Текст книги "Ради любви"
Автор книги: Элейн Барбьери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Ты очень мудро поступаешь, Свифт, и сделал самый правильный ход. – Дерек снова шагнул вперед, и дуло мгновенно нацелилось ему в грудь. Тогда он, не сводя глаз с пистолета, проговорил как можно более дружелюбно: – Ты прав. Если бы ты убил меня, то обязательно отправился бы следом. Барретт не оставил бы тебя в живых. – Чуть помолчав, Дерек спросил: – И каков же был план?
– Я должен был застрелить вас и выкинуть за борт, а господин Барретт взял бы власть на корабле в свои руки и разобрался бы со всеми.
– И что, тебе очень хочется, чтобы это случилось? – Дерек пристально посмотрел Свифту в лицо. – Ты действительно хочешь, чтобы Барретт стал здесь полновластным хозяином?
– Упаси Господь, сэр! Я же об этом и говорю! Он тогда убил бы меня… я точно знаю,
– Тогда зачем ты все еще целишься в меня? Свифт помолчал, потом тихо ответил:
– Да я ждал вас, чтоб вы уговорили меня не стрелять… думал, что вы за это вознаградите меня.
– Вознаградить тебя за то, что ты наставил мне в грудь пистолет?
– Точно. Но это была бы скромная награда, сэр. – Чего же ты хочешь?
– Чтоб вы защитили меня от господина Барретта.
– Защитить? Тебя? Да у тебя же есть пистолет. Наведи его на своего господина и защитишь себя лучше всякого другого, разве не так?
– Я не убийца, сэр.
– Даже если на карту поставлена твоя жизнь? – Свифт медлил с ответом. Глаза его испуганно забегали.
– Да кто же захочет расстаться со своей жизнью, сэр? Я такой, какой есть, и не думаю, что там мне будет лучше, чем здесь, вот так.
– И дальше что?
– Я прошу всего лишь гарантий… что вы не дадите ему до меня добраться, пока мы все на борту вашего корабля. Мне больше ничего не надо, и коли согласны, я отдам пистолет. Ну не хочу я вас убивать, и все тут…
– Потому что я тебе нравлюсь…
– Да нет! – хмуро ответил Свифт. – Не нравитесь! Только вы мне не настолько противны, чтобы я хотел увидеть, как вы помрете у меня на глазах и от моей руки, сэр!
Дерек почувствовал почти непреодолимое желание улыбнуться, когда медленно протянул руку к дрожащему охраннику:
– Я даю тебе слово, Свифт. От дай мне, пожалуйста, пистолет.
– А не обманете?
– Дай мне его, пожалуйста.
Когда в его ладонь легла мокрая от пота рукоятка пистолета, желание улыбнуться сразу куда-то исчезло. Он резко повернулся на каблуках и бросил через плечо:
– Следуй за мной.
Громкие шаги в коридоре заставили Барретта насторожиться. Запертая дверь каюты внезапно затрещала под тяжелыми ударами и через мгновение с грохотом распахнулась. Барретт резко сел на койке, но ворвавшиеся в каюту матросы уже Грубо схватили его и поставили на ноги. Он возмущенно завопил:
– Что все это: значит? Вы что, с ума сошли? Я требую…
И он в изумлении запнулся, когда в проеме двери, появился капитан Эндрюс, а за его спиной маячила знакомая, съежившаяся от страха фигура. Барретт судорожно сглотнул. – Я, я требую объяснений, капитан!
– Не тратьте попусту времени, Барретт! – Эндрюс в несколько размашистых шагов пересек каюту и угрожающе навис над низкорослым суперкарго. – Если бы я был другим человеком, то сделал бы с вами то, что вы собирались сегодня ночью сделать со мной. Это было бы легче всего,
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – У Барретта прервался голос, и он бросил злобный взгляд на Свифта. – Если этот что-то наговорил вам про меня, не верьте, – это ложь! Я устроил ему сегодня взбучку за тот свинарник, что он развел внизу. И предупредил, что доложу обо всем директорату компании, когда мы прибудем в порт. Он чуть с ума не сошел от злости и, как вижу, теперь пытается отыграться на мне!
Вместо ответа капитан протянул Барретту его пистолет. Барретт как-то неестественно дернулся и завизжал:
– Свифт выкрал его у меня из каюты!
– Я не делал этого, сэр! – Свифт резко шагнул вперед. – Он все врет! Я такими делами не занимаюсь. Я ж не дурак! Сделай я это, и мне конец.
– Это ты лжешь, негодяй! – угрожающе прошипел Барретт. – И ты ответишь за это!
– Ну нет, да вы что! Это ж вы хотели покончить с капитаном, это вы хотели застрелить его, вы! И ждали, что я приду и скажу, что дело сделано, вот так!
– Довольно! – с выражением презрения на лице капитан подал знак своим людям, и они еще крепче стиснули руки Барретта.
Когда его потащили из каюты, Барретт успел проорать:
– Прекратите, слышите! Я требую… Я хочу знать, что вы собираетесь со мной сделать!
И он продолжал орать даже тогда, когда за его спиной с лязгом захлопнулась железная дверь корабельного карцера.
Глава 5
– Она умирает, да?
Вопрос, заданный дрожащим голосом, нарушил полночную тишину трюма. Кристофер Гибсон присел рядом с безутешной Джиллиан, не сводившей глаз с бледной, изможденной Одри, тихо и неподвижно лежавшей на койке.
Два дня назад Джон Барретт был лишен своей должности, и обитателям трюма стало полегче. Не будь состояние ее сестры столь ужасным, Джиллиан от души порадовалась бы, что эта жирная жаба попала в корабельный карцер, и теперь узнает, что такое лишения и невыносимый холод. За что Барретт был арестован, никто не знал, но она была уверена, что это не имело никакого отношения к его безобразному обращению с «грузом». Если бы Джиллиан не была так изнурена и измучена отчаянием, то непременно от души посмеялась бы над идиотизмом подобной мысли. Скорее всего, Барретт чем-то насолил капитану, вот и все. Она знала, что ничто другое не подвигло бы этого холодного темноглазого субъекта на столь решительный шаг.
В любом случае результат налицо: несмотря на все свои громкие протесты и угрозы отомстить, Барретт был благополучно посажен под замок два дня назад. На следующее утро Уилл Свифт и остальные охранники принесли вниз бадьи с водой и куски простого мыла, чтобы ссыльные могли помыться и привести в порядок помещение. Некоторые с радостью воспользовались нежданно свалившейся счастливой возможностью, но большинство отказалось.
Джиллиан стиснула зубы, вспомнив короткое посещение капитаном трюма вскоре после этого знаменательного события. Он явно остался недоволен тем, что так мало людей пожелало воспользоваться водой и мылом. Она заметила в его взгляде неприкрытое презрение и что-то еще, непонятное, обжигающее, когда он мельком посмотрел на нее.
Капитан не проявил никакого сочувствия к больным, в том числе и к Одри, и возмущению Джиллиан не было предела. Девушку так и подмывало высказать ему в лицо все, что она о нем думает, но Одри снова зашлась в изнуряющем кашле, и она тут же забыла о своем намерении. Когда же Джиллиан подняла голову, капитана уже не было.
Горячую пищу продолжали приносить один раз в день вместе с бесценными чашками чая. Вода и мыло выдавались теперь по первому требованию. Охранники стали более сдержанными на язык, а Уилл Свифт все время держался от нее на почтительном расстоянии.
Но даже эти незначительные благодеяния для некоторых пришли слишком поздно.
Один из ссыльных уже умер, и, если она не ошибается, следующим будет вон тот седой мужчина в углу.
Сердце Джиллиан тревожно забилось. Лихорадка у Одри не проходила, и сестра за последние дни сдала очень сильно. По ночам она все звала и звала отца, и тогда Кристофер, движимый состраданием, вставал и присаживался на краешек койки Одри. Лишь тепло его ладони в ее худенькой руке способно было успокоить девушку, и она засыпала.
Он и сейчас, примостившись в проходе между койками, держал Одри за руку. Джиллиан вгляделась в его молодое, заросшее бородой лицо. Полутьма трюма была наполнена храпом, придушенным кашлем, тяжелым дыханием спящих и бессвязным бормотанием мечущихся в беспамятстве больных. На ее вопрос о судьбе Одри Кристофер так и не ответил, лишь сочувственно посмотрел ей в глаза.
У Джиллиан перехватило дыхание. Кристофер все эти тяжелые ночи неизменно оказывался рядом. Она слышала, как он шептал, ободряющие слова заговаривающейся в жару Одри и даже сумел вызвать у нее улыбку, хотя Джиллиан была уверена, что на это у ее сестры уже не осталось сил. Она видела в его глазах глубокую, искреннюю симпатию к Одри, и это его молчаливое присутствие трогало сердце девушки и дарило надежду.
Он стал ее другом. Вера в эту дружбу и заставила Джиллиан повторить свой вопрос:
– Она ведь умирает, да?..
Даже при тусклом свете он видел напряженный взгляд Джиллиан. Кристофера потрясла прямота, с которой она требовала от него ответа. Он все еще держал Одри за горячую безвольную руку. Велико было искушение выпустить ее и обнять, утешить Джиллиан, но он не решался как из-за Одри, так и из-за себя самого.
С самого начала Кристофер был решительно настроен, не принимать близко к сердцу беды, валившиеся на головы обеих сестер. Но в какую-то из этих ночей, когда его в очередной раз охватили странное беспокойство и искреннее стремление помочь, вся его решительность исчезла, как дым, и их проблемы стали его проблемами.
Джиллиан пыталась поймать взгляд Кристофера и прочесть в его глазах то, о чем он так старательно избегал говорить. И когда она снова обратилась к нему, слова ее прозвучали почти как утверждение:
– Одри умирает?
Дыхание Одри стало хриплым, словно подтверждая слова Джиллиан, и Кристоферу ничего не оставалось, как сказать правду:
– Да.
Джиллиан побледнела так сильно, что это стало видно даже в царившей вокруг полутьме. Кристофер невольно шагнул к ней, но тут же остановился, увидев на лице девушки уже знакомую непреклонную решимость.
– Я не дам ей умереть.
– Здесь уже не о чем говорить, черт возьми! – взорвался Кристофер и быстро огляделся по сторонам. К счастью, его вспышку никто не заметил. Он выпустил, наконец, руку Одри, схватил Джиллиан за плечи, оказавшиеся на удивление хрупкими, и легонько встряхнул ее. – Послушай, Джиллиан. Ты уже сделала все, абсолютно все, что ты могла. Остальное не в твоих силах.
– Я не могу… просто не могу примириться с тем, что она умрет! – воскликнула Джиллиан. В ее глазах светилась непоколебимая вера в невозможное. Девушка горячо продолжала: – Одри – часть меня, и притом лучшая. Она никогда меня не оставит, как и я никогда не оставлю ее!
– Зачем ты так себя мучаешь, Джиллиан! – Кристофер называл Джиллиан по имени в минуты особо дружеского расположения к ней и ее сестре, но сейчас он твердо решил не отступать и помочь девушке освободиться от чувства вины. – Одри больна. Ее жизнь сжигает лихорадка. Ты сделала все возможное, чтобы помочь ей. Теперь ты лишь можешь окружить ее заботой, пока она не…
– Нет! – неожиданно всхлипнула Джиллиан. Глаза ее мгновенно наполнились слезами. Красивое лицо исказилось от такой душевной боли, что Кристофер не выдержал и отвел глаза. Джиллиан задумчиво прошептала сама себе: – Не может быть… Я могу и должна еще что-то сделать… Но что?..
Кристофер невольно вздрогнул, когда перед его глазами всплыло страдальческое лицо отца. Уж он-то знал, что это такое – стоять около любимого человека и беспомощно смотреть, как из него медленно и неумолимо уходит жизнь. Как он понимал Джиллиан!
Подавив желание ласково обнять девушку, Кристофер прошептал в ответ:
– Для Одри ты уже ничего не сможешь сделать, потому что не в силах вытащить ее из этого сырого, промозглого ада в теплую сухую постель, где у нее появится шанс остаться в живых. Не обвиняй себя ни в чем.
– Что-то должно быть, что еще можно сделать… – Джиллиан в отчаянии посмотрела на, Кристофера. По ее бледной щеке медленно сползла одинокая прозрачная слезинка. – Я должна ей помочь, понимаешь? Не знаю, как… но я должна, обязана помочь…
Кристофер вдруг застыл.
– Ты о чем-то подумал, да? – в голосе Джиллиан зазвучали истерические нотки: – Скажи мне, о чем ты подумал!
Кристофер продолжал молчать.
– Скажи мне. – Молчание.
– Ну, скажи же!
По-прежнему молчание.
– Скажи, пожалуйста, прошу тебя, скажи…
Наверху зазвонил корабельный колокол. Кристофер машинально начал считать в уме: один… два… три… четыре… пять…
Половина десятого вечера… Звон все еще дрожал в воздухе, сливаясь с отзвуками умоляющего голоса Джиллиан, разрывающего ему сердце. Он просто не знал, как поступить. Наверняка она и сама знала про этот путь, единственный, который мог привести к спасению ее сестры…
На щеках у Кристофера, невидимые под бородой, заходили желваки, сердце болезненно сжалось. Выговорить эти слова оказалось еще тяжелее, чем он думал. Едва шевеля губами, он прошептал:
– Путь есть, но цена может оказаться непомерной. – Джиллиан внезапно успокоилась.
Уилл Свифт вальяжно развалился на стуле, всем своим видом показывая, что задремал, и из-под опущенных век внимательно оглядывал трюм. В этот момент Джиллиан Хейг крадучись начала подниматься по трапу, ведущему на палубу.
«Гордая девка хочет еще разок поторговать своими прелестями», – лениво подумал Свифт и подавил смешок. С той ночи, как эта стерва побывала в каюте у капитана, тот ее в упор не видит. Когда он был в трюме, то скользнул по ней взглядом, и все. О, как она взбесилась, но глазам было видно! Капитан молодец, с ходу поставил ее на место. И теперь она поползла к нему на брюхе.
Свифт был до смерти рад такому повороту дела. Джиллиан Хейг в этом бессердечном малом встретила противника по своей мерке. Ей ничего не получить от этого человека, кроме того, что он сам сочтет нужным ей дать.
Свифт согласно покивал самому себе и заерзал, поудобнее устраиваясь на стуле. У него найдется хорошая, длинная и крепкая веревка, чтобы эта беловолосая ведьма смогла удавиться. Она-то со своим острым языком и замашками под благородную, может статься, и не утерпит.
Вот тогда он повеселится!
Надо подождать – так он подождет. Терпения хватит.
Впервые за все эти дни Свифт испытал искреннюю радость и умиротворенно прикрыл глаза.
С колотящимся сердцем Джиллиан бесшумно шла уже знакомым ей путем к капитанской каюте. Ее аж затрясло от отчаяния, возмущения и глубокой тревоги за Одри, когда она остановилась и молча посмотрела на закрытую дверь с уже знакомой ей ручкой. Откинув с головы капюшон, девушка подняла дрожащую руку к своим нечесаным волосам и вдруг с ужасом поняла, что ни разу не видела своего отражения с того самого момента, как оказалась на борту этого судна. Она перебрала пальцами грязные свалявшиеся пряди и без особого успеха попыталась придать волосам более-менее приличный вид.
Ей пришла в голову малоприятная и тревожная мысль. Джиллиан знала, что полученная возможность пользоваться простым мылом и водой мало, что может изменить в ее внешности после недель, проведенных в грязи и смраде. Кожа ее, скорее всего, неестественно бледная, вокруг глаз почти наверняка темные круги, а волосы потускнели от плохого питания и страданий. По правде, говоря, она мало, что может предложить…
Опустив глаза, Джиллиан заметила выбивающуюся из-под двери полоску света, капитан еще не спал.
Джиллиан вспомнила, какую встречу, он оказал ей в прошлый раз, когда она попыталась войти в его каюту без приглашения, и решимость на секунду покинула ее. Но нет, она не может допустить даже возможность отказа.
Взяв себя в руки, Джиллиан спокойно повернула ручку, мягко толкнула дверь и застыла на месте, увидев нацеленное на нее черное дуло пистолета.
– Это снова вы!
Неимоверным усилием воли, сохранив самообладание, Джиллиан ответила с неосознанной смелостью:
– Да, это снова я. Вы можете опустить свой пистолет, капитан, если, конечно, не боитесь, что я прячу оружие под юбкой и собираюсь застрелить вас при первой удобном случае.
– Это не было бы для меня новостью, мадам, – ровным голосом ответил Дерек. Пистолет даже не шевельнулся в его руке.
Ах вот как, снова «мадам»… Негодяй…
– Уверяю вас, я не собираюсь этого делать.
– А что же вы собираетесь делать?
Внезапно Джиллиан услышала, как открылась дверь. Она быстро обернулась и увидела изумленное лицо первого помощника. Джиллиан почувствовала, как к ее щекам прилила кровь, но обратилась к капитану подчеркнуто ровным голосом:
– Капитан, я бы предпочла разговаривать с вами конфиденциально… если позволите.
Ни один мускул не дрогнул на лице Дерека Эндрюса.
– Вы просите разрешения войти ко мне в каюту, мадам?
– Да, – скрипнув зубами, ответила Джиллиан. Молчанию, казалось, не будет конца. Наконец капитан небрежно, со стуком положил пистолет на стол и шагнул к Джиллиан, бесцеремонно втянув ее внутрь каюты, он захлопнул дверь и резко спросил:
– Так что вы от меня хотите… мадам?
У Джиллиан сдавило грудь. Она поняла, что капитан вновь выбил почву у нее из-под ног. Девушка всеми силами пыталась сохранить присутствие духа, но этот подлец был так близко! Он высился перед ней и просто подавлял своими широкими мускулистыми плечами, волнующим запахом мужского пота и властным пристальным взглядом темных глаз. Сейчас это все почему-то страшило сильнее, чем раньше. У нее вдруг пропал голос, и она лишь беззвучно шевельнула губами.
– Говорите же, мадам! У меня нет времени!
– А его у вас никогда нет! – воскликнула Джиллиан, но, сообразив, что колкости могут только повредить ей, продолжила уже более мягким тоном: – Моя сестра очень больна.
Что-то изменилось в выражении глаз капитана. Он резко повернулся и направился к своему рабочему столу, сухо бросив:
– Я сделал для вас все, что мог.
– Вы сделали слишком мало, капитан! Моей сестре с каждым днем становится все хуже, и если она останется в холоде и сырости, то…
– Я сделал все возможное, мадам!
– Да нет же, это неправда! Ее необходимо перевести в другое помещение.
– Это невозможно. Внизу полно людей, которые больны так же, как ваша сестра.
– Мне нет до них никакого дела! Я прошу о моей сестре!
– Еще раз повторяю – я сделал все, что мог!
– Капитан, я хорошо заплачу, если вы позаботитесь о моей сестре!
– Послушайте, мадам… – Дерек пристально посмотрел на девушку. – Вы что, считаете меня дураком? Если бы вы действительно могли заплатить, то вас и вашей сестры не было бы на моем корабле. Разве я не прав?
Не обращая внимания на подступающую дурноту, Джиллиан расстегнула застежку плаща. Тот бесшумно соскользнул с ее плеч на пол. Девушка перешагнула через него и медленно подошла к капитану. Глядя прямо ему в глаза, она подняла руки к пуговицам на лифе платья и начала их расстегивать. Щеки у нее горели, а под пристальным взглядом капитана пальцы сами собой затряслись. Наконец пуговицы были расстегнуты, и платье упало к ее ногам. Джиллиан осталась в одной сорочке. В каюте повисла какая-то неестественная тишина, когда она подсунула пальцы под одну бретельку, потом под другую и спустила с плеч сорочку, обнажив грудь.
– Я очень хорошо заплачу…
Глаза капитана сузились. Он медленно опустил взгляд на два нежных округлых холмика, потом снова посмотрел ей в глаза. Неожиданно губы капитана раздвинулись в презрительной усмешке, открыв крупные белые зубы, которые ярко выделялись на фоне его обветренного загорелого лица, и он грубо бросил:
– Вы грязны, начесаны, от вас воняет, и если уж начистоту, то я здесь капитан и могу поиметь вас на ночь, когда захочу. С какой стати я должен думать о том, как с вами получше сторговаться?
Джиллиан заставила себя подойти еще ближе к этому гнусному типу. Достаточно близко, чтобы почувствовать исходящее от его мощного тела тепло и сдерживаемое чувственное возбуждение. Она еще ласковее прошептала:
– А потому, капитан, что вам есть за что торговаться…
Значит, все-таки самая обыкновенная шлюха… Дерек, почему-то раздосадованный этим выводом, молча разглядывал красивую женщину, стоящую так искусительно близко. Его взгляд скользнул по ее волосам, великолепным даже в своей спутанности, по чистому гладкому лбу, отметив полупрозрачную нежность кожи, хотя сейчас и неестественно бледной. Под голубыми глазами залегли темные круги, которые придавали потрясающей красоте ее лица оттенок прелестной хрупкости и беззащитности.
Дерек напрягся от подымающихся в душе предательских чувств. Джиллиан Харкорт Хейг не дрогнула под его откровенным взглядом, даже когда он ласкал изящный изгиб ее шеи, мягкую покатость плеч и надолго задержался на округлых, выпуклых грудях, увенчанных темно-розовыми бугорками сосков. Ее груди были на удивление красивыми. Протяни руки и…
Дерек мысленно выругался, почувствовав усилившееся напряжение в паху. Новая волна раздражения захлестнула его. Что бы ни скрывалось за этим спокойным взглядом голубых широко распахнутых глаз, очевидно одно – роскошная ведьма на этот раз не виляла.
Разрази ее гром! Ну что ж, она давно его разгадала! Она прекрасно знала, что он не в силах выбросить ее из головы с самого первого дня и что перед ее стройным телом устоять почти невозможно. Он не сомневался, что она отлично понимает его состояние, поэтому и красуется перед ним полуголая. Единственное, что он еще может сделать, так это не завалить ее, не взять прямо сейчас.
Дерек стиснул зубы. О да, она многое знала, когда шла сюда…
Но он и сам знал… Знал, какая опасность таится в ее предложении. И еще он знал, что, если отвергнет ее, найдется кто-нибудь другой.
Эта мысль вдруг показалась ему невыносимой, и Дерек признался себе, что надменная Джиллиан Хейг, несмотря на все его усилия, похоже, без труда берет над ним верх.
Дерек все никак не мог отвести глаз от стоящей перед ним полуобнаженной женщины. Он не обманывал себя, отлично понимая, что эта гордячка пришла к нему не просто так. Черт возьми, достаточно взглянуть на ее лицо, чтобы понять, что сейчас она готова торговаться с самим дьяволом. И несчастье в том, что в данный момент ей подвернулся не дьявол, а он.
– Приведите себя в порядок, мадам! – внезапно приняв решение, распорядился Дерек. И пока покрасневшая Джиллиан непослушными пальцами поправляла сорочку, он, ожесточенно борясь с захлестывающими его чувствами, сказал с умышленной холодностью: – Думаю, у вас будет возможность попробовать… и доказать мне, что вы стоите всех этих беспокойств. Я пришлю за вами, когда – и если – решу принять ваше предложение.
Крепко стиснутые губы Джиллиан не доставили ему никакого удовольствия, потому что дерганье в паху стало почти невыносимым. Дерек наклонился, сгреб с пола плащ и небрежно набросил на плечи девушки. Потом приоткрыл дверь и крикнул в коридор:
– Каттер!
Дверь каюты первого помощника отворилась мгновенно. Дереку даже показалось, что по лицу Каттера промелькнула тень редкой гостьи – улыбки.
– Проводите эту леди обратно вниз, – распорядился он.
Джиллиан и Каттер вышли, дверь закрылась, и Дерек, повернувшись к иллюминатору, невидящим взглядом уставился в ночную тьму. Он прислушивался к удаляющимся шагам и думал о том, что, может быть, эта девка и вправду сумеет вознаградить его за все это проклятое, кошмарное плавание, большая часть которого еще была впереди.
Дерек почувствовал, как внутри его существа нарастает какое-то напряженное томление.
Или это просто похоть?
Что бы это ни было, он не поддастся.
– На этот раз вы что-то раненько воротились… – Джиллиан только что спустилась вниз, и ее встретила сальная ухмылка Свифта. Его гнусавый голос, как терка, прошелся по ее натянутым нервам, только что безжалостно измотанным надменным и бездушным капитаном Дереком Эндрюсом. За спиной Джиллиан еще звучало эхо удаляющихся шагов Каттера, но она и не подумала обернуться и беспечным тоном ответила:
– Да вот, решила подняться на палубу и подышать свежим воздухом, но там так холодно.
– Брешешь ты, курва! – вдруг озлобился Свифт. – Просто капитан дал тебе коленом под зад, вот и вся прогулка! Вот это я понимаю! – Он шагнул к ней. – Ну ладно, ладно… не принимай близко к сердцу… Не вышло с капитаном, так, может, тебе еще кто-нибудь приглянется? А что, старина Свифт еще очень даже ничего… Как, дорогуша?
У Джиллиан вдруг стало горько во рту.
– Я скорее умру!
– Ну, уж не раньше своей сестрицы-бедолаги. Ты ж за ней приглядываешь, так ведь? – Свифт расплылся в широкой улыбке, выставив напоказ гнилые желтые зубы, и блудливо подмигнул: – А что, может, ты мне и понравишься, почему нет? Правда, кое-чего я особенно люблю. Коли баба встанет на колени, нагнется и ублажит меня, где надо, да подольше, тогда и ей можно дать то, чего она ждет, не дождется. Так что пораскинь мозгами, капитан-то теперь тю-тю.
– Грязная свинья! – не выдержала Джиллиан. Свифт загоготал и тут же грубо скомандовал:
– А ну, марш на свою койку, стерва! Теперь защитников у тебя нету, так что смотри – не зарывайся! Еще раз пустишь в ход свой поганый язык, получишь по щекам!
– Да вы не посмеете…
– Это я-то не посмею? – Джиллиан напряглась, чтобы успеть отскочить в сторону, если угроза будет приведена в исполнение, но тут же, забыв обо всем, стремительно повернулась на слабый, беспомощный призыв:
– Джилли… Джиллиан… пожалуйста, Джиллиан… – Девушка в мгновение ока оказалась у койки Одри и мысленно, нещадно изругала себя за то, что позволила сестре услышать ее препирательства со Свифтом.
– Что было нужно от тебя этому ужасному человеку? Почему он говорил тебе такие гадости? – испуганно лепетала Одри. Она с трудом повернула голову к сидящему на койке Кристоферу. – Папочка, почему ты не остановил его? Он хотел ударить Джиллиан. И он…
– Не волнуйся, Одри, – мягко прервал ее Кристофер. – Я бы не позволил ему обидеть Джиллиан. Спи, все будет хорошо.
Одри успокоилась, с бесконечной благодарностью посмотрела на Кристофера, слабо, но счастливо улыбнулась, и едва слышно прошептала:
– Папочка… я так тебя люблю, папочка…
– Спи, Одри, спи, маленькая, – после секундного, замешательства проговорил Кристофер.
Одри послушно опустила веки и задремала. Джиллиан, совершенно без сил, почти упала на свою койку, которая прогнулась еще сильнее, когда к ней подсел Кристофер. Он тронул Джиллиан за плечо, и она устало взглянула в его полное напряженного ожидания лицо.
– Ну как?
– Капитан сказал, что, может быть, даст мне шанс попробовать… Но мне надо еще доказать ему, что я достойна всех этих хлопот, – коротко, с истерическими нотками в голосе, ответила Джиллиан.
Кристофер нахмурился.
– И еще он сказал, что пришлет за мной, если решит принять мое предложение, – добавила Джиллиан.
Лицо Кристофера исказилось, и Джиллиан оказалась совершенно не готовой к тому, что он, издав какой-то придушенный вскрик, стремительно обнимет ее и крепко, но удивительно нежно прижмет к себе.
Девушка буквально задохнулась и молча замерла в объятиях Кристофера. А он, крепко прижимая ее к себе, все говорил и говорил добрые, ласковые слова. И тогда Джиллиан, наконец, поняла, что безудержно рыдает у него на груди, рыдает так, как никогда еще не плакала за всю свою жизнь.
Наступило очередное безрадостное утро, как всегда, принесшее новые страдания. Кашель, стоны и причитания множились с каждой минутой. Но несколько человек продолжали пугающе лежать неподвижно. Джиллиан потом так и не смогла вспомнить, в какой именно момент поняла, что Пожилой мужчина в углу уже больше никогда не поднимется со своей койки. Охранники вынесли труп наверх, кроя почем зря его тяжесть, и Джиллиан вся сжалась, потому что ей показалось, что она отчетливо услышала громкий всплеск.
В полдень, как обычно, принесли суп и чай, но Джиллиан не хотелось есть. Она все глубже погружалась в омут отчаяния, стоило ей лишь взглянуть в изможденное, бледное личико сестры. Всю ночь Одри бредила. После того как Барретта посадили в карцер и необходимость прятаться отпала, Кристофер часами сидел рядом с Одри, держал ее за руку и, как мог, старался облегчить ее страдания. Но сегодня даже ему не удалось подвигнуть Одри на большее, чем один глоток воды.
Ужин Одри – пара сухарей и чашка чая – по-прежнему стоял нетронутым у ее изголовья. Джиллиан знала, что Одри не притронется к нему так же, как она не притронулась к еде на протяжении всего этого долгого дня. Она старалась не думать о том, насколько опасно состояние сестры… и о том, как долго Одри сможет продержаться на грани между жизнью и смертью.
Кристофер, проведя бессонную ночь, спал на своей койке, Джиллиан сидела около сестры и время от времени поглядывала вверх, на безоблачное вечернее небо, которое было видно через открытый люк. Небо, темно-голубое и розовое, быстро темнело, и по нему расползалась синева. Приближалась еще одна ночь. Она страшилась ночи, потому что по ночам Одри всегда становилось хуже. Весь день море было на удивление спокойным, и корабль, стремительно разрезая морскую гладь, старательно наверстывал упущенное. Но быстрота, с какой они приближались к месту назначения, сейчас не играла для Джиллиан никакой роли. Когда они окажутся возле берегов Ямайки, Одри на этом свете уже не будет.
Непрошеные слезы навернулись на глаза Джиллиан. Ей снова вспомнился вчерашний разговор с капитаном Дереком Эндрюсом – как давно это было!
Она пыталась, Боже, как же она старалась хоть что-то сделать!
Краска снова бросилась ей в лицо. Она вспомнила тот момент, когда бретельки сорочки соскользнули с ее плеч. Душа ее ныла от тягостной боли унижения. Снова темные глаза Дерека неторопливо скользили по ее лицу, открытой шее, голым плечам и все никак не могли насытиться девственной округлостью грудей. Ей тогда вдруг перестало хватать воздуха, и она испытала что-то вроде потрясения, когда их взгляды встретились. Джиллиан на миг показалось, что сейчас он овладеет ею прямо здесь, на полу. Но внезапно все изменилось. Глаза капитана превратились в два темных агата, чернее и тверже самого камня. А когда он заговорил, сознательно унижая и оскорбляя ее, она вдруг впервые поняла, почему ему так идет черный цвет, – это был цвет его сердца.
Да, она попыталась, и у нее ничего не получилось. Но внутренний голос убеждал ее не опускать руки. Все ли возможное она сделала? Не встала ли гордыня на пути ее стремления спасти сестру? Может, нужно было хихикать и жеманиться… целовать и тискать эту мускулистую, твердокаменную скотину? Или же неприкрытое презрение капитана вызвано пониманием, что все это раздевание – лишь бравада, поскольку она понятия не имеет, как и чем доставляют удовольствие мужчине.
А может, надо было сказать, что она сделает все, что ему захочется? Теперь Джиллиан была уверена, что без колебаний пошла бы на это ради Одри. Вернувшись и увидев, что смерть еще шире распростерла свои крылья над самым любимым ею существом, Джиллиан поняла, что, будь у нее еще одна возможность, она бы принесла в жертву остатки своей гордости, даже свою жизнь, лишь бы дать сестре шанс выжить.
У Джиллиан вырвался жалобный стон, перешедший в безмолвную мольбу о еще одном шансе спасти Одри, чтобы она не встретила свой конец в промозглой тьме вонючего трюма.
Из глубокой задумчивости ее вывел охранник, подошедший, чтобы зажечь фонарь. Джиллиан вдруг поняла, что солнце село и наступила ночь. Она посмотрела на Одри, неестественно безмолвную и неподвижную, время от времени сотрясаемую приступами дрожи. Только бы у сестры хватило сил…
