355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Морозова » Казанова » Текст книги (страница 12)
Казанова
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 19:16

Текст книги "Казанова"


Автор книги: Елена Морозова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Обдумывая план перерождения маркизы, Казанова познакомился с неким прожектером и увлекся его идеей создания мануфактуры по производству шелковых набивных тканей. После успехов на «дипломатическом» поприще Казанова привык жить на широкую ногу, деньги стремительно таяли, и ему хотелось упрочить свое финансовое положение. Конечно, он отдавал себе отчет, что пока в Европе идет война, наладить сбыт тканей вряд ли удастся. Но вслед за рядом высокопоставленных чиновников он полагал, что война скоро кончится, и тогда он разбогатеет и станет получать ренту никак не меньше двухсот тысяч франков в год.

Казанова снял просторный дом в квартале Тампля и нанял прислугу и персонал: четырех лакеев, двух служанок, управляющего, художника, счетовода, двух конторщиков и сторожа. Управляющему было поручено нанять двадцать молоденьких красильщиц примерного поведения, которых художник должен был обучить расписывать ткань. Ткани отбирал сам новоиспеченный владелец мануфактуры, расплачиваясь за них наличными. Постепенно дело налаживалось, однако дохода не приносило, а лишь требовало все новых и новых затрат. На складе стали скапливаться расписанные ткани, продавать которые было решено штуками. Однако покупателей пока не находилось, попадались все больше девицы, которые, разжалобив Соблазнителя, получали свой отрез на платье. Осознав, что предприятие его разорится раньше, чем начнет приносить прибыль, венецианец попытался увлечь своим проектом Д. О., написав ему письмо, где предлагал войти с ним в долю. Д. О. отвечал, что, если Казанова согласен перевезти мануфактуру в Голландию, он все расходы возьмет на себя и станет выплачивать итальянцу причитающуюся ему часть доходов. Авантюрист не хотел покидать Париж и отказался.

Но разорение подстерегало Соблазнителя не в лавке, а в просторной зале, где работали мастерицы, с которыми он решил познакомиться поближе. Нетерпеливый Соблазнитель не торговался, и девицы, беря пример с первой, дорого продавали свои ласки: каждая, по его утверждению, требовала себе дом с обстановкой. Дня через три очередная работница ему надоедала, он брал в наложницы новую, но еще какое-то время продолжал содержать предыдущую. Естественно, что, побывав в постели Соблазнителя, ни одна из девиц на фабрику более не возвращалась.

Женщины доставляли Казанове не только удовольствия. Немало неприятных часов пришлось ему пережить из-за Джустинианы Винн. Дочь английского лорда и венецианки, за которой он несколько лет назад пытался ухаживать, отдала тогда предпочтение венецианскому шалопаю Андреа Меммо. Теперь, по приезде в Париж, за нее посватался богатейший откупщик де Ла Поплиньер [51]51
  Александр Жан Жозеф Лериш де Ла Поплиньер(1692–1762), генеральный откупщик, меценат.


[Закрыть]
, и мать ее уже назначила день свадьбы. Девица была в отчаянии: она была беременна от Меммо и не знала, как избавиться от плода. Любовник был далеко, и она как к старому другу обратилась за помощью к Казанове, который по-прежнему питал к ней любовную страсть. Тот дал ей пилюли, стимулирующие выкидыш, но они не подействовали. Тогда он попытался излечитьее с помощью кровопусканий. Когда и это средство не подействовало, он, надев маску, под покровом темноты повел Джустиниану тоже в маске к старой мегере, о которой было известно, что она за известную мзду искус – но устраняет последствия пылкой страсти неосторожных любовников. Взглянув на Джустиниану и узнав срок беременности (почти шесть месяцев, как пишет Казанова), она отказалась даже разговаривать с ночными посетителями. Пустив в ход все свое красноречие, Казанова сумел уломать мегеру, и она согласилась сделать операцию за пятьдесят луидоров, причем половину потребовала прямо сейчас, а остальное – после операции. Приказав перепуганной девице прийти на следующий день в полночь, злобная старуха взяла деньги и, еще раз смерив обоих просителей нехорошим взглядом, буквально вытолкала их за дверь. Провожая заплаканную Джустиниану домой, Казанова почувствовал, что не может отдать это хрупкое и очаровательное создание на поругание гнусной ведьме, и уговорил девицу отказаться от операции. Она обрадовалась, ибо один только вид грязной крючконосой старухи уже повергал ее в ужас. Вместе с тем она по-прежнему настаивала на освобождении от плода и стала уговаривать Казанову найти еще какое-нибудь верное средство. Пока же она попросила его отвести ее не домой, а на один из публичных балов, которые часто устраивали в те времена в Париже. Там она протанцевала до утра, очень надеясь, что от толчков, прыжков и духоты у нее случится выкидыш.

Отчаявшись что-нибудь придумать, Казанова обратился за советом к мадам д’Юрфе, и та рекомендовала ему средство Парацельса – мазь под названием ароф,состоящую из шафрана, мирры, меда и растертого в порошок рога. К этой смеси, вводимой посредством цилиндра, предлагалось добавить также «еще теплого семени верного друга». Последняя рекомендация пришлась Казанове особенно по душе, тем более что вводить мазь следовало несколько раз в день в течение недели. Джустиниана упорно желала сохранить верность своему возлюбленному, и Казанове, чтобы убедить ее принять чудодейственную мазь, дабы таким образом избавиться от нежелательного плода, пришлось произнести длинную возвышенную речь, исполненную научных терминов и латинских цитат. Джустиниана не устояла и согласилась – с условием, что введение мази будет происходить в полной темноте. Соблазнителю удалось выговорить единственную свечу, ибо без света вовсе ей вряд ли удастся точно и в нужном количестве нанести мазь арофна кончик его инструмента. В урочный час пациентка прибыла к лекарю, тот тщательно запер за ней дверь, уложил ее на кушетку, разделся, погасил все свечи, кроме одной, которую взял в руку, дабы освещать операцию, придвинул к Джустиниане баночку с мазью, и та дрожащими руками нанесла ее на инструмент. Затем, задув свечу, Соблазнитель медленно овладел красавицей. «Самое удивительное, – писал Казанова об этом вечере в „Мемуарах“, – что ни один из нас не только не рассмеялся, но даже и не пытался это сделать, настолько мы вжились в наши роли».

Увы, мазь Парацельса, даже внесенная блистательным Казановой, не помогла. Соблазнителю пришлось прибегнуть к помощи своей знатной приятельницы дю Рюмэн, и та поместила Джустиниану в монастырь, настоятельница которого приходилась родней Роганам и Субизам [52]52
  Роганы и Субизы – два знатных французских рода, связанные родственными узами. Луи Рене Эдуар, принц де Роган-Гемене(1734–1808), именуемый кардиналом Роганом, вместе с авантюристом Калиостро был замешан в деле об ожерелье королевы.


[Закрыть]
. После родов аббатиса исповедала ее и выдала ей «свидетельство о непорочности». С этим свидетельством Джустиниана возвратилась домой, где тем временем происходили весьма бурные события, в результате которых Соблазнитель едва не угодил за решетку. Мать Джустинианы, которую девица не могла предупредить о том, куда она отправляется, стала требовать от Казановы, чтобы тот вернул ей дочь или, по крайней мере, сообщил, что с ней и где она. Местонахождением красавицы живо интересовался также ее жених, заподозривший в исчезновении невесты неладное. Тут вмешалась старая мегера, раздобыв лжесвидетеля, она обвинила Казанову в разврате и попытке принудить ее вытравить плод. К счастью, мадам дю Рюмэн снова не оставила Казанову своими заботами и вступилась за него перед полицейским комиссаром, который, дабы окончательно не попасть впросак, в конце концов арестовал мегеру. Тем временем вернулась Джустиниана, ее мать забрала из полиции свою жалобу, и Казанова был полностью оправдан. Пострадала одна лишь мегера, да и ту вскоре выпустили под залог, уплаченный Соблазнителем. Это приключение не только лишило Джустиниану богатого жениха, не поверившего свидетельству, выданному знатной аббатисой, но и подмочило репутацию Казановы, стало тем первым камешком неудач, которые вскоре градом посыпались на него, отчего он вынужден был бежать в Голландию.

В это же время Соблазнитель влюбился в мещанку Баре, содержавшую вместе с мужем чулочную лавку. Под предлогом покупок Казанова зачастил в лавочку, где в огромных количествах скупал чулки, жилеты и панталоны, а потом просил юную лавочницу доставить покупки к нему домой.

Иногда к несказанной досаде Казановы свидания срывались ибо покупки ему приносил муж красавицы. В конце концов Соблазнитель почел за лучшее стать его другом, дабы иметь возможность в любое время навещать супружескую чету, в том числе и в отсутствие супруга. Чаровница Баре подарила Казанове немало сладких часов. Молоденькая мещаночка, оставшаяся из-за недуга мужа девственной даже после свадьбы, впервые познала страсть в объятиях любовника, коему и стремилась угодить со всем нерастраченным пылом юности. Связь с Баре также обошлась ему недешево. Ничего не требуя, очаровательная лавочница тем не менее подробно изложила ему финансовое положение молодой четы, обремененной долгами за приобретенную в рассрочку лавочку. Склонный к спонтанной щедрости, особенно когда дело касалось понравившейся ему женщины, Казанова уплатил по векселям супругов и вручил чаровнице Баре кошелек с луидорами. Таким образом муж ее был избавлен от долгов и сумел сохранить дело в отличие от самого Казановы.

Мануфактурное дело, не имея налаженного сбыта, а также из-за постоянно менявшихся работниц, стремительно приходило в упадок. Содержание дома в Малой Польше требовало немалых затрат. Казанова попытался продать убыточную фабрику, но и здесь его подстерегла неудача: фабрику обокрали, и тот, кому он ее продал, потребовал либо вернуть ему деньги, либо возместить убытки, причиненные кражей. Казанова платить отказался, и покупатель подал на него в суд. Нанятый адвокат оказался мошенником. В результате всех этих злоключений Соблазнитель угодил в долговую тюрьму. Там ему предложили уплатить залог и выйти на свободу, дабы не оставаться в камере до начала процесса. Пока Казанова раздумывал, где взять денег, мадам д’Юрфе внесла залог и сама приехала за ним в тюрьму. Усадив Соблазнителя в карету, она сразу же повезла его на прогулку, чтобы никто в Париже не усомнился в его освобождении.

Выйдя из тюрьмы, Казанова затеял сразу два процесса – против покупателя фабрики и обокравшего его адвоката, но, окончательно запутавшись в процессуальных тонкостях, не довел до конца ни одного дела и уехал в Голландию. Перед отъездом он на скорую руку распродал оставшееся у него имущество, пообещал заплатить кредиторам из денег, внесенных в качестве залога, и повидался с герцогом де Шуазелем, надеясь получить у него рекомендательные письма. Герцог писем не дал, но обещал сообщить о его прибытии посланнику, господину д’Афри, и подтвердил, что ежели ему в Голландии удастся добиться для Франции займа в сто миллионов под пять процентов годовых, то Казанова может рассчитывать на французское гражданство и дворянский титул. Мадам д’Юрфе бегство свое он объяснил тайным приказом ордена (скорее всего, розенкрейцеров, так как маркиза считала Казанову его членом), дабы она не заподозрила, что он бежал, не желая платить долги.

В Голландии Казанова не задержался, прежние его знакомцы принимали его прекрасно, двери дома Д. О. всегда были для него открыты, но едва он заводил речь о деньгах или каких-либо финансовых комбинациях, все тотчас становились немы и глухи. Шуазель действительно сообщил посланнику о прибытии Авантюриста, но предупредил, что иметь дело с ним можно только в случае, если тот сам добьется получения займа, тем более что с теми же целями в Голландию прибыл коллега и конкурент Казановы граф Сен-Жермен. Впрочем, на этот раз оба остались ни с чем, а посему разъехались: Сен-Жермен – в Англию, а Казанова – в Германию.

ЛЮБОВНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ГЕРМАНИИ И ШВЕЙЦАРИИ. ВСТРЕЧИ С ВЕЛИКИМИ СОВРЕМЕННИКАМИ

Проезжая через германские княжества, Казанова нигде не задерживался: прибытие, размещение в лучшей гостинице, представление сильным мира сего, удовлетворение любовного каприза, карты – и снова в путь. Соблазнитель наслаждался сам и дарил наслаждение женщинам. С мужчинами он играл в карты и часто проигрывал, пробивая брешь в своем бюджете, состоявшем из денег, спасенных от парижских кредиторов, кое-каких голландских сбережений и карточных выигрышей; а еще он возил с собой шкатулку с драгоценностями. В то время самым блистательным немецким двором в Европе считался двор герцога Вюртембергского, разбогатевшего на продаже собственных подданных. Франция купила у него целый корпус численностью в десять тысяч человек, отличавшихся, по словам Казановы, крайней бестолковостью. Герцог Карл Евгений [53]53
  Карл Евгений, герцог Вюртембергский(1728–1793).


[Закрыть]
был известен своей расточительностью. При вюртембергском дворе были превосходная итальянская опера, оркестр, состоявший из первоклассных виртуозов, восхитительный балет и лучшая, после парижской, французская комедия. Празднества и развлечения поглощали несметные суммы, так, на один только фейерверк в 1763 году было истрачено пятьдесят две тысячи гульденов.

Атмосфера роскоши и увеселений не могла не привлекать Авантюриста: именно в ней легче всего пускать пыль в глаза, швыряя на ветер медяки и подбирая разбрасываемое золото. Но в Штутгарте, столице герцогства, ему с самого начала не повезло. Он не говорил по-немецки, отчего вызвал неудовольствие герцогской свиты, нарушил принятый в театре обычай аплодировать только вслед за герцогом, сначала захлопав в тишине, а потом сидя с каменным лицом во взорвавшемся восторженными аплодисментами зале. Герцог Карл Евгений был с ним любезен, однако беседа была краткой, и герцог, по мнению Казановы, не проявил к нему должного интереса. А далее дела пошли еще хуже, хотя, по собственному признанию Авантюриста, он был сам во всем виноват: «Все несчастья, случившиеся со мной в Штутгарте, имели причиною исключительно мое дурное поведение». В кафе он познакомился с тремя офицерами, предложившими ему пойти развлечься в злачное заведение, где жрицами продажной любви служили исключительно итальянки. Утомленный постоянно звучащей вокруг непонятной немецкой речью, он прельстился возможностью поговорить на родном языке и принял приглашение. Его привели в подозрительного вида дом на окраине города. Там их действительно встретили три молоденькие итальянки, обрадовавшиеся гостям, а особенно соотечественнику. Пока они целовали и обнимали венецианца, офицеры приказали принести венгерского вина, и все выпили за здоровье присутствующих. Затем принесли карты, и Казанове предложили сыграть. В голове у него шумело, однако он без колебаний согласился и к утру проиграл почти четыре тысячи луидоров. Денег с собой у него не было, он пообещал заплатить и отбыл к себе в гостиницу.

Утром, одеваясь, он обнаружил в кармане сто луидоров, зато нигде не нашел ни часов, ни золотой табакерки. Он понял, что его обокрали. Скорее всего, это сделали девицы из подозрительного дома: обнимая и целуя его, они в то же время опустошали его карманы. И тут он вспомнил о проигрыше. Четыре тысячи луидоров у него были, во всяком случае, он вполне Мог бы их наскрести, продав часть драгоценностей, но делать этого ему очень не хотелось. И когда вчерашние офицеры явились за долгом, он заявил, что его нарочно завлекли в подозрительное место, где его обокрали, вытащив золотые часы и табакерку стоимостью триста луидоров, а затем напоили отравленным вином и усадили играть, заранее зная, что он проиграет. Офицеры возмущенно заявили, что подадут на него в суд, на что Казанова отвечал, что готов судиться с кем угодно, но платить не будет.

Разозленные офицеры добились помещения Авантюриста под домашний арест до прибытия чиновника, который должен был составить полную опись его имущества, включая содержимое заветной шкатулки. Понимая, что проигранная сумма у него будет конфискована, Казанова решил бежать, а так как возле дверей его комнаты поставили часового, он вылез в окно, а следом за ним лакей спустил его чемоданы. Некоторое время Казанова скрывался у своих приятелей – итальянских актеров, ожидая ответа на свою жалобу, направленную самому герцогу. Но герцог решил не вмешиваться в дрязги между подданными и заезжим иностранцем, и Казанове пришлось спешно покинуть город. Под покровом ночи он отбыл в Швейцарию, в Цюрих.

Прибыв в Цюрих и остановившись, по своему обыкновению, в лучшей гостинице, он заказал себе ужин и в полном одиночестве съел его. Одинокая трапеза направила мысли его в философическое русло, и он стал размышлять, зачем он, собственно, приехал в этот город, где у него не было ни друзей, ни знакомых. Уверившись, что он навлек на себя случившиеся с ним неприятности исключительно потому, что злоупотребил милостями Фортуны, Казанова отправился спать. Обычно сон разгонял неприятные мысли, но на этот раз такого не случилось, и проснулся он в еще более мрачном настроении. Позавтракав, Казанова отправился на прогулку. Быстро очутившись на окраине, он увидел тропинку, вьющуюся среди окружавших город гор. Шесть долгих часов шагал по ней Соблазнитель, удрученный думами о бренности всего земного, пока не очутился возле массивного церковного здания, примыкавшего к глухим монастырским стенам. В церкви, заполненной бенедиктинскими монахами, как раз шла служба. Возрадовавшись, что Господь вывел его к католическому храму, Казанова остался помолиться.

Служба завершилась, и Казанова подошел к аббату, чтобы расспросить его поподробнее, что это за церковь и монастырь. Так как аббат говорил только по-немецки и на местном швейцарском наречии, Казанове пришлось беседовать с ним на латыни, что, впрочем, ничуть не отразилось ни на приятности беседы, ни на живости их общения. Аббат поведал путешественнику, что монастырь был основан в X веке, но церковь намного древнее, ибо освятил ее сам Иисус Христос, оставивший в качестве доказательства своего пребывания отпечатки божественных пальцев на мраморной плите. С этими словами аббат подвел Казанову к плите, на гладкой поверхности которой действительно видны были пять углублений. Согласно преданию, к первому настоятелю монастыря во сне явился Христос и поведал ему, что монастырская церковь находится под особым его покровительством, ибо он сам освятил ее, а дабы никто в этом не сомневался, он оставляет отпечаток своей божественной руки. Пробудившись ранним утром, настоятель бросился в церковь и, увидев, что на плите действительно отпечатался след руки, опустился на колени и вознес хвалы Господу.

Красивая легенда, величественный пейзаж, удачно дополняемый глухими монастырскими стенами, настроили Казанову на покаянный лад, и он попросил аббата показать ему заодно и монастырь. Любезный аббат, не часто встречавший столь любознательных путешественников, не только провел его по монастырю, но и пригласил разделить с ним трапезу, каковая оказалась выше всяческих похвал. Так как гость выразил желание исповедаться, после обеда монах повел его в маленькую часовенку, завернув по дороге в монастырскую библиотеку, где, по его словам, находились книги исключительно духовного содержания. Количество этих книг, а также образцовое содержание их приятно поразили Казанову, и ему внезапно захотелось сделаться монахом.

Исповедавшись, то есть в течение трех часов занимая аббата рассказами о самых скандальных своих похождениях, Казанова заявил, что хочет принять покаяние. В ответ аббат предложил гостю переночевать в монашеской келье, дабы без помех помолиться Господу, а наутро причаститься, ибо воистину покаяться дается не каждому, а лишь тому, на кого снизойдет Божья благодать. Приняв предложение аббата, Казанова, отказавшись от ужина, заперся в отведенной ему келье. Стремление стать монахом и начать размеренную жизнь, не подверженную капризам Фортуны, вновь пробудилось в нем. Поразмышляв немного, он решил, что взнос в десять тысяч экю позволит ему добиться десятилетнего срока послушничества, особенно ежели он пообещает даже при отказе от принятия пострига оставить взнос в монастыре. А уж коли он решится стать монахом, на ренту с этой суммы монастырская жизнь явно не покажется ему слишком суровой. Мгновенно изложив сей прожект на бумаге, Казанова утром за чашкой шоколада вручил его аббату. Тот прочитал и пообещал дать ответ через две недели. Затем аббат подвез его до города, где у него имелось дело, вручил два рекомендательных письма и подтвердил, что ровно через две недели прибудет в гостиницу, где остановился Казанова.

Вернувшись к себе, Соблазнитель приказал слуге нанять на две недели экипаж, пообедал, а вечером отправился в концерт. Следующие два дня он посвятил знакомству с адресатами писем, кои немедленно пригласили его к обеду. В обоих домах он сообщил о своем желании уйти в монастырь и всюду был встречен с пониманием. Через несколько дней Казанова обнаружил, что личность его, равно как и намерения, известны всему городу: хорошо одетые граждане смотрели на него уважительно и раскланивались. Такое отношение помогало Соблазнителю убеждать себя, что именно монашество является истинным его призванием. Возможно, ему даже удалось себя в этом уверить, раз ни одна из девушек в домах, куда он был приглашен, не привлекла его внимание. Не помышляя ни о картах, ни о любовных утехах, он вел размеренный образ жизни и каждое утро по три часа занимался с учителем немецким языком.

Но, как известно, постоянство и упорство не в характере Казановы. Накануне приезда бенедиктинского аббата перед гостиницей остановилась карета, откуда вышли четыре дамы, одна из которых, одетая в темную с серебром амазонку, с первого взгляда поразила Соблазнителя своей свежестью и красотой. Желая привлечь к себе ее внимание, он так далеко высунулся из окна, что едва не вывалился на улицу. Однако цель была достигнута: красавица подняла на него свои миндалевидные черные глаза, лилейные щеки ее зарделись румянцем, и она, взмахнув густыми черными ресницами, быстро потупила взор. «Бойтесь, смертные, таких встреч, избегайте их, коли имеете на то силы. Упорствуйте, одержимые, ежели можете, в безумной затее похоронить себя в монастыре, упорствуйте даже после того, что увидел я в ту минуту в Цюрихе, 23-го числа апреля месяца», – написал Казанова, из чего явно следует, что от его желания уйти в монастырь не осталось и следа. Теперь он думал только о том, как бы поближе сойтись с прекрасной незнакомкой. Увидев сквозь выходившее на лестницу окошко, как слуга в длинном фартуке несет ужин, заказанный вновь прибывшими дамами в номер, Соблазнителю пришла в голову дерзкая мысль занять место гостиничного прислужника и таким образом полюбоваться на свою красавицу, а там – кто знает? – может быть, даже разузнать кое-что о ней. Не долго думая, он окликнул слугу и за приличное вознаграждение уговорил того уступить ему на вечер свой передник и свои обязанности по обслуживанию только что приехавших дам.

Прекрасно справившись с обязанностями подавальщика и виночерпия, Соблазнитель заслужил всеобщие похвалы и, приободрившись, дерзнул предложить красавице услугу гораздо более интимную, а именно расшнуровать и снять с нее сапожки. Галантный век позволял лакеям исполнять роль горничных, поэтому красавица согласилась, и Соблазнитель получил возможность не только созерцать хорошенькую ножку, но и коснуться ее теплой нежной кожи. Потом же – увы! – он вынужден был удалиться, унося с собой запыленные сапожки, дабы к утру слуги почистили их.

На следующий день, исполнив обещание, приехал аббат, и Казанова, заказав роскошный обед, во время трапезы признался, что вчера изменил свое решение и более не помышляет о монастырском уединении. Аббат похвалил его за честность и заявил, что любой желающий спастись может сделать это и в миру, не заключая себя в узкое пространство монастыря. Расстались они друзьями: аббат уехал к себе в обитель, а Казанова остался в гостинице. Как ни старался он скрыть свой вчерашний маскарад, к утру вся прислуга и постояльцы знали, что заезжий итальянец, выдав себя за лакея, вечером прислуживал четырем дамам, прибывшим посетить бенедиктинский монастырь. Но так как дамы уже уехали обратно к себе в Солер, то продолжения приключения не предвиделось и Казанова стал всерьез помышлять, не поехать ли и ему следом. Однако отъезд пришлось отложить, так как вечером после ужина офицеры, соседствовавшие в гостинице с Казановой, пригласили его сыграть в карты и он не смог отказаться. В тот вечер он проиграл сто луидоров. А на следующий день учитель немецкого познакомил Казанову с местными доступными девицами, и несколько дней подряд тот вознаграждал себя за две недели воздержания. Девицы были всем хороши, за исключением одного: они говорили только на грубом местном наречии. А по мнению Соблазнителя, бессловесные любовные утехи теряли две трети своей прелести. Наконец все удовольствия, которые мог доставить Авантюристу город Цюрих, были исчерпаны, и его здесь больше ничто не удерживало.

Швейцария – маленькая страна, и сохранить в секрете известные сразу четырем женщинам похождения венецианца, переодевшегося лакеем, было совершенно невозможно. А так как все дамы принадлежали к высшему обществу, то по дороге в Солер Казанова перезнакомился с их знакомыми, знакомыми их знакомых, и когда, наконец, ему представили его красавицу и ее мужа, он уже знал о них все, что только можно знать о людях, живущих на виду в маленькой стране. К досаде Соблазнителя, муж мадам оказался гораздо моложе и привлекательнее, нежели он предполагал, а сама мадам, хотя и отвечала на его пылкие поцелуи в полумраке закрытой кареты, но остаться с ним наедине не торопилась. Тогда Казанова решил дать у себя бал, после которого часть гостей вынуждена будет заночевать у него в доме. А потихоньку проводить мадам ночью к себе в спальню ему труда не составит.

Но в ту ночь, видимо, сам дьявол решил подшутить над Соблазнителем. Когда в кромешной тьме он шел по коридору к заветной цели, чья-то рука мягко зажала ему рот, вынуждая хранить молчание, и повлекла в темную нишу на канапе, где он, наконец, изведал долгожданную радость. Три часа не выпускал он из объятий божественное создание и покинул его только с рассветом. Воротившись к себе, он проспал допоздна и вышел к завтраку, когда гости уже начали разъезжаться. Среди покидавших его дом была и хромая мегера, злоязыкая старуха Ф., над которой Казанова никогда не упускал возможности подшутить. В то утро она была необычайно весела, напропалую кокетничала с Соблазнителем и заговорщически ему подмигивала. Не понимая, чем он вдруг вызвал такое внимание с ее стороны, он попрощался с ней, так как она уезжала, и отправился на поиски мадам, которую и нашел в саду. Едва завидев Соблазнителя, мадам обрушилась на него с упреками: она всю ночь прождала его, а он не явился! Даже не изволил предупредить, что не сможет прийти! Ошарашенный Казанова застыл, не в силах вымолвить ни слова в свое оправдание. Страшная мысль мелькнула в его мозгу: Ф.! Мегера Ф.! Неужели и вправду он провел с ней ночь? Только эта гарпия могла проведать о его планах, к тому же у нее были причины мстить ему. Сгорая от стыда и негодуя на весь мир, Соблазнитель ретировался без всяких объяснений. К тому времени, когда Ф. прислала ему письмо, гнев его успел остыть, и он утешился банальной истиной, гласящей, что ночью все кошки серы. Ведь, несмотря на подмену, Соблазнитель получил удовольствие, да еще какое!

Письмо Ф. не только подтверждало догадку Казановы. Мегера предупреждала его, что передала ему некое заболевание, которым она больна уже десять лет и до сих пор не может излечиться. Ехидная гарпия советовала Казанове не передавать болезнь милой мадам 14, которая, в свою очередь, может передать ее ни в чем не повинному мужу. В заключение она советовала ему обратиться к проживавшему в Солере врачу и, не стесняясь, рассказать ему, что болезнь свою он подцепил от нее. Врач этот пользует ее уже давно, и она ручается за его скромность. Опешив от такой чудовищной мести, Соблазнитель в растерянности застыл, держа в руке исписанный листок. «Печальная необходимость лечения удручала меня. Я должен был отказаться от своей любви, расстаться с ней и уехать лечиться куда-нибудь в другое место, дабы избежать сплетен и пересудов», – писал он в «Мемуарах» о той злополучной ночи, разлучившей его с мадам N. Однако деятельная натура Соблазнителя не была склонна к длительным переживаниям. Организм, взбудораженный потрясением и еще не оказавшийся во власти болезни, напомнил ему о необходимости подкрепить силы. Несмотря на угнетенное состояние души, Соблазнитель плотно поужинал, выспался и, пробудившись свежим и бодрым, решил отомстить коварной ведьме, как только предоставится такая возможность.

Солер не только наградил Казанову дурной болезнью, в этом городке он познакомился с мадам Дюбуа, одной из тех женщин, что оставили наиболее яркий след в его памяти, а быть может, даже в душе. Зная, что Казанова набирает прислугу в новый дом, мажордом французского посланника Лебель рекомендовал ему нескольких человек, и в том числе вдову Дюбуа, которую и прислал к нему в качестве горничной. Вдове было двадцать четыре года, она была хороша собой, помимо платьев в ее багаже имелся целый чемодан тонкого белья, и она совершенно не походила на служанку. Узнав, что его камердинер пытался к ней приставать, Казанова отругал слугу, назвал его мошенником и запретил ему даже смотреть в сторону новой горничной.

– Так она ваша горничная или ваша любовница? – поинтересовался дерзкий малый.

– Она будет моей женой, – отвечал Соблазнитель.

– Понял. Тогда пойду поищу консьержку, надеюсь, с ней вы не помешаете мне забавляться.

Мадам Дюбуа принадлежала к той редкостной породе женщин, что сочетают в себе отсутствие предрассудков и легкость в общении с мудростью и рассудительностью. Она была благоразумна, но не столько по причине добродетели, сколько от врожденного чувства чести. Занимая подчиненное положение по отношению к Казанове, она превосходила его порядочностью и глубиной чувств. Кажется даже странным, что такая женщина увлеклась Соблазнителем. Вероятно, она почувствовала, что именно этот человек может дать ей ощущение полноты бытия сегодняшнего дня, редкостное чувство, обрести которое стремятся многие, но не многим удается это сделать. А Казанова, как никто другой, умел радоваться дню сегодняшнему, при этом совершенно не задумываясь о дне завтрашнем. Возможно, именно с Дюбуа Соблазнитель, решись он связать себя узами брака, сумел бы обрести счастье, ибо, будучи полными противоположностями, они могли бы счастливо дополнять друг друга. Но несмотря на заявление, сделанное слуге, жениться на Дюбуа Казанова никогда не собирался.

Пораженный красотой, спокойствием и изысканностью манер новой служанки, Казанова обещал исполнить ее просьбы, то есть: разрешить ей не прислуживать ему при принятии ванны и дозволить дочери консьержки ночевать в одной с ней комнате. Подобная предусмотрительность не могла не огорчать Соблазнителя, однако пока он все равно вынужден был воздерживаться от любви, дабы излечиться от дурной болезни, переданной ему коварной Ф. Взамен он попросил новую служанку делить с ним трапезы, и та, не чинясь, согласилась.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю