Текст книги "Ангелы-хранители работают без выходных"

Автор книги: Елена Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– С добрым утром, – улыбнулась Анжелика.

Виктор задержал ее руку в своей, в который раз недоуменно поглядел на два тонких параллельных шрама, белеющих на коже. Невозможно было представить, чтобы Анжелика когда-то пыталась покончить с собой.

– Я тебе пирога принесла. – Она поднялась с колен и присела на постель у него в ногах. – Мы вчера не доели. – Анжелика указала на завернутый в салфетку кусочек на кофейном столике, такой маленький, что Виктор чуть не застонал от стыда: видать, кроме пирога, у них с Кэтом на ужин ничего и не было.

– Спасибо, Пушистик, – сказал он виновато, хотел снова поцеловать ей руку, но Анжелике это могло не понравиться – а Виктор хорошо помнил неожиданную пощечину, которую схлопотал года три назад, позволив себе что-то лишнее. Жена Кэта Морейры была необыкновенной и загадочной, пленительной и абсолютно недоступной, словно сошедшая на землю богиня. Высокая, тонкая и гибкая, с копной невероятно светлых, почти прозрачных волос, сероглазая, и глаза ее тоже были светлые и прозрачные, как благородный минерал, и такие же твердые. Не жесткие, нет, однако в них читалась непреклонная воля и гордость, усмиренная и брошенная к ногам Кэта.

– Поднимайся. – Анжелика через одеяло погладила Виктора по плечу. – Скоро уезжать.

Он опять прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. Даже мысль об Анжелике как о возможной любовнице казалась настолько невероятной, что всерьез не приходила в голову. И все-таки он точно знал, что нравится ей – и более того, он второй и единственный после Кэта мужчина, чье прикосновение ей приятно. Но и только, и только…

– А на Франческе ты… – начал было Виктор, собираясь спросить, будет ли она и впредь приходить к нему вот так по утрам, но засомневался: уж больно вопрос был глуп, а выглядеть перед Анжеликой дураком не хотелось.

– На Франческе – что?

– Ну… так, ничего.

Серые прозрачные глаза мгновение смотрели на него очень пристально, затем улыбнулись.

– Если хочешь, сварю нам с тобой кофе.

– Давай, – обрадовался Виктор, – к твоему пирогу что-нибудь добавим, и выйдет отличный завтрак. А где Кэт?

– К Ларкину собирался, – ответила Анжелика уже с порога.

Вспомнив, что у Кэта какие-то непонятные счеты с шефом, Виктор помрачнел. Если братец Кэт воображает, будто все это не моего ума дело, он ошибается. В конце концов, ему я обязан жизнью, когда он прикрыл меня от ножа в той драке на побережье. И не кто-нибудь, а он со мной возился, когда погибла Наташа и я был совершенно сумасшедший. И вообще… Стараясь подавить поднявшееся раздражение, Виктор начал одеваться. Ладно уж, пусть делает, как знает.

За несколько минут, что она провела на кухне, Анжелика успела устроить почти королевский стол.

– Если бы твой супруг имел побольше денег, брюхо у него сейчас было бы необъятное, – заметил Виктор. Он не переставал удивляться: самые обыкновенные продукты из магазина в руках Анжелики превращались во что-то фантастическое.

– Если бы мой супруг имел побольше денег… – отозвалась было Анжелика с улыбкой, но примолкла и закончила с неожиданной грустью: – Мы бы их все равно не видали.

– Как это?

Она поглядела на него, как сквозь стекло, и от этого взгляда Виктор почувствовал себя так, словно получил выговор. Ну вот, опять не мое дело.

Задетый, он молча принялся за еду. Эта парочка когда-нибудь добьется, что я на них совсем обижусь. Таинственные какие! Нищие, голодные, а таинственные как не знаю кто. И тут ему пришло в голову совсем уже неожиданное: а почему подобные вопросы не возникали в Лайзе? Почему там все казалось само собой разумеющимся? Виктор отодвинул чашку с недопитым кофе и встал.

– Так говоришь, Кэт у Ларкина?

Анжелика кивнула, потом из груди ее вырвался судорожный вздох.

– Вики, не надо его сейчас ни о чем спрашивать. Пожалуйста. – Она вскинула ставшие трагическими глаза. – Я очень тебя прошу!

Казалось, она вот-вот расплачется – всегда сдержанная, гордая Анжелика!..

– Хорошо, – пораженный, Виктор нащупал за спиной ручку двери. – Я только переговорю с шефом.

Он чуть было не бегом бросился в Управление. Черт знает что тут творится, надо немедленно выяснить. Но как? Если не задавать вопросов Кэту, о чем спрашивать у Ларкина? Он ведь тоже из их компании – еще вчера отвечать отказался. Виктор сбавил шаг. Идиотство какое-то: все что-то знают – и все молчат.

Он свернул на дорожку к Ларкину, так ничего и не придумав. Оконные рамы были подняты, и из дома доносились голоса – точнее, голос шефа полиции. Наплевав на приличия, Виктор подкрался и прильнул к стене у крайнего окна.

– …Да уж, дела твои из рук вон, – говорил Ларкин дружески и даже как будто с сочувствием. – Право, не знаю, что и посоветовать, нотабене. На твоем месте я б занялся чем-нибудь эдаким… незаконным. Особо прибыльным.

Замерший снаружи Виктор не поверил собственным ушам.

– А я, по-твоему, что делаю? – отвечал Кэт. – Незаконнее некуда.

Ларкин буркнул что-то неразборчивое.

– Но я не умею! – с непонятным раскаянием повысил голос Кэт. – Ты не представляешь, что такое полиция в Лайзе, там же стеллара незаконного…

– Да? – перебил полный иронии голос Ларкина. – То-то я наслышан…

– Так это ведь совсем другое ведомство, Эд.

– Неужели?

– Ну, не совсем…

– Ладно-ладно!

– Но оплачивается-то по другим каналам…

Вероятно, Виктор узнал бы еще много интересного о своем лучшем друге, но тут в комнате зазвонил телефон.

– Слушаю, Ларкин. Так. Так. Что-о? Черт… То бишь пожрать отлучался, нотабене…. Ну да, да! Понял. Понял, говорю! Все.

Раздался стук – шеф в сердцах швырнул трубку – и голос Кэта:

– Что там еще?

Ларкин не ответил, однако Виктор услышал какое-то движение.

– Эд… Да ты что, в самом деле?!

Пожалуй, самое время войти.

– Не двигаться! – неожиданно заорал шеф страшным голосом. Виктор замер у крыльца. – Руки! – продолжал Ларкин. – Убью!

Послышался грохот опрокинутой мебели, затем мягко рухнуло тело. Тишина.

– Ты рехнулся? – простонал Кэт.

Сбросив оцепенение, Виктор ринулся в дом.

Широко расставив ноги, Ларкин стоял с портативным дезинтегратором Прайса в руке: короткое толстое дуло было направлено на распростертого на полу Кэта. Шеф вскинул голову, когда распахнулась дверь.

– Пошел вон! – заорал он еще более страшно. – Вон отсюда!

Сжимаясь от крика, Виктор попятился. На полу шевельнулся Кэт.

– Убью! – срывая голос, взревел Ларкин и саданул его ногой под ребра. – Убирайся! – зверем зарычал он на Виктора. – Иди к Шелтону и делай, что он скажет!

Не в силах противиться, Виктор отступал.

– Быстрей! – дико орал Ларкин. – Вали отсюда! «Десперадо» вернулся на орбиту, – добавил он хрипло, но вполне человеческим голосом. – Сожрал в седьмом секторе челнок и возвратился. А через два часа придет экспресс.

Глава 2

…Молодой, только что из университета, спектрометрист полицейского Управления Серебряного Лайза Кэттан Морейра растерянно стоял на набережной, у ведущего к воде широкого пандуса. Внизу томно вздыхало, переливалось блестками море. Налево уходил широкий бульвар, напоенный ароматом цветущих деревьев – в Серебряном Лайзе деревья цветут круглый год. А справа лежала пустынная сейчас площадь, по которой должна была прийти Анжелика. Кэт ждал уже с полчаса, и это было так необычно, что он не знал, что и думать. Анжелика – вот уж не женская привычка! – никогда не опаздывала, по ней можно было проверять часы. Что же случилось?

Облокотившись на теплый каменный парапет, Кэт обвел взглядом темнеющее к горизонту море, затем посмотрел на приготовленный цветок в прозрачной упаковке – большой, с длинными золотистыми лепестками, словно брызнувший искрами и внезапно застывший бенгальский огонь. Светловолосая и светлоглазая, Анжелика любила что-нибудь яркое: цветок, шарфик, заколку в волосы. Кэт готов был подарить ей все на свете, не задумываясь, он потратил бы все свои сбережения на приглянувшееся ей колье; однако она неизменно отказывалась от подарков. Она видела, как огорчают Кэта ее отказы – и огорчалась вместе с ним. Он решительно не понимал, в чем дело. А этот золотистый цветок… Кэт надеялся, что она его примет – цветок стоил так мало, а значил так много, что Анжелика не может, ну просто не сможет его отвергнуть! Кэт потрогал хрустящий пластик упаковки. И вот же – не пришла!

Что ж такое? Что могло случиться в этом шикарном, разомлевшем под жарким солнцем курортном городе, чтобы его Анжелика, самая обязательная, самая верная из женщин – не явилась на свидание?

Да, она не придет, вдруг окончательно понял он. Значит, и впрямь что-то произошло? Захватив лежавший на парапете цветок, Кэт зашагал через площадь.

Дом, в котором Анжелика снимала крошечную квартирку, находился в двух кварталах от набережной. Если ничего не случилось по дороге, Анжелика должна быть У себя. А если нет… Тогда надо звонить в полицию. К себе, в родное Управление. Парни, конечно, поднимут его на смех: девушка опаздывает на свидание! Однако Кэт дает голову на отсечение, что смешного окажется мало. Анжелика не из таких. Она вообще не как все. За эти полгода он даже дома у нее не бывал, они даже не целовались ни разу – и это при том, что более волнующей и пленительной женщины ему встречать не доводилось.

На улице, накаленной солнцем, куда уже не достигало дыхание моря, Кэт на мгновение приостановился, огляделся. Жарко, пустынно, никаких следов происшествия. В прохладном вестибюле он только успел вызвать лифт, как терпение его истощилось, и он рванулся по лестнице.

Второй, третий, четвертый этаж. Только бы оказалась дома… Пятый, шестой. Кэт влетел в холл седьмого этажа и бросился к знакомой двери, у которой Анжелика всегда решительно с ним прощалась. И остолбенел: за дверью звучала музыка.

У нее гости? Она забыла?! Он нажал кнопку звонка, подождал, позвонил еще раз. Никакого ответа. Подергал за ручку, опять позвонил. Невероятно! И эта музыка… Кэт позвонил в квартиру рядом.

– Вы не ошиблись? – спросила открывшая ему черноглазая хохотунья, которую он раза два или три встречал на этаже. – Анжелика…

– Вы ее видели сегодня?

– Н-нет. Вот уже целый час у нее какое-то непонятное веселье. А что… – Девушка отступила, давая дорогу Кэту.

– С вашего разрешения, – извинился он уже с балкона. Примерился и перемахнул на соседний балкон Анжелики. Черноглазая вскрикнула.

Стеклянная дверь, к счастью, не заперта. Откинув белую занавеску, Кэт заглянул в комнату. И испугался: там было пусто, как бывает в доме, из которого навсегда выехали. Ни цветов, ни безделушек – никаких следов живой души. Только во всю мощь ревело сверкающее видео в изголовье покинутой постели.

В смятении Кэт машинально двинулся было к двери, как вдруг на пустом, застеленном дешевой скатеркой столе заметил квадратный листок бумаги. Два слова мелким, очень ровным, красивым почерком: «Прости меня». За что? Что уехала, не сказавшись? Или… Эта страшная, грохочущая музыка…

Кэт ринулся в крошечный коридорчик и с налету всем телом вышиб дверь, из-за которой чуть слышно журчала вода.

Анжелика полулежала: голова на краю ванны, одна рука свесилась до полу, по другой стекает окрашенная розовым вода…

Сорвав с крючка полотенце, Кэт скрутил жгут, перетянул тонкое изуродованное запястье, отнес Анжелику в комнату, уложил на постель, выключил видео и кинулся к телефону.

– Пожалуйста: Третий Верхний проезд, семнадцать, квартира семьсот двадцать девять. Большая кровопотеря.

Он присел на край кровати. Пленительное лицо Анжелики было белым, безжизненным, разметавшиеся волосы блестели как стеклянные.

– Ли, – позвал он.

Что стряслось, сломалось? Что заставило полоснуть лезвием по руке? Не попросив помощи? Он горько перевел дыхание. Он отдал бы за Анжелику жизнь – а она не позвала…

– Лика…

Его как током ударило: приди на несколько минут позже – и опоздал бы навсегда. Кэт с силой сжал руки, унимая дрожь. Самого страшного не случилось; но что будет дальше, когда Анжелика очнется?..

Звонок в дверь.

– Врача вызывали? – Темнолицый, немолодой, с большим чемоданом. Чемодан поменьше несла совсем юная фея-ассистентка.

– Да-да, пожалуйста. – Кэт пропустил их и вслед за феей вошел в комнату. Несколько раз с трудом сглотнул, прежде чем выдавил: – Попытка самоубийства.

Врач придвинул к постели стул, поставил на него свой чемодан.

– Вы муж? – спросила юная ассистентка строгим холодным тоном.

Кэт покачал головой.

– Тогда подождите там. – Она кивнула на дверь.

Кэт прошел в кухню – такую же крошечную, как все в этой квартире, и такую же пустую и чистую. Ну почему? Вот так, молчком, ничего-ничего не объяснив? Он огляделся и принялся открывать дверцы – один шкафчик, другой, одна полочка, другая, третья… Аккуратно составленная кое-какая посуда, пакетик с кофе, ложечка сахару в сахарнице. И больше ничего. Черт… Да что же это? Потом он присел к столу и принялся ждать. В комнате было тихо, лишь иногда доносился приглушенный голос врача, да что-то односложно отвечала ассистентка. Наконец они вышли. Кэт поднялся навстречу.

– Всего доброго, – ледяным тоном попрощалась девушка и выпорхнула за дверь.

Врач опустил на пол свой чемодан и посмотрел на Кэта:

– Жизнь вне опасности. Однако шрамы на руке останутся.

– Почему? – глупо спросил Кэт, будто это имело сейчас какое-то значение.

– В нашем климате раны у альтау плохо заживляются, ткани срастаются с трудом…

– Как вы сказали? Альтау?

– Конечно, альтау. Только не говорите, что не знали этого раньше, – недовольно буркнул врач.

– Господи… Откуда мне?

– По-моему, вы не слепой: светлые глаза, полупрозрачные волосы, высокая степень сексуальной привлекательности…

Женщины с Белого Альтау славятся на весь свет.

– Да, я что-то слышал… – пробормотал Кэт смятенно, и тут на него внезапно обрушилось понимание того, что происходит – весь ужас и трагичность положения. – Они…

Врач понимающе усмехнулся.

– Альтау, извините, лучшие в мире проститутки. – И добавил, движением руки останавливая возмущенно вскинувшегося Кэта: – А также, как говорят, отличные хозяйки.

– Рабыни?

– Да, мил человек. К сожалению. Почему-то именно сейчас, в наши цивилизованные времена, стали носиться с различными варварскими обычаями на планетах. Уехавшая альтау обязана вернуться к своему господину по первому его требованию. А наши власти обязаны женщину выдать. И выдают с большим удовольствием, поскольку от альтау сплошная головная боль: разврат, кутежи, поножовщина… веселая жизнь. И вот девушка вскрывает вены, потому что возвращаться не хочет, а деваться ей некуда. Понимаете? Ну, желаю всего наилучшего. – Врач поднял свой чемодан. – Да, не забудьте ее покормить, когда очнется.

– Спасибо. – Кэт закрыл дверь, прошел в комнату и склонился над бледной, едва дышавшей, но все-таки живой Анжеликой. Господи! Альтау. Лучшие в мире проститутки. Стыд какой… Кэт встряхнулся, оглядел чистую, полупустую, словно нежилую комнату. Ну уж, зарабатывала она на жизнь только не этим. Тогда – чем? Понимая, что делает недозволенное, он тщательно обыскал комнату. Нашел: покрывало, скатерть, четыре салфетки, расшитые туманными, размытыми пейзажами и серебристо-черным странным узором, складывавшимся в какие-то невероятные слова. «Кудзино рашкети бав цай, зандири гриуд апакстон». Надо понимать, народное творчество Белого Альтау. Рукодельница Ли. Кэт представил себе, как она часами сидит у окна, покрывая ткань мелкими, быстрыми стежками, надеясь продать свою работу в лавку редкостей, и у него сжалось сердце. Бедная ты моя, отчего же не взяли?

Он позвонил в ближайший магазин и заказал еды, затем, когда заказ прибыл, долго хозяйствовал на кухне, аккуратно все разложил и расставил – оставалось лишь разогреть, когда Анжелика проснется. Потом затер пятна крови на полу в ванной, сходил к черноглазой соседке за своим цветком – и, исчерпав все дела, вновь вернулся к Анжелике. Он просидел подле нее до позднего вечера, и наконец длинные блестящие ресницы дрогнули, открывшиеся серые глаза мгновение смотрели удивленно и озадаченно, затем девушка приподнялась на локте, обвела взглядом комнату, поглядела на укутанное прозрачной пленкой исполосованное запястье, на склонившегося к ней Кэта, все вспомнила и откинулась на постель.

– Привет, – насильственно улыбнулся он.

Она холодно прищурилась.

– Кто тебя просил?

– Сам догадался. Не сердись. – Кэт коснулся ее здоровой руки.

– Не трогай меня. – Анжелика отдернула ладонь, затем села, прислонившись к стене и поджав ноги. – По какому праву ты вмешиваешься? – В ее твердом, обвиняющем голосе не было и намека на дрожь или затаенные слезы. – Это моя жизнь, моя собственная, и если я приняла решение, почему ты с ним не пожелал считаться?

– Не согласен.

– Ах! С какой стати?

– Я хочу, чтобы ты жила.

– Да?.. Прекрасно: сегодня ты решаешь, кому жить, а завтра возьмешься решать, кому умереть?

– Ну, это не одно и то же. – Кэт подавил усмешку. – Хотя, если будет надо, я решу.

– Да ты… ты… Что ты обо мне знаешь?!

– Немного знаю. Ну, что ты – альтау.

Анжелика от неожиданности вскинула голову и стукнулась затылком о стену. Кэту захотелось сгрести ее в объятия, зацеловать, убаюкать гнев и возмущение, одновременно трогательные и забавные. Однако сперва нужно было доказать свое на это право.

– Да. Альтау, – произнесла она тихо, без прежнего запала. – Я боялась, ты поймешь это раньше.

– Не вижу никакой драмы. Говорят, альтау – лучшие в мире жены.

– Кто это сказал?

– Врач. – Доктор говорил о хозяйках, но Кэт намеренно прилгал.

– Чушь! Я даже не могла бы родить тебе ребенка. У альтау не может быть детей от человека.

– Хорошо, заведем собаку. Двух собак и кошку.

– И тоже двух. – Анжелика неожиданно захохотала. – Кэти, мальчик мой, ты говоришь, как о чем-то решенном!

– Разве мы не решили?

Она перестала смеяться.

– Нет. Ничего этого не будет.

– Я люблю тебя.

– Кэт! Ты ничего не понимаешь.

– Я люблю тебя.

– Я не хочу ломать тебе жизнь.

– Позволь мне решать самому.

– Да? А ты мне позволил?

Кэт поднялся на ноги, подошел к окну, посмотрел сквозь реденькую занавеску на залитый огнями ночной город.

– Ли, есть дороги, по которым нужно идти до конца, – негромко сказал он, обернувшись. – Испробовать все возможности, а не обрывать на полпути ударом ножа. Ты забыла, что не одна на свете, что есть еще и я. Почему ты не обратилась ко мне, не попросила ни помощи, ни совета?

– Кэти, – Анжелика прикусила губу, сдерживая улыбку, – могу поклясться, ты хочешь сказать совсем другое. Обида твоя вот как звучит: «Ты же знаешь, что мне без тебя плохо, зачем подкладывать такую свинью?» Скажешь – нет?

– Не без этого, – признал он. – Но все-таки тебе следовало поговорить со мной.

– О чем? О положении невольницы керта на Белом Альтау? О господине и повелителе сотни женщин? Или о наших празднествах, которые проходят раз в восемь месяцев и на которые мы все должны собираться? Хочешь знать, как это бывает?! – Голос ее неожиданно зазвенел. – Ты, выросший на Франческе, ты себе и представить не можешь, что такое праздник Шести королей на Альтау. Здесь, в Лайзе, считается, весьма свободные нравы, а у нас… – Анжелика не закончила и махнула рукой. – Ни к чему тебе это знать. Да я, если бы сейчас поехала домой, потом и подойти к тебе не посмела б! А тогда зачем мне все? У меня нет денег, чтобы откупиться от празднества, все уходит на то, чтобы только жить на Франческе. И я не хотела, слышишь, с самого начала не хотела, чтобы у нас что-то было, отказывалась от тебя, от твоих подарков, держалась на расстоянии, сколько было сил, потому что ты заслуживаешь лучшего, чем то, что имел бы со мной… Да какого черта ты улыбаешься?!

– Что же это такое особенное я имел бы с тобой, что бывает еще даже лучше?

Анжелика так и подскочила.

– Не смешно! Если я не хочу приезжать на праздник Шести королей, я должна заплатить – достаточно, чтобы керт купил себе на это время другую женщину. Потому что чем больше наложниц, тем почетнее; а куплянки год от года дорожают. И вот я не еду год, не возвращаюсь другой, а сумма, которую ты платишь за меня керту, взлетает к небесам, и вот нам уже не на что жить. И что дальше? Снова ножом по руке? Возвращаться на Альтау – и потом опять же ножом по руке? Потому что вернуться к тебе я уже не смогу.

– Почему?

– После Шести-то королей. Сам посчитай: шесть дней по шесть – тридцать шесть человек. Как ты после этого будешь на меня смотреть?

Кэт на мгновение прикрыл глаза, помолчал, стиснув зубы.

– Так, по-твоему, все дело в деньгах?

Она прерывисто вздохнула.

– В сущности, да. Когда наши выходят замуж где-то в других краях, мужьям это влетает в копеечку… Кэти, нам столько не выплатить. И я посчитала, – Анжелика опустила голову, пряча навернувшиеся слезы, – что пусть лучше сейчас… Все равно тем же и кончится. Я не хочу, чтобы ты через это прошел: взять в долг, отсрочить, чтобы честно, потом – нечестно, какое-нибудь мошенничество, грабеж, убийство – что там еще…

Кэт бережно взял ее руки в свои.

– Я заплатил. Пока ты спала, я связался с вашим Представительством, – он кивнул на телефон, – и все оплатил. Они без звука согласились.

Бескровные губы Анжелики приоткрылись, затем она медленно высвободила пальцы.

– Значит, ты меня купил… – проговорила она мертвым голосом.

– Ли!

– Не надо… – Она механически кивнула головой. – Теперь я твоя до следующего праздника. Поздравляю, мой господин. – Анжелика горько усмехнулась. – Твоя куплянка, – отчетливо выговорила она.

Кэт смутился. Что-то он сделал не так, это ясно. Но откуда же ему было знать, что за обычаи на Белом Альтау? Он присел рядом с Анжеликой, обнял за плечи, привлек – осторожно – к себе, и был потрясен, почувствовав, как она по привычке хотела было отстраниться, но тут же обмякла и безвольно даже не прижалась, а прислонилась к нему.

– Ли, – он повернул к себе ее лицо, – я ведь люблю тебя.

Она отрешенно кивнула.

– А ты?

Она опустила ресницы, затем посмотрела на него своими твердыми, как прозрачный минерал, глазами.

– Разве может настоящая альтау не любить своего керта?

Кэт выпустил ее из объятий, поднялся, постоял с минуту, глядя на ее замкнутое, гордое и трагическое лицо, затем повернулся и вышел из комнаты.

– Кэт! – тревожно окликнула Анжелика из-за двери.

Он не отозвался и прошел на кухню, где на столе дожидался так и не разогретый ужин, а в дешевой низенькой вазе возвышался золотистый цветок. Слишком длинный стебель, подумал Кэт, надо подрезать, чтобы не упал.

– Кэти! – испуганная, мертвенно-бледная Анжелика метнулась следом и обессиленная упала ему на руки. – Прости. – Она сдавленно всхлипнула. – Ты… ты мне дороже всего на свете! Не уходи! Пожалуйста…

– Глупая женщина, – проворчал он и усадил ее на единственный стул. – Разве можно отсюда уйти через кухню, по отвесным стенам, да еще ночью?.. Ужинать, милая, будем мы, ужинать. И вообще я никуда от тебя не денусь, – закончил он, будучи совершенно счастлив, наивно полагая, что дальше все образуется само собой…

– Всем вам прекрасного доброго утра! – К спектрометристам зашел Стив Леннарт, детектив из отдела по расследованию грабежей. – Кэттан, я тут песочек принес, посмотришь? – Он положил на стол прозрачный пакетик со щепоткой грязно-серой пыли.

– На предмет чего посмотреть? – Кэт отвернулся от экрана, на котором быстро сменяли одна другую таблицы.

– Откуда. Может ли это быть из сада Кингзморов.

– Ну-у, милый… – протянул Кэт. – Сад-то большой.

– Да мне площадка у фонтана нужна, вот тебе образцы. – Леннарт эффектным жестом, точно фокусник из шляпы, извлек из кармана еще пять пакетиков. – Не поленись, а?

– Ладно, – улыбнулся Кэт, – как раз сегодня я трудолюбив, словно пчела.

На соседнем столе зазвонил телефон. Кэт дотянулся и взял трубку.

– Слушаю.

– Я хотел бы господина Морейру, – проговорил уверенный голос.

– Я слушаю.

– Вас беспокоят из Представительства Белого Альтау.

– Так. – Кэт махнул рукой задержавшемуся Леннарту: иди, мол, все ясно.

– По поводу вашей жены.

– Так, – повторил Кэт и сглотнул внезапный комок в горле.

– Мы получили распоряжение о ее возвращении на родину.

– У меня все оплачено, – проговорил он севшим голосом.

– Да. Однако, несмотря на это, господин Контишер желает видеть ее на очередном празднике Шести королей. Вы знаете, наверное, что нынешний год – особенный, им начинается очередное шестилетие… Деньги вам возвращают, разумеется; не за восемь месяцев, которые она прожила здесь с вами, а только сумму, уплаченную за праздник. Если хотите, я сделаю перевод сейчас же, или можете подъехать к нам.

– Я приеду.

– Как будет угодно господину Морейре. – На том конце провода дали отбой.

– Ты куда-то собрался? А как же песочек?

– Отдай Разгаю, он сделает, – сквозь зубы процедил Кет выключая монитор.

– Опять все спихиваешь на товарища, – заворчал из своего угла Сема Разгай, эксперт с пятилетним стажем. – Разгай то, Разгай се… Гоняют и в хвост, и в гриву.

– Заткнись! – рявкнул Кэт, и Леннарт с Разгаем ошарашено на него уставились. – Я ушел совсем, – добавил он спокойнее. Постоял, неподвижным взглядом фиксируя телефон, и набрал номер отдела по расследованию убийств. – Мне Дэнвера, пожалуйста. Что? Это Кэттан Морейра. Да, очень.

Ему пришлось долго ждать, и наконец Джон Дэнвер, его двоюродный брат, ответил:

– Привет, кузен. Ты бы знал, от какой знатной чашки кофе меня отрываешь!

– Я к тебе поднимусь.

– Слушай, давай попозже. Минут через двадцать, а?

– Джон, ты мне нужен немедленно.

– Ну, кузен, ты и нахал! У меня тут важный разговор.

– У меня тоже. – Кэт бросил трубку и стремительно вышел из лаборатории.

Не дожидаясь лифта, он взлетел на четвертый этаж и, едва постучав, распахнул дверь в кабинет Дэнвера. И оказался лицом к лицу с самим Джоном (таким же поджарым и подтянутым, как он сам, но только белокурым и на девять лет старше), а за спиной братца стоял еще какой-то человек – он мгновенно шагнул в сторону, отворачивая лицо.

– До свидания. – Незнакомец обогнул Кэта и вышел.

– Черт бы тебя побрал, – буркнул Джон, закрывая за ним дверь. – Сказал же я: занят. Что за горячка? Ну ладно, присаживайся, – пригласил он, смягчаясь. – Кофейку налью.

Кэт не тронулся с места.

– Можно, я отвезу Анжелику в ваш дом на побережье?

С кофейником в руке Джон обернулся.

– Та-ак… Началось? Я тебя, братишка, предупреждал. – Когда Джон бывал недоволен или раздражен, он называл Кэта кузеном, обычно же обращался к нему с дружеским «братишка». – Но ведь ты, по-моему, все оплатил?

– Это по-нашему. А они швыряют мне деньги обратно: требуют вернуть женщину.

Джон глубоко вздохнул.

– Спрятать ее на побережье, конечно, можно. Да толку-то?

Кэт не ответил. Глядя на его сумрачное решительное лицо, Джон снова вздохнул и веско проговорил:

– Не наделай глупостей. А то потом всем Управлением не расхлебаем.

– Дай мне ключ.

– Кузен, кузен, – покачал головой Джон, достал из сейфа чиповую пластинку и подал брату. – Что думаешь делать?

– Поговорю в Представительстве.

– Они откажут. А дальше?

Кэт неопределенно повел плечом.

– Увидим.

Джон поджал губы в. задумчивой гримасе.

– Вот что, братишка… Поезжай-ка сперва в Представительство, а потом позвони мне. Да ты понял ли? – кинул он вдогонку обернувшемуся в дверях Кэту. – Никаких глупостей! И обязательно позвони.

– Хорошо, все понял.

Автомобиль вылетел на Третий Верхний проезд, где они теперь жили в квартире Анжелики. От своей, более дорогой, Кэту пришлось отказаться. Им вообще от многого пришлось отказаться, чтобы заплатить шестнадцать тысяч за прошедшие от праздника до праздника восемь месяцев и еще двенадцать тысяч за собственно Шесть королей – по две за день. Безумные деньги. У Кэта всякий раз начинал растекаться холодок по телу, когда он прикидывал, сколько потребуют за следующий сезон. А теперь вот это…

Все равно не отдам, думал он, останавливая машину у подъезда, ни за что не отдам. Дверь открылась, и вышла Анжелика, в светло-зеленом платье с черной вышивкой на груди, счастливая и пленительная, как никогда.

– Кэти? Что случилось в неурочный час?

– Садись. – Он распахнул ей дверцу и сам опять уселся за руль.

– Куда мы? – Анжелика деловито оправила платье и улыбнулась безмятежной улыбкой, однако светлые глаза ее наполнялись тревогой.

– На прогулку к морю. – Кэт скрестил руки на руле, закладывая вираж, помолчал. – Ли, они хотят, чтобы ты вернулась на Альтау…

– Вздор. Ничего подобного они не могут хотеть. – Она уселась поудобнее, откинула с лица прядь волос.

– Мне позвонил какой-то тип из Представительства.

– Кэти, ну я же тебе говорю: чепуха. Любимая штучка Контишера – заставить мужей платить еще и еще. Вот он получил свои двенадцать, показалось мало, он хочет еще столько же, только и всего.

– Только и всего! – повторил Кэт, невольно улыбнувшись. – И где мы возьмем еще двенадцать?

– Не знаю. Кэт, – она накрыла его руку своей, – наверное, сейчас самое время сказать… Я не сомневаюсь, что ты смог бы найти и двенадцать, и двадцать четыре, и тридцать шесть. Но я – как ни глупо это сейчас звучит – не хотела бы, чтоб ты шел через преступление, через грязь, через кровь. Пусть я выгляжу идиоткой, но я люблю тебя честным и незапятнанным и не хочу, чтобы ты… – Анжелика замялась, подыскивая слова, – по-нашему говорят: покупал бы меня на грязные деньги.

– Ты готова ехать на Альтау?

Она покачала головой.

– Ни за что. Ты бы мне этого не простил. И потом… я какая-то неправильная – не по душе мне эти праздники, ну их совсем.

– Так что же? Отпустить нельзя, ограбить нельзя… Что мне делать?

– Не знаю. – Анжелика печально улыбнулась. – Честное слово, не знаю.

– Я выйду у Представительства, а ты отправишься в Зеленую Лагуну к Дэнверам. Там сейчас никого нет, они все в Лайзе; вот ключ. – Он отдал чиповую пластинку Джона. – Дорогу найдешь?

– Чтобы настоящая альтау да не нашла дороги? Я прекрасно все помню. Кэти, но я правда не хочу жить на преступные деньги. Как представлю, что тебя будут ловить, посадят… Никогда!

– До преступных денег, глупая ты женщина, далеко, как до неба. А до Альтау – два шага; вон оно, Представительство. И не морочь мне голову, пожалуйста.

– Кэти, – Анжелика негромко засмеялась, – ты настоящий керт… Но я все равно тебя очень люблю.

– Я рад. – Они быстро поцеловались, и Кэт вышел из машины. Он подождал, пока Анжелика пересядет за руль, захлопнул дверцу и проводил автомобиль взглядом.

Ли, альтау моя, невольница с чужой планеты… Не отдам, еще раз сказал он себе, никому и никогда.

Завернув за угол, он оказался на тихой улочке, где росли необычные для Серебряного Лайза темно-зеленые, без единого цветка, мрачноватые деревья. Представительство Белого Альтау стояло как бы в нише, метрах в пяти от дороги; площадка перед зданием была выложена бледно-лиловым камнем и огорожена низенькой ажурной решеточкой. Такие же решеточки были на узких окнах и на дверях. Трехэтажный особняк, круглый, лимонного цвета, походил на маленький замок. Однажды Кэт приезжал сюда на рекогносцировку – надо же знать своего противника. Но внутри здания не бывал: документов и подписей от него пока что не требовали, с чиновниками он договаривался по телефону, деньги переводил через банк.