Текст книги "Полночный злодей"
Автор книги: Элейн Барбьери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Элейн Барбьери
Полночный злодей
Пролог
Луизиана, Новый Орлеан
1808 год
Отбрасывая мерцающие тени на каменные стены, в центре сводчатой камеры, в углублении, горел огонь. Вверх тянулся черный дым, делая воздух, и без того наполненный запахами пота, сырости и отбросов, еще более смрадным.
Обнаженный по пояс капитан Роган Уитни, прикованный цепями к стене за руки и за ноги, изо всех сил пытался выпрямиться. Его мучитель в очередной раз задал тот же вопрос. Хриплый ответ капитана снова был встречен безжалостным ударом. Стоны, раздававшиеся из коридора, заставили заключенного поднять голову. Допрос продолжался.
– Предупреждаю вас, капитан Уитни, мое терпение истощилось. Отпираться бессмысленно. Вы продали судно и груз пиратам?
Лицо капитана было разбито до неузнаваемости и залито кровью, в глазах отражалась невыносимая боль. Усилием воли Уитни заставил себя ответить:
– Я не продавал. Это западня… Они поджидали нас… У нас не оставалось ни малейшего шанса…
– Я вам не верю, капитан. Как, впрочем, не верит и губернатор Клейборн, и другие судовладельцы. Наш скептицизм можно понять: ведь за последнее время в Мексиканском заливе и в бассейне Карибского моря бесследно исчезло множество американских судов. Нам кажется подозрительным, что вы и ваш первый помощник, единственные, как известно, кто выжил в этом странном происшествии, были обнаружены целыми и невредимыми на одном из тропических островов, столь популярном среди пиратов.
– Нас подобрали в море, а потом бросили там, чтобы мы сами… как сумеем… добирались обратно…
– Мы знаем также, что именно вам была известна секретная информация о грузе, пути следования и времени отплытия трех из пяти судов, исчезнувших в прошлом году.
– Друзья… капитаны этих судов были моими друзьями…
– А по-моему, не были. Замечу, что губернатор Клейборн знает меня как честного человека и ценит мои советы как личного, так и юридического характера. И поскольку именно я, Жерар Пуантро, поддерживаю пострадавших владельцев этих таинственно исчезнувших судов, он поручил мне лично допросить вас и заставить сказать правду. И у меня самые твердые намерения выполнить эту задачу, капитан. Любой ценой.
– Я вам сказал… Виноват Гамби.
– Лжец! – Лицо Пуантро залилось краской гнева: – Винсент Гамби является капером и имеет надлежащим образом оформленное свидетельство! Он и другие капитаны Лафитта нападают только на испанские суда.
– Это был Гамби…
– Запомните, упорство не приведет вас ни к чему хорошему!
– Гамби…
Разъяренный Пуантро подал знак достать из огня железный прут. Металл раскалился докрасна, а голос Пуантро понизился до вкрадчивого шепота:
– Впечатляющий инструмент, не так ли, капитан? Все это – и железо, и камера – осталось от испанского правления и в последнее время не находило себе достойного применения. Однако едва ощутимая во мне примесь испанской крови склоняет меня в их пользу. Они весьма эффективны… эти средства выявления истины. Я полагаю, что цель оправдывает средства, и не вижу нужды информировать губернатора Клейборна о временном использовании этих орудий принуждения. Надеюсь, вы оценили ситуацию? Повторяю свой вопрос, капитан: с кем вы сотрудничали, продавая судно?
– Ловушка… Это был Гамби.
От бешенства выражение лица Пуантро стало еще более жестким. Блики пламени демоническим блеском отразились в его темных глазах. Он подал знак приблизить железо, прошипев при этом:
– Как вы можете заметить, на этом железном пруте стоит клеймо в виде буквы «П». Оно навсегда заклеймит вас как пирата. Добавлю, что эта буква – начальная от Пуантро, фамилии человека, который вас уничтожит!
Повернувшись к стражнику, Пуантро резко скомандовал:
– Приложить железо!
Нечеловеческий вопль вырвался из горла капитана, когда прут коснулся его груди. Запахло горелой плотью. Узник замер.
– Капитан Уитни! Проклятие!
Возмущенно насупив брови, Пуантро повернулся к стражнику.
– Он потерял сознание. Оттащите его на кровать. Он еще заговорит. Это вопрос времени.
Невыносимая боль проникла сквозь тьму, окутавшую его сознание. Ценой неимоверного усилия открыв глаза, капитан Роган Уитни снова оказался перед лицом реальности – грязная койка и пропитанный сыростью потолок, к которому за несколько дней после начала допросов он успел привыкнуть.
Сознание прояснялось. Громкие отрывистые стоны из камеры, в которой раньше допрашивали его самого, эхом разносились по коридору. Уитни понял, что пытают его первого помощника. Ненависть к голосу Пуантро заставила его подняться на ноги и прижаться к решетке.
– Скажите мне правду, господин Дуган.
Снова стон.
– Я повторяю – правду! Послышались хрипы человека в агонии.
– Правду!!!
Раздался внезапный придушенный крик. И тишина. Роган вцепился в решетку и услышал, как Пуантро произнес с отвращением:
– Он мертв. Уберите его! Он мертв.
Пошатываясь, Роган сделал несколько шагов и повалился на койку. Он мертв. Уитни вновь потерял сознание.
Из благоухающей теплоты ночи Жерар Пуантро попал в вонючий темный коридор, который он покинул несколькими часами раньше. Атлетически сложенный, он держался прямо, высоко подняв голову. Спрятав улыбку, Пуантро со злорадством вспомнил свой последний разговор с губернатором Клейборном.
Манипулировать этим человеком было до удивления просто. Секрет состоял в том, что Вильям Клейборн был чистокровным американцем и патриотом, видевшим свое предназначение в очищении Нового Орлеана от пороков. Ясно, что он не жаловал таких нарушителей закона, как пираты, разбогатевшие в Карибском бассейне. Неприязнь усилилась после провала с Лафиттом и каперами, базировавшимися в крепости Гранде-Терре, цитадели разбойничьего мира. Эти пираты, действовавшие как бы в рамках закона, были признаны большинством жителей Нового Орлеана неотъемлемой частью своей жизни. Исчезновение в прошлом году нескольких американских судов со всеми людьми, которые пропали в море при полном штиле, не на шутку озаботило губернатора. Он задался целью выявить преступников и нанести им ответный удар раз и навсегда.
Именно в это время на Кубе были обнаружены капитан Уитни и его первый помощник…
Жерар Пуантро глубоко вздохнул и замедлил шаг – в голове снова и снова звучал настойчивый ответ капитана Уитни: Гамби.
Да, это был Гамби. Никто не знал этого лучше, чем он.
Шаги Пуантро вновь обрели твердость, а борода вздернулась вверх. Когда по возвращении в Новый Орлеан Уитни произнес имя Гамби при губернаторе, он растерялся, но овладеть ситуацией ему удалось с нечаянной помощью Лафитта. Его строжайший приказ не трогать американские суда был хорошо известен. Узнав о заявлении капитана Уитни, Лафитт пришел в ярость. И было отчего: его лояльность по отношению к властям поставлена под сомнение. Он даже специально приехал в Новый Орлеан, чтобы убедить многочисленных и влиятельных друзей в своей невиновности.
Бесстрашное появление Лафитта в тот момент, когда капитан Уитни выдвинул обвинение против одного из его каперов, послужило в глазах большинства доказательством его непричастности к преступлению. Ни рядовым жителям города, ни губернатору Клейборну не пришло в голову, что, хотя сам Лафитт, может, и не приложил руку к нападению, но и Гамби это вовсе не реабилитирует.
Гамби был олицетворением самого порока, способным на любую подлость, сулящую выгоду. Этот тип не оставлял в живых свидетелей своих грязных делишек, которые он так ловко проворачивал. Однако Пуантро знал, что сейчас Гамби по уши в долгах из-за рискованных предприятий, в которые он постоянно ввязывался в погоне за легкой наживой.
Пуантро кивнул самому себе. Да, губернатор Клейборн по достоинству оценил его совет. Впрочем, что в этом удивительного? Почему не прислушаться к мнению одного из самых богатых и удачливых коммерсантов Нового Орлеана? Разве не его семья прибыла в Новый Орлеан почти восемьдесят лет тому назад? И разве не он был известен как ревностно служащий своему городу гражданин, да еще с таким приличным доходом? Все это полностью исключало какие-либо подозрения на его счет.
Улыбка вновь скользнула по губам Жерара Пуантро от одной мысли, что никто не смог распознать его порочную натуру. Возможность безнаказанно заниматься противозаконной и аморальной деятельностью доставляла ему особое удовольствие. Губернатор полностью доверял ему и постоянно оставался в дураках.
Да, он достиг своей цели, вызвавшись вести допросы капитана Уитни и его первого помощника. И ему удалось утвердить мысль о невиновности Гамби в глазах губернатора и во мнении горожан. К собственному удовлетворению, он убедился также, что капитан Уитни, как оказалось, и не подозревает о его столь выгодном партнерстве с Винсентом Гамби.
Пуантро улыбался. Он только что вернулся от губернатора, которому сообщил о смерти Дугана. Разумеется, «с глубоким прискорбием». Заслуживает такого сожаления… Больное сердце молодого моряка оказалось не в состоянии выдержать испытание тюремным заключением.
Что же касается капитана, то он спланировал так: этот парень неожиданно «сбежит» завтра ночью, когда все будут на балу у губернатора.
Разумеется, ни сам капитан, ни его останки никогда не будут найдены.
Войдя в центральное здание тюрьмы, Пуантро почувствовал неладное. Ощущение бесконечного довольства собой полностью испарилось, как только охранники повернулись в его сторону. Их взволнованность была слишком очевидна.
– Что случилось, Бенчли?
– Заключенный, господин Пуантро… – Приземистый, покрытый испариной охранник невольно сделал шаг назад. – Он… исчез!
– Исчез?!
– Сбежал! Когда мы пришли его проверить, камера была пуста!
Пуантро в порыве ярости побежал по коридору к камере капитана Уитпи. Спустя мгновение он стоял над пустой койкой, куда еще недавно было брошено бесчувственное тело капитана.
В бешенстве Пуантро сжал свои холеные руки в кулаки. Он не сомневался, что капитан Уитни доставит ему немало хлопот.
– Укладывайте его сюда, быстро!
Двое крепких мужчин, поддерживавших капитана Уитни, молча исполнили приказание. Пока он лежал на мягкой постели, его затуманенное сознание стало постепенно проясняться. Роган смог оглядеться вокруг. Насыщенная пряными ароматами спальня, в которой разместили его спасители, была мягко освещена, постель застлана шелком и кружевами. Звуки, доносившиеся из-за множества дверей, мимо которых его проносили по коридору, не вызывали сомнений: он очутился в борделе.
Капитан Уитни посмотрел на стройного молодого человека, который расплачивался с притащившими его сюда. Операция по освобождению прошла без сучка и задоринки, без каких-либо осложнений. Иного и нельзя было ожидать от того, кто его спас. Оставшись один на один с молодым человеком, Роган произнес:
– Бертран, я перед тобой в неоплатном долгу. Пышные волосы Бертрана блестели при лунном свете. Выражение его лица было сдержанным.
– Кому иметь долги, а кому платить по ним – этого мы сегодня обсуждать не будем. Значима только справедливость.
– Ты хороший моряк… И верный товарищ. Невозмутимое выражение на лице Бертрана не изменилось.
– И тот, кто это говорит, смог оставить меня на берегу, когда «Вентуре» уходила в море в последний раз…
– …Зато теперь тебя не смогут обвинить в исчезновении этого корабля и других американских судов, на которых ты ходил.
В затуманенном мозгу Рогана путались обрывки мыслей. Почему-то вспомнилось о позорном клейме, унаследованном Бертраном от матери-француженки, проклятой самой могущественной колдуньей в Новом Орлеане. Вероятно, проклятие будет передаваться в его роду из поколения в поколение. Оно чуть не положило конец жизни Бертрана, перед тем как он встретился с Роганом.
В голове Рогана несколько прояснилось, и он продолжил:
– На «Вентуре» все погибли. Удалось спастись только Дугану и мне. Теперь мертв и он.
Бертран кивнул:
– Я знаю.
– Пуантро… Это он виноват… он бы и меня убил, – выговорил Роган.
– Почему?
Однако сознание уже покидало Рогана, его дыхание становилось все более хриплым. Он не успел ответить на вопрос Бертрана. Тьма сомкнулась вокруг него.
– Почему?
Вопрос повис в воздухе.
– Ничего?! Ваши осведомители не знают о месте нахождения Капитана Уитни? Прошла уже целая неделя после его побега.
Жерар Пуантро побледнел от напористой словесной атаки губернатора Клейборна. Но как только они остались одни в тиши кабинета, губернатор смягчился. В его глазах появилось сожаление из-за несдержанности, которую он проявил по отношению к своему дорогому другу и советчику. И Клейборн первым сделал шаг к примирению.
– Примите мои извинения, Жерар. Побег капитана Уитни нисколько не повлияет на наши отношения. Вы не несете никакой ответственности и за его поимку. Эта обязанность лежит целиком на моих плечах. Просто я надеялся, что вам, может, повезет больше и вы узнаете тайну его местонахождения через свои каналы, поскольку попытки, предпринятые мною, не завершились успехом. И я очень расстроен, так как рассчитывал так много узнать от этого сбежавшего Уитни.
На приятном лице Жерара Пуантро появилось выражение заинтересованности.
– Простите меня, Вильям. Я подвел вас.
– Подвели меня?
Вильям Клейборн отрицательно покачал головой. Голос его зазвучал еще мягче. Неожиданно он стал казаться значительно старше своих тридцати четырех лет:
– Если кому и не повезло в данной ситуации, так это мне. Новый Орлеан, Жерар, в большой опасности. Отношения между Великобританией и Соединенными Штатами день ото дня осложняются. Вопиющее пренебрежение к американскому морскому праву… насильственная вербовка американских моряков… Для меня очевидно, что война не за горами. А стратегическое положение этого города в устье Миссисипи не оставляет сомнений в том, что рано или поздно он подвергнется нападению. И все мы абсолютно беззащитны: ведь, как говорят, соседние индейские племена в случае конфликта примут сторону англичан. Остается добавить, что наши суда заперты в заливе пиратами, весьма эффективно разрушающими наши торговые связи, хотя Лафитт гарантировал, что им ничто не угрожает. Наши связи с внешним миром держатся на волоске, одновременно под угрозой и сама наша свобода!
– Вы, разумеется, не верите в виновность Лафитта в этих нападениях. Каперские свидетельства, имеющиеся у его капитанов…
– К черту эти каперские свидетельства! Они не мешают Лафитту снабжать город контрабандными товарами, добытыми в его кровавых предприятиях, по ценам, разоряющим честных бизнесменов, и это косвенно позволяет ему порабощать жителей нашего города.
– Да, да. Мой бизнес тоже страдает от этой нелегальной торговли.
– И теперь, когда к нам в руки попал человек, владеющий нужной информацией, которого, возможно, удалось бы заставить свидетельствовать против Лафитта, чтобы мы смогли принять против него законные меры…
– Я очень сожалею, Вильям. – Вся мускулистая фигура Жерара Пуантро как бы подтянулась перед официальным заявлением. – Если вы того желаете, я могу принести публичные извинения за…
– Да нет же, Жерар. Никакой необходимости в заявлениях пет. – Улыбка скользнула по лицу губернатора. – У меня не было намерения заставить вас отвечать за сложившуюся ситуацию. Что хорошего в том, что мы будем чернить честных граждан, когда совершенно очевидно, кто настоящий преступник. Нет!
Неожиданно хлопнув рукой по столу, с напряженным выражением на узком лице губернатор Клейборн заявил:
– У меня нет другого выхода. И хотя я не люблю взывать к гражданскому долгу с помощью денег, вознаграждение в данном случае становится единственным действенным средством. Мы предложим заманчивую сумму за поимку капитана Рогана Уитни. Она оставит вокруг него не очень много друзей. Уверен, что скоро он опять окажется в наших руках. И тогда расскажет нам всю правду о том, как затонул американский корабль. А наше дело – сразу навести порядок на море.
Минутой позже, прикрыв за собой дверь кабинета, Жерар Пуантро поспешно направился к лестнице.
Вознаграждение… Он шел по улице, и яркое полуденное солнце согревало ему спину. Улыбнувшись, Пуантро приподнял шляпу перед шедшей навстречу женщиной. Всю дорогу его несказанно забавляла мысль, что губернатор – круглый дурак.
Вознаграждение за поимку капитана Уитни? Это ничего не даст. В отчете губернатору он не упомянул о том чрезвычайно сильном давлении, которое уже пытался оказать на людей, имеющих отношение к той темной стороне его жизни, о которой догадывались лишь немногие. И тем не менее неделя неустанных поисков ничего не дала. Причина очевидна – капитана Рогана Уитни уже не было в Новом Орлеане.
Пуантро кивнул, как бы подтверждая эту мысль. Уитни, вероятно, нашел убежище на первом же судне, покинувшем порт… или нанял плоскодонку и поднялся вверх по реке… или умер, поскольку был в очень плохом состоянии.
Какой бы ни была судьба этого человека, Пуантро был уверен: капитана Уитни в городе нет, и он больше не представляет для него угрозу. Это избавляло от дополнительных хлопот, хотя, разумеется, он уже организовал все, чтобы при возможной поимке капитан не выжил.
Этот человек знал слишком много и был для него опасен, а Жерар Пуантро не потерпит ничего, представляющего опасность для него самого… или для того, кто ему дорог.
Да, особенно для одного человека, который был ему очень дорог…
Капитан Роган Уитни мерил шагами тесное пространство затянутой шелком комнаты, где он провел долгую неделю своего выздоровления. Он немного похудел, но держался уже прямо; распухшее от побоев лицо приобрело нормальный вид, темные кровоподтеки побледнели – он явно шел на поправку. Однако душевная боль испепеляла его сердце.
Жуткие крики его первого помощника эхом отдавались у него в голове, и он знал, что они будут слышаться днями и ночами еще долго. Ему вспомнились последние часы «Вентуре» – палили пушки, трещали ружья, сверкали и ломались ножи; раздавались стоны раненых и умирающих. Он слышал отдававшийся болью треск обшивки протараненной «Вентуре», горестный скрежет корабля, когда он стал крениться у него под ногами. Он ясно видел бушующее на судне пламя и вновь ощутил последний оглушительный изрыв, выбросивший его помощника Дугана и его самого в море, отправивший «Вентуре» и оставшуюся на нем команду в пучину, где они и нашли могилу.
Его душила ярость. Роган вспомнил, как этот гнусный Винсент Гамби орал, отдавая распоряжения тем безбожникам, что находились под его командой. А они брали шлюпки и в темной воде разыскивали оставшихся в живых, а найдя, добивали их. Ночная мгла, окутавшая место трагедии, заставила людей Гамби прекратить поиски. Ему и Дугану чудом удалось спастись, зацепившись за обломок корабля. Припомнился ужас часов, проведенных в темной воде, но страдания от собственных ран заслонила та боль, которую он испытал при этих ничем не оправданных убийствах. Роган знал, что эта мука останется с ним на долгие годы.
Перед его глазами встало лицо Гамби… Освещенный светом фонаря, он склонился над бортом своего судна и руководил кровавым разбоем. Он был прекрасно виден – грубо сколоченный, с кожей, дочерна обугленной на солнце. Впечатление усиливали огромные усы, повязанный вокруг головы платок и золотая серьга в ухе. Его лицо напоминало маску дьявола. Эту физиономию, искаженную лютой злобой, невозможно было забыть.
Роган прерывисто дышал. Он понимал, что не успокоится, пока не отомстит за эту бойню. Заметив в витиевато обрамленном зеркале свое отражение, он остановился. Его карие глаза горели жаждой расплаты. Сначала он верил, что наказание за это преступление последует тотчас же, как только он достигнет Нового Орлеана и сообщит властям о судьбе своего судна. Однако его сообщению никто не поверил.
Сразу же после этого Жерар Пуантро взял на себя ведение дела. Почему? Этот вопрос, многократно повторенный, неотступно преследовал его.
Почему Жерар Пуантро с таким упорством выгораживал Гамби и отвергал все обвинения против него? Почему Пуантро с такой ненавистью обрушился на Дугана за правдивые показания и замучил его до смерти? Почему он сам был абсолютно уверен, что если бы Бертран не помог ему вовремя бежать, Пуантро прикончил бы и его?
Наконец, почему он уверен, что не Гамби, а именно Жерар Пуантро сыграл роковую роль во всех этих кровавых событиях?
Он просунул руку под холщовую рубашку и нащупал болезненный контур буквы, выжженной у него на груди.
Обернувшись на звук шагов в коридоре, Роган снял с ближайшей полки пистолет. Он нацелил его на дверь, которая через мгновение распахнулась, и на пороге появился Бертран со стройной блондинкой.
Опустив оружие, Роган подождал, пока они войдут и закроют за собой дверь, и только тогда спросил:
– Что вы узнали?
Бертран передал ему свежую листовку и, прищурив глаза, стал наблюдать за реакцией Уитни.
– «Объявление. Разыскивается полицией». Предлагают вознаграждение в тысячу долларов. – На лице Рогана обозначилась напряженность. – Сдается мне, что скоро весь Новый Орлеан будет охотиться за мной. Без сомнения, Пуантро убедил губернатора в моей виновности.
Вместо Бертрана ответила молодая женщина. В ее мягком голосе чувствовался едва заметный акцент, ставший столь знакомым Рогану за последнюю неделю, пока она бескорыстно выхаживала его и буквально спасла жизнь.
– Кто бы ни стоял за этим объявлением, вы не можете более чувствовать себя здесь в безопасности, mon ami[1]1
мой друг (фр.). – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть]. Мое привилегированное положение самой дорогостоящей девушки мадам Рене, а также то, что никто здесь не знает моего настоящего имени, хранили вас до этого момента от преследователей. Ничто не сможет заставить меня предать вас, ведь вы всегда были добрым другом моего брата, – Клариса Бушар, прежде чем продолжить, глянула на Бертрана. – Но некоторые девицы, работающие в этом заведении, могут не устоять перед соблазном получить столь огромную сумму всего за несколько слов, произнесенных шепотом в нужное ухо.
Роган внимательно глядел на женщину, чьи деликатность и сострадание помогли ему пережить часы, полные боли, и пройти через все муки ада. Эта миниатюрная, хрупкая, с золотистыми волосами и ярко-голубыми глазами красавица мало походила на своего сурового брата. Изящные манеры и речь выказывали сильное воздействие ее матери-француженки. Одна из самых высокооплачиваемых проституток в Новом Орлеане стала для него настоящим ангелом-хранителем, которого он не забудет никогда…
– Клариса… – У Рогана вдруг осип голос. – Смогу ли я когда-нибудь расплатиться с вами за все?
– Mon ami, – глаза Кларисы увлажнились. – Я желаю только одного – знать, что вы в безопасности за пределами Нового Орлеана.
Массивная фигура Рогана окаменела.
– Я не могу уехать… во всяком случае, пока не отомщу.
– Роган, mon cher… – Клариса подошла ближе и, ласково дотронувшись до его руки, прошептала: – Бывают в жизни такие моменты, когда следует принять компромиссное решение, и притом быстро. Мое покровительство ослабевает с каждым мгновением, что мы тратим на разговор. Вы еще недостаточно окрепли, чтобы рисковать жизнью в том сражении, которого так жаждете. Вам следует уехать и быть готовым вернуться, когда обстоятельства изменятся в вашу пользу. Только тогда вы будете в силах добиться справедливости.
– Нет.
Изящная рука Кларисы крепко сжала широкую ладонь Рогана:
– Вы спросили, что вы можете сделать, чтобы отплатить мне за помощь? Отвечаю: покинуть Новый Орлеан вместе с моим братом прямо сейчас. «Вояджер» отплывает через час. Мой друг поможет вам незаметно проскользнуть на борт судна и выбраться из города незамеченными.
– Клариса…
– Первый заход в порт где-то в Индийском океане. Там вы сможете сойти на берег и решить, куда направить свои стопы.
– Нет, я…
– Если вы не покинете город сейчас же ради собственной безопасности, я попрошу вас уехать ради Бертрана, поскольку, mon cher, он разделит вашу судьбу, если останется здесь вместе с вами. Он мой единственный брат, и я бы не хотела, чтобы вас обоих схватили.
– Клариса, вы требуете от меня огромной жертвы. Голоса моих матросов призывают к немедленному отмщению.
– Я прошу не больше, чем требует необходимость. Роган умолк, видя озабоченность на прекрасном лице, что склонялось над ним и днем и ночью, пока он в беспамятстве сражался с лихорадкой и отчаянием. Милая и бескорыстная… рисковавшая абсолютно всем ради друга своего брата… Еще мгновение он смотрел прямо в ее глаза, затем резко повернулся к стоявшему рядом Бертрану.
– Ты согласен с планом сестры?
Бертран кивнул, и Роган вновь повернулся к ней. На его обезображенном кровоподтеками лице появилась улыбка.
– Merci, Клариса, я никогда не забуду того, что вы для меня сделали.
Клариса поднялась на цыпочки и запечатлела легкий поцелуй на распухших губах Рогана. Глаза ее, полные слез, сказали больше, чем слова.
Минутой позже, стоя в дверях задрапированной шелком комнаты, Роган осмотрел коридор. Еще мгновение – и они с Бертраном исчезли.
Смех, звон бокалов, свет множества свечей отражается в бесконечных гранях хрустальных канделябров, а танцующие пары беспечно кружатся под бравурную музыку оркестра.
Жерар Пуантро с улыбкой прогуливался вдоль зеркальных стен бального зала, любуясь своим отражением. На улицах, за пределами этих роскошных апартаментов, продолжались поиски капитана Уитни, но Пуантро потерял к ним интерес, полагая, что опасность для него миновала. С угрозой ему и его делу было покончено.
Осматривая зал, Пуантро уловил взгляд губернатора Клейборна, беседовавшего со своей молодой женой. Он с улыбкой поклонился. Клейборн, дурак, до безумия любил эту женщину. В жизни самого Пуантро женщины играли весьма скромную роль. Если какая-то дама и привлекала его внимание, то ненадолго, напрочь уходя из мыслей после альковных утех.
Впрочем, одна женщина, не сравнимая ни с кем, была как бы частью самого Пуантро, его судьбой.
Внезапно перед глазами возник другой образ, вызвав кривую усмешку Пуантро: с избитого и окровавленного лица на него с напряжением смотрят карие глаза, грозно предвещая ему…
Пуантро громко рассмеялся. Угрожать ему?.. Капитан Роган Уитни, навсегда заклейменный его знаком, живой или мертвый, никогда больше его не побеспокоит. Жерар Пуантро – победитель!
И так будет всегда.
Вновь заиграла музыка. Повернувшись с изящным поклоном к красавице креолке, Пуантро повел ее в танце. Под покровом черной ночи Роган Уитни пробрался на палубу из укромного места под старыми парусами, где они прятались с Бертраном. Горечь, не дававшая ни сна, ни отдыха, вновь охватила его.
Прикрыв глаза, он с ошеломляющей ясностью слышал крики гибнущих матросов, орудийную канонаду и оглушительный взрыв, предшествовавший погружению его корабля в пучину океана. Горечь постепенно перерастала в ярость.
Новый Орлеан остался далеко позади – но прошлое не отступало. Мысль о своем прекрасном судне, образы погибших друзей, их вдов и осиротевших детей, сознание того, что страна, которой он так беззаветно служил, заклеймила его как своего врага, – все это заставляло сжиматься сердце.
Ненавистное лицо Жерара Пуантро всплыло перед его мысленным взором.
«…Эта буква – начальная от Пуантро, фамилии человека, который вас уничтожит!» – вспомнил он.
Роган невольно потянулся к груди и нащупал клеймо. Как ошибся Пуантро! Вместо того чтобы стать знаком отверженности и унижения, эта печать на теле послужит вечным напоминанием о злодействе, которое должно быть отомщено.
Сердце стучало, когда он, вглядываясь в тьму ночи, устремился мысленным взором к давно скрывшемуся из виду берегу. Роган выпрямился и, широко расставив ноги, устойчиво встал на краю палубы.
Он говорил хриплым шепотом, обращаясь к всемогущему морскому ветру, который дул ему в лицо, ко всем незримым очевидцам кровавой расправы и к замученному пытками Дугану, призывая их в свидетели.
– В эту ночь… в этот час… в этот миг я клянусь отомстить за гибель моей команды, за убийство моего друга и потерю прекрасного судна. Я клянусь, что справедливость восторжествует. Чего бы мне это ни стоило, человек, виновный в злодеянии, ответит за все. И я клянусь, что это станет главным делом моей жизни… Клянусь своей честью, своей жизнью, своим сердцем!
Ночной ветер усиливался, как бы внимая словам торжественной клятвы. Роган Уитни принял на себя всю тяжесть морального долга и намеревался расквитаться, не задумываясь над тем, куда это его приведет.
