Текст книги "Танец с призраком"
Автор книги: Элина Сетани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Элина Сетани
Танец с призраком
(в трех книгах)
Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)
В оформлении обложки использована фотография:
© eaniton / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru
Посвящение
Эта книга посвящается тем, кто не понаслышке знает, что такое скорость, любовь и свобода; тем, для кого дружба и любовь – не пустые слова.
Предисловие
В конце декабря 2001 года (да, это было очень давно, двадцать лет назад) я взялась писать роман на шведском языке – историю о дружбе и любви, предательстве и отчаянии. О двух друзьях-байкерах и девушке, которые жили в Стокгольме в начале девяностых годов прошлого века.
Идея была амбициозной, но воплощалась в жизнь с большим трудом. Начнем с того, что шведский не является родным языком не только для главной героини романа, но и для меня. К тому же действие развивается в Стокгольме, затем в Амстердаме (начиная со второй книги) и других городах Европы; и если со Стокгольмом мне было проще, то Амстердам оставался загадкой до тех пор, пока я не решила съездить туда, чтобы узнать город и понять, как он может повлиять на историю. Я верила, что это совершенно необходимо.
Надо сказать, что я иногда люблю давать своим героям полную свободу действий. В данном случае все они воспользовались предоставленной возможностью и развивали сюжет так, как им нравилось, даже не думая считаться с моими планами.
Роман «Танец с призраком» состоит из трех книг.
Элина СетаниОктябрь-декабрь 2021 г.
Книга 1
Вступление. Дом у шоссе
Падает снег. Это происходит со вчерашнего дня. Намело уже много. С утра я расчистил дорожку. Наверное, мне стоит выйти и встретить Ингу внизу, у подножья холма.
Стоя у окна спальни на втором этаже, я думаю о том, что высокие деревья, окружающие дом, скрывают его совершенно от посторонних глаз и заглушают шум машин, проезжающих всего в нескольких десятках метров от него. Кажется, что вокруг на много миль нет никакого жилья. Только с одного места на шоссе виден край крыши моего дома, но ручаюсь, что заметить его трудно: шоссе поворачивает, и водители обычно сосредоточены на дороге, проезжая такие участки.
Любитель тишины и одиночества построил этот дом лет тридцать тому назад. Позже еще два или три дома появились по соседству – вглубь леса, дальше от шоссе. А я купил этот дом прошлым летом, когда мне окончательно осточертело мое предыдущее жилье: выйдя из очередной больницы, я безвылазно проторчал дома пять недель, отключив телефон и не всегда открывая дверь, даже если знал, что ко мне должны прийти. Пора было что-то менять.
С Ингой меня познакомил Рольф. Да, кажется, Рольф. Будь я проклят, если помню. Но Рольф был при нашем знакомстве. Кажется, это ему пришло в голову, что мне нужна такая женщина, как Инга.
Не знаю, догадывается Инга или нет, что она значит для меня. В ноябре мы были помолвлены. Мы проводим всё свободное время вместе – каждый день, когда она свободна. И я совершенно не возражаю, что она хозяйничает в доме.
В гостиной она обожает рассматривать призы. Она берет их в руки, вытирает пыль (они действительно в этом нуждаются), смотрит на них с восхищением и ставит на место. Призов здесь достаточно. В гостиной собрано всё, чего я добился в спорте за свою жизнь.
Еще Инга обожает рассматривать фотографии и слушать мои рассказы. Она готова слушать одну и ту же историю снова и снова. Иногда мне кажется, что я должен был видеть её раньше – скажем, в толпе болельщиц. Но я знаю, что её там не было.
Инга работает медсестрой в больнице. В той самой, где я провел лето, но в другом отделении. Я лежал в травматологии, а она работает в кардиологии. Рольф, навещая меня, повстречался с ней в вестибюле, и ему пришло в голову нас познакомить.
У меня далеко не сразу возникло желание рассказывать Инге спортивные истории. Калека не станет говорить о тех временах, когда ему была неведома эта адская, изнуряющая неподвижность. Калека думает: когда-нибудь потом. Если выживу.
Так или иначе, через некоторое время Инга уже многое знала о моей спортивной карьере. Она ни разу не перепутала названия команд, имена гонщиков, даже даты заездов. Меня, признаться, это удивляло.
