Текст книги "Цереус (СИ)"
Автор книги: Елена Акимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Елена Акимова
ЦЕРЕУС
Мужу Игорю, за его любовь и понимание.
Моей дочке Виктории за её терпении и смирении, что не всегда могу уделять ей внимание и нужного времени.
Всему свое время, и время всякой вещи под небом.
Время рождаться и время умирать;
время наслаждаться, и время вырывать посаженное…
Время любить и время ненавидеть; время войне, и время миру.
Еккл:3;1,2,8.
Пролог
В России в основном предпочитают строить коттеджи как минимум в два этажа. Дом Шелковских на берегу Черного моря Сочи был построен в стиле русского классицизма и отличался высоким уровнем отделки. Кроме того, он создавался в лучших архитектурных традициях. Дом сочетал модерн с модными последними тенденциями времени и предназначался для счастливой комфортной жизни. Эркеры, арочные проемы, рустовка стен природным камнем, шатровая кровля превращали дом в сказку, придавали ему неповторимость. В нем были тренажерный зал, бассейн, сауна, бильярдная и конечно погреб с превосходным запасом дорогих европейских вин.
Анжелина Шелковская вышла из гостиной комнаты и направилась через сводчатый проход на веранду. Она засмотрелась на великолепную панораму с видом на сосновый бор и море. Девушка наслаждалась воздухом и с улыбкой прикрыла глаза. Она не замечала, что за ней наблюдает мужчина. Высокий, широкоплечий, солидный – преуспевающий бизнесмен, типичный представитель высокого сословия общества. Александр Владимирович Сафин стоял, прислонившись плечом к каменной колоне и скрестив на груди руки. Он любовался девушкой. Анжелина была рыжеволосой, но это не бросалось в глаза окружающим, поскольку она часто зачесывала волосы на затылок или собирала узлом. Ровный тонкий профиль с едва приоткрытыми узкими губами, широко расставленные зеленые глаза, наполненные нежностью, грустью и весь ее облик говорил о спокойствии и изяществе. Она наклонилась через деревянные резные перила и забеспокоилась. Девушка заметила подъехавший «Джип».
Мужчина провел рукой по волосам и это движение, по-видимому, привлекло ее внимание. Она резко повернулась, по плечам мягко рассыпались волнистые волосы. В выражении ее глаз он увидел столько тоски, усталости и слез, что ему захотелось обнять, защитить девушку.
– Анжелина, – его голос охрип.
– Нет, Саша, – Она отступила в сторону и отвернулась.
Он вмиг очутился за ее спиной. Его руки легли ей на плечи, слегка сжали и погладили.
Девушка закрыла глаза, допуская минутную слабость. Он прижался щекой к ее волосам.
– Девочка моя, как я соскучился по тебе! Почему ты не пригласила меня на день Рожденья?
– Я не хочу говорить о безумствах. – Анжелина повернулась к нему, их губы почти соприкасались. – Сашенька все изменилось. Больше не может длиться этот кошмар.
Александр обнял её, словно боясь, что она исчезнет. Он потерся подбородком о её рыжие волосы и поцеловал в шею.
– Нет, – девушка вырвалась, но он ухватил её за локоть.
– Малышка, я не смогу без тебя жить. Ты самое главное, что есть в моей жизни. – Александр привлек ее ближе к себе, и нежно погладил ладонью по щеке. – Ты нужна мне.
– Саша, я должна тебе кое-что сказать. – Анжелина все же отошла от него и отвернулась. – Мы больше не сможем видеться. Я все решила. Я хочу, чтобы ты больше никогда не приходил и не разыскивал меня.
Пауза длилась не долго. Сафин повернул к себе девушку и заглянул в глаза. Она старалась не смотреть на него.
– Я должен тебя разочаровать, дорогая. Я не смогу выполнить твою просьбу.
– Александр Владимирович Сафин – я замужняя женщина. Я не могу больше так рисковать.
– У тебя нет брака, у тебя один фарс! – Взбешенно крикнул Сафин.
Девушка оглянулась и продолжила.
– Саша, говори тише, нас могут услышать. Павла нет дома, но его мать, она всегда шпионить за мной.
– Хочешь, я увезу тебя отсюда? Я заберу тебя. Мы будем вместе.
– Саша, все закончилось. – Она немного помолчала и отстранилась в сторону. – Я тебя прошу, оставь меня. Я беременна. У меня будет ребенок от Павла Шелковского! Это его ребенок!
– Что за бред?
– Это правда, я была у врача. Больше ничего не изменишь.
– Неправда. – Прошептал Александр, он резко подскочил к ней и накрыл её губы своими губами. Его рука резко скользнула по шее, легла на затылок, пальцы зарылись в волнистых локонах.
– Саша я не могу… – Но он не дал ей договорить и прижал к стене. Она пыталась отстранить его, упираясь локтями в грудь. – Нет. Поздно все менять.
В ее голосе он услышал горькую мольбу о помощи, и все внутри сжалось, словно горечь ее слов впиталась в сердце. Ему захотелось обнять, защитить ее от этого страшного, огромного, полного опасностей и несправедливости мира.
– Я люблю тебя, – он прижал её к себе.
– Сашенька, зачем ты мне сейчас это говоришь! – Слезы текли по щекам, – тебе нужно уходить, нас могут увидеть.
Александр продолжил целовать ее лицо, шею, плечи. Девушка закрыла глаза и провела рукой по его груди.
– Никогда, слышишь, ни одной минуты я не смогу жить без тебя, не думать о тебе – это страшнее смерти, не прикасаться к тебе, к твоим волосам, губам, к твоей сладкой коже.
Их губы встретились и превратили поцелуй в пламенный вулкан. Он прижал её к стене, наваливаясь всем телом, девушка обвила его шею руками, он запрокинул ее ногу себе на бедро, пальцы завладели тонкими трусиками. Стремление обладать друг другом взяло над ними, и заставило оторваться от мира. Окружающее перестало существовать для них и иметь значение. Сознание растворилось в небесах.
За стеклянной дверью веранды появилась пожилая дама. Она вздрогнула от увиденной сцены страсти и прикрыла губы ладонью. Женщина спряталась за штору. Ледяное аристократическое выражение лица сменилось отвращением и призрением. Её ярко-синие глаза блеснули ненавистью, она прищурилась и, развернувшись на высоких каблуках, зашла в дом.
* * *
(Одиннадцать месяцев спустя)
На пороге огромного роскошного дома Шелковских, следователя Михаила Иванова встретил ледяной взгляд и надменное выражение лица высокой женщины.
– Елизавета Петровна Шелковская? – осведомился он. – Я следователь Иванов.
– Чем могу быть вам полезна? – её голос выдавал жесткость и властность.
– Я должен кое-что вам сообщить, – мужчина снял фуражку.
Она, молча, указала рукой, и когда он вошел, закрыла дверь.
– Я вас слушаю.
– Мы не смогли позвонить по телефону. Слишком печальное известие. Мне очень жаль. Я приношу свои соболезнования…
– Можете выражаться яснее, – прервала женщина. Елизавета Петровна подошла к креслу, положила локоть на высокую мягкую спинку, внимательно разглядывая следователя. Привыкшая получать только плохие известия после смерти своей дочери, Елизавета Петровна вела себя сдержано и безмятежно. Он замялся, словно пытался найти слова, но, понимая, что сказать все же придется, продолжил.
– Ваш сын, Павел Шелковский и его супруга – Анжелина Шелковская – погибли.
Комната пошатнулась. К горлу поднялся тяжелый ком. Господи! Её Павлуша, единственный мальчик! Почти ребенок, её мальчик, сын, сын… пальцы судорожно сжались, впились в податливое кресло, но не один мускул не дрогнул на её морщинистом, белом как полотно, лице.
– Вам воды принести? – забеспокоился Иванов.
– Нет. Продолжайте, – тихо выговорила она.
– Спортивная машина потеряла управление на обледенелой дороге. Они ехали со скоростью более ста шестидесяти километров в час, да к тому же оба были совершенно пьяны.
Мысли вихрем унесли Шелковскую в прошлое. Громкий детский голос сына раздался эхом по всей гостиной.
«Когда я вырасту, у меня тоже будет машина, как у папы».
– Вы должны опознать тела. – Донесся из далека голос сержанта. Она машинально кивнула.
«Мамочка, почему папа пьет? Я никогда не буду пить, я тебе клянусь!»
«И к тому же оба были совершенно пьяны».
«Я никогда не буду пить, я клянусь».
«Совершенно пьяны!»
Елизавета Петровна закрыла глаза и медленно опустилась в кресло.
Домработница Даша Попова проводила мужчину к выходу и вернулась к хозяйке. Шелковская тихо сидела в кресле. Слышно было лишь её неровное дыхание. Она открыла глаза и потянулась к столику. Женщина взяла рамку с фотографией. На неё с портрета смотрел белокурый и жизнерадостный юноша. Его голубые словно небо глаза улыбались и сияли. Безобидные, невинные глаза и детские ямочки придавали его лицу красоту, молодость и энергию к радостной бесшабашной жизни. Капля слезы упала на стекло. Елизавета Петровна провела пальцами по снимку. Умный, ласковый, добрый Павлик, единственный сын, которого она любила, лелеяла, жила только им и для него. Но сейчас его больше нет, он мертв, и во всем виновата его лицемерная, наглая мерзавка жена. Она убила её сына, уничтожила, унизила.
– Чтобы гореть тебе в аду, – процедила сквозь зубы госпожа Шешковская.
Она всегда была против их свадьбы. Анжелина Комисарова жила в простой, можно сказать, бедной семье. Обстоятельства её детства не содействовали нравственности в воспитании. Родилась она и выросла в небольшом поселке под Москвой. Мать часто уходила в запои, зачастую не возвращалась домой, но очень любила дочь. Когда Анжелине исполнилось семнадцать лет, мать отнесла фотографии дочери в модельное агентство «Ария», но девушку приняли не сразу. Она была очень красивая, по всем параметрам подходила для манекенщицы, но девушке нужен был богатый влиятельный человек. И такой мужчина был припасен у Марии Комисаровой. Она пригласила в гости знакомого ее брата Александра Владимировича Сафина – успешного предпринимателя и влиятельного человека в Москве. Когда-то они были настоящими друзьями, и когда он услышал ее голос по телефону, то просто по-детски был рад. Из-за сочувствия, Александр Владимирович решил навестить бывшую подругу. За ужином он просто влюбился в Анжелину и пообещал во всем ей помогать.
Первые сексуальные познания девушка получила в «Джипе» Сафина. С тяжестью в груди девушка приняла его как любовника, понимая, что для него она просто инструмент в достижении своих удовольствий. Он выполнил своё обещание, и Анжелина стала фотомоделью. Но ей хотелось большего от этого строгого сурового мира. Она мечтала встретить настоящую любовь и жить для собственного удовольствия. Ценить себя и уважать.
Знакомство с Павлом Шелковским произошло в прекрасный летний день, а вернее сказать в одну из прохладных восхитительных ночей, когда сама природа шепчет о любви и наслаждениях.
Несколько девушек летом решили отдохнуть, позагорать в Сочи. Анжелине уже исполнилось восемнадцать, и она уговорила мать отпустить её с девочками. С Павликом они познакомились в ночном клубе. Он влюбился в её печальные зеленые глаза, околдовавшие его за одну ночь.
Девушку сразу очаровал роскошный дом его семьи и сам молодой обеспеченный человек, столь непринужденно относящийся к жизни. Заполучить Павла оказалось проще простого. Она завлекла его скромностью и мечтами о семье и детях. Родители были против их брака, но Анжелина за это не переживала – привыкнут. Ей хотелось жить в богатстве, носить дорогую одежду, ездить на машине и иметь шикарный дом. Она знала, что когда выйдет замуж за Павла, то получит все, чего была лишена в жизни.
Елизавета Петровна была решительно против свадьбы, даже когда девушка заявила о ребенке. Шелковская знала о девушке все, но не могла открыть глаза сыну, зачарованному красотой невесты. Поведение Анжелины, казалось, было безупречным, если бы не тайная связь с Сафиным. Он не хотел отпускать девушку, но и жениться никогда не предлагал, продолжая домогаться. Анжелина привыкла к Александру, и расстаться с ним ей было нелегко, для неё он был стимулом для того, что она сможет в жизни добиться лучшего положения.
Елизавета Петровна вспомнила сцену на веранде и зажмурилась. Во всей трагедии виноват ее муж – Аркадий Николаевич Шелковский. Он часто пытался досадить супруге, упрекая в том, что она воспитала бездельника и тунеядца. Он не поддался уговорам жены, посчитав, что хоть какая-то ответственность немного вразумит их сына. Сыграли самую роскошную и многолюдную свадьбу. Было приглашено много знаменитостей, незаурядных лиц большой величины. Казалось, все было совершенным, как сама невеста.
Но у Аркадия Николаевича Шелковского имелась слабая сторона. Он не сдерживался в алкоголе, что и привело прекрасное торжество к трагедии. После церемонии венчания, когда красивая пара вернулась в особняк, Шелковский решил поздравить сына своеобразным способом. Изрядно приняв водки, ему в голову полезли неразумные дикие идеи. Господин Шелковский завел свой вертолет, чтобы устроить грандиозное представление с фейерверком, но, по-видимому, не справился с управлением и вертолет взорвался в высоком черном, ночном небе, озарив темноту красно-синем пламенем…
Все, что происходило потом, Елизавета Петровна постаралась больше не вспоминать. Ей хотелось только покоя. А сегодня она осталась одна. Самые родные и близкие люди оставили ее. В начале её очень огорчила дочь. Надежде Аркадьевне было почти тридцать лет, когда она вышла замуж за бедняка Казанцева, но она умерла, отравившись, чем очень «огорчила» своих родных. Елизавета Петровна любила дочь, но всю надежду она возлагала на Павлушу. Он являлся ее смыслом жизни. Елизавета Петровна закрыла глаза, но вдруг, словно вспомнив, о чем-то важном, Шелковская вскочила с кресла.
– Даша, – позвала она домработницу.
– Я здесь. – Откликнулась женщина. – Я стояла рядом с вами. Я беспокоюсь о вас.
– Мне не нужны твои переживания. Кормилица уже ушла?
– Да. Около часа назад.
– Этот ребенок спит? Принеси мне Алексея Павловича Шелковского. – С негодованием в голосе произнесла она.
– Хорошо, – Даша улыбнулась, подумав о том, что сейчас в тяжелый момент, хозяйка хочет обнять своего внука.
После того как у Анжелины случился выкидыш прошло почти три года, но девушка забеременела снова и родила чудесного здорового мальчика с ясными голубыми глазами и привлекательными ямочками на щечках. Он так сильно был похож на Павла Шешковского, что ни у кого не оставалось сомнений в его родословной. Но Елизавета Петровна осталась при своем суждении и возненавидела ребенка с первого взгляда. Алексей по завещанию супруга являлся единственным наследником, чем владела семья Шелковских. А состояние их исчислялось банком в центре города и огромным домом моды «Рубеж Веков». Госпожа Шелковская просто не могла допустить того, чтобы её деньги, нажитые с большим трудом, так запросто перешли какому-то незнакомому человеку. Она не верила, что этот ребенок её законный внук. Она мечтала, как можно быстрее, избавиться от мальчика, и забыть весь кошмар своей жизни. В настоящее время она имеет все и может позволить себе жить в роскоши и одиночестве.
– Малыш, так крепко уснул, – от голоса женщины Елизавета Петровна вздрогнула и повернулась. Она подошла к няне и сморщилась, словно проглотила лимон. Даша улыбалась, смотря, как мальчик спит.
– Я никогда не поверю, что мой Павлуша отец этого ребенка, – прозвучал громкий голос Шелковской.
– Я вас не понимаю. – Даша перестала улыбаться.
– А тебе нечего понимать. Ты должна избавиться от этого младенца. Сделай так, чтобы я никогда не видела его больше в своем доме. Оставь в интернате, подкинь его кому-нибудь. Только сделай это так, чтобы он никогда не слышал о моей фамилии, ни одного слова! Избавься от него!
– Господи! – Даша прижала мальчика к груди. – Да как можно такое говорить? Как можно сделать подобное?
– Я не собираюсь терпеть ублюдка в своём доме.
– Алексей, ваш родной внук!
– Замолчи, – закричала Елизавета Петровна, сама, поразившись тому, насколько это грубо прозвучало в темной гостиной. – Я никогда не признаю в этом мальчишке своего внука. Его мать была дешевкой. И я знаю кто отец этого ребенка. Гадкий лицемер и редкостный мерзавец. Я клянусь памятью моего сына, что отомщу за всё Сафину и превращу его жизнь в кошмар, теперь у меня на это сил и времени предостаточно. – Она резко замолчала, сообразив, что и так сказала лишнее.
Даша стояла, низко опустив голову. Ей было страшно и хотелось убежать, она не чувствовала под собой ног.
– Уходи, – после продолжительного молчания Шелковская посмотрела на Дашу. – Забери ребенка отсюда.
– Елизавета Петровна я просто не способна так поступить с ним. Я не смогу сделать то, о чем Вы просите. – Запинаясь, проговорила женщина. – Это может плохо кончиться!
– Ты, возможно, не поняла, то, что я тебе сказала! Уходи! Убирайся! Оставь ребенка в кресле и иди У меня хватит денег, чтобы избавиться от этого гадкого младенца!
Малыш вдруг проснулся и заплакал.
– Я не сделаю того, что вы просите, но и не оставлю Вам ребенка.
– Ты уволена. Собирай свои шмотки. Не рассчитывай, что найдешь в настоящий момент работу в нашем городе!
– Но как, же вы можете, так поступать с ребенком? – Даша готова была расплакаться. – Мальчик абсолютно здоров, можно ведь доказать, что он ваш внук.
– Видеть тебя не желаю. – Закричала Шелковская. – Да закрой ему рот! Пусть он замолчит, сколько можно слышать этот вопль?
Она резко отвернулась, зажав уши ладонями. Дашу подумала, что та замахивается на ребенка. Она испуганно выбежала из гостиной, прижимая мальчика к груди.
Елизавета Петровна проследила за ней взглядом и, вздохнув, опустила руки. Женщина устремила взгляд на огонь в мраморном камине. Слишком много проблем выпало на ее судьбу. Как мог ее сын, ее единственная поддержка, ее радость в жизни, вот так все бросить? Покинуть родную маму в самую трудную минуту. Снова в висках стучит, болезненна жилка, а в левой груди тяжелый свинец. Елизавета Петровна схватилась рукой за сердце и медленно опустилась в кресло. В камине спокойно потрескивали дрова, тени от огня плясали на мраморном полу. Шелковская улыбнулась и закрыла глаза, подумав, как хорошо сделать вид, что ничего не произошло, все забыть и просто вздремнуть в тепле. Она устало зевнула.
Даше Петровой, бывшей домработнице дома Шелковских, уже исполнилось тридцать пять лет, но она по-прежнему оставалась одинокой. Высокая, рыжеволосая она привлекала внимания, но не могла, а может, и не хотела найти мужчину своей жизни.
Закутавшись в теплый плащ, собрав наспех несколько своих вещей, она выскочила из этого страшного дворца и бежала. Не зная, куда направиться женщина зашла в парк и опустилась на скамейку. Уже смеркалось, солнце почти зашло за горизонт лазурного моря. На берегу раскачивалась одинокая, белоснежная яхта. Даша залюбовалась закатом и вдруг расплакалась. Что же она наделала, что ей делать дальше? Женщина в сумерках сидела на скамейке в безлюдном парке и прижимала к себе дорогой, красивый сверток. Она хотела пойти в полицию, но останавливал страх, что ее обвинят в краже ребенка. И как она все объяснит, ее просто сочтут сумасшедшей. Женщина тихо плакала, уткнувшись в малыша. Даша намеревалась оставить Алексея у себя, но где они будут жить, и как она прокормит младенца? Женщина положила сверток рядом и склонилась над ним.
– Прощай малыш, когда-нибудь ты найдешь свой дом, и может быть, простишь всех людей, сильно изменивших твою судьбу. – Даша смахнула слезы и поправила кружевное одеяльце. – Я верю, что ты найдешь свою семью, потому что я помогу тебе. Это по праву принадлежит только тебе.
Женщина достала из кармана золотую цепочку. Она залюбовалась кулоном. Это украшение являлось семейной ценностью Шелковских, отец передавал по наследству сыну. Этот камень очень подходил для Павла Шелковского, это был его камень – аквамарин, обрамленный золотой оправой в виде глаза. На обратной стороне была надпись «Да и всему есть время», Даша надела на младенца. «Громкую» фамилию она испугалась оставить известной. Она поцеловала мальчика и закрыла лицо руками, чтобы не разрыдаться.
Вдруг у нее мелькнула мысль, а что если оставить ребенка у яхты. Да и внутри горел свет, явно кто-то там находился, значит, мальчик не замерзнет на улице, Ведь, скорее всего, хозяин этого судна один из богатых, и уж точно позаботиться о ребенке.
Даша вскочила со скамейки и, оглядываясь, побежала. Она положила ребенка на трап, перекрестила его и себя и, закрыв лицо руками, убежала. Холодный осенний ветер сорвал листву с клена, и она зашуршала по дорожке. Красивый комочек ожил и начал шевелиться, беспокойно попискивая. Ветер нагонял мрачные черные тучи; малыш заплакал, но кроме осенних деревьев, пожалуй, его никто не мог услышать.
Часть первая
1 глава
(спустя восемь лет)
В свои сорок три года Дина Никитина представляла собой стройную высокую женщину. Она умеренно пользовалась косметикой, тщательно укладывала копну своих рыжих, вьющихся волос и старательно скрывала свой возраст. Безупречные, манеры и образ деловой, модной женщины изучили все работники небольшого, начинающего Дома моделей «Палитра». Дина выжимала все силы из всех, с кем работала, заставляя все вокруг приходить в бесконечное движение. На нее сердились, обижались, но ценили и уважали, за то, что у этой гордой, эгоистичной женщины были врожденные организаторские способности. Она являлась главным жизненным источником. Без нее шестиэтажное здание «Палитра» с высокой парадной лестницей и большими стеклами превратилось бы в холодное, мраморное сооружение.
Сегодня, совершая обход своего заведения, она надела приветливую улыбку и направилась по коридорам. Дина пребывала в плохом расположение духа, но усердно старалась скрыть свое настроение из-за последнего просмотра зимней коллекции. Она зашла в студию, где работали модели. Девушки позировали перед фотокамерами. Дина раздвинула занавеси из лиан и осмотрелась. Работа кипела и, по-видимому, как ей и хотелось, ее присутствие никто не замечал. Она скрестила на груди руки и принялась наблюдать, как работает фотограф Артур Котов. Действует он замечательно, камера играет в его руках, преображая девушек на глянцевых страницах журнала. Артур – модный, современный неженатый мужчина, старающийся очаровать всех женщин вокруг себя, очень хорош собой. Артур создавал непринужденную обстановку, приглушенное освещение и умиротворенная музыка расслабляла работников. Парень не любил, когда кто-то комплексовал и мог сам доказать окружающим, что его не волнуют предрассудки других. Он мог раздеться и нагишом заниматься съемкой, если это приносило ему удовольствие, и вдохновляла на что-то новое и более непредсказуемое. Студия была обставлена в стиле «а-ля пляжный вечер». Дина заметила, что как всегда, Котову удалось прекрасно это организовать, она даже почувствовала запах моря и соленого ветра. Дина нахмурилась. Она ненавидела ветер! Он слишком много напоминал ей о том, что с ней произошло. Женщина схватилась ладонью за горло. После случая из прошлого, она не могла не нервничать, ужасный комок подкатывался к горлу и душил ее. Нужно все забыть!
Громкий голос молодого человека привел ее в чувства.
– Отлично поработали, на сегодня достаточно, – Артур захлопал в ладоши. Он подошел к одной из манекенщиц и, убрав с ее плеча прядь волос, что-то шепнул на ухо. Девушка засмеялась и оглянулась. Парень подошел к Дине. Он поправил черную челку на лбу и широко улыбнулся.
– Привет, что ты думаешь о ней?
– О ком? – не поняла женщина.
– Дина, ну, что за привычка, отвечать вопросом на вопрос? Я говорю тебе о Наде Яшковой! Она восхитительна. Её лицо появиться на обложке нашего первого каталога.
Его молодые черные глаза блестели огоньками задора и радости.
– На мой взгляд, они все одинаковые. – Дина любовалась молодым человеком. Столько энергии и стремления она еще не встреча ни у кого, разве только у Виктории Сафиной.
– О! Дина, пожалуйста, только не пытайся мне ставить палки в колеса. Это мой первый каталог и он должен быть безупречным.
– Ты спросил моё мнение, и я скажу. Мне кажется, что эта девушка слишком красива и ее лицо оттолкнет покупателей. Никто не поверит, что, используя нашу косметику «Палитры», женщины станут на нее похожими.
– Да это чушь собачья! – Котов пришел в ярость, но это только подзадорило его.
– Артур, мальчик мой, наши модели всего лишь обыкновенные женщины.
– Надя Яшковская, потрясающая девушка и она создаст наилучшею рекламу нашему журналу. Возражений быть не может.
– А я не хочу, чтобы она появлялась…
– Это не тебе решать Дина, – Артур перебил ее, подняв руку. – Я сделаю из этой девочки Клаудию Шиффер. Людям нравиться красивые вещи на красивых женщинах. Я хочу одевать женщин, которые всегда правы, и не бояться ни роскоши, ни откровенностей.
– Артур тебе не стоит со мной спорить. Ты всего лишь фотограф и эти вопросы ты не способен решать. Мне нужен спрос на товар, а не сплошная реклама твоих девушек.
– Господи, что ты от меня хочешь? Я создаю образ «Палитры».
– А я подбираю людей на работу.
– Черт возьми, Дина, ты всего лишь администратор, а не Господь Бог в этой фирме, поэтому не стоит повышать так нотки в своем голосе.
– Хорошо. Посоветуйся с Викторией, думаю, она полностью со мной согласиться, да, и на счет Рождества! Я против твоей идеи по организации шоу.
– Ах, вот в чем дело! – усмехнулся парень – То, что я задумал, вызовет шквал новых эмоций в мире моды. Я преображу коллекцию новизной, так сказать вдохну в нее жизнь.
Дина недоверчиво проследила за тем, как его губы расплываются в довольной улыбке.
– А ты Дина, просто очень консервативна и боишься взглянуть на мир новыми глазами.
– Ты намекаешь на то, что я стара? – Дина Никитина, поняла, что спорить с молодым, полным сил и уверенности человеком совершенно бесполезно.
– Нет, просто немного запылилась, – он кокетливо улыбнулся и провел рукой по ее плечу, словно смахнул незаметную пыль. Артур развернулся и отошел.
Дина сделала вид, что улыбается, и развернулась за ним.
– Если ты подорвешь имидж «Палитры», я буду первая, кто поднимет руку на твое увольнение, – крикнула она ему вслед. Он, не поворачиваясь, помахал ей рукой. Дина плотно сжала губы, резко развернулась, задев пальму, которая угрожающе наклонилась. Пляжный надувной мяч соскочил с вершины пальмы, стукнулся ее голову и мягко упал на пал. Дина отстранила его ногой и поскорее удалилась из студии. Поправляя роскошную гриву непослушных рыжих волос, Никитина направилась в салон, где моделировали одежду. Он располагался у самого входа в здание. Пол был отделан белым мрамором с розовыми прожилками, а зеркальные стены отражали нарядных манекенов, декоративные растения и улыбающуюся заведующую. Невысока женщина, развешивала одежду на витринах.
– Привет Дина, – женщина повернулась к ней.
– Привет Светлана.
– У тебя сегодня мрачный вид. Ты не заболела?
– Это все из-за Артура Котова, настоящий мерзавец.
– И потрясающий фотограф, – голос заведующий стал мягким.
– Ну почему, кроме меня, в этом уверенны все? Почему в нем все видят только хорошее? Никто не замечает его недостатков. Он же лицемер, эгоист! – Дина говорила шуточным, игривым голосом.
– Лучше признайся Дина, что немного в него влюблена! – догадалась Светлана.
– Что? – От неожиданности Дина отскочила в сторону.
– Мы все в него немного влюблены. Он просто душка!
– Но только не я. Это уже слишком!
Дина Никитина посмотрела в зеркало, которое отражало противоположную стеклянную от потолка до пола стену.
– Это просто вздор, Света. Артур хороший фотограф, но больших способностей в нем не отмечается. – Дина наблюдала, как к парадной двери подъехал спортивный красный двухдверный «Мерседес». Из него вышла молодая девушка. Дина отвернулась и посмотрела на Светлану, которая надевала шляпу на манекен.
– Ни за что не угадаешь, кто к нам приехал!
– Кто же? – Светлана резко подняла голову.
По небольшому холлу простучали тонкие каблуки, и в салон вошла высокая девушка. Она устремила взгляд своих необыкновенных глаз на многочисленные зеркала, любуясь своей великолепной фигурой со всех сторон. Веселые солнечные зайчики переливались и запутывались в ее золотых волосах, которые каскадом спадали по прямой спине.
Высокие скулы, маленький ровный носик и большие, до безумия романтично-красивые губы, создавали ей образ невинного прекрасного ангела. Её огромные голубые глаза, обрамленные длинными, густыми ресницами заставляли восхищаться всех, кто хоть раз заглядывал в это Божественное красивое лицо. Девушка была настолько прекрасна, что вызывала восхищение у любого, кто смотрел на нее, но только не у Дины Никитиной. Она стояла в тени и с сарказмом наблюдала за ней. Жакет из шерсти с вертикальным разрезом и прямые брюки из той же ткани мог носить только один человек, никогда не одевающихся в их салоне.
– Валерия Казанцева, – приглушенно сказала Дина. Девушка резко обернулась, и женщину пронзили два огромных холодных огонька ее глаз.
«У нее неприятные глаза» – подумала Дина.
– Ты опять угадала, Дина. – Девушка самодовольно улыбнулась.
– Я всегда смогу различить Вас с сестрой.
– Почему же? – Валерия элегантно принялась стягивать с тонких пальчиков черные перчатки.
– Потому что, несмотря на внешнее сходство, Вы с Викторией разные как луна и солнце.
– Возможно, Дина, тебе следует проверить зрение – мы с сестрой близнецы.
Валерия надменно посмотрела на нее и принялась оглядывать помещение. Дина не в силах следить за ее надменным личиком с детской ухмылкой, решилась все высказать девушке.
– Тебе очень далеко до своей сестры.
– Твое мнение меня сильно не тревожит. Я приехала для того, чтобы осмотреться, привыкнуть к новому увлечению.
– Тогда, что тебе нужно? – Слышалось раздражение в ее голосе.
– Я буду работать в «Палитре».
– Что? – Дина прищурилась, поставив руки в бока. – Ты неудачно пошутила.
– Я новый работник и не просто служащий, я ваша новая хозяйка! У меня появился шанс. Виктория уезжает в Европу, и я смогу ее заменить.
– Господи! – не выдержала Дина, всплеснув руками. – Ты даже не можешь себе представить, что за должность у твоей сестры. Виктория Сафина – модельер. Спустя несколько месяцев она станет, известна всему миру, потому что она талантлива. Люди будут говорить о моде, и видеть ее. У нее есть все, чтобы быть королевой моды. Она стильная, у нее прекрасная интуиция на создание нужных и превосходных вещей. С ней работают отличные специалисты. Но не ты! Ты, Валерия Казанцева, развалишь все то, что мы основывали по мельчайшим крупицам. Ты все разрушишь!
Наступило продолжительное молчание. Дина чувствовала, как бьется ее сердце. Она волновалась и встревожилась новостью Валерии. Девушка посмотрела, как плавно перемещается стрелка на настенных часах. На пол шлепнулся пакет с рубашками, нарушив тишину. Женщины оглянулись, они не приняли во внимание, что за манекенами находиться заведующая Светлана. Валерия выпрямила спину и посмотрела на Дину пронизывающим ледяным взглядом.
– Я горжусь своей сестрой! – громко произнесла девушка.
