Текст книги "Солнечный клоун (СИ)"

Автор книги: Елена Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Немного придя в себя, Олег последовал за ним.

– Куда теперь? – спросил, беря Кира за руку. – Ко мне, к тебе?

Кир покачал головой.

– Не сегодня, – буркнул, впрочем, не отстраняясь. – Настроения на секс нет.

Настаивать Олег не стал, хоть и почувствовал себя обманутым.

– Ладно, – согласился парень, пряча разочарование. – Тогда по домам. Подожди в лобби, в туалет заскочу, грим смою…

В машине Кир упорно молчал, прятал взгляд. Углубившийся в невеселые мысли Олег не следил за дорогой и очень удивился, посмотрев, когда машина резко остановилась, в окно и обнаружив, что местность ему совершенно не знакома. Какой-то небольшой темный дворик явно заброшенного дома, густо разросшиеся кусты цветущей сирени…

– Ты куда меня привез? – парень недоуменно нахмурился и подобрался, пугаясь, готовый дать отпор.

Кир загадочно сощурился, не выпуская руля.

– Если я признаюсь тебе, – вздохнул, повернувшись корпусом к замершему, не понимающему происходящего парню, – что мечтаю отсосать у клоуна, ты мне поверишь?

Правая ладонь мужчины соскользнула с руля и легла Олегу на колено. Легонько сжала через ткань клоунских шаровар, приглашая и не спеша подняться выше:

– Позволишь?

Зрачки в зрачки. Спаренный, отдающийся в ушах гулом учащенный стук сердец в тишине.

– Да, – Олег подался вперед, сближая лица, пока дыхание мужчины не обожгло его губы. – И не только отсосать, Кир, но у меня ни смазки нет, ни презиков…

Кир не поцеловал, потерся о нос парня носом и резко откинулся назад.

– Ты слишком сильно мне нравишься, – усмехнулся уголком рта, – странно…

Олег скрипнул зубами, решительно сцапал мужчину за грудки и притянул к себе. Ему, успевшему уже возбудиться от простого прикосновения к колену и короткого трения носов, надоела игра в гляделки.

– Ты тоже мне нравишься, придурок, – шепнул парень, падая в Кира, как в омут. – Гораздо больше, чем предполагаешь…

Кир промычал нечто невнятное, сгребая за плечи, с готовностью разомкнул губы и впустил в рот чужой язык.

Жарко, сладко и ужасно неудобно. В бедро Олега безжалостно впился рычаг коробки передач, но оторваться от Кира парень был не в состоянии. Пил мужчину, постанывая на пределе слышимости, исследовал его десны и небо на вкус. Кир нетерпеливо рычал, запутавшись в пуговицах клоунской рубашки.

Олег помог ему, отстранившись – быстро стянул рубашку через голову и комом бросил на заднее сиденье.

– Да! – громко обрадовался Кир, и мужчина и парень вновь прилипли друг к другу намертво.

– Ты такой, бля… – несвязно бормотал Кир, припадая Олегу губами к уху и воюя с пряжкой его ремня. – Такой… – пряжку заело, мужчина дергал ее напрасно. – Да что ты за консерва, Олег! – взвыл вдруг, психанув и подскакивая. – Как тебя распаковать вообще?

Он был очень забавен сейчас – взъерошенный, обиженно надувшийся и с болтающейся на шее футболкой.

Олег медленно, красуясь и не забыв напрячь подкачанный пресс, расстегнул пряжку и вжикнул молнией ширинки. Приподнялся, приспуская к коленям шаровары вместе с трусами. Освобожденный, налитый кровью член закачался, дразня, заблестел с залупленной головки капелькой вязкой смазки.

– На заднее сиденье айда? – предложил парень. Снял кроссовки и окончательно избавился от шаровар, оголил незагорелую задницу.

Уставившийся ему в пах, успевший снять футболку Кир судорожно сглотнул, кивнул и вслепую зашарил по дверце машины в поисках ручки. Нащупал, дернул, распахивая дверцу, и вывалился наружу, на ходу трясущимися пальцами расстегивая пряжку ремня.

– Куда?! – рявкнул на выбравшегося из салона бочком Олега, хватая его повыше локтя и толкая животом на капот. Еще миг, и мужчина, наклонившись, провел языком по его напрягшейся обнаженной спине, по линии позвоночника, от лопаток спускаясь к пояснице. Олег всхлипнул – было приятно до невозможности, но хотелось иного. Чтобы глаза в глаза.

– Нет! – вскрикнул парень, приподнимаясь верхней частью тела с капота и отпихиваясь локтем. – Подожди!

Кир то ли не слышал, то ли не слушал, присосался к мочке уха, блаженно зачмокал, заурчал огромным котом, упираясь Олегу каменно-твердым стояком между ягодиц. Олег впился зубами в его обнимающее поперек груди предплечье, протестуя, все-таки сумел вывернуться из крепкой хватки и оказался с мужчиной лицом к лицу. Прильнул вплотную – губами к губам, грудью к груди и пахом к паху, ловя изумленный вскрик Кира тяжело дышащим полуоткрытым ртом, собрал в ладонь свой член и его и сжал, соединяя, пусть и ненадолго, два отдельных в единое целое.

– Вот так, – вздохнул удовлетворенно, обводя подушечкой большого пальца головку мужчины и размазывая по ней капельки смазки.

Кир громко застонал в ответ, дернулся и заколотился конвульсиями, больно прикусывая Олегу нижнюю губу, выплескивая в его ладонь липкое конечное наслаждение.

– Я не скорострел, – буркнул виновато, утыкаясь парню носом в щеку и отдыхиваясь. – Просто секса давно не было. Подожди, теперь твоя очередь… – и плавно опустился на колени.

Олег не собирался мешать мужчине осуществить мечту отсосать у клоуна. Подался бедрами навстречу пробно коснувшемуся головки влажному языку, оперся задницей о холодный капот машины и расставил ноги пошире, для устойчивости. Ступни через носки раздражающе покалывал покрывавший дворик мелкий гравий.

Эх. Глаза в глаза толком не получилось… Ничего. В следующий раз получится обязательно.

***

У двери родной съемной квартиры Олег долго шарил по карманам в поисках ключей, не нашел и, счастливо-глупо улыбаясь, вдавил пальцем кнопку звонка. Послушал с полминуты его трель и ответную тишину, снова нажал.

И еще, и еще… Раз пять, или шесть. Наконец откуда-то из глубины квартиры раздался хриплый мужской голос. Крикнул «сейчас».

Отперший голый Влад сонно моргал, придерживая обмотанное вокруг бедер полотенце. Олег аккуратно отодвинул сокурсника сестренки плечом, по-хозяйски клацнул на него, попятившегося, зубами и ввалился в прихожую.

– Что, не ждали? – хмыкнул в испуганно округлившиеся владовы глаза. – А зря. Я тут живу, вообще-то.

Влад кисло скривил припухшие пунцовые губы и отмер.

– Мы думали, ты у Кирилла ночевать останешься… – промямлил парень, розовея скулами. Смутился он, на вкус Олега, очаровательно.

Дверь Олиной спальни приоткрылась, являя в образовавшуюся щель высунувшуюся растрепанную русую девичью голову. Увидав брата, Оля охнула и прикрыла рот ладошкой.

Олег шало подмигнул сестренке, зевнул и пожал плечами.

– Я в душ! – сказал весело, помахивая зажатым в кулаке растерзанным клоунским париком. – Потом жрать и спать!

Парень прекрасно знал, как сейчас выглядит – зацелованным и помятым, с разукрашенными свежими засосами шеей и ключицами, и понимал – от него разит сексом за километр. Наличие у сестренки любовника его нисколько не огорчило, наоборот – обрадовало. Влад отличный чел, с настоящим мужским характером, добрый и вменяемый, а Оля не дурочка, чтобы забеременеть до окончания учебы. Пусть трахаются на здоровье.

Намыливаясь, Олег тихонько мурлыкал сочиненную им тут же песенку без внятного мотива, вспоминал проведенный с Киром вечер. Первое свидание удалось, определенно! Давно на сердце не было настолько хорошо и спокойно. Если бы не умирающая в онкологии Вероника, то – полный рай на земле. Забыть младшую сестренку Кира не получалось…

– Олег… – поскреблась в ванную Оля. – Тебе макароны с котлетами греть?

Ужасно голодный, но разомлевший после горячего душа и очень уставший Олег мяукнул «да», сполоснул с тела мыльную пену, запаковался в свой любимый, теплый махровый халат и, шлепая банными тапочками, поволокся на кухню, вкушать поздний ужин. Он засыпал на ходу.

Час сорок ночи – время не детское. Елки-палки, погулял знатно. Пора набоковую и обязательно завести будильник – завтра на лекции к девяти утра…

***

Разумеется, Олег проспал, благополучно «придушив» будильник, но не критически – если не бриться и не пить кофе, он успевал к началу первой лекции. Поплескав в лицо водичкой из-под крана, парень полюбовался на себя, красивого, в прибитое над раковиной зеркало, почистил зубы, кое-как причесался, всунулся в водолазку и драные на коленках джинсы, схватил с пола набитый конспектами рюкзак и бегом рванул выводить машину со стоянки. Уже подергав ее запертую дверцу, он вспомнил, что ключи вчера где-то потерял, страдальчески застонал и потопал к автобусной остановке.

Ладно, приедет ко второй лекции, не вешаться же теперь!

В недрах рюкзака затренькал телефон, одновременно со звонком Олег увидел выворачивающий из-за угла знакомый серебристый Пежо. Стекло со стороны водителя было опущено, из салона махал рукой лыбящийся, лучезарный и свежий Кир, тряс надетой на средний палец связкой ключей.

– Залазь! – велел мужчина парню, лихо притормаживая возле него у кромки тротуара. – Универ на сегодня отменяется, я так решил!

Почуявший сюрприз Олег ожил, плюнул на лекции и юркнул в гостеприимно распахнутую для него Киром дверцу. Налаживающаяся личная жизнь манила парня больше, чем лекции.

– Завтракал? – Кир смеялся глазами. – Я – еще нет. Поехали, покажу тебе один классный ресторанчик. Ты рыбу ешь?

– Ем! – Олег, расцветая ответной искренней улыбкой, потянулся поцеловать любовника. От мужчины соблазнительно пахло мятой и горьковатым, с ноткой хвои, цитрусом.

Кир нежно погладил его по колющейся щетинкой щеке:

– Тогда пристегивайся и помчали?

========== Часть 4 ==========

Полусидящая в постели Вера начертала завершающую строфу жирную точку и задумалась, покусывая карандаш. Прочитала первый катрен вслух – тот в одном месте сбивался с ритма, и изменила два слова. Вновь прочитала вслух, но уже все стихотворение целиком, негромко, с выражением, и невесело усмехнулась.

Теперь – гладко, не придерешься.

Откуда приходили стихи, предохранительный клапан для готовящейся перебраться в иной мир, истерзанной страданием души, девушка не знала и не хотела знать. Едва в голове начинала звучать рифма, хваталась за блокнот и карандаш. Выплескивала бушующие эмоции на бумагу, и становилось пусть чуть-чуть, но легче…

В застекленную стену бокса постучали, и больная встрепенулась. Увидела через стекло сидящего в коляске Толю, обрадовалась и завозилась, приподнимаясь повыше. Парнишка выглядел лучше, чем вчера, показывал оттопыренный большой палец.

– Сейчас, – сказал он подруге губами, – подожди, я к тебе. – И исчез из поля зрения, чтобы буквально через полминуты вкатиться в бокс.

– Стих? – спросил, указывая подбородком на лежащий на коленях Веры блокнот.

Девушка кивнула.

– Тебя переводят обратно в общую палату, – сообщил ей Толя, сияя ярко-голубыми, лучистыми словно драгоценные камни, обведенными нездоровой синевой глазами.

Вера уронила карандаш на одеяло и счастливо вздохнула. Опять смерть промчалась мимо, лишь зацепив крылом. В который уже раз? Не суть важно, наверное, да и не считано. Главное – с собой в когтистых лапах не уволокла за реку Лету. А может, Вера просто – не убиваемый феникс, возрождающийся из пепла, невзирая ни на что?

Всхлипнув, девушка нашарила карандаш и нашла в блокноте чистую страницу. Прижала ко рту палец, призывая к тишине, быстро-быстро зачиркала, скрипя грифелем, новое стихотворение. Пока – только его набросок. Подправит попозже: главное – не упустить общую конструкцию.

Понятливый Толя молчал, неотрывно следил за подругой. Писала Вера с четверть часа, размышляла, хмуря брови, скребла ногтями голый череп, теребила ворот пижамы, потом с облегчением откинулась на подушки.

– Слушай, Толь, – велела, взмахивая карандашом, и торжественно, с гордостью продекламировала, считывая из блокнота:

– Когда пришла беда, а ты ее не ждала,

И тело гложет боль, которую не звала,

И звезды смотрят с неба, ухмыляясь,

Я, словно феникс, заново рождаюсь.

Или, наоборот, нырнув в пучину страха,

Вдруг все сейчас закончу бритвы взмахом?

Один разрез, и нет следа тревоги,

Напьются крови алчущие боги,

И будет мне покой. И тишина…

Да только кто сказал, что мне она нужна?

Я не о той мечтаю тишине,

И бьются крылья феникса во мне… – И уже обычным своим голосом, слегка встревоженно, боясь, что Толя обругает: – Сильно коряво?

Толя вовсе не считал получившегося «феникса» корявым. Сам он так написать бы не сумел.

– По-моему, – парнишка мигнул, ерзая в коляске тощей задницей, – это отличное стихотворение. Обязательно выучу его наизусть, – и прижал к груди, там, где часто-часто билось сердце, правый кулак, подтверждая искренность сказанного. – Прочитай еще то, что без меня сочинила, – попросил.

Вера потерла нос.

– Оно грустное, – возразила неуверенно. – Ты расстроишься. Давай завтра.

Толя потянулся, забрал у девушки блокнот и, не листая, сунул под бедро.

– Пусть у меня временно похранится, – сказал, – вдруг медсестры потеряют.

Вера согласно кивнула – утрата сборника была бы страшным ударом. Толя не откроет блокнота и не прочитает без разрешения его хозяйки ни единого стиха.

Дверь бокса распахнулась, впуская тетю Катю и тетю Марину. Лица женщин до глаз скрывали розовые медицинские маски с нарисованными на них цветными фломастерами кошачьими усатыми полумордочками, волосы прятались под зелеными, украшенными торчащими треугольными ушками шапочками.

– Мяу! Мяу! – замяукали обе, берясь за спинки Вериной кровати. – Поехали, девонька?

Едва въехав в палату, Вера зацепилась взглядом за незнакомое лицо: девчонка лет тринадцати-четырнадцати, одетая в голубой халатик и босая, сидела на кровати, принадлежащей Нате, той, которая у окна, хлопала густыми ресницами и перебирала в пальцах конец темной косы.

Напротив нее тасовала колоду карт Нура. При появлении Веры арабка бросила карты веером на одеяло, вскочила и запрыгала к подруге на единственной ноге, ловко балансируя руками.

– Хай! – поздоровалась, приблизившись и хватаясь для устойчивости за рукав тети Марины. – Я радая!

Вера приподнялась с подушек, и девушки поцеловались.

– Знакомясь! – велела Нура, тыча пальцем в новенькую. – Эта Лана. Живет тут два день, – и быстро отвернулась, пряча слезы.

Вера икнула, открыла рот спросить о Нате и закрыла, не издав ни звука. За почти полгода пребывания в «д.онкологии а» девушка успела прекрасно усвоить, куда внезапно исчезают из отделения мальчишки и девчонки. Получалось, пока она неделю валялась в карантинке, Ната умерла…

А Толя ничего не рассказал, даже не намекнул. Может, не знал? Вряд ли. Просто не захотел расстраивать раньше времени.

Подавившись всхлипом, Вера загнала неожиданное горе подальше, огромным усилием воли улыбнулась и покивала сразу всем присутствующим, включая медсестер.

«Увы, рожденные закатны, – подумала тоскливо, чувствуя, как в груди гаснет очередной огонек надежды. – ОНА не делает исключений между детьми и стариками».

Тетя Катя и тетя Марина откатили кровать с Верой в угол и придвинули вплотную к стене. Новая девочка влажно смотрела на разбросанные карты.

– Меня мама сегодня вечером побреет налысо, – проговорила негромко, ни к кому конкретно не обращаясь. – А завтра первая химия. – Дрожала мелко-мелко, обреченно, еще толком не понимая, что ждет дальше, жалела, дурочка, косу.

Вера выцедила воздух сквозь стиснувшиеся зубы, вздохнула, смежила веки и сложила руки на животе. Сплела в замок пальцы. Ей не было нужды открывать блокнот, прочитала размеренно и безэмоционально, по памяти:

– Лысая девушка хочет немного,

Вовсе не волосы просит у Бога

И не по «лысости» плачет в ночи.

Кроме волос, есть немало причин.

Гладит платочки она утюгом,

Кучу чего отложив на потом.

Может, случится, а может и нет.

Вот доживет – и узнает ответ.

Сглотнула горькую, с привычным привкусом металла, слюну и добавила после короткой, многозначительной паузы, очень печально:

– У тебя отрастет новая коса, Лана, если поправишься. Волосы не стоят слез…

***

Спала Вера плохо, урывками – ныло в груди, мучила изжога – и «провалилась» лишь ближе к рассвету.

Ей приснилась Ната. Ушедшая навсегда смешливая подружка улыбалась, перебирая распущенные волосы новенькой Ланы, и неспешно срезала с ее покорно склоненной головы большими ножницами прядь за прядью, мурлыча: «лети-лети, лепесток, через запад на восток, через север, через юг, не боясь дождей и вьюг»…

Песенка чем-то раздражала, и Вера отмахнулась от нее. Подскочила, откинув в строну одеяло, вытащила из-под подушки блокнот, раскрыла его на первой попавшейся чистой странице и щелкнула выключателем ночника.

Написала карандашом быстро и небрежно в его неверном свете:

«Опять надломленною веткой теряю листья на ветру,

Клубятся мысли, тело – клетка, однажды, как-нибудь, умру.

Шагну за грань, но безвозвратно – ни в ад, ни в рай не тороплюсь.

Мы все, рожденные, закатны – лети по ветру, листик грусть».

Девушка перечитала явившееся во сне четверостишье, удовлетворенно кивнула, упала обратно на постель, натянула одеяло до горла и тут же задышала глубоко и ровно. Отпустила неизбежное на ветер.

Весь последующий день Вере сопутствовало странное, «хрустальное» настроение, будто на душе переливались по ветру маленькие колокольчики.

Погруженная в себя, она что-то ела, принимала лекарства, вроде бы, общалась с Нурой и Толей и слушала, слушала серебряный нежный звон.

Приехавшего с баночками детского питания Кира девушка встретила умиротворенной прозрачной улыбкой.

– Мне лучше, – сказала брату и не обманула – утихла боль в груди, не терзали постоянные мысли о скорой смерти.

Кир поглядывал косо, грызя губу под закрывающей нижнюю часть лица маской. Боялся поверить в чудо.

– Тебя покормить? – спросил глухим, сдавленным голосом.

Вера подумала и отказалась – совершенно не чувствовала голода. Ангелам ведь не требовалась человеческая пища.

– Потом, – ответила равнодушно, приподнимаясь и целуя брата в щеку.

Это непосильное в последнюю неделю действие далось ей на удивление легко – тело подчинялось без проблем.

Кир пробыл примерно с час и снова умчал на работу, а Вера осталась.

Лежать девушке надоело. До стона захотелось покинуть палату и не видеть ни понурой Нуры, ни беспрерывно теребящей на обритой голове платок Ланы с капельницей, ни ее плачущей мамы.

– Привезите мне коляску, теть Катя, – попросила она у вызванной медсестры. – Прогуляюсь немножко.

Ровно через десять минут Вера, с передышками крутя колеса, потихоньку вырулила к палате Толи. Толкнула дверь без стука.

– Эй, – окликнула, въезжая внутрь. – Ты дома?

Палата встретила пустотой и тишиной.

«Наверное, он в учебке, рисует», – решила девушка, с усталым вздохом развернулась и отправилась искать друга.

Тот и правда был в учебном классе, сидел перед мольбертом в своей коляске, с приподнятой на специальной поставке прооперированной, закованной в железки ногой, но не рисовал, размышлял, вперив мутноватый взгляд куда-то в стену.

– Толя, – позвала Вера с порога. – Ку-ку!

Толя вздрогнул, вскинул лишенную волос голову в вязаной темно-синей шапочке, сообразил, кого видит, округлил глаза – и засиял навстречу радостью.

– Ты встала, – прошептал почти благоговейно. – Ника…

Вера едва слышно застонала, поборола, скрипнув зубами, накатившую волной ватную слабость, крутанула колеса и вкатилась в класс. Захлопнула дверь, отвергая суету мира, и подъехала к любимому вплотную.

– Встала, – подтвердила, ловя протянутую парнишкой холодную ладонь обеими, тоже холодными, ладошками и поднося к губам.

Наконец они с Толей полностью наедине…

========== Часть 5 ==========

– Нет, эта не годится! – вынесла вердикт Оля, пощупав и понюхав облюбованную Олегом ткань. – Смотри, – велела брату, демонстрируя слегка окрасившиеся синим пальцы, – линяет со страшной силой. А нам нужна не линючая.

Олег покивал, соглашаясь, и вздохнул. Оказывается, выбирать ткани – сложное дело.

Оля неторопливо брела вдоль стеллажа, от рулона к рулону.

– Вот, – сказала наконец. – Натуральный плотный хлопок, цвет замечательный, весело-зеленый. Если к таким шароварам надеть яркую рубашку, например, красную, в желтую или оранжевую полоску, и голубой берет…

Олег понял и обрадовался. Снял с полки подходящий отрезок, желтый, в красный крупный кружок, развернул и приложил к груди.

– Глянь, что я откопал! – попросил с невольной улыбкой. – Цирковой оргазм!

Оля придирчиво пощупала ткань, ткнулась в нее носом и одобрительно кхекнула.

– Да-да, – подтвердила. – Оно самое. Ты будешь замечательным клоуном.

Последующие полчаса девушка неторопливо рылась в пуговицах и нашла большие, простые и темно-зеленые, круглой формы. К пуговицам она добавила пару катушек ниток и успокоилась.

– Обойдемся без беретов, – заявила, направляясь к кассе. – У меня в шкафу голубая медицинская шапочка валяется. Присобачим к ней висячие ушки как у спаниэля, и хватит. Или – стоячие заячьи, на проволочной основе. Завлекательно и стирать-гладить легко.

Олег достал из заднего кармана джинсов три мятые тысячные купюры. Пока он расплачивался, Оля небрежно запихнула покупки в протянутый продавцом трехрублевый пакет, и брат с сестрой покинули магазин, чрезвычайно довольные.

Раскроить и сшить костюм пообещала Света, Олина подруга, причем бесплатно. У нее имелись швейная машинка и опыт – мать девушки была профессиональной портнихой.

– Сейчас заскочим к Свете, – мурлыкала Оля, – она с тебя мерки снимет…

Олег не слушал, вспоминал свою последнюю проведенную с Киром ночь, вздыхал. Нет ничего ужаснее, чем трезвым до рассвета утешать кого-либо, упившегося до глюков, кровавыми слезами оплакивающего умирающего родного человека, и ничем не в силах помочь.

Тем более если ты с этим «кем-либо» близок, с ним спишь и в него влюблен. Парень прекрасно осознавал свои чувства к Киру. Влип в, казалось бы, случайное знакомство. Не окончательно – если разорвать отношения сейчас, со временем забудется, но… Смысл? Опять перебиваться редкими перепихами типа «секс ради секса, механический безымянный процесс» в гейке, в промежутках стирая до мозолей правую руку?

Кир – красив и высок. Порядочен, честен. Не обременен жилищными проблемами. У него огромное, настрадавшееся сердце и светлая душа. С Киром хорошо и уютно, а уж в постели что он вытворяет – закачаешься.

Лучшего постоянного партнера не найти, любви же как таковой Олег не боялся. И Кир отвечал взаимностью…

Оля с понимающей ухмылкой отобрала у брата ключ, которым тот слепо тыкал вокруг замка водительской дверцы, пихнула парня локтем в бок и фыркнула «очнись». Олег вздрогнул, прикусив язык.

– Может, поедем? – упрекнула его девушка. – Ветер холодный. Или кофту мою из багажника достань – простыну.

Олег внял просьбе сестры и виновато моргнул. Он слишком много думает о Кире, факт. Кроме Кира, есть еще мама с папой, Оля и сессия. Экзамены-то Олегу сдавать, не Киру…

Едва Олег сел за руль, у него в кармане завибрировала мобилка. Парень выудил ее на свет божий, глянул на дисплей и совершенно не удивился, обнаружив, что звонит именно Кир. А как мужчине не позвонить, если Олег только о нем и думает? Мысли материальны и притягивают – это известно всем.

Разговаривать с любовником при Оле парень постеснялся, разрешил соединение, буркнул в трубку «подожди секунду» и вывалился обратно на улицу.

– Привет, – сказал, оказавшись вне зоны доступа ушей сестры. – Ты как? Голова после вчерашнего болит? – И без участия разума глуповато-счастливо разулыбался.

Голос Кира, низкий, богатый модуляциями и вполне бодрый, зажурчал, обволакивая.

– Побаливает, – мужчина, похоже, тоже улыбался. – Но терпимо. А ты обо мне беспокоишься, да?

– Да. А нельзя? – зачем лгать напрасно?

– И соскучился?

Олег перехватил мобилку поудобнее – норовила выскользнуть из почему-то вдруг ослабевших пальцев.

– И соскучился, – кивнул, не соображая, что Кир его не видит. – Клянусь. Вечером у меня или у тебя?

Кир кашлянул в динамик, помолчал и ответил:

– У меня. Но я пока не уверен в планах, попозже созвонимся, часика через три. Лады?

Олег в знак согласия звучно поцеловал динамик, и Кир музыкально рассмеялся.

– Шалун, – мурлыкнул весьма игриво. – До связи.

Мужчина отключился, а Олег остался торчать посреди стоянки мечтательно сияющим идиотом, с мобилкой во вспотевшей ладони.

Они с Киром плотно встречаются всего две недели. Всего. Две. Недели. За такой короткий срок умудриться влюбиться? Чудеса…

Сегодняшнюю ночь парень – ура – снова проведет с Киром. Плевать, что не будет секса, Кир с похмелья и на работе устанет. Просто обнять мужчину поперек груди, уткнуться носом ему в плечо, по-хозяйски закинуть ногу на его бедра, поймать с губ губами зевок и шепнуть «сладких снов»…

Утратившая терпение Оля уцепила напрочь позабывшего про нее брата под локоть и бесцеремонно поволокла к машине.

– А ну быстро за руль и помчали! – рыкнула девушка. – Вылупился тут, птичек считает! Голубая, бля, Джульетта… Костюм клоуна Свете я заказывала?

***

Собаки встретили радостным громким лаем: приветствовали хозяев и просились на улицу, в туалет.

– Я выведу, только ошейники на них надень, – предложил Олег сестре, скидывая кроссовки под вешалкой и в носках прошлепав к холодильнику. Открыл его, вытащил початую бутылку минералки и с жадностью сделал несколько больших глотков.

В прихожей Оля воевала с ненавидящим ошейники и намордники Пяжо. Выговаривала псу строгим голосом:

– Как тебе не стыдно? А ну сядь. Сидеть, я сказала! Пяжо плохой! Фу! Почему не слушаешься?

Утоливший жажду Олег поставил воду на стол, споткнулся, едва не грохнувшись, о сунувшегося под ноги Лиса и обматерил кота. Парень совсем не хотел «гулять собак», у него от недосыпа ломило виски. А все из-за Кира – ну кто умный бухает посреди рабочей недели?

На кухню залетела Биса в наморднике, за ней по полу волочился поводок. Наверняка хитрая сука прибежала на звук захлопнувшейся дверцы холодильника, поклянчить вкусняшек. Виляла хвостом, умильно наклонив голову набок, смотрела на Олега умными шоколадными глазами с поволокой и нюхала воздух. Парень показал ей пустые ладони, мол, я ничего не ем, опустился на корточки и ухватил поводок за петлю.

– Сначала гулять, потом обед, – сказал суке.

Та уткнулась холодным мокрым носом в протянутую парнем ладонь и тихонько заскулила. Соскучилась по хозяину.

– Эх, собака ты собака, – Олег потрепал Бису по шее. Настроение у него резко испортилось.

Вошедшая Оля забрала у брата поводок.

– Ложился бы ты поспать, – попросила девушка мягко, ероша парню волосы на макушке. – Вид у тебя усталый. Часа через два разбужу.

Оля прекрасно знала об устроенной Киром прошлой ночью пьянке, но не осуждала мужчину, понимала – тот вытягивает из себя нерв за нервом по больной сестре, пытаясь ее спасти, вот и не выдержал напряжения, сорвался. До того, как в его жизни появился Олег, Кир бухал чуть ли не ночь через две.

– Не вини Кира, пожалуйста, – девушка смотрела мягко, очень по-женски, продолжая перебирать брату волосы. – Просто будь с ним рядом и поддерживай. Теплом души, улыбкой, плечо, когда нужно, подставляй. Ты сейчас – его свет в окошке и стимул двигаться дальше. Пусть дышит тобой и не надышится. Зацепи его в этом мире любовью, чтобы за сестрой не шагнул, когда она… – Оля резко оборвала фразу и выметнулась из кухни, таща Бису за собой. – Пока! – звонко крикнула из прихожей, и уже собакам, – Гулять, гулять!

Щелкнул запираемый замок, и в квартире вдруг стало тихо-тихо. Только в ванной капала вода, кричал из гостиной «пиастры» Кеша да билось в груди у Олега сердце.

«Я почти ничего не знаю о Кире и Веронике, – подумал Олег, распрямляясь. – Почему Кир так привязан к младшей сестре, где их родители. Надо будет Олю порасспросить».

Спать Олег не лег, занялся готовкой – обеда дома не было. Достал из морозилки пластиковую коробку с котлетами (Оля всегда жарила сразу много, половину съедали, а половину замораживали «на будущее»), отковырял шесть котлет и покидал разогреваться на поставленную на «маленький газ», сбрызнутую маслом сковородку. Налил в кастрюлю воды, сварить рожки, и водрузил на соседнюю зажженную конфорку.

Из нижнего отдела холодильника он взял два помидора, огурец и луковку и быстро настрогал в глубокую мисочку простенький салат, заправив его мелко нарезанным маленьким пучочком укропа и щедрой ложкой сметаны. Закончил – закипела в кастрюле вода, и Олег всыпал в нее рожки из пакета. Посолил, размешал и вздохнул с облегчением: теперь главное – не переварить, иначе Оля непременно рассердится.

Когда сестра вернулась, парень уже раскладывал обед по тарелкам.

– Ух ты, – обрадовалась девушка, – жратва! Спасибо, ты прелесть! – И, потянувшись, чмокнула Олега в щеку.

Учуявшие котлеты собаки дружно заскулили, усаживаясь вокруг стола в позу «ждун», колотили хвостами по полу.

– Перебьетесь, мы не миллионеры вас котлетами кормить, – сказала им Оля, взяла с полки большую банку с сухим кормом и насыпала в собачьи, стоящие рядком под окном миски по мерному стаканчику. Пяжо получил меньше всех, как самый мелкий.

Пока собаки насыщались, девушка быстро помыла руки с мылом, шлепнулась на стул и потянула к себе свою тарелку. Ковырнула вилкой рожки и удовлетворенно кивнула – лежали одна к одной, не слиплись.

– Три варианта, – Оля подцепила пару рожек на вилку и подняла на уровень глаз, завертела. – У тебя проснулась совесть – раз. У нас отключили интернет – два. Тебе от меня что-то срочно надо – три. Колись, какой верный, и пусть это будет не интернет.

Олег добавил сестре несколько помидорных долек из салата, разлил по стаканам воду, запивать, и потупился.

– Можешь рассказать мне о семье Кира? – спросил, помолчав. – Все, что знаешь. Пожалуйста.

Давно ожидавшая чего-то подобного Оля фыркнула и взмахнула вилкой.

– Не так уж много я и знаю, – вздохнула она. – Но слушай. Отцы у Веры и Кира разные, алиментами не помогают. Мать – та еще воблядь, замужем в третий раз, у нее есть сын от третьего мужа, пять или шесть лет, не помню точно. Верой никогда не занималась, ее Кир с младенчества воспитывал. Был и за маму, и за папу, и за дедушек с бабушками. Из бутылочки смесью кормил, попу мыл, учил держать ложку и читать. Когда закончил универ и нашел работу, снял хату и забрал Веру к себе – новый отчим ее бил. Так они и жили вдвоем, пока Вера не заболела… – девушка всхлипнула и быстро отвернулась. – У Кира нет никого, кроме Веры, – закончила, прикрыв повлажневшие глаза ладонью. – Точнее – не было. Теперь есть еще и ты. Сбереги его, братик. Ты сильный, у тебя непременно получится.

========== Часть 6 ==========

Когда Кир вошел в палату, Вера сидела в коляске у окна, уронив на колени костлявые руки, и неотрывно смотрела на крышу соседнего больничного корпуса – наблюдала за двумя милующимися воронами.

– Привет, Кир, – поздоровалась, не оборачиваясь. – Я ждала тебя позже.

Узнала шаги брата.

Мужчина приблизился к девушке, встал за спинкой ее коляски и тоже засмотрел на ворон.