Текст книги "Игрушка императора"
Автор книги: Елена Звездная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Смутные времена, – припомнила я из истории.
– Смутные… – ведьма опустилась на край столика, привычно обняла себя за плечи. – Они ворвались посреди ночи… обезумевшая толпа горожан, ослепленных яростью… В то время Араэден не стремился к власти, лишь искал путь домой, в тревоге за свою мать, что осталась в руках врагов. Он не рассказывал нам всего, но редкие обрывки фраз приоткрывали завесу его прошлого… И в ту страшную ночь Араэдена не было с ними, он вновь бродил по миру в поисках возможного пути в свой мир… К тому времени, когда он вернулся в наш дом, моя мать уже была убита, а я…
– Император ТаЭрхадан, архимаг, придерживался теории передачи магии по крови? – предположила я, поскольку парочка его указов среди прочитанных мною сегодня свитков имелась.
– Я и еще семь девушек, что были дочерьми магов, стали его наложницами, – подтвердила Мейлина.
– Как неоригинально!
Ведьма устало покачала головой, видимо, заново переживая те события.
– Что дальше? – не вынесла я тягостного молчания.
– Страшные времена, жестокие нравы, – прошептала Мейлина. – Люди были подобны стаду животных…
– Разве что готмирских, – в очередной раз перебила я ведьму, оскорбленная за весь животный мир, с которым меня познакомил мой папа. – Звери не бывают жестокими, – пояснила я, – прости, продолжай.
Гневный взгляд – и Мейлина вернулась к сухому и скупому повествованию, явно упуская многие факты и детали:
– Араэден вернулся. Сила его была равна силе сорока воинов, но что может физическая сила в сравнении с магией… он был пленен и заточен под стражу, окованный цепями. Однако цепи могут сковать тело, но не в силах сковать ум. ТаЭрхадан оценил возможности пленного и сделал его своей правой рукой.
Как же, как же, указ о назначении Араэдена Элларас Ашеро на должность управляющего тайной канцелярией мною также был прочитан. Сложно вообразить себе степень умственного помутнения этого самого ТаЭрхадана, умудрившегося возвеличить врага своего.
– Мог бы и левой ногой – в любом случае ТаЭрхадана ничего бы не спасло, – резонно заметила я.
– Это так. – Мейлина протянула руку к ближайшей свече, сжала пальцами фитиль, загасив ее. – Шли годы, и Араэден завоевывал власть. Как воин, как предводитель воинов, как государственный муж… А после…
– Дальше я знаю, – угрюмо сообщила ведьме. – Кесарь убил этого тупейшего мага и стал императором…
– …Прайды, – женщина вдруг рассмеялась. – Знаешь ли, Катриона, почему свое государство он назвал Прайда?
– Об этом летописи умалчивают. – Вот как раз проблемы наименования государств меня сейчас меньше всего волновали!
Мейлина захохотала, а затем просветила меня:
– Араэден сказал, что, погрязнув в междоусобной войне, королевства уподобились жадным львицам, что грызутся за гниющий труп лани… В его мире львиная семья именуется прайд, и название «Прайда» – это насмешка над всеми подвластными королевствами.
– Да? – впервые я задумалась над названием, которое в моем понимании несло в себе гордость и величие… А фактически это было все равно, что обозвать империю «Грызня базарных баб»! Мерзко узнать истинное отношение кесаря к созданному им же государству, но, если быть откровенной, название вполне соответствовало истине. Да, определенно чувство юмора у императора имеется. – Невероятно…
– Его очень забавляло это, – Мейлина грустно улыбнулась. – Но в то же время Араэден проявил жестокость… За гибель моей матери он мстил долго и беспощадно, и реки крови текли по улицам Праера…
– Переусердствовал, – меланхолично заметила я.
– Убийства меняли его, – прошептала ведьма.
– Да нет, – я стремительно поднялась, – тут дело не в убийствах, кесарь попросту обретал власть и магию!
– Как? – Мейлина казалась совсем потерянной.
Я знала как. Знала со всей ужасающей определенностью.
– Поглощать магию – вот его дар! Дар, что был в его крови и сохранился в Рассветном мире. Дар, подобного которому не существовало здесь, а следовательно, мы были беззащитны перед силой кесаря! Мейлина… – Я подошла ближе к ведьме, присела на корточки и проникновенно спросила: – А те девушки, все семь, что были дочерьми магов, что кесарь сделал с ними?
Ведьма вздрогнула, подозрительно уставилась на меня и хрипло спросила:
– Что ты знаешь?
– Это только подозрения, – заверила я, – лишь хочу услышать подтверждение.
– Они любили его, все… Их спальни он тайно посещал чаще императора и в то время, как был вынужден смиренно изображать послушание… И даже после убийства ТаЭрхадана девушек, утративших магию и уже не согревавших его постель, Араэден оставил жить во дворце.
«Утративших магию»! Вот и ответ!
Я поднялась, подошла к свечам, протянула руки, касаясь пламени, и одернула пальцы, едва огонь начал жечь. Да, теперь все сходилось… И я принялась структурировать имеющуюся информацию:
1. В своем мире кесарь был могущественным магом, только этим можно объяснить его невероятную живучесть.
2. Попав в Рассветный мир, Араэден лишился силы, однако в будущем кесаре сохранился дар крови. Но видимо, изгнанник и не подозревал о силе своего дара, а возможно, просто не знал, как его использовать.
3. Вероятно, он не вступал в интимные отношения ни с Мейлиной, ни с ее матерью, что наталкивает на кощунственную мысль о благородстве кесаря. Да, мысль кощунственная, но кто его знает, это кесарь, а он может позволить себе даже благородство. Хотя поверить трудно. Итак, вернемся к фактам – Араэден вступил в связь с одной из магически одаренных наложниц, и каким-то образом пробудился его дар. Пробудился же мой дар после не слишком благопристойных действий Динара, в смысле во время нашего поцелуя, так что прецедент имеется. Похоже, нечто подобное случилось и с кесарем.
4. Наш бессмертный осознал, что произошло, изучил механизм действия и понял, как можно поглощать магию у окружающих. Уверена – именно это знание стало приговором для архимага ТаЭрхадана. Хотя сложно представить себе, как кесарь у него силу поглощал… Неужели так же, через интимные отношения? Да, сказочка про одинокого орка обретает все новый смысл, вот уже и трансформировалась в сказочку об одном очень одиноком кесаре и не очень выносливом архимаге.
5. Поглотив силу архимага ТаЭрхадана и силу его наложниц, кесарь захватывает власть. И вот теперь мне стало понятно, почему в начале своего правления Араэден содержал огромную армию и был предельно вежлив с соседями, а в итоге на нынешний момент войско Прайды смехотворно мало, зато кесарь силен настолько, что проще пойти покончить жизнь самоубийством, чем вызвать его недовольство хоть в малейшем.
6. Догадка о поглощении силы была не случайна. В начале своего правления император Араэден гарантировал всем магам защиту от народа, помощь, титулы, деньги – да все, что только можно было пожелать! Условие было одно-единственное – следовало прийти, продемонстрировать, что индивид действительно являлся магом, и получить милость его величества. И маги шли… и даже получали – посты в империи, деньги, титулы, земельные угодья. Но при этом лишались чего-то важного, значительно более важного, чем материальные блага, и самое примечательное – с годами таких «Благодетельных грамот» становилось все меньше, а значит, меньше стало одаренных силой людей. И если обычные маги не понимали опасности, то те, кто находился у власти, осознали происходящее. И разразилась война. Жестокая, кровопролитная, беспощадная. Первая война за Объединение Прайды – так она названа в летописях. Потом была вторая… третья… почти сто двадцать лет назад… Именно Третья война за Объединение Прайды завершилась поражением Нордвана, и соответственно род Уитримана тоже покорился власти кесаря Араэдена Элларас Ашеро. И наш жестокий император воцарился на всем континенте! С того момента у него была абсолютная власть.
Невероятно, просто невероятно, но факт! И самое невероятное – именно сейчас я понимала, за что боролся кесарь, – ему не нужна была власть, не нужна Прайда, которую он даже назвал с иронией над самой идеей объединения королевств. С самого начала Араэдену необходимо было лишь вернуться домой, в свой собственный мир, вот для чего он поглощал магию! Однако могущество росло, а цель продолжала оставаться недостижимой все эти сотни лет. Да, тут и озвереть можно, не то что стать жестокой, беспринципной сволочью, уставшей от мира и грызни подвластных королевств…
Вспомнилась история с Миратом. Князь этого горного государства айсир Оссоло неоднократно требовал аудиенции у кесаря: просил принять меры и заставить соседний Атагео вернуть две завоеванные деревушки. Однажды у нашего неубиваемого было паршивое настроение, он как раз вернулся откуда-то после месячного отсутствия, а тут все тот же князь Мират, который заявил, что если императору недосуг решить данный вопрос, то княжество объявляет о своей независимости и выходе из Альянса Прайды. Кесарь любезно согласился с независимостью княжества, после чего схватил айсира Оссоло за шиворот, перенесся с ним на спорную территорию, на его глазах сровнял Мират с землей в буквальном смысле и объявил о внеочередном заседании Совета Прайды. Там он уже на наших глазах жесточайшим образом казнил князя Оссоло. Мы впечатлились и как-то все и разом приняли решение об урегулировании подобных вопросов в докесаревском порядке.
Да уж, тогда я не могла понять мотивов беспричинной жестокости императора, а сейчас понимала… но ничуть не оправдывала. И в свете имеющейся информации пришло еще одно понимание – меня всегда удивляло, почему, обладая силой и могуществом объединенных королевств, кесарь не расширяет территорию государства. А мы в совете совсем не отказались бы от выхода к северному морю, что отделяло собственно Прайду от той же Шлезгвии. Зато теперь все было кристально ясно – да плевать его бессмертие желало на все наши алчные устремления! Кесаря не волновало ничего, кроме путешествия в мир иной, то есть в свой мир.
Вернуться домой – такая простая и понятная любому человеку цель, ради которой кесарь готов поставить весь мир на кон. И я понимала кесаря, я бы, возможно, даже оправдала бы его, если бы не одно «но» – на этот самый кон Араэден собирался поставить именно мой мир! Мой!
– Катриона…
Голос ведьмы выдернул меня из омута рассуждений, которые я наконец могла себе позволить. О, как же это приятно – просто размышлять, прекратив отдавать себе самой приказ «не думать!». Именно это меня напрягало в данной ситуации больше всего – мне крайне сложно скрывать свои мысли от кесаря! Более чем сложно… и это было проблемой.
– Итак, – вслух подытожила я. – Единственный способ избавится от кесаря – это вернуть его туда, откуда он пришел.
– Что?! – переспросила Мейлина.
– Да, это проблематично, – задумчиво согласилась я. – Есть еще идея с отрубанием головы, и она мне кажется более реалистичной, но как истинная Астаримана я должна иметь запасной вариант. Отрубание головы, как способ наиболее надежный, оставлю в запасе, пока же займемся реализацией плана по возвращению этого старца с препаршивым характером в родные пенаты. Все, открывай беседку!
Я развернулась к ведьме, требовательно глядя на бледную женщину.
– Катриона, – в ее голосе прозвучало удивление, – я не понимаю…
– Что тут непонятного? – в свою очередь искренне удивилась я.
– Отрубить голову?! – ее неподдельный ужас мне откровенно не понравился.
Раздраженно вопрошаю:
– Мейлина, что тебе непонятно? Хороший кесарь – мертвый кесарь. Как видишь, все предельно ясно.
– Но… – владычица Вишневого острова на глазах белела, причем в буквальном смысле, и волосы даже седели, – но… ты не можешь его убить…
– Неверная постановка вопроса, Мейлина. Я просто еще не пыталась.
Сказала и тут вспомнила об одной стороне человеческих отношений, которую всегда упускала в силу своего воспитания, – собственно, об отношениях и речь. И возник вопрос – а что эта самая ведьма делает здесь, вместо того чтобы наслаждаться вечной жизнью возле кесаря? Скрывается? Сомневаюсь, наш неубиваемый при желании отыскал бы, особенно за такой немалый срок, как триста лет. Тогда в чем причина?
– Отродье! – вдруг взревела ведьма. – Жестокое отродье, следовало отравить тебя при первой возможности!
Да, подобного поворота событий я не ожидала, должна признать. Торопливо выплетая защиту, попыталась образумить женщину:
– Кесарь убьет Динара, Мейлина. Убьет, понимаешь?!
Она не понимала, она превратилась в совершенно седую старуху, скрюченную и согнутую годами жизни, и прошипела, указывая на меня пожелтевшим когтем:
– Это ты его убиваешь!
– Кого? – не поняла я и даже свое плетение защиты на мгновение прекратила.
– Пророчество! – заорала старуха.
– Еще и пророчество? – даже слов нет. Мало мне было магии, тут еще и пророчество непонятных свойств всплыло.
А старуха меж тем все в том же пригнутом к земле положении шагнула ко мне, откровенно плюясь в процессе своих воплей, от чего свечи вокруг шипели.
– Последнее предсказание моей матери, – старуха потрясла когтем, – последнее предсказание, давшее свет надежды Араэдену… Ты… ты… ты…
Она на мгновение остановилась и продолжила свой непонятный хрип:
– «Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать!» – вот эта фраза была произнесена Мейлиной очень четко, а дальше опять бред: – Твое рождение… твое рождение было предсказано моей матерью, проклятая принцесса…
Началось… теперь я еще и «проклятая принцесса». Это в дополнение к «утырке», «отродью», «чудовищу», «стерве», «змее» и еще многому. Мир меняется, но его отношение ко мне остается неизменным.
– Хватит! – раздраженно отрезала я. – Четко и по существу – что в пророчестве?!
Старушенция, которая уже едва ли не рассыпалась, рухнула на пол. Я вежливо подождала, пока она соберется, и дождалась – трясущимися ручками Мейлина высыпала горсть каких-то камешков с непонятной символикой и начала причитать:
– Мой огонечек, мой свет, моя радость… Вот он, вот… – скрюченный палец с желтым когтем ткнул в один из темных камешков. – Предначертано ему стать новым кесарем, предначертано… было… А все ты, ты все! – причитала старуха. – Сломала дороги судьбы, линии жизни спутала… ты все… И утратил разум мой огонечек, больше меня не слушает, против самого Араэдена пошел, глупенький… Как спасти, и не ведаю… А все ты, проклятая принцесса, все ты… «Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать!»…
Вот так и приходит к древним слабоумие. Молча стою, слушаю бормотание старушенции и понимаю, что пора возвращаться.
Как вдруг Мейлина вскинула голову, глаза ее вновь стали голубыми, а голос твердым:
– Ты должна любить его! Почему ты не любишь его?
– Кого «его»? – интересуюсь на всякий случай.
Ведьма затряслась в приступе кашля и смеха одновременно. Перетекла в сидячее положение и прошептала:
– Я говорю – ты не слушаешь… Я поведала тебе о событиях далекого прошлого, чтобы ты сумела понять того, кому предназначена… А ты пришла к выводам об отрубании головы!
– А к каким выводам я должна была прийти? – самой любопытно стало.
– Араэден очень несчастный человек, Катриона…
Она с Лорой случаем не знакома? Бред у них какой-то слаженный выходит.
В общем, сей разговор следовало завершить. Я встала удобнее, соединила ладони, формируя кристалл, и уже начала открывать портал, когда услышала:
– Ты откроешь путь к его дому, ты… Так было предсказано… Отпусти Динара, и мой огонек будет жить, он станет новым кесарем, Катриона… Твоя судьба иная – «Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать!».
Определенно, в законотворчестве я разбираюсь лучше, чем в предсказаниях. Впрочем, предсказаниям следуют слабые глупцы, сильные вершат судьбу своей твердой рукой.
Я посмотрела на огонь, такой теплый и живой, как и мой несносный рыжий, улыбнулась, прежде чем уверенно произнести:
– Еще не знаю как, но одно я могу гарантировать – кесарь действительно отправится домой. Кстати, учитывая то, что на протяжении стольких лет творил этот «очень несчастный человек», преисподняя ему – дом родной!
И я сосредоточилась на открытии портала.
– Катриона Ринавиэль Уитримана!
Дрожащий голос ведьмы мне совершенно не понравился, пришлось уделить все свое внимание ей.
А Мейлина изменилась – глаза затопила тьма, волосы вздыбились и приобрели рубиновый оттенок, на руках когти, рот стал оскаленной пастью, а после я услышала:
– Ты не причинишь ему вреда!
– Вреда? – Портал открылся, но, прежде чем шагнуть в него, я задумчиво произнесла: – О вреде речи и не было, Мейлина.
А про себя я подумала, что одним только вредом от кесаря не избавиться… к сожалению. И потому я его просто убью, если вариант с возвращением в его собственный мир окажется нежизнеспособным!
* * *
Возвратившись в тот самый сад у ресторации «Крылья феникса», застала удивительную картину – бледные, дрожащие, перепуганные стражники едва не обгрызали кусты в нервном припадке.
– Что происходит? – вежливо интересуюсь у охраны.
Двадцать мужчин внушительной комплекции плавно поднялись и синхронно шагнули ко мне. Это было не особо приятно.
– Где… вы… были? – прошипел самый высокий из ныне присутствующих, и глаз у него нехорошо так дергался.
– Простите? – удивленно взираю на сего индивида.
В Оитлоне из всех стражников со мной имел право говорить только Хантр, и то если я первая обращусь. Поведение прайдовских телохранителей меня неприятно поразило.
– На будущее, – пристально глядя в глаз с дергающим веком, начала новоиспеченная повелительница Прайды, – менее всего я расположена отчитываться перед собственной стражей!
Из мужского горла вырвался хрип, потом нечто такое, от чего я даже покраснела, а после стражник прохрипел:
– Слушайте, вы… повелительница!..
Зря он так!
– Я вам сейчас дам один хороший совет, – ледяным тоном произнесла я, – увольтесь из дворцовой стражи до заката, в противном случае заход солнца встретите в чине рядового!
На этом конфликт был исчерпан. Стремительно развернувшись, я покинула оторопевших стражников и вернулась в ресторацию. Торопливо поднялась на третий этаж, прошла по подозрительно пустым коридорам и открыла дверь в кабинет лорда Аласта.
А там меня, как выяснилось, ждали. Собственно, мой законный и ждал, вальяжно устроившись на моем же прежнем месте.
– Забывчивая моя, пора осознать тот факт, что ты более не являешься наследной принцессой Оитлона. Отныне у тебя иной статус, следовательно, появились ограничения!
Как выяснилось опытным путем, мой ледяной тон был парным молоком в сравнении с ледяным тоном кесаря.
Стараясь не дрожать, сделала глубокий вдох, набираясь смелости, и шагнула в кабинет. Сверкающие кристаллы глаз супруга окинули меня изучающе настороженным взглядом, но не это было моей самой значительной проблемой, – лорд Аласт не догадался вернуть свитки туда, откуда они были столь виртуозно похищены. И теперь мой доверенный владелец ресторации находился у окна, стоя на коленях и покаянно опустив голову. Сам кесарь обретался на том самом стуле, на котором ранее сидела я, и просматривал те самые документы, которые вызвали и мой неподдельный интерес. Помимо нашего неубиваемого в кабинете находилось еще три человека, среди которых – бледный и дерганый магистр Эндеи, муж той самой любовницы Аласта.
Да, неприятная складывается ситуация, но не смертельная. Закрыв дверь, я подошла поближе к императору.
– Мой кесарь… – начинаю осторожно.
– Я твой супруг, забывчивая моя, – не скрывая насмешки, напомнили мне.
Вот как раз это я и не забыла, не забывается подобное… к сожалению.
– Даже так? – одна бровь медленно поднялась, в то время как глаза недобро прищурились.
– Мой супруг, – поспешила исправиться я, – не вижу причин для вашего недовольства. Ничего предосудительного или недопустимого мною совершено не было.
Серые глаза сверкнули ярче, затем кесарь улыбнулся… ласково. Указал на свитки и сборники и задал вопрос:
– А это мне как понимать?
Интересный вопрос, но у меня есть ответ:
– Супруг мой, – я позволила себе невинную улыбку, – что предосудительного в том, что я возжелала ознакомиться с указами начала вашего многолетнего правления?
Моя улыбка стала шире, потому как я сказала абсолютную правду. Кесарь усмехнулся, и редкие, насмешливые аплодисменты стали моей наградой. Впрочем, на этом разговор не закончился.
– Коварная моя, – Араэден поднялся, отчего его серебристо-белые волосы скользнули по плечам, отвлекая взгляд от льдисто-дымчатых глаз, – а как же ты объяснишь тот прелюбопытный факт, что сии законодательные акты и сборники законотворчества периода начала моего правления были украдены по твоему приказу?
Резонный вопрос. С тяжелым вздохом даю резонный ответ.
– Прошу простить мою… неразборчивость в средствах, – максимально честно смотрю на кесаря, – я использовала наиболее привычные для себя пути получения информации. – И, не сдержавшись, несколько язвительно добавила: – К сожалению, все никак не привыкну к статусу правительницы.
– Ах вот как! – кесарь сделал шаг, вплотную приблизившись ко мне. Стальные пальцы прикоснулись к подбородку, вынуждая запрокинуть голову. – И что же мешает моей юной супруге осознать факт своего замужества?
Стоило бы смолчать, особенно учитывая вчерашнюю демонстрацию силы, но я отчего-то сказала:
– Народонаселение вашей спальни!
Охнул кто-то из присутствующих, подтверждая и мое собственное осознание сказанной глупости. А я зажмурила глаза, не в силах после случившегося взирать в эти замороженные кристаллы, которые на таком близком расстоянии мало походили на органы зрения…
– Катриона, – неожиданно мягко произнес император.
Глаза я открыла и поразилась странному выражению на лице супруга – кесарь не улыбался, напротив, был крайне задумчив и даже несколько озадачен.
– Кари Онеиро… ты ревнуешь… – меня внезапно отпустили.
Кто? Я? Мне что, больше заняться нечем?!
Кесарь махнул рукой – и присутствующие поторопились нас покинуть. Взглянул на лорда Аласта и бросил ледяное:
– Вы прощены.
Лорд также нас покинул, с трудом поднявшись с колен.
Когда дверь захлопнулась, я осталась наедине с самым страшным человеком в Рассветном мире и мыслями, которых старалась не допускать. Не думать, не думать, не думать…
– Не думай, – неожиданно мягко согласился кесарь, опрокидывая меня на заваленный бумагами стол.
Дальше произошло нечто мне непонятное, потому как не особо логичное: одна рука супруга обхватила затылок, не позволяя отвернуться, вторая почему-то оказалась везде и разом, а вот губы… Губы кесаря накрыли мои собственные, ласково, страстно и в то же время настойчиво и целеустремленно размыкая мои уста с весьма определенными намерениями… Вот только я сдаваться не собиралась!
– Упрямая моя, – ласково произнес кесарь.
Сопротивление капитулировало в то же мгновение… И стоило мне смириться с происходящим, как действия супруга стали значительно нежнее, впрочем, я практически ничего не испытывала ровно до того момента, как губы кесаря не спустились к шее, и вот тогда все тело охватило странное предвкушение чего-то приятного. Какое-то загадочное это место у меня – шея, никогда не думала, что поцелуи именно сюда могут заставить стать невероятно чувствительным все тело. И ведь супруг явно это знал, и мелькнула мысль, что трехсотлетний опыт обращения с женщинами в кесаре, несомненно, ощущается…
Уже в следующее мгновение я растворилась в нахлынувших ощущениях, отстраненно рассуждая, что за такое и магии в очередной раз лишиться можно…
– Что?! – прошипел мой супруг, прекратив довольно-таки приятные действия.
Я же открыла глаза, попыталась совладать со сбившимся дыханием и осознала, что со стороны мы должны презабавно смотреться: я, лежащая на столе среди древних свитков и талмудов, и кесарь, склонившийся надо мной и продемонстрировавший на практике свои знания и умения. И я с удивлением отметила, что после очередной демонстрации супругом своего немалого опыта сражений на любовном фронте мысли как-то разбегаются.
– Кстати, – я вдруг вспомнила одну прелюбопытную деталь, – а где сейчас ваши бывшие возлюбленные?
Супруг чуть отстранился, пристально взирая на меня льдисто-дымчатыми глазами, и задал свой, весьма неожиданный для меня вопрос:
– Коварная моя, как далеко ты продвинулась в своих изысканиях в отношении моей персоны?
Запоздало вспоминаю, кого пыталась вызвать на откровенность… становится страшно… очень…
– Итак, – кесарь вновь склонился и теперь, разговаривая, касался губами моих губ, – подведем итог: ты отыскала сведения, позволившие сделать выводы о моих способностях поглощать магию. А я все пытался понять, зачем тебе эта пыльная рухлядь!
Я вздрогнула, кесарь насмешливо ухмыльнулся, но в этом положении я скорее ощущала его улыбку, чем видела.
– И ты, догадливая моя, решила найти того, кому можно задать нужные вопросы… Вишневый остров, не так ли?
О Великий Белый Дух, помнишь, я тебя о чем-то просила? Забудь! Подари мне ума побольше!
– Ум у тебя есть, – так как глаза мои были в тот момент зажмурены, осторожный поцелуй я ощутила особенно ярко, – а опыта маловато, коварная моя.
И кесарь исчез. В том, куда он отправился, у меня сомнений не было. Сомнения имелись в отношении сохранности моей собственной жизни по возвращении супруга!
Недолго думая, гордая принцесса Оитлона так же гордо… сбежала к любимому папочке… И не то чтобы кесарь в беседе с Мейлиной выяснил что-то уж совсем для него новое в отношении меня, а все же у шенге оно как-то безопаснее… И кесарь вроде отходчивый.
* * *
Дорогой сердцу охт встретил меня гнетущей тишиной. Расшитые бусинками кусты и деревья радовали взор, но больше радоваться было нечему. Такое ощущение, что все всё бросили и исчезли в один миг! Грустная и печальная я ходила между покинутыми тиопи и не могла понять, что случилось. Не выдержав, остановилась и заорала:
– Шенге-е-е!
А в ответ тишина…
И только я собиралась совершенно не по-королевски удариться в панику, как вдруг из окружающего охт леса шагнуло чудище… Высокое, широкоплечее, темно-волосатое, но при этом и на голове шевелюра была примечательная и почему-то совершенно белая…
– Кто? – на ломаном оркском вопросило меня оркообразное чудище, вскинув копье.
– У… у… утырка, – упавшим голосом ответила я.
– Утыррка, – чудище осклабилось, – Джашг ждет. Иди.
Это самое нечто взмахнуло копьем, и передо мной открылся совершенно черный портал. Такой непроницаемо-черный, что я даже собиралась отказаться от приглашения и попытаться выяснить у чудища, где же мой папочка. Но тут из темноты портала послышалось:
– Кат, ты там долго стоять будешь?
И я торопливо шагнула в переход.
Вышла в каком-то темном помещении и сразу попала в такие знакомые объятия… Теплые, добрые, нежные… Рыжий, мой рыжий, как же без тебя все плохо. Просто плохо. Я прижалась к нему и даже мелькнула мысль, что вот так, в его объятиях, я готова прожить года два минимум, а можно и дольше. Просто чтобы был рядом, со всеми своими идиотскими идеями, нелогичными поступками, язвительными замечаниями, воплями «Моя женщина!» и замашками мага-недоучки… Я уже на все согласна, только бы он просто был рядом!
– Катенок, – Динар сжал чуть сильнее, – сейчас осторожно открывай глаза. Осторожно, хорошо?
– Неа, – продолжаю обнимать, уткнувшись носом в его рубашку.
– Кат, – Динар какой-то напряженный.
– Мне и так хорошо, – честно призналась далларийцу.
– Мне тоже, но…
– А мне просто хорошо, без всяких «но», – сообщила я и добавила: – Динар, пожалуйста, потерпи хоть минутку… Мне так страшно жить в последнее время, а с тобой как-то спокойно и… никто убить не пытается, мысли не читает, магию не пьет…
То, что Динар задержал дыхание, я почувствовала, и как сильно начало биться его сердце, тоже, но я уже не обращала на это внимания, начиная банально жаловаться:
– Я ведь даже не понимала, Динар, насколько он страшный… Думала о худшем и предполагала самое худшее, но всё еще ужаснее, чем мои самые жуткие прогнозы… И мне страшно, Динар. Кстати, ему убить меня проще простого, уже продемонстрировал! Наглядно так… – я всхлипнула. – Мне очень-очень страшно, Динар, страшнее, чем в Готмире… Там я была одна, а сейчас мне за всех страшно… Ему же все равно, Динар… Ему на весь Рассветный мир наплевать. Мы для него как муравьи под ногами – раздавит и не заметит, понимаешь?
И вдруг я слышу:
– Что?!
И голос знакомый такой, в общем, сразу стало ясно, что тут Аршхан.
– Ледяной свет обидеть Утыррка? – это папочка.
– Я предупреждал, – а вот это явно Та Шерр сказал.
– Утыррка иметь защиту, но Ледяной свет знать много путей, – голос последнего говорившего не был мне знаком.
Отстранившись от рыжего, который весь стал какой-то твердокаменный, осторожно открываю глаза. Как выяснилось, предупреждение Динара не было лишено смысла. Свет – синий, мертвый – жутко слепил. Сначала потекли слезы, потом захотелось потереть глаза, но в результате, проморгавшись, я узрела: мой любимый шенге едва не оскалился и явно был не в лучшем расположении духа, с ним еще пятеро из лесных и даже Рхарге. Тут же стояли Та Шерр, Аршхан и еще трое степняков – неизвестных мне, но чем-то неуловимо на Та Шерра похожих, значит, сыновья. Четверо каких-то белошерстных орков и двое с короткой черной шерстью по телу, но при этом с длинной белой гривой. Аж дух от количества орков захватывает, хотя лично меня только трое из присутствующих интересовали – Динар, который продолжал обнимать, на сей раз каким-то собственническим жестом, Рхарге и мой любимый папочка.
– Шенге, – я отошла от рыжего, с трудом, но отошла, ибо я еще помню папочкину лекцию по поводу оркской морали, – почему в охт только ветер?
Но шенге мне не ответил. Поднялся, суровый и хмурый, подошел и, взяв за руку, повел за собой во тьму между присутствующими в большом количестве валунами, сообщив остальным:
– Шенге говорить с Утыррка. Остальные ждать… – Он вдруг остановился, оглянулся на Динара и добавил: – Красное пламя идти с нами.
Лицо далларийца хранило выражение абсолютной ненависти, однако он неожиданно широко улыбнулся, причем по глупости даже зубами сверкнул. Но мгновенно исправился, посуровел и медленно двинулся следом. И тут возмутился Аршхан:
– Я должен знать! – прекрасный ракард подскочил на месте.
А шенге очень спокойно ответил:
– Аршхан не семья.
– А Красное пламя? – взревел прекраснейший из орков.
– Муж, – нагло ответил рыжий.
Яркое, нестерпимо яркое пламя от свечи в костровище освещало неестественным светом эту картину: вскочившего Аршхана, чья рука угрожающе легла на рукоять топора, Та Шера, гневно взирающего на внука, остальных орков, переводящих взгляд с Аршхана на Динара и обратно. Я не выдержала:
– Шенге, Утыррка говорить с тобой после. Шенге иметь важный разговор, Утыррка не хотеть мешать.
Папа на меня внимательно посмотрел и сказал то, что мне никогда не говорил мой родной отец:
