Текст книги "Небесная академия. Ученица и наездник"

Автор книги: Элис Айт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 15
Силвейн

Девчонка сидела на моей кровати прямо с ногами, держа в руке большую кружку с горячим шоколадом. Смотрела она на него так, как будто видела впервые в жизни. Я этого не исключал – лакомство было слишком дорогим для бедняков, – но ни капли не жалел отдавать его Эйри. Сверху я еще и укрыл ее пледом.

Прошел уже почти час, а девочку до сих пор потряхивало. Какой бы бесстрашной она ни казалась в тот миг, когда, словно древняя воительница, перед воротами авиария развернулась к взбешенной грифонице, Эйри была всего лишь юной девушкой.

А я едва не опоздал…

Раздался стук в дверь. Почти сразу она распахнулась, и в проеме показался Куланн. Эйри вздрогнула, дернулась встать с кровати, но я положил ей ладонь на плечо.

– Сиди и пей. Я скоро вернусь.

Она кивнула и вновь сгорбилась над кружкой, осторожно дуя на источающую пар жидкость. Я с трудом подавил желание погладить девчонку по волосам. Она бы поняла это неправильно. Вернее, как раз таки правильно, но…

Не ко времени это сейчас.

Я последний раз бросил взгляд на Эйри. Меньше всего хотелось сейчас оставлять ее одну. Однако Куланн пришел не просто так, и проигнорировать того, кто его прислал, я не имел права. Поэтому я вышел в коридор, плотно затворив за собой дверь, и приветственно кивнул старому вояке.

Лицо у него было не в пример серьезным, в отличие от того случая с Лорной. Ситуация была совсем иной, и можно было не сомневаться, что в этот раз слухи насчет девочки, сидящей на моей постели, не пойдут. А даже если пойдут от кого-то другого, плевать. Я сейчас был готов что угодно сделать, не только одеялом ее укрыть, чтобы из огромных невинных глаз Эйри пропал страх.

– Все хорошо? – скупо спросил Куланн.

– Терпимо, – так же немногословно ответил я.

Когда это было необходимо, старый вояка становился удивительно понятлив.

И снова без лишних разговоров он отступил в сторону, открывая стоящего за ним человека ростом пониже. Я склонил голову перед ректором.

– Освальт.

– Тарен, – он махнул рукой. – Идем сюда.

Для разговора Куланн уступил нам собственную комнату, а сам встал снаружи удостовериться, что никто не подслушивает. Но ректор, вольготно сев в чужое кресло, все равно понизил голос.

– В общих чертах мне уже известно, что произошло. А теперь хочу услышать твою версию.

Должно быть, ему все рассказали по пути к преподавательскому корпусу. Академия стояла на ушах. Вернее, та ее половина, которая не уезжала на бал бургомистра или успела оттуда вернуться. Еще бы, беспричинное нападение грифона на студентку-первокурсницу, да еще на Львиной Голове, а не на Орлиной, – такое не случалось уже… Я сам не знал сколько. Может, и никогда. За пределами Облачных вершин всякое бывало, но не здесь, где преподаватели старательно поддерживали в равновесии договор, заключенный Арианом Наездником с королями неба еще двести лет назад.

Разумеется, это произвело… определенный шум. Я и сам принял участие в его создании, что уж там. Не оставалось иного выбора, кроме как сразу же после нападения отправить к ректору гонца. Освальта выдернули прямо с бала, он даже нарядный атласный костюм, расшитый золотом, не успел сменить.

– На Забаву наслали морок, – сказал я.

У ректора расширились глаза. Такой прямоты он от меня вряд ли ожидал.

Морок был заклинанием, призванным помутить разум жертвы. Она видела то, чего нет, слышала то, чего нет. Такое колдовство использовали и на поле боя, и в политике. В битве – посылали впереди войска иллюзорный отряд, чтобы выявить вражеские засады. В кулуарах дворца – перекраивали расстановку сил всего одной удачно состряпанной сценой измены, которой на самом деле не было. Какой-нибудь граф видел соратника в объятиях своей обнаженной «жены», вспыхивал ревностью – и долой крепкий политический союз.

То, что Забава набросилась на Эйри, можно было объяснить только мороком. Грифоница не вспоминала о детеныше несколько месяцев, а если бы и вспоминала – девчонка Заката пальцем не тронула. Случись такое, малыш к ней не ластился бы сразу после нападения.

Единственный человек на много миль вокруг, который мог бы устроить нечто подобное, это Коллар. Проще говоря, я обвинял его в нападении на Эйри.

– Хочешь под монастырь нас всех подвести? Надеюсь, ты еще ни с кем своими сумасшедшими догадками не поделился? – прошипел ректор.

– Нет, только с тобой. Или тебе тоже врать прикажешь, чтобы вообще никто не был в курсе, что на самом деле происходит в академии? – огрызнулся я.

Серые глаза Освальта приобрели стальной оттенок.

– Прости, – тут же извинился я, осознав, что сболтнул лишнего. – Не знаю, что тебе рассказали по пути, но я-то все видел сам. Забава ее чуть не убила. Если бы не я, у нас на руках сейчас был бы растерзанный труп ни в чем не повинной девочки.

Взгляд ректора смягчился.

Он не хуже меня понимал, что для академии тогда настали бы тяжелые времена. Одно дело – когда студенту сначала дают основательную подготовку. Тогда, если он и получит травму от собственного грифона, можно объяснить это тем, что он не следовал инструкции или нарушил правила дрессировки. А когда грифон без видимой причины убивает только-только поступившего студента, к тому же на нейтральной территории, а не возле гнезд, это уже совсем иная история. Сколько богатеньких родителей задумаются о том, что может случиться на Облачных вершинах с их драгоценным чадом?

– Так, давай-ка начни сначала, – Освальт сцепил пальцы и положил руки на колени. – Ты ответил на приглашение на бал согласием. Какого демона ты оказался в это время в академии?

– У меня было дурное предчувствие, – неохотно признался я.

– Предчувствие, – выразительно повторил он.

– Да, это к делу не подошьешь, но оно же оправдалось.

Освальт вздохнул.

– Мы и так явно ничего к делу не пришьем, поэтому давай дальше. У этого твоего… предчувствия были предпосылки?

– Только намеки Коллара, что он твердо намерен отыскать эн-хея среди студентов. А сегодня они оставались, считай, без присмотра. Сам знаешь, что в такие дни обычно бывает. Я почувствовал, что неспроста всех преподавателей уводят из академии, и решил задержаться, плюнув на этикет.

Ректор поморщился.

– Ну, как бы я ни относился к «предчувствиям», ты оказался прав. Комендант уже ко мне примчался. Сообщил, что студенты пытались его опоить сонным зельем.

– Опять? – хохотнул я.

Ректор тоже позволил себе улыбку.

– Ага, каждый год одно и то же. Почему каждый курс думает, что он умнее предыдущего?

– У бедняги Шуана, наверное, на это зелье уже аллергия.

– Почти. Запах он за милю чует. Но тревогу поднимать не стал. Сказал, надо же дать ребятам расслабиться. Расслабились, – мрачно закончил Освальт.

Я покачал головой. Да уж, неудачное совпадение.

– Будешь их наказывать?

Он не думал ни мгновения.

– Если сами не начнут трепать языками – нет. Студенты должны думать, что у них есть свобода воли, а для создания крепкой команды нет ничего лучше, чем совместная попытка обдурить преподавателей и потом надраться. Хотя первокурсники что-то рано распоясались – всего неделя прошла. Обычно они ждут хотя бы пару месяцев.

Я хмыкнул:

– Да ладно?

Когда на первом курсе учился я, мы продержались пять дней, после чего воспользовались первой же возможностью и смылись в город. Точь-в-точь как это сегодня пытались сделать однокурсники Эйри. Она, разумеется, упорно молчала в ответ на все вопросы, что сегодня делала после наступления темноты у авиария. Но у того, кто восемь лет назад сам линял под покровом ночи в Вайль, сложить два и два проблем не составляло. Я даже знал, к какому именно участку стены Эйри и Уин шли в тот злополучный момент.

– Ваш курс был исключением. Еще бы, с тобой-то в заводилах, – Освальт развел руками. – Не удивлен, что именно твоя ученица тоже оказалась замешана в чем-то подобном в первые же дни. Но мы отвлеклись, – его голос посуровел. – Надеюсь, ты будешь очень тщательно выбирать слова, потому что такими обвинениями, как в начале этого разговора, без весомых доказательств не бросаются.

Я кивнул и помолчал, собирая мысли в кучу.

Говорить не хотелось. Во-первых, потому, что придется посвящать ректора в некоторые тайны, которые его не касались… раньше. Увы, это дополнение было критически важным. Мое противостояние с Колларом оставалось исключительно нашим с ним делом, пока от этого не страдала Небесная академия. А слух, что у нас здесь грифоны нападают на зеленых новичков, пойти ей во благо никак не мог.

Во-вторых, доказательств-то как раз у меня и не было. Только слова.

Весь мой расчет основывался на том, что Освальт – человек надежный и далеко не дурак. Когда я бросил Грифонью стражу и вернулся сюда, он не стал спрашивать, в чем дело. Многозначительно обронил, что истории в столице бывают разные, особенно с теми, кто носит высокий титул и лично знаком с королевской семьей, а здесь, на Облачных вершинах, всегда рады талантам. Когда я неожиданно пришел к нему с просьбой принять в академию та-хея, и это незадолго до начала учебы, ректор тоже не стал допытываться, зачем мне это надо, потому что девочка явно не была ни моей любовницей, ни внебрачной дочерью. Единственное, о чем он тогда попросил, это чтобы были соблюдены формальности, поскольку незаконных отпрысков богатеньких папаш к нам пристраивали учиться не раз. В том числе через самого Освальта.

В общем, он все понимал. Оставалось молиться богам, чтобы и сейчас он все понял правильно. Потому что, в-третьих и в-главных, Паук был проблемой не только для меня.

Коллар – архей, то есть один из сотни самых могущественных людей в Аэнвине. Бумаги о его назначении в Небесную академию подписаны самим королем. Я пригрозил Пауку, что при обострении конфликта король прислушается к наездникам, а не к магам, но в действительности не было никакой гарантии, что именно так и произойдет. В любом случае архей мог устроить всей академии очень неприятную жизнь. А Освальту, естественно, это было не нужно.

И кто станет козлом отпущения, если что-то пойдет не так? Конечно, я. А еще прежде меня – Эйри. И если мне падать в грязь с высоты было не впервой, то девочке рушить судьбу не хотелось. Простолюдинка она или нет, я видел, с какой нежностью она смотрит на Заката и как набирает себе груду учебников, чтобы поспеть за однокурсниками. С учетом сегодняшних событий оставлять Освальта в полном неведении насчет того, что происходит, было попросту неразумно.

Ректор же должен бороться за своих, верно?

Я собрался с духом и стал выкладывать:

– Это Коллар вынудил меня пристроить девочку…

– Вот это совпадение, учитывая цвет ее волос и неожиданный приезд сюда архея, – не пытаясь скрыть язвительность, перебил Освальт. – Тарен, я тебя умоляю, время уже позднее, а дел невпроворот. Расскажи что-нибудь, о чем я сам не догадался.

– Хорошо. У Эйри есть магический дар.

А вот этого ректор не ожидал и удивленно посмотрел на меня.

– Чушь. Та-хеев всегда проверяют в детстве…

– Да-да, три раза, – перебил я. Пришла моя очередь подпустить желчи в голос. – Подтверждений у меня нет, но не сомневаюсь, что опять же Коллар устроил так, что во время проверок ничего не нашли.

– Извини, но тогда выходит какой-то бред. Зачем ему сначала беспокоиться о судьбе ребенка, а потом устраивать на него покушение с помощью грифона?

Я поморщился.

– Здесь что-то, чего я не вполне понимаю. Как будто не хватает кусочка мозаики. В чем я точно уверен, так это в том, что у Эйри дар. Слабый, неконтролируемый, но он есть. Ты давно заходил в авиарий?

Он фыркнул.

– Мне, по-твоему, заняться нечем?

– Загляни, – серьезно ответил я. – Тебя ждет большое удивление. Недоносок, на котором даже ты сам поставил крест, вымахал так, что уже догнал братьев по размерам.

Ректор устремил на меня настороженный взгляд серых глаз.

– Быть не может. Я его сам видел. Там было без шансов, иначе бы я не засунул его в авиарий. Мне казалось, Закат – предлог, чтобы ты мог доказать комиссии необходимость учебы девчонки. Грифоненок сдохнет – она просто выберет себе другого.

– Изначально я на это и рассчитывал, пока не обнаружил, что у них связь. Связь, Освальт. Не как у домашнего пса и его хозяина, а как у наездника с его грифоном. В противном случае Закат давно бы зачах. Сам знаешь, как это бывает. Здоров наездник – здоров и грифон. Я осматриваю его сам на протяжении нескольких недель. Не веришь мне – спроси ответственного за авиарий лекаря. Он подтвердит.

Освальт медленно кивнул, и я, выдержав паузу, продолжил:

– А теперь самое важное. Эйри слышала голос Забавы в своей голове. Грифоница упрекала ее, что она обидела ее ребенка. Ту же самую фразу слышал и я. Куланна спроси, он подтвердит. Он тоже не пошел на бал и был неподалеку, когда все случилось.

Ректор не рассмеялся. Это только для непосвященных звучало смешно. А у наездников это означало существование ментальной связи с питомцем. Причем многие выпускники академии не слышали ни одного голоса, кроме того, что принадлежит их собственному питомцу, а некоторые не могли похвастаться и этим. Однако мы с Куланном оба служили в Грифоньей страже, а это значило, что мы умеем чуть больше, чем большинство.

Усидеть в кресле Освальт больше не смог. Поднялся и принялся ходить по комнате туда-сюда.

– Доказательства? – коротко бросил он.

– Никаких, – я покачал головой. – Все по-прежнему только на словах.

Освальт замер у окна, отодвинул занавеску и многозначительно взглянул на клубящийся снаружи густой туман.

– Не думал, что придется напоминать историю кому-то вроде тебя, но многие века назад Туманный венец создавался эльфами именно для того, чтобы сбивать с толку людей, пытающихся подняться на Орлиную Голову. Ариан Наездник ослабил эффект, но не уничтожил его. А девочка успела вдосталь надышаться паров перед нападением…

– Да стал бы я тебе врать? – оскорбился я. – Эйри эти слова никто не подсказывал. Она первым делом кинулась к Закату проверять, чем она умудрилась его «обидеть». Я сам не понимал, что происходит, пока она мне в слезах все не рассказала.

– А мальчишка? – вдруг спросил Освальт, буравя меня взглядом. – Мне сказали, рядом с ней был однокурсник.

– Он ничего не слышал. Бестолковый парень, как по мне. Сразу удрал в кусты и сидел там, пока я его буквально за уши не вытащил. Сидит сейчас в общежитии, у себя в комнате, ждет твоего вызова.

– Завтра с ним пообщаюсь, – отмахнулся ректор. – Так ты пытаешься мне сказать, что у нас под носом та-хей, которая безо всякой подготовки может наладить ментальную связь почти с любым грифоном?

– Ну, было бы хорошо провести дополнительные эксперименты, поскольку подтверждений моим словам нет, – не удержавшись, едко заметил я. – Но в целом да.

– Допустим. И почему, по-твоему, Коллар создал морок? Почему, кстати, ты вообще винишь в чем-то именно Паука? – с некоторым раздражением осведомился он. – Его даже в академии в этот момент не было. Он выехал от бургомистра следом за мной.

– Это тот самый пропавший фрагмент мозаики, о котором я упоминал. Коллар показался мне одержимым идеей найти эн-хея. Если это Эйри, ею будет очень удобно пользоваться – она еще молода, ее легко подмять под себя и навязать свою волю. Но зачем натравливать на нее Забаву… – я пожал плечами. – Если не брать в расчет первоначальные намерения Паука, то на самом деле это идеальный способ избавиться от Эйри. В обращении с грифонами она неопытна, поранила Заката, это почувствовала его мать и тут же отомстила за сына. Не подкопаешься.

– А ты уверен, что она действительно не причинила вреда малышу? – Освальт приподнял бровь. – Застукали ребят возле авиария. Ночью.

– Замки сторож открывал при мне. Закат был цел-целехонек и кинулся не к матери, которая о нем все это время и не вспоминала, а к Эйри, ластиться и курлыкать.

Ректор вздохнул.

– Столько лет здесь работаю, а всегда этому удивлялся. Вроде и звери на вид, а нрав – что у людей…

Видимо, он имел в виду Заката и Забаву. Такого имени грифоница удостоилась не зря. Ее дрессировка проходила с большим трудом – Забава предпочитала забавляться, а не выполнять задания. Ее пытались использовать для курьерской службы, но наездник быстро отказался от всех прав на нее и вернул грифоницу на Облачные вершины. Никто другой дрессировать Забаву даже не пытался, памятуя о ее легкомысленном характере. Благо проблем она не доставляла, в отличие от Кусачки или Гордеца, так что запирать ее в авиарии не требовалось. И о недоношенном сыне Забава забыла быстро, хотя потерю детей грифоны переживают не легче, чем люди. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. А грифоненок, похоже, теперь видел мать в Эйри.

– Значит, ты подозреваешь морок, – пробормотал Освальт.

– Без чар Забава о сыне бы не вспомнила, как не вспоминала последние два месяца. А сторож сказал, что утром Коллар заходил в авиарий и какое-то время отирался вокруг. Сторож подумал, что архей проверяет качество магической защиты.

Ректор замолчал, наблюдая, как туман клубится за окном.

– А что, если мы с тобой ошиблись в первоначальных выводах и Коллар ей не отец? – вдруг произнес он.

– Ну, это объясняет, почему ему на нее плевать. Но убийство? – я покачал головой. – Мне это сложно представить.

– Тебе-то? – Освальт усмехнулся, странно глянув на меня. – С твоей историей?

Я встретил его взгляд с внешним спокойствием, но внутри меня укололо неприятное чувство.

Ректор не может знать правду обо мне. Я ему никогда не рассказывал.

Хотя у человека, который выпустил половину нынешней Грифоньей стражи, наверняка есть связи в столице. И кто-то мог передать пару слухов о том, почему мне на самом деле пришлось покинуть королевский дворец, а не потому, что якобы в меня влюбилась молодая королева…

Впрочем, какая разница. Знает Освальт что-то или нет, пока он молчит, все хорошо.

– Ты предполагаешь, что Коллар хочет избавиться от Эйри, пока ее не нашел настоящий отец? – уточнил я.

– Может, и так, – неопределенно ответил он и резко перевел тему: – Эйри сама знает, что у нее магический дар?

– Нет. Она уверена в обратном. И она не хочет в Белую академию, я спрашивал.

– Мало ли чего она не хочет, – недовольно отозвался ректор. – Если ее дар проявится, мы будем вынуждены ее сдать. Дальше наступит ответственность Коллара, а не наша.

Раз так, в качестве последнего довода придется надавить на ту мозоль, к которой даже прикасаться желания не было.

Я тоже встал, подошел к ректору и тихо заговорил:

– Ты не можешь не видеть, что дела в академии в последнее время плохи. Раньше сама мысль об авиарии казалась кощунственной, а сейчас там «прописаны» три грифона. Грифонят с каждым годом рождается все меньше и меньше. Академия была рассчитана на двести человек, сейчас учится сорок. Наш престиж падает. Эйри нужно защитить, Освальт. Она может стать великолепной наездницей. Лучшей из всех.

Он смерил меня косым взглядом и ухмыльнулся.

– Потому что у тебя не получилось?

Я нахмурился.

– Ее судьба мне небезразлична вовсе не поэтому. Я ей не отец, чтобы видеть ее продолжателем своего дела.

– Поверь, очень часто такие желания возникают вне зависимости от отцовства, – вздохнул ректор. – Вот у меня тут сорок с лишним детей, например… И всех нужно защитить. Не только одну особенную девочку.

Я уже собрался продолжить спор, но Освальт покачал головой:

– Не волнуйся, Тарен. Коллар у меня восторга не вызывает, и на поводу у него я не буду идти до тех пор, пока это вообще возможно. Девочка твоя еще никому, кроме тебя, не ляпнула, что слышала грифоницу?

– Никому.

– Вот пусть молчит дальше. Значит, сейчас делаем так. Доказать мы ничего не можем, в том числе и то, что Эйри не выявленный в детстве маг. К слову, я не думаю, что это правда. Ну слышит она других грифонов – и что? Ты тоже слышишь, уже на первом году обучения начал. А Куланн только на четвертом услышал кого-то кроме своего Клыкача. Ты знал?

Я покачал головой. Старый вояка о таких вещах не распространялся. В той битве, где ему отчекрыжили пальцы, погиб и Клыкач. Куланн был так к нему привязан, что нового грифона заводить не стал и вообще предпочитал тренировать студентов на Львиной Голове, пореже поднимаясь на Орлиную.

– В любом случае девочку надо учить, иначе она по незнанию натворит бед. Слава Хедену, Закат пока еще слишком мал для ментального воздействия, но если, при ее-то способностях, вдруг произойдет слияние разумов, потеряем обоих. А раз ты ее в это втянул, по своей воле или нет, – острый взгляд Освальта был готов проткнуть меня насквозь, – то тебе и расхлебывать.

Я чего-то такого и ожидал, поэтому не расстроился.

– Хорошо. Еще что-нибудь?

– Не обостряй ситуацию с Колларом, – строго сказал ректор. – Не знаю, что за кошка между вами пробежала, но не забывай, что он одним движением пальца может здорово осложнить Небесной академии жизнь.

Тут уж я не выдержал и вздохнул.

– Ладно. К Эйри сейчас пойдешь?

– Надо, – он устало дернул вышитый шейный платок.

Никуда идти Освальту, естественно, не улыбалось. Подготовка к балу сама по себе была изнурительной, потом еще сам бал, вежливые расшаркивания перед горожанами и бургомистром, а вишенкой на торте – едва не случившаяся гибель студентки и срочное возвращение. То, что я поведал ректору об Эйри и Колларе, его тоже не могло порадовать.

Он вышел первым, сделав знак Куланну. Тот понял все без слов и подбадривающе улыбнулся мне. В коридоре собралась, наверное, половина преподавательского состава, и то, что нам никто не помешал, было заслугой грозного ветерана, который со сложенными на груди руками все это время охранял дверь.

Но одного человека он остановить не смог бы.

Люди расступились, пропуская Коллара. Он принарядился для бала, однако выбор костюма и его цвета сложно было назвать неожиданным – белая рубашка, белые брюки, белый же шейный платок. Только камзол оторачивала черная лента. Когда Паук двигался, казалось, что это продолжение татуировки-паутины на его щеке.

При появлении архея гомон в коридоре сразу стих. Коллар и не пытался наладить отношения с преподавателями, поэтому бросаемые на него взгляды сложно было назвать дружелюбными. Видимо, Паука целиком и полностью устраивало, что у окружающих он вызывает страх и отторжение.

– Мне надо осмотреть девушку, – сказал он. Не попросил – поставил перед фактом. – Она может быть ранена.

– С ней все в порядке, – отрезал я.

Освальт тут же бросил на меня такой уничтожающий взгляд, что я замолк. В самом деле, только меня попросили не усиливать конфронтацию с Колларом, и я сразу же именно это и делаю.

– У Эйри уже был лекарь, – ответил ректор. – Она цела. Ссадины от падения ей обработали и смазали, опасности для ее здоровья нет.

– Не все травмы видны на поверхности, – Коллар отступаться тоже не собирался. – Я должен проверить, нет ли ментальных повреждений.

– Применение магии только еще больше потревожит Эйри, и вот тогда у нас точно могут возникнуть проблемы с ее психическим здоровьем, – непререкаемым тоном произнес Освальт. – Я сам поговорю с ней и удостоверюсь, что все хорошо. А вас, достопочтенный архей, попрошу заняться Туманным венцом. Разве вы прибыли сюда не потому, что кто-то из археев должен следить за тем, чтобы древняя эльфийская магия вела себя как положено? Сегодня явно что-то пошло не так, и вы сами можете это наблюдать, выглянув за окно. Жду вашего отчета о происшествии и предложений, как это можно исправить.

Намек был весьма недвусмысленный. Лицо Коллара исказилось – и мгновенно вернуло выражение безразличия. Не сказав больше ни слова, архей поклонился и вышел.

Кажется, я один заметил, как с облегчением выдохнул Освальт.

– Прошу всех разойтись по комнатам, – громко обратился он к преподавателям. – Завтра учебный день, и он будет тяжелым. Все официальные объявления также будут сделаны завтра.

Все, кто здесь работал, уже знали, что это означает: сегодня к ректору подходить бесполезно, он предложит вернуться на следующий день. Люди, ворча, начали расходиться, а мы с Освальтом вошли в мою комнату, где до сих пор сидела Эйри.

Шоколад она давно выпила, но продолжала держать кружку в руках. Завидев ректора, девчонка испуганно пихнула ее на комод и вытянулась по струнке, как солдат перед офицером. Освальт невольно усмехнулся.

– Вижу муштровку Куланна, – пробормотал он едва слышно и мягко улыбнулся студентке. – Здравствуй. Твой попечитель сказал, что ты не пострадала. Это правда?

– Здравствуйте, господин ректор! Правда! – отчеканила она.

Ректор рассмеялся, хотя я чувствовал, что это стоит ему усилий. Ситуация была такой, что не до смеха.

– Меня можно не бояться. Я пришел не ругаться, не отчитывать, а узнать, не нужно ли тебе чего-нибудь.

Лоб Эйри прорезала морщина. Девчонка, похоже, не верила, что ее не накажут за самовольную отлучку из общежития после захода солнца.

– Не нужно, – осторожно произнесла она.

– Хорошо. Я бы рад на этом и закончить, но сегодняшний инцидент потребует официального оформления. Поэтому, Эйри, завтра я вызову вас с Уином, чтобы мой секретарь записал все, что вы помните о происшествии. У вас будет достаточно времени, чтобы обдумать свои слова, – выразительно подчеркнул он.

Эйри вскинула на него удивленный взгляд, поняв, что Освальт имел в виду.

– Спасибо, господин ректор.

– Засим вас оставляю и прошу не задерживаться, – теперь уже Освальт внимательно посмотрел на меня. – Лекции и домашнее задание завтра никто не отменит.

Намек я проигнорировал. У меня не было и мысли делать ничего такого, о чем он подумал. Не тот случай, чтобы «успокаивать» студентку, заваливая ее в свою постель.

– Да, господин ректор! – вновь отчеканила девчонка, не сообразив, что фраза о лекциях была обращена не к ней.

Освальт направился к выходу, но уже возле двери остановился и повернулся к нам.

– Одна душа на всех, – сказал он.

Эйри непонимающе установилась на него, а я ответил:

– Одна на всех.

Девиз Грифоньей стражи. Туда брали не только тех, кто мастерски держится на грифоне, но в первую очередь тех, кто способен на ментальное слияние сразу с несколькими грифонами. Не зря во время учебы в академии из курса пытались создать единое целое. Потом, во время службы, у них действительно становилась одна душа на всех, потому что каждый чувствовал не только собственного грифона, но и всех, кто находился рядом с ним.

Еще эта фраза означала, что своих наездники не сдают.

Лучшего способа успокоить и придумать было нельзя. Я с облегчением сел на кровать и сказал Эйри, которая мялась рядом:

– Садись.

Она так устроилась на краешке, будто до этого не забиралась туда с ногами, еще и под плед. Застеснялась меня, что ли?

Смешная девчонка. Некоторым вон и приглашения не нужно, сами запрыгивают.

– Насколько все плохо? – убитым голосом спросила она. – Меня выгонят из академии?

Я фыркнул.

– И не надейся. Ты встала лицом к лицу со злющей грифоницей – мало у кого на такое хватит выдержки. Жди, что Куланн теперь будет гонять тебя больше прочих. Это верный признак его любимчиков, а он любит смелых. Тех, у кого есть шанс попасть в Грифонью стражу.

– Но я та-хей. Таким, как я, там не место, – напомнила она.

Я многозначительно пожал плечами:

– Как я уже говорил, ты можешь совершить какой-нибудь подвиг, и ради тебя сделают исключение из правил.

А для женщин существовал и еще один способ – выйти замуж за аристократа. Но упоминать об этом при Эйри сейчас я не рискнул.

– Ректор точно не будет ругаться? – с болезненной гримаской уточнила она.

Соблазн ее поцеловать в этот момент был ужасным, так мило она выглядела. Я едва удержал себя в руках.

– Не будет, раз пообещал. Но советую очень хорошо продумать, что ты завтра ему скажешь. Зачем вы с Уином выбрались среди ночи из общежития, да еще без разрешения коменданта?

Подлинную причину я, конечно, уже знал. Но что ответит сама девчонка?

Она помялась.

– Я хотела еще раз показать Уину авиарий…

– Хватит, – раздраженно прервал я. – Все то время, пока за тобой гналась грифоница, парень просидел в кустах, а когда я стал его оттуда вытаскивать, он еще и попытался удрать. Уверена, что хочешь взять всю вину на себя?

Эйри насупилась.

– Но так оно и было.

– А на самом деле?

Она отвернулась.

– На самом деле.

Я вздохнул. Нежелание сказать правду кольнуло ядовитой иглой. Попечитель я Эйри или нет? С другой стороны, наездники своих не сдают…

Хотя, пожалуй, неприятнее всего было то, что девчонка заступилась за этого бестолкового мальчишку. С ним я уже пространно пообщался, и он взять на себя вину даже не подумал.

Выбрала же Эйри себе товарища. А может, и не товарища вовсе. Не зря же они всю неделю едва ли не за ручку ходят…

Зачесались кулаки, захотелось сплюнуть. Я сдержался, лишь хрустнул шейными позвонками, разминая шею.

Низко ты пал, Тарен. То к грифоненку ревнуешь, то к сопляку-первокурснику. А сам, как прыщавый подросток, боишься признаться девушке, что она тебе по душе.

Я запрокинул голову и, сам не ожидая этого от себя, выдал:

– Если этот парень пытался тебя соблазнить…

– Нет-нет, что вы, – испугалась девчонка. – Все было совсем не так! И вообще ничего такого между нами нет!

Взгляд у нее был честный. Я вздохнул и перевел тему:

– Пока никому не говори, что ты слышала голос Забавы. Это яркий признак твоего таланта, но не все поверят, что это правда. Обычно студенты начинают слышать грифонов только после долгих медитаций и упорных тренировок. Будешь распространяться об этом сейчас – тебя поднимут на смех или сочтут выскочкой.

Ее это не обрадовало, однако девчонка послушно кивнула.

– Ладно.

– А теперь хорошая новость. Узнав об этом, ректор разрешил тебя учить. Именно тому, о чем ты и просила недавно.

Только что Эйри сидела поникшая, тусклая, и тут – засияла утренним солнцем. Глаза распахнулись, засверкали, губы тронула улыбка, от которой появились очаровательные ямочки на щеках. Я залюбовался ее юной, нетронутой красотой и с трудом вернулся в реальность.

– Когда начнем занятия? – воодушевленно уточнила девчонка.

Хотя какая она девчонка, почему вообще я ее так называю? Она давно уже девушка, и наверняка не у меня одного при взгляде на нее возникают неподобающие для преподавателя мысли. И как вот личные занятия с ней проводить…

Я прокашлялся, но сказать ничего не успел.

– Завтра? – Эйри заглянула мне в глаза с умоляющим выражением. Вольно или невольно, изогнулась она при этом так, что страшно захотелось положить ладонь ей на гибкую талию.

С губ сорвался невольный стон. Ох, Эйри-Эйри, что ж ты со мной делаешь…

– Завтра, – подтвердил я. – А теперь беги к себе и ложись спать. Если ты помнишь, лекции и домашку никто отменять не будет, а тебе еще у ректора торчать.

– Бегу!

Она действительно за миг собралась и, не успел я моргнуть, встала у двери комнаты.