями схватило за сердце.

Ни за что нельзя соглашаться участвовать в этом спектакле!

– А почему бы действительно не взять Эйри? – выдал Уин.

Вот уж от кого подставы не ожидала! Я пнула его под столом, но он притворился, что ничего не чувствует.

– Главную роль – девчонке? – возмутился Хит.

В кои-то веки я была ему благодарна.

– Так, не торопимся, не торопимся! – Хоэл, подражая манере профессора Бранвен, постучал по кафедре указкой. – Эйри – наш самый важный актив…

– Кто? – переспросила я.

– Ценность, – перевел Хоэл и стрельнул глазами на тут же фыркнувшего Хита. – Ты наша ценность, Эйри, потому что ты уже что-то знаешь на практике о грифонах и обращении с ними, а мы – нет. Кто еще будет нас по-дружески подтягивать, когда мы выберем себе грифонят и начнем их дрессировку? А свои ценности выпячивать нельзя, иначе кто-нибудь украдет.