Текст книги "Замок Оборотня"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Щелкнула пряжка ремня, выпуская на волю не только звериный дух, но и что-то значительно более… жуткое.

– Что вы делаете? – прошептала я, пытаясь отползти подальше.

Он не ответил, зарычал, заметив мою попытку отползти, схватил за ногу, дернул, возвращая на прежнее место. Ночная рубашка от подобного задралась почти до неприличия, но одернуть ее Сонхейд не позволил, перехватив обе мои руки. Замер на мгновение, как-то жадно глядя на мое лицо, затем начал опускаться. Перехватил мои запястья одной рукой, завел их за голову, пригвождая к покрывалу, а затем его правая рука прикоснулась к моим губам. Это было так… жутко – огромный мужчина, склонившийся надо мной, его рука, сжимающая мои запястья, его вторая ладонь, очерчивающая мои губы, спускающаяся по подбородку, скользящая по груди, ласкающая живот, следующая ниже, по бедру, вторгающаяся между… Я как завороженная следила за каждым его действием, ощущала каждое прикосновение и даже не дышала, ровно до тех пор, как Сонхейд, не гнушаясь использовать силу, раздвинул мне ноги.

– Нет! – вскрикнула я, отчаянно пытаясь вырваться.

Усмешка. Жестокая и полная осознания как собственной невероятной силы, так и моего абсолютного бессилия. Мой порыв он переждал, надавив коленом на одну ногу и удержав рукой вторую… Он дерево свалил, что ему стоило меня сдержать? Да ничего по сути… И когда я выбилась из сил, рука сэра Сонхейда соскользнула на внутреннюю сторону бедра, выписывая странные узоры.

– Не надо, пожалуйста, – попросила я.

– Я бы не тронул, – хриплый злой голос, – но ты посмела нарушить мой приказ, су… женщина. Ты смеешь проявлять непослушание.

И он мягко опустился между моими ногами. Меня трясло, просто трясло, даже говорить не могла, как ступор… Все, на что я оказалась способна, только смотреть… и чувствовать, как его рука гладит мои ноги, задирая ночную рубашку выше, как вторгается между ними, чуть поглаживая, и проникает одним пальцем внутрь… Я дернулась, застонала, да заскулила почти, предприняв еще одну наивную попытку вырваться, и замерла, увидев, как расползается хищная улыбка на его губах. Ему нравилось. Он кайф ловил от моего сопротивления, он упивался им.

– Ублюдок! – прошипела я.

Остановился. Затем подался ко мне и прошипел:

– Следи за своим языком, женщина.

– Гребаный ублюдок! – сорвалась на крик я. – Садист!

И его холодное:

– Что?

– Садист! – Я попыталась вырваться, все равно попыталась, даже прекрасно понимая, что шансов нет. – Тебе же нравится боль причинять! Ты удовольствие получаешь!

Сонхейд мягко прикоснулся к моему животу, осторожно погладил и совершенно спокойно ответил:

– Нет. Я получаю удовольствие, потому что прикасаюсь к тебе. Твоя боль мне неприятна, но ты раз за разом игнорируешь приказы, я вынужден показать, что могу наказывать.

Перед глазами снова видение упавшего дерева…

– Не можешь, – уверенно сказала я. – Убить в состоянии, с наказанием не получится, прямое доказательство тому дерево, кровать и дверь!

Рука владельца замка плавно покинула мое тело…

В следующее мгновение он вошел в меня резким движением, весь. И полный наслаждения стон смешался с моим болезненным всхлипом. Мне было больно, мне было обидно до слез, мне было мерзко от всей этой ситуации. Я дернулась, пытаясь ослабить степень проникновения, по ногам как судорога, а Сонхейд медленно вышел, чтобы жестоко ударить вновь.

Я закричала, он победно улыбнулся. Затем лег на меня, лишая возможности нормально дышать, жадно лизнул мою шею и хрипло произнес:

– Альфе запрещено смотреть в глаза. Это закон. Не всегда, но в некоторые моменты подобное поведение вызывает неконтролируемую агрессию. Я могу ударить, причинить вред, а ты никак не желаешь это осознать.

– Да пошел ты! – задыхаясь от его тяжести, просипела я.

Усмехнулся. Медленно вышел, а потом жестоко ударил вновь.

