Текст книги "Считайте это капризом…"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Марина немедленно завела свою лебединую песню просительницы, начинавшуюся со слов «скажите, пожалуйста…».

– Что? – на ходу спросила медсестра.

– У вас тут фотограф случайно не лежит? – выпалила Марина, опасавшаяся, что женщина с пробирками не станет долго выслушивать ее путаные объяснения.

– Какой еще фотограф? – Та несколько замедлила темп.

– Ну… фотограф, он ходил по пляжу с попугаем и снимал отдыхающих, а потом его избили… – бормотала Марина, а сама думала: «Какую чушь я несу, разве кто-нибудь отнесется всерьез к подобному вопросу?»

Однако женщина с пробирками ей ответила, скрываясь в коридоре:

– Это тот, что из реанимации? Как его фамилия, Шаповалов?

Марина пренебрегла сердитым предупреждением, запрещающим движение в интересующем ее направлении, и засеменила по коридору вслед за медсестрой:

– Дело в том… Я не знаю его фамилии, но… Он такой высокий, загорелый…

– Высокий, загорелый, прямо Аполлон, – передразнила та, – у нас они все в бинтах и зеленке. Вроде бы какой-то фотограф лежит в реанимации… Вон, кстати, его жена идет… – Последние слова сопровождались пренебрежительным смешком, смысл которого Марина поняла несколько позже.

Глава 20
НА КОГО ПОХОЖ НЕВИДИМКА

По коридору, ссутулясь, плыла какая-то бестелесная тень в человеческом обличье и с сумкой на локте. Она проплыла чуть ли не сквозь Марину, которой пришлось ее догонять, потому что, несмотря на всю свою эфемерность, жена пострадавшего фотографа двигалась довольно быстро.

Марина нагнала ее уже в больничном дворе и окликнула:

– Постойте, постойте, пожалуйста! Тень обернулась, и Марина увидела худое, морщинистое лицо нездорового синюшного оттенка, какой обычно принимает кожа давно и увлеченно пьющего человека.

– Чего надо? – не очень вежливо осведомилась тень хриплым голосом.

– Скажите, ваш муж – фотограф? – спросила Марина.

– Ну фотограф, а что? – с вызовом ответила тень.

– Он… это он ходил по пляжу с попугаем, с желтым попугаем?

– Ходил, пока не отходился, – пробормотала тень.

– А что с ним случилось?

– Что-что. – Жена фотографа зачем-то заглянула в свою сумку, и Марина успела разглядеть в ней пустые бутылки. – Отметелили его, вот что. Теперь то ли будет живой, то ли нет, уже неделю в реанимации, с трубками, капельницами…

– А врачи что говорят? – выразила сочувствие Марина.

– А что врачи? – фыркнула женщина. – Этим не подмажешь – не поедешь. У них один ответ: делаем все, что в наших силах… Знаю, что они делают, лекарство им какое-то нужно, а у меня денег нет. Ну нет у меня денег, где я им возьму! – Она наставила на Марину свои водянистые глаза, словно это она, Марина, требовала денег на дорогое лекарство. – Все, отбегался Ленчик, отбегался… – Неожиданно взгляд ее стал более осмысленным. – А тебе-то что до Ленчика, а? Если он чего должен, то я ни при чем! И вообще я ему не жена по паспорту, живем вместе просто, и все. Мне вон его, может, хоронить придется, – а на какие шиши?!

Марина догадалась, что у избитого фотографа было много кредиторов, и поспешила успокоить потенциальную вдову:

– Нет-нет, он мне ничего не должен.

– Тогда чего вам? – Поуспокоившись, жена фотографа стала менее фамильярной и перешла на «вы».

– Видите ли, – начала пространные объяснения Марина, – он меня фотографировал, то есть мою подругу, и я бы хотела…

Сожительница фотографа даже не дослушала ее до конца:

– А, это… Фотографии… Это дохлый номер. Сарай спалили…

– Какой сарай? – не поняла Марина.

– Простой сарай, в каком он пленки свои проявлял. Короче, все там погорело.

– Все-все? – переспросила Марина, которой не хотелось верить, что пленки, от которых так много зависело, безнадежно утеряны.

– Конечно, все, – невозмутимо отозвалась невенчанная жена фотографа и снова заглянула в свою сумку, словно желая удостовериться, что пустые бутылки никуда не делись. – Одни головешки остались.

– Вы знаете, кто это сделал?

– Откуда? – Женщина сразу подобралась, облизала синюшные губы и смерила Марину недоверчивым взглядом. – Я ничего не знаю, ясно? Я так и участковому сказала: не знаю, и все тут. Они ведь искать все равно не станут, а мне еще хату спалят, мало что сарай спалили… – Похоже, она сочла разговор законченным, потому что предприняла попытку отделаться от Марины, буркнув:

– Я пошла, мне некогда болтать.

Марина снова ее нагнала и пошла рядом, приговаривая:

– Но ведь вы прекрасно знаете, что его избили за то, что он фотографировал… как это… на чужой территории. Легко узнать, кто это сделал!

Сожительница избитого фотографа резко затормозила, и бутылки в ее сумке жалобно зазвенели.

– Слушай, кто ты такая, а? Чего тебе надо? – задала она сакраментальный вопрос.

Марина собралась удовлетворить ее любопытство, но не успела. Ее собеседница открыла рот первой, причем так широко, что на Марину сразу повеяло застаревшим перегаром.

– Вали-ка ты отсюда и не суй свой длинный нос в чужие дела! А то ишь, ходит, нюхает тут… Без тебя тошно! Пошла вон!

И она замахнулась на Марину своей звенящей сумкой.

Марина отпрянула, а жена фотографа грязно выругалась и шаткой походкой направилась к больничным воротам. Преследовать ее было глупо, а потому Марина медленно двинулась по тому же маршруту, только на безопасном расстоянии от своей буйной недавней собеседницы, размышляя о постигшей ее затею неудаче. Скорее всего закономерной. Недаром же и следователь Кочегаров, и молодой Мохов не проявили заметного интереса к истории Валентины Коромысловой. А вот ей… Ну почему ей нужно больше других? Фотографии эти, да что она к ним в самом деле прицепилась? А если на них не было ничего особенного? Тем более что в первый раз они не произвели на нее особенного впечатления. И очень даже не исключено, что взгляд Валентины Коромысловой на одной из них вовсе не испуганный. «А какой же тогда, интересно?» – спросила саму себя Марина и самой же себе ответила вслух:

– Нет, надо с этим кончать!

* * *

Однако своему же собственному мудрому совету Марина так и не вняла, потому что вместо того, чтобы вернуться на пляж и составить компанию принимающей воздушные ванны Гале, она начала серьезно замышлять совсем-совсем другое. Нанести очередной визит – теперь уже бывшим квартирным хозяевам Машки и Валентины Коромысловой: дородной Клавдии и ее тщедушному муженьку в линялых, пузырящихся на коленках трениках. Может, она даже немедленно расправила бы паруса, да вовремя вспомнила угрозы официантки из столовой пансионата, которая обещалась за «прогулы» перевести Марину на голодный паек.

Поэтому оставшиеся сорок минут до обеда Марина провела на набережной. Просто стояла, облокотившись на парапет, и наблюдала за тем, что происходило на пляже, при этом взгляд ее большей частью задерживался в той его стороне, в которой располагался ресторан «Прибой». Прямо покоя он ей не давал! На веранде, кстати, народу прибавилось, и симпатичный бармен едва успевал метать с полок бутылки с прохладительными и горячительными напитками и разливать кофе. Потом на узенькую полоску асфальта, ведущую к ресторану, вырулил микроавтобус, затормозивший буквально в метре от веранды. Из кабины выпрыгнул парень в джинсах, черной майке и бейсболке, взбежал на веранду, о чем-то переговорил с барменом и, вернувшись к микроавтобусу, начал выгружать из него коробки, по всей видимости, с какими-то продуктами. Марина вздохнула: ничего криминального в этой сцене не было, обычная рутина. А в придачу к ней изматывающая жара и потные толпы отдыхающих…

– Вот ты где, оказывается! – Занятая своими наблюдениями, Марина и не заметила, как к ней подрулила Гала, необъяснимо бодрая после ужасов прошлой ночи. Оценив происшедшие с ее соседкой метаморфозы, Марина дала себе слово, что в следующий раз, когда той вздумается поджариться до угольков, она палец о палец не ударит, чтобы вытащить ее «с того света». Пусть как-нибудь сама спасается.

А взбодрившаяся Гала уверенно взяла Марину на абордаж и потащила к пансионату, при этом она трещала без умолку, сравнивая свое нынешнее пребывание на морях с прошлым, восьмилетней давности. Причем, судя по удельной плотности охов и ахов, приходящихся на общее количество произнесенных ею слов, раньше было не в пример лучше, чем теперь. Как говорится, и небо выше, и море прозрачнее, и мужчины мужественнее… Обо всех этих глупостях Гала жужжала до тех пор, пока они не расстались у дверей столовой. Марина направилась к своему столику, а Гала к своему.

Марина сдержанно поприветствовала спортивного старичка и Веронику, здорово загоревшую за последние дни. Ясно было, что она не теряла времени даром, пока Марина с упорством, достойным лучшего применения, «совала свой длинный нос в чужие дела». Кстати, никакой он у нее не длинный, а вполне себе симпатичный, аккуратный носик. Другие женщины о таких мечтают и даже готовы лечь под нож пластического хирурга, чтобы соорудить себе нечто подобное.

* * *

Кудлатый пес, как и прежде, не уделил Марине даже крохотной толики своего драгоценного внимания. Валялся себе, как дохлый, возле будки, так что издали его вполне можно было принять за кусок черной ветоши. Впрочем, в его приветствиях Марина не нуждалась, потому что сама хозяйка – монументальная Клавдия – была во дворе, возилась возле стоящего под деревом стола, а у ее ног копошились куры.

Маринино появление Клавдию не удивило. Можно было подумать, что она его давно ждала, так спокойно она распахнула калитку перед Мариной. Правда, сразу же предупредила:

– Если вы опять насчет Машки, то я ее с тех пор не видала.

– Да я, собственно… – замялась Марина, не зная, как объяснить, зачем она надоедает этой домохозяйке.

Паузу прервал мужичок в трениках, вывалившийся из дверей сарайчика, в котором еще недавно жили Машка и Валентина Коромыслова, с дымящимся эмалированным ведром кипятка.

– Клава, рассол готов, – отрапортовал он и уставился на Марину.

– Так тащи сюда, чего стоишь! – прикрикнула на него Клава.

Мужичок безропотно приволок ведро и водрузил его на стол, а Клава, повернувшись к Марине крепкой спиной, стала черпать ковшом кипяток из ведра и заливать в трехлитровые банки, заполненные огурцами, которые буквально на глазах меняли ярко-зеленый цвет на оливковый. В нос ударил пронзительный запах укропа и лаврового листа. А ловкая Клавдия быстро набросила на банки крышки и принялась орудовать закаточной машинкой, отдуваясь и фыркая.

– В хате жара невыносимая, – пояснила она, – все кипит, парится, так что я на улице управляться предпочитаю. А вы спрашивайте, чего хотите. – Чтобы удостовериться в качестве своей работы, она переворачивала банки, ставила их на крышку и проверяла, не подтекает ли из-под нее рассол. Надо сказать, брака не обнаружилось. – Так че вы хотели? – напомнила она Марине, невольно залюбовавшейся виртуозной Клавиной хозяйственной деятельностью. – Опять про Машку спрашивать будете? Что она все-таки натворила, эта шалава?

– Честно говоря, меня больше Валентина интересует, – призналась Марина.

– Валька? – вздохнула Клавдия и насторожилась:

– А че, она разве не сама утопла?

Марина с большим трудом переборола в себе искушение сