Текст книги "Герцогиня оттон Грэйд"
Автор книги: Елена Звездная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Как их зовут? – поинтересовалась я у экономки, которая псов явно побаивалась.
– Этот побольше – Гром, – ответила госпожа Вонгард, – второй – Ураган.
– Гром, – повторила я, почесав пса за острым ухом.
– Знаете, – экономка отошла чуть подальше, – они никому не позволяют к себе прикасаться, кроме его светлости и Говарда.
Ураган тоже подошел ко мне, ткнулся носом во вторую ладонь, погладила и его. И слезы я все равно удержала!
– Давайте продолжим осмотр, – произнесла, отступая от собак, которые тут же двинулись следом.
Замок оказался воистину огромен. Только в холл спускалась не одна, а сразу три лестницы, боковые вели в западное и восточное крыло замка, основная в центральную часть. Несмотря на древность родового оплота династии Грэйд, реконструкция была проведена не более чем восемьдесят лет назад, и мне сложно было представить сумму, затраченную на ремонтные работы и отделку интерьера. Так лестницы были из редкого серо-голубого мрамора, перила же оказались инкрустированы серебром. На дверях, ведущих в центральную часть замка, также обнаружилась инкрустация этим драгоценным металлом, один нательный крестик из которого стоил крайне недешево. Да-да, тот самый святой сплав. Стоило вступить в портретную галерею, куда попадал поднявшийся по центральной лестнице, становилось очевидным, что во время реконструкции в мрачном замке были добавлены дополнительные не предусмотренные суровой архитектурой древности окна. В конце галереи обнаружилась спиралевидная лестница, ведущая на верхние этажи.
Поднимаясь, я поинтересовалась:
– Сколько жилых комнат в замке?
– Четыреста двадцать, – последовал ответ. – Но западное крыло замка в данный момент не поддерживается в жилом состоянии, по причине отсутствия гостей, в восточном же всего три… несколько покоев обслуживаются.
Я кивнула и молча провела пальцем по перилам лестницы – на белоснежной перчатке остался заметный след. Госпожа Вонгард побледнела, сравнявшись цветом лица с белым чепцом на голове, и поспешила оправдаться:
– Н-не всегда успеваю проконтролировать работу горничных, замок огромен и…
– Сколько горничных в замке? – перебила я ее.
– Пятьдесят четыре, – мгновенно ответила экономка.
– Кто убирает данную лестницу? – продолжила я.
– Герби, – с некоторой запинкой проговорила госпожа Вонгард.
– Почему не уволили? – прямо спросила.
Экономка замялась, и мне стало ясно, что и с горничными здесь не все гладко.
– В бытность, когда леди оттон Грэйд была жива, все было иначе, – с явной виной в голосе произнесла экономка, – молодой герцог после смерти матушки несколько…
– Достаточно, – отрезала я.
Мне было неприятно. До крайности, до отвращения неприятно!
Особенно когда стало ясно, что горничные действительно подбираются по каким-то иным критериям, нежели работоспособность. Некоторые выполняли свои обязанности превосходно – так, на втором этаже центральной части замка царила идеальная чистота, в других же местах мною была обнаружена пыль, грязь, непротертые окна, местами даже паутина. Нет, было прибрано, но лишь для вида.
На самый верх госпожа Вонгарт не хотела меня вести, но я все же настояла, и мы поднялись на чердак. Пыль, грязь, запустение. Но стоило, миновав грязную лестницу, взобраться на башню…
Замок династии оттон Грэйд оказался возведен на высоком холме. Высоком настолько, что здесь, на башне, обнаружился снег. И это в южной провинции летом!
– По ночам в замке бывает прохладно, – произнесла госпожа Вонгард.
Неудивительно, учитывая на какой высоте он находится. Подойдя к краю площадки, я с искренним восторгом начала осматривать окрестности. У подножия холма, на котором стояла гордость рода Грэйд, раскинулся отнюдь не маленький город, через который протекала полноводная река, опоясывающая и сам холм наподобие рва. Еще одна судоходная река фактически окружала город, за которым виднелись возделанные сады и поля.
– Изумительно красиво, – восторженно выдохнула я. – И еще удивительнее то, что о замке Грэйд поговаривают, что он расположен вдали от цивилизации и дорог.
– Так и есть, – подтвердила экономка. – Про дороги вы верно заметили, они достаточно далеко отсюда, так как для перевозок все используют реки. – Женщина указала на блестящие извилистые водные потоки. – А Илгран развиваться лет двадцать назад стал, ранее тут крестьянские поселения были, ну подвластных вассалов рода Грэйд, а уж при его светлости, получив свободу, люди и… И корабли речные все его светлость закупил, а где пути есть, там и торговля, где торговля, там и достаток. Илгран – богатый город.
То есть фактически герцогу принадлежит еще и целый город…
– Мне бы еще хотелось осмотреть конюшни. – Я подумала, что обязательно покатаюсь верхом по окрестностям.
Поклонившись, экономка повела меня вниз.
Помимо конюшен, достаточно неухоженных, что вызвало мое негодование, госпожа Вонгард также продемонстрировала два собачьих питомника и родовой храм, в который я не стала заходить. Не ко времени. И так обход владений Грэйд занял более трех часов, и несмотря на все попытки держаться, я устала. Ко всему прочему, едва мы отошли от храма, как на весь двор раздалось восторженно-фальшивое:
– Леди оттон Грэйд! Рад, как же я рад приветствовать вас!
И к нам поспешил невысокий полноватый мужчина, одетый не в пример остальным обитателям замка в белоснежную с кружевным воротом рубашку, золоченый коут, широкие по придворной моде брюки, сапоги с отворотами, ко всему прочему на голове его имелся парик. Сложно было бы не догадаться, кто передо мной.
– Господин управляющий Аннельский? – вопросила, едва мужчина приблизился.
– О, польщен. – Управляющий склонился к моей руке, и я порадовалась, что не стала снимать перчатки. – И восхищен! Искренне, искренне восхищен!
Искренности в его голосе было крайне мало. Впрочем, я уже рассматривала второго мужчину, не сразу мной замеченного из-за крайне шумного управляющего. Мужчина был южанином, уже совершенно седым, но абсолютно не старым. Одет он оказался так же, как и Говард – темно и строго. И в отличие от пытающегося быть любезным господина Аннельского, смотрел на меня крайне скептически и неодобрительно. Я словно ощутила его взгляд, скользнувший по моим фиолетовым матерчатым туфелькам, белым кружевам панталон, излишне короткой для леди юбке, слегка растрепавшимся после всех событий и осмотра замка волосам. После мужчина прямо взглянул мне в глаза и нахмурился сильнее.
– О, леди оттон Грэйд, – заторопилась госпожа Вонгард, вспомнив о приличиях, – позвольте представить вам управляющего всеми делами его светлости господина Аннельского и нашего почтенного дворецкого, господина Уиларда.
Господин дворецкий медленно подошел, молча поклонился, даже не делая попытки поцеловать мою руку. Выпрямился, холодно взглянул с высоты своего роста. Я милостиво улыбнулась в ответ, выражая свое благоволение. Господин Уилард почувствовал себя неловко.
– Что ж, искренне рада со всеми вами познакомиться, – проговорила я. – Полагаю, прислуга уже в сборе?
И вот тут дворецкий и продемонстрировал свое ко мне истинное отношение:
– Мне жаль, леди оттон Грэйд, – жаль ему нисколько не было, и дворецкий этого не скрывал, – но его светлость распорядился, чтобы вы отдыхали в своих покоях до его возвращения, а не…
Пауза, допущенная дворецким, являлась многозначительной и малоприятной. Насладившись эффектом, господин Уилард продолжил:
– К сожалению, Говард не сообщил вам этого лично, видимо… – презрительная пауза, – проникшись сочувствием. Однако…
И я поняла, что с меня хватит!
Остановив дворецкого жестом, я вкрадчиво, вероятно по причине титанического сдерживания вполне обоснованной злости, поинтересовалась:
– Господин Уилард, известно ли вам, что такое родовой брак?
Мужчина нахмурился и неуверенно кивнул, еще не осознавая, какое это имеет отношение к сказанному им. Я улыбнулась, принимая его ответ, а затем, уже без тени улыбки, отчеканила:
– Я – леди оттон Грэйд. Отныне я являюсь совладелицей всего, что принадлежит герцогу Грэйду. Родовой брак, господин Уилард, предусматривает равные права супругов. Равные имущественные права. Посему в МОЕМ замке я буду поступать так, как считаю нужным невзирая на ваше, либо его светлости мнение. Надеюсь, мне не придется более поднимать данную тему, так как возвращение к ней автоматически лишит вас должности дворецкого в замке Грэйд.
Дворецкий замер, потрясенно глядя на меня. Мило улыбнулась ему в ответ и мягко, почти ласково произнесла:
– Вся прислуга должна быть построена в холле через пять минут. Вы свободны.
Он остался стоять на месте.
– Вы свободны, – гораздо жестче повторила я.
Прозвучало практически приказом. Господин Уилард вздрогнул, затем, поклонившись мне, развернулся и направился в замок. Я проводила его долгим задумчивым взглядом, после чего развернулась к родовому храму Грэйдов.
Храм был невысок, сер, мрачен, не украшен ничем. Серые каменные грубо обтесанные стены, железная кованая дверь, три грубые ступени, рассчитанные скорее на мужскую ногу, нежели на женскую, гнездо ласточек под крышей…
Пять минут я неодобрительно рассматривала храм, после чего молча направилась в замок. За мной шаг в шаг следовали оба пса, после госпожа Вогнрад и управляющий. А я шла, распрямив спину настолько, что было больно, но иначе у меня не получилось бы сдержать эмоции, а демонстрировать слабость в данный момент было непозволительно.
* * *
Прислуга была построена. В громадном холле замка собралось более ста человек. У дверей стояли Говард и дворецкий, на которого, едва мы вошли, госпожа Вонгард бросила вопросительный взгляд. Господин Уилард едва заметно отрицательно качнул головой и остался стоять там же. А ведь представлять мне прислугу по этикету должен был именно он, и вот такое показательное неповиновение.
– Господин Уилард, – я не узнала свой голос, впервые услышав в нем металлические нотки, – приступайте к вашим непосредственным обязанностям!
Если прислуга и перешептывалась при моем появлении, то после этих слов наступила абсолютная, мертвая тишина.
Несколько секунд дворецкий молча сверлил меня взглядом, я не отводила глаз и требовательно взирала на него. Смирившись с неизбежным, господин Уилард отошел от двери и с самым недовольным видом произнес:
– Леди оттон Грэйд, позвольте представить вам служащих замка Грэйд.
Я кивнула, и дворецкий был вынужден продолжить:
– Госпожа Тортон, няня его светлости.
Из строя вышла старая женщина, чье лицо показалось мне знакомым, подошла, присела в реверансе, что в ее возрасте было непросто. И я вспомнила, почему няня герцога показалась мне знакомой.
– Очень приятно с вами познакомиться. – Моя улыбка была искренней. – И у вас замечательная дочь.
Бывшая кормилица удивленно на меня посмотрела, и пришлось пояснить:
– Мы виделись с госпожой Тортон в крепости Гнездо Орла.
– О-о, – выдохнула старушка, – и… и как она?
– Выглядит восхитительно, – заверила я, – мне также довелось познакомиться с госпожой Винслоу.
– Моя племянница, – с гордостью сообщила госпожа Тортон.
Я кивнула, отпуская старушку.
Затем мне были представлены две пожилые камеристки, прислуживавшие еще матери герцога, после кастелянши, судомойки и, наконец, горничные. Действительно все пятьдесят четыре, но если представленные ранее слуги не вызывали вопросов, то горничные… Примерно треть из них вовсе не соответствовала облику прислуги – не форменные платья, синего, зеленого или же бордового оттенка, отсутствие чепцов, достаточно наглый вид.
Горничных мне представляла госпожа Вонгард, в ведении которой и находились горничные, и она начала с:
– Герби Эгстон.
Память услужливо нарисовала грязную лестницу, ведущую из центрального корпуса замка наверх в жилые помещения.
Девица подошла, изобразила глубокий полуиздевательский реверанс и выпрямилась, намереваясь отойти. Я остановила ее вопросом:
– Герби, – к горничным принято обращаться по именам, это все же прислуга более низкого класса, нежели дворецкий и экономка, – перечислите мне ваши обязанности.
Девушка несколько замешкалась, затем неуверенно начала:
– Я убираюсь в галерее портретной, и лестница…
Кивнув, я отчеканила:
– Герби, мне очень жаль, но вы не справляетесь со своими обязанностями. Лестница находится в плачевном состоянии, на портретах выдающихся представителей династии Грэйд мною также была замечена пыль. Вы уволены. После завершения моего знакомства с прислугой вам надлежит собрать ваши вещи, взять расчет за две недели вперед у госпожи Вонгард и покинуть замок. Рекомендательных писем вы не получите.
Девица осталась стоять, потрясенно глядя на меня.
– Это все. – Я была вежлива и благожелательна.
Однако горничная решилась возразить и начала с:
– Но… но его светлость и…
– Это все, – тверже повторила я, – ступайте.
Госпожа Вонгард, не менее потрясенная, чем отступившая и вернувшаяся в строй горничная, назвала следующее имя:
– Леиса.
Вторая горничная подошла несмело, и несмотря на то, что одета она была также далеко от норм, принятых для прислуги, на вопрос о ее обязанностях назвала личные покои герцога, где царил абсолютный порядок.
– Вы прекрасно работаете, – похвалила я.
Женщина с явным облегчением склонилась в реверансе и отошла.
По итогам беседы я уволила двадцать трех горничных, лишив выходного пособия тех четырех, в чьем ведении находились верхние этажи замка, включая чердак. Возражать мне не посмели, но глухое недовольство даже не потрудились скрыть, более того, я заметила взгляды, которые они бросали на дворецкого. А еще все явно ожидали развития событий. Ничего удивительного – после горничных меня ожидало знакомство с теми самыми тремя женщинами, что столь стремились «приветствовать его светлость».
Первой подошла южанка, сменившая свой персиковый наряд на нейтральный темно-синий.
– Госпожа Налин Гранас, – представила госпожа Вонгард, а затем после некоторой заминки и очередного переглядывания с дворецким добавила: – Помощница экономки.
Так значит все же «госпожа». Очаровательно.
Я улыбнулась девушке и задала стандартный вопрос:
– Перечислите мне ваши обязанности.
Кривая улыбка была весьма красноречивым ответом, а после госпожа Гранас, растягивая слова, начала врать:
– Присмотр за работой горничных, расчеты жалования, подсчет… Помощь госпоже Вонгард!
Если судить по тону и позе, то госпожа Гранас была крайне довольна своей находчивостью. Я улыбнулась, кивнула, принимая ее ответ, и задала еще один вопрос:
– Сколько жилых комнат в замке?
Женщина перестала довольно улыбаться, нахмурилась, наморщила лоб и… не смогла ответить.
– Это был простейший вопрос, – продолжила я, – и как помощница экономки вы обязаны знать точное количество не только комнат, но и окон, кроватей, занавесей и так далее. Хоть что-то из мною перечисленного вам известно?
Госпожа Гранас отрицательно покачала головой.
Вновь кивнув, я продолжила:
– Мне очень жаль, но ваша неосведомленность прямо указывает на ваше несоответствие занимаемой должности. Вы уволены. После завершения моего знакомства с прислугой вам надлежит собрать ваши вещи, взять расчет за две недели вперед у госпожи Вонгард и покинуть замок. Рекомендательных писем вы не получите.
Женщина отступила, глядя на меня с каким-то священным ужасом, а рядом тихо выругался на элетском дворецкий.
– Впредь потрудитесь при мне выражаться на официальном языке королевства, – холодно потребовала я.
Господин Уилард промолчал.
Экономка же представила мне следующую женщину:
– Госпожа Киннее Оргета, помощница экономки.
Госпожа Оргета молчала потупившись.
– Количество горничных, следящих за порядком в замке до моего появления? – спросила без предисловий.
Отрицательно покачав головой, она отступила.
– Мне очень жаль, вы уволены, – вынесла я вердикт.
Не говоря ни слова, девушка вернулась в строй.
А вот дама в красном платье, которое она не потрудилась переодеть, гордо выступила вперед, всем своим видом демонстрируя всю мою никчемность и собственную значимость. И едва госпожа Вонгард попыталась хоть что-то сказать, перебила ее визгливым:
– Не трудитесь, я с радостью озвучу свои обязанности леди.
– Внимательно вас слушаю, – вежливо сказала я.
Женщина вскинула подбородок и гордо объявила:
– Я согреваю постель его светлости!
О, Пресвятой, дай мне сил. Пожалуйста, дай мне сил…
Не ведаю, как удалось удержать все ту же вежливую улыбку, мучительно ища выход из создавшейся ситуации. Выход, способный позволить мне вести себя с достоинством.
– Так значит, вы грелка, – медленно проговорила я, резюмируя сказанное женщиной.
Ее покоробило подобное, но дама все же кивнула и еще выше вздернула подбородок.
– Какая жалость, – я говорила негромко и размеренно, – сколь вопиющий… – казалось, прислуга затаила дыхание, – анахронизм.
Удивленная непонятным словом, женщина переспросила:
– Что, простите?
Улыбнувшись ей, я соблаговолила пояснить:
– Сколь вопиющий пережиток прошлого.
Улыбаться дама в красном перестала мгновенно, более того, поза ее теперь выдавала заметное напряжение.
– Видите ли, – продолжила я, – во всех аристократических домах уже более сорока лет используются каучуковые грелки. Они надежны, гигиеничны и удобны в использовании. И как любящая супруга, я, несомненно, обязана заботиться о здоровье его светлости, соответственно мой выбор склоняется в пользу грелок, более распространенных в обществе и к тому же рекомендованных врачами. Мне очень жаль, но в ваших услугах мы более не нуждаемся. И конечно, так как вы, несомненно, качественно выполняли ваши обязанности, я непременно распоряжусь, чтобы вам выдали соответствующие вашей должности рекомендательные письма. Уверена, пожилые люди, особенно леди, склонные к консерватизму и не приемлющие новых приспособлений, с радостью вас наймут.
Потрясение женщины в красном платье сменилось откровенным гневом, и, презрев все нормы морали и этики, она еще более визгливо воскликнула:
– Леди оттон Грэйд, боюсь, его светлость не разделит вашего мнения.
– Вы совершенно напрасно боитесь, – спокойно ответила я. – На этом все.
Мне пришлось с достоинством выдержать полный ненависти взгляд, а после и многочисленные ухмылки прислуги, той, что была мною уволена. Остальные, напротив, смотрели с надеждой, и это прибавило мне уверенности.
– Что ж, с женской прислугой мы закончили, – я повернулась к дворецкому, – Уилард, продолжайте.
Мне представили поваров, среди которых были исключительно мужчины, камердинеров, лакеев, выездных лакеев, чьи широкие плечи и статные фигуры значительно выделялись на общем фоне, кучеров, дворников, официантов. Ни вопросов, ни претензий к ним я не имела. Единственный вопрос, заданный мной, относился к старшему дворнику и касался плачевного состояния родового храма Грэйд. Ответ, полученный мной, откровенно потряс:
– Мне очень жаль, леди оттон Грэйд, – степенный мужчина при этих словах поклонился, – но по нашим обычаям входить в родовой храм могут только представители рода, а его светлость…
Мне вспомнилось ласточкино гнездо под крышей храма. Двери, над которыми оно располагалось, и вопрос слетел с губ почти неосознанно:
– Простите, двери храма открываются вовнутрь?
– Н-нет, – удивленно ответил старший дворник.
Я повторно представила себе святыню рода Грэйд, то самое ласточкино гнездо, которому было не менее трех лет, и поняла очевидное – герцог не только бесстыдник, он еще и безбожник!
– Благодарю вас, на этом все, – ответила дворнику.
И мне был представлен старший конюх.
Господин Гранас не понравился с первого взгляда. И дело было не в том, что это его сестра, насколько я понимаю, выдавала себя за «помощницу экономки», а скорее в манерах, состоянии нетрезвости и излишней франтовости костюма молодого человека.
– Господин Гранас, назовите мне ваши должностные обязанности, – холодно попросила я.
Старший конюх замялся, как-то неуверенно оглянулся на одного из своих подчиненных – высокого крепкого южанина, при взгляде на которого в сознании возникало слово «основательность», после вновь посмотрел на меня и неуверенно выдал:
– Следить за конюхами… воспитывать их… э-э-э…
Я кивнула, принимая ответ, и обратилась к тому конюху, на которого с такой надеждой смотрел господин Гранас:
– Подойдите.
Мужчина осторожно приблизился.
– Уилард! – потребовала я.
Дворецкий с явной неохотой представил мне работника:
– Господин Томас Макмиллан, конюх.
Приветливо улыбнулась мужчине и попросила:
– Господин Макмиллан, перечислите мне, пожалуйста, должностные обязанности старшего конюха.
Южанин усмехнулся и спокойно ответил:
– Организация уборки конюшен, контроль за доставкой подстилки и уборкой навоза, заключение договоров с поставщиками кормов, постоянная слежка за состоянием и рационом лошадей, своевременное лечение животных, найм и увольнение конюхов.
– Прекрасно, – похвалила я, – господин Макмиллан, вы назначаетесь старшим конюхом. Господин Гранас, вы уволены за несоответствие должности, и я не могу сказать, что мне жаль. Животные слишком зависимы от людей, и посему я не испытываю жалости к тем, кто не в состоянии ответственно заботиться о лошадях. Это все.
Внезапно зарычал Гром. Я настолько привыкла к собакам, что практически перестала их замечать, но вот сейчас, когда гончая, рыча и оскалившись, вдруг оказалась между мной и господином Гранасом, их присутствие обозначилось как для меня, так и для остальных.
– Гром, спокойно, – тихо произнесла я.
Пес обернулся, посмотрел на меня внимательными черными глазами, затем подошел и сел рядом. Оба конюха мгновенно вернулись в строй.
– Уилард, – обращаться напрямую к прислуге в соответствии с этикетом я не могла, – можете отпустить людей, и я просила бы вас помочь с расчетом уволенных служащих госпоже Вонгард.
Но несмотря на молчание дворецкого, его враждебность ощущалась весьма отчетливо, а потому:
– Говард, – я обернулась к начальнику гарнизона, – через полтора часа все уволенные должны покинуть территорию замка Грэйд, а их вещи перед выходом должны быть осмотрены.
Мужчина поклонился, принимая приказ к исполнению.
– Госпожа Вонгард, – поворот к экономке, – у вас пять минут, чтобы выбрать себе новую помощницу. Одну. И мне потребуется личная горничная, выбор я оставляю за вами. Также распорядитесь о том, чтобы лестницы в центральную часть замка, картинная галерея, чердак и зеленые комнаты были приведены в идеальный порядок.
С этими словами я покинула собравшихся и в абсолютной тишине поднялась на второй этаж, ни разу не обернувшись. Поднималась не торопясь, степенно, медленно и величественно – прислуга хранила мертвое молчание.
И лишь скрывшись от глаз в картинной галерее, я прислонилась плечом к стене и поняла, насколько устала. Невозможно, смертельно устала. И единственным моим желанием сейчас было сесть на пол, обнять колени руками и дать волю душившим меня слезам.
Шорох шагов на лестнице заставил взять себя в руки. Резко выпрямившись, я увидела старенькую няню герцога, идти которой помогали две пожилые камеристки.
Госпожа Тортон улыбнулась мне, остановилась, тяжело дыша, и, поправив чепец, тихо сказала:
– Отдохнуть бы вам, деточка.
Я хотела было возразить, но няня, хитро прищурившись, предложила:
– Ванна с розовым маслом?
И все мои возражения разом испарились, а я с благодарностью сказала:
– Это было бы чудесно.
Улыбнувшись, госпожа Тортон прикрикнула:
– Гретхен, ванну в покоях герцога.
Краска мгновенно залила мое лицо, но не дав мне возмутиться, няня пояснила:
– Ваши покои еще не готовы, леди оттон Грэйд, а покои его светлости всегда в идеальном порядке. Идемте, вам требуется отдых.
Обе пожилые камеристки, поклонившись, ушли вперед, а няня, взяв меня под руку, медленными старческими шагами двинулась следом, увлекая за собой.
– С горничными – правильно это, – заговорила госпожа Тортон, – давно пора было. А видите этот портрет?
И весь путь до покоев лорда оттон Грэйд няня рассказывала мне о выдающихся представителях этой военной династии. Под рассказы о прошлом мы поднялись на второй этаж. Покои герцога располагались ближе к лестнице, я же выбрала для себя комнаты, максимально удаленные от спальни супруга. Максимально! Возможно, это вызовет сплетни среди прислуги, но… И там окна выходили в сад, а гостиная на террасу.
Когда мы вошли в покои его светлости, в ванной уже шумела вода, а по всем комнатам разносился приятный едва уловимый аромат роз. И этот запах столь явственно диссонировал с обстановкой комнаты, которая на первый взгляд напоминала или военную казарму, или же покои герцога в Гнезде Орла. Идеальная чистота, абсолютное отсутствие личных вещей и предметов, хоть как-то характеризующих владельца. Бледно-голубые обои, темная мебель, темные ковры, темное дерево в интерьере, занавеси на окнах, сочетающие в себе белоснежные шторы и черные гардины.
Обе камеристки вышли из ванной, но не успела я отдать хоть какое-либо распоряжение, госпожа Тортон сказала:
– Гретхен, ступай к кастелянше, возьми несколько халатов, что были куплены к приезду его светлости, а также подберите сорочки и платье.
Камеристка замешкалась и неуверенно произнесла:
– Да где ж я на такую кроху-то найду…
– Гретхен! – возмущенно воскликнула няня.
– Не стоит беспокоиться, – поспешила вмешаться я. – Да, перемещение сюда было крайне спешным, но его светлость перенесет мои вещи в течение нескольких дней и…
– Гретхен, ступай! – приняла решение госпожа Тортон.
Камеристка, торопливо присев в реверансе, нас покинула.
– Эйвери, – продолжила распоряжаться няня, – помогите леди оттон Грэйд.
Моих возражений никто не слушал. Камеристка провела в ванную, помогла снять платье, распустить волосы, а после оставила меня, направившись за мыльными принадлежностями.
Я же, полностью раздевшись, осторожно спустилась по каменным ступенькам в горячую овальную ванную, и все проблемы как-то разом отступили. Как же долго я не принимала ванну, и какое же это блаженство горячая вода и аромат роз.
Вернувшаяся Эйвери помогла мне вымыть волосы, а после меня оставили одну в пене, и я была очень за это благодарна. В замке слышались голоса, где-то залаяла собака… Что-то тревожно зазвенело, словно колокольчик. Собаки залились радостным лаем. Затем раздался женский возглас.
Я же продолжала, закрыв глаза, блаженствовать в воде, когда как гром среди ясного неба раздался голос герцога:
– Я сказал – позже, Уилард. Где леди оттон Грэйд?
Все блаженное состояние мигом меня покинуло! Вздрогнув, я подскочила в воде, в ужасе озираясь в поисках полотенца. Но ни полотенец, а я точно помнила, что в ванной герцога присутствовала целая стопка, ни халатов не оказалось! Как подобное возможно?!
– Уилард, вон! – на этот раз в голосе его светлости отчетливо слышалась ярость. – Ариэлла?!
Пунцовая от стыда, содрогаясь от ужаса и осознания собственного падения, я медленно осела в воду, сжавшись и прикрыв плечи руками. Никто не выносит полотенца и халаты из ванной комнаты… Это нонсенс. Соответственно, камеристки следовали четкому приказу.
Няня!
– Ари! – очередной крик герцога, на который я не отозвалась.
Потому что имелась надежда, крохотная, призрачная, пусть не имеющая права на существование, что лорд оттон Грэйд покинет собственные комнаты и тогда… А что тогда?!
Дверь в ванную не распахнулась – была снесена и с грохотом упала на каменный пол. Я не повернула голову и лишь вздрогнула, когда раздалось:
– Какого дьявола вы молчали, Ари?
Мне хотелось сгореть со стыда. И от гнева на прислугу. И от бессильной ярости. Сжавшись, я упорно смотрела лишь на пену в ванной, прилагая невероятные усилия для того, чтобы не расплакаться. И погруженная в собственные мысли и переживания, я не сразу поняла, что лорд оттон Грэйд безмолвствует. И уже достаточно долгое время.
Осторожно повернула голову, бросив испуганный взгляд на его светлость. И невольно вздрогнула – герцог смотрел на меня тяжело и пристально. И отчего-то мне показалось, что он крайне голоден и…
– Полагаю, уже должны были накрыть к ужину, – едва слышно произнесла я.
– Вероятно, – хрипло отозвался лорд оттон Грэйд, не отрывая взгляда от меня.
И от его голоса мне захотелось еще сильнее скрыться в пене, а то и вовсе погрузиться под воду с головой. Но пересилив себя, я едва слышно попросила:
– Вы не могли бы выйти, лорд оттон Грэйд?
В ответ донеслось неожиданно злое:
– Это моя ванна, леди оттон Грэйд.
– Мне это известно, – прошептала я, окончательно ощущая себя…
Герцог шумно выдохнул, затем холодно произнес:
– Я принес вашу одежду.
– Благодарю вас, – прошептала, глядя исключительно в пену перед собой.
– Вам еще что-либо требуется? – издевательски поинтересовался его светлость.
Мне было бесконечно стыдно, но в создавшихся условиях…
– Да, – слова давались с трудом, – если вам не сложно, принесите мне, пожалуйста, полотенце и банный халат.
Несколько минут лорд оттон Грэйд молчал, затем с нескрываемым удивлением спросил:
– А где они?
– Я… – голос дрогнул, мне пришлось замолчать на миг, чтобы сдержать слезы, – я не знаю.
Лорд оттон Грэйд молча развернулся и вышел. Некоторое время я слышала его шаги по спальне и другим комнатам, после открылась дверь, и его светлость вышел в коридор. Вскоре вернулся, на ключ запер двери, ведущие в его комнаты, чем вынудил вздрогнуть от неприятного предчувствия меня, и вошел в ванную со стопкой полотенец.
– А что вы натворили, Ариэлла? – поинтересовался он, подходя ко мне и располагая всю стопку на бортике ванной.
Не отвечая ничего, я схватила верхнее полотенце и, невзирая на то, что продолжала сидеть в воде и ткань мгновенно намокла, закуталась, скрыв плечи и все остальное практически.
– Монастырская скромность вас не украшает, – не преминул прокомментировать мои действия его светлость.
– Даже нет сомнений, что бесстыдство в ваших глазах гораздо предпочтительнее, – не сдержалась я, памятуя о встреченных мною женщинах.
– Вот как? – Его светлость насмешливо вскинул бровь.
А затем, совершенно игнорируя мое положение, состояние и отсутствие на мне какого-либо одеяния, лорд оттон Грэйд сел на бортик ванны, вперив в меня внимательный и чуть насмешливый взгляд, и задумчиво протянул:
– Из всего произошедшего я могу сделать два вывода, леди оттон Грэйд, вы что-то натворили, от чего я должен прийти во вполне объяснимую ярость, и вы безумно приглянулись моей нянюшке, раз она решилась на столь явное сводничество.
Откровенно краснея под внимательным взглядом его светлости, я взяла второе полотенце и прикрыла ноги.
– Ари, – лорд оттон Грэйд усмехнулся, – я бы на вашем месте куда как более рационально использовал полотенца, ибо такими темпами вытираться вам будет нечем.
Насмешка имела под собой основания, и от этого стало лишь обиднее.