Я закричала, по щекам потекли слезы, рыдания сотрясали вслед за судорогой боли. А едва мой крик стих, маньяк произнес:

– Неуважение к альфе жестоко карается. Всегда жестоко, Ким. Проще наказать, чем петь погребальные песни. В моем мире жестокие законы, Ким, но с альфой нельзя иначе, мы слишком сильные и потому живем отдельно, в замках, а не со всей стаей.

– Господи, помоги, – простонала я, просто не веря, что все это происходит со мной.

Не веря, что я все это слышу! За что мне это? Вот за что?! Еще один болезненный удар, и снова я не сдержала крик, чтобы услышать:

– Слово альфы – закон.

На этом моя выдержка закончилась, и я просто заорала:

– Это что, гребаное обучение законодательству?!

И три болезненных, словно разрывающих все внутри удара.

Это не любовь, это даже не секс – насилие в чистейшем его проявлении, а самое противное – рожа насильника, который делал вид, что не хочет причинять мне боль. Что просто учит жизни, урод! Я не сдерживая слез отвернулась, чтобы не видеть этот немигающий взгляд.

И стоило мне отвернуться, как Сонхейд хрипло прошептал, покусывая мочку уха:

– Откроешь глаза – выпущу зверя. Шевельнешься – выпущу зверя. Попытаешься сопротивляться – выпущу зверя и больше не буду его сдерживать.

Я вздрогнула, а жадно целующий мою шею монстр прошептал:

– Стонать можно, я не против.

После подобного я просто окаменела, затем молча закрыла глаза.

Видеть его не хочу.

Треск ткани, ощущение воздуха всей кожей, и теплое дыхание на моей груди. Теплое, согревающее, затем легкое касание языком, и следом осторожный, нежный поцелуй. Если бы у меня были открыты глаза, сейчас они стали бы круглыми от удивления.

Маньяки так не целуют! Сонхейд целовал, нежно лаская, бережно поглаживая, делая кожу очень чувствительной. Теплое дыхание, осторожное прикосновение губами, влажным языком, затем он легко подул, заставляя ощутить холодок, и снова теплое дыхание согрело кожу.

– Слушайте, что вы…

Он зарычал. Глухо, но очень натурально, заставляя сжаться от страха и просто молчать. И я замолчала, нежные губы медленно перешли к ласкам второй груди, доверив правую нежным поглаживаниям огромной руки монстра. И я лежу, не шевелясь, не открывая глаз, слыша его тяжелое хриплое дыхание, ощущая, как он пульсирует там, внизу, словно едва сдерживается, и в то же время чувствуя грудью каждое прикосновение, каждое касание. Очень мягко он вышел из меня, смещая поцелуи ниже груди, и теперь обе его ладони, освободив мои руки, ласкали грудь, перекатывая между пальцами, бережно, чувственно, нежно, а губы вырисовывали странные узоры на моем животе, спускаясь все ниже. Какой-то безумный и бездумный танец на моем животе, с поцелуями от одной выступающей кости бедра, зацелованной сверху донизу, до другой, с цепочкой поцелуев через весь живот.

Это было еще терпимо, но когда Сонхейд прижался щекой к моему животу, жадно вдыхая, потерся, я не выдержала:

– Хватит! – дернулась, приподнялась и замерла, едва его левая рука вдруг начала стремительно покрываться шерстью и обрастать мускулатурой, а ногти заметно увеличились, становясь острыми когтями.

Молча легла обратно и закрыла глаза. Пусть меня и дальше насилуют, но хотя бы живой останусь.

– Умная девочка, – с хриплой усмешкой прошептал Сонхейд.

– Плохой монстр! – мрачно сказала я.

Монстр хмыкнул, а затем лизнул языком там, где я совсем не ожидала.

– А! – мой вскрик, и очередная попытка встать.

– Очень плохой, – пригвождая меня лапой обратно, с насмешкой ответил лорд.

Вынужденная снова лечь, я молча стерпела, когда он согнул мне ноги в коленях, лаская языком и губами внутреннюю поверхность бедер, и даже когда о ноги терся головой… Странно, но почему-то приятно, как будто какая-то степень доверия… Я стерпела и это, молча, сжимая кулаки и зажмурив глаза. Я могла выдержать даже то, что вся грудь была напряжена и словно требовала прикосновений, а кожа на бедрах уже, казалось, притягивала всю кровь из организма, тяжелея и нагреваясь. Да я все бы вытерпела, но когда его язык сделал это снова…

– Нет! – Я дернулась. – Не надо, не…

Еще одно прикосновение, сверху донизу и обратно, вторгаясь между складками, касаясь чего-то, что отозвалось в тот же миг, захват его губами, чтобы снова лизнуть языком.

– О, господи. – Я дернулась, наплевав на все угрозы.

Ему не составило труда удержать меня в том же положении, а стоило мне прекратить сопротивление, проклятый язык сделал это снова!

– Что вы делаете? – срывающимся голосом вскрикнула я. – Что вы…

И снова. С таким упоением и голодным рычанием и как-то по-собственнически. И жадно, так жадно, как зверь. И против моей воли вырывается стон. И еще один, когда лорд захватывает чувствительный кусочек губами, чуть-чуть сжимает, чтобы снова пройтись всем языком. Тело выгнулось дугой, пальцы сжали покрывало, дыхание сбилось… А неумолимый сэр Сонхейд изменил тактику, вновь целуя лишь бедра. И что-то внутри меня стонет от разочарования, стонет безмолвно, но очень горестно, а он… легкие дразнящие поцелуи, я снова чувствую его лицо, щеку, которой он потерся о мои ноги, пальцы, осторожно подбирающиеся туда, где только что касался язык, и снова дыхание – горячее дыхание там, где все пульсировало от желания. Легкое дуновение, как издевка над распаленной кожей, и, потянувшись, Сонхейд снова коснулся губами моей груди. Я не сдержала стон разочарования.

Хотела бы, но не смогла, и он прозвучал в темной комнате, вырвавшись сквозь крепко стиснутые зубы.

– Моя… – хрипло прошептал монстр, накрывая мои губы стремительным, страстным поцелуем.

Когда его бесстыдный язык разжал мои губы и вторгнулся глубже, я дернулась снова, пытаясь вырваться… и попала в крепкие объятия. Сонхейд перевернулся на бок, прижимая к себе и целуя так, что голова начала кружиться сразу, а мысли… мыслей не было, было ощущение влажности и голода внизу живота, и оно становилось только сильнее, стоило лорду коснуться языком моего языка или прикусить мне нижнюю губу. Кровь стучит в висках, чувствую себя в его объятиях маленькой, слабой, беззащитной и умопомрачительно желанной, на сопротивление сил нет совершенно, а чувствительный участок кожи просто очень хотел, чтобы его снова приласкали хоть чуть-чуть. И все страстные поцелуи, прикосновения к груди, бедрам – все это казалось фоном к стремительно нарастающему желанию прикосновений именно там, в том самом месте.

Рывок – я оказалась на животе, а остатки ночной рубашки спланировали на пол, и почти сразу его губы на коже, прикосновения его лица от плеч и ниже, ласковые покусывания пониже спины и скользнувшая между бедрами ладонь. Самый потрясающий массаж в моей жизни!

– Нравится? – хриплый шепот, и цепочка поцелуев вдоль позвоночника.

– Нет, – безбожно лгу, подаваясь навстречу его пальцам.

– Нет? – и он касается там.

Мой стон оглашает всю комнату, но мне уже все равно, и когда он начинает поглаживать там, так осторожно скользя пальцами, я забываю обо всем, я больше не слышу себя, его, мир вокруг.

Ничего нет, есть только островок, которому так нужны прикосновения, просто жизненно необходимы. А сэр подлая коварная сволочь самым жестоким образом убрал руку! Я чуть не взвыла, и взвыла бы, не ощути тяжесть его тела на себе. А когда почувствовала, разом вспомнила, где я, что происходит и тот факт, что меня самым жестоким и бессовестным образом насилуют.

– Расслабься, – тихий приказ, и чуть прикусившие плечо зубы.

Тяжело дышу, пытаясь прийти в себя, и со всей силы сжимаю ноги. Тихий смех и насмешливое:

– Плохая девочка Кимми.

– Подлый монстр! – прошипела я.

Снова смех, и, целуя мою шею, Сонхейд прошептал:

– Покричи для меня, Ким.

И его рука вновь скользит туда, где я совершенно беспомощна перед ее прикосновениями. Она скользит по бедрам, между ними, и я невольно раздвигаю ноги, позволяя протиснуться дальше – мое поражение и моя победа одновременно, мое наказание и мое удовольствие, мое падение и мой чувственный полет! А Сонхейд снова сводит с ума, дразнит, покусывает плечи, спину и наполняет страстью, продолжая ласкать. И в какой-то момент я слышу вскрик, свой полный наслаждения голос и его хриплый шепот:

– Моя Ким…

И он сжал меня пальцами, взрывая мой мир, взрывая всю меня, наполняя пространство моими стонами.

Господи, я умерла… меня больше нет.

Ничего больше нет, только сладкая судорога по всем мышцам и рука того, кто вообще превосходством в силе воспользовался… Боже, не могу его винить за это. Может, потом, а сейчас нет ни сил, ни желания… мне никогда не было так хорошо.

И я лежала, расслабленная, потерянная, обессиленная, а кое-кто сильнее раздвинул мне ноги.

– Нет… – простонала я.

– Да, – прошептал сэр Сонхейд, устраиваясь самым недвусмысленным образом.

– Ладно, – смирилась я с неизбежным, – мне уже все равно, что вы там будете делать.

– Поспорим? – насмешливый вопрос, нависшего надо мной мужчины.

– На что? – К чему вообще этот спор, я в нирване, и мне здесь хорошо.

– Мм-м… – Его губы заскользили по плечам. – Если ты вновь покричишь для меня – будешь ужинать со мной, если же сумеешь сдержаться, я тебя отпущу.

Приподнявшись, недоверчиво взглянула на него.

И получила рык:

– Альфе запрещено смотреть в глаза.

Снова легла, уткнувшись в покрывало, нежного и умелого мужчины надо мной больше не было, был зверь, имеющий склонность к обучению альфовскому законодательству. Очень страшный зверь.

– А мне будет больно? – тихо спросила я.

Некоторое время Сонхейд молчал, затем хрипло произнес:

– Нет.

– То есть, если я промолчу, отпустите? – С другой стороны, а как он сможет меня здесь удерживать, рано или поздно меня все равно найдут.

– Да, – и рык в голосе.

– Идет, – выдохнула я.

Коварная длань снова потянулась к чувствительному местечку, одна проблема – там уже никто ничего не хотел, там уже всем было хорошо. И теперь скольжение пальцев казалось досадной неприятностью, но не более. И, недовольно скривившись, я решила, что, так и быть, отплачу сэру Сонхейду за удовольствие, а после пусть держит слово.

Нужно просто запастись терпением.

Но всего через несколько минут с ужасом поняла, что мне снова становится очень жарко! Там! И томительное ожидание охватывает все сильнее.

– Ннне надо так делать, – выгибаясь, как кошка, попросила со стоном.

Его зубы на мягкой части моего тела, и хриплое:

– Нельзя указывать альфе, Ким.

Неожиданно понимаю, что меня возбуждает его голос, и его слова, и даже властность. Хотя меня сейчас все возбуждает, и его покусывание моей попы, и ладонь, и пальцы, вновь танцующие там, где каждое прикосновение становилось фатальным для моей выдержки.

– Так нечестно, – простонала я.

Осознаю, что в этой игре мне не победить, и меняю тактику:

– А как же основное действо?

– Мм-м? – Его большой палец медленно проникает в меня.

Сжимаюсь, помню, что там больно, но он скользит все глубже, а боли нет, есть только удовольствие, какая-то его новая, более глубокая грань.

– Да, я об этом, – начинаю задыхаться, – только классический секс предполагает несколько иное орудие проникновения.

– Надеешься, что классика даст тебе шанс безмолвствовать? Ошибочное предположение, Ким, весьма ошибочное.

Он вынимает палец, в последний раз касаясь чувствительного места, и устраивается между моими ногами.

Жутковато немного, учитывая, как больно он умеет делать. Жутко, страшно, но почему-то все тело охвачено трепетом предвкушения. В сочетании с мыслями: «Я тебя сделаю, монстр бесстыжий», – упоительное ощущение. Он приподнял меня, поглаживая бедра, затем придвинулся ближе.

– Готова? – Я чувствую его прикосновения к самому краю запретного. – Я войду осторожно, Ким, будет неприятно – скажи.

– Неприятно! – воскликнула я.

– Правда? – насмешливый тон, и он скользнул туда, где недавно танцевали пальцы, чтобы начать осторожно и дразняще поглаживать.

Я взвыла. И уже собиралась напомнить о планах по классическому сексу, как Сонхейд перешел к действиям, войдя внутрь, медленно, осторожно наполняя меня собой… И так же медленно он входит глубже, пробуждая во мне какое-то первобытное чувство покорности. Я замерла, не желая даже пошевелиться, чтобы не потерять и частички этого волнующего проникновения, ощущая его так глубоко, что, казалось, сейчас задохнусь, и едва сдерживая стоны.

Застонал он – низкий, почти утробный стон, едва Сонхейд оказался во мне весь, до самого конца, растянув всю меня до невозможности дышать и доведя до какого-то полуобморочного состояния, в котором кружилась голова, а все тело наполнилось легкостью.

– Больно? – хриплый вопрос.

– Нет, – я едва дышала, – совсем нет…

– Моя Ким.

Тихий шепот, и первое движение – я застонала, ощущая, как он скользит во мне, и стон стал громче, с первым ударом внутри, от которого странное чувство, как круги на воде, начало растекаться по телу. И ко мне пришло неожиданное осознание, что в этой игре проще проиграть, чем сдержаться. А он медленно, заставляя чувствовать каждое движение, снова вышел, почти весь, и уже значительно резче ворвался вновь, ударяя в ту самую, безумно чувствительную точку, что сотрясала все мое тело волнами новых ощущений. Я вскрикнула, протяжно застонала и снова замерла в ожидании…

– Еще? – сам едва дышит, а все пытается выглядеть невозмутимым.

Я прижалась к нему бедрами, задохнулась от ощущений, но, услышав его стон, ехидно прошептала:

– Нет, сэр Сонхейд, я думаю, достаточно.

– О, мисс Блэкмор, – еще один удар и, переждав, мой полный наслаждения стон: – Мы только начали, и вам полагается просить добавки.

– Ну что вы… – Я едва дышала. – Не знаю, как вы, а моя трапеза началась с десерта, так что…

Три коротких, быстрых удара, мой вопль «О, господи», и я вся дрожу, совсем немного не дойдя до разрядки, а сволочь шотландская ехидно интересуется:

– Еще, мисс Блэкмор?

Остатки гордости, не желая позорно капитулировать, изрекают:

– Спасибо, больше не хочется!

Сонхейд замирает, его руки скользят по моей спине, властно спускаются на талию, плавно захватывают бедра, и я слышу уверенное:

– Умолять будешь, Ким.

– Я бы не была так в этом уверена… как вас там?

– Гаэрд, – прозвучало хриплое, но все равно насмешливое, – Гаэрд Сонхейд, альфа стаи Северных Гор. Приятно познакомиться, мисс Блэкмор.

– Хорошенькое знакомство! – не сдержалась я.

– О, вы правы. – Он вновь медленно покидает мое тело. – Это восхитительно близкое и, я бы даже сказал, глубокое и всепроникающее знакомство, которое я намерен завершить вашим поражением, мисс Блэкмор. – И совсем хрипло: – Покричи для меня, Ким…

Предвкушение сводит с ума, опьяняет, лишает разума и чувств, оставляя лишь нетерпение. А он все медлит, поглаживая мои бедра, и когда я расслабляюсь, стремительно врывается до самого конца. Крик! Мой, и снова толчок, чтобы вновь сорвать полувскрик-полустон с моих губ, и снова, в каком-то безумном, нарастающем ритме, в котором я теряю связь с реальностью, в котором мои крики оглушают меня саму, в котором кровь взрывается ослепительными искорками удовольствия, заставляя гореть все тело. И я умираю, меня трясет в агонии, меня переполняет ощущение легкости, почти невесомости и окончательно губит сдержанный стон Сонхейда и его последнее резкое движение…

И падая, обессилев, на покрывало, я понимаю, что тот маленький чувствительный участок моего тела – такая мелочь в сравнении с тем, что может дать открытие новых потаенных пространств… А еще я осознаю, что упавший рядом и почти сразу притянувший меня к себе мужчина стал моим первым… самым первым в жизни.

И жаль, конечно, что псих и маньяк, но, боже мой, наш первый раз искупает многое.

А потом я вспоминаю страшное!

– Ты… – Голос падает до шепота. Развернувшись, смотрю в его янтарные, совершенно обычные глаза и завершаю фразу: – Ты не предохранялся.

– Мм-м, нет. – Он зарылся носом в мои волосы, глубоко вздохнул и прошептал: – Твой запах, твой сводящий с ума запах, Ким… моя Ким.

Подавив желание прильнуть к нему всем телом, медленно повторяю:

– Вы не предохранялись, сэр Сонхейд.

И получаю невероятный ответ:

– Мне это известно, леди Сонхейд. – Затем он целует мои волосы, резко встает. Потянувшись всем мускулистым телом, с улыбкой смотрит на меня, застегивает брюки, которые так и не снимал, и молча выходит из комнаты.

А я остаюсь одна. Совершенно голая. На постели в незнакомой комнате. В неизвестном замке. Еще не остывшая после всего, что со мной сотворил этот… псих шотландский. А самое главное – как он меня назвал?!

Шелест ткани, и Сонхейд вернулся с простыней. Подошел кровати, протянул мне руку. Неловко прикрывшись руками, напряженно спрашиваю:

– Это что вы сейчас имели в виду?

– Руку, Ким, – вместо ответа на вопрос произносит он.

– Ннне дам. – И вижу, как загораются желтым его глаза.

– Зря, – рыкнул Сонхейд.

Рывок – и он, обхватив лодыжку, подтащил меня к краю постели. Еще одно резкое движение – и меня поставили на ноги, чтобы перекинуть через плечо. Я попыталась вырваться и получила по мягкому месту увесистый шлепок.

– Слово альфы – закон, леди Сонхейд, – мрачно произнес лорд. – Ему не противоречат, ему подчиняются – мгновенно, не задумываясь, не возражая, не допуская даже мысли о возражениях.

И, выйдя из комнаты с выбитой дверью, где мы только что были вместе, Сонхейд понес меня по коридору в глубь замка.

Вспоминаю, что обещала ему ужин. Еще – что вечером должны прибыть Тэд и Стив, нам ехать нужно, доделать заказ и возвращаться домой.

Но вместо этого я проиграла ужин…

– Одного не могу понять, – говорить, вися вниз головой, оказалось не очень удобно, – почему вы меня так назвали?

– Как? – не испытывая ни малейшего напряжения, лорд взбежал по лестнице вверх.

– Так, как назвали! – Я не хотела уточнять.

Ответ был невероятен:

– Альфа ни перед кем не отчитывается.

Дойдя до конца лестницы, Сонхейд свернул вправо, толкнул массивные двустворчатые двери, вошел, торопливо прошел через две комнаты, и я полетела на кровать. Огромную, мягкую настолько, что меня еще дважды на матрасе подбросило. После чего покрывало взметнулось, чтобы опасть на меня, и лорд с нежностью приказал:

– Спи.

Ничего не понимаю!

– Знаете, – я попыталась встать, – я не хочу и…

Тьма накрыла пеленой. И в этой уносящей в сновидения мгле я так отчетливо ощутила его нежные руки, его губы, прикасающиеся к моим, и, цепляясь за остатки осознанности, расслышала тихий стон и сокрушенное:

– Ты делаешь меня слабым. Плохо, Ким, очень плохо.

* * *

Ночь. Это я определила сразу. В камине потрескивают дрова, я ощущаю тепло огня кожей… За окнами дождь, громыхает небо, шумят потоки ниспадающей воды… Мужская рука задумчиво блуждает по моей спине, замирает, спустившись ниже, скользит по бедрам, возвращается наверх… Вздрагиваю, понимая, что лежу на боку абсолютно голая, открываю глаза и вижу внимательный взгляд. Сэр Сонхейд смотрит на меня без улыбки, скорее с тенью сожаления, и только его прикосновения, в отличие от взгляда, нежные, бережные, ласковые.

Я медленно сажусь, беру простынь, на которой лежала, прикрываюсь, затем понимаю, что мы внизу, в гостиной. Оглядевшись, вижу картину на стене, целую, словно я ее не порвала, запустив в сэра маньяка, и столик абсолютно цел, и даже голова оленя так же висит на стене… Мне все привиделось?

– Вы обещали мне ужин, Ким, – опроверг мое предположение о безумии Сонхейд.

Значит, было. Все было. Под внимательным взглядом медленно, но основательно краснею и вежливо отвечаю:

– Добрый вечер, сэр Сонхейд, я помню.

На его губах появляется странная улыбка, довольная такая. А я вспоминаю все те крики, благодаря которым проспорила ужин. Потом вспоминаю и еще кое-что:

– А Тэд…

– Не люблю врать. – Сонхейд встал с дивана, протянул мне руку. – Спросишь у Ариды утром.

На лорде безупречная белоснежная рубашка, темно-серые брюки, идеальные туфли, на мне – простынь. Подняться я поднялась, но, обмотавшись поплотнее, все же спросила:

– А где моя одежда?

Улыбка становится чуть шире, и следует ответ в лучших аристократических традициях:

– Вы прекрасно выглядите, леди.

– Голая, растрепанная и босая? – возмущенно спросила я.

– Да, – совершенно спокойно подтвердил Сонхейд. – Не хватает еще одного параметра, и вы будете просто восхитительны.

– Это какого? – не скрывая подозрительности, спросила я.

– Голая, растрепанная, босая, – перечислил он уже мною сказанное, улыбнулся шире, чтобы добавить: – И беременная.

Он сумасшедший!

И маньяк! И ненормальный! А с другой стороны, чего я ожидала? Сбил он меня несчастную и перепуганную, в его замок я ввалилась уставшая, опять же несчастная и вконец деморализованная. Такие ему и нравятся! Чтоб голая, босая, покорная и нечесаная, а он на фоне забитой овечки – гордый, красивый и всесильный. Доминант он! Альфа, в смысле.

– Идемте, Ким, – безукоризненно вежливо произнес Сонхейд.

– Мм-м, – думаю, что бы соврать, – мне как бы… мм…

– Дамская комната? – предположил лорд.

– Именно, – мгновенно ухватилась за идею. – Простите, я скоро.

И, не дожидаясь ответа, подхватив простынь, я поторопилась к лестнице.

Позади раздалось два хлопка.

Думала – ироничные овации, но нет – повинуясь звуковому сигналу, на лестнице и втором этаже загорелся свет.

– Жду вас, – напомнил Сонхейд.

– Мм… угу. – Я поднялась по лестнице на несколько ступенек и остановилась.

Во всем теле было странное ощущение, как будто я волейболом занималась или еще каким спортом, а в определенном месте слегка все ныло… и ныло оно как-то приятно.

– Что-то не так? – вопросили сзади, и это сзади оказалось совсем близко.

Я замерла, руки Сонхейда скользнули по талии вниз, осторожно погладили животик, спустились ниже, пробираясь под простынь, пальцы правой руки притронулись там… совсем там, и у моего уха хрипло спросили:

– Больно?

– Нннет… – И тело почему-то начинает медленно наливаться теплом.

Пальцы неохотно покидают мою территорию, и я слышу еще более хриплое:

– Жду. Поторопись.

Оглянувшись, вижу спину спускающегося с лестницы сэра Сонхейда и не могу понять, как он так быстро, будучи сидящим на диване, оказался рядом со мной. Решила об этом не думать.

Странностей с ним и так много.

Поднявшись на второй этаж, причем идти оказалось на удивление сложновато, вспомнила, что комнату, в которой меня поселила Арида, этот самый лорд попросту разгромил… Вспомнила все остальное, стало совсем жутко. Дошла, открыла дверь… невредимую, вошла в безукоризненно целую комнату, посмотрела на дубовую кровать… Кровать была новая, еще более прочная, подойдя ближе, увидела, что под нею имелись решетки – теперь туда не залезешь точно. После осмотра постели замечаю на стуле у окна платье, под стулом матерчатые туфельки – и когда бы я так одежде радовалась.

В ванной быстро расчесала волосы, умылась, привела себя в порядок и, вернувшись, надела платье, затем туфельки. О том, чтобы не спускаться, не было и речи – я отчетливо помнила выломанные двери, да и отодранную от пола кровать.

– Сними платье, Ким.

От неожиданности я едва не подпрыгнула и, обернувшись, испуганно посмотрела на стоящего в дверях Сонхейда.

– Простите, что? – переспросила, банально ушам не поверив.

Янтарные глаза начинают едва заметно светиться, и чуть слышный рык наполняет комнату.

– Снимай платье! – приказал лорд. Я невольно шагнула назад, в полном изумлении глядя на сэра Сонхейда.

– Я. Сказал. Сними! – четко разделяя слова, произнес… монстр.

У меня озноб по всей коже и ступор от ужаса. А он огромный, и руки длинные… во всех смыслах, а глаза медленно загораются желтым светом.

– Ким! – рык.

Еще шаг – упираюсь спиной в стену. Раздеваться… страшно, говорить что-то тоже, глаза монстра темнеют. Вспоминаю все произошедшее днем – поражаюсь собственной моральной стойкости. Он ведь двери выламывал, абсолютно легко, без напряжения даже… И дерево свалил. И… медленно тянусь к платью, не отрывая взгляда от Сонхейда, делаю вид, что собираюсь снять. И вижу нечто – он успокоился мгновенно, отвернулся, вышел, из коридора донеслось:

– Ким, я жду вас внизу.

– А можно я оденусь? – почти жалобный вопрос.

Молчание, снова молчание, и хриплое:

– Нежелательно.

– Мне так будет удобнее, – снова старательно жалобный голос.

– Хоррррошо!

Искренне поражаюсь подобному поведению, приглаживаю платье, которое не сняла бы, даже начни он тут все громить, потом задумчиво смотрю на двери. Вспоминаю книгу и журнал, прочитанный текст, решаю принять все как есть, без скидок на игры подсознания. По крайней мере, секс точно был, и он мне не привиделся, в остальном нужно разобраться.

Выхожу из комнаты.

Сонхейд солгал, ждет здесь, а не внизу, стоит и напряженно ждет.

– Вы долго, – на меня не смотрит.

– Вы странный, – сообщила я.

– Знаю, – мрачный ответ.

– Очень, – говорю уже тише.

– Не терплю неподчинения. Идемте.

Он спустился первым, я медленно шла следом, глядя на широкую могучую спину, и не могла понять никак. Ничего не могла понять.

– А где Арида?

– Мы одни в замке, – очередной скупой ответ.

Странно. Все странно. А больше всего поражает моя реакция – такое ощущение, что я об этом знала.

– А почему мы одни? – вновь спросила я.

Сонхейд стремительно развернулся – слишком быстро для человека, взгляд тоже был… звериный. А вопрос:

– Вам нужен кто-то еще?

– Тэд и Стив, – прошептала я, останавливаясь.

Рык, и, сбежав по лестнице, Сонхейд исчез за дверью, ведущей в ту столовую, в которой Арида меня вчера кормила.

На улице громыхал дождь. Мой взгляд почему-то тянулся к двери очень активно, что-то внутри меня уговаривало сбежать, разум твердил, что глупо бежать в ночь, да еще и под дождь, а еще доказывал, что это или сон или даже не знаю что.

– Ким! – От рыка владельца замка затряслись стекла, и грохот грома был перекрыт.

Не дотягивал гром до Сонхейда.

Спустившись, вошла в столовую. Лорд стоял у стола, держась за спинку стула – полагаю, моего. На самом столе горели свечи, были расставлены тарелки, некоторые накрыты железными крышками.

– Сядь! – прорычал монстр.

Подойдя, опускаюсь на стул. Стул галантно придвинули к столу, лорд вежливо предложил:

– Чай, сок, воду?

– Вина, если можно, – с замиранием сердца от ужаса всей этой ситуации, пробормотала я.

– Спиртное – нет!

– Воды, – наверное, мыши пищат и то громче меня.

Мне молча налили из кувшина в высокий хрустальный бокал, после чего сэр занял место напротив. Себе он также налил воду. Странно, да.

– Можно вопрос? – Я постелила салфетку на колени и долго разглаживала, дожидаясь ответа.

– Спрашивайте.

Украдкой взглянула на Сонхейда, тот мрачно смотрел в окно, напряженный, как струна, и злой. Спрашивать было страшно, и все же:

– Ужин я вам проспорила, это я понимаю, но завтра утром я ведь уеду, так?

Медленно повернув голову, Сонхейд не менее мрачно посмотрел на меня и спокойно ответил:

– Нет.

Не хочу думать о том журнале и книге, просто не хочу, поэтому спрашиваю дальше:

– В обед?

– Нет.

Руки начинают мелко подрагивать.

– Хорошо, но вечером…