Текст книги "Порочный ангел"
Автор книги: Элейн Барбьери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 2
Девина стояла у почтового дилижанса, на котором только что прибыла в Тумбстон. Жаркое полуденное солнце нещадно жгло ей плечи, доставляя еще большее неудобство, и она устало провела рукой по лбу. Неподвижный воздух был наполнен звуками музыки и громким смехом, доносившимися из салунов, которые во множестве располагались на улице за ее спиной. Стук плотницких молотков отдавался в голове, и Девина поморщилась, когда тяжело нагруженные рудой повозки с грохотом проехали мимо нее, покрыв затекшие плечи новым слоем мелкой красной пыли. Ритмичный стук дробильни дополнял какофонию звуков, вызывая новый приступ головной боли.
Толпа городских зевак собралась поглазеть на прибывший почтовый дилижанс. Не обращая внимания на тесный круг прохожих, Девина наблюдала за выражением лица отца, который приближался к ней. Она никогда еще не видела его в такой ярости.
Безупречно одетый в костюм с иголочки, в модном котелке на посеребренных сединой волосах, Харви Дейл сдерживал душивший его гнев. Когда он заговорил, его красивое, мужественное лицо оставалось бесстрастным, лишь слегка подергивалась чисто выбритая щека.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке, Девина?
– Да, папа. У меня все замечательно. – Взяв ее за руку, Харви Дейл обрушил весь свой гнев на стоявшего рядом в напряженном ожидании охранника:
– Итак, Джон Генри, я жду подробного объяснения, немедленно. Как получилось, что у тебя отняли все деньги?
– Я ничего не мог поделать, мистер Дейл. Я не ожидал…
– Ты ведь был вооружен, не так ли? – От этого саркастического замечания широкое лицо охранника густо покраснело, а Харви Дейл тем временем продолжал с еще большей горячностью: – Я полагал, что ты один из лучших стрелков в округе. Или все это были пустые разговоры, чтобы я мог без опаски поручить тебе доставку денег на шахты Фарго?
– Да, сэр, я был вооружен. – Глаза Джона Генри гневно сверкнули, и он выпрямился во весь свой внушительный рост. – И я действительно считаюсь одним из лучших стрелков в округе. Но у меня не было никаких шансов…
– Что значит «не было шансов»? Твоя работа заключалась в том, чтобы защищать дилижанс и деньги. А ты даже ни разу не выстрелил. Что с тобой, черт побери? Тебя наняли, чтобы…
– Папа, у него не было выбора. – Девина больше не могла молча наблюдать, как отец незаслуженно упрекает охранника. Лицо девушки не дрогнуло, когда гнев отца обрушился на нее.
– Не вмешивайся, Девина. Этот человек полностью пренебрег своими обязанностями… Он…
– Нет, отец, ты ошибаешься. Грабитель направил на меня револьвер…
– На тебя?! – Побледневший Харви Дейл бросил взгляд в сторону Джона Генри.
– Это так, мистер Дейл. Один из грабителей – я думаю, он был их главарем – ехал в дилижансе как обычный пассажир. Я ничего не видел и не слышал, пока он не выстрелил два раза в крышу дилижанса. Он бы застрелил мисс Дейл, если бы Бак не остановился. Поверьте, у нас не было шансов. Тот парень крепко держал вашу дочь, приставив к телу «кольт». Он не собирался отпускать ее. Мне показалось, что он из тех, кто без колебаний застрелил бы мисс Девину, если бы я только пошевелился.
– Это правда, Девина? – потребовал ответа пораженный Дейл. – Главарь захватил тебя? Он угрожал твоей жизни?
– Да, это правда.
Рука Харви Дейла судорожно сжалась, и он пристальнее взглянул в лицо дочери, наконец заметив ее неестественную бледность и боль в красивых глазах. Явно пытаясь обуздать гнев, он произнес:
– Мы обсудим это позднее, Джон Генри. Потом он помог Девине подняться на деревянный тротуар и провел ее через толпу зевак, стараясь идти соразмерно с ее шагами.
– Папа, куда мы идем? После долгого и утомительного путешествия, если не возражаешь, я бы хотела…
– Девина Элизабет Дейл, – полное упоминание ее имени говорило о том, что отец все еще был зол, – я не глупец, каковым, похоже, ты меня считаешь. – Не давая дочери возразить, Харви Дейл продолжил: – Я прекрасно знаю, что у тебя не было никакого желания приезжать ко мне сюда, в Тумбстон, и что ты предпочла бы остаться в Нью-Йорке, где могла бы наслаждаться той светской жизнью, к которой привыкла.
– Папа, я…
– Прошу не перебивать, Девина. Ты красивая молодая девушка. Ты богата и хорошо образованна. Ты удачно выйдешь замуж. Я намерен позаботиться об этом. Я также намерен проследить, чтобы ничто не помешало твоему блестящему будущему, гарантированному тебе как моей дочери. – Харви Дейл многозначительно посмотрел на нее, прежде чем продолжить: – Я имею в виду и твою безответственность!
– Папа…
– Ты с самого начала ослушалась меня, Девина! Миссис Уотсон показалась мне порядочной. Я долго искал женщину, которая могла бы сопровождать тебя в Тумбстон. Я прочитал огромное количество рекомендательных писем, прежде чем решил нанять миссис Уотсон. А ты, отбросив приличия, оставляешь ее и едешь одна!
– Миссис Уотсон заболела!
– Как вовремя для тебя!
– О, папа, она была несносна, все время давала мне указания! Она меня сводила с ума, повторяя каждую минуту «ваш отец велел мне, ваш отец велел мне…
– Конечно, тебя это раздражало.
– Да, папа. Но миссис Уотсон действительно заболела.
– И поскольку тебе представился шанс, ты не упустила его и отправилась в путь одна.
– Да.
– И чуть не заплатила за это жизнью! Девина удивленно покачала головой, и тень улыбки промелькнула на ее лице.
– Но ведь не думаешь же ты, что миссис Уотсон могла бы помочь мне во время нападения? Тот человек застал всех врасплох. Что могла бы сделать миссис Уотсон?
– Девина, когда ты написала, что не приедешь в эти дикие места, я… – Мистер Дейл вдруг остановился и посмотрел в лицо дочери. – Ты мой единственный ребенок, и я тебя бесконечно люблю. Поверь, только дела вынуждают меня находиться здесь, в Тумбстоне. Это необходимо. Но я очень скучал по тебе и хочу, чтобы ты была со мной. Прости, что из-за меня ты пострадала в дороге. Даю тебе слово, больше ты страдать не будешь. Я также обещаю, что тебе понравится жить в Тумбстоне. Я все сделаю для этого, даже если мне придется изменить весь город.
Слезы подступили к глазам Девины, и она глубоко вздохнула, испытав на мгновение чувство благодарности к грабителю, которому удалось, пусть и на время, положить конец войне характеров, бушевавшей между ней и отцом в последние годы. Несмотря на показную отвагу, Девина была сильно потрясена: ее преследовало ощущение дула «кольта», прижатого к телу, звучал зловещий голос у ее уха, в памяти всплывали темные глаза, которые так презрительно смотрели на нее. Волна возмущения вновь охватила девушку, и она тихо произнесла:
– Папа, я знаю, в твоих силах сделать так, чтобы Тумбстон мне понравился.
Харви Дейл молча кивнул: конечно, он выполнит любое желание дочери.
– Я хочу, чтобы тот преступник, главарь банды, ограбившей дилижанс, оказался за решеткой. Я хочу доказать ему, что… – От волнения у Девины перехватило горло, и она не смогла продолжить.
Взволнованность дочери явно подействовала на Харви Дейла, и он инстинктивно привлек дочь к себе. Голос его был тихим и настойчивым:
– Я даю тебе слово, Девина. Этот преступник заплатит, и заплатит сполна за жестокое обращение с тобой.
Смущенная своей внезапной слабостью, Девина не в силах была ответить, и ее отец тихо продолжил:
– Но сейчас и ты можешь кое-что сделать для меня, Девина. Я хотел бы, чтобы ты пошла со мной к доктору Картеру. Его клиника находится буквально в нескольких шагах отсюда. Это бы сняло камень с моего сердца.
– О папа…
– Ты очень бледна, Девина. Боюсь, что пережитое тобою потрясение гораздо глубже, нежели ты готова признать.
Во взгляде отца было столько озабоченности, чтo Девина просто не могла отказаться. Слегка пожав плечами, она сказала:
– Хорошо, папа, я согласна.
Тонкие губы Харви Дейла дрогнули, он улыбнулся с облегчением и повел дочь к дому, где находилась клиника доктора.
Харви Дейл заговорил сразу, едва открыл дверь кабинета:
– Чарлз, хочу представить вам мою дочь, Девину. Она пережила несколько неприятных минут по пути в Тумбстон, и я хотел бы, чтобы вы…
Высокий широкоплечий мужчина повернулся к ним, и Девина перестала слышать отца. Кажется, она даже вскрикнула. Глаза мужчины были темными и поразительно знакомыми! Он направился к Девине, и она схватилась рукой за горло, потрясенная настолько, что не могла дышать.
Это был он, бандит из дилижанса.
Но большие руки, подхватившие ее, были нежными, несмотря на всю их силу. Знакомый голос звучал тихо и дружелюбно. Мужчина усадил Девину на стул и поднес пузырек с нашатырем к носу. Почувствовав резкий запах, она вскинула голову.
– Как вы себя чувствуете, мисс Дейл? Головокружение прошло?
Все еще не в силах заговорить, Девина кивнула, пристально разглядывая мужчину, присевшего на корточки перед ней. Она плохо слышала голос отца, который рассказывал, что случилось с ней в дороге.
Внимательно рассмотрев лицо доктора, Девина вспыхнула от смущения, поняв свою ошибку. Как она могла ошибиться?
Да, конечно, этот мужчина был такого же роста и телосложения, как тот грабитель, но его темные волосы были коротко подстрижены, согласно моде, и сияли чистотой даже в полумраке комнаты. Он был гладко выбрит, и лицо с крупными чертами было больше притягательным, нежели красивым. Девина вновь посмотрела на него. О да, в этих темных, выразительных глазах было сходство, но в них не было никакой угрозы, когда лицо осветила улыбка.
Девина повернулась к отцу и тут же вздрогнула, увидев, как он бледен.
– Папа, с тобой все в порядке?
Этот простой вопрос вызвал яркий румянец на застывшем лице Харви Дейла, и свой ответ он адресовал молодому доктору.
– Чарлз, моя дочь спрашивает, хорошо ли я себя чувствую, в то время как именно она только что чуть не упала в обморок. Она чрезвычайно потрясена, как вы сами прекрасно видите. Я беспокоюсь за ее нервы. Может быть, что-нибудь успокоительное…
Чарлз Картер долго и пристально смотрел на Девину, прежде чем сказал:
– Харви, вам не следует слишком волноваться из-за временного недомогания вашей дочери. Мисс Дейл производит впечатление сильной и здоровой молодой женщины. Как вы сами видите, бледность уже прошла, а ее беспокойство за вас показывает, что она вновь ясно мыслит. Отвезите-ка ее домой, и пусть она отдохнет. Я дам порошок на тот случай, если мисс Дейл не сможет заснуть. Если она сочтет нужным, я могу навестить ее завтра.
– Вы уверены, что с ней все в порядке?
– Ваша дочь пережила страшные минуты, Харви, но я сомневаюсь, что это как-то скажется на ней. Сейчас наилучшее лечение для нее – отдых. Думаю, вам стоит вызвать сюда вашу карету, чтобы избавить мисс Дейл от излишнего напряжения. А потом легкий ужин и сон. Другого лечения ей не понадобится.
Харви Дейл извинился и быстро вышел. По-прежнему храня молчание, Девина вновь посмотрела на Чарлза Картера. Он пододвинул стул, сел рядом и улыбнулся, глядя ей прямо в глаза:
– Я очень рад познакомиться с вами, мисс Дейл. Девина улыбнулась:
– Должна признать, что чувствую себя в неравном положении, доктор Картер. Я не привыкла падать в обморок при виде незнакомого мужчины.
– Эта история с ограблением… не могли бы вы подробнее рассказать мне об этом?
– По правде говоря, мне бы не хотелось. – Одно лишь упоминание об этом происшествии вновь привело девушку в волнение. – Моя жизнь была в опасности
Странный блеск, промелькнувший в темных глазах молодого доктора, вызвал было у нее тревогу, но тут он тихо произнес:
– Почему-то мне кажется, что вы полностью осознали произошедшее, лишь войдя в эту комнату. Надеюсь, я никоим образом не расстроил вас.
Удивленная проницательностью доктора, Девина покачала головой:
– Конечно, нет. Вы были очень добры. – Снаружи раздался шум подъезжавшей кареты.
Чарлз слегка нахмурился, когда послышался голос Харви Дейла.
– Похоже, ваш отец не теряет времени, мисс Дейл. – И, внезапно накрыв ее руку своей, он слегка улыбнулся ей: – Я бы очень хотел называть вас Девиной, если вы не будете возражать.
Взглянув в лицо доктора, Девина увидела знакомые темные глаза бандита. Но в его взгляде было столько неожиданной теплоты, что это как-то сразу разрядило обстановку, и Девина улыбнулась:
– Конечно, если я могу называть вас Чарлзом. Ее сердце все еще неровно билось, когда в комнату вошел отец. Девина поднялась и направилась к двери. Ноги ее по-прежнему дрожали. Она мысленно уверяла себя, что справится с мучившим ее наваждением – забудет холодные, темные глаза бандита. Она не позволит, чтобы страх одержал над ней верх.
Минуты две Росс Моррисон не мог шевельнуться от потрясения, потом медленно поднял голову. Не веря услышанному, он устремил взгляд на серьезное лицо Джейка Уолша, стоявшего в дверях хижины. Когда предчувствие побудило его отправить Джейка в Тумбстон за новостями сразу после ограбления, он не ожидал, что тот, вернувшись на рассвете, расскажет ему такое…
– Девина Дейл, ты сказал? Дочь Харви Дейла? Выходит, что она была в моих руках, а я ее отпустил?
– Я был не меньше удивлен, когда узнал, что это она была в дилижансе.
Росс покачал головой и вскочил от большого возбуждения.
– Она была в моих руках, и я отпустил ее! Проклятие! Все было вот в этих руках. Мне следовало понять…
– Понять что? Никто не знал, что дочь Харви Дейла приедет сюда к отцу.
– Я почувствовал, как только увидел ее… В ней было что-то такое… в том, как она держалась, как говорила. И это проклятое чувство превосходства, словно она на две ступени выше всего остального мира.
В памяти Росса возникло лицо Харви Дейла, и он ощутил, как его охватывает безудержная злоба.
– У Дейла есть привычка смотреть на человека с презрением. Он смотрел так на моего отца в тот последний день в суде, когда присвоил его участок. И так же он смотрел на меня, когда я был осужден и приговорен к тюремному заключению на основании купленных им обвинений. У нас с отцом не было ни одного шанса в борьбе с этим дьяволом.
Джейк знал, какую ненависть Росс питал к Харви Дейлу, и ему было жаль друга.
– Да, мне все это известно. Росс, но я сообщил тебе о его дочери не для того, чтобы опять расстроить. Дейл, доставив дочь домой, не терял времени даром. Он зол как черт и что-то замышляет. Я решил, что ты должен знать это, чтобы быть начеку. – Джейк замолчал на минуту, потом, пожав плечами, продолжил: – А какая была бы польза, если бы ты знал, что это дочь Дейла?
Глаза Росса зло блеснули. Он тихо и невесело хмыкнул:
– Какая польза? Я послушался бы тебя, мой верный друг, и привез бы ее сюда.
– Ты знаешь, что я вовсе не это имел в виду, Росс. Ты чертовски хорошо знаешь, что был прав. Ты же сказал, что от нее не будет никакого проку.
– Но тогда я не знал, кто она.
– Знай ты ее имя, все равно от нее не было бы толку. Что бы ты выиграл? Дейл, черт побери и так страшно зол, что мы ударили по его карману. Не нужно, чтобы он еще больше давил на шерифа. У него всего одна дочь.
– А у моего отца была всего одна жизнь.
– Росс, девушка невиновна. Она не имеет никакого отношения к тому, что ее отец сделал с твоим отцом и с тобой.
В ответ Росс тихо зарычал:
– У этой девицы не было ни одного плохого дня в жизни.
Не желая дальше говорить на эту тему. Росс направился к двери и замер там, задумавшись.
Джейк замолчал и нахмурил светлые брови. Проведя с Россом два с половиной года в одной камере в тюрьме Юмы, он знал, что бесполезно спорить с ним, когда он в таком мрачном расположении духа. Лучше было промолчать сейчас, а позднее попробовать его убедить.
За три месяца после освобождения из тюрьмы они сумели шесть раз похитить деньги компании «Тилл – Дейл». Каждый раз Росс ликовал, зная, что он стал еще на один шаг ближе к тому, чтобы довести Дейла до финансового краха. Но на этот раз все было по-иному.
С растущей тревогой Джейк наблюдал за Россом. Именно Росс помогал ему в тяжелые месяцы тюремного заключения. Джейк отдал бы за него жизнь, и будь он проклят, если позволит Россу сорваться и вновь оказаться в тюрьме. Он поговорит с Россом позже, когда тот будет настроен на разговор.
Внезапно Росс нагнулся и из стоявшего у двери ведра достал мыло и бритву.
– Ты что. Росс? – удивился Джейк.
Росс дернул себя за неровную черную бороду.
– Я намерен избавиться от этой штуки. С ней чертовски жарко. Хватит! И потом, с ней меня слишком легко узнать: там, на дороге возле дилижанса, меня хорошо рассмотрели.
– Но ты знаешь, что произойдет, если ты побреешься. Ты будешь…
Легкая улыбка тронула губы Росса.
– Я точно знаю, что делаю, Джейк.
Резко повернувшись, Росс вышел из хижины. Проходя мимо Мака и Гарри, ухаживавших за лошадьми, он коротко кивнул им. Джейк встревоженно продолжал следить за другом.
Капельки воды переливались всеми цветами радуги на сильном, обнаженном теле Росса, когда он вышел из пруда. Поиграв мускулами, он провел мозолистой ладонью по чисто выбритой щеке. Черт возьми, это было приятно! Длинные волосы и борода причиняли столько неудобств.
Росс коротко рассмеялся. Мак и Гарри сказали, что он просто одержим в стремлении всегда быть чистым. Они утверждали, что он выбрал эту развалюху старателя в качестве укрытия только потому, что рядом был небольшой пруд. В какой-то степени они были правы. Вновь вернулись воспоминания о времени, проведенном в Юме, – долгие часы работы под палящим солнцем в пропитанной потом одежде. Он заслужил эту роскошь – ежедневное купание. И усвоил тяжелый урок – научился выживать.
Росс поклялся себе, что никогда больше не допустит, чтобы кто-то контролировал его жизнь. Он вышел из тюрьмы другим человеком – сильным, решительным. И он поставит Харви Дейла на колени.
Итак, девица, которую он захватил на короткое время, – это Девина Дейл. По словам Джейка, Харви Дейл был вне себя из-за очередного ограбления и из-за того, что была напугана дочь. Это странно, думал Росс. Девица там, на дороге, не выглядела встревоженной. Она отказалась подчиниться и до конца сохраняла свою надменность. Росс особенно четко помнил ее гордую осанку. Смешно, он тогда боролся с желанием усадить ее в седло и умчаться с ней прочь.
Знакомый огонь возник в душе Росса при воспоминании о Девине, ее чудном аромате, женственной мягкости ее тела. Он вспомнил, как вызывающе блестели ее огромные голубые глаза, когда она смотрела на него.
Однако прочь наваждения! В голове Росса возник план. Он заставит Харви Дейла страдать, как страдали они с отцом. И он укротит эту гордячку мисс Дейл.
Одевшись, Росс направился к хижине. Он улыбался в предвкушении мести.
Глава 3
Девина медленно спускалась по устланной ковром лестнице. Яркое утреннее солнце, пробиваясь сквозь великолепный витраж, создавало на стене изумительную многокрасочную композицию. Девина на несколько мгновений остановилась, чтобы насладиться волшебством красок. Потом она ступила на роскошный обюссонский ковер, снова отметив про себя красоту рисунка. Девина еще раз полюбовалась хрустальной люстрой, скользнула взглядом по стенам, обитым дорогим-шелком. Мебель красного дерева была столь изящна, что могла бы украсить и более богатый дом Дейлов в Нью-Йорке.
Девина вынуждена была признаться самой себе, что ошибалась насчет Тумбстона. Когда отец потребовал, чтобы она приехала к нему, ей сразу представился неказистый дом на грязной улице. Да и город ли это вообще? – думала она. Что там может быть приличного? Нет, Девина никак не предполагала увидеть красивый особняк и роскошный интерьер.
Спальня Девины была большой, с огромной кроватью под пологом, массивной мебелью красного дерева, искусно выложенным камином. Покрывало и полог кровати, а также шторы на окнах свидетельствовали, что спальня обставлялась с учетом ее вкуса. Эта забота глубоко тронула Девину. Она была удивлена: оказалось, отец помнит, что ее любимый цвет – желтый.
Все годы учебы в закрытой школе Девина стойко переносила одиночество. Она воспитывала в себе волю, она все преодолела, стала сильной, она рассчитывала только на себя, она была полна решимости не зависеть от любви отца и вообще ни от чьей любви.
Любовь – это ловушка, считала Девина. Любовь стала ловушкой для ее красивой, много страдавшей матери, которая жила ради Харви Дейла, сносила без единого упрека его невнимание, его бесчисленные романы.
Девина не могла представить себя на месте мамы, хотя она любила ее за мягкость, за чуткость и даже за ее самопожертвование. Неизбывная боль осталась в сердце двенадцатилетней девочки после смерти матери. Позже она решила, что никогда не окажется на ее месте, никогда не будет такой – ни для отца, ни для любого мужчины. Выживают только такие, как Харви Дейл, – сильные, безжалостные, использующие любовь. Она тоже намеревалась выжить.
И поэтому Девина занялась образованием, искусством. Не обладая талантом, она научилась высоко ценить талант других, без преклонения перед кем-либо. Несколько месяцев назад, в восемнадцать лет, она окончила школу и поселилась в доме страшно баловавшей ее тети Эмили.
Девина знала себе цену. Признанная красавица, она была еще и богата, поэтому ее руки добивались многие. Наконец она стала взрослой. И она была готова войти в общество, чтобы воспользоваться открывшимися перед нею возможностями.
Но неожиданно отец распорядился ехать к нему – в какой-то захолустный шахтерский городок на юго-западной границе поселений. Тумбстон! Девина была возмущена. Воображение рисовало жуткие картины. Как она сможет там жить?! Да и можно ли вообще там нормально жить? Дикий, нецивилизованный Тумбстон, где царило такое беззаконие, что это вызвало тревогу даже у самого президента Артура. Она столько лет училась ценить красоту – и зачем? Чтобы прозябать в краю, населенном дикарями?
Воспоминание взволновало Девину. Вчерашнее неожиданное признание отца нашло отклик в ее душе, так истосковавшейся по любви. Он сказал, что очень любит ее. Наверное, и маму он любил, но как-то по-своему.
Внезапно в памяти Девины вновь возникли холодные, темные глаза, пронизывающие насквозь, безжалостные, упорно снившиеся ей всю ночь.
Она помнила его мускулистое твердое тело, его сильные руки, поддерживавшие ее. Но не забыла она и о револьвере, и об угрозах…
Девина глубоко вздохнула, распрямила спину и вызывающе вздернула подбородок. Что это нашло на нее? Неужели она позволит обыкновенному преступнику – невежественному, опустившемуся ковбою – запугать ее? Она, смело смотревшая ему прямо в лицо, сейчас вела себя как безвольная размазня!
Порадовавшись, что никто не видел ее позорной слабости, Девина почувствовала, как нарастающий гнев укрепляет ее решимость. Она вновь вспомнила его слова:
«От вас никакого проку…»
Почему эти слова продолжали всплывать в ее памяти?
Отмахиваясь от тревожного вопроса, Девина еще раз глубоко вздохнула, пытаясь унять сердцебиение. С обжигающей ненавистью – она и не думала, что способна на такое, – Девина вновь поклялась себе: она позаботится, чтобы этот трусливый грубиян, так оскорбивший ее, понес наказание, а она будет улыбаться, когда ему придется взять назад каждое свое грубое слово.
Дрожь прошла, и Девина, твердой рукой пригладив волосы, с напряженной улыбкой на нежных губах вошла в залитую солнечным светом столовую.
Харви Дейл поднялся навстречу дочери. Он с удовольствием отметил, что Девина выглядит здоровой и сильной. Облегчение, любовь и гордость наполнили его сердце, и он выпрямился во весь свой внушительный рост. Аристократические черты его лица тронула обаятельная улыбка, вскружившая немало толков даже благоразумных дам.
Девина, его дорогая дочь, он так ужасно скучал по ней. Решив доставить себе еще несколько мгновений удовольствия, Харви задержал взгляд на совершенных, как на камее, чертах лица Девины. Эти кристально чистые голубые глаза, эти нежно очерченные брови, густые ресницы – все так напоминало ее мать! Изящная линия скул, тонкий профиль, прекрасно очерченные губы. Только волосы у нее были другие – сияющий серебристо-белый нимб. Такие же были когда-то и у него. Если бы ее волосы были темными, Девина была бы точной копией матери, его дорогой Регины.
Регина… его королева. Да, она действительно была красавицей, и он глубоко любил ее. Он даже не понимал, насколько сильна была любовь, пока не потерял жену. Но он уже давно перестал упрекать себя за то, что, потворствуя своим страстям, причинил Регине много страданий за годы совместной жизни. Он расстался с сожалениями, убедив себя, что Регина видела его недостатки и все равно любила его.
Харви Дейл прекрасно понимал, что с Девиной дело обстоит совсем по-иному. Девина потеряла мать в двенадцать лет, и уже тогда она была смышленой и восприимчивой девочкой. Она помнила о тех многочисленных ночах, когда он не возвращался домой, помнила о переживаниях матери. И не простила. В приступе детского гнева и горя после смерти матери Девина с яростью бросала ему упреки в неверности. Это стало причиной их отдаления друг от друга. Он пытался преодолеть его, потакая ей во всем, но такое поведение не принесло ему ничего, кроме боли. И наконец, осознав, что полностью утратил контроль над ситуацией и что все только ухудшается, он послушался совета доброжелателей и отправил Девину в закрытую школу.
Надо признать, что ее отсутствие позволило ему уделять больше времени и делам, и интимным развлечениям. Со временем враждебность между ним и Девиной стала как-то забываться, и он даже смог бы убедить себя, что все опять хорошо, если бы не чувствовал ее упорную и непробиваемую сдержанность в отношениях с ним.
Наконец с глубокой болью Харви Дейл понял, что любящего, доверчивого ребенка, которым когда-то была Девина, больше не существует. И именно тогда он осознал, что отдал бы все, ради чего он так упорно работал, только за то, чтобы увидеть искреннюю любовь к нему, сияющую в глазах Девины.
Девушка росла, характер ее становился все тверже и независимее, и воля стала такой же несгибаемой, как и решимость пренебрегать его распоряжениями. Но несмотря на ее возражения, Харви Дейл твердо стоял на своем. Регине он не дал того, что она заслужила, и он решил, что даст Девине гораздо больше.
Харви Дейл осуществлял свой план в отношении Девины, прибегнув, не отличаясь последовательностью, к строгости. Он добился того, чтобы Девина жила с ним. Она была умна, красива, хорошо образованна, но, как он признавал с сожалением, ужасно избалованна.
Он не лукавил, когда говорил, что глубоко любит ее. Он понимал, что такая глубина чувств несвойственна его натуре, не мог объяснить этого. Но он был не уверен, объясняется ли это тем, что она – его дочь, его плоть и кровь, или же тем, что он четко видел себя в ней, несмотря на отсутствие внешнего сходства. Он лишь знал, что боль, которую ему причинило ее отдаление, потрясла его так же глубоко, как и радость, которую она ему дарила. И он об этом не забывал. Девина была единственной в этом мире, кого он любил больше самого себя. Она была его прекрасным ребенком. Неужели она никогда вновь не полюбит его?
Шагнув Девине навстречу, Харви взял её за руку. Подчиняясь внезапному порыву, он нагнул голову, чтобы получить поцелуй. Колебание Девины, почти незаметное, вызвало в нем безудержную тоску.
Но гордость пришла ему на выручку, и Харви, вежливо усадив Девину, вновь вернулся на свое место. Рассеянно позвонив в серебряный колокольчик, он более пристально взглянул в лицо Девины. Теперь она уже не казалась ему совсем здоровой. Она была слегка разгорячена, улыбка была немного натянутой. Не поворачиваясь, он обратился к служанке, появившейся рядом с ним:
– Молли, мисс Девина готова завтракать.
– Нет, Молли, не беспокойтесь, я еще не голодна, – Харви почувствовал легкое раздражение.
– Девина, тебе обязательно нужно поесть. Ты почти ничего не ела после приезда… и это понятно, учитывая пережитый тобой ужас, но сегодня утром…
На лице Девины появилось знакомое выражение упрямства.
– «Ужас», пережитый мною, не имеет никакого отношения к отсутствию у меня аппетита, папа. Если я и пострадала, то это было из-за сильной жары, удушающей пыли и невыносимо долгого путешествия в той жуткой карете. По утрам я обычно выпиваю чашку чаю… и могу съесть кусочек тоста.
Харви повернулся к служанке:
– Принеси чай и тосты для мисс Девины, Молли… и апельсиновый мармелад. – Он смотрел прямо в глаза Девины, когда непринужденно добавил: – Апельсиновый мармелад – одно из любимых лакомств мисс Девины.
Ошибся ли он, или действительно взгляд Девины, на мгновение смягчился? Уверенный в том, что ошибся, Харви решил пойти по другому пути.
– Сожалею, но мне придется, оставить тебя одну сегодня, Девина. К несчастью, это последнее ограбление вызвало осложнения, которыми я должен заняться лично.
– Последнее ограбление?
Проклиная себя за свой язык, Харви покачал головой:
– Мне бы не хотелось обсуждать это с тобой, Девина. Думаю, было бы лучше, если бы ты начала знакомиться с общественной жизнью в Тумбстоне. Так ты быстрее привыкнешь.
– Отец, я не согласна. – Сначала на прекрасном лице дочери промелькнула тень недовольства, а потом оно и вовсе нахмурилось. – Поскольку я лично присутствовала при этом ограблении, думаю, было бы разумно сообщить мне о том, что конкретно происходит в Тумбстоне.
Харви тоже нахмурился.
– Ты «лично присутствовала при этом ограблении» только из-за своего непослушания, Девина. Если бы ты не изменила план поездки, подготовленный мною, тебе не пришлось бы ехать в дилижансе, доставлявшем деньги. Я заявляю, что больше непослушания не допущу.
Внезапно осознав, что ситуация стремительно перерастает в еще одну открытую стычку, Харви рассмеялся.
– Что касается того, чтобы я объяснил тебе происходящее в Тумбстоне… Ты, конечно, наслышана о репутации города. Ведь суть твоих возражений против приезда сюда как раз и заключалась в том, что ты не хочешь жить «в обстановке беззакония, существующей на юго-западных рубежах».
Девина еще больше нахмурилась, и у Харви появилось сильное подозрение, что ему не удастся уклониться от ответа на ее вопрос.
– Отец, не поверю, что ты отправил меня в школу и дал образование, не учитывая при этом, что я научусь мыслить самостоятельно. Ты. прекрасно понимаешь, что я имею в виду, и я была бы признательна тебе за откровенный ответ. Мне бы очень не хотелось получать информацию из вторых рук.
Харви глубоко вздохнул и погладил тонкие серебристые усы. Он не привык, чтобы каждое его слово оспаривалось, но Девина сейчас была права – она хотела знать.
– Итак, Девина, суть в том, что кто-то вредит «Тилл – Дейл энтерпрайзиз». За последние три месяца шесть раз похищались предназначенные для шахт деньги.
– А почему ты думаешь, что это не простое совпадение? Разве ограбления на дороге не обычное дело в здешних краях?
