Текст книги "Киран. Дочь воина."
Автор книги: Елена Звездная
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Воин тормознул. Я с разбега налетела и впечаталась в его спину. Потную! Пока доставала салфетки и вытирала нос, услышала глухое рычание. После чего жертва допроса прорычал:
– Стой здесь!
И испарился. Ну не совсем испарился, а просто метнулся тенью, исчезая из поля зрения. Странные они тут, и я пошла вперед, разыскивать главного мудилу.
Уж думала, отдохну поле аудиенции, но когда вышла из душа, узрела отца, восседающего на стуле. Едва успела поплотнее в полотенце замотаться.
– Киран, – рокочущий голос словно заполнил все пространство моей каюты, – ты недопустимо повела себя с воином шестой руки МакОратом.
Стою и молчу… Ручейки воды стекают вниз по спине, от мокрых волос. Надо было бы режим сушки включить в душе, но не люблю потом ощущение сухости на коже и предпочитаю вытираться сама. Вот и стою.
– Дочь слышит мои слова? – вопросил хассар.
– Да, – отвечаю, боясь сделать лишнее движение.
– Ты должна знать – воины Иристана отличаются… темпераментом. Он мог не сдержаться и коснуться тебя. В этом случае я убил бы воина и наказал тебя.
Даже так… как любопытно. Но продолжаю молчать.
– Ты более не покинешь покои, будучи неподобающе одета.
Кивнув, шмыгнула носом, так как прохладненько стоять мокрой.
– И не будешь говорить, в присутствии воинов!
Пришлось опять кивнуть.
– Отдыхай! – сие было последнее слово в беседе дочери и отца.
За ужином я распила бутылочку красного дорогого вина, и после половину ночи жаловалась зюзе, вторую половину звала Ихтиандра. Не пришел.
Еще три дня я провела в одиночестве, наслаждаясь жалостью к себе любимой и чтением книг об устройстве первобытно-патриархальных обществ. После ознакомления с очередным отсталым госустройством, снова предавалась упоению жалости к самой себе. На утро дня четвертого, в дверь постучали. Воины теперь постоянно стучали, после чего спрашивали разрешения войти. На меня они старались вообще не смотреть, что наталкивало на размышления по поводу папочкиной крутости. Однако мне было искренне плевать насколько он крут, и откровенно говоря, нравилось доводить воинов. И потому, откинув край одеяла так, чтобы открыть ножку до бедра, войти разрешила.
Три суровых воина открыли двери и оторопели. Лежу себе, ножкой покачиваю.
– Мы на подлете… – наконец выдал один из пришельцев.
После чего меня оставили наедине с завтраком.
Пока завтракала, все думала, что же надеть. Отец приказал быть в подобающем виде, и это не должны быть брюки. Решила разведать, что там у меня с собой из вещей. Когда собирались, я все без разбора швыряла в чемодан, сейчас пыталась отыскать что-то подлиннее. Нашла. Одно единственное платье до пола – ярко-алое. Но длинное, закрытое под шею, даже руки закрытые.
Вспомнила, что к нему должны быть алые туфли на высоком каблуке. Нашла. Пошуровала еще, отыскала алое парео, решила тоже в ход пустить. А самое приятное – комплект красного белья у меня так же имелся. В итоге получила незабываемое удовольствие от одевания.
В общем, я сама от себя была в восторге, когда подводила глаза и подкрашивала губы. Лак на ноготках так же обновила, и теперь у меня были симпотяшные алые коготки. Платье обтягивало как вторая кожа до середины бедра, оттуда струилось, приоткрывая лишь кончики туфель.
Элегантно и в то же время очень сексуально. Помнится, мы с Микой себе такие одинаковые взяли, но на мне смотрелось круче – у меня фигура более женственная, и потому Микаэлла его с корсетом надевала. Вообще шикарно смотрелось, но у меня корсета под него нету, увы. Хотя и так, хороша. И я заодно распустила волосы, а они у меня длинные, иссиня черные, достают до талии и великолепно смотрятся на красном. Короче жди, Иристан, я иду!
Стук в двери, я стремительно набросила парео на плечи, и сказала:
– Войдите.
Вошел… отец. Рывком так. Ему про мое показательное выступление с ножкой доложили?! Мало того, что нарики, так еще и стукачи.
– Дочь! – и для чего это было сказано?
– Это самое длинное из моих нарядов, – смиренно изображая почтение, сказала я.
Отче промолчал, изучая взглядом все, что не скрывало парео. А оно непрозрачное.
– Хорошо!
На этом общение завершилось. Меня оставили одну. Через несколько минут раздался стук в двери.
Грациозно сняла парео, закинула ножку на стул, приподняла юбку… до бедра, начала старательно поглаживать чулочек и сказала:
– Войдите.
Вошли четверо. Застыли на пороге.
– Маааальчики, – проворковала я, – вы за вещами?
Четверо воинов осипли, развернулись и оставили меня одну.
Стремительно меняю диспозицию, опуская юбку, набрасываю парео на голову, на манер платка, скромно присаживаюсь на краешке стула и жду. Папаня заявился через мгновение.
– Папа? – невинно вопрошаю – Идешь со мной! – рявкнул отец.
Пришлось бежать за ним. Тот факт, что на каблуках мне бежать неудобно, никого не смущал. Да еще и юбку придерживать приходилось одной рукой, а парео другой. Через пару тысяч шагов, когда я уже задыхалась и ковыляла, отец снизошел до беседы:
– Мы приземлились на площади перед дворцом. Когда выйдем из корабля, нас будут приветствовать тысячи воинов. Веди себя достойно!
– Да… отец, – я с трудом приводила дыхание в норму.
– Сейчас в Айгоре проводятся состязания. Сюда съехались лучшие воины со всего Иристана, дабы померяться силой.
– Сразиться за сердце прекрасной принцессы? – сама не знаю, почему сказала это.
Но отче затормозил так, что я едва не врезалась. Медленно повернулся, окинул меня внимательным взглядом и выдал:
– Моя дочь заслуживает лучшего. И господином ее сердца станет лучший из воинов!
Тот факт, что мне достанется старик, никого не волнует. Ладно, сделаем вид, что мы терпим!
– Я понимаю, отец, – даже чуть головку наклонила, для пущего создания образа покорности.
Он промолчал, развернулся и продолжил путь уже более размеренным шагом. И чем дальше мы шли, тем громче слышались крики толпы. И крики эти мне очень военные парады напоминали, то есть вопили одни луженные мужские глотки. А потом стены ангара начали разъезжаться, и мы вступили на эскалатор. В следующую секунду солнце ослепило!
Я зажмурилась, стараясь привыкнуть к свету, и в то же время скривилась, потому как крики оглушали. Звон оружия и крики. Крики и звон оружия! Такое ощущение, что я только что не космический корабль покинула, а вылезла из лодки в обществе первобытных варваров!
Порыв ветра. Сильного, сухого, почти обжигающего. Я не удержалась, и прикрыла лицо руками:
Следующий рывок снес напрочь мое парео и ветер принялся трепать волосы. Зря распустила. А потом крики стихли.
Пока я пыталась открыть глаза, услышала в отдалении восторженное:
– Киара?!
Глаза распахнулись сами. И я увидела! Огромную круглую площадь, которая отсюда, с холма, на котором мы стояли выйдя с корабля, отчетливо просматривалась. И вся эта площадь была заполнена полуобнаженными воинами, которые держали щиты и мечи… теперь ясно, откуда грохот. А потом снова послышалось:
– Киара! Киара! Киара!
Имя моей матери произносили с благоговением, с восторгом, с почитанием.
Жаль, что в этот миг волосы закрывали мое лицо – мне хотелось бы увидеть выражение отцовской морды. Но к тому моменту, как я убрала волосяной покров с линии обзора, великий хассар Айгора вскинул руку и площадь погрузилась в тишину. Интересно, что он сейчас скажет? Любопытно до жути, просто. И он сказал:
– Хрого, таи граех! Аэ шэассо Киран!
Кто-то что-то понял?
Но крики «Киара» прекратились. И теперь я ощущала взгляды отовсюду. Никогда не думала, что взгляды можно чувствовать… да уж. И все же я распрямила плечи, гордо вскинула голову и сошла с эскалатора, уверенно шагая на высоких каблуках.
– Это древний язык, – снизошел до объяснения отец, – он неизменен для каждого воина.
Женщинам запрещено говорить на древнем.
– А дышать женщинам можно? – не сдержалась я.
Мне не ответили. В этот самый миг на вершину холма взбирались странные животные.
Четвероногие, на лошадей похожие, но не они явно.
– Не поеду, – пробормотала я.
Увы, пришлось приложить все усилия, чтобы не верещать, когда отец подхватил и посадил впереди, а затем и сам запрыгнул в седло. Мне оставалось лишь шептать «Я не боюсь. Я не боюсь. Не боюсь я!». А еще очень не хватало Мики, она бы сейчас сказала что-то смешное, и мне совсем не было бы страшно. В глазах защипало, в носу защекотало… все, счас буду реветь!
Но потом решила, что плакать бессмысленно и глаза открыла.
Мы спускались с холма вниз, прямо к толпе воинов, которые продолжали меня рассматривать.
Страшно было до безумия, но я села ровнее, поправила волосы и очаровательно улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами. Потому как прекрасно знаю, как едва отбеленный оскал смотрится на фоне алой помады – потрясно просто!
Вот так, сверкая лучезарной улыбкой я и ехала через весь древний город. А он действительно был древний, из тусклого белого камня и такого же тусклого желтого. И я старалась рассматривать город, лишь бы не плакать от страха.
История восьмая, родственная.
Наш путь занял полчаса, не более. И вскоре впереди показался дворец. Красивый, белый, окруженный деревьями, которые дубы напоминали.
При нашем приближении открылись огромные ворота, наверное, метров сорок в высоту, не меньше, впрочем, стены были им под стать. Но едва мы въехали, послышался неясный гул. Отец напрягся, его рука, придерживающая меня за талию, сжала сильнее.
– Что-то не так? – решила я поинтересоваться.
– Наглость следует ограничивать! – отец продолжал придерживать, и в общем неясно о чьей наглости шла речь.
Я все еще пыталась понять смысл фразы, как увидела нечто – с неба к нам спускалось около двадцати странных птиц. Гул нарастал и чем ближе подлетали эти существа, тем яснее становилось – механизмы. Странные летательные аппараты, где наездник перемещался стоя, а от летательной платформы, словно хребет ящера, поднимался пульт управления. Но это стало понятно лишь, когда они прилетели, а так – гибрид черной птицы и черного же ящера.
Папа спрыгнул с животинки, следом спустил и меня. Остальные воины тоже спешились и, сохраняя невозмутимость на лицах, ожидали гостей. Эта вечная невозмутимость на их рожах меня откровенно смешила – после всей гаммы эмоций, которую они успели продемонстрировать стоило мне чуть-чуть понаглеть.
А потом приземлились странные летающие штуки, и оказалось, что на них прилетели какие-то другие воины. Воины были почти бронзовые, с черными волосами и все чуть узкоглазые. Не сильно, но заметно.
Первым спрыгнул коренастый воин в жилетке и брюках как у всех. На груди его висел золотой медальон изображающий голову какой-то хищной птицы, волосы достигали середины спины, а в ухе сверкала серьга. И чем-то этот воитель мне отца напоминал. Присмотрелась и поняла чем – скоростью движений.
– Нрого! – величественно и в то же время враждебно произнес отец.
Я так и застыла. Крепкий, мускулистый, загорелый и быстрый воин менее всего был похож на «старикана».
– Агарн! – в свою очередь произнес воин с серьгой, который, как я понимаю, мой будущий супружник.
Судя по всему, он тоже это понимал. Потому как взгляд черных раскосых глаз сейчас был направлен исключительно на меня. Только на меня. Конкретно на меня! У меня было такое ощущение, что он сейчас раздевал меня глазами, и я с трудом удержала желание прикрыться руками. Радовало только одно – частично я была скрыта могучей фигурой отца.
– Киран, – после недолгого молчания произнес Нрого, – Киран, дочь Киары… почти копия.
Тааак, похоже мамочку тут все знали!
– Киран… – вновь повторил воин и в следующее мгновение вдруг оказался на расстоянии шага.
Как он преодолел те как минимум двадцать, что нас разделяли, я понятия не имела. Но вот Нрого стоит так близко, что можно его коснуться, едва протянув руку, и продолжает разглядывать меня так, словно платья тут не было. И взгляд его изучал снизу – Ноги… голени… бедра… интимное место, причем его так долго, что появилось желание прикрыть руками, потом изгиб бедер, талию, грудь… опять таки слишком долго. Плечи, шею, губы… губы долго, чуть сжав собственные, и только после он взглянул в глаза. Усмехнулся и произнес:
– Строптивая. Как пантера. Укрощение пантеры – изысканное удовольствие.
И на его роже мелькнула нехорошая такая ухмылка. В следующую секунду я поняла – маньяк!
Как я это осознала, даже не ведаю, но с той секунды не сомневалась ни мгновения в его психическом нездоровье.
А потом Нрого сказал:
– Я хочу ее!
Как будто в этом тут хоть у кого-то оставались сомнения! Я уже точно не сомневалась, но страшно стало, даже отступила на шаг. Нрого отреагировал еще более кривой усмешкой.
– Я требую ночь! – продолжил урод.
Испуганно смотрю на папандра, искренне надеясь, что отче скажет «нет». Но в черных глазах хассара Айгора промелькнуло что-то очень похожее на месть, после чего:
– Она твоя, – ответил отец:
В полном ауте смотрю на предка. Потом на «супружника». Под взглядом папика чувствую себя ничтожеством, под голодным взглядом Норого – куском мяса.
– Идем! – приказал отец.
Я пошла, к этому мудаку, по дуге огибая маньяка. С каждым шагом казалось, что мое платье сейчас сгорит прямо на мне. И я уже проклинала и свою идею вырядиться в красное, и высоту каблука и тот факт, что при каждом движении ткань чуть сверкала, что привлекало еще больше внимания. Так и шла, проклиная папика, платье, планету. Тройной пипец в общем!
Как дошла до входа во дворец, помнила плохо. Все время хотелось прикрыть руками место, на котором сидят, или шаг ускорить. Но папашка шел неторопливо, как назло, мне пришлось идти так же. Когда на входе на меня уставились оба охранника – уже просто передернуло от такого повышенного внимания. В общем, если тут носят паранджу – дайте две!
Когда мы, наконец, вошли во дворец, отец начал идти не в пример быстрее. Да он почти летел по проходам, а мне приходилось бежать следом, даже разглядеть интерьер времени не было. А потом папа остановился. Я тоже. И вдруг пол затрясся. Основательно так. Потом дробный стук послышался. А потом стекла потряс вопль:
– Папа!
Я нервно сглотнула. В следующую секунду в конце коридора появился серо-бежевый бегемотик, который вприпрыжку мчался в нашу сторону! В бегемотике имелось явно больше ста кг веса, жиденькие пшеничные волосы, серые невыразительные глаза и восторг! Огромный такой восторг.
Смотрю на папашку – куда делся суровый воин? На морде лица счастливая улыбка, глаза и те лыбятся, руки раскинуты в готовности обнимать.
Далее бегемот ускорился, совершая забег до собственно воина. Подобравшись на подходящее расстояние, бегемот совершил прыжок, явно в стремлении свалить отче с ног. Отче устоял, и даже подхватил бегемотища на лету, обнял, радостно закружил.
– Папка! – вопил бегемот, он же, судя по всему моя сестра.
– Адди, – суровый воин едва не рыдал от нахлынувших чувств. – Адди, маленькая, соскучилась?
– Сильно-сильно, – бегемотик обнимал папашку пухлыми ручками. – А папа привез подарки?
– Ага, – не сдержалась я, – стопку подгузников и пустышку!
Трепетное воссоединение семьи было нарушено. Великий воин медленно отпустил дочь, стремительно развернулся ко мне. Мило улыбаюсь папочке, потому как понимаю – лучше не нарываться. Однако воин явно приходил в состояние бешенства и потому пришлось выкручиваться:
– Так что там за ночь была обещана Нрого?
Отец не ответил. Снова подхватил бегемотика, махнул мне рукой, приказав оставаться на месте, и утопал, неся свой центнер счастья, в неизвестном направлении.
Скучать мне не пришлось, спустя не более чем минуту, в поле зрения появилось шесть женщин в невыразительных мешковатых серых одеяниях, которые вежливо, но жестами, предложили следовать за ними. Наплевав на чувство достоинства, я сняла туфли и, придерживая платье, утопала за женщинами. Меня привели на четвертый этаж, и оставили в покоях, состоящих из четырех комнат. То, что комнаты мои было ясно с первого же взгляда на сваленные тут же мои вещи. А потом служанки ушли, оставив меня в одиночестве изучать временное жилище.
Я начала с приятного. Потопала к сумкам, отыскала бутылку шампанского, ловко открыла и потягивая игристое, направилась осматривать апартаменты. В конце концов принцесса я, или как!
– Эй, принцесса! – звук мужского голоса едва не вынудил выронить бутылку.
Стремительно повернулась на голос, и обнаружила нечто! На балконе, скрываясь за занавеской, обнаружился парнишка примерно моих лет, невысокий и худенький, и ничего общего с местными грудами мышц не имеющий.
– Привет, – прошептал мне незваный гость. – Я Наска.
– Киран, – испуганно ответила я.
– Знаю, – белобрысый весело подмигнул, – я от шефа.
На мой танец веселья и радости парнишка смотрел с открытым ртом. Плевать! Я опрыгалась с визгом «Ура», потом покричала «Да!», для закрепления радостного эффекта, и только потом, вспомнила, что как бы радоваться еще рано.
– Заходи, – махнула я союзнику.
Тот отрицательно покачал головой и поманил пальцем. Пришлось мне к нему топать.
– Слушай внимательно, – начал Наска, – у тебя есть два варианта. Вариант первый – ты покоряешься воле отца и становишься женщиной Нрого. Месяц двери твоей спальни будут открыты для него, потом их закроешь. Если по истечению двух месяцев ты не понесешь, тебя вернут отцу, а тут уже шеф и Киара надавят и Агарн будет вынужден отпустить тебя.
– Это плохой вариант, – не особо понимая, о чем он, ответила я.
Наска кивнул и торопливо продолжил:
– Вариант второй – не допусти свадьбы с Нрого. Я приду завтра, расскажу об обычаях и традициях Иристана, будем думать, что делать и:
За дверью послывшался шум, судя по всему ко мне шла армия, а потому торопливо спросила:
– А сегодня мне что делать? Нрого затребовал ночь и:
Наска побелел и прошептал:
– Нет… Хассар не мог согласиться, ты… Киран, ты… Я проберусь к тебе ночью!
– Этой ночью?
– Этой ты будешь с Нрого. Завтра.
– Эээ!
Но увы, парень уже спрыгнул с балкона, на соседний, оттуда вниз, потом на дерево, в общем растворился, пусть и не в ночи. А я осталась одна!
Ненадолго. Дверь распахнулась, и в помещение вплыл бегемот. Бегемотик вплыл следом, старательно держась позади матери. Откровенно говоря, я на бегемотика не смотрела, куда больше меня занимала ее мать… Обида, ревность, злость, непонимание – все это как-то слилось в одно чувство ненависти к этой женщине. И я смотрела на нее и просто не понимала – как этот мудило, который мой отец, мог предпочесть эту женщину моей мамочке? Моей умной, красивой, стройной, грациозной мамочке! Как?!
Бегемот был огромен, место для талии имелось только на шее, правда… это ее не портило. В отличие от неприятного бегемотика, Единственная моего предка была женщиной приятной, даже очаровательной, со светлыми кудрями до пояса, голубыми глазами, ямочками на щечках. Одета, как и все тут, в мешковатые тряпки невыразительных серых оттенков. Правда золота в избытке – и в ушах, и на шее, и на запястьях и даже на мягких пухлых ручках. И вся такая пухленькая, миленькая, округленькая. А глаза – злые!
– Ты копия Киары! – резко и отчетливо произнесло сие мягкое существо.
– Драсти, – в свою очередь выдала я.
– Почти копия, – бегемот не обратила внимания на мое приветствие. – Киара была мягче, пластичнее – ты резка до непримиримости. Киара могла прогнуться под обстоятельства – ты нет!
Киара руководствовалась благородством, ты способна на подлость. Киара искала защиты, ты ищешь свободы. Киара умела любить, ты склонна ненавидеть. Киара предпочитала простить, ты будешь мстить до последнего! Агарн привез беду в мой дом!
Какой умный бегемот. Только у меня было, что ей сказать:
– Я тут не по своей воле, знаете ли! И ваш дом последнее место, где мне хотелось бы побывать!
Женщина вдруг улыбнулась, грустно и в то же время как-то зло. Оглянулась на своего бегемотика, потом вновь посмотрела на меня, и тихо произнесла:
– Нрого не сможет забрать тебя до окончания ристалища, но мы найдем способ ускорить бои. Этой ночью Нрого усмирит твой нрав и изранит тело. Ты будешь долго приходить в себя. К тому времени, как сможешь ходить, все будет кончено. Пантера не успеет напасть!
С этими словами бегемот величественно повернулся и вышел. Бегемотик еще немного посмотрел на меня своими маленькими глазенками и покатился за мамочкой. А я осталась стоять!
Постояла, хлебнула шампанского и поняла, что придется выкручиваться самой. Это было не весело. Просто я как-то даже придумывать пакости предпочитала с Микой, а сейчас без нее даже думалось плохо.
На балконе послышался странный звук, будто что-то упало. Потопала туда, в надежде увидеть Наску, но там оказалось кое что получше. Гораздо лучше. Сейр! И почти сразу, как я его подняла, раздался звонок:
– Кира, у тебя совести нет! – Микаэлла в экране грозно погрозила мне кулаком.
– Да какая совесть, меня скоро и чести лишат! – на ходу ответила я, перемещаясь вместе с сейром в места не столь отдаленные, дабы никто не помешал.
– Кирюш, какая честь? У тебя ее отродясь не было, – Мика зараза!
– Девичья, Микусь, девичья, – закрываясь в туалете размером с мою спальню дома, ответила я.
– Девичья? Это серьезно. Береги ее, Кирюсь. И помни, настоящая женщина лишается невинности только в больнице! Исключительно перед самим моментом родов и никак иначе!
– Это ты загнула:
– Так и ты не парься, подумаешь честь, – Мика весело подмигнула. – Успокоилась?
– Немного.
– Ладно. Тут твоя мама как узнала последние новости, это про ночь с Нргго, так и истерит, ее Исинхай успокоить пытается, а я пока до сейра дорвалась и, в общем, вся твоя. Давай думать, что делать будем.
– Я не знаю, – подобрав платье, залезла на подоконник с ногами, устроилась поудобнее. – Мне тут ничего не понятно. Местечко ушлое, традиции странные.
– Пять сек, – это мне. И уже громче. – Тетя Киара, тут Кирюсь про традиции спрашивает. Ее не просветили. Вы давайте быстренько в себя приходите, нам инфа нужна.
Информация информацией, но меня другое интересует:
– Мика, как она?
– Да бессовестная она у тебя! – выдала подруга. – От такого жениха отказалась! Эд в расстройстве, еще бы – такой удар по самолюбию. И есть с чего – молодой, красивый, при должности и жилье собственное, а потерял двух невест за сутки. Жесть, правда? Бьется сейчас в управлении, требует допуска на Иристан.
– Ему дадут?
– Вряд ли. Иристан не та планета, с которой захотят испортить отношения. Слишком опасные и непредсказуемые. Я просила у Эда данные по той войне, обещал достать:
Договорить Мике не дали, картинка резко сменилась, изобразив маму… зареванную. Короче явно мама просто вырвала у Микаэллы сейр и сейчас в отчаянии смотрела на меня:
– Пантеренок… – слезы ручьем. – Кира, зачем?! Зачем?! Ты даже не понимаешь, куда попала, Киренок!
Но тут уже у мамы сейр отобрали, рукой прикрыли, и я услышала приглушенный голос Мики:
– Тетя Киара, зачем вы на нее кричите? Ей и так плохо, и от ваших слов легче не станет. Все, она уже там. Да Кира сделала глупость, но примите ее как данность. Для сожалений сейчас нет времени, честно. Лучше давайте думать, что делать дальше.
Мика и Эд все-таки очень в этом похожи, в умении идти дальше без душевных терзаний.
– Ты как там? – моська Микаэллы снова нарисовалась на экране. – Кстати, этот Нрого он как?
Труха не сыплется?
– К сожалению, нет.
– Мм, мужик еще на что-то способен?
– Он по мужским возможностям из серии склеротиков. Отдал супружеский долг – забыл, пришел исполнять снова и так раз двадцать за ночь.
– Ой, – Мика нахмурилась. – Подожди, я сейчас. – и опять маме. – Тетя Киара, вы мне сейчас с толком и расстановкой объясните, что это за право ночи и чего нам от него ждать. Не надо Кире, вы сейчас мне говорите, и со мной разговаривайте. Хорошо?
И Мика мне подмигнула. На меня и смотрела, когда мама начала объяснять.
– Это требование воина, который имеет право на женщину. Кира – обещанная, ее отец дал позволение, в этом случае воин получает право на ночь в любой момент.
– То есть ее любой может получить? Да это проституция в узаконенном виде! – возмущение в голосе Микаэллы было нешуточное.
На заднем фоне послышался всхлип, потом судорожное рыдание, а после:
– Моя девочка… – и снова рыдания.
Мы с Микусей переглянулись, мне меня стало вдруг очень жалко.
– Подожди, пусть успокоиться, – сказала я подруге.
– Никогда не видела ее такой, – прошептала Микаэлла. – У нее истерика с тех пор, как ты улетела.
Плачет постоянно. Мы ее к себе забрали, Эдвард настоял. Мама ее с трудом заставляет поесть, бегает вокруг, и, наверное, единственная понимает, как тете Киаре плохо. Эд там торопит своих, чтобы ограничение сняли. А тетя Киара… то стоит, стоит, а то просто плакать начинает и сползает по стенке… Четыре дня ее вообще на успокоительных держали, вкалывали почти насильно, потом появился шанс на вылет с кораблем Исинхая… В общем, тетя Киара надеялась, что ты продержишься там дней двенадцать и она потом прилетит и вытащит тебя и даже воспряла духом, плакать перестала. И вот сейчас приехал Исинхай… они знакомы, кстати, я в шоке! Но суть не в этом, Исинхай ей с порога честно сказал: «Киру отдают Нрого. Сегодня. Я не смогу ничего сделать». А она просто побелела и начала падать, Исинхай едва подхватить успел.
От таких новостей у меня полные глаза слез, подбородок дрожит, а самое главное – чего делать я теперь совершенно не знаю.
– Мик, судя по маминой реакции с девичьей честью я таки расстанусь… ты спроси чего там дальше будет.
Послушно кивнув, Мика повысила голос и вопросила:
– А после этой ночи Нрого ее заберет?
– Нет, – глухо ответила мама. – Сейчас Шоданар полон воинов и идут состязания, как того требуют традиции, до их окончания ни одна дочь не может покинуть дом хассара, – судорожное рыдание заглушило последние слова.
Подруга стукнула кулаком по столу и как рявкнет:
– Тетя Киара, нет времени, честно! – Микаэлла иногда бывала очень резкой. – Так, а по результатам этой ночи старикан отказаться от Киры может?
Вот теперь там нарастала истерика. Но мама успокоилась, взяла себя в руки и ответила:
– Нет. Он не откажется. Кира дочь Агарна – сильнейшего воина хассарата Айгор, а значит, при слиянии ее крови и крови Нрого родится сильный воин, наследник. Эта ночь не решает ничего, это просто уступка желанию Нрого.
– У него хотелка взыграла и дотерпеть не может? – умеет Микаэлла выразиться.
– Ддда:
Мы переглянулись. Мысли начали развиваться стремительно.
– Мам, а если все же откажется, что тогда? – вступила я в разговор.
Опять слезы. Мика судорожно вздохнула, я и вовсе едва сама не разревелась, не могу, когда мама плачет, тем более раньше за ней такого не наблюдалось.
– Так, ладно! – я отхлебнула из бутылки, понаблюдала за удивленной моськой Микаэллы, которая явно мое пьянство не одобряла. – Мам, мне сейчас срочно нужны местные традиции! Просто очень срочно, а дальше мы с Микой разберемся, мы не маленькие.
И тут Мика рявкнула:
– Шеф, да дайте ей вина уже, хватит воду носить!
– Лучше успокоительное, – послышался голос Исинхая.
– Мама не пьет лекарства, – начала было я.
– Она уже все пьет, – Мика грустно улыбнулась. – С другой стороны, такая их материнская доля.
Слушай, а там мужиков красивых много?
Я невольно улыбнулась и честно ответила:
– Завались!
– Иронизируешь? – чьи-то ноготки застучали по столику.
– Даже не думала, – моя улыбка стала шире. – Помнишь, мы в сексшоп заходили?
На заднем плане послышалось удивленное восклицание мамы, но мы его проигнорировали.
– Дааа, это было незабываемо, – мечтательно протянула Микаэлла.
– А помнишь новых андроидов?
– Что-то типа «три тысячи способов достижения оргазма для вашего удовольствия»?
– Ага. Так вот эти на вид круче. Причем те, которых ты видела, по сравнению с остальными так себе, не очень.
– Эээ, – протянула Мика. – Что-то жмет мне моя девичья честь, Кир, а можно я тоже к тебе?
– Нельзя, – я хихикнула, – им слово оргазм неведомо!
– Это жестоко! – теперь мы откровенно ухахатывались.
Посмеялись, и снова вернулись к насущному:
– Тетя Киара, а действо где будет проходить?
Мама, несколько пораженная тем, что только что услышала, на автомате ответила:
– В элотас Киры… – и тут же исправилась, – то есть в комнатах Киры. – судорожный вздох мамы и забрав сейр она продолжила объяснять уже мне. – До заката ты предоставлена сама себе, даже отец войти не посмеет. После придут подвласные дакаи… слуги. Тебя обрядят, внесут дополнительную постель, потому что твоя не предназначена для… Еще принесут ужин.
– А вино? – вставила Мика.
– Воины Иристана не пьют алкогольных напитков… и…
И, кажется, кто-то опять собирался реветь.
А мы реветь не собирались. Мы уловили главное – мы осознали как решить проблему!
– Чел, ни разу не пробовавший спиртика, захмелеет враз! – начала Мика. – Оставь шампанское для дела.
– У меня выпивки на целую армию хватит, – похвасталась я.
– Супер. А в таблетках?
– Ага.
– Писец Нрого.
– А выпьет ли?
Тут картинка снова смазалась и на экране возникла зареванна мамина мордочка, причем моська была еще мокрая, а в глазах огонь надежды:
– Киран, слушай внимательно. Пить он вино не будет, но… ты можешь покормить его с рук.
Соображаешь?
– Ааа… ага!
– Дальше. Постарайся быть покорной и понравиться ему, тогда он прикажет сделать ему массаж, чтобы ты привыкла к его телу. Потому что они огромные, Кирюш, страх вполне обоснован.
Постарайся ему понравится, покорность, Кира, больше всего воины Иристана ценят покорность!
Будешь покорной – понравишься. А если понравишься – он не захочет принуждать, даст время ощутить влечение. Тяни время. До последнего тяни время, будь покорной, слышишь?
Теперь я только кивнула.
Мама продолжила:
– Нрого стар и опытен, Кирюсь. Откровенно говоря я не думаю, что тебе удасться обвести его вокруг пальца, но… но если будет такая возможность – умоляю, заклинаю, прошу тебя – никакого секса!
Мы с Микаэллой невольно переглянулись и я неуверенно произнесла:
– Так… на это и рассчитываем, мам. Он, конечно, внешне ничего так, но интим как-то не входит в мои планы и:
Мама закрыла глаза, и устало покачала головой… по щекам опять слезы, а потом обреченное:
– Кира, как же ты не понимаешь – местные парни, да и те мужики, которых ты привыкла дразнить, это тебе не воины Иристана, Кир!
– Весовая категория не та? – сыронизировала я.
Мама вскинула голову, взгляд ее был какой-то пугающий, а затем не менее пугающие слова:
– Киран, Нрого умнее, сильнее, опытнее тебя не то чтобы в десятки – в сотни раз! И даже если он захочет с тобой поиграть – это будут игры по его правилам!
Я безразлично пожала плечами – подумаешь, мужик крут. И не таких обламывали.
– Я тебя только об одном прошу, – прошептала мама, – всеми силами постарайся избежать секса с ним… потому что интимные отношения с воином такого уровня не только очень болезненны, Кирюш, от них могут быть весьма опасные конкретно для тебя последствия. Ты видеть начнешь!