Я начал доверять ей и иногда рассказывал ей (впрочем, это началось совсем недавно) не только про удачные свои гонки, но также и про некоторые промахи и провалы.
Если быть точным, я рассказал ей почти обо всех заездах, кроме одного, ставшего последним. Уж слишком неудачным он получился.
Воспоминания о том заезде доставляют мне боль и стыд. Да, черт побери, он не принес мне славы. Но такова судьба.
Если Инга меня когда-нибудь спросит, как это я умудрился так влипнуть – я не знаю, что ей скажу. Только она вряд ли спросит. Она очень тактична. Поэтому мне с ней хорошо. Ей не нужно объяснять. У нее есть внутреннее чутье, ведущее в обход острых тем. Она правильно делает, что полагается на свое чутье.
* * *
Молодой человек, сидевший за столом у окна в доме на холме, отложил в сторону старую тетрадь и закрыл глаза. Этот текст он перечитывал уже не в первый раз. Фактически, он знал его наизусть.
Он нашел эту тетрадь, когда разбирал старые вещи в чулане. Текст был написан синими чернилами, и они выцвели от времени. Чернилами уже давно никто не пишет. Кажется, они вышли из употребления еще до того, как он родился на свет.
Он знал, что там дальше, в том тексте. Имя женщины, и оно зачеркнуто так старательно, что прочитать его невозможно. Все следующие абзацы на странице вымараны. Никто никогда не должен был узнать, в чем и перед кем исповедовался (а может быть, кого и за что проклинал) тот, кто писал эти слова. Разобрать можно только обрывок одной фразы – «ты лучше поберегись».
Молодой человек подошел к окну и стал смотреть, как падает снег. Шоссе внизу, у подножья холма, заволакивалось белой пеленой. Проехал одинокий хэтчбек, прочертил колесами темную колею, и вот опять никого.
Он вернулся к столу, взял чистый лист бумаги, шариковую ручку и стал писать.
* * *
Твое имя – Эва. Так звали женщину, о которой говорят, что она совратила Адама.
Я думаю, что Адам просто очень её любил.
Когда я впервые увидел тебя – а было это, если ты помнишь, январским утром, – я понял, что ты создана для любви. Но я узнал тогда кое-что еще, только вот понял это сильно позже. Я узнал, что так начинается путь, который ведет к отчаянию; но сперва, чтобы заманить человека на этот путь, ему посылают иллюзию счастья. Тогда мне казалось, что я знаю, зачем родился на свет. Всё было очень просто: чтобы любить тебя.
Альф работал тогда в магазине своего отца, в Сегельторпе. В то утро я возвращался в Стокгольм через Худдинге и заехал к нему. Ночью я посадил аккумулятор, а в том магазине торговали запчастями.
После такой ночки следовало бы не мешкать и ехать спать, у меня уже и глаза слипались, и вообще я чертовски устал. Но я почему-то тянул резину, беседуя с Альфом возле витрины.
Интересно, тебе-то было ясно, что я ждал тебя? Стоял и ждал, что ты придешь. Именно в тот день. Я часто бывал там, у Альфа, и если бы ты не появилась в то утро, то мы бы с тобой, наверное, всё равно встретились рано или поздно. В тот день я не мог уйти и сам не знал, почему.
А потом я оглянулся.
Сквозь витрину ты смотрела на меня.
Я до сих пор вижу это, Эва; но если ты спросишь меня, то я отвечу, что всё забыл.
Глава 1. Январь
Свен остановил мотоцикл у входа в магазин и прищурился: январское утреннее солнце резало глаза. Морозный воздух бодрил, что было очень кстати после двухчасовой поездки по шоссе.
Свен снял шлем и вошел в магазин. Покупателей пока не было. Не было и продавца. Свен стал оглядываться в поисках Альфа.
Тот находился в данный момент в витрине, между стеклами, где пытался пристроить какую-то штуковину рядом со сверкающим движком от «ямахи». Альф возился с деталями с таким видом, словно они ему изрядно осточертели.
Они расстались вчера вечером, когда Альф и его подруга покинули компанию байкеров на Альфовой «хонде». Свен тоже отправился в путь после их отъезда: ему нужно было сгонять в Норрчепинг. Он думал, что его там ждут, но оказалось, что только зря сгонял туда: Анника, его бывшая подружка, ни в какую не захотела восстанавливать с ним отношения. У них вышел очередной неприятный разговор. Она сказала, что Свен – просто автомат, который её не понимает и никогда не поймет. Автомат, у которого в голове только мотоцикл да тренировки.
Думать об Аннике ему больше не хотелось. О тренировках тоже. Свен надеялся, что это временно, по крайней мере в том, что касалось тренировок.
Альф бросил свое занятие и вылез из витрины.
– Привет, – сказал он. – Что у тебя за фигня с движком?
– Движок в порядке, – ответил Свен.
– Ну да, а то я не слышу.
– Мне нужен аккумулятор, – сказал Свен, не желая сейчас развивать дискуссию на тему мотора. По этому поводу они с Альфом всякий раз не сходились во мнениях. – Мой на последнем издыхании.
Альф жестом предложил Свену ознакомиться с содержимым полок и выбрать то, что ему нужно.
Заменив аккумулятор, Свен вернулся в магазин. Альф, усевшись на прилавок, рассматривал витрину.
– Черт, – сказал он. – Совсем нет настроения работать.
Они разговорились о последней тренировке. Альф заметно оживился, когда зашла речь о том, что их тренер, Лейф, уехал на несколько дней в Голландию и позвонил оттуда, чтобы предупредить, что собирается задержаться еще на несколько дней. По мнению Альфа, такие отлучки шли на пользу всем, и в первую очередь спорту. Альф был активным сторонником ночных разъездов по городу и его окрестностям, делал это несколько раз в неделю, несмотря на то, что тренер его уже несколько раз отчитывал, когда он являлся на тренировки невыспавшимся.
Вчера Альф имел полную возможность высказаться на эту животрепещущую тему в разговоре с собственным отцом, который полностью разделял позицию тренера. Альф считал это несправедливым, хотя и «трогательным до чертиков» (его выражение). Его отец был одним из спонсоров их любительской гоночной команды.
– Охренеть можно, – сказал Альф. – Чтобы два таких разных человека заблуждались абсолютно одинаково! Всё равно я буду делать так, как хочу. Лейф мне сказал: «Это всё проявится на соревнованиях». Вот именно. Пусть они сами увидят, что я прав и мне это не мешает.
Неожиданно Свен почувствовал на себе чей-то взгляд. Он оглянулся, но никого, кто бы пялился на него, не увидел. Однако ощущение не проходило. Альф тоже стал смотреть по сторонам, поняв, что Свен его не слушает.
– Смотри-ка, – сказал он, кивая в сторону улицы.
Свен обернулся. Сквозь витринные стекла он увидел девушку в синей зимней куртке, внимательно разглядывавшую его шлем, который он держал в руке. Девушка была так занята созерцанием, что не заметила, что сама стала объектом внимания. Она стояла, слегка наклонив голову вбок, и наматывала прядь своих волос на указательный палец.
У нее были темные прямые волосы, довольно длинные. До подбородка ей доходил красный шарф, обмотанный вокруг шеи. На голове у неё был капюшон, отороченный светлым искусственным мехом.
Альф вышел на улицу и вступил с девушкой в беседу. Свен изнутри продолжал наблюдать за ними. Он заметил, что девушка улыбается Альфу как старому знакомому. Альф вообще быстро сходился с людьми, в особенности с женщинами. Столь же легко он и расходился. Свен иной раз удивлялся тому факту, что, по-видимому, он сам – единственный из знакомых Альфа, кто является исключением из этого правила.
Их дружбе прошлой осенью исполнилось десять лет. Если кто-то из них двоих об этом и вспоминал, то это был Свен. Альф не отличался склонностью к сантиментам. Он вообще не любил вспоминать что-либо, кроме своих подвигов на мотоцикле. На эту тему он мог говорить долго, воспроизводя все до единой подробности.
В том, что касалось отношений с девушками, Альф был скрытен. Он говорил о своих победах куда меньше, чем можно было ожидать от парня, пользующегося популярностью у противоположного пола. По мнению Свена, Альфу было о чем рассказать, однако минуты откровенности на тему своих любовных приключений его посещали редко. И это на самом деле были лишь минуты.
Сейчас, наблюдая, как его друг беседует с девушкой, Свен почувствовал досаду. Какого черта он-то сам как дурак стоит и смотрит на них вместо того, чтобы присоединиться к ним, как непременно сделал бы Альф на его месте?
Девушка показалась Свену знакомой. Да, верно. Он вспомнил. Неделю или две назад, когда они с Альфом ехали по Эстермальму и в районе Карлавеген поддали газу, на проезжую часть прямо перед ними выскочила какая-то девушка. Она фотографировала здание, повернувшись спиной к дороге, и была так увлечена, что забыла, что стоит на краю тротуара. Сделав шаг назад, она оступилась, но сумела удержать равновесие. Альф резко затормозил, а Свен, ехавший по левой полосе, миновал перекресток. Оглянувшись, он увидел, что Альф остановился возле девушки и, судя по всему, внушает ей правила перехода перекрестков, когда к ним приближается он, Альф, на своем мотоцикле. Свен остановился и стал ждать. Через несколько минут Альф подъехал к нему и сообщил:
– Я ей сказал, что мне совсем не нравится идея сидеть в тюрьме из-за того, что она прыгает под колеса. А она мне такая говорит: «Да неужели?» Вообще-то она симпатичная. Иностранка. Она сказала, что приехала из Польши. Ха, славянских девчонок у меня еще не было.
С последней фразой он оглянулся в сторону перекрестка, но девушка уже ушла.
Свену было неизвестно, продолжилось ли то мимолетное знакомство. Наверное, нет, иначе Альф привез бы её на одну из байкерских тусовок.
Он понял, что ему надоело стоять тут, внутри, и пошел к выходу из магазина.
При его приближении Альф обернулся.
– Кстати, познакомься с моим другом, – сказал он девушке. – Это Свен. Он тоже гонщик, как и я. А это Эва, – добавил он, обращаясь к Свену. – Она очень любит устраивать дорожные происшествия.
Эва улыбнулась Свену. У нее был маленький рот, и улыбалась она лишь слегка, но это была милая улыбка.
Разговор шел своим чередом. Альф продолжал в своем духе, обращаясь к Эве по-приятельски. «Всё же они, наверное, встречались после того раза», – подумал Свен.
Эва говорила по-шведски сносно, но иногда запиналась, подбирая слова. Она объяснила, что в Стокгольме живет уже месяц и ей здесь нравится. Язык она начала учить полгода назад, в Варшаве, когда в университете ей попалось на глаза объявление, в котором говорилось о возможности провести весенний семестр в стокгольмском драматическом институте по программе студенческого обмена.
Заговорили о мотоцикле Свена, стоявшем поблизости. Эта тачка была родной сестрой Альфовой «хонды», только смотрелась чуть поновее. Сравнить было легко: мотоцикл Альфа стоял рядом, возле входа в магазин. Сейчас, после ночной поездки, которую совершил Свен, его собственный байк выглядел немного сонным. Ему захотелось взбодрить свою «хонду».
Альф стал рассказывать что-то, связанное с тачкой Свена. Как только в его монологе наступила пауза, Эва обратилась к Свену:
– Ты быстро гоняешь по городу?
– Довольно быстро, – ответил он.
Альф подхватил:
– Он, знаешь, один раз…
И завернул историю о том, как полтора года назад Свен на спор ставил рекорд скорости в районе аэропорта Бромма. Рекорд, кстати говоря, был перекрыт самим рекордсменом через несколько минут после его установления, когда в конце улицы показался автомобиль дорожной полиции.
Выслушав, Эва сказала Свену:
– Интересно посмотреть, как ты катаешься.
Свен снял мотоцикл с подножки и сел за руль.
– Садись, – предложил он Эве.
У Альфа на лице выразилось удивление.
– Эй, подожди-ка, – сказал он.
– Дай какой-нибудь шлемак для неё, – обратился к нему Свен.
– Ага, у меня тут целый склад шлемаков, – насмешливо ответил Альф.
– Дай свой. Мы быстро вернемся.
– Я не ослышался? Быстро?
– Ну да, – подтвердил Свен, начиная спрашивать себя, что вдруг такое на Альфа нашло.
– Не дам, – отрезал Альф. – Раз ты вздумал гонять при свете дня по городу, то вас всё равно загребет дорожная полиция, и какая разница, в шлемаке она будет или нет?
Эва тем временем плотно завязала шнурки своего капюшона, собираясь занять место позади Свена, и спросила у Альфа:
– Без шлема, наверное, штраф обойдется дороже?
Альф усмехнулся и пожал плечами. Это можно было истолковать и как «представления не имею, никогда не попадался» (но Свен знал, что это неправда), и как «решай сама, нужно ли тебе такое приключение».
– А если авария? – спросила Эва.
– Это вряд ли, – ответил Альф. – Он отлично водит.
Свен слез с седла, поставил мотоцикл обратно на подножку, подошел к Альфу и сказал негромко:
– Дай ей шлем. В чем дело?
Альф молча ушел в магазин. Свен, полагая, что тот вскоре вернется с каким-нибудь шлемом для Эвы, спросил у неё:
– Не боишься?
– Нет, – ответила она и улыбнулась.
– Ты в самом деле учишься в театральном институте? – спросил Свен. Эта девушка не вела себя как актриса. По крайней мере, он иначе представлял себе стиль поведения будущей актрисы. Они должны быть экзальтированными, все эти девушки, мечтающие о сцене. Они должны быть слишком эмоциональными. Эва была другой – спокойной, уравновешенной. И эта её милая улыбка, совсем не «показушная»…
– На хореографическом отделении, – ответила Эва. – Еще я посещаю класс по актерскому мастерству, и мы ставим спектакль.
Она помолчала и добавила:
– Я приехала на несколько месяцев. В мае уеду домой.
– Жаль, – сказал Свен. – Летом самые путешествия на байках.
Он посмотрел в сторону магазина, пытаясь сквозь витринное стекло разглядеть, когда Альф, в конце концов, соизволит принести шлем для Эвы.
– Кажется, он не собирается, – сказала Эва.
– Поехали, – предложил Свен, садясь на мотоцикл. – Заскочим по дороге ко мне, возьмем второй шлем и покатаемся. Ты, наверное, много где еще не была.
Он и сам удивился, что так запросто предложил ей это. О том, что у него за плечами была бессонная ночь, он начисто позабыл. Вся усталость куда-то подевалась.
Эва заняла место позади него.
– Держись, – сказал Свен через плечо. – За меня. Чтобы я знал, что тебя не унесло ветром.
Эва сцепила руки у него на животе и прижалась к его спине.
Свен надел шлем и рванул с места.
Она хорошо сидела, не дергалась, не пищала на поворотах, которые он проходил, лишь слегка сбавляя скорость. Всё же Свен ехал не так быстро, как ему хотелось. Дневное время суток и обилие транспорта на улицах не давали ему шанса продемонстрировать все свои трюки. К тому же его пассажирка была без шлема.
Остановив мотоцикл возле своего дома, Свен обернулся к Эве. Она тут же соскочила с седла, стащила перчатки с рук и прижала ладони к щекам. До него дошло, что она, конечно же, обветрила лицо.
– Пойдем ко мне, – предложил Свен. – Там ты согреешься.
Эва, всё еще держа ладони у лица, посмотрела на него, прищурившись. Глаза у неё были серые, серьезные. Она раздумывала над его предложением, потом засунула руки в карманы.
– Только у меня беспорядок, – добавил Свен, вспомнив, что не убирался в своем жилище уже несколько дней.
– Заманчиво, – сказала Эва и смутилась, словно выбрала не то слово, что нужно, и теперь пытается сообразить, что принято говорить в таких случаях.
Неожиданно для себя самого Свен сделал к ней шаг и поцеловал её – как раз в тот момент, когда она открыла рот, чтобы еще что-то сказать.
Она стала отвечать ему без какого-либо стеснения или замешательства, так, словно ждала этого. Целоваться ей было не слишком удобно: она была сильно ниже его ростом, едва доставала ему до плеча.
– Пойдем ко мне, – повторил Свен внезапно севшим голосом.
* * *
На следующее утро позвонил Альф.
– У меня тут кое-что появилось для тебя, – сказал он.
Свен не сразу сообразил, что речь идет о новой модели поворотников, которые ему были так необходимы. Две недели назад он совершенно задолбал всех своих знакомых на эту тему, и вот наконец они появились в магазине у отца Альфа.
– Эй, – нетерпеливо позвал его Альф. – Ты меня слышишь?
– Да, да, – сказал Свен. – Я заеду часа в три.
– Чем у тебя башка забита?
– Как тебе сказать…
– У тебя Эва, что ли?
– Ну да.
– Привет передавай, – сказал Альф и повесил трубку.
В душевой шумела вода, и Эва была там. Свен побродил по комнате, потом вышел в прихожую, остановился напротив двери в душевую и прислонился к стене.
Когда шум воды прекратился, Свен спросил, не дожидаясь, пока Эва откроет дверь:
– У тебя что-то было с Альфом?
– С кем? А-а, – не сразу ответила она изнутри. – Нет. С чего ты взял?
Через минуту она появилась перед ним, вытирая полотенцем намокшие концы волос.
– Вы так разговаривали, – сказал Свен.
Эва вышла из душевой, прошла на кухню и включила кофейник. Потом она вернулась в комнату, остановилась у окна, поправила занавеску и добавила:
– Я вчера была у своей знакомой. Она живет недалеко от того магазина. Я шла мимо и сквозь витрину увидела тебя и его.
– По-моему, он на тебя запал, – заметил Свен, тоже входя и садясь на диван.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего, – ответил он. – Иди сюда.
Эва приблизилась, и он привлек её к себе и поцеловал в губы, затем в шею. Потом задрал её футболку и стал целовать её грудь.
– Свен, мне же на занятия надо идти, – сказала Эва, но не отстранилась.
– Что ты делаешь вечером? – спросил он.
– Вечером у меня спектакль. Мы ставим спектакль, у меня небольшая роль. Мне в самом деле нужно бежать сейчас…
* * *
Он отвез Эву в колледж (по дороге они заскочили в студенческое общежитие, где она обитала и где ей нужно было что-то взять) и сказал, что заедет за ней вечером. На работу ему не нужно было идти: два дня назад он взял недельный отпуск в расчете на то, что помирится с бывшей подружкой, привезет её к себе в Стокгольм и они классно проведут время. План не удался, а вот отпуск оказался очень кстати. Свен уже представлял себе следующую ночь и утро. Ночью он будет катать Эву по городу, потом привезет её к себе, и они будут заниматься любовью; и наутро, когда она проснется, он будет любить её опять. Как это было сегодня.
Она красивая. У неё серые глаза, в которых можно утонуть. У неё каштановые волосы с медным отливом, и на ярком солнечном свете они кажутся темно-рыжими. Она необычная – приехала из Польши, но выросла в России, в стране, которую Свен считал чуть ли не вражеской, по крайней мере очень опасной (он близко к сердцу принимал тот давний случай под Полтавой, а история с подводной лодкой, случившаяся в первой половине восьмидесятых годов, тоже говорила не в пользу Советов[1]1
Инцидент с субмариной С-363, которая в октябре 1981 года села на мель в территориальных водах Швеции, в 12 километрах от шведской военно-морской базы в Карлскруне, серьезно осложнил отношения между СССР и Швецией.
[Закрыть]). Эва была первой девушкой, рожденной в России, которая ему встретилась. Она была первой девушкой из мира искусства, с которой у него начались отношения.
Дойдя в своих размышлениях до этого места, Свен вдруг ощутил беспокойство. Сам он работал на автомойке в Веллингбю, и до сих пор это его полностью устраивало. Однако сейчас он подумал, что его невысокий социальный статус может стать проблемой в отношениях с Эвой.
Эва… да, дело в ней. Захочет ли она продолжать встречаться с парнем с автомойки? Она совсем из другого мира, из актерской среды, она собирается выступать на сцене. Её друзья, возможно, будут относиться к нему как к существу низшего сорта. Актеры слишком задирают нос. Свену придется постоянно доказывать, что он не хуже их. А он не просто парень с автомойки – он будущий профессиональный гонщик, он будет выступать на международных соревнованиях. Он знал, что так будет, причем уже скоро. Всё, что он делал, он делал для достижения этой цели. Поэтому его бывшая подружка, Анника, и назвала его «бесчувственным автоматом», когда они поссорились.
Что касалось его собственных друзей, то Свен был уверен, что Эва им понравится, даже очень. Проблема может быть с её компанией, а не с его. Он не сомневался, что у неё есть друзья – сокурсники, а может быть, даже какой-нибудь «кадр», какой-нибудь будущий актер или режиссер… Он ведь даже не спросил, есть ли у неё парень. А вдруг есть? Эта мысль пришла и осталась зудеть в голове, как назойливая муха.
Тут Свен вспомнил, что пора ехать к Альфу за поворотниками.
Подъезжая к магазину, он думал о том, что вчерашнее поведение Альфа и в особенности то, как его друг резко оборвал разговор сегодня утром, не перестали казаться ему странными за прошедшие с тех пор несколько часов. У всего этого могло быть только одно объяснение: Альф злится на него из-за Эвы.
Они с Альфом тренируются в одном мотоклубе, знают друг друга много лет, объехали добрую треть страны, съели вместе не один пуд соли. Они даже живут в соседних районах – Свен в Альвике, а Альф в Транеберге, и от дома одного до дома другого ехать всего десять минут. Если Альф злится из-за Эвы, то это самая настоящая проблема.
Но его тревога прошла, как только он увидел, что Альф встречает его вполне дружески.
Когда техническая сторона их встречи была исчерпана, они вышли в подсобку покурить.
– Да, брат, ты меня удивил, – сказал Альф, усаживаясь на какой-то ящик. – Признаться, я не ожидал от тебя такой прыти.
Раз уж этот разговор начался, то Свен решил воспользоваться шансом и прояснить кое-что.
– Ты что-нибудь имеешь против? – спросил он.
– Ежу ясно, у меня были планы с ней переспать, – ответил Альф небрежно. – Ты влез некстати. Но потом я понял, что ты вернулся от Анники несолоно хлебавши, так?
Свен кивнул. Про Аннику он уже успел забыть.
– Вот, верно говорят: в кругу друзей не щелкай клювом, – философски заметил Альф.
Он достал новую сигарету, прикурил и взялся рассказывать длинный анекдот про слона и зайца, который Свен не запомнил, поскольку соль шутки никак не вязалась с той проблемой, которую они только что обсуждали.
– Всё о’кей, – добавил Альф, возвращаясь к волновавшей Свена теме. – Эта девочка скорее в твоем вкусе, чем в моем.
Этот короткий разговор принес Свену облегчение. Он знал, что не сможет в полной мере наслаждаться обществом Эвы, если это будет бесить Альфа.
Причины для такой щепетильности имелись. Однажды, когда им обоим было лет по пятнадцать, они влюбились в одну и ту же девчонку. Свен вспоминал о той истории как о каком-то кошмаре. Девчонке, конечно, льстило, что за ней ухлестывают сразу два парня, и она всячески поощряла их обоих. Дело кончилось тем, что они пару раз крепко набили друг другу морду, сначала в присутствии дамы сердца, а через несколько дней повторили сеанс, уже без свидетелей.
Свен тогда очень неслабо получил, но в долгу не остался и так залепил Альфу прямо в ненавистную рожу, что тот потерял равновесие, споткнулся о какой-то кирпич, упал и треснулся затылком. После чего некоторое время продолжал валяться на земле, замысловато ругаясь.
Злость у Свена как рукой сняло. Он подошел к Альфу и наклонился над ним.
– Слышь, ты, – спросил он, – как себя чувствуешь?
В ответ Альф не произнес ничего нового. Полежав немного, он предпринял попытку изменить положение и наконец сел, в сердцах пнув ногой злосчастный кирпич. Осторожно потрогав пальцами заплывающий глаз, он сказал примерно следующее:
– Какого хрена мы занимаемся таким дерьмом? Она тебе что, так нужна? Ну и забирай себе. Лично мне на неё наплевать. Я хотел показать тебе, что нефиг строить из себя. Понял?
Альф поднялся с земли и гордо отправился домой. Несколько дней они не разговаривали, встречаясь в мотоклубе, но наконец Альф подошел и как ни в чем ни бывало спросил Свена что-то насчет летней резины.
Позже, вспоминая ту ссору, они совместно пришли к выводу, что женщины не стоят того, чтобы из-за них рушилась святая мужская дружба, и снова стали не разлей вода. Случайно или нет, но они с тех пор больше ни разу не сталкивались на этой почве. По мере того, как они взрослели, у них формировались совершенно разные вкусы по части женского пола. Или, что тоже возможно, они интуитивно избегали переходить друг другу дорогу.
