355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Граменицкая » Сказки Шварцвальда » Текст книги (страница 6)
Сказки Шварцвальда
  • Текст добавлен: 13 ноября 2020, 16:30

Текст книги "Сказки Шварцвальда"


Автор книги: Елена Граменицкая



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Рассматривая его, я почувствовала, как внутри затрепетал крыльями мотылек, испуганно и восхищенно. А самое главное – неожиданно!

Он шагнул ближе и предложил руку. И тут случилась еще одна странность. Как только я дотронулась до его локтя, пульсирующая точка в голове погасла. Сжимающее горло ощущение Зла исчезло. Все тревоги миновали! Я полной грудью вдохнула влажный, пропитанный морем воздух и улыбнулась.

В тот же миг раздались оглушительные звуки фанфар и тромбонов, возвещающих начало празднества. Мимо кубарем пронесся клубок ряженых. Нас окутал пестрый дождь из разноцветных конфетти.

Viva Venezia! Viva Carnevale!

Да здравствует Венеция! Да здравствует Карнавал!

Я вздрогнула от неожиданности, а Гай успокаивающе сжал мою руку.

– Знаете, Ирина, что в средние века с колокольни Святого Марка спускали не бутафорного ангела, как, например, сегодня известную топ-модель – дочь местного мафиози, накаченную транквилизаторами. Да-да, видели бы вы ее лицо – сомнений никаких. Девушка почти невменяема! Если бы не солидный гонорар от местного муниципалитета, она бы в аду видала все эти полеты. Так вот – раньше спускали настоящих преступников. И отправляли их без всякой страховки, протянув обычный канат между колокольней и балконом Дворца дожей. Бедняги, которым за отважный поступок гарантировали отпущение всех грехов, ползли вниз с корзиной, наполненной лепестками роз, и щедро посыпали ими восторженно ревущую толпу.

Немногим удавалось пройти весь путь не сорвавшись, но везунчики, шагнувшие на балкон дворца, становились героями, обещавшими Венеции счастливый, безбедный год. Если же несчастные падали, то год, по обычаю, предвещал грядущие невзгоды и болезни.

Потом дожи перестали искушать судьбу, и место арестантов заняли обычные акробаты, умелые канатоходцы, гарантирующие вечно тонущему городу безбедное существование. И лишь теперь традиционное действо превратилось в фарс.

Я каждый год посещаю Венецию в конце великого поста и уже потерял счет тем, кто спускался с несчастной колокольни. Она не выдержала издевательств и обрушилась в начале прошлого века, но, благо, сейчас полностью восстановлена.

В этот момент я готова была задать глупый вопрос: «Вам больше ста лет, Гай?» – но остереглась. Решила, что не совсем правильно поняла.

Англичанин продолжал:

– Кто только ни летал вниз, начиная с искусно выполненных муляжей, потом известных актеров и рок-певцов и заканчивая сегодняшней королевой гламура. Что отцы города придумают на следующий год? Где им взять настоящего ангела?

Я слушала его молча, исполняя роль, навязанную мне маской. Роль безмолвной дамы.

На губах Гая заиграла улыбка, он словно прочел мои мысли:

– Интересную роль ты себе выбрала, молчаливая куртизанка. Маска особенная. У какого мастера она изготовлена? В обычных салонах Моретту не продают. Нынче дамам молчать не принято. А зря. Они лишают возможности говорить тело, язык которого глубоко эротичен и подчиняется лишь инстинктам. Твои слова пройдут через беспристрастный фильтр разума и сохранят один процент истинного намерения. А тело всегда скажет правду.

Ну вот, ты улыбаешься, и маска вновь готова покатиться по мостовой. Мне льстит твое внимание, но не мешает услышать и голос. Скажи, в каком отеле ты остановилась? Я пришлю новую маску, удобную. Образ Венецианской Дамы более всего гармонирует с платьем куртизанки.

Я молчала.

– Тем более на балу, на который ты приглашена, следует не только улыбаться окружающим, но и говорить с ними.

Я в недоумении отвела Моретту от лица и, капризно изогнув бровь, взглянула на самоуверенного англичанина.

– Приглашена?

Голубой глаз Доктора Чумы весело сверкнул. На лице заиграла обезоруживающая улыбка. Спорить с ним я не осмелилась, да и не хотела.

Он поражал меня, удивлял и в то же время держал в напряжении, в нарастающей интриге.

Слегка настораживало, что рядом с Гаем я чувствовала себя в абсолютной безопасности, а такое бывало крайне редко.

Что бы это значило? Куда спряталась пустота, следовавшая по пятам?

Тогда я объяснила произошедшее разлившимся по городу добрым волшебством. Радость вернувшихся в детство людей прогнала призрака.

– Отель «Де Конти»? Так это совсем недалеко. Неплохой выбор для участника массового помешательства. Нас разделяет канал Джудекка, я остановился в «Чиприани», на том берегу. Жди подарок! А сегодня приглашаю тебя на ламбруско. Потрясающий вид на закат прилагается.

Виктория со вздохом опустила голову.

Маша с тревогой следила за ее реакцией, готовая в любой момент прервать рассказ.

Несколько минут больная молчала, а потом неожиданно подняла на врача счастливое лицо.

– Это было самое прекрасное время. Не бойтесь за мой рассудок, позвольте вновь побывать там, под вашим контролем это безопасно. Тем более, следуя психологической практике, избавиться от проблемы можно лишь пережив ее вновь. Давайте проведем несколько изумительных по красоте и страшных впоследствии мгновений вместе.

Вы готовы отправиться в путешествие? В мир карнавала, буйства красок, безудержного веселья, обезумевших, оторванных от повседневных забот людей, ставших детьми; а за кулисами карнавального сумасшествия готовы ли вы познакомиться с демоном, живущим среди нас?

Повисло молчание. Виктория терпеливо ждала ответа. Маша, сглотнув ком в горле, послушно кивнула головой. Позабыв о статусе врача, вмиг превратилась в девочку, предвкушающую страшную сказку на ночь. Ей сейчас не хватало большого пухового одеяла, чтобы зарыться в него с головой.

– Обещанная маска Дамы была доставлена незадолго до выхода на бал Серениссима. Сестра забронировала место на том же балу, на который позвал меня Гай. Я посчитала это тогда случайным совпадением.

Кожаная, легкая как пушинка полумаска лежала в руках. Я не могла наглядеться на золотую с кармином роспись, затейливый растительный узор, окружающий миндалевидные отверстия для глаз и плавно спускающийся к носу. Сколько же она могла стоить? Пару сотен как минимум.

С чего он так щедр? Мы ведь едва знакомы.

И тут же озорная мысль: Гай позаботился о том, чтобы мой рот был открыт, чтобы я не только говорила, но и…

Теплая волна предвкушения разлилась по телу, я закрыла глаза, представив прикосновение его губ, мягкое, нежное, требовательное.

Внезапно нахлынувшее искушение продлилось лишь миг. Опомнившись, негодуя на вырвавшиеся на свободу чувства, я до крови прикусила губу и стряхнула морок.

Вдали от Гая мои способности восстанавливались как и контроль над разодранными в клочья эмоциями.

Тем не менее желание загадалось, и Вселенная принялась тасовать карты, подбирать пазлы для осуществления задуманного.

Дорогая Маша, не буду утруждать вас длительным описанием действа, свидетелем которого я оказалась. Тем более не пройдет и года, как вы сами станете свидетелем добровольного помешательства. Не спорьте!

А лучше представьте себе ежесекундно рассыпающиеся и вновь рождающиеся картинки калейдоскопа. Суматоху, смех, непрекращающиеся антрепризы, буффонады и пантомимы бессмертной комедии дель арте, сопровождающие гостей города начиная со Славянской набережной, продолжающиеся под кружевными арками Дворца дожей на Сан Марко и заканчивая рынком Риальто.

Хитрый проказник Арлекин, дурак и прохвост, под руку с Пульчинелле незлобиво задирали похожих, вовлекали их в импровизированные сценки, смешили, а потом милостиво позировали для фотографий.

Своенравная Коломбина прохаживалась под руку с венецианским купцом Панталоне в сопровождении умного слуги Бригеллы.

На каждой улице менялись труппы, персонажи и костюмы, а с ними менялся и смысл разыгрываемых сценок, так что постепенно я потерялась в сюжетах увиденных пантомим и клоунад.

Звуки музыки, гитар, мандолин, виол и скрипок слышались из переулков старого города.

На фоне лицедейства клоунов существовали Великие Маски, стоящие отдельными группами, парами или в одиночестве.

Как посланцы другого, параллельного мира, как выходцы из края сказочных снов. С удовольствием позирующие, замирающие на время фотосессии в грациозных позах, молчаливые гонцы потусторонности. Они снисходительно наблюдали за нами сквозь миндалевидные прорези и хранили вечную, никем не разгаданную Тайну.

Находясь с Гаем, я не слышала мыслей окружающих меня людей, не плыла по волнам их настроений. Все эмоции и чувства сосредоточились, все энергетические потоки замкнулись на одном человеке . Словно волшебная бамбуковая трость, прикоснувшаяся к руке, расколдовала меня, превратила в обычную женщину, какой мечтала быть всегда. Гай, подобно фильтру, глушил проявления тонкого мира, был их естественной преградой.

Я наслаждалась покоем, тишиной, чувством полета, царившим в душе. И влюблялась в него с каждым днем все сильнее.

Пасьянс потихоньку складывался.

Он познакомил меня со своей Венецией, годами исхоженной им, открывшей все свои тайны.

Горбун Риальто, символ мрачного Средневековья, навеки застывший на крошечной пьяцетте1818
  В пер. с итал. – «маленькая площадь».


[Закрыть]
. Гай, перегнувшись через перила, похлопал его по плечу как старого знакомого и что-то прошептал на ухо.

Замысловатые нехоженые мосты, спрятавшиеся от туристов среди старых кварталов. Один из них – особенный, он носил название Моста Чудес, в честь любви, которую испытал красивый юноша к скромной невзрачной девушке с сердцем королевы.

Тайными тропами Гай водил меня по маленьким, притихшим в февральском влажном сумраке кампьелло. Замерзнув, мы останавливались – выпить горячего вина и шли дальше.

Петляя в лабиринте улиц, мы добрались до дома сердцееда Джакомо и пересели на катер, чтобы увидеть Палаццо Дарио, завершающий коллекцию любимых мест Гая. Дворец, убивающий своих владельцев. Заброшенный, пугающий мертвенной красотой дом с желтоватыми мучнистыми медальонами и зеркальными арочными окнами, в которых отражались проплывающие по студеному зимнему небу облака.

По слухам, его нынешний хозяин, богатый американец, продался дьяволу с потрохами и поэтому до сих пор жив. Как бы то ни было, ни одна живая душа не осмеливается поселиться во дворце, ставни прочно заколочены, дом необитаем.

Светлейшая Венеция полна неразгаданных тайн.

Гай Лэндол был одной из них.

Мы могли разговаривать молча, знали ответы друг друга. Такой теснейший контакт существовал у меня лишь с Ириной, а теперь ее место занял прекрасный незнакомец, о котором к вечеру третьего дня я знала все…

Или почти все. Не считая одной страшной тайны, спрятанной, как в ящике Пандоры, в туманных переулках его души. Разгадав этот секрет, можно проститься с рассудком.

Все участники ежегодного паноптикума подразделяются на три основные группы. Первую, самую немногочисленную, составляют коренные жители островной Венеции, для них карнавал является одной из статей дохода и одновременно причиной головной боли. Большинство островитян занято в сфере обслуживания. Они являют здравомыслящее зерно происходящего массового помешательства, его стабилизирующий фактор.

Вторую, основную часть представляют собой праздно шатающиеся гости, стекающиеся в обезумевший на время город со всех концов света. В зависимости от материального благополучия и желания они являются зрителями и хроникерами преображения либо же его непосредственными участниками. Арендуют предлагаемые в отелях костюмы и маски, присутствуют на многочисленных традиционных балах.

И, наконец, третья, обособленная каста сильных мира сего. Заболевшие карнавалом богатые эстеты и ценители красоты, состоящие в закрытых ассоциациях и клубах, участвующие в подобных перформансах по всему миру и тратящие баснословные средства на фантазии знаменитых мэтров от кутюр на дизайн и пошив костюмов, с каждым разом все более изысканных.

За ними из года в год сохраняются номера в лучших отелях города. Резервируются места на публичные и закрытые балы. Именно они являются лицом и душой карнавала, его движущей силой, его иконами, без которых само существование феерического и мистического действа окажется бессмысленным.

Гай принадлежал к этой касте.

Сопроводив его на прием в «Папавафа», переместившись на следующий вечер в легендарный «Даниэли», продолжив костюмированное веселье на прогулке в гондолах по бесчисленным тенистым каналам, я наблюдала особый ритуал общения посвященных. Казалось, мой спутник знал абсолютно всех собравшихся участников праздника, вне зависимости от того, надеты на них маски и костюмы. Чуть позже, устав от лицедейства и грациозных поз, аристократы сменили фантастический наряд на привычный для приемов смокинг или коктейльное платье, оставив на лице лишь намек на таинственность, провоцирующую на сомнение полумаску.

Принадлежность к особому, другому миру выдавала Гая с поличным. Он и тайна были неразделимы как брат и сестра, с первых минут знакомства я заблудилась в лесу подобно Гретель, следуя рассыпанным лже-Гензелем крошкам.

Умело расставленная ловушка захлопнулась.

«Я скрылся под одеждой и маской клоуна. Мои мысли, намерения, действия неожиданны. Я умею постоянно перевоплощаться и со смехом делать то, что многим может показаться запрещенным и непристойным. Любить, не любя….» – сказал невенчанный король Венеции, ее великий и бессмертный певец1919
  Речь идет о Джакомо Казанова.


[Закрыть]
.

Так кем Гай был тогда?

Я не ошиблась, употребив это наречие – «тогда», потому что с течением времени его образы менялись, ощущения путались.

Уровень знания языка позволял мне без особых проблем понимать его, мои же попытки выразить чувства, напротив, вызывали у Гая снисходительные улыбки. Он повторял:

– Я читаю ответы в глазах, ну а если они касаются губ, то я испытываю истинный восторг, вне зависимости от правильности построения или выбранной формы глагола. Твои ошибки прелестны!

Его голос и слова наполняли сердце блаженством, и я полностью забыла об осторожности. Гай умел искушать.

Помню ожоги от пристальных взглядов престарелых масок и молодых див, брошенных на меня в моменты знакомства, леденяще-пронизывающих, оценивающе-уничтожающих. На приемах Гай всегда держал мою руку и не обращал внимания на страдалиц.

Как мне не хватало в тот момент утраченной защиты! Но исполнившееся желание лишило способности рассуждать, оно требовало все большего наслаждения.

Разум оглох и не слышал шепота интуиции. Да и откуда взяться опасности в праздничном, ликующем городе?

В образе Гая все казалось восхитительным, провокационным и тем более желаемым. Раньше несколько деталей меня бы сразу насторожили, а тогда лишь добавили загадочности к портрету. Странная полузеркальная оправа и золотое кольцо на правой руке. Он постоянно крутил его, словно украшение натирало палец.

В один из вечеров он, предвосхитив мой вопрос, снял очки и предстал во всей красе. За зеркальным стеклом пряталось бельмо.

Я все поняла без слов, когда заглянула в здоровый, внезапно увлажнившийся слезой глаз, в то время как второй остался сухим и мертвым, словно зашторенное окно.

Гай опустил голову, его губы дрогнули в благодарной улыбке.

– Видела бы ты меня год назад. Чудовище с мерзкими бельмами, зрение упало практически до нуля, я не мог водить машину, да что говорить, я не мог существовать в обществе, не испытывая омерзения к отражению в зеркале.

Панический страх перед врачами заставил до последнего момента откладывать операцию. Мама страдала гемофилией и погибла из-за невинного хирургического вмешательства. Теперь я жалею, что не решился раньше… Если бы не глупая фобия, то, сидя рядом с такой красавицей, я бы не смущался.

Его губы растянулись в улыбке, обнажив белоснежные зубы.

Невольная мысль: «Ты сильно лукавишь», – промелькнула в голове и была незамедлительно прочтена собеседником.

– Я не льщу себе. Что греха таить, женщины испытывают ко мне влечение, жалость к слепцу лишь укрепляет его, и кто-то другой, будь он на моем месте, не преминул бы воспользоваться их расположением. Но я-то видел свое истинное лицо! Клоун-урод!

– Осталось сделать последнее усилие, операцию, и вся мостовая будет усеяна осколками наших сердец.

Он помолчал, потом вновь улыбнулся. Перевел глаза на тихо плещущуюся антрацитовую воду с дрожащими блики фонарей. Взгляд Гая скользнул по очертаниям одиноких гондол, качающихся среди причальных столбов, и унесся вдаль.

Прошлое настигло его и не хотело отпускать. В здоровом глазу дрожал огонек свечи, смешанный с подкравшейся слезой, роились призраки прошлого, куда он так и не пустил меня.

О кольце он рассказал позже.

На мой вопрос, не мешает ли оно ему, Гай отреагировал неожиданно. Лицо перекосила злоба, но он моментально взял себя в руки.

– Не мешает. Эта просто глупая привычка. Не обращай внимания!

Внимания стоило другое.

Я не ошиблась, предположив, что незамысловатое украшение по какой-то причине важно для Гая.

Рассказ о происхождении кольца потряс меня до глубины души и позволил закрасться сомнениям о душевном здоровье моего друга. История не укладывалась в рамки разумного восприятия действительности.

Хотя Гай с самого начала казался посланником другого мира, я позволила себе усомниться в правдивости услышанного.

– Сначала реальность. Мое имя Гай Фердинанд Лэндол, я уроженец графства Кент, наследник небольшого поместья Уилл-Лодж, последний по мужской линии из рода Мортон. А сейчас почти сказка.

Эта полоска золота с выгравированными символами принадлежала моему предку, ведущему род от скандинавских викингов, покоривших Туманный Альбион. Путь этого кольца пролег через мрачное Средневековье, кровопролитные войны и временной феномен.

– Прости, я не совсем поняла…

– Поясню… Это кольцо отдала мне жена лучшего друга. История их знакомства – фантастическая, она вполне достойна костюмированного мыла на BBC2020
  Британский канал, один из мировых лидеров по производству сериалов.


[Закрыть]
. Ты, возможно, посчитаешь меня сумасшедшим, но не торопись с выводами. В доме скорби вскоре может оказаться каждый из нас.

То, что я сейчас расскажу тебе, – истина без доказательств, аксиома, просто поверь в нее.

 Несчастная девочка Элен – так зовут крошку – провалилась недавно в безвременье. Не перебивай! Если сказать точнее, она попала во временной переход, выбросивший ее в 1810 год. Так сказать, в незапланированную экстремальную командировку. Цель – затеряться среди аборигенов. Бонус – свадьба с приданым.

История кэролловской Алисы или Золушки. Sil vous plait2121
  В пер. с фр. – «пожалуйста».


[Закрыть]
. Замуж за моего друга-аристократа она вышла, правда, вначале планировала окрутить его предка. Фокус в том, что Элен недолго задержалась в 1810-ом, она вернулась назад в тот самый день, что и исчезла. Немыслимое течение времени сжало три месяца прошлого в несколько часов настоящего. Смысл неожиданного путешествия заключался в главном – она сохранила кольцо, а потом вернула его законному владельцу2222
  Эта история подробно изложена в романе «Кроличья нора, или Хроники Торнбери». – Прим. авт.


[Закрыть]
. Ирина, что с тобой? Ты не веришь ни одному моему слову?

Я действительно не верила ему. Что за ерунду рассказывает потерявший рассудок Гай? Разве могут существовать временные переходы? Я верю лишь в то, чему сама была свидетелем. Могу клятвенно подтвердить присутствие потусторонних сущностей, неуспокоенных духов. Верю в то, что вижу, слышу, порой осязаю. Не более. Повернуть время вспять – нельзя.

Гай не пытался что-то доказать, оставил мой скептицизм без комментариев и продолжил рассказ о кольце. Он называл его «мое спасение, моя защита». Тогда я даже не догадывалась, от кого оно могло его оберегать.

– Тебе ли не знать, тебе ли сомневаться в существовании лазеек, особых мест, где скрещиваются ветра времени, соединяются намерения и реальность начинает трансформироваться? Тебе ли, способной видеть потаенный мир и общаться с ним, не узреть то, что я говорю правду? Почему я верю тебе беспрекословно, а ты сейчас отводишь в смущении глаза, думая, что я прочту в них невеселый диагноз?

Я молчала, прислушиваясь к равномерному глухому стуку и всхлипываниям. Покачивающиеся на волнах гондолы плакали, издавая звуки, похожие на мрачный похоронный набат, летящий над каналом.

Он прав. Кому как не мне верить ему. Кому как не мне, полусумасшедшей, замкнутой в ракушке собственного мира, вечно ходящей по лезвию бритвы, по границе между Светом и Тьмой, балансирующей на острие, боящейся взглянуть вниз, но желающей это сделать…

Гай не отводил требовательного взгляда.

– Я верю тебе… – выдохнула я и услышала вздох облегчения. – Но не совсем понимаю, каким образом это обычное золотое кольцо спасает тебя.

Гай криво улыбнулся, приподняв лишь уголки рта. Неподвижное, непроницаемое лицо-маска сделало его похожим на Джокера.

По спине у меня пробежал неприятный холодок, а на затылке на мгновение ожила тревожная кнопка. Ожила лишь на краткий миг и снова затихла. Мой испуганный взгляд был тут же перехвачен его, теплым и нежным. Маску темного клоуна сменил романтический рыцарь.

– Милая девочка, наш мир покоится на балансе энергий, на равновесии полярных субстанций. Ты это знаешь. Мы понимаем друг друга. Мы видим мир не так, как все люди, знаем, что он многоплановый и хрупкий, словно хрусталь. Подобен доминошной фигуре: неловкий шаг в сторону может сдвинуть одну из фишек и привести к катастрофе. Равновесие – вот опора, вот золотое сечение.

Эта полоска желтого металла со стершимися рунными символами – наследие моего рода, доставшееся от Конрада Справедливого. Говорят, Конрад был простым воином, пришедшим на британскую землю с одной целью – завоевать ее для своего народа. Но у грозного воина в груди билось доброе сердце.

По преданию, это кольцо было выковано придворными цвергами2323
  Иначе говоря, гномами.


[Закрыть]
в подземельях Валгаллы и подарено ему возлюбленной, лесной альвой, ведьмой, возжелавшей возвращения любимого в целости и сохранности.

Оно сберегло жизнь храбрецу, помогло не запятнать невинной кровью душу. О доброте и справедливости Конрада слагали баллады и песни, о его подвигах сочиняли саги. Кольцо хранилось как зеница ока и передавалось от отца к сыну, из столетия в столетие, преумножая благополучие нашей семьи, ее праведность.

Но было утрачено. Никто из живущих потомков не верил в силу его защиты, считая безделицей, залежавшейся в дедушкином сундуке.

Они выпустили артефакт из рук.

Но, по высшему провидению и по его воле, оно возвратилось к последнему хозяину.

Впрочем, это лишь часть истории.

Ты слушаешь меня открыв рот, подобно ребенку, сидящему под рождественской елкой. Как ты прекрасна! Ты – словно ангел, сошедший на грешную землю. Выбрала единственно возможный путь, лишь раз в году позволяющий грешникам узреть красоту, время карнавала, когда краски неба отражаются в зеленых водах лагуны…

Я слушала его слова, и не видела ничего кроме сверкающего сапфира, ласкающего взгляд, зовущего в мир искушения.

Шла как завороженная под дудочку очаровательного Крысолова, по пояс в воде, не замедляя шага, не замечая бездны, которая раскрыла объятия. Чувствовала ее нежную пульсацию в горле. Пустота звала, тянула, обещала блаженство, болезненное наслаждение. Я шагала навстречу неизбежному и радовалась, что во тьме рядом со мной идет он, ангел…

Гай положил руку на плечо, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Как я могла не заметить, что он уже не сидит напротив, а подошел сзади? Я поднесла его кисть к своей пылающей щеке. Рука Гая была холодна как лед. Лед и пламя.

– Я рад, что нашел тебя… снова, – послышался сзади надломленный голос.

Последнее слово осталось не ясным.

В тот вечер ничего не произошло. Я была слишком взволнована, чтобы решиться на дерзость и пригласить Гая в отель. Он смотрел на меня в ожидании, предоставляя право выбора.

Больше о кольце мы не говорили.

Наступил следующий день, и чудеса продолжились. Он подарил мне муранского ангела – небольшую стеклянную подвеску на шелковой ниточке. Нелепую, вылепленную собственными руками, о чем свидетельствовали отпечатки папиллярных линий на крылышках и хитрая улыбка Арлекина, игравшая на губах мастера.

Он пытался улучшить форму крыльев, когда раскаленное стекло начало остывать. Каким образом?

Стекло плавится при двух тысячах градусах, а остывает при комнатной температуре довольно продолжительное время. Тот факт, что он оставил на горячей фигурке отпечатки, не укладывался в голове.

Неужели Гай не чувствовал боли, касаясь нагретого стекла?

Это невозможно.

Ангелок, а точнее его неуклюжее подобие (мой друг не отличался талантом стеклодува), задрожал в руках. Боясь уронить его на мостовую, я прижала драгоценность к сердцу.

Гай отступил на шаг, затаил дыхание.

Он наблюдал. Он всегда наблюдал за мной.

Откуда он знал, что получить в подарок ангела означает для меня признание в любви? Так повелось с детства. Первого расписного ангелочка из керамики мне принесла мама. Мне и Иришке. Только сестра свой подарок потеряла, а я хранила как зеницу ока, как радостное воспоминание о нерастраченном мамином тепле, нежности, о ее свечении…

Знаете, Маша, как красиво светилась наша мама? Сколько раз я желала услышать ее голос, увидеть образ, но самый дорогой человек так и не явился. Это означало одно: она покинула наш мир навсегда. Будучи ребенком, я отказывалась это понимать и горько плакала. Потом приняла и смирилась.

Второй ангел появился позже. Александр, будущий муж, привез прозрачную подвеску из стеклодувной мастерской Таллинна. Даря его, он предложил руку и сердце, и я не смогла отказать.

Последующие крылатые собратья находили меня уже по всему миру.

Я подняла благодарные, налитые слезами глаза на Гая и смущенно улыбнулась.

Ангел в подарок – все, о чем я могла мечтать. Он угадал.

Потому что был не только ювелиром, но и гениальным манипулятором.

Маленький ангел, созданный им, скромный и неуклюжий, слегка покосившийся, грелся в моих ладонях.

Чудо с тонкими прозрачными крылышками, с тельцем из смеси темного аквамарина и ослепительно-белого пигмента с вкраплением искрящегося на солнце золотого песка, казался дороже всех вычурных украшений, даримых мужем. Рытвин соблюдал негласное правило – с каждым годом изысканнее, изощреннее и богаче. Чтобы не упасть лицом.

Я носила его холодные дары исключительно на приемы, чтобы не обидеть, не лишить статуса.

По щекам Виктории извивающимися змейками поползли слезы. Не замечая их, она прикрыла глаза и продолжила рассказ:

– Дорогая Мария Сергеевна, скоро закончится эта история. Мы подошли к финалу, неожиданному и трагическому.

«Венеция с высоты полета похожа на змеиные головы, замершие в последнем поцелуе-укусе. Это символично», — так сказал мне Гай в тот вечер.

Но исхода ничто не предвещало. Мой вещий голос молчал, затуманенный пеленой влюбленности. Волшебный фонарик в горле ни разу не вспыхнул, не ожил, предательски угас.

После скомканного ужина в маленькой пиццерии на калле дель Меццо, прошедшем в скрытом томлении, в предвкушении неизбежности, в дурацкой спешке, после не запомнившегося путешествия на катере до садов Джудекка Гай распахнул дверь номера в «Чиприани», почтительно отошел на шаг и пропустил меня внутрь.

Его сьют показался огромным. Из окон гостиной открывался классический живописный вид на тонущую в сумеречной дымке лагуну и пьяцо с пылающей в закатных лучах колокольней Марка.

Тяжелые гардины из шоколадного муслина с золотой вышивкой обрамляли карнизы, в глубине полутемной гостиной призрачно мерцало зеркало, старинные кресла с позолоченными резными спинками приглашали присесть в эркере и полюбоваться видом на канал или на копии пейзажей Каналетто, красовавшихся на обитых шелками стенах. Нежные орхидеи, капризно изогнувшиеся в вазе, застыли на столике перед украшенным витой ковкой балконом.

Я фиксировала в памяти детали интерьера, пока Гай наполнял бокалы холодным ламбруско, кинув в каждый по ягодке малины.

Он подошел с запотевшим бокалом и с обезоруживающей улыбкой солнечного клоуна. Его глаза, не отпускавшие весь вечер, продолжали читать меня подобно открытой книге.

Мы сели в кресла напротив окна, любуясь водной палитрой. Закат отчаянно смешивал краски. Сумеречный маренго перетекал в насыщенный лиловый, сменившийся ночным индиго с неожиданными озорными всплесками жемчужной лазури, разбегающейся по водной ряби при легком порыве ветра.

Завороженные непрекращающимся цветовым интермеццо2424
  Небольшая музыкальная пьеса, служащая вставкой между двумя разделами произведения и имеющая иное построение и иной характер.


[Закрыть]
, мы молчали, думая каждый о своем.

О том, что жизнь изменилась навсегда, предложив два пути: да или нет. Каждая клеточка моего тела дрожала от возбуждения и глупого восторга, от страха перед будущим и от предвкушения завтрашнего утра. Не было сил мешать рождению новой любви.

О чем думал мой визави, было скрыто…

Скользящие души. Viva Venezia! Окончание.

– Знаешь ли ты, что с высоты птичьего полета островная Венеция походит на поцелуй влюбленных друг в друга змей? – разорвал тишину вкрадчивый голос.

Я вздрогнула и подняла на Гая влажные глаза.

Он не смотрел на меня, его задумчивый взгляд продолжал скользить по волнам погрузившейся во мрак лагуны.

– Карнавал имеет особое значение для меня. В этом году он символизирует шесть чувств, соответственно шести основным сестьере – районам. По воле судьбы остров Джудекка символизирует Осязание (Легкая приятная дрожь пробежала по моему телу.), Кастелло – Вкус, а площадь Марка – Ум, но отцы города под этим названием скрыли Интуицию. Наша встреча с тобой предопределена судьбой.

Я не сводила с него глаз, ловила каждое движение, каждый вздох. Я безумно желала его. Он это чувствовал.

Гай приподнял уголок рта и, выпив остатки вина, поймал губами ягоду, медленно прожевал и поставил бокал на столик. Черт!

– Помоги разгадать одну тайну. То, что происходит сейчас, не случайно. Я шел к этому моменту долгие годы. Напротив меня сидит прекрасная женщина, нет, лукавлю, женщина божественная. Дар возвышает тебя над обычными людьми.

Я слушала в недоумении. Какой дар? Наоборот, утрата способностей сделала меня обычным счастливым человеком. Я лелеяла надежду, что они не вернутся, и я проживу остаток жизни без радио в голове, без тревожной лампы.

– Мне нужна твоя помощь. Особое видение.

Гай не сводил с меня пристального взгляда. Его синий глаз мертвой хваткой вцепился в меня. Странная ситуация: он просит о помощи ту, которая пять дней живет свободно, подобно миллиардам смертных, не видящих и не слышащих…

– Просто закрой глаза и расслабься. Доверься мне. Можешь облокотиться на спинку кресла. Сейчас важно, чтобы ты полностью отвлеклась от внешнего мира и прислушалась к внутреннему голосу. Верни его!

Я еще сомневалась, отказаться или нет, но Гай встал и подошел сзади к спинке моего кресла. Его руки коснулись волос, убирая с лица непослушные пряди; мужчина нагнулся, обжигая мою щеку своим дыханием. В тот же момент приятная судорога настигла тело, обдала жаркой волной и сжала подобно пружине.

– Сиди спокойно. Просто закрой глаза, расслабься и взлетай. Ты же умеешь летать. Ничего не бойся – лети за горизонт, моя белоснежная голубка.

Его руки нежно погладили лоб, медленно спустились к шее, продолжили плавные круговые движения, захватывая плечи. Внутри меня постепенно разгорался огонь. Гай был искусен в ласке, он поддерживал пламя на безопасном расстоянии, позволив вспыхнуть лишь маленькой свече, спугнувшей морок, на время затянувший разум. Свет пробудил утраченную чувствительность, вернул хрустальную ясность сознания.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю