Текст книги "Королевства Тайн"

Автор книги: Элейн Каннингем

Соавторы: Джефф Грабб,Эд Гринвуд,Марк Энтони,Филип Этанс,Джон Кинг,Дэвид Ч. Кук,Монте Кук,Том Дюпри,Уэс Николсон,Брайан Томсен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Когда у работяг появилась возможность увидеть что-то осязаемое, вся суета прекратилась. Они с опаской приблизились к тесту и баночке, которыми потрясал Виглаф. Только Сдобовой, спящей буквой U изогнувшийся на подоконнике, не проявил интереса.

– Если это не опара, то я – балерина, – подивился Сэм Браунстоун, один из пекарей-старожилов Торина. Юноша протянул предмет тому на изучение. – Самая отвратительная из всех, что я видел, – он слегка помял образец. – Как будто свежая, но сухая, словно поверхность пустыни. Мы должны поверить, что ей сотни лет, господин Вечноязыкий?

– Может быть тысячи! – возопил Виглаф.

– Так что ты собираешься с этим делать, сын? – поинтересовался его отец.

– Ну, если здесь никто не знает, куда её пристроить, схожу с предложением в другое место, – широко улыбнулся молодой маг.

– Ты же не думаешь, что после стольких лет она ещё на что-то годится?

– Есть только один способ узнать, отец.

Торин Вечноязыкий помолчал, обдумывая.

– Ну хорошо, но только после того, как закончим с сегодняшней выпечкой. Сегодняшней, джентльмены.

Чары спали, и хлебных дел мастера торопливо вернулись к своим обязанностям.

Виглаф прыгал от радости.

– Так чего же мы тогда медлим? Дайте мне фартук, и я помогу!

Саша откашлялась, прочищая горло. Во всей этой суматохе на неё даже не обратили внимания.

– Думаю, для меня сейчас как раз подходящий момент, чтобы пойти прогуляться. Увидимся позже, Виглаф.

Он ответил коротким взмахом руки и нырнул второй раз за день – в бешеный поток работы в отцовской пекарне.

Было приятно вернуться к прежнему ремеслу. Если свежий, горячий хлеб – добрая еда, то его изготовление – достойный труд. Иногда те, кто с радостью когда-то покинули своё дело, сталкиваются с воспоминаниями о былых тяготах, приходящими в виде запахов и звуков; Виглаф лично знал бывшего кузнеца, которых ненавидел запах лошадей и подпрыгивал от кусачих звуков ударов металла о металл. Парень всегда считал, что если когда-нибудь сможет сбежать из булочной, то никогда больше туда не вернётся. Но он понимал, что любая профессия становится рутиной, если приходится делать то, что не хочешь – даже обучение магии. А любой, кто когда-либо проходил мимо булочной, знает – не так много существует других не менее дразнящих ароматов; удовольствие вдыхать их не миновало и самих пекарей.

Виглаф помогал с подготовкой, очисткой, и, особенно, с обслуживанием покупателей, в котором всегда преуспевал. Большинство заходивших посетителей были стародавними знакомыми, знавшими его всю жизнь, поэтому они удивлялись, завидев его за работой, и каждому он рассказывал про свою последнюю находку. Вторая половина дня пролетела, и до того, как юноша узнал об этом, последние буханки – те, что сами булочники заберут себе домой – лежали в корзинах, исходя дымком.

С серьёзностью группы опытных целителей, хлебопёки приготовились сотворить ломоть хлеба из особого теста Виглафа. Поварёнок разогрел воду в котле. Сэм Браунстоун набрал немного в большую миску и предоставил молодому магу честь совершить волшебное открытие.

– Так, нужно всего полбуханки, – предупредил Виглаф, – так что используем в два раза меньше ингредиентов. Сначала испытаем.

Он осторожно бросил кусочек теста в ёмкость и помешал смесь вилкой. Все в комнате, затаив дыхание, следили за этим, обычно обыденным действием; Сдобовой даже сорвался с места и вился у ног, соревнуясь за внимание. Вскоре опара полностью растворилась.

Сэм погрузил чайную ложечку в мешок с сахаром. Все знали – это момент истины; возможно ли, чтобы дрожжи не потеряли своих свойств за всё это время? Важно взглянув на громко сглотнувшего Виглафа, Сэм высыпал сахар в воду и начал размешивать.

Смесь начала пузыриться.

Пекари испустили дружный, радостный вопль.

– Живое! – приободрился Сэм, хлопнув Виглафа по спине. – Хорошо!

Старый булочник набрал воды в другую посудину и сноровисто вмешал туда мёд, соль и муку. Затем, постепенно – так медленно, что почти мучительно – добавил жидкое тесто. Оно легко растворилось, будто само зная, что дальше делать.

Наконец удовлетворившись консистенцией, Сэм перевернул миску, и большой комок нежно-кремового цвета шлёпнулся на стол. Хлебопёк раскатал его в блин, затем начал формировать буханку; надавливая, заворачивая, собирая, переворачивая – изящными текучими движениями, заворожившими публику так же верно, как это сделало бы колдовство.

– Славное тесто, Виглаф, – поделился Сэм, массируя смесь. – Уж не знаю, каково оно на вкус, но под рукой ощущается, словно мягкая молодая девушка.

– Значит, так же оно будет ощущаться под рукой Достойнейшего! – внезапно раздался от двери визгливый голос.

Все головы повернулись в сторону гостя – невзрачного, лысеющего, похожего на мышь человечка, несущего перед собой потрёпанный гроссбух, словно это священное писание. Его ослепительно-красное одеяние сбилось из-за резного золотого кулона, размером почти с неплохой щит, свисающего с шеи – который, кстати, наверняка нёс как минимум частичную ответственность за его сутулость. Торин издал едва слышный стон, когда посетитель заковылял, точно умирающий гуль, через прихожую, попутно вынудив Сдобового забиться в дальний угол.

– Виглаф, имею честь представить тебе уважаемого Хассана А’Зануди, собственной официальной персоной – возвестил он голосом, полным едва прикрытой нарочитой монотонности.

– Х’Ассануди, – поправил хорёк.

– В любом случае, – протянул пекарь, закатив глаза, – он – сборщик налогов.

– Младший специалист по экономике внутреннего перераспределения средств, – продекламировал маленький человечек, – в западо-северо-западной пригородной торговой зоне города Калимпорта, королевства Калимшан, на услужении у Могущественнейшего из Могущественнейших, Его Королевского Благожелательства.

– Мы уже заплатили, кому нужно, – сказал Торин.

– А, но это особый визит, – возразил бюрократ. – От внимания Его Щедрейшей Щедрости не укрылось то, что в этих землях, в его королевстве обнаружены тайные артефакты, могущие иметь ценнейшую историческую… эээ… ценность.

– Твои покупатели разболтали, Виглаф, – подарил Торин сыну унылый взгляд.

– Да это же просто проклятая буханка хлеба, ничего больше! – воскликнул Сэм, всё ещё машинально разминая тесто.

– Вне зависимости от сего факта, согласно сноске одиннадцать, подраздела «двойное Т» тридцать четвёртого параграфа пятьсот двадцать пятого королевского декрета Его Невыразимой Восхитительности, находки исторического значения подлежат дополнительному обложению.

– Ну, этот хлеб совершенно точно сейчас не подлежит, – сказал Торин, сжав кулаки. – Хассан, как ты собираешься оценивать стоимости груды теста?

– Их Великодушная Влиятельность предвидел проблему, и проинструктировал меня получить дань натурой. Нижайше восхищаюсь его безбрежным благодушием по отношению к вам.

– Что он сказал? – спросил Виглаф.

– Его хозяин хочет тесто, – со вздохом объяснил отец.

Х’Ассануди прошаркал к столу Сэма и потянулся за ножом.

– Дополнительное обложение на тайные артефакты покроется… вот этим, – он отмахнул две трети комка, завернул в кусок какой-то тряпки и пошлёпал к двери. – От лица кухонных мастеров Его Устрашающей Всеядности выражаю благодарность за проявленную в этом вопросе патриотическую инициативу, и желаю приятного и спокойного вечера.

Липкий осадок его визита висел в воздухе ещё много мгновений после того, как чинуша ушёл.

– Он имел право? Как он мог иметь на это право? – пожаловался Виглаф.

– Могло быть хуже, приятель, – заметил Сэм, снова раскатав остатки и придав им затем форму. – По крайней мере хоть что-то оставил. А вон та баночка так вообще не добралась до ушей набольшего. Крючкотворы совсем про неё забыли. Лучше убери подальше, пока этот грызун не решил вернуться.

– С удовольствием вылил бы ему тогда на голову, – поделился юноша, сунув склянку в карман мантии.

– Ну, неважно, – сказал Торин. – Давайте готовиться к закрытию. Оставим тесто на ночь, чтобы взошло.

Сэм поместил жалкий крошечный шарик в промасленную деревянную чашку – самую маленькую из имевшихся – накрыл куском ткани и поставил в тепло от больших печей.

– Сын, заглянешь на ужин?

– Попозже, пап. Собираюсь найти Сашу и сходить в «Паруса». Хочу посмотреть на их лица, когда они услышат, что самые громкие новости Калимпорта пришли из пекарни.

Найти девушку и посетить таверну – вышло так, что эти две задачи оказались одной. После целого часа, или около того, бесплодных поисков, Виглаф наконец заглянул в питейную – чтобы обнаружить там вечернюю торговлю в полном разгаре, и Сашу у стойки, о чём-то упоённо рассказывающую Гарадели и потягивающую одно из лучших вин со специями, что имелось у хозяйки, в окружении пяти или шести завсегдатаев. Она заметила его в дверях и помахала рукой, давай знак зайти.

– Обзавестись друзьями не заняло у тебя много времени, – улыбнулся молодой маг.

– Ну, некоторые дружелюбнее остальных, – поделилась она, указывая на Ангрода и его дружков, каждый из которых обнимал по кружке эля, за дальним столиком. – Вон тот очень дружелюбный.

– Он сказал, что хочет побороться с ней! – воскликнул один из гостей, у которого недоставало зубов. – Что покажет парочку движений! – поддакнул другой, и вся компания ехидно захихикала.

Виглаф побледнел.

– Ах ты… – двинулся он было к кузнецу, но Саша удержала юношу.

– Нет, нет. Я ответила, что звучит неплохо.

– Саша предложила борьбу на руках, – объяснила Гарадель, не отрывая взгляд от протираемой тряпкой стойки. Внезапно, похожий на плевок сдерживаемый смешок сорвался с её уст.

– Ты победила? – недоверчиво предположил Виглаф.

– Этого громилу? О, нет, он выиграл, выиграл. Но поверь, он за это заплатил.

– Ему пришлось провести три раунда! – каркнул один из посетителей, и другие тут же присоединились.

– Его лицо стало красным, как помидор!

– Он визжал, словно баньши!

– Я думал, он порвёт себе кое-что!

– Заметь, кружку он держит левой рукой, – кивнула Саша на Ангрода, когда тот опустил выпивку, чтобы помять правое запястье. – Думается мне, господину Мечешлёпу борьбы на сегодня хватит.

В тот же день за ужином, Торин Вечноязыкий громко и долго хохотал, слушая рассказ Саши, в то время как Ариэль скромно улыбалась, глядя на «подругу» своего сына. К легкому разочарованию Виглафа, пересказывать в «Парусах» подробности своего триумфального открытия не пришлось – в течение дня новости о находке добрались сюда так же быстро, как и до дворца паши. Но бесплатную кружку выпивки от Гарадель он получил, и уже через короткое время грелся в лучах славы, как и рассчитывал – по чуть-чуть добавляя уйму вполне точных и вкусных деталей для страждущих слушателей. Наконец, когда муки голода разогнали всех по своим домам, к вечернему столу, Виглаф и Саша вернулись в их временное жилище.

– Молодой Мечешлёп не будет долго страдать, – разуверил Торин. – Он пыжится и ревёт, словно дикий зверь, но вреда не причиняет. Ваш маленький поединок наверняка пойдёт ему на пользу.

– Мне-то точно пошло, – согласилась Саша. – Теперь он дважды подумает, прежде чем…

– Торин! – донёсся снаружи приглушённый голос. Дверь дома Вечноязыких затряслась от непрекращающегося стука. Торин подбежал и открыл её, и на пороге предстала возбуждённая Гарадель.

– Кто-то забрался в пекарню! – затрещала она. – Кошка вопит, что-то разбилось – нужно остановить их!

Саша вскочила на ноги и перекинула перевязь меча через голову, а Торин схватил с камина топор. Виглаф отчаянно обыскивал карманы, напуганный до ужаса тем, что, возможно, оставил драгоценную книгу в Чамедаре, и теперь Фензиг поджарит его на вертеле, после того как сперва грабители разделаются с его отцом.

– Моя книга! – завопил он.

– Ой, боженьки мои, – всплеснула руками Ариэль, подбегая к каминной полке. – Не это ищешь? – она держала самую ценную, самую красивую, самую чудесную книгу заклинаний, которую Виглаф хоть когда-либо видел. – Я всегда вытаскиваю всё из карманов, прежде чем постирать, дорогой.

– Ну мама… – юноша схватил книгу, и они все вместе исчезли.

Пока они мчались в пекарню, Гарадель кричала что-то о том, что некоторые гости таверны жаловались на шум за дверьми – кошачья драка, судя по нечеловеческому шипению и воплям. Затем они услышали, как кухонные приборы рассыпались по полу и громкий треск, а кот заорал ещё сильнее. Воры редко добывали свой будущий товар здесь, в рабочем квартале Калимпорта, и лишь небесам ведомо, какие ценности они ожидали найти у булочника. Но всё когда-то бывает в первый раз, да и, в конечном счёте, существует и такое явление, как очень глупые грабители.

Подгоняемые адреналином, они добрались до пекарни за несколько минут, уже готовые действовать. Залитые слабым лунным светом улицы, озаряемые трепещущим сиянием размещённых в стратегически важных местах ночных факелов, были почти безлюдными. Несколько зрителей в ночных пижамах, из числа посетителей «Парусов», наблюдали с порогов своих домов напротив. Саша подкралась к двери в лавку и тихо толкнула. Заперто.

Они прислушались. Не было ни грохота, ни звона, лишь один звук – жутковатый вой с подвываниями, который могли бы использовать родители, рассказывая детям истории про привидений. Никогда Вечноязыкие не слышали, чтобы Сдобовой так вопил; звучало как издевающийся над нотной партией альт. Животное было не просто напугано – по скручивающейся спирали оно приближалось ко всепоглощающему кошачьему ступору.

– Они услышали нас! – громко прошептал Виглаф.

– Держись позади, – прошипела Саша вытащив меч и встав в стойку. – Господин Вечноязыкий, пожалуйста, откройте замок.

Торин сунул ключ и провернул; дверь медленно отворилась, из-за чего уровень громкости жуткого воя Сдобового резко вырос. Саша стояла в проёме, напряжённая, готовая дать отпор, в то время как отец юноши быстро заглянул внутрь и потянулся за приготовленным на утро факелом, который он затем передал Виглафу, взяв на изготовку топор.

Перед стойкой было пусто. Спустя несколько секунд внутрь заглянул уже маг с зажжённым факелом, и троица медленно двинулась вперёд, через прихожую к кухне.

Увидев свет, Сдобовой замяукал ещё громче, и все трое подняли взгляд наверх, туда, где на самом верху печей прятался ощетинившийся, сердито шипящий кот. Они проследили за взглядом животного.

Горшки и сковородки, миски и ложки, аккуратно сложенные днём на столах для выпечки, сейчас оказались разбросанными по полу. Деревянная посудина, в которой доходила крошечная буханка Виглафа, валялась на боку пустой.

– Мой хлеб! Они украли мой чудо-хлеб! – прошептал Виглаф.

– И как-то выбрались отсюда, – ответил Торин нормальным голосом. – Спускайся, Сдобовой. Всё в порядке, мальчик.

Но кот не пошевелился. Саша подняла руку.

– Я вижу чью-то спину. Там, – Виглаф поднял факел выше, и вся компания разглядела кривую фигуру, скрючившуюся сразу за столом. – Выходи, – приказала воительница. – Всё кончено. Сейчас же!

Ответа не последовало. Вечноязыкие и Саша опасливо приблизились к затаившемуся силуэту. Когда они обогнули стол, Сдобовой внезапно перепрыгнул через головы, одним прыжком долетев до стола, оттуда соскочил на деревянный пол и стремглав исчез за дверью.

Но за столом никого не было. Никого и ничего.

Кроме одного предмета.

Вытянутого куска теста кремового цвета – размером с самую большую из собак, что можно найти в Калимпорте.

Высотой оно едва достигало уровня стола для выпечки – итого размером с пол-Виглафа. В длину же – в два раза больше. Шмат оказался зажатым в узком пространстве между столом и камином.

– Бабушка родная! – воскликнул Торин.

– Чудо-хлеб! – восторженно пролепетал его сын.

Саша коснулась этого огромного холма кончиком меча, и он с лёгкостью погрузился внутрь, издав влажный хлопок, когда прорезал пузырь воздуха, из-за чего в девушку полетели брызги и маленькие кусочки. Белокурая девушка извлекла оружие; клинок был весь покрыт густоватой субстанцией.

Висевший около печи тяжёлый горшок опрокинулся с оглушительным дребезжанием. Саша и Торин обернулись на звук, но Виглаф всё ещё благоговейно наблюдал за чудом.

– Виглаф, – позвала Саша.

– Так вот как они накормили всех людей в Год Голода, – догадавшись, ликовал он.

– Виглаф, – повторила Саша.

– Прощай, голод. Прощай, неурожай.

– Виглаф! – крикнул, наконец, Торин.

Виглаф повернулся.

– Сын, оно всё ещё поднимается.

Масса уже пробилась дальше к печам. Теперь она почти поглотила металлический вертел, который удерживал над огнём котёл с водой. Троица резко развернулась. Жуткий курган уже возвышался над выпекательным столом на целый локоть. Когда люди стояли молча, то могли даже видеть, как тесто тихо, неумолимо прибывает, словно воды реки на отмель при наводнении.

– Так, давайте тогда уберём его отсюда, – предложил Виглаф и засунул руки в гору теста по локоть, а потом вытащил большую охапку вязкого вещества. Следы от его рук исчезли за секунды, опара поглотила их, а ещё юноша ощутил, что липкий шар, который он держал, увеличивается в размерах, раздуваясь, словно овечье вымя. И скорость всё увеличивалась. Он швырнул ломоть-великан обратно во всё ширящееся месиво.

– Следующая мысль? – подняла одну бровь Саша.

– Сколько времени эта штука здесь настаивалась? – спросил Торин.

– Два, три часа? А что?

– Сколько времени она ещё будет подниматься!

С возросшим ужасом группа уставилась на хлебную гору. Теперь её рост было легко отследить. Тесто ползло мимо каминной решётки у дальней стены – медленно, со скоростью улитки, просачиваясь через прутья словно мягкий сыр, нависая над тлеющими углями. А на противоположной стороне, около стола для выпечки, куча уже почти была размером с Сашу, терпеливо обволакивая мебель, прокладывая путь в любое незаполненное пространство.

– Нужно уходить, – сказала воительница. – Пока ещё можем.

Они осторожно обошли растущий холм, прижимаясь к дверцам печи, которые скоро тоже покроет тестом, бочком пробираясь к пространству перед стойкой, к счастью, пока ещё чистому. Чувствуя себя свидетелем столкновения экипажей, Виглаф боролся с извращённым восхищением – он просто не мог отвести взгляд от безумной картинки.  Из безопасности, остановившись за пределами входа в отдел, где работают хлебопёки, они беспомощно наблюдали, как тесто ширится во все стороны, ища границы того странного «горшка», в котором находилось. Теперь оно стало выше любого из них и пучилось к потолку и к стенам. Основательно погребя под собой угли, гора теперь подымалась к каминной трубе. В первый раз за всё это время отступающая к двери троица ощутила слабый запах выпечки.

– Самовыпекающийся хлеб! Ему даже огонь не нужен! – изумлённо выдохнул Виглаф.

На улице народу стало больше; Гарадель позвала стражу, и теперь двое вооружённых офицеров ночной смены были готовы задержать ворьё. Но прежде чем Виглаф и другие смогли что-либо объяснить, багровый, шипящий уголёк упал откуда-то сверху и шлёпнулся юноше на ногу. Он отпрянул и побежал по улице, судорожно что-то бормоча мерцающим факелам и надеясь, что он помнит каждый слог одного из самых первых заклинаний, которому Фензиг его обучил.

Каждый раз, когда кто-то взывает к Судьбе, доверяя ей принять важное решение, она взвешивает и сравнивает долгосрочные перспективы и сиюминутную нужду. Почему-то в этот момент божественная математика оказалась на стороне Виглафа, потому что, не издав ни звука, ярчайший шар постоянного света возник из ниоткуда, полностью окружив пекарню и превратив ночь в день в своих пределах. Выглядело всё это так, будто уличные зеваки на самом деле были зрителями на каком-то спектакле, где главную роль исполняло здание. В пределах действия заклинания подсветка была ослепляющей, так что Саша и Торин, вывалившиеся из дома на улицу, видели перед глазами только пятна. Но всем остальным происходящее внутри было видно вполне отчётливо.

Женщина рядом с Гарадель завизжала и показала на крышу. Подсвеченное магическим «фонарём» Виглафа, принявшее квадратную форму хлебопекарное сырьё невероятной пастой медленно выдавливалось из трубы, словно сосиска из мясорубки, при этом оказавшись увешанным горячими углями, отлеплявшимися от месива и прыгавшими вниз по наклонной черепичной поверхности.

А внутри основная часть липучей массы вползла во входное помещение и направлялась к выходу, и её громадное тело громко толкало по деревянному полу сковородки и приборы в нелепой пародии на гремящее цепями привидение. Две оквадраченных руки выбрали короткий путь через окна по бокам здания и вяло, медленно стекали на землю, став мишенью для лая и огрызаний нескольких соседских собак. Из двери выбежало мышиное семейство, а самая большая из мышей стряхивала с мордочки что-то кремовое по цвету.

– И что тут происходит?

Магический свет привлёк ещё одну группу заинтересовавшихся горожан, и Виглаф с недовольством заметил среди них Ангрода Мечешлёпа, со всё ещё завязанной под подбородком салфеткой.

– Вигги! Так это твоя большая готовка? – проревел кузнец. – Я-то собирался набрать рулетов на завтрак… но, похоже, и одного будет достаточно!

Толпа нарушила потрясённое молчание нервными смешками. Ангрод схватил один из факелов и неспешно двинулся к пекарне. Подойдя, он потыкал своим импровизированным оружием в глиноподобный фонтан, сочащийся из окна:

– Я с ним разберусь!

Напряжение спало, зрители засмеялись ещё громче.

– Отойди! – предупредила Саша.

– Я могу справиться с завтраком Вигги, девочка, – ухмыльнулся громила.

Но когда он ткнул в тесто, факел неожиданно ушёл внутрь, прорвав оболочку огромного воздушного кармана. Лопнувший пузырь обдал мужчину брызгами клейкого месива, к полнейшему восторгу толпы. Рассерженный и расстроенный кузнец начал лупить своего вязкого обидчика, но с каждый ударом выбрасывалось всё больше воздуха и теста, и он лишь заляпывался ещё сильнее.

Виглаф услышал и другие хлопки; повернувшись, он увидел, как и другие пузыри лопаются, брызгая во все стороны, когда гора сырья для выпечки протискивалась наружу; ошмётки покрывали беснующихся собак и всех, кому не повезло оказаться слишком близко. Секундой позже жуткое представление окончилось – ведь именно через секунду заклинание Виглафа выдохлось, а волшебное освещение выключилось.  Пока все глаза привыкали к темноте, было лишь лопание, разбрызгивание, звон, лай и крики.

– Верни свет! – вскричала воительница.

– Он должен был быть постоянным! Я не знаю, почему он погас! – крикнул в ответ юноша, отчаянно пытаясь придумать что-то на замену. Он яростно замахал руками, читая заклятья по памяти, выразительно протянул концовку и протянул вперёд ладони. Факелы и угли – все источники огня на улице – засветились многократно ярче; их свет, такой же сильный, как и свет полуденного солнца, выцепил из темноты группу напуганных людей – включавшую и его отца – выглядевших, словно проигравшая в соревнованиях по метанию тортов команда. Виглаф ощущал тепло магического пламени и совершенно неуместное сейчас желание в нём погреться, но внезапно услышал крик Ангрода.

– Не могу пошевелить ногами! – закричал большой кузнец. В темноте, Ангрод подался слишком далеко вглубь липкого холма, и теперь застрял в нём по поясницу – отмахиваясь факелом от окружающего его теста. Люди на улице лишь оцепенело смотрели.

– Держись, – крикнула Саша и побежала к застрявшему человеку, стараясь сама не угодить в клейкую ловушку. Схватив его за руки, она дёрнула изо всех сил.

– Ааааа! – заорал Ангрод. – Запястье! Отпусти! – он вырвался из хватки и потёр правые кисть и плечо, всё ещё ноющие после поединка. А масса всё вздымалась, уже миновав бёдра и добираясь до груди и головы.

– Нет! Если эта штука накроет голову, ты задохнёшься! – завопила в ответ Саша.

Неожиданно рядом оказался Виглаф, пытающийся поднырнуть под левое плечо Ангрода и помочь. Они вдвоём тянули так сильно, как только могли, но кузнец застрял плотно, и с каждой секундой увязал всё крепче. И так уже огромный кусок тягучей субстанции рос настолько быстро, что казалось, будто это чернобородый громила уменьшается с каждым мигом. Тесто уже поднялось выше пупка и всё ещё двигалось выше.

– Слишком поздно, Вигги, – всхлипнул Ангрод. – Спасайтесь сами.

– Спасибо за предложение, конечно, но есть ещё один, последний способ, – поделился юноша. –  Только я никогда его не пробовал на живом человеке. Пойдёт тебе?

– Пробуй, приятель, – мрачно согласился кузнец.

Виглаф выудил из мантии кусочек свиной кожи и проговорил что-то, твёрдо, но быстро.

– Саша, ещё раз.

Они подвели руки под плечи Ангрода и потянули, заставив копья боли впиваться в правую руку силача.  Сначала было слабое сопротивление. Затем он начал выскальзывать из тягучей массы, и, как только они набрали достаточное усилие, кузнец вылетел из ловушки, как меч из ножен, с протяжным чавкающим звуком. Наползающее тесто обернулось вокруг правого сапога Виглафа, но тот быстро отдёрнул ногу.

– Ты сделал это, друг! – радостно орал Ангрод. – Ты спас меня!

– Виглаф, как? – спросила удивлённая Саша.

Кузнец опёрся коленями и попытался подняться, но ноги разъехались, и он шмякнулся навзничь. Несколько раз постаравшись встать на четвереньки, он каждый раз растягивался во весь рост, постоянно оскальзываясь, прежде чем сдался и просто плюхнулся сидеть.

– Я его смазал, – просто ответил Виглаф.

Воительница захохотала, глядя, как Ангрод вновь поскользнулся, даже не поднявшись на колени.

– Не волнуйся. Долго эффект не продержится.

– Вигг… – начал Ангрод, но передумал. – Прости меня, Виглаф. Мне плевать, как ты это сделал. Если бы не ты, сейчас бы я был мертвец. Может быть, в тебе всё-таки есть магия, – он протянул руку, и парочка помогла здоровяку подняться на ноги. – Прими благодарность, приятель. Я… Что это за запах?

Юноша принюхался. Отовсюду пахло готовым хлебом. Обрывки теста на ногах Ангрода явно затвердевали; их уже можно было отодрать небольшими полосками. Но в воздухе витал и ещё один запах.

Дым.

Факелы!

Было похоже, что скорость роста сбегающего из пекарни теста наконец замедлилась. Но теперь громадина напирала на ближайшие усиленные чарами факелы. Зеваки могли разглядеть лёгкую коричневатую корочку на поверхности вязкой кучи – и обугленные следы по краям.  От них и начал подниматься дым, перебивая приятный аромат печёного хлеба. В конюшне поблизости заржали и забились от ужаса кони. Виглаф застонал. Самый большой кусок хлеба в истории теперь подгорал.

– Ты должен погасить их! – крикнул ему отец.

Виглаф судорожно обдумал предложение. Затем забормотал и взмахнул рукой в сторону горящих светильников. Как только он закончил движение, яркая полоса вырвалась из его указательного пальца, устремившись в ночное небо, несколькими метрами выше пекарни. С низким рокотом огненный шар взорвался.

– НЕТ! – закричала Саша.

Волна жара, накатившаяся на почти достигший размеров самой пекарни холм теста и казавшаяся почти осязаемой, упаковала внешнюю поверхность массы в хрустящую корочку. Черепица на крыше вобрала в себя часть тепла и начала запекать гору теста, заточённую под ней. Горелые области увеличивались, и сильные клубы дыма хлынули вниз, на улицу, вызывая у всех присутствующих жестокие приступы першения в горле. Виглаф взмок. Тесто, наконец-то, перестало увеличиваться. Замечательно. Теперь все просто задохнутся.

А потом произошло чудо.

Колонны дыма изменили направление и поплыли над головами захлёбывающегося кашлем народа. Ветерок подтолкнул парочку низких облаков, закрывших луну; затем они в мгновение ока потемнели, превратившись в грозные грозовые тучи. Жирная, тяжёлая капля разбилась об голову юноши, а за ней последовали тысячи её товарок. Впечатляющая гроза затушила факелы и угли, намочив возликовавших людей. Липкая опара быстро размывалась очищающим дождём – вязкая гора, ещё несколько минут назад угрожавшая жизни Ангрода, быстро превращалась в самую большую в мире клёцку.

Худая, закутанная в мантию фигура посреди улицы опустила руки и надела капюшон, сперва проведя пальцами по мокрым, снежно-белым волосам.

Вовсе не чудо. Гроза была рукотворной.

– Фензиг! Гд… Ка… ухх.. – залопотал Виглаф, подбежав к своему учителю.

– Обойдёмся без гипервентиляции, – сказал старый маг голосом слишком тихим, чтобы другие могли услышать. – Ты и правда думал, что я оставлю ученика без присмотра на целую неделю? Хотя, должен признать, тебя я недооценил, – он нахмурился, взглянув на представшую на улице картину. – Не думал, что устроить такую разруху возможно всего за один день.

– Я не хоте…

– Тихо. Знаю я, чего ты хотел. Я наблюдал за тобой всё это время. Ты знаешь ровно столько, чтобы уже представлять опасность, парень, и мало чего другого. Если бы ты занимался прилежней на наших языковых курсах, то смог бы прочитать всё описание на том клочке пергамента. Это, юноша, было твоей ошибкой.

– Но Год Изоби…

– Случился благодаря волшебному тесту, да, только вторая половина была использована, чтобы накормить множество людей!

– Вторая половина?

– Про это весьма доходчиво написано на Торассе, – фыркнул Фензиг. – Одной щепотки было достаточно, чтобы испечь огромные куски хлеба, послужившие концом того древнего голода. Я мог бы и придушить тебя за устроенное безобразие. И тебе придётся возместить ущерб. Но пока я должен поработать на публику.

Противореча здравому смыслу, Фензиг обнял ученика за плечи и пошёл вместе с ним к ожидающей толпе, громко возвещая:

– Спасибо, Виглаф, за то, что потушил пламя. А отдать своему отцу баночку с закваской в качестве извинения за доставленные неудобства – поистине благородный поступок.

– Учитель Фензиг, вы что, с ума сошли? – уголком рта поинтересовался Виглаф.

– Нет, сынок, – тихо ответил учитель. – Но я никогда не позволю моим ученикам выглядеть дураками прилюдно. Плохо для профессионального образа. Но ты не волнуйся, по возвращении тебя ждёт достаточное количество наказаний.

Итак, пока Фензиг и Саша проводили время с родителями Виглафа, молодой маг остаток своих каникул в Калимпорте примерял на себя роль уборщика. Чтобы освободить пекарню, ему пришлось поработать киркой и лопатой, а потом на четвереньках выскрести её дочиста, от пола и до потолка – работа тем более сложная, что почти каждая калимшанская птица обнаружила столь грандиозное пиршество; хотя несколько вдумчиво применённых заклинаний обмазывания (пока никто не видел, конечно же) существенно помогли делу.

Пока Виглаф убирался, хлебопёки наслаждались неожиданными выходными и проводили время, загорая на солнце или нежась на морском взморье.

– Прости, пап, – виновато попросил Виглаф на третий день, когда Торин принёс ему корзинку с обедом из дома. – Мне жаль, что тебе пришлось закрыться.