Текст книги "Любовницы"

Автор книги: Эльфрида Елинек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Мы опять так здорово потрахались!

– Да, мы опять так здорово потрахались, – говорит Хайнц. Он полощет рот, причесывает волосы и разглаживает брови рукой, чистит уши, громко прочищает нос, моет руки, пьет свой утренний кофе и уходит из дома, чтобы заняться своей профессией. Переступив порог дома, он сразу окунается в напряженные трудовые будни, в таинственный мир всяких разных проводов и разъемов, в которых Бригитта совершенно не разбирается.

Бригитта тем временем занята женскими делами, более легкими и простыми, чем дело мужское.

Она открывает свой шкафчик для одежды, стягивает с себя юбку и пуловер, взамен надевая халат с передничком, миленький и разноцветный, скрашивающий производственную атмосферу, слегка расцвечивающий уныло-серый и черный мир швейных автоматов. Забавные цветные пятна – как солнечные лучи. Скрасив таким образом производственную атмосферу и одновременно изуродовав свой внешний вид, Бригитта сует ноги в специальные гигиенические и профилактические деревянные сандалии.

В них ноги во время работы меньше устают и предохраняются от заболеваний, каким обычно подвержены женские конечности. С Бригиттой такого не случится, она о себе позаботится. Когда разбираешься в таких научных вещах, как здоровье, то убережешься от многого, даже от болезней.

И все работницы в цеху обуты в такие сандалии, они тоже следят, чтобы ноги у них были здоровыми. Деревянные сандалии пользуются в этих кругах большой популярностью.

Едва Бригитта успела оглядеться вокруг, как конвейер уже включили. Работа на конвейере не убивает женское начало в Бригитте, ведь на этом предприятии работают почти одни женщины, и заняты они исключительно женским трудом. Так что поддерживать чистоту и порядок здесь нетрудно. Мужчины занимают руководящие посты. В цеху их не увидишь, и никто не нарушает здесь чистоты и порядка, свойственных женщинам.

На производстве, где работают одни мужчины, на полу вечно валяется какая-нибудь дрянь, и никому в голову не придет навести порядок.

В этом цеху, где шьют бюстгальтеры, на полу иногда оказываются очень милые штучки: то обрывок кружева, то яркая розовая лента. Да и их тут же подбирают.

Собственно, на полу вообще никогда ничего не валяется. А уж столы в фабричной столовой! Там царит безусловная чистота! Так чисто, что можно хоть с пола есть! Женщины и девушки одна перед другой стараются, кто первая заметит грязинку или пятнышко. Пятнышко исчезает мгновенно, иногда даже раньше, чем успеет появиться.

Случается иногда и такое, что кто-то расплескает свой кофе по пластиковой поверхности стола, пятна тут же вытирают, и все испытывают особое удовлетворение.

Если вдруг случайно в столовую зайдет кто-то из начальства (хотя начальство сюда не ходит), от свежего пятна уже не осталось и воспоминаний.

И секретарша директора, если она случайно здесь появится, не увидит ни пятнышка, ведь она уж в пятнах разбирается, хотя сама никогда их, верно, не сажает.

У секретарш всегда есть хобби. Они любят путешествовать, танцевать, совершать пешие прогулки, ходить в кино или вязать.

Мужчины, с которыми работницы знакомы, кроме своей работы интересуются только одним: как от этой работы отдохнуть. У них нет хобби.

А уж если и есть, то такое, что семье об этом лучше не знать.

Работницы не знают, чем увлекаются начальник отдела снабжения, главный бухгалтер, заведующий по рекламе или замдиректора по производству. И никто толком не знает, чем они занимаются на службе. Эти господа – не нам ровня.

Если день изо дня сидишь за конвейером и прострачиваешь ленту для бюстгальтера, вряд ли у тебя возникнут интересы, выходящие за пределы конвейера, ведь откуда тебе знать, какие интересные вещи вообще существуют в этом мире. Тебе известно одно: многие заинтересованы в том, чтобы бюстгальтерный конвейер не останавливался.

А даже если и знаешь, что где-то есть вещи и мужчины вовсе иные, чем вещи и мужчины, окружающие тебя в цеху, то не каждой придет в голову мысль, что те, другие, могут принадлежать и тебе, а не каким-то другим женщинам.

Бригитта, по крайней мере, одна из немногих, кто понял – есть вещи более важные, чем работа. И случаю было угодно, чтобы она поняла – есть мужчина, а именно – ХАЙНЦ, – по сравнению с которым работа вообще пустое место.

Ей помог случай, и она поняла: кроме работы, которая ей не нравится, кроме товарок, которых она на дух не переносит, ведь она про себя теперь знает, что она – другая, не такая, как они, и тем более терпеть их не может, что они по-прежнему считают ее своей, такой же, как они, а она ведь уже другая, благодаря Хайнцу, он-то получше всех их, пожалуй, что и самый лучший, – словом, кроме работы, подготовки к ней, перерывов между ней, снова работы и т. д. и т. п., в жизни существует он, единственный ее человек, который отбил у нее всякую охоту работать. Случай свел ее с ХАЙНЦЕМ. С Хайнцем и с тем, что после произошло.

Такой подарок судьбы – Хайнца – можно заполучить только по самой счастливой случайности, если, как Бригитта, ты вынуждена сидеть за конвейером, на самой обочине жизни.

Будет ли судьба благосклонна к Бригитте?

Бригитта шевелит пальцами ног, обутых в гигиенические и профилактические сандалии, она ведь хочет, чтобы все в ней – вплоть до кончиков ног – досталось Хайнцу в здоровом и свежем виде. На своих товарок, сидящих за конвейером, она поглядывает свысока, в мечтах отдаляясь от них на непреодолимое расстояние.

Бригитта – жена предпринимателя.

Большинству ведь не дано иметь своего дела, своего магазина: они ненадолго заскакивают в чужие магазины, чтобы закупить детское питание для своего потомства или твердой колбасы для своих мужей.

Бригитте, с помощью Хайнца, достанется свое дело, и она-то уж знает, как тяжела, но и как радостна ноша собственности. Уж всяко Бригитта тогда будет знать, на кого она вкалывает, не на безликую упрямую толпу, а на себя саму и на Хайнца.

Что свое, то свое.

Вот в какие безумные дали улетают Бригиттины мечты!

Хайнц мечтает обо всем подряд, и уж меньше всего о Бригитте.

Он тоже, как и Бригитта, мечтает о собственном дельце.

Хайнц надеется, что от этого самого, что у них с Бригиттой, не будет последствий. Когда Хайнц думает о Бригитте, его занимает не она сама, а как раз возможные последствия. Хайнц взвешивает, стоит ли Бригитта того, чтобы так рисковать.

Бригитта надеется, что от этого самого, что у них с Хайнцем, последствия будут, ДОЛЖНЫ быть последствия.

Нужен ребеночек! Страшненький, голенький, бело-розовый червячок-сосунок. И с Хайнцем все сразу станет ясно и просто: у нас есть ребенок! Он и есть та прочная связь, которая нужна Бригитте. Хайнц всеми средствами пытается избежать прочной связи. Ребенок для Хайнца как колодки на ногах, как тормозной башмак, как тупик на открывающемся Хайнцу пути к собственной фирме.

Бригитта хочет заполучить в себя ребенка, и чтобы он в ней остался, и чтобы появился на свет со смыслом и пользой, чтобы с ним было связано ее будущее.

Бригитта хочет, чтобы Хайнц нажал на курок и выстрелил в цель зарядом из переваренного жаркого и хлебцев, которыми он сегодня пообедал. Самое время впрыснуть в нее, в Бригитту, эту мерзкую слизь, и пусть она там остается. Ну нет, поспешишь – людей насмешишь, а Хайнцу не хочется смешить людей.

Подумать только, еще секунду, и зародилась бы новая жизнь.

– Поспешай медленно, – отвечает назойливой Бригитте довольный собой Хайнц. – Все надо делать с толком, с чувством, не спеша.

Хайнц делает неспешный перерыв, он без движения лежит на Бригитте, навалившись на нее всей тяжестью своего тела. Ноша эта тяжела, и Хайнц не старается ее облегчить.

Рыхлый живот Хайнца давит на Бригитту, ничто не свидетельствует о том, что в этом колоссе еще теплится жизнь.

Хайнц очень грузный, но он на это не обращает внимания.

«Что ли, мне его пришпорить, как жеребца?» – проскальзывает в голове у Бригитты мысль.

Естественно, Хайнцу хочется как можно дольше растянуть те короткие и сладкие минуты, которые выпадают ему с Бригиттой.

– Прусская гвардия с пальбой не торопится, – шутит он. И сам Хайнц не торопится с пальбой. У Хайнца всегда наготове меткое словцо.

Бригитта размышляет о будущем, ожидая, пока тело Хайнца вновь наполнится жизнью и движением. Бригитте хочется, чтобы Хайнц поторопился с этим делом, ведь может статься, что будущее не будет долго дожидаться. Пора бы разогреву и закончиться, чтобы приступить к главному делу, к заботе о наследнике. Хайнц хрюкает и извивается всем телом.

То, чем он сейчас занимается, вовсе не предназначено, чтобы разогреть Бригитту. Хайнц заботится о себе. Ему нужно как следует размяться, чтобы пойти на последний круг.

Хайнцу и в голову не приходит разогреть Бригитту, чтобы и ей перепала толика удовольствия.

Наконец-то мотор как следует разогрелся, и Хайнц включает четвертую скорость.

Хайнц всегда живет сегодняшним днем и хочет получать от него полное удовольствие.

Хайнц разгоняется на всю катушку, так что чувствуешь, как все нутро у него ходит туда-сюда.

Такой уж у него темперамент.

Бригитта мечтает об удовольствии, но пусть лучше оно придет потом и останется надолго.

Любовь приходит и уходит, а ЖИЗНЬ остается.

Нам жизнь дает одна любовь!

Как следует из этих предварительных заметок, Паула видит для себя шанс выжить, выучившись на портниху. В любви же она видит шанс ЖИТЬ. Ей кажется, что ей предстоит бежать наперегонки с другими на большое расстояние, и на этой дистанции там и сям устроены глубокие ямы, и все вместе валятся в эти ямы и исчезают, словно шары с бильярдного стола: ее сестры с детьми и с больными руками, ее брат, у которого пока нет детей, но руки уже больные, и Эрихова мамаша, у которой целая куча детей, а уж про руки и говорить нечего, странно, что они у нее вообще еще целы, – все они проваливаются в глубокую яму, исчезают с экрана, на котором разыгрывается действительность.

Но уж она-то, Паула, умело обогнет все ямы!

В конце дистанции она упадет в объятья Эриха под звон церковных колоколов.

Прощай, швейная мастерская, здравствуй, жизнь, самая настоящая, подлинней не бывает. О смерти не скоро еще задумаешься, ведь смерть придет не скоро, если живешь настоящей и правильной жизнью. А вот если жизнь ненастоящая и неправильная, как у отца с матерью, родившихся, чтобы вкалывать от зари до зари и помереть, не почуяв радостного вкуса настоящей жизни, если жизнь твоя, стало быть, ненастоящая и неправильная, жизнь рабочей скотинки, ничего другого не знающей, то тогда ты и умираешь настоящей и окончательной смертью. Порой все происходит так быстро, что, в конце концов, думаешь, что ничего не было вообще.

Паула неожиданно начинает относиться к швейной мастерской как к своему естественному врагу. По счастью, она связала себя с этой профессией еще не так прочно и не насовсем, чтобы от нее нельзя было оторваться. По счастью, швейная мастерская не висит у нее на шее, не вцепляется в нее мертвой хваткой, как это порой делают неосмотрительные люди, как пытается вцепиться в Эриха Паула. По счастью, не в швейной мастерской ВЕСЬ смысл жизни, а в любви и собственном домике, который предстоит построить.

Паула желает Эриха, и она получит его, и получит от него ребенка, и бросит свою работу, чтобы завести от Эриха еще детей, то есть еще одного ребенка.

Пауле задаром не достанется ничего.

Прежде чем она получит что-нибудь, она, скорее, все потеряет.

Паула заимеет тогда и свой автомобиль, а Эрих за это заимеет Паулу, что не так уж и много, но Эриху об этом лучше не знать, пусть он себе думает, что это самое большее, на что он может рассчитывать.

Разумеется, над Эрихом нужно поработать, чтобы счастье наконец пришло и поселилось навсегда. Выпивать он больше не будет, с выпивкой связано все самое худое, это касается и белой лакированной мебели для кухни, и новой спальни из орехового дерева. Алкоголь и новая мебель – естественные враги по своей природе.

Алкоголь и миленькие платьица с передниками, которые нельзя заляпывать грязью, и белые туфли, которые выглядят так, будто сделаны из натуральной кожи, хотя они из кожзаменителя, но и их нельзя заляпывать грязью, и детки в разноцветных платьицах, и цветы в горшочках, и телевизор, и искусственные цветы в вазе под хрусталь, и прозрачные занавески из искусственного волокна, и немнущаяся ткань – все это и алкоголь – настоящие враги по своей природе, где бы они ни пересекались. Настоящие враги.

В Паулиной головке хорошо уживаются друг с другом все белоснежные и мягкие вещи, а вот алкоголю там нет места. Алкоголь всему мешает и все разрушает.

За заботами о будущем не следует забывать о настоящем. Но еще хуже, когда за заботами о настоящем упускаешь из виду будущее.

Настоящее больше не связано со швейной мастерской, настоящее связано с любовью к Эриху, и любви этой достанет на все предстоящее будущее.

И поскольку любовь как раз и является истинной жизнью, то ненастоящую жизнь Паулы нужно изменить так, что она станет настоящей и наполнится любовью. Делается это вот как:

– Слушай, Эрих, ты ведь не раз видел в кино, что между необычными людьми возникают необычные отношения, например необычная любовь. Давай будем необычными и посмотрим, что из этого выйдет. Ведь все люди вокруг – обычные, они только и знают, что вкалывать да вкалывать. Мы с тобой необычные, хотя мы тоже вкалываем без устали, но ведь мы при этом любим друг друга. Нам нечего больше искать необычное, мы им уже обладаем. Это – наша любовь.

Она ведь приходит всего один раз в жизни.

Если не ухватиться за нее покрепче, то на всю жизнь останешься несчастным. Ведь, к примеру, любимая или любимый могут исчезнуть, затеряться в чужом краю. Любовь – исключение в обычной жизни, в которой только и знаешь, что работу или дом.

Больше ведь у нас ничего нет.

Зато у нас есть любовь! Не упусти свое счастье!

Эрих, впрочем, как всегда, думает о распределительной головке, о карбюраторе и выхлопной трубе, которые ему самому все равно не разобрать, а потом, без перехода, хотя это дается нелегко, Эрих размышляет об общем и целом: о корпусе, о рулевом управлении, о езде.

Паула же мечтает сразу за двоих и рисует в воображении новые картины. Речь теперь идет не о любви и не о том, что в результате любви творится в теле и как оно изменяется. Она мечтает о новой квартире, о детях, о гостях, приглашенных на чашку кофе, о том, чтобы ПОКАЗАТЬ ДРУГИМ, как надо жить.

Иногда (правда, очень редко) Эрих думает о том, как сложно и запутанно все, что пишут о прошлой войне. Там много чего происходило, поди разберись сейчас, что к чему. Дыхание прошлого овевает Эриха. О женщинах Эрих думает редко.

Он никогда не думает о Пауле, зачем, если она и так рядом.

Паула мечтает о сыночке с нежной розовой кожицей. Паула мечтает о белоснежной палате в родильном доме. Паула думает о своей прежней семье, которой в новой Паулиной жизни отыщется местечко разве что в палате родильного дома, когда они заявятся навестить ее, разодевшись во все праздничное. Самые сладкие мечты Паулы связаны с моментом, когда ее семья пожалеет о побоях, которые доставались Пауле в ее плохой жизни.

А уж если бы кто стал ее там фотографировать, то семье в полном составе придется убраться из палаты. А потом Эрих передаст ей букет красных роз, и уже не в мечтах и не во сне, а наяву.

Разумеется, все будут завидовать и поздравлять.

Итак, мы могли убедиться, что между настоящим и будущим Паулы и Эриха, равно как и между их настоящим, у каждого своим, и их мечтами о будущем, такими непохожими друг на друга, существует громадное различие. Еще большее различие существует между Паулиным настоящим и Эриховым будущим, равно как и между Эриховым настоящим и будущим Паулы.

Каким образом удастся совместить друг с другом эти события мировой важности?

Тут начало трудной задачи, с которой один из них должен справиться, а другой лишь пожнет плоды. Тут начало трудной задачи, с которой должен справиться другой, а один из них лишь пожнет плоды. Ведь в данном случае не может быть и речи, чтобы с трудной задачей справились оба, чтобы потом вместе пожинать плоды.

Слишком по-разному смотрят они на жизнь, слишком неравномерно распределены достоинства и недостатки, слишком выгодна позиция Эриха благодаря его физическим достоинствам и тому, что он – мужчина. В основе всего – мускулы Эриха и его смазливая внешность, до которых столь падки женщины. А уж выбирать-то придется ему.

Эрих похож на Паулина отца, да и на ее брата, и на шурина тоже. Он будет драться и напиваться, хотя пока этого еще не делал, поскольку пока что другие его колотят. Но уж если появится такая возможность, жена, к примеру, о чем он, впрочем, еще не думал, тут уж он себя покажет.

Колотить других – сплошное удовольствие, хотя Эрих пока этого еще не знает.

У Паулы все иначе. Пауле приходится выносить все последствия своей невзрачной внешности и того, что она – женщина. О Пауле не говорят, что у нее привлекательная внешность, а у женщины таковая должна быть, о Пауле говорят, что она – чистюля.

Чистота и порядок могут придать женщине некоторую ценность, но так бывает далеко не всегда.

Швейная мастерская ей теперь не нужна, ей нет здесь места, да и вообще не было, и скоро Паула о ней навсегда забудет; мастерская больше ничего не значит по сравнению с жизнью и любовью, в мастерской нет никакого смысла, она не заменит мужа и не подготовит женщину к замужеству, она женщине вовсе не нужна, если у нее уже есть муж, а если женщине нужен муж, мастерская тут не поможет. Швейная мастерская тебя не ОСЧАСТЛИВИТ, на это способен только муж.

Паула не будет значить для мужчины больше, если она станет учиться на портниху. А вот если она будет следить за собой, то ценность ее повысится, она станет почти что привлекательной, а это необходимое условие, чтобы тебя полюбили.

Швейная мастерская принесла бы Пауле некоторое удовольствие, но действительность слишком сурова.

Мужественный облик Эриха, его привлекательная внешность и зарплата лесоруба – по сравнению с женской слабостью и невзрачностью Паулы, но и – с ее любовью к чистоте и порядку. И по сравнению с ученической зарплатой Паулы. Любовь Эриха к всевозможным моторам по сравнению с любовью Паулы к Эриху. Любовь Эриха к спиртному по сравнению с любовью Паулы к Эриху. Эрих любит выпить, а Паула любит Эриха. Эрих любит читать о героях второй мировой, а Паула любит Эриха. Эрих любит быстрые мотоциклы и спортивные автомобили, а Паула любит Эриха и мечтает о собственном домике. Эрих предпочитает быструю езду, а Паула предпочитает Эриха и жизнь. Одно от другого для Паулы неотделимо. Жизнь есть Эрих.

На прогулке Бригитта всегда начеку

С демонстративной нежностью Бригитта держит Хайнца за руку. Она улучает каждую свободную минутку, не занятую работой, чтобы (пусть все видят!) взять Хайнца за руку. Иногда ей часами приходится дожидаться счастливого момента, почти бегом поспешая за Хайнцем, чтобы держаться рядом с ним. Но уж потом, когда наконец выпадет шанс, она крепко держится за руку, ну разве что эту руку не целует.

Держать его за руку важно особенно тогда, когда на горизонте появляются другие женщины, представляющие собой материализованную опасность. Ее маленькая ручка робко прокрадывается в большую руку Хайнца, и она принимается щебетать о погоде, о положении в мире, или о еде, или о природе Порой Хайнц ведет себя так, словно он и Бригитта – не одно целое. Но ведь это не так! «Разве все эти женщины не видят, что мы на самом деле одно целое, мы слиты нераздельно?» – удивляется про себя Бригитта, если посторонние женщины разглядывают Хайнца, словно нечто самостоятельное, имеющее свое тело и собственную душу.

А уж если эти женщины смотрят на Хайнца в надежде заполучить его, хотя он уже принадлежит ей, Бригитте, то они глубоко заблуждаются и зря тратят время. Каждому свое.

Выходные без Хайнца – вовсе не выходные.

А работа без Хайнца полна опасностей для Хайнца и для Бригитты. Работа без Хайнца только и значит, что препятствие на пути к нему.

Трудно вообразить, насколько сильной может быть ненависть. Бригитте стоит только взглянуть на Хайнца, как ненависть в ней снова просыпается.

Среди прочего Бригитта ненавидит Хайнца еще и потому, что его тело хочет иметь Бригитту именно тогда, когда Бригитте хочется открыть ему душу и поболтать о маленьком домике и садике, который у них будет. Аккурат в тот момент, когда Бригитте хочется выплеснуть наружу все, что у нее на душе, всю эту муть, состоящую из мечтаний о счастье, о будущем, об уходе за грудным ребенком и о стиральных машинах, Хайнц ведет себя так, словно у него весь мозг из головы переместился в половой член.

Неужели Хайнц видит в Бригитте только желанное тело, а не все то многообразие, которое в ней таится?

Бригитте пришлось уже прибегать к войнам и международным кризисам, чтобы объяснять, что одному человеку нужен другой, который его поддержит. «Бог мой, как я его за это ненавижу», – думает Бригитта.

Хайнц радуется, что у него есть теперь человек, с которым он может трахаться. Едва завидев этого человека, Бригитту, Хайнц сразу начинает расстегивать брюки и занимает исходную позицию. И покуда Бригитта втолковывает Хайнцу, что любит его и испытывает нечто вроде уважения к его профессиональным успехам, покуда она излагает свои соображения о любви и взаимоуважении, о свадьбе и об отделке дома, она и оглянуться не успевает, как трахалыцик Хайнц уже прилип к ее телу, словно медицинская пиявка.

Хайнц старательно работает своим поршнем.

Мать советует Бригитте не отпускать Хайнца.

Но как раз сейчас, когда в Бригитте все внутренности переворачиваются, ее не отпускает Хайнц, крепко вцепившись в нее, выдыхая гниловатый запах (у него плохие зубы) прямо в чуткие ноздри Гитти, разбрызгивая капельки слюны по векам, зажмуренным от отвращения. Да, Хайнц снова к ней пришел, пришел со всеми своими запросами и желаниями, которые всегда при нем.

Мама ушла в кино, и вот появляется Хайнц, и его член снова нацелен на Бригитту.

Бригитта мечтает порой, чтобы член у Хайнца свернулся колечком, вот бы Хайнц с ним помучился! Но пока мучиться приходится Бригитте. Бригитте и в голову не приходит сказать: «Оставь меня в покое».

Бригитта знает: вокруг столько женщин, которые рады будут присвоить чужое, присвоить Бригиттино будущее.

Вот Бригитте и приходится становиться придатком Хайнцева тела, его частью.

Стоит Хайнцу только войти в дом, как он сразу метит на тахту. Он еще и свитер не успеет толком стянуть, как рыбкой ныряет в нее. И Бригитте остается только принять удар урагана на себя, всем телом.

Пожалуй, при такой прыти и натиске Хайнц однажды прошьет Бригитту насквозь и вонзится в стенку. Сегодня же прыти и натиска у Хайнца как раз столько, чтобы ловко и сильно вставить Бригитте как следует. Хайнц гордится своей силой и меткостью. Бригитта молча терпит боль.

Бригитта не осмеливается даже заикнуться о том, что хочет есть или пить. Если Хайнцу после всего захочется есть, то захочется есть и Бригитте, ведь они – одно тело со всеми вытекающими последствиями.

Какое приятное положение для двух молодых людей.

Бригитта пылает ненавистью к Хайнцу.

Во время одной из интимных ситуаций, которых так жаждет Хайнц, не задумываясь о том, насколько отвратительны они могут быть для Бригитты, она вдруг начинает фантазировать, что было бы, если бы вместо своей мохнатки она подставила Хайнцу мешочек, набитый длинными иголками и колючками, а Хайнц, словно заяц, прыг туда! и пошло-поехало, и давай тыкаться своим концом в колючки да иголки! Тут уж ему было бы не до удовольствия, тут бы уж он беспомощно задрыгал ногами!

Представив себе это, Бригитта неожиданно начинает хихикать.

Хайнцу невдомек, почему Бригитте смешно, когда он обрушивается на нее, как природная катастрофа, как солнечное затмение.

Бригитта не намерена его разочаровывать.

Бригитта издает громкие стоны, способные разжалобить камень. Она стонет под воздействием природной силы.

Она ничего не чувствует, кроме странного и неприятного ерзанья внутри. Бригитта чувствует, как у нее внутри ерзает любовь.

И Хайнц издает стоны, чтобы Бригитта поняла, как он для нее старается и сколько в нем силы.

Стоны Хайнца говорят о его силе, но молчат о любви.

В любви Хайнц шуток не понимает, а уж тем более в силе.

Если хочешь открыть собственное дело, то можешь рассчитывать только на себя самого, ну в крайнем случае на кого-нибудь, кто поможет с начальным капиталом.

И Бригитта не понимает шуток в любви. Это самое серьезное из дел, которыми ей нужно заниматься, чтобы позаботиться о собственном дельце, ведь начального капитала у нее и в помине нет.

Бригитта и Хайнц стонут от любви на два голоса. Бригитта при этом переживает в теле неприятные ощущения, а Хайнц – приятные.

Бригитта ценит свое тело как средство для достижения высшей цели.

Хайнц очень высоко ценит свое тело, выше всего остального, кроме, пожалуй, своих профессиональных успехов. И хорошей жратвы!

Хайнцу их близость доставляет удовольствие, хотя шуточек он не понимает.

Бригитта от их близости не получает ничего, кроме призрачных, но сладких надежд. А еще у Бригитты есть одна сладкая штучка между ног. И Бригитта ее использует. Сладкая штучка жадно ловит губами молодого предпринимателя.

Телесное слияние Бригитты и Хайнца идет полным ходом. Бригитта говорит:

– С тобой так сладко, что я готова умереть.

Хайнц очень гордится, когда слышит такое. Он часто повторяет Бригиттины слова в компании своих дружков.

– С тобой так сладко, Хайнц, что я готова умереть. А вот на своей работе мне умирать неохота, Хайнц, уж если и умирать, то лучше до начала работы.