Текст книги "Дочь воина. Невеста воина. Дилогия"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Дрянь, – прошипели у меня над ухом.

– Я буду скучать! – орала я, пока меня утаскивали с глаз подальше. – Мальчики, вы лучшие! Вы секси! Вы все такие миленькие пупсики! Я хочу вас! Всех!

После этого папандр изменил захват и попросту закрыл мне рот. Умно, ничего не скажешь, и я была вынуждена прекратить позорить собственного отца, а жаль. И он больше не отпускал меня. Так, удерживая, взошел на летную платформу, и мы взмыли над площадью, над потрясенно безмолвствующими воинами, над городом, который был так не похож на строения из стали и стекла, что составляли девяносто девять процентов зданий на родной Гаэре.

Но я едва ли смотрела на город, я прикладывала все возможные усилия, чтобы не расплакаться. Потому что мне было жутко от его «дочь будет наказана».

История восьмая, родственно-ознакомительная

Наш путь занял несколько минут, не более. И вскоре впереди показался дворец. Красивый, белый, непривычный в архитектурном стиле, окруженный деревьями, которые дубы напоминали.

При нашем приближении открылись огромные ворота, наверное, метров сорок в высоту, не меньше, впрочем, стены были им под стать, и отче, вместо того чтобы промчаться над стенами, снизился, и аппарат пролетел через ворота.

Едва мы приземлились, послышался неясный гул. Отец напрягся, его рука, придерживающая меня за талию, сжала сильнее.

– Что-то не так? – решила я поинтересоваться, так как мой рот, наконец, освободили.

– Наглость следует ограничивать! – Отец продолжал меня удерживать.

Я все еще пыталась понять смысл фразы, как увидела нечто – с неба к нам спускалось около двадцати странных птиц. Гул нарастал, и чем ближе подлетали эти существа, тем яснее становилось – механизмы. Странные летательные аппараты, где наездник перемещался стоя, а от летательной платформы, словно хребет ящера, поднимался пульт управления. Но это стало понятно, лишь когда они прилетели, а так, если смотреть сверху, – гибрид черной птицы и черного же ящера. Платформа, на которой папаша меня приволок, попроще выглядела.

Отец, хмурый и злой, отпустил меня, сошел с платформы и больше на меня даже не смотрел. Теперь все его внимание было приковано к появившимся воинам. Я все не понимала его настороженного к прилетевшим отношения, но, стоило платформам приземлиться, как поняла – эти тар-эн совсем другие. Нет, тоже здоровые, тоже смуглые, но эти до черноты почти и волосы их, хоть и черные, но какие-то иные, тоньше, что ли. А еще у этих, прилетевших, более коренастое телосложение, хотя в росте папандровым бугаям не уступали, и строение лица также другое, так что сразу становилось ясно – это другая нация. Или род. Я еще не разобралась, как у них тут принято обзываться.

Первым на каменный двор спрыгнул коренастый воин в жилетке и брюках, как у всех. На груди его висел золотой медальон, изображающий голову какой-то хищной птицы, волосы достигали середины спины, а в ухе сверкала серьга. И чем-то этот воитель мне отца напоминал. Присмотрелась и поняла, чем – скоростью движений.

– Нрого! – величественно и в то же время враждебно произнес отец.

Я так и застыла. Крепкий, мускулистый, загорелый и быстрый воин менее всего был похож на «старикана».

– Агарн! – в свою очередь произнес воин с серьгой, который, как я понимаю, имеет на меня какие-то права.

Судя по всему, он тоже это понимал. Потому как взгляд черных раскосых глаз сейчас был направлен исключительно на меня. Только на меня. Конкретно на меня! У меня было такое ощущение, что он сейчас раздевал меня глазами, и я с трудом удержала желание прикрыться руками. А еще я поняла, что взгляды того же Дьяра – просто пыль по сравнению вот с этим демонстративным пожиранием меня глазами.

– Киран, – после недолгого молчания произнес Нрого, – Киран – дочь Киары… почти копия.

Он знаком с моей мамой?

– Киран… – вновь повторил воин и в следующее мгновение вдруг оказался на расстоянии шага от меня. Как он преодолел те как минимум двадцать шагов, что нас разделяли, я понятия не имела. Но вот Нрого стоит так близко, что можно его коснуться, едва протянув руку, и продолжает разглядывать меня так, словно платья тут не было. И взгляд его изучал снизу – ноги… голени… бедра… интимное место, причем его так долго, что появилось желание прикрыть руками, потом изгиб тела, талию, грудь… опять-таки слишком долго. Плечи, шею, губы… губы долго, чуть сжав собственные, и только после он взглянул в глаза. Усмехнулся и произнес:

– Строптивая. Как пантера. Укрощение пантеры – изысканное удовольствие.

И на его роже мелькнула нехорошая такая ухмылка. В следующую секунду я поняла – маньяк!

А потом Нрого сказал:

– Я хочу ее.

Как будто в этом тут хоть у кого-то оставались сомнения! Я уже точно не сомневалась, но страшно стало, даже отступила на шаг. Нрого отреагировал еще более кривой усмешкой.

– Я требую ночь! – продолжил урод.

Испуганно смотрю на папандра, искренне надеясь, что отче скажет «нет». Но в черных глазах хассара Айгора промелькнуло что-то очень похожее на месть.

– Она твоя, – ответил отец, и я поняла, в чем будет состоять мое наказание. – На всю ночь.

Действительно очень жестоко!

В полном ауте смотрю на предка. Потом на Нрого. Под взглядом папика чувствую себя ничтожеством, под голодным взглядом Нрого – куском мяса.

– Идем! – приказал отец.

Я пошла за ним, по дуге огибая маньяка. С каждым шагом казалось, что мое платье сейчас сгорит прямо на мне. И я уже проклинала и свою идею вырядиться в красное, и выходку на площади, и высоту каблука, и тот факт, что при каждом движении ткань чуть сверкала, что привлекало еще больше внимания. Так и шла, проклиная папика, платье, планету.

Тройной абзац, в общем!

Как дошла до входа во дворец, помнила плохо. Все время хотелось прикрыть руками место, на котором сидят, или шаг ускорить. Но папашка шел неторопливо, как назло, и мне пришлось идти так же. На входе на меня уставились оба охранника – уже просто передернуло от такого повышенного внимания.

* * *

Когда мы, наконец, вошли во дворец, отец пошел не в пример быстрее. Да он почти летел по проходам, а мне приходилось бежать следом, даже разглядеть интерьер времени не было. А потом папа остановился. Я тоже. И вдруг пол затрясся. Основательно так. Дробный стук послышался. А затем стекла потряс вопль:

– Папа!

Я нервно сглотнула. В следующую секунду в конце коридора появился серо-бежевый бегемотик, который вприпрыжку мчался в нашу сторону! В бегемотике имелось явно больше ста кг веса, а также я наблюдала жиденькие пшеничные волосы, серые невыразительные глаза и восторг! Огромный такой восторг. Смотрю на папашку – куда делся суровый воин? На морде лица счастливая улыбка, глаза и те улыбаются, руки раскинуты в готовности обнимать.

Далее бегемотик ускорился, совершая забег до собственно воина. Подобравшись на подходящее расстояние, бегемотик совершил прыжок, явно в стремлении свалить отче с ног. Отче устоял и даже подхватил бегемотище на лету, обнял, радостно закружил.

– Папка! – вопил бегемотик, он же, судя по всему, моя сестра.

– Адди, – суровый воин сверкал от нахлынувших чувств. – Адди, маленькая, соскучилась?

М-м-маленькая?!

– Сильно-сильно. – Бегемотик обнимал папашку пухлыми ручками. – А папа привез подарки?

– Ага, – не сдержалась я, – стопку подгузников и пустышку!

Трепетное воссоединение семьи было нарушено. Великий воин медленно отпустил дочь, стремительно развернулся ко мне. Мило улыбаюсь папочке, слишком хорошо понимая, – он уже отомстил, хуже вряд ли будет.

– Так что там за ночь была обещана Нрого? – ехидно спросила я.

Отец не ответил. Снова подхватил бегемотика, махнул мне рукой, приказав оставаться на месте, и утопал в радости, не оборачиваясь, унося свой центнер счастья в неизвестном направлении. Хорошо, что не обернулся, – кадет Киран МакВаррас в данный момент нарушала все кодексы допустимого, демонстрируя уходящей спине жест, позорящий офицера космофлота.

* * *

Скучать мне не пришлось. Спустя не более чем минуту в поле зрения появилось шесть женщин в невыразительных мешковатых серых одеяниях, которые вежливо предложили следовать за ними. Наплевав на чувство достоинства, я сняла туфли и, придерживая платье, потопала за женщинами. Меня привели на четвертый этаж и оставили в номере, состоящем из двух комнат. То, что комнаты мои, было ясно с первого же взгляда на сваленные тут же мои вещи. Обстановочка оказалась крайне скромненькая – белые стены, каменный потолок, выбеленный деревянный пол. Причем именно деревянный, даже лаком не покрытый – просто отшлифованное светлое дерево. Окна, двери – из древесины такого же цвета, хлопковые плотные занавеси грубого полотна, диван, обтянутый шкурой животного, небольшой и, кажется, не раскладной… Нет, я все понимаю, бывают и отсталые цивилизации, но я же видела корабль! И эти их летательные платформы. О мечах, трансформирующихся в браслеты, я вообще молчу, и тут это! Домик в деревне далекого прошлого!

В общем, у меня шок, опять. Спальня умилила – кровать и шкаф были ее единственной мебелью. Туалет порадовал хотя бы своим наличием, а вот ванная – величием. В ванной имелось все – и зеркало во всю стену, и в виде капли бассейн мне глубиной по пояс примерно, и душевая система. Система сушки отсутствовала напрочь. Стиральная машина также. О массажерах умолчим, были бы – я б сказала, а так и говорить не о чем.

А потом иристанские дамы ушли, оставив меня в одиночестве изучать временное жилище – было бы что изучать! И это, как я поняла, покои принцессы Иристана.

Я начала с приятного. Потопала к сумкам, отыскала бутылку шампанского, ловко открыла и, потягивая игристое, направилась осматривать апартаменты. В конце концов, принцесса я или как?! Будем праздновать.

– Эй, принцесса, – шепот едва не вынудил выронить бутылку.

Стремительно повернулась на голос и увидела нечто! На балконе, скрываясь за занавеской, обнаружился парнишка примерно моих лет, невысокий, худенький и ничего общего с местными грудами мышц не имеющий.

– Привет, – прошептал мне незваный гость. – Я Наска.

– Киран, – испуганно ответила я.

– Знаю, – белобрысый весело подмигнул, – я от шефа.

На мой танец веселья и радости парнишка смотрел с открытым ртом. Плевать! Я отпрыгалась с визгом «Ура», потом покричала «Да!» для закрепления радостного эффекта и только потом вспомнила, что как бы радоваться еще рано.

– Заходи, – махнула я союзнику.

Тот отрицательно покачал головой и поманил пальцем. Пришлось мне к нему топать.

– Ты чего на площади устроила? – вопросил парень. – Шустро тут новости разлетаются… – По-тихому обставить свое появление не могла?!

– Что за наезды? – воскликнула я. – Да ты хоть можешь представить, для чего меня приволокли на эту убогую планетку?

Наска хохотнул, но тут же примолк, прислушиваясь к звукам в доме. Я тоже прислушалась – где-то звучал восторженный визг. Парень закатил глаза, видимо разделяя мое мнение о центнере папашкиного счастья.

– Так зачем? – вернулся Наска к разговору.

Я тяжело вздохнула, вышла на балкон, села прямо на деревянный пол и начала объяснять:

– Мне отвели роль приза. А громилы тут ценят покорность в женщине и скромность. Вот я и продемонстрировала, насколько я малоценный приз.

Горько так на душе, и вообще противно.

Парень присел, все так же прикрываясь занавеской, протянул руку, потрепал по плечу, пытаясь приободрить. На этом жесте дружеской поддержки все хорошее закончилось.

– Кир, слушай внимательно, – начал Наска, – это Иристан, ты не смотри на обстановку, – он указал на комнату, – просто на слово мне поверь – у них технологии покруче гаэрских.

– Это я уже поняла. – Шампанское таки открыла, жестом предложила Наске.

– Мне нельзя, – отозвался парень, – запах засекут.

– Ну нельзя так нельзя. – Я сделала глоток, закашлялась, сделала второй. – И что ты мне хотел про Иристан сказать этим своим «у них технологии покруче гаэрских»?

Наска тяжело вздохнул и, как маленькой, начал объяснять:

– Кира, жаль, что приходится тебе об этом говорить, но не связывайся с воинами. И отца провоцировать не стоит, просто поверь мне на слово.

Молча отхлебнула еще шампанского.

Парень явно не одобрял моего пьянства, но именно он мне сказал такое, от чего я едва не полбутылки выдула:

– Соблазни Нрого.

И все это так спокойно. Шампусик-то я выпила, но он мне не в то горло пошел, от чего я долго и надрывно кашляла. Откашлявшись, я уставилась на представителя банды Исинхая и хриплым шепотом спросила:

– Что?! Сдурел?!

На меня укоризненно посмотрели. Но мне не было стыдно, и на покрытом веснушками лице Наски появилось выражение обиженного недовольства.

– Соблазни Нрого, Киран, – повторил он. – Он тут единственный, кто сможет вмешаться и вытащить тебя. А с его территорий тебе будет проще всего смыться с планеты. К тому же Нрого гордый, он преследовать не будет, а хассар Айгора и на другом конце вселенной достанет.

Недоуменно смотрю на Наску.

– Нрого должен твоей матери, – прошептал тот, – постарайся понравиться ему при встрече, и тогда он настоит на том, чтобы договоренность была соблюдена.

– Стоп-стоп. – Я просто утратила нить его логики, – Нрого должен моей матери? Тогда, может, мне просто сказать ему об этом сегодня и…

Наска вытаращился на меня и спросил:

– Сегодня?

Пожав плечами, стараясь не расплакаться, грустно отвечаю:

– Сегодня… Отец отдал меня ему на всю ночь до утра.

Наска побелел и прошептал:

– Не может быть.

Молча пожала плечами, я и сама не верила.

– Нет… – шепот Наски теперь был едва слышен. – Хассар не мог согласиться, ты… Киран, ты… Он не мог!

Хотелось, чтобы это было так.

– За что он так с тобой? – возмущался парень.

– За площадь, – прошептала я.

Наска выпал в осадок. Минуты две он просто сидел и смотрел на меня округлившимися светло-серыми глазами, у него даже веснушки посветлели. Потом я услышала странное:

– Мы уже ничего не сможем сделать.

– Что?

Но парень поднялся, затем подскочил и забрался на крышу, шепнув мне напоследок:

– Я проберусь к тебе ночью!

– Этой ночью? – с надеждой спросила я.

– Этой ты будешь с Нрого. Завтра.

– Э-э!..

Но, увы, парень уже спрыгнул с крыши на соседний балкон, оттуда вниз, потом на дерево, в общем, растворился, пусть и не в ночи.

А я осталась совсем одна! Хотя о чем это я – ужас был вместе со мной. Ему тоже было одиноко, до слез обидно и очень страшно.

Дверь распахнулась, не давая мне в очередной раз себя пожалеть, и в помещение вплыла бегемотиха. Бегемотик вплыл следом, старательно держась позади матери. Откровенно говоря, я на бегемотика не смотрела, куда больше меня занимала ее мать… Обида, ревность, злость, непонимание – все это как-то слилось в одно чувство ненависти к этой женщине. И я смотрела на нее и просто не понимала – как этот урод, который мой отец, мог предпочесть эту женщину моей мамочке? Моей умной, красивой, стройной, грациозной мамочке! Как?!

Бегемотиха была огромна, место для талии имелось только на шее, правда… это ее не портило. В отличие от неприятного бегемотика, Единственная моего предка была женщиной приятной, даже очаровательной, со светлыми кудрями до пояса, голубыми глазами, ямочками на щечках. Одета, как и все тут, в мешковатые тряпки невыразительных серых оттенков. Правда, золота в избытке – и в ушах, и на шее, и на запястьях, и даже на мягких пухлых ручках. И вся такая пухленькая, миленькая, округленькая. А глаза – злые!

И эти глазенки оглядели все имеющееся пространство, чтобы обнаружить сидящую на полу балкона меня. Я устроилась, скрестив ноги и обнимая полупустую бутылку, хотя имелось желание опустошить ее таки до конца.

– Ты копия Киары! – резко и отчетливо произнесло ворвавшееся в мою комнату существо.

– Драсти, – в свою очередь, выдала я.

– Почти копия, – бегемотиха не обратила внимания на мое приветствие. – Киара была мягче, пластичнее – ты резка до непримиримости. Киара могла прогнуться под обстоятельства, ты – нет! Киара руководствовалась благородством, ты способна на подлость. Киара искала защиты, ты ищешь свободы. Киара умела любить, ты склонна ненавидеть. Киара предпочитала простить, ты будешь мстить до последнего! Агарн привез беду в мой дом!

Какая умная бегемотиха! Надо же, вот так вот с ходу – и врубилась в ситуацию. Только у меня было что ей сказать:

– Я тут не по своей воле, знаете ли, и ваш дом – последнее место, где мне хотелось бы побывать!

Женщина вдруг улыбнулась, грустно и в то же время как-то зло. Оглянулась на своего бегемотика, потом вновь посмотрела на меня и тихо произнесла:

– Этой ночью Нрого усмирит твой нрав и изранит тело. Ты будешь долго приходить в себя. К тому времени, как сможешь ходить, все будет кончено. Пантера не успеет напасть!

С этими словами бегемотиха величественно повернулась и вышла. Бегемотик еще немного посмотрел на меня своими маленькими глазенками и покатился за мамочкой. А я осталась сидеть, переглядываясь с бутылкой. Я вот не совсем поняла – мне тут только что угрожали?!

* * *

Посидела, хлебнула шампанского и поняла, что придется выкручиваться самой. Это было невесело. Просто я как-то даже придумывать пакости предпочитала с Микой, а сейчас без нее даже думалось плохо. Я встала, походила по гостиной, попинала диван от злости. Допила шампанское и швырнула бутылку в стену. Звон, осыпающиеся осколки – и тишина.

Я осталась одна на неизвестной планете, без мамы, без друзей, в паутине чужих интриг и традиций!

Внезапно на балконе послышался странный звук, будто что-то упало. Потопала туда, в надежде увидеть Наску, но там оказалось кое-что получше. Гораздо лучше. Сейр! Новенький, блестящий, а самое главное – подключенный к связи, в отличие от моего!

И почти сразу, как я его подняла, раздался звонок:

– Кира, у тебя совести нет! – Микаэлла в экране грозно погрозила мне кулаком.

– Да какая совесть, меня скоро и чести лишат, – на ходу ответила я, перемещаясь вместе с сейром в места, не столь отдаленные, дабы никто не помешал.

– Кирюш, какая честь? У тебя ее отродясь не было.

Мика, зараза!

– Девичья, Микусь, девичья, – закрываясь в туалете, ответила я.

– Девичья? Это серьезно. Береги ее, Кирюсь. И помни, настоящая женщина лишается невинности только в больнице! Исключительно перед самим моментом родов и никак иначе!

– Это ты загнула…

– Так и ты не парься, подумаешь, честь, – Мика весело подмигнула. – Успокоилась?

– Немного.

Подруга мне улыбнулась, не скрывая тревоги во взгляде.

– Умудрилась ты, – прошептала она.

Я вытерла слезы – что тут скажешь? Умудрилась, да.

– Ладно, – Микусь сразу сменила тему. – Я в твоей квартире сейчас, меня Исинхай вызвал. Тут твоя мама как узнала последние новости, это про ночь с Нрого, так и истерит, ее Исинхай успокоить пытается, а я пока до сейра дорвалась, ответила Наске и попросила дать возможность с тобой поболтать. В общем, я вся твоя. Давай думать, что делать будем.

Мика есть Мика, – реально, какой смысл убиваться, если нужно решать проблему.

– Я не знаю, – подобрав платье, залезла на узкий подоконник с ногами, устроилась поудобнее. – Мне тут ничего не понятно. Местечко унылое, традиции странные, тар-эны, в смысле воины, странные совсем. Не понятно ничего…

– Пять сек, – это мне. И уже громче: – Тетя Киара, тут Кирюсь про традиции спрашивает. Ее не просветили. Вы давайте быстренько в себя приходите, нам инфа нужна.

Информация информацией, но меня другое интересует:

– Мика, как она?

– Да бессовестная она у тебя! – выдала подруга. – От такого жениха отказалась! Эд в расстройстве, еще бы – такой удар по самолюбию. И есть с чего – молодой, красивый, при должности и жилье собственное, а потерял двух невест за сутки. Жесть, правда? Бьется сейчас в управлении, требует допуска на Иристан.

Ой…

– Ему дадут? – шепотом спросила я.

– Вряд ли. Иристан не та планета, с которой захотят испортить отношения. Иристанцы слишком опасные и непредсказуемые. И стремные…

Договорить Мике не дали, картинка резко сменилась, изобразив маму… зареванную. Короче, явно мама просто вырвала у Микаэллы сейр и сейчас в отчаянии смотрела на меня…

– Пантеренок… – Слезы ручьем. – Кира, зачем? Зачем?! Ты даже не понимаешь, куда попала, Киренок!

Понимать не понимаю, но догадываться уже начала. Тут уже у мамы сейр отобрали, рукой прикрыли, и я услышала приглушенный голос Мики:

– Тетя Киара, зачем вы на нее кричите? Ей и так плохо, и от ваших слов легче не станет. Все, она уже там. Да, Кира сделала глупость, но примите ее как данность. Для сожалений сейчас нет времени, честно. Лучше давайте думать, что делать дальше.

Мика и Эд все-таки очень в этом похожи – в умении идти дальше без душевных терзаний.

– Ты как там? – Моська Микаэллы снова нарисовалась на экране. – Кстати, этот Нрого, он как? Труха не сыплется?

– К сожалению, нет, – прошептала я.

– Мм, мужик еще на что-то способен?

Вспомнила массивную фигуру маньячного и честно ответила:

– Судя по внешнему виду, он по мужским возможностям из серии склеротиков. Отдал супружеский долг – забыл, пришел исполнять снова и так раз двадцать за ночь.

– Ой, – Мика нахмурилась. – Подожди, я сейчас, – и опять маме: – Тетя Киара, вы мне сейчас с толком и расстановкой объясните, что это за право ночи и чего нам от него ждать. Не надо Кире, вы сейчас мне говорите и со мной разговаривайте. Хорошо?

И Мика мне подмигнула. На меня и смотрела, когда мама начала объяснять.

– Это требование воина, который имеет право на женщину. Кира – отданная, ее отец дал позволение, в этом случае воин получает право на ночь в любой момент.

– То есть ее любой может получить? Да это проституция в узаконенном виде! – Возмущение в голосе Микаэллы было нешуточное.

На заднем фоне послышался всхлип, потом судорожное рыдание, а после:

– Моя девочка… – и снова рыдания.

Мы с Микусей переглянулись, мне меня стало вдруг очень жалко.

– Подожди, пусть успокоится, – сказала я подруге.

– Никогда не видела ее такой, – прошептала Микаэлла. – У нее истерика с тех пор, как ты улетела. Плачет постоянно. Мы ее к себе забрали, Эдвард настоял. Мама ее с трудом заставляет поесть, бегает вокруг, и, наверное, единственная понимает, как тете Киаре плохо. Эд там торопит своих, чтобы ограничение сняли. А тетя Киара… то стоит, стоит, а то просто плакать начинает и сползает по стенке… Четыре дня ее вообще на успокоительных держали, вкалывали почти насильно, потом появился шанс на вылет. Сегодня вот нам Исинхай сообщил, что удалось связаться с тобой. Мы в вашу квартиру приехали, у нас же прослушка, сидели и ждали его. В общем, тетя Киара надеялась, что ты продержишься там дней двенадцать, и она потом прилетит и вытащит тебя, и даже воспряла духом, плакать перестала. А вот сейчас сообщение от Наски. Исинхай только приехал и ей с порога честно сказал: «Киру отдают Нрого. Сегодня. Я не смогу ничего сделать». А она просто побелела и начала падать, Исинхай едва подхватить успел.

От таких новостей у меня полные глаза слез, подбородок дрожит, а самое главное – что делать, я теперь совершенно не знаю.

– Мик, судя по маминой реакции, с девичьей честью я таки расстанусь… ты спроси, чего там дальше будет.

Послушно кивнув, Мика повысила голос и вопросила:

– А после этой ночи Нрого ее заберет?

– Нет, – глухо ответила мама. – Агарн может отдать или дочь, или ее ночь. Он имеет право отказать, но, видимо… – и почти шепотом: – Мне решил отомстить.

И мама начала плакать снова. Бедная мама!

Подруга стукнула кулаком по столу и как рявкнет:

– Тетя Киара, нет времени, честно! – Микаэлла иногда бывала очень резкой. – Так, а по результатам этой ночи чего ждать?!

Вот теперь там нарастала истерика. Просто истерика. Я и сама едва слезы сдерживала, а потом, всхлипывая и едва сдерживаясь, мама ответила:

– У Киры никого не было… У Киры никого не…

Истерика по второму кругу.

Лично я ничего не понимала, Микаэлла явно тоже. Через несколько минут развернула сейр, демонстрируя мне рыдающую на плече Исинхая маму. Шеф происходящее заметил, тяжело вздохнул и произнес:

– Я не знаю. Касты тар-эн – это закрытые мирки. Что касается их семейных традиций, тут вообще ноль, я Наску в дом хассара внедрил четыре дня назад, и это первый прорыв, их отбор пройти нереально, я вообще могу сказать, что просто повезло.

Мама взвыла.

– Шеф, – позвала я, – это вы сейчас мне о чем? Отсюда что, не выбраться?

Исинхай нахмурился.

– Кир, из дворца хассара ты сможешь выбраться уже завтра, за ночь Наска внедрит нашу систему в их видеонаблюдение, но сегодня я ничего не могу сделать.

– Не надо было вообще вмешиваться! – заорала на него мама.

Шеф опустил глаза и тихо признался:

– Я защитил то, что мне дорого, Киара.

Я и Мика так и замерли, а мама… Мама рванулась из его объятий, вскочила и, не скрывая горечи, спросила:

– А я просила, Син? Я об этом просила?! Ты кого послушался – девчонку безголовую? Думал, что я успокоюсь и буду счастливо жить здесь, в то время как Кира останется на Иристане?! Ты действительно верил в это, Син?

Так они действительно знакомы и, похоже, давно. Микусь удивленно на меня посмотрела, я на нее – не менее удивленно, и мы обе впервые поняли, почему шеф нас всегда прикрывал – из-за моей мамы.

– Я вытащу ее, Киара, – тихо и уверенно произнес Исинхай, не отводя взгляда от мамы.

А она смотрела на него, по щекам текли слезы, и, едва сдерживая рыдания, прошептала:

– Ты не понимаешь… Ты просто не понимаешь… – судорожное рыдание и едва слышное: – Ночь с Нрого уложит ее недели на две!

Оторопело взираю на Мику, в итоге, не выдержав, требую у мамы ответ:

– Меня что, бить будут?! – и совсем невероятная догадка: – Кнутом?!

Мама вспомнила, что у ее разговора с Исинхаем есть слушатели, опустилась на диван и, закрыв лицо руками, прошептала:

– Нет…

И как это все понимать?!

– Мам, – требовательно позвала я, – да ладно, выкручусь, обломится мужику секс.

У мамы просто началась истерика.

– Мам, да откажется он от секса, поверь мне, я с такими «пожелателями» разбираться умею.

Опять слезы. Мика судорожно вздохнула, я и вовсе едва сама не разревелась, не могу выносить, когда мама плачет, тем более что раньше за ней такого не наблюдалось.

– Так, хватит! Мам, мне сейчас срочно нужны местные традиции! Просто очень срочно, а дальше мы с Микой разберемся, мы не маленькие.

И тут Мика рявкнула:

– Шеф, дайте ей вина уже, хватит воду носить!

– Лучше успокоительное, – послышался голос Исинхая.

– Мама не пьет лекарства, – начала было я.

– Она уже все пьет. – Мика грустно улыбнулась. – С другой стороны, такая их материнская доля. Слушай, а там мужиков красивых много?

Честно ответила:

– Завались!

– Иронизируешь? – Чьи-то ноготки застучали по столику.

– Даже не думала. – Моя улыбка стала шире. – Помнишь, мы в секс-шоп заходили?

На заднем плане послышалось удивленное восклицание мамы, но мы его проигнорировали.

– Да-а, это было незабываемо, – мечтательно протянула Микаэлла.

– А помнишь новых андроидов?

– Что-то типа «три тысячи способов достижения оргазма для вашего удовольствия»?

– Ага. Так вот эти на вид круче. Причем те, которых ты видела, по сравнению с остальными так себе, не очень.

– Э-э, – протянула Мика. – Что-то жмет мне моя девичья честь, Кир, а можно я тоже к тебе?

– Нельзя, – я хихикнула, – им слово «оргазм» неведомо!

– Это жестоко! – Теперь мы откровенно ухохатывались.

А мама плакать перестала и что-то принесенное Исинхаем пила.

Посмеялись и снова вернулись к насущному. Мика начала первая:

– Тетя Киара, а действо где будет проходить?

Мама, несколько пораженная тем, что только что услышала, на автомате ответила:

– В элотас Киры… – и тут же исправилась, – то есть в комнатах Киры, – судорожный вздох мамы, и, забрав сейр, она продолжила объяснять уже мне: – До заката ты предоставлена себе, даже отец войти не посмеет. После придут подвластные дакай… слуги. Тебя обрядят, внесут дополнительную постель, потому что твоя не предназначена для… Еще принесут ужин.

– А вино? – вставила Мика.

– Воины Иристана не пьют алкогольных напитков… и…

И, кажется, кто-то опять собирался реветь.

А мы реветь не собирались. Мы переглянулись и уловили главное – мы осознали, как решить проблему!

– Чел, ни разу не пробовавший спиртика, захмелеет враз! – начала Мика. – Оставь шампанское для дела.

– У меня выпивки на целую армию хватит, – похвасталась я.

– Супер. А в таблетках?

– Ага.

– Прощай, Нрого!

– А выпьет ли?

Тут картинка снова смазалась и на экране возникло заплаканное мамино лицо, причем глаза были еще на мокром месте, но в них разгорался огонь надежды:

– Киран, слушай внимательно. Пить он вино не будет, но… ты можешь покормить его с рук. Соображаешь?

– А-а… ага!

– Дальше. Постарайся быть покорной и понравиться ему, тогда он будет осторожен, постарается сделать так, чтобы ты привыкла к его телу. Потому что они огромные, Кирюш, страх вполне обоснован. Постарайся ему понравиться. Покорность, Кира, больше всего воины Иристана ценят покорность! Будешь покорной – понравишься. А если понравишься – он не захочет принуждать, даст время ощутить влечение. Тяни время. До последнего тяни время, будь покорной, слышишь?

Теперь я только кивнула, но исполнять все в точности, как мне сказали, не собиралась.

Мама продолжила:

– Нрого стар и опытен, Кирюсь. Откровенно говоря, я не думаю, что тебе удастся обвести его вокруг пальца, но… но, если будет такая возможность, – умоляю, заклинаю, прошу тебя – никакого секса!

Мы с Микаэллой невольно переглянулись, и я неуверенно произнесла:

– Так… на это и рассчитываем, мам. Он, конечно, внешне ничего так, но интим как-то не входит в мои планы и…

Мама закрыла глаза и устало покачала головой… по щекам опять слезы, а потом обреченное:

– Кира, как же ты не понимаешь – наши местные парни, да и те мужики, которых ты привыкла дразнить, – это тебе не тар-эн Иристана, Кир!

– Весовая категория не та? – сыронизировала я.

Мама вскинула голову, взгляд ее был какой-то пугающий, а затем последовали не менее пугающие слова:

– Киран, Нрого умнее, сильнее, опытнее тебя не то что в десятки – в сотни раз! И даже если он захочет с тобой поиграть – это будут игры по его правилам!

Я безразлично пожала плечами – подумаешь, мужик крут. И не таких обламывали.

– Я тебя только об одном прошу, – прошептала мама, – всеми силами постарайся избежать секса с ним… потому что интимные отношения с воином такого уровня не только очень болезненны, Кирюш, от них могут быть весьма опасные конкретно для тебя последствия. Ты видеть начнешь!

– Что? – не поняла я. – Мам, я вроде и так не слепая.

В любимых зеленых глазах бездна отчаяния и тихое:

– Знаю, Кирюш, все знаю… и в отличие от тебя я знаю гораздо больше.

Удивленно моргаю, глядя на маму, а та, вновь судорожно всхлипнув, уверенно продолжила:

– Идем дальше. Вариант с алкоголем может сработать. Главное, не переигрывай и не дразни его, покорность, Кирюш, во всем… и, если он отключится, ты должна изобразить потерю невинности.