Текст книги "Эффект Эхо"

Автор книги: Елена Граменицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Стоит напомнить, что после памятного вечера, когда семья приютила под крышей нечистого, и дочь хозяина посмела в него влюбиться, прошло без малого три сотни лет. Но призрак обманутой и обесчещенной девушки поныне является гостям замка. Сколько бы усилий не предпринимали бедные родители, а в последствии другие владельцы, перекупившие у них поместье, сколько священников ни приглашали, все попытки изгнания духа оказались тщетны. Каждый год в день Всех Святых призрак бедной Анны возвращается и приводит живых в ужас.

Странность в том, что в этом году сигнал бедствия поступил намного раньше. До Хеллуина еще несколько недель, но в Лофтус Холле разыгрался настоящий полтергейст…»

– Ну и где твоя бабка – нарушка? Как отошла от буксира? – на посту появилась нянечка, приволочившая за собой странное сооружение на колесах, симбиоз швабры, ведра, вантуза и многочисленных щеточек и тряпочек, фантастический клиннинг комбайн, нео – Мойдодыр.

Неприятный фальцет отвлек Ольгу от чтения занимательной статьи, напомнившей о заказе фриков, и заставил прислушаться.

– Если учесть, что она на гармошке день пролежала, то неплохо. Старушка крепкая оказалась. Не скажи, что потеряшка, памяти ни грамма, кто, откуда, как зовут, бесполезно. Слава Богу, при документах доставили. После реанимации к нам подняли. Три дня убогая молчала, я уж грешила – перелила ей «Ксюши».

Вчера, свят свят, оклемалась, кушать начала, с соседкой по палате разговаривать. Вспомнила себя.

Оля недоумевала, вроде по-русски говорят, а понятно от силы половину?

– Ее Пал Михалыч на ЭКГ повез, сам, беспокоится. Хороший человек он, сердешный, – закончила дежурная медсестра, сидевшая на посту. Нацепив на веснушчатый носик очки, вернулась к записям.

Нянечка согласно кивнула, мол, да Михалыч – душа, и стараясь не мешать коллеге, толкнула Мойдодыр по направлению к ближайшей палате.

– А вот и они, возвращаются. Люся, везут твою «норушку», отвлекись!

Ольга следом за медсестрой выскочила в коридор.

Из главного холла свернул друг Пашка, в салатной униформе с развевающимися поверх крыльями халата. Ни дать ни взять – ангел. Он вез на кресле толи человека, толи птичку, согбенное существо в ночной сорочке с надписью Минздрав. На лбу у старушки красовалась заклеенная пластырем рана. Загипсованная правая нога торчала пистолетом, на здоровой ноге болтался забытый кем-то огромный тапочек. От продолжительного лежания в одной позе растрепанные седые волоски на голове бабушки свалялись, торчали сикось-накось подобно слипшимся ежовым иголкам.

Никто не догадался причесать Веру Артуровну, придать ей божеский вид. Подняли с койки, взгромоздили на каталку и отправили по этапу.

От жалости к бедняге у Ольги закровило сердце.

– А вот и первые гости к вам, сударыня, – шепнул на ухо пациентки лечащий врач.

Подобно китайскому болванчику дернулась маленькая голова, приподнялись морщинистые веки, мутные глаза сделали полукруг и устало закрылись.

Мол – какие ко мне могут быть гости, кроме архангелов?

Павел успокаивающе махнул рукой, что означало – не переживай, бабушка в полном порядке и, приподняв на приступке кресло, завез Веру Артуровну в палату.

Ольга осторожно шагнула следом.

Забинтованная женщина, повиснув на блоках, лежала неподвижно. Римма присела на кровати и не сводила с Ольги любопытных глаз.

Подоспевшая медсестра вместе с Пал Михалычем осторожно приподняли старушку и, стараясь не причинять боли травмированным ребрам и ноге, словно перышко перенесли на кровать.

Сдерживая слезы, Ольга прижалась к уже знакомой стене.

«Не дай мне Бог дожить до столь преклонного возраста и носить чужие тапочки и ночнушку от Минздрава. Лучше уж…»

Оказавшись в постели, Вера Артуровна поохала, покряхтела. Заняв удобное положение, приподнялась на локте.

– Спасибо Вам, дорогие мои…. – услышала Оля знакомый шамкающий голос.

Павел Михайлович погладил ее по руке.

– Да полно тебе, мать, Все хорошо. Идешь на поправку. Сердце как у младенца, ни шумов, ни аритмии…

В этот момент распахнулась дверь палаты и со словами:

– Ну и где наш Божий Одуванчик? Бегать будет? – через порог шагнул …Антон.

Ольга вжалась в стену, совершенно забыв о дыхании. Что он тут делает? – мелькнула глупая, по сути, мысль. Потому что ей на смену спешило воспоминание – «Я врач, мало того, реаниматолог. Недалекой маме крупно повезло…». Пасьянс сложился мгновенно. В самолете Ольга не успела спросить – в какой именно больнице служит Антон. И вот, пожалуйста,… Немыслимое совпадение!

Молодой врач, похлопав по карманам халата, достал стетоскоп, присев на стул рядом с кроватью Веры Артуровны, приподнял одеяло, осмотрел ее загипсованную ногу, заклеенную рану на лбу, осторожно коснулся ребер, оттянул вниз веки, тронул на шее пульс. Повернулся к Павлу и расплылся в улыбке.

– Ну что, Самоделкин, мы сделали это?

– А то! – потер руками Пал Михалыч.

Через мгновение Антон заметил распластавшуюся по стене Олю, и улыбка медленно стекла с его лица.

Неподдельное изумление мелькнуло в глазах, высветился тот же вопрос – «а что ты здесь делаешь?», не получивший вразумительного ответа.

Но замешательство врача длилось недолго.

Уголки рта дрогнули, приподнялись, глаза осветила искренняя радость.

– Оля? Какими судьбами?

Воспоминание 3. Ностальгическое

– Лофтус холл говоришь? Да я тебе миллион мест назову, где эктоплазма без спроса гуляет. В одной Москве их с дюжину. Кот с Тверской, призрак из Пушкинского, Сухарева башня – учти, я только начала перечислять, – нахмурив лоб, Марина усердно загибала пальцы, – дом Берии, дом на Набережной, на Котельнической… Оля, ты меня слушаешь?

– А? Да, конечно, – Ольга встряхнулась, гоня сладкое наваждение. Отвлекаясь от воспоминаний о вчерашнем вечере, взглянула на коллегу.

Марина пила чай, аппетитно похрустывая сушками. (До шести можно, потом ни-ни!) И попутно вещала об аномальных зонах столицы.

Кто бы мог подумать, что мажорная девочка, завсегдатай московских клубов всерьез интересуется чертовщиной и ей пальцев на руках не хватит для перечисления сомнительных достопримечательностей.

– Не говоря уже о Куркинском монахе, которого ни в коем случае нельзя окликать и о крысах в метро. Один мой знакомый рассказывал…

– Если бы ты их вчера видела, – Оля нечаянно перебила коллегу, – появились ни свет, ни заря, словно с театральных помостов спустились, доиграв на бис «Моя невеста – привидение». Я еле сдержала улыбку. Мужчина – выдохшийся клоун с моделированной челюстью. Помнишь Пенивайса из фильма Оно? Такие же спиленные зубы. Мерзкие, желтые. И лишь мутные глаза нарика ломают эффект! Она же – вылитая мисс Адамс. Змея в человеческом обличии. Думаю, местные погосты они уже излазили, а призраки в центре и за МКАДом у них в списке контактов…., – голос Ольги жил отдельно, а воспоминания продолжали идти фоном, мешая сосредоточиться на разговоре.

Она сменила тему.

– Послушай, а что тебе больше всего привлекает в мужчинах, руки, попка (смутилась) или внешность? На что ты в первую очередь обращаешь внимание?

Марина замерла с откушенной сушкой во рту. Закашлялась.

– О поворотах сюжета принято заранее предупреждать! – сделала большой глоток чая, с трудом проглатывая застрявший кусок, – сейчас подумаю.

Брови ее взлетели, глаза мечтательно прищурились. Через секунду Ольга без труда разглядела сотканный девичьим воображением образ идеального красавца, брата-близнеца Бреда Питта, что скучает у Маринки на рабочем столе компьютера.

– Руки, и только руки, потом лишь я посмотрю на лицо и в последнюю очередь оценю форму ягодиц.

Ладони должны быть сухими, жесткими, пальцы правильной формы с красивыми лунками, и главное – венки. Обожаю, когда венки на коже выступают, до дрожи люблю! – послышалось утробное мурлыканье размякшей на солнце кошки.

– Точно, мне тоже такие нравятся. Фактурные. А если руки в порядке, попка упругая… наверное (Оля покраснела не на шутку), лицо – ну, не скажу, что глянцевая внешность, но достаточно симпатичное. А главное интеллект. Мозг! Слово с большой буквы. Вот первичный признак настоящего гетеросексуала. И когда все компоненты смешиваются в равных пропорциях, то получается умопомрачительный коктейль. Помнишь старый голливудский фильм, название не скажу. Смысл в том, что героиня сексуально возбуждалась, лишь услышав непонятные иностранные слова.

– С Кевином Клейном? Ну и?

– Так вот, мне внешнего антуража мало. Стоит мужчине произнести пару мудреных фраз, как я встаю в эротическую стойку. Каково?

Губы подруги дрогнули и растянулись до ушей. Ушки навострились.

– А вот с этого места поподробнее. Кто такой, как зовут, где встретились? – Марина отодвинула пакет сушек и чашку, покосилась на молчащие телефоны, шепнула, – пока никто не звонит, рассказывай!

Оля на мгновение задумалась, отделяя зерна от плевел. Что подлежит обсуждению с приятельницей, а что необходимо утаить и смаковать в одиночестве?

Безусловно, стоит похвалиться, что подцепила не залетного коммивояжера, не рефлексирующего «белого воротничка» и тем более не самовлюбленного перфекциониста, а настоящего мужика с золотыми руками. Героя, спасающего человеческие жизни. Ну да, еще скажи супермена! Ври да знай меру. Оля чувствовала планку, до которой можно расхваливать нового знакомого, и, переступив которую – рассказ обернется обычным хвастовством.

Она никогда не признается коллеге, что намерено скрыла важные детали, начиная с профессии, заканчивая местом жительства. Вместо панельной коробки на Войковской придумала таунхауз в Строгинской пойме. Прозвучало красиво и увесисто. Должность заштатного курьера превратила в позицию успешного менеджера. Опять таки – в тридцать пять лет девочками на побегушках могут служить приезжие, а не коренные москвичи. Натянув маску успешного специалиста по рекламе, пришлось продолжить игру, и заодно привязать к поясу котомочку для лжи. Мешочек со множеством карманов, где каждая уловка покоится отдельно.

Не расскажет она и о вчерашнем вечере, оставит воспоминания на десерт. Ее с Антоном объединила общая тайна, случайная встреча, наполняющая сладким томлением и трепетом сердце. Предчувствие, что остановилась на распутье и готовится сделать важный шаг. Уже сегодня.

Город погрузился в серые промозглые сумерки. Семь часов вечера. Вторая декада октября. Световой день катастрофически сокращался.

Запахнув на груди пальто, Оля бежала по улице Горького в сторону метро. Подняла воротник в надежде спрятаться от моросящего дождя. Правильно говорят – забытый зонт – примета ненастья! У здания Интуриста пришлось притормозить. Она попала в толпу забавно щебечущих туристов, атаковавших прилавки с ушанками и павлово – посадскими платками, расположившиеся напротив входа в гостиницу. Испугавшись метеосводок, гости столиц скупали теплую амуницию. Пригретый кооператорами милиционер исполнял гражданский и личный долг, не вмешивался в процесс товарообмена.

Оля протискивалась ужом между иноземцами, вежливо улыбалась, раздавая пардон налево и направо, постепенно добралась до входа в метро.

Нырнув в стеклянные двери Площади Свердлова, нащупала в кармане пятачок. Закинула его в турникет и мухой слетела по эскалатору. Дождавшись поезда, протиснулась в переполненный вагон, прижалась лбом к надписи «не прислоняться» и зажмурилась. Через полчаса, всего через каких то тридцать минут она окунется в переливы каре-зеленых глаз и начнет воздвигать в мечтах чудесный замок.

«А он случайно не женат?» – вопрос, заданный вдогонку Мариной, словно злое волшебство, был готов развеять замысловатый песочный орнамент.

Нет! И еще раз нет! Ни в этот раз. Оля стиснула кулачок, прошептала вызубренную наизусть формулу счастья, противоядие от сетующих подруг, которые, узнав начало, пытаются предугадать финал.

Кассандры всегда слепы!

Случайная встреча в больнице стала знаком, который Оля восприняла буквально. Антон появился в ее жизни наперекор судьбе, заблудившейся в унылых буднях. Наперекор словам крестной «Уходи первой».

Радостная улыбка при встрече, недвусмысленный знак рукой – я подожду тебя за дверью, смущенные слова приветствия и бесконечные вопросы о случившемся (Вера Артуровна – твоя родственница? – прозвучал сразу, за ним последовала вереница других), неверие в происходящее, искрящиеся глаза (неспроста!) – картинка складывалась достаточно романтическая.

Не позволяющая зародиться первым подозрениям, что мир вокруг Оли чуточку изменился. Тронулся умом. Слетел с катушек. И нашедшийся в кармане пятачок, тому свидетель. Звоночек, который она так и не услышала.

Кто бы мог подумать, что на Новопесчаной улице, в двух шагах от метро Сокол между булочной и сберкассой притаился осколочек рая, место отдохновения.

Уютное кафе в несколько столиков, отгороженных друг от друга синтетическими лианами. С обязательной барной стойкой и танцполом на подиуме.

Дрожали свечи, рождая рубиновые блики от разлитого в бокалы вина. Дым сигарет, смешанный с приглушенным светом вращающихся софитов, рисовал мимолетные образы, колышущиеся, растворяющиеся в воздухе при каждом открытии входной двери, пропускающих новых посетителей.

Увы, господа, свободных мест нет! Добро пожаловать в следующий раз.

Вежливый охранник за пятьдесят одет в темно синюю двойку. Тревожный возраст, если ничего не добился, то замер на грани нищеты. Как и этот мужчина, что подрабатывает здесь в свободное от инженерных будней время и надевает на службу лучшее, что хранится в гардеробе. Впустив их, служивый прикрыл входную дверь. Сигаретный дым вздрогнул, поспешил вслед за сквозняком. И вновь наступила тишина.

Передав пальто в гардероб, Оля первым делом спросила о дамской комнате.

– Помою руки, попудрю носик, – предупредила она раздевающегося Антона и свернула в указанном охранником направлении.

Закрыв дверь туалета, придирчиво огляделась. Взъерошила короткие волосы, освежила помаду, пару раз махнула по ресницам тушью. Приблизившись к зеркалу, вгляделась в белки глаз. Появившуюся от усталости красную сеточку убрала визином.

Первое свидание требовало особого контроля над внешностью.

Встав боком, втянула живот, поправила бретельки бюстгальтера. Размышляла секунду – расстегнуть третью пуговку на блузе или оставить как есть? Решила на форсировать события.

И, наконец, последний штрих, покопавшись в сумке, выудила освежитель дыхания и, не жалея, брызнула себе в рот.

Все!

Выйдя из дамской комнаты, хлопнула себя по лбу (голова – решето, точно Паша сказал!) и вернувшись, подхватила забытый впопыхах букет.

Вот теперь все!

Антон ожидал ее в коридоре, переговариваясь с охранником. Встретив прихорошившуюся женщину улыбкой, вежливо пригласил в зал.

– Забавное местечко и пользуется успехом, – заметила Оля, проходя к дальнему столику.

– Да, одно из лучших в районе. Здесь уютно, по-домашнему тихо, никто не мешает провести время за душевной беседой. Пришлось воспользоваться знакомством. Пятница, вечер. Сама понимаешь – шансы минимальные, – Антон смущенно улыбнулся.

«Не смотри на него постоянно, отвлекись. Чем дольше ты его разглядываешь, тем явственнее на твоем лбу отпечатывается приговор – Ты пропала».

– Знакомством?

– Увы. Все мои связи, прошлые или будущие, заранее окрашены негативом. Директор этого заведения благодарен мне, вытащившему его мать с того света. Ни более и не менее. Не люблю напоминать о прошлом, но иногда приходится. Время сейчас сложное. Все строим и никак не перестроим…

– Почему окрашены негативом? Благодарностью, – поправила его Оля. Опустила глаза, изо всех сил стараясь приостановить скатывание в пропасть.

Собеседник нахмурился.

– Надолго ли… Я не всесилен. Этот раунд остался за мной, но враг слишком силен. Согласен, бывают ситуации академически простые, пара разрядов дефибриллятора запускают мотор. Но чаще я вижу себя оловянным солдатиком, несущимся в потоках воды. Или потерявшим рассудок Дон Кихотом, маниакально сражающимся с неравным противником.

– Антон, мне кажется, ты излишне романтичен. Невозможно бороться с тем, чьи намерения ты не осознаешь. Не так ли? – вопрос возник сам. Задав, его Оля замерла, опасаясь неверной интерпретации.

«Грубая ошибка – превратить свидание в философские дебаты! Опять наступила на старые грабли».

Но было уже поздно.

– Ты о неизбежности говоришь? Оля, посмотри мне в глаза. Ты все время стараешься спрятаться, я чувствую себя не совсем уютно, – Антон протянул руку и коснулся ее дрогнувшей кисти.

– Словно боишься меня.

Оля подняла глаза и, угодив в зеленый омут, смутилась.

– Ты веришь в Бога? – прозвучал ее вопрос на вылет.

«Куда тебя несет? Зачем было вертеться перед зеркалом?»

Женщина не понимала, что с ней происходит. Соблазнительная кокетка, приготовившаяся покорить сердце героя раз и навсегда, уступила место скромнице, машущей ресницами и сознательно порющей чушь.

Антон рассмеялся от души.

– Поясни, – попросил он, разливая в бокалы вино.

Оля задумалась, вспомнила разговор в самолете.

– Ты уже говорил, что не веришь в потустороннее.

– Да. Ну и?

– А когда ты борешься за чью то жизнь, когда хочешь спасти человека, неужели ты не обращаешься к высшему… разуму или?

– Нет! И еще раз нет. Я выполняю свой профессиональный долг. То, чему меня учили. Я иду путем, что выбрал давно и сознательно. Моя задача – продлить жизнь человеческого существа любым способом и на максимально долгий срок, а если это противоречит чьим-то особым требованиям, то извольте! Обратились не по адресу.

– Понятно…, – добавить было нечего.

Сравнивая себя, никчемное, никому не приносящее пользы существо с небожителем, снизошедшим до общения со смертной, она окончательно потерялась.

– Олечка, ау! Да что с тобой сегодня? Расскажи мне лучше, как прошел день супер успешного рекламного агента, – Антон осмелился взять ее руку.

Стало еще хуже.

Освободив кисть, она схватила бокал вина и осушила его тремя жадными глотками. (не слишком благоразумно, не находишь?)

– День как день. Рассказывать особо не о чем….

«Успешный рекламный агент сегодня до обеда и после дул в уши любопытной коллеге, рассказывал о герое, который спасает человечество, а в свободное от подвигов время приглашает простых девчонок на свидание».

Мучительное раздумье нарушило появление незнакомца, вежливо отодвинувшего занавес из капроновых лиан и просунувшего внушительных размеров нос в святая святых, в их укромный уголок. Маленького роста, пузатый, широкоплечий, такого легче перепрыгнуть, чем обойти, щеголь, ослепивший присутствующих атласным с искрой костюмом и полированной, словно бильярдный шар лысиной. Скорее уж цирковой конферансье, чем завсегдатай кафе. К тому же дамский угодник, в чем свидетельствовал оценивающий взгляд маслянистых глаз, брошенный на Ольгу.

– Антон Сергеевич, искренне извиняюсь за беспокойство. Добрый вечер! Позвольте спросить, все ли хорошо? Желаете чего особенного? Нарезочки свежей, икорки? Я мигом! – прозвучавший баритон контрастировал с карликовым ростом.

– Здравствуйте и Вы, красавица, чувствуйте себя как дома, – эти слова и многозначительная улыбка предназначались лично Ольге.

Она вежливо наклонила голову, с любопытством разглядывая хозяина заведения.

– Ираклий Самуилович, все замечательно, не беспокойтесь. Лучше скажите, как мама? – Антон посерьезнел.

Владелец кафе шагнул внутрь, расправил за собой запутавшийся лиственный декор, смущенно закашлялся.

– Мама в порядке, спасибо за беспокойство. Отправил ее к сестре в Кисловодск, подышать свежим воздухом. Думаю, купить там дом. Наша квартира на Ленинском похожа на газовую камеру.

– Хорошая идея, поддерживаю. Но и о минимальных профилактических мерах забывать не надо. Посильная активность, питание, обязательный мониторинг врача.

Ираклий прижал короткие руки к переливающимся лацканам и прерывисто выдохнул.

– Я навеки обязан Вам, Антон Сергеевич. Могу ли еще чем услужить? Не желаете ли Диссароно? Удалось добыть небольшую партию, итальянская поставка. Токайское вино? Зять из Венгрии небольшими партиями привозит. Или может сладкое Спуманте для дамы?

Оля удивленно вскинула брови, названия вернули ее в студенческие годы, миндальный привкус ликера на губах напомнил о вечеринках в общежитии, когда засидевшиеся за полночь москвичи разбегались по домам через черный вход, тайком от бдительного коменданта.

– Любишь Амаретто? – поинтересовался Антон.

Ольга болезненно скривилась. Помимо песен под гитару и бестолкового времяпровождения цианистая горечь переплелась с воспоминанием о первой измене. После одной из таких посиделок Игорь, ее парень остался в комнате гостеприимной подруги.

– Тогда может игристое? Итальянское сейчас большая редкость, – пытаясь доставить удовольствие владельцу кафе, не отступал Антон.

Разгадав тайный замысел, что другим способом от рачительного Ираклия Самуиловича избавиться сложно, она кивнула.

Можно.

– А к напитку непременно прилагается сюрприз для милой дамы! Женская радость. Сию минуточку! – атласный пиджак исчез.

– Олечка, прости, иначе он не отстанет. Я не хочу быть навязчивым, но выхода нет.

По лицу Антона скользнула робкая улыбка, в глазах мелькнули умоляющие зеленые искорки.

Очарованная женщина тихо рассмеялась в ответ.

Через мгновение на их столике материализовалась покрытая изморозью бутылка в мельхиоровом ведерке в сопровождении высоких хрустальных бокалов, а рядом на блюдечке – обещанный сюрприз, горка припорошенных кокосовой стружкой Рафаэлло.

Устав удивляться, Оля узнала надоевшие до дрожи конфеты, но, не желая показаться невежливой, промолчала.

– Дорогим гостям из личных запасов, наслаждайтесь, – Ираклий самозабвенно раскланялся, на прощание бросил еще один признательный взгляд на врача.

Не успели утихнуть его быстрые шаги, как нейтральный музыкальный фон сменил надтреснувший тенор Адриано, затянувший «Соли», и стрелки часов повернули вспять.

Сердце Оли дрогнуло от нахлынувшей ностальгии, на глаза навернулись слезы.

Сморгнув влагу, она наблюдала как Антон, аккуратно вытащив пробку, разлил импортную газировку по бокалам и подвинул блюдце с десертом ближе к Ольге.

– Еще раз за встречу! Кушай, – сказал он тихо, не отрывая взгляда от зардевшейся молодой женщины, – можно я задам тебе пару вопросов?

Потом память подкинет этот момент как подсказку, намек, когда она впервые почувствовала неладное. Когда появилось ощущение заторможенности, слипания со сном, а следом вспышки, осознания чего-то крайне важного, что она обязана увидеть, но не видит.

Слова Антона спугнули волшебный миг.

– Оля, все хорошо?

«Да, лучше не придумаешь».

В тот момент, когда сладкое шампанское ударило в нос, а белоснежная конфетка растаяв во рту, оставила самое вкусное – миндальный орешек, и от прошедших мимо их столика мужчин задержался шлейф дешевого одеколона Сигарс, Оля вместо наблюдающего за ней симпатичного врача увидела Игоря, своего сокурсника, впервые угощающего ее импортным шипучим напитком в прикуску с кокосовым деликатесом. Голос Челентано идеально вписался в сотканный десятилетием узор, а душный аромат сигар сделал последний стежок и закрепил петельку.

Она закрыла лицо руками.

– Оля?

Стирая вместе с улыбкой промелькнувшее воспоминание, она спросила.

– Антон, у тебя случается дежа вю?

– Бывает иногда. Ты вернулась в прошлое?

– Да. Мне показалось, что все происходящее сейчас уже когда-то было. Та же музыка, конфеты, лопающиеся в бокале пузырьки …

– И кто-то сидел напротив тебя? – голос Антона потеплел.

Оля смутилась. Кровь прилила к щекам, смешивая грезы и реальность. Встряхнулась. Хрупкое наваждение исчезло без следа.

– Это ложная память, подсказки, оставленные нашим подсознанием во время сна. Встречается в юности в пубертатном возрасте, когда подростки не готовы принять тяготы взрослой жизни, и их внутреннее «Я» успокаивает, подтасовывая похожие варианты. Мол, парень, ты это уже проходил. Вторая волна приходит под ручку с кризисом среднего возраста. Лет в 35 и позже.

– Мой вариант. В смысле не позже, мне как раз…

Антон пропустил мимо ушей уточнение.

– Когда подсознание ударяется в ностальгию, на самом деле оно не восстанавливает воспоминание, а создает ложную иллюзию. Такое порой происходит в необычной обстановке с чужими людьми, когда память соединяет вместе похожие элементы, музыку, запах, вкус… и дает подсказку – не бойся, такое уже случалось.

– Да, все в точку. Правда не вижу в окружающей обстановке ничего необычного или потенциально опасного…

Антон неожиданно отодвинул в сторону бокалы и дотронулся до ее руки.

– Оля, извини, что меняю тему. Иначе мы надолго погрязнем в психологических дебатах. А время уже позднее, мне завтра в смену. Возможно, спрошу не совсем кстати, …а главное со значительным опозданием, – голос молодого человека дрогнул, – но пришло время внести в наши отношения некоторую ясность.

Оля затаила дыхание, словно перед прыжком.

«Он сказал – наши отношения!»

– Ты свободна? Или встречаешься с кем-то? – услышала она долгожданные вопросы, означающие лишь одно. Их не к чему не обязывающее знакомство с Антоном с этого момента может перейти на новый уровень, стоит ей найти правильные ответы.

Она опустила глаза и, задумавшись, стряхнула со стола кокосовые крошки.

Потянуть время? Намекнуть, что у меня телефон переполнен контактами претендентов на руку и сердце? Ответить быстро – значит показать заинтересованность…. Медлить – выставить себя жеманной вертихвосткой.

– Нет, точнее да!

– Не понял?

– Да, я свободна. Нет, не встречаюсь. Ответила предельно четко. Позволь и мне задать те же вопросы.

Антон рассмеялся и откинулся на спинку кресла, внимательно разглядывая Олю.

– А со мной немного сложнее.

Воспоминание 4. Противоречивое

– О май гад, так он женат? Чувствовала я, что должен быть подвох, слишком красиво начиналась лавстори, – в голосе Марины прозвучали еле уловимые нотки удовлетворения.

Оля опустила глаза в пол, пряча злость.

«Иначе бы ты не пережила моего счастья», – мелькнула в голове мысль и тут же сбежала от стыда, – «Марина – проверенный товарищ, никогда не оставлявший в беде. А если ты самозабвенно расписывала ей сказочного принца и вызывала зависть, то вини себя».

Несмотря на раннее утро, в кафе – мороженное Север на Горького было довольно многолюдно.

Встретившись для срочного разговора, женщины поднялись на второй этаж любимого заведения и заняли места у окна. У барной стойки в окружении знаменитых капитанов-мореходов на гравюрах толпились подростки, плавно перекочевавшие сюда из соседнего ночного клуба. Гудящая, словно улей компания разнополых тинейджеров веселилась, соединив сразу два столика, уставленных жестянками с энергетиком и заваленных гаджетами. Марина уселась по привычке лицом к залу – поглазеть да посплетничать, не оставляя Оле выбора. Ей оставалось следить за пробуждающимся транспортным потоком на центральной улице.

Девять утра, суббота, а на перекрестке улицы Горького и Тверского Бульвара уже собираются пробки, слышатся нетерпеливые сигналы вечно спешащих водителей.

По всем предварительным прогнозам утро выходного дня не обещало быть настолько мрачным. Нависший над Москвой грозовой фронт не в счет! В душе Оли бушевали недетские страсти.

Она задумчиво развернула кусочек рафинада, окунула его краешек в кофе, дождалась, пока сахар приобретет теплый коричневый оттенок. Достала и положила целиком в рот.

Организм в срочном порядке требовал изменения заряда на плюс.

Марина молча наблюдала за ее манипуляциями.

– Послушай, может не все так критично? Жена как говорится не стенка – можно и подвинуть.

Оля подняла на нее удивленный взгляд.

– Как ты себе это представляешь? Она не мебель, а существующий в реальности человек.

Марина досконально ощупала зал за спиной подруги, не найдя ничего примечательного среди похмеляющейся зеленой поросли, вернулась к беседе.

– А я делаю положительный вывод из того, что он не скрыл свое положение, как обычно делают девять из десяти, а сразу расставил точки над И.

Второй плюс, они не живут вместе. Ведь так?

– Это следует лишь со слов. Многие так говорят, чтобы объяснить поход налево, – парировала Оля.

– Хочешь сказать, что он лукавит?

– Нет. Он не врет. Я верю каждому сказанному слову. Но что это меняет? Развод не оформлен из-за сына. Разошлись по обоюдному согласию. Жена устремилась ввысь, строя карьеру. Сейчас занимает должность зам префекта Тимирязевского округа.

– Ого… Не плохо. Полагаю, куда выгоднее припасть к государственной кормушке, чем выживать на зарплату мужа – врача.

– Я ее не осуждаю. Порой карьера возмещает неудовлетворенность в личной жизни. Если она доминанта как партнер, то руководство подчиненными стоит удачного секс марафона, не находишь?

Марина прыснула от смеха.

– Олик, ну ты скажешь!

Допив кофе и поманив рукой официанта, подруга задержала взгляд на новых посетителях. Краем глаза Оля заметила две мужские фигуры, проскользнувшие в бар и занявшие столик прямо за их спиной.

Марина с явным удовольствием, разглядывала новоявленных гостей.

– Итак, о чем мы говорили две минуты назад? – заказав по еще одной чашечке кофе и шарику мороженного, она вернулась к теме.

Оля молчала, вспоминая вчерашний разговор с Антоном.

…Уютный зал ресторана неожиданно стал ловушкой.

Взгляд, не оставляющий сомнения в искренности, тихие уверенные слова, превращающие томный романтический диалог в исповедь решившегося на адюльтер партнера.

Откровенный монолог о восьми годах безоблачного брака, о рождении сына, о финансовых трудностях молодой семьи. Терпеливо слушая его, Оля крутила в голове один и тот же вопрос. Оно мне надо? Рассуждать о психологических перипетиях, влезать в чужую душу, где царят потемки? Если ему нужен мой совет – то обратился не по адресу. Семейного опыта – ноль, желания посочувствовать – еще меньше. Пригласить девушку на свидание и сразу загрузить проблемами – поступок недальновидный.

Обещавший сказку вечер разлетелся на осколки, жестоко ранившие обоих.

Сейчас она корила себя за черствость и эгоизм. Корила за замкнутость и неискренность. За молчание, последовавшее на вопрос Антона о дальнейших встречах.

Тогда же, находясь под впечатлением, изо всех сил скрывала разочарование, мечтала скорее оказаться дома, завернуться в плед и плакать.

Оля куталась в шарф, пряча потухшие глаза. Она благодарила темноту, опустившуюся на Волоколамское шоссе, по которому летела машина.

Антон высадил ее у метро Строгино, что соответствовало легенде о находящемся в «нескольких шагах таунхаузе». Несмотря на скомканное прощание, рискнул поцеловать в щеку. Заручившись обещанием позвонить, втопил газ и был таков. Супер герой, спешащий на подвиги! Как же!

Проследив, как красные огоньки видавшего виды Форда исчезли за поворотом, Оля вспомнила, что подаренный букет так и остался лежать на заднем сидении. Ничего страшного, цветы не будут напоминать о неудачном свидании.