Текст книги "Калейдоскоп судьбы (СИ)"

Автор книги: Елена Зимина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Глава 2

Пользуясь тем, что никто из посетителей кабака ее не зовет, Катька подошла к окну и встала так, чтобы одновременно видеть и освещенную парковку, и сидящего у стены Владимира Ивановича. На душе было неспокойно – слишком уж долго не возвращался Жека. Вот и Владимир Иванович ждал его – нервничал, часто смотрел на наручные часы и морщил некрасивое лицо с расплющенным носом и оттопыренными, словно погрызенными по краям ушами. За свое лицо он даже прозвище получил – Свин.

Нехороший человек этот Владимир Иванович: грубый, жестокий. А когда пьяный, мог и затрещину влупить. Да такую, что потом на работу не выйдешь. Хозяин кабака даже сказал ему как-то: "Свин, а ну-ка кончай моим девкам вывески портить!" С тех пор Владимир Иванович рук не распускал, но Катька все равно боялась его до дрожи. А он наоборот всегда только за ее столик садился и смотрел так... Ну как мужики обычно смотрят. На прошлой неделе он даже ждал ее – точно ждал, когда у нее смена закончится. Катька тогда готова была просто все бросить и убежать, куда глаза глядят, но, к счастью, за ее столиком тогда компания день рождения отмечала, засиделись далеко за полночь, и Владимир Иванович не дождался, уехал. А в следующий раз может так не повезти. Катька холодным потом обливалась при одной только мысли, что Владимир Иванович захочет, чтобы она его подружкой стала. Девчонки в кабаке рассказывали, что у него была уже похожая на Катьку – тоже полненькая, волосы светлые и глаза голубые – так он ее потом за что-то так избил, что она калекой стала. И хоть бы что ему. Не по садили, ничего.

К освещенной парковке подъехала черная "тойота" – такая же, как у Жеки. Неужели вернулся?

Катька попыталась разглядеть номер, но из-за снегопада разобрать не получилось. Тут как раз открылась дверца со стороны водителя, и из машины вышел парень лет двадцати в щегольском пальто, совсем неподходящем для сибирских морозов. Пискнув сигналкой, парень направился к кабаку.

Приклеив на лицо "лучезарную" улыбку, Катька повернулась к дверям в ожидании посетителя. А мысли по-прежнему вертелись вокруг Жеки: "Где он? Почему даже не позвонит Владимиру Ивановичу? Неужели что-то случилось? Ведь он в первый раз на дело пошел. А, как говорила мамка, первый блин всегда комом".

И сколько Катька не успокаивала себя мыслями о том, что все-таки Жека не один, с ним Дарк, который, говорят, не кидает, но... как знать. Все-таки Дарк не из ихних. Катька краем уха слышала, что Владимир Иванович позвал его только потому, что у клиента сейф какой-то заковыристый, а Дарк типа спец в этом.

Открылась тяжелая дверь, и в кабак вошел щеголь из "тойоты".

– Здравствуйте! – радушно улыбнулась Катька, хотя и понимала, что за грохотом музыки (на эстраде как раз зажигали "латино") Щеголь все равно ее не услышит.

Сейчас, в половине двенадцатого, в кабаке было не протолкнуться. Вокруг кричали, хохотали и хлопали друг друга по плечам; между столиками сновали официантки с подносами. В воздухе стояла плотная завеса сигаретного дыма.

Щеголь окинул Катьку взглядом, задержался на большой груди, что-то небрежно сказал и направился к барной стойке. А Катька опять отвернулась к окну. Когда же вернется Жека? Дура она конечно. Ой, какая дура! Ведь бросил ее Жека. Как собачку какую-нибудь. А она все равно его любит. Хоть он уже давно с другой.

Ту, на которую Жека Катьку променял, все в кабаке Черникой зовут за то что она смуглая, как цыганка и глаза у нее черные, шальные. Катька ей конечно не соперница – это любому ясно, кто Чернику видел. Она красивая, ноги длинные и вообще вся как из кино. А Катька что... Катька и есть.

Но сердцу-то не прикажешь. Оно такое глупое, все ждет – нагуляется однажды Жека, поймет что Черника его не любит и вернется к Катьке.

Но он пока возвращается не собирается. Ходит за Черникой как привязанный, все делает, как она скажет. На прошлой неделе пришли они в кабак, сели за столик, который Катька обслуживала, и давай Черника перед ней выделываться – то не так, другое не эдак. В конце обозвала Катьку быдлом деревенским, а Жека даже слова в защиту не сказал. Только глаза опустил и сделал вид, что меню изучает.

Когда же Катька с обиды ответила Чернике: "А ты шалава!", она только глазами своими цыганскими на Жеку зыркнула. То встал и так Катьку в грудь толкнул, что она на соседний столик упала. Вот какие дела. Не иначе как приворожила его Черника. Девчонки в кабаке тоже так говорят – приворожила.

Но ничего, Катьке недавно подружка дала адрес одной бабушки, которая по приворотам спец. Так что, еще повоюем.

Зато сама Черника однажды так опозорилась, что дальше некуда. Думает, все это забыли – да ничего подобного! Дело было так: давно, еще до того, как отбить у Катьки Жеку, она валандалась с Дарком. А потом он ее бросил. Первым из всех мужиков.

И вот однажды ночью, когда в кабаке сидел Дарк, сюда же пришла Черника. Пьяная-я-я в хлам. И еще три стопки водки накатила. Тут музыканты давай медляк играть. Черника подошла к Дарку и позвала его на танец. Он глянул на нее так свысока и сказал: "Иди проспись, танцовщица".

А тогда на пол перед ним бухнулась, давай за ноги обнимать и вопить, что жить без него не может, и если он не вернется, руки на себя наложит. На что он сказал: "Ну и накладывай, если дура такая". Потом сгреб ее в охапку, утащил на улицу и попросил одного из таксистов, что при баре "кормятся", увезти домой. Вот народ в кабаке тогда потешался! До сих пор вспоминали, какое она тут представление устроила.

Между прочим, грабить деда они сегодня уехали втроем: Дарк, Жека и Черника. Катька из обрывков разговоров поняла, что Черника давно уже дедка, которого ограбить должны – обрабатывала, сегодня должна была типа в гости к нему прийти. Ну а когда он ее запустит, тут и Дарк с Жекой вломятся. Но это так придумывалось. А как получилось на самом деле – кто же знает? О-ох!

– Эй, девушка! – заорали Катьке с "третьего" столика. – Иди сюда.

Приняв заказ и направляясь на кухню, она увидела, что Владимир Иванович встал из-за своего столика, и, прижав к уху мобильник, быстрым шагом идет к двери.

Сердце ухнуло вниз, а потом подпрыгнуло и забилось в горле.

Неужели Жека? Неужели случилось чего?!

Катька сама не заметила, как ноги пронесли ее через весь зал, и остановилась только от грубого окрика Владимира Ивановича:

– Чо надо?

Оказалось, она стоит на пороге кабака, и в лицо дышит холод. За спиной гремела музыка.

– Ладно, потом отзвонись, – сказал Владимир Иванович в трубку и, отбив звонок, повернулся к Катьке: – чо надо, спрашиваю?

– Я... это... – залепетала она, чувствуя, как от страха сводит плечи. – Я... Это Жека был?

Владимир Иванович дернул уголком рта, но вдруг смягчился и сказал:

– Нет, не он.

– А вы... сами ему не звонили? – она поражалась своей смелости.

Не ответив, Владимир Иванович вернулся в кабак. Катька осталась на улице. После пережитого волнения стало жарко. Наклонившись, она зачерпнула пригоршню снега и протерла пылающее лицо.

"Все будет хорошо, – сказала она себе. – Все обязательно будет хорошо".

Тут ее внимание привлекло движение справа. Сначала Катька решила, что к кабаку приближается крупная собака. Бедняжка шла медленно, время от времени ее бросало в сторону, и она прижималась боком к стоящим вдоль тротуара машинам. Но уже через пару мгновений Катька поняла, что никакая это не собака, а ползущий на четвереньках человек. Похоже, уже напраздновался, или...

Проехавшая мимо машина осветила фигуру человека, и Катька увидела, что это женщина – в шубе и без шапки. Голова низко наклонена, и длинные седые волосы закрывали лицо. Женщина продвигалась вперед рывками, точно ее гнала невидимая плеть.

–Эй! – крикнула Катька. – Вам помочь?

Женщина остановилась, раскачиваясь из стороны в сторону, будто боялась потерять равновесие.

Катька неуверенно спустилась с крыльца, огляделась по сторонам. Улица оказалась пуста.

Сделав еще пару шагов, Катька опять окликнула женщину. Подходить к ней было почему-то страшновато. В этот момент за спиной раздался стук двери. Быстро оглянувшись, Катька увидела, что из кабака вышел Щеголь. В зубах зажата сигарета, пальцы перекатывают блестящую зажигалку.

– Загораем? – весело спросил он у Катьки.

– Да нет... тут... вон, – она неуверенно указала на женщину.

Щеголь перестал вертеть в руке зажигалку и даже сигарету выплюнул.

– А что с ней? – растерянно спросил он и, сбежав вниз по ступенькам, подошел к женщине.

– Эй... Мадам... Как вас там...

Она тяжело села и, подняв голову, посмотрела на него сквозь спутанные волосы. До Катьки долетели слова:

– Надо... кабак...

Странно, но голос женщины показался ей знакомым.

– Может, скорую вызвать? – предложила Катька. – Она на пьяную не похожа... скорее на сумасшедшую.

Ну в самом деле, какой нормальный человек будет ползать по улицам на четвереньках ?

Теперь, рассмотрев женщину подробнее, Катька увидела, что та очень старая. Ей можно было дать лет восемьдесят, а то и сто. Серое сморщенное лицо с острым подбородком и глубоко запавшими глазами; из рукавов шубы выглядывали руки с синими жилами. А то, что ногти были накрашены ярко-красным лаком, выглядело совсем дико. Сумасшедшая. Как пить дать, сумасшедшая. Катька зябко переступила с ноги на ногу и обхватила себя за плечи: да уж, на улице не месяц май.

Между тем, Щеголь наклонился к старухе и осторожно тронул ее за локоть.

– Ну-ка, давайте, поднимайтесь, – сказал он. – Я на машине, могу подвести вас, куда нужно.

Та мотнула головой и вдруг, уставившись на Катьку, прохрипела:

– Ты!

– Я, – растерянно кивнула она.

Старуха поманила Катьку к себе. Та, робея, приблизилась. Происходящее казалось нереальным и чуточку жутковатым.

Старуха схватила ее за руку и, блестя глубоко запавшими глазами, захрипела:

– Веди меня к Свину!

Она и его знает?! Да кто же она такая?

И тут Катька поняла, кто. Черника?!

Нет, этого не может быть! Скорее, это бабушка Черники. Вот только Катька знала, что нет у той бабушки. И вообще никого нет – сирота она круглая.

– Веди, я тебе сказала! – прохрипела старуха и зашлась сухим кашлем.

Катька испуганно вырвалась и отбежала на несколько шагов в сторону. Всt это неправда. Не по-настоящему. И происходит не сейчас, не здесь, и не с ней.

А если по-настоящему?

Где же тогда... Жека? Ведь они пошли на дело втроtм – он, Черника и Дарк...

– Где Жека? – с дрожью спросила Катька. – Что... с ним случилось?

Лицо старухи исказила судорога.

– Нет больше Жеки, – тихо сказала она. – Чертово зеркало...

На Катьку вдруг опрокинулась зима. Сразу – всеми буранами и ветрами. Изодрала лицо шипами снега, застудила, заморозила. А злой ветер крутил перед глазами снежную крошку и повторял: "Нет больше Жеки! Нет больше Жеки!"

И кривлялась зима-насмешница, корчила Катьке рожи, будто юродивая.

А потом под пальцами стало горячо.

– Оставь ее! – прозвучал над ухом мужской окрик. – Отпусти!

Вихрь снежной крошки начал успокаиваться, осел на землю, и Катька с изумлением увидела, что Щеголь держит ее в кольце рук, будто не пуская куда-то. На земле, закрыв лицо руками и истошно подвывая, сидела старуха. Взглянув на свои руки, Катька увидела, что пальцы испачканы кровью, а ногти сломаны. В голове шумело, как с большого бодуна.

– Ну что, успокоилась? – с осторожностью спросил Щеголь.

Катька тупо кивнула. Щеголь ослабил хватку.

– Давай-ка отведем ее к этому вашему Свину, – предложил он. – Где его можно найти?

– В кабаке, – безучастно ответила Катька. Собственный голос звучал странно, будто она говорила в трубу.

– Так идем!

Вместе они подняли старуху и повели к кабаку. Когда та отняла руки от лица, Катька увидела на ее щеках и лбу кровавые полосы. Как глаза целы остались?

Они завели старуху в кабак. Здесь по-прежнему гремела музыка, на танцплощадке дрыгались несколько человек.

– Вон он, – сказала Катька и указала на сидящего к ним вполоборота Владимира Ивановича. Когда он заметил их, Катька жестом позвала его. Владимир Иванович поднялся и вразвалочку направился к ним. Старуха снова закашлялась. Путь до кабака дался ей нелегко, и в конце она уже с трудом переставляла ноги.

Между тем, подошел Владимир Иванович, что-то спросил, но за грохотом музыки было непонятно что. Он и сам это понял, потому как махнул рукой, приглашая идти за собой. Они пересекли зал – люди расступались, и Катька спиной ощущала любопытные взгляды, какими их провожали. Владимир Иванович поднялся по железной лесенке в три ступени и толкнул дверь, на которой видела табличка "Администрация".

За ней оказалась уводящая вниз лестница. Щеголь хмыкнул:

– Прикольно – администрация быстрого реагирования.

Они вышли на площадку. Музыка здесь орала не так сильно, как в зале, а отдавалась от стен ударными и казалось, будто они находятся внутри какого-то организма.

– Чо это за бабка? – спросил Владимир Иванович, оборачиваясь к Катьке.

Та хотела ответить, но старуха прохрипела:

– Неужели не узнаешь подружку? А, Володька?

Тот изумленно моргнул белесыми ресницами. Было видно, что на самом деле не узнает. Но уже через пару мгновений в его лице что-то изменилось. Наверное, такое же выражение было у Катьки, когда она поняла, что старуха похожа на Чернику.

– Плоховато выгляжу? – усмехнулась старуха и, помолчав, добавила: – Все кисло, Володя. Дарк удрал, Жека... – она судорожно вздохнула: – короче влезли мы в такую хрень, что даже не знаю, как рассказать.

Катька с Владимиром Ивановичем пораженно молчали. Щеголь рад был бы сбежать, но не мог выбрать подходящего момента.

– Рассказывай, чо случилось, – приказал Владимир Иванович старухе.

– Дайте-ка я сяду, – сказала та. – Сил нет стоять.

Катька со Щеголем переглянулись и осторожно опустили ее на пол. Старуха села, прислонившись спиной к стене.

– Говорю же тебе, я сама ни хрена не поняла, – начала она, глядя в пол. – Приехали мы к деду этому. Я позвонила – никто не открывает, и света в доме нет. Ну, думаем, еще лучше. Только зачем я приперлась, непонятно. Дарк замок открыл, вошли, сейф этот гребанный нашли... Только Дарк начал его потрошить, вдруг бамц – стена в комнате отъехала, а из дыры появился наш наш старикан в странном прикиде: шапка с хвостами собачьими и балахон -то железными феньками обшитый. У Жеки с перепугу очко сыграло, он взял, да и застрелил деда.

– А Дарк чо? – хмуро спросил Владимир Иванович. – Он ведь на мокрое никогда не идет.

Она усмехнулась:

– Что Дарк? Поорал конечно. Потом открыл сейф, забрал бабло и свалил. А нас в комнату за стеной загнал.

Владимир Иванович смотрел на нее с недоверием. Да и Катьке было странно все это слышать. Конечно, кто его, этого Дарка знает, но как-то слишком уж по-киношному получалось. Например, как Дарк мог загнать их в комнату, если у Жеки был пистолет? Да и Черника не покладистая овечка, чтобы спокойнехонько идти, куда скажут.

– А...а как же пистол...лет Жеки? – спросила она, заикаясь от волнения.

Владимир Иванович быстро взглянул в ее сторону.

– У Дарка волына оказалась побольше жекиной, – неприязненно посмотрела на нее старуха.

Свин дернул уголком рта, но ничего не сказал.

– А что было в той комнате за стеной? – спросил Щеголь. – Тысяча горящих свечей и большая черная кошка?

Старуха перевела на него тяжелый взгляд:

– А ты, как я посмотрю, юморист. Все тебе прикольненько, да?

Он смутился.

– И все-таки, чо в комнате было? – спросил Владимир Иванович.

– Да ничего в ней не было... кроме зеркала, – она поежилась, будто от холода. – Висело на стене в совершенно пустой комнате.

– Большое?

Старуха засунула трясущуюся руку в карман шубы и вытащила разбитое зеркало на ручке. Оно было сделано из какого-то металла и украшено красивой резьбой. Осколки стекла, не прозрачные, а какие-то сероватые, точно присыпанные порошком, торчали из овальной рамки. А еще рамка и ручка были украшены крупными камнями: зелеными, темно-красными, фиолетовыми. Катька в камнях не разбиралась, но по тому, как вытянулось лицо Владимира Ивановича, поняла, что они драгоценные.

– Зеркало сразу было разбито? – спросил Щеголь.

– Нет, – ответила старуха, – это я его разбила. За то, что оно со мной сделало.

Она обвела всех троих темно-карими, поразительно ясными для старухи глазами, и если у Катьки до сих пор были сомнения – Черника это или нет – то теперь они исчезли. Это был ее взгляд: дерзкий, со знакомыми искрами злобы. Кто-то в кабаке однажды сказал, что Черника уже родилась злой и, наверное, это было правдой.

– Простите, – смущенно произнес Щеголь. – Вы имеете в виду... старость?

– Да! – хрипло выкрикнула она. – Я посмотрелась в него и... тут же морда сморщилась, как...

Она хотела сказать что-то еще, но вдруг, как-то разом сломавшись, зарыдала.

– Ну ладно... будет тебе... будет, – пробормотал Владимир Иванович и, присев рядом с ней на корточки, тронул за плечо с такой осторожностью, словно боялся заразиться старостью.

– Что мне делать, Володя?! – взвизгнула она и, вцепившись в его руку, горячо заговорила: – пожалуйста, помоги мне! Ты ведь всегда помогал. Должен же быть какой-то способ избавиться от этого! Я все... все отдам, душу заложу кому угодно, только пусть спасут!

Владимир Иванович брезгливо оттолкнул ее от себя, и Черника упала на пол.

– Нет! – закричала она и обхватила руками его ногу. – Не оставляй меня! Забери себе все камни с зеркала... только найди того, кто спасет меня. Я не хочу подыхать! Слышишь – не хочу!

Владимир Иванович с суеверным страхом вновь оттолкнул ее.

– Знаешь что, – глухо сказал он, – вали-ка ты отсюда вместе со своими камнями. Не возьму я у тебя ничего.

Она совсем по-старчески затрясла головой и вдруг метнулась к Катьке. Схватив ту за руку жесткими, горячими пальцами, зашептала, словно безумная:

– Катюша, помоги! Ты ведь из деревни, у вас там поди есть знахарки... Пусть снимут с меня эту хрень!

Катька смотрела на Чернику – еще недавно такую звездную и спесивую, а сейчас валяющуюся у нее в ногах – и ничего не чувствовала. Совсем ничего.

– Катенька, миленькая, помоги мне! – надрывалась Черника. – А я скажу тебе, где Жека.

Катьку словно огнем обожгло.

– Жека? Ты же сказала...

– Обманула, – рот Черники жалко искривился. – Живой он. Что с ним случится?

Катька вглядывалась в ее лицо, пытаясь понять – врет или нет. Хотелось верить, что нет. Господи, как же хотелось верить!

– А ну-ка заткнитесь обе! – заорал вдруг Щеголь.

Все удивленно обернулись. Он стоял посреди площадки, показывая пальцем на стену справа.

– Вы это видите или у меня глюки? – спросил он осипшим голосом.

Катька изумленно моргнула: стены раздвигались в стороны. Казалось, дом хочет чихнуть, и его распирало, распирало... Катьке даже показалось, что она слышит, как он набирает в могучую грудь воздух и вот сейчас... сейчас...

– Что за... – пробормотал Владимир Иванович, а Черника вдруг завопила:

– А-а-а! Это все оно! Зеркало проклятое!

Щеголь с Владимиром Ивановичем, не сговариваясь, бросились к двери. Владимир Иванович успел первым и ударом в живот отправил Щеголя на пол, а сам схватился за ручку. Повернул, дернул дверь на себя, но она не поддалась. Он дернул сильнее – тоже самое. Мужчина уперся ногой в стену и стал изо всех сил тянуть ручку на себя. Безрезультатно. Дверь стояла как влитая, будто стала частью стены.

А дом тем временем все набирал в грудь воздух. Зачарованная зрелищем, Катька молча смотрела на то, как рушится лишившаяся боковых опор лестница. Вот цапнули воздух похожие на зубы гигантской рыбы перила, и лестница с грохотом обвалилась вниз.

– Выпустите! Помогите! – заголосила Черника

Она подползла к двери и, сидя у ног Владимира Ивановича стала колотить по ней иссохшими старческими кулачками.

– Люди! Кто-нибудь! – это уже кричал Владимир Иванович.

Надсадно кашлял еще не пришедший в себя после удара Щеголь.

Катька подошла к краю пропасти – туда, где раньше была лестница – взглянула вниз и отшатнулась. Из глубины на нее смотрело женское лицо: красивое, азиатское, с высокими скулами и раскосыми глазами. Заорав, Катька, отшатнулась...

Дом взорвался.