Текст книги "Короли и советники"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Подойдет, – поблагодарила она.

– Это непростой трюк, но в твоем исполнении он кажется легким, – восхищенно заметил артист. – Выглядит как будто взбираешься по веревке. Будь ты еще в шоу, мы бы точно не миновали магического расследования.

Новая мысль заставила ее изобразить на лице лукавую гримаску.

– Раз ты об этом заговорил, упражнение с палкой будет еще самой легкой частью.

Джио выглядел обиженным, словно она оскорбила его новую игрушку.

– У тебя на уме есть что-то хитрее, девочка?

– Убедить джордайна бежать.

Подумав, бродяга опустил ладонь на ее плечо в жесте безмолвного сочувствия.

– Еще слово от старого друга?

– Не затрудняйся говорить, что он не стоит хлопот. Я не встречала джордайна, который стоил бы.

– Я не посмею даже помыслить отговаривать тебя, раз ты так серьезно настроилась вытащить его, – открестился Джио. – Просто хотел попросить об одолжении: если тебя поймают, по крайней мере, постарайся перебросить палку через стену. Мне бы очень не хотелось терять ее.

– Гордость владения, Джио? – поддразнила она его.

– Просто здравый смысл, – удивленно разъяснил артист. – В тюрьме нет никого, кто мог бы с толком воспользоваться ей. Жаль будет, если она отправится на растопку.

Глава восьмая

Низко нависшее над горами солнце освещало дорогу Мбату, возвращавшемуся в их с Кивой временное обиталище. С плеча вемика охотничьей добычей свисал крестьянин, которого тот небрежно стряхнув бросил к ногам Кивы. Застонав, пленник сжался в комок от боли.

Эльфийка не заметила на крестьянине никаких ран, да и не ожидала их увидеть. Мбату был слишком умел и сообразителен, чтобы оставлять на добыче отметины помимо своего желания.

Она внимательно рассмотрела добычу – молодого человека, ростом примерно с Маттео, с взращенными тяжелым трудом мышцами и загорелой на солнце кожей. На этом, впрочем, сходство между ними заканчивалось. Лицо фермера искажала боль, но и в лучших обстоятельствах его едва ли кто назвал привлекательным. Огрубевшие, испачканные в земле пальцы заканчивались грязными ногтями. Волосы, такого же глубокого каштанового оттенка были грубее чем у джордайна, не такие длинные и ухоженные. Но темнота все эти мелочи приглушит, а магия и обычный шантаж справятся с остальным.

– Его хватятся? – осведомилась она. Вемик пожал плечами.

– Вряд ли. Он поденный работник на чужих полях. Такие как он приходят и уходят с урожаем.

– Отлично. В таком случае, за дело.

Кива быстро задействовала заклинание, облегчившее боль крестьянина и подчинившее его волю. Повинуясь приказу эльфийки, фермер скинул свою убогую одежду, сменив ее на белую льняную рубаху и штаны, положенные джордайну перед ритуалом очищения.

Усадить его на черного жеребца Маттео оказалось потруднее. Конь вставал на дыбы, лягался и фыркал, не позволяя крестьянину взгромоздиться себе на спину. Даже волшебство Кивы не смогло одолеть упрямства скакуна.

Наконец гончая смирилась с поражением и выдала своему пленнику другого коня. Жеребца же Кива сумела заманить в родное стойло. Сама она взяла любимого мерина, но вела за собой на веревке кобылу в течке. Они задали хороший темп, и обнаружилось, что черный жеребец совсем не против составить им компанию.

Так они добрались до деревни у границы Дома джордайн, выстроившимся в ряд виллам, где проживали мастера. Кива вовсю пользовалась информацией, поставляемой Зефиром, но были у нее и другие источники. У одного преподавателя Колледжа джордайни наличествовали веские причины держать свои секреты при себе.

Визит его явно не порадовал, но джордайн исполнил подобающее приветствие. Покончив, наконец, с надоевшими фразами ритуальной вежливости, Кива сообщила человеку свои намерения.

Глаза мастера, сверкнув, обратились на молодого подменыша, ожидавшего их снаружи. Он все еще восседал на лошади, глядя потускневшими под действием чар глазами строго перед собой.

– При всем уважении, леди, я протестую. Отставим на мгновение вопрос чести джордайни, и даже законы этой земли, – взмолился он. – Подумайте о юноше, который никогда не вырастит семью. Это большая потеря. Мужчины и женщины, обрабатывающие землю, полагаются на маленькие ручки своих детей. Работа, исполняемая крестьянскими детьми, не пустая суета, не игра, имитирующая действия взрослых, но важнейшая помощь семье. Фермер, лишенный здоровых детей, считается бедным человеком, и не без причины!

Гончая только нетерпеливо отмахнулась.

– Дом джордайн безумно богат, как бы вы не открещивались от личной собственности. Раз уж тебя так заботит этот простолюдин, оплати ему ущерб. Не будет у него детей, ну и ладно. Мул и доярка все возместят.

– Но его жена? – тихо добавил джордайн. – Если когда-нибудь твои руки жаждали обнять дитя, ты не обречешь даже неведомую женщину на эту пустоту.

Яростное пламя охватило золотые глаза эльфийки, и скрылось за стеной самоконтроля, настолько жесткой, что внезапное отсутствие эмоций выглядело еще страшнее, чем мгновенный гнев.

Но старика не так просто было запугать.

– А что с Маттео? Ты служительница Азута; тебе ведомы тайны нашей страны. Он не должен избежать ритуала. Не стоит напоминать, чем чревато появление у джордайна потомства.

В ответ Кива вручила ему небольшую драгоценную вещичку. Не больше ногтя ее мизинца, крохотный шарик украшенный чешуйками топазового и гранатового цвета, полный магии. Это был знак королевы, несший с собой приказ и приговор.

– У меня есть мои приказы, – произнесла Кива ровно. – Теперь и у тебя есть твои.

Мужчина долго рассматривал цветастую пилюлю, и вовсе не любуясь ее красотой. Затем он быстро проглотил ее. С этого момента, как знал джордайн, любое слово о том, что случится сегодня, будет означать его смерть.

– Пойдем, – зло бросил он. – Пусть это бесстыдство закончится поскорее.

Гончая тряхнула головой.

– Мне надо возвращаться в город, есть дела. Здесь, думаю, ты со всем управишься. О, и еще одно. Я привела с собой любимого черного жеребца Маттео. Возьми животное с собой, так будет правдоподобнее. Можешь оставить мою кобылу в ваших стойлах на несколько месяцев, и оставить себе жеребенка, которого ей, скорее всего, сделал жеребец пока мы говорили, – щедро предложила она. – Жеребенок видимо будет достаточно ценным, и частично возместит траты.

– Возместит что? – рявкнул джордайн. – Мою честь? Семью этого бедолаги? Или жизнь Маттео? Где парень? Что с ним стало?

– Как раз этим я и займусь. Видишь ли, Маттео задержали в городе. Какие-то неприятности с одним из ваших, Темо, насколько я знаю. Драка в таверне с неприятными последствиями, – она плела полуправду, которую мастер наверняка должен был проглотить. Мастер вздохнул.

– Ты можешь вернуть нам Маттео? Что насчет этих «последствий»? Ты справишься с ними?

– Разумеется. Хотя лучше будет, если твой ученик не узнает о нашем с тобой общении.

– Едва ли он вообще что-то узнает! Джордайни известно о ритуале очищения, но большинство считает его просто временем раздумий в одиночестве. После с них берут клятву молчания, и никто еще не нарушил ее. И до сих пор, – подчеркнул он, – никто не стал отцом или матерью ребенка, которого страшилась бы вся страна. Подумай тщательнее о том, что собираешься сделать.

Кива презрительно усмехнулась.

– Не пытайся читать мне мораль. Ты не найдешь ее с картой и помощью рейнджера! Как ты смеешь указывать мне! Ты, который предпочел бы видеть собственного сына кастратом, чем причинить вред простолюдину, не зная даже его имени.

Маг побледнел.

– Происхождение джордайна – секрет, о котором не стоит говорить без нужды.

– Так делай, что я сказала, и нам не придется говорить о нем вовсе, – непреклонно объявила Кива. – Маттео не нужно знать, что делалось ради его таланта и высокого положения. Я видела его реакцию на смерть друга. Каково ему будет узнать истину о матери? Как он посмотрит на человека, участвовавшего в таком?

Долгое молчание опустилось на комнату.

– Иди, – с трудом выдавил джордайн. – Как и всегда, все будет по твоей воле.

* * *

Прижавшись к холодному камню стены, Маттео смотрел сквозь единственное окошко в двери его камеры, пытаясь осознать происходящее. Андрис мертв. Одной Мистре известно, что стало с Темо. И он, Маттео, арестован по обвинению в ношении оружия, не только запрещенного, но еще и ворованного.

Он вздохнул, разглядывая свою темницу. Заключение в Халруаа с ее быстрым правосудием и немногочисленными тюрьмами было редкостью. Город-порт Кербаал отличался суровыми нравами, и, хотя некоторым, самым мелким нарушителям приходилось просто отсиживать здесь несколько дней, в основном тюрьма применялась как место, где преступник будет находиться до тех пор, пока его делом не займется маг. Виновность быстро устанавливалась с помощью волшебства, и согласно закону выносился приговор.

Маттео не боялся исхода дела. Его непричастность будет определена тюремным магом-гончей. Тем не менее, временное бесчестье тяжело давило на него.

Тень промелькнула в зарешеченном оконце, обрисовавшись на фоне мерцающего света факелов на стенах коридора. Маттео бросил в ту сторону короткий взгляд, думая что идет стражник, и тут же вскочил на ноги. Даже тусклый свет не помешал ему узнать навсегда впечатавшееся в память лицо Тзигоны.

– Ты! – выкрикнул он яростно, обвиняюще ткнув пальцем в направлении девушки. Тзигона закатила глаза.

– А я-то думала, Джио переигрывает. Оставим драматику для уличного представления. Сейчас нужно думать, как вытащить тебя отсюда.

Упоминание побега, казалось, еще более распалило Маттео.

– Я джордайни, и повинуюсь закону. Ты оскорбляешь меня, предполагая, что я попытаюсь избежать правосудия.

– Правосудие? – повторила она пораженно. – Оно-то к этому месту какое отношение имеет? Я знаю здешнего мага, эта уродливая обезьяна ненавидит любого, чье положение выше его собственного. Один взгляд на твою смазливую физиономию, и он будет рвать и метать, требуя Инквизиции. Я бы, будь я на твоем месте, не ставила на ее исход свое будущее.

Первым импульсом Маттео было возмутиться таким кощунством. Слово гончей – всегда последнее и справедливое. Такова была исходная посылка его культуры, гарантия положения и могущества джордайна.

Но сам он не мог освободиться от подобных мыслей. Да и как? Андрис мертв. Андрис, самый близкий друг, лучший из всех их. Любому хватило бы этого, чтобы потерять веру.

Глядя в лицо темной, неведомой пустоте Маттео до последнего держался за привычные понятия.

– Я не боюсь приговора гончей. Истина – меч, разрубающий любые путы.

Она всплеснула руками.

– "Истина" в том, что ты попался с оружием работы Занфелда Йеманди, лучшего кузнеца города.

– Ты сказала, что меч твой! – воскликнул джордайн.

– Мой, его, какая разница, – нетерпеливо отмахнулась она. – Мне он был нужен в этот момент, а Занфелду нет. Кому он тогда принадлежал?

Застонав, Маттео спрятал лицо в ладонях. Тзигона, несомненно, намеревалась помочь, но ее слова вместе со знанием несли в себе приговор. После чародейской проверки станет ясно, что на момент инквизиции он знал – меч краденый.

– Мне конец, – пробормотал он, сползая вниз по стене.

– Так поднимись с пола и начинай себя сначала, – ехидно бросила она. – Я тебя вытащу. Доверься мне.

Маттео уставился на нее пораженно.

– Ты не забыла, по чьей милости я сюда попал?

Девушка пропустила его слова мимо ушей с той же легкостью, как могла бы проигнорировать комментарий о политической ситуации в далеком Кормире. Выражение ее лица явственно говорило – "При чем тут это?"

Маттео подошел к двери.

– Я не пойду с тобой, – со спокойной решимостью объявил он. – Если ты откроешь дверь, я втащу тебя внутрь и захлопну ее.

Лицо Тзигоны вновь появилось в поле его зрения; девушка одарила джордайна беззаботной улыбкой.

– О, какая женщина устоит перед столь поэтичным приглашением? Взгляни на меня! Я совсем потеряла голову!

– Я не имел в виду…

Прервав его объяснения, Тзигона стукнула джордайна по лбу тупым концом отмычки.

– Я что, кажусь совсем идиоткой? Поняла я все. Теперь заткнись и дай мне заняться делом.

Она снова исчезла. До Маттео донесся удаленный звук шагов.

– Кто-то идет. Беги пока можешь!

Наконец убежденная логикой, девушка поднялась и, бросив короткий взгляд через плечо, подпрыгнула к вставленной высоко в стену железной стойке. Подтянувшись на полку для факела, она гибко вскочила на ноги. Оттуда она достала до нижнего края балки и, запрыгнув на нее, легко пробежалась по широкой доске. Единственным следом ее прохождения осталось серебристое облачко пыли и пара возмущенных пауков, сброшенных со своих насестов и теперь покачивавшихся маятниками на шелковых нитях.

Маттео выдохнул с облегчением. Хотя подход Тзигоны к жизни чересчур отличался от его собственного, попытка спасти его тронула юношу. Но как бы там ни было, джордайн был рад, что теперь она в безопасности.

Только он уселся на пол, как замок вновь щелкнул, заставив его вновь подняться, приготовившись обрушить уничтожающую тираду на упрямую девчонку.

Но лицо, увиденное им в дверном проеме оказалось не тем, что ожидал Маттео – не полная лукавства в острых линиях подбородка и больших темных глазах физиономия Тзигоны, но необычная, опасная красота лесной эльфийки.

Кива, гончая, вздернула нефритовую бровь.

– Ты так торопишься выйти отсюда, Маттео. Но меня ты почему-то не рад видеть.

У Маттео не нашлось ответа. Вместо этого, он встретился глазами с ровным, золотистым взглядом вемика, стоявшего рядом с Кивой. Судя по всему, вемик вполне явственно помнил, что произошло раньше. Уверения Тзигоны о его вынужденной забывчивости оказались еще одной ее небрежной ложью.

Тонкая рука Кивы обхватила вемика за талию, Маттео этот жест показался скорее предупреждением, чем проявлением симпатии. Она посмотрела через плечо – сзади, сам не свой от беспокойства, стоял комендант тюрьмы.

– Приношу глубочайшие извинения, леди, но вы не можете просто забрать пленника и уйти.

– Правда? И почему же?

– Его должен проверить наш инквизитор. Вам известны правила.

Улыбка Кивы обдала холодом.

– Кроме них я знаю Чартайна. Его назначили сюда потому, что больше он ни на что не годился. Вы больше доверяете его суждению, чем моему? Если я говорю, что этот джордайн не вор – этого вам должно хватить.

Комендант предпринял последнюю попытку.

– Вас освещает свет Азута, леди, ваши слова направляет безупречность магии. Раз вы утверждаете, что он не вор, я собственной жизнью поклянусь в его невиновности! Но вы не можете отрицать, что у него оказался меч, хотя местные обычаи запрещают такое джордайнам.

– Что за нужда в подобном оружии им, вооруженным клинком истины? – объявила она легкомысленным тоном, не подтверждая и не оспаривая обвинения.

Вновь Маттео услышал нотку иронии в ее словах, напомнившую ему слабое насмешливое эхо голосов народца темных фейри Неблагого Двора, беспокоивших горные перевалы на границах Халруаа, чьи манящие мелодии сманивали путешественников с проторенных дорог в дебри.

– Меч нашли в его владении, когда его остановила стража, – вновь начал комендант.

– Но знал ли он на тот момент, что меч у него? Ты знал? – резко повернулась она к Маттео.

– Нет. Гончая не лжет… об этом, – в свой ответ Маттео тоже вложил скрытое ударение.

Сердитый взгляд гончей надолго скрестился с его, таким же яростным. Маттео вспомнил кобру и ее дрессировщика, которых он видел застывшими в точно такой же позе. И он подозревал, что в его ситуации, как и тогда для дрессировщика, в случае ошибки смертоносное создание ударит.

Но спустя мгновение губы Кивы изогнулись в довольной улыбке. Она повернулась к начальнику тюрьмы.

– Ты слышал. Как всем известно, для джордайни истина превыше всего. Освободите его немедленно.

Глава девятая

Неприятности Маттео не закончились с щелчком захлопнувшейся за его спиной тюремной двери.

Кива пожелала ему удачи своим любезно-ироничным голосом и исчезла. Вемик, послав ему долгий, вызывающий взгляд, последовал за гончей, предоставив Маттео самому себе.

Попытка разыскать Сирика оказалась не только напрасной, но и дорогостоящей. Жеребец, вырываясь на свободу, разнес в щепки привязь у таверны Падающей Звезды, и трактирщик требовал возмещения. Маттео истратил все полученные деньги на спасение Темо от последствий трактирной драки. Пришлось приложить все способности к убеждению, чтобы разгневанный пострадавший согласился принять расписку, оплату по предъявлению которой, должны были произвести представители Дома джордайн.

Дальше – больше. В обычной ситуации многие конюхи Кербаала с удовольствием предоставили бы ему ездовое животное, будучи уверенными, в возмещении со стороны ордена джордайни, но никто не верил его уверениям в принадлежности Дому. Сражения, прогулка с Тзигоной по гигантскому дереву и грязным переулкам, заключение в не отличавшейся чистотой камере – все это привело его белое одеяние в самое плачевное состояние.

Осталось идти пешком, и Маттео заторопился домой. К закату он оставил позади городские ворота. Пройдя, сколько осмелился, в ночи, он вспомнил урок Тзигоны, и остановился на ночлег на раскидистом, увешанном ползучими лианами ореховом дереве.

Сон не шел, спугнутый многочисленными ночными звуками, раздававшимися отовсюду. Он различал, как, ворча, роют под корнями в поисках орехов дикие кабаны, слышал недалекий вой охотящейся пантеры, беседы крохотных, но часто недобрых магических созданий, чьи жилища находились на верхних ветвях.

Куда хуже были слабые отзвуки неземной музыки Неблагих. Маттео слышал истории о темных фейри, рыскавших в горах, танцевавших на руинах древних городов и давно заброшенных могилах; также, по слухам, изредка они подбирались поближе к заселенным землям. Все это он вспоминал со времени своей учебы, но абстрактное знание служило слабой защитой от морозящей реальности их песни. Через какое-то время он начал разговаривать сам с собой, цитировать легенды, историю и генеалогию королевских семейств – лишь бы отогнать мрачное притяжение еле слышной музыки.

В течении этой долгой ночи, и последовавшего за ней дневного марша, ему не раз приходило в голову, что возможно в предупреждениях Тзигоны истины больше, чем ему казалось вначале. Жизнь Маттео прошла в пределах Дома джордайн. Образование, полученное им, охватывало весь мир и касалось всех наук, некоторых лишь краешком, других глубоко. Но в действительности, насколько он подготовлен к миру, простирающемуся за границами школы советников?

Маттео, весь покрытый пылью и с трудом передвигая ноги, добрел до школы следующей ночью, под новым серпом луны, и сразу понял, что известия о его бесчестии опередили его. Неодобрение на жестком лице стража ворот не оставляло в этом сомнений.

– Ритуал очищения состоялся прошлой ночью. Тебе следует незамедлительно отправляться к хижинам медитаций.

Маттео застонал. За всем случившимся в последние несколько дней, важный ритуал просто выпал у него из памяти. Ни один джордайн не заканчивал колледж без него. Мысленно перебрав своих преподавателей, юноша остановился на том, кто вероятнее всего решился бы помочь ему.

– Нельзя ли передать сообщение Вишне?

– Никаких сообщений, – твердо ответил страж. – Когда потребуется, тебя позовут.

Кивнув, Маттео с опозданием отправился в место уединения. Хижины медитаций расположились среди садов на дальней западной стороне поместья. Все убранство, предназначавшееся Маттео, состояло из койки, стола и большого кувшина с водой. Делать было нечего, только размышлять и ожидать.

На третий день с его возвращения, слуга, каждым утром доставлявший поднос с едой, постучал в дверь и вручил Маттео горку свежей одежды.

– Готовьтесь быстро. Вам нужно предстать перед Столом Диспутов.

Хотя Маттео ожидал этого, услышав приказ, он ощутил, как в горле комком поднимается ужас. Будучи освобожденным из тюрьмы, расследования воровства он мог не опасаться, но оставалось множество других прегрешений законов и обычаев джордайни. В довершение ко всему, он пропустил последний ритуал. Весьма вероятно, что ему придется пройти заново весь пятый курс, прежде чем его выпустят из школы. Или, еще страшнее, его просто вышвырнут, лишив ранга и титула.

Торопливо одевшись, он отправился к высокому куполу здания, где располагался суд джордайни. Пол круглого вестибюля украшала мозаика с изображением эмблемы джордайни: круга, чьи половинки зеленого и желтого цвета разделял синий зигзаг молнии. Маттео потер грудь в том месте, где обычно висел медальон, потом глубоко вздохнул успокаиваясь, и зашагал через холл к залу совета.

Стол Диспутов – это название относилось не только к суду как таковому, но и настоящему столу, огромной конструкции из двух вытянутых в длину столов, соединенных на дальней стороне меньшим столом повыше. На возвышении сидел Димидис, судья, в чьих обязанностях сегодня будет вынести вердикт. Остальные мастера и студенты-джордайни расселись по внешним краям длинных столов. Их мрачные лица были обращены к нему.

Маттео не раз присутствовал здесь, у суда всегда было немало работы – разбирательства советов джордайна своему патрону, время от времени случавшиеся конфликты между джордайни и редкие нарушения правил.

Но гигантская, пустая комната никогда не выглядела такой давящей как сейчас. Высоко держа голову, Маттео прошел в высокий проход между столами, к месту напротив Димидиса, каждый шаг болезненно ощущая направленные на него взгляды.

Престарелый судья относился к немногочисленному разряду джордайни, чей статус являлся следствием их собственной позиции, а не могущества патрона. Димидис известен был суровыми, нередко чрезмерно негибкими суждениями, а также тенденцией формировать мнение и неприязнь с опасной быстротой. Судя по кислому выражению на изборожденном морщинами лице, Маттео решил, что уже заслужил враждебное отношение судьи.

Димидис развернул пергаментный свиток.

– Все мы прочли о проступках сего юноши: драка в таверне, уничтожение собственности, нападение на стража гончей. Он присутствовал на представлении, где высмеивались джордайни, а затем помог артисту бежать. Он сражался на дуэли оружием, запрещенным для его касты – к тому же украденным, и после обнаруженным у него. На допросе в тюрьме он не подчинился представителю закона и отказался назвать имя вора. Это имя вырвали бы у него в Инквизиции, если бы не вмешательство инквизитора Кивы.

Старик сделал паузу и посмотрел на собрание.

– Вот обвинения, выдвинутые против Маттео из Дома джордайн. Кто-либо желает высказаться в его защиту?

– Я, господин Димидис.

Маттео ощутил чувство благодарности, но не особенно удивился, увидев как его любимый учитель, боевой маг Вишна, поднялся с места.

– Как и многие из студентов, Маттео выехал в Кербаал с тяжелым сердцем. Вам известно, что Андрис, близкий друг Маттео, был убит тем утром по приказу гончей Кивы.

– Что является ее правом и ее долгом, – указал Димидис. – Продолжайте.

– Я отправил Маттео в город, зная что некоторые учащиеся найдут выход своему горю. Если из-за этого возникли проблемы, часть вины лежит на мне. Строго говоря, я особо настоял, что Маттео должен проследить за одним из своих собратьев. Это он выполнил в точности. Второй студент вернулся к нам во время, невредимый и ни в чем не обвиненный. Это он начал драку в таверне, а Маттео остановил ее.

– Дела одного джордайна отражаются на всех. Вот почему существует этот суд. Маттео всего лишь делал то, что велит долг.

– Именно это я и утверждаю, – энергично подтвердил маг. – Юный джордайн исполнил свой долг и исполнил его хорошо, вопреки своему личному горю. Если он и был, возможно, несколько импульсивен в последовавших событиях, мы, конечно, можем учесть сопутствовавшие обстоятельства.

Судья уставился на боевого мага словно тот заговорил на калишитском, Общем или еще каком варварском наречии.

– Это все? Вы не можете добавить ничего значимого?

Мгновение маг отвечал ему столь же недоуменным взглядом.

– Видимо нет, – коротко бросил Вишна и уселся с резкостью, выражавшей скорее гнев, чем смирение.

К изумлению Маттео, следующим встал Феррис Грейл. Маттео почти не общался с этим магом, старшим преподавателем Дома джордайн. Однако тот видимо знал юношу куда лучше. Своим звучным голосом он заговорил об ученичестве Маттео, его интеллекте и незапятнанной репутации.

– Мы получили одиннадцать запросов на услуги этого джордайна, – заключил главный мастер. Он положил лист пергамента на стол перед Демидисом. Судья взял его и стал просматривать, с еще более суровым выражением лица.

– Я тоже прошу слова, – объявила Анналия Грей, профессор логики и риторики. Она была единственной женщиной среди джордайнов в поместье, и в диспутах не уступила бы любому из них. Обычно Маттео внимательно слушал, когда она говорила, впечатывая ее слова в память. Но сейчас, хотя будущее юноши зависело от ее искусства, он не мог заставить себя прислушиваться. Вместо этого его глаза притягивала фигура в зеленом и золотом, легким шагом скользившая к судье. Он едва заметил, когда Анналия закончила свою речь, хотя на место она села под взрыв аплодисментов.

Кива, маг-гончая, пришла высказаться в его защиту.

Вот уж чего Маттео не ожидал, и нельзя сказать, что такой союзник был ему в радость. Он с растущим беспокойством выслушал, как Кива повторяет все уже сказанное, умолчав о других вещах, еще не прозвучавших в зале суда: сражении Маттео с вемиком на задворках Кербаала и имени девушки, которую он защищал. Тзигона была упомянута лишь как "вор, укравший меч", и "уличный артист" когда Кива дошла о столкновении Маттео и Мбату в таверне Падающей Звезды. Если опираться на слова Кивы, можно было подумать что речь идет вообще о двух разных людях.

Наконец Маттео предоставили слово. Он поклонился сначала Димидису, затем всему собранию.

– Все обвинения, выдвинутые против меня, истинны. Я благодарен мастеру Вишне за его слова и его сочувствие, но я отвечаю за собственные действия, а не обстоятельства, послужившие их причиной. Я сожалею о том, что нарушил закон джордайни, и приму любое наказание, назначенное советом. Прошу лишь об одном: чтобы мне позволили задать инквизитору вопрос, не дающий мне покоя.

Димидис, на которого речь и просьба Маттео произвели благоприятное впечатление кивнул.

– Разрешаю.

Маттео вызывающе посмотрел на эльфийку.

– Дракон не срывается с небес охотиться за кроликом в кустарнике. Почему же вемик Мбату, правая рука мага-гончей и ее личный телохранитель, гонялся за молодой женщиной, о которой говорят лишь в связи с представлениями в таверне или обычным воровством?

Всех присутствующих его слова заставили вздрогнуть и заинтригованно прислушаться.

– Хороший вопрос, – признал Димидис, впервые глядя на Маттео с интересом. – Леди Кива, нам интересно будет услышать ваш ответ. Весьма интересно. Из вашей речи я решил, что Маттео связался с двумя преступниками, а не с единственной девушкой.

Взгляд гончей полыхнул, затем на миг нерешительно дрогнул. Ледяная маска вернулась на место так быстро, что Маттео, не следи он за ней в оба глаза, мог бы решить, что первая реакция ему почудилась.

– Здесь нечего объяснять, – холодным звенящим тоном объявила Кива. – У девушки острый язык, и джордайни не единственные мишени ее шуток. Днем раньше она оскорбила Мбату. Вемика нетрудно разозлить, а в гневе он агрессивен. Их вражда – его личное дело, ко мне не относящееся, и за свои действия он уже подобающе наказан. Что же до недопонимания в отношении ее личности, прошу вас помнить, что для меня ваш язык не родной. У меня нет точности речи джордайна. Один преступник или два, девушка – забота вемика, не моя. Я о ней ничего не знаю, и знать не хочу.

Столь обыденное объяснение казалось несколько разочаровало Димидиса.

– В таком случае, полагаю, мы закончили. У меня нет иного выбора, кроме как объявить дело закрытым. Среди запросов на Маттео присутствует один, который мы едва ли можем игнорировать. Прокопио Септус, лорд-мэр Халараха, нуждается в совете.

Маттео такой неожиданный поворот ошеломил. Прокопио, прорицатель высшего класса, мэр столицы Халруаа и командующий небесным флотом города; подобное первое назначение превосходило все, на что он надеялся.

На миг гордость всколыхнулась в нем, смыв долю унижения последних дней. Затем ему пришло в голову, что пост этот вероятнее всего достался бы Андрису, будь он жив.

Как бы там ни было, судьба начинала улыбаться ему. Маттео сделал глубокий поклон.

– Я смиренно принимаю назначение, господин Димидис, если таково желание совета.

– Мои желания к этому имеют мало отношения, – кисло ответил Димидис. – Главное, следи, чтобы больше тебе не приходилось представать перед Столом Диспутов, и я буду доволен.

Несколько дней ушли у Маттео на путешествие в Халарах, столицу и дом Залаторма, короля-чародея. Если считать как летит ворон, расстояние не так уж велико, но едва ли ворона удалось бы уговорить перелететь болото Ахлаура и бороться с ветрами, бушевавшими над озером Халруаа.

Лучшим и самым безопасным способом было путешествие на корабле, из Кербаала вдоль побережья залива Тертал и западной окраины озера Халруаа.

Дни проходили быстро, несмотря на растущее нетерпение. Маттео не был в Халарахе со времени своего двенадцатилетия. Первый взгляд на город, когда корабль обогнул волнолом, оказался еще более ошеломляющим, чем говорили воспоминания.

Большая часть города расположилась вокруг доков. Но Халарах разительно отличался от Кербаала, с его уходившими в море рядами деревянных доков и сгрудившихся возле них складов, трактиров и таверн. Пристань королевского города тоже не пустовала, но за ней открывалось широкое пространство, выложенное цветным камнем, затененное деревьями и раскрашенными павильонами. Здесь проводились праздничные фестивали, сезонные ярмарки и рынки.

– Что за фестиваль сейчас идет? – осведомился Маттео у одного из пассажиров, торговца с восточных предгорий. Глаза его собеседника загорелись.

– Фестиваль монстров. Вот зрелище будет, только знай себе глазей. Отличные зубры, для тех фермеров у кого хватит пастбищ на этих шерстистых громадин. Мне лично они не интересны. Мясо плохое – вырезка рота мне куда как больше по вкусу.

Маттео ощутил слабый укол разочарования от такого приземленного описания.

– Так это рынок скота?

– И всего другого. Ящерицы, которых леди нынче так любят держать дома. Птицы из джунглей Майра. Котята грифонов, драконьи яйца. Короче, все, что можно съесть, засунуть в клетку, посадить на поводок или нарезать на кусочки для заклинаний. Я слышал, на аукцион выставили даже единорога.

На кончике языка Маттео плясал вопрос, какая судьба из вышеописанных ожидает единорога, но, в конце концов, он решил, что не хочет знать этого. Поблагодарив торговца, он отправился собирать скромные пожитки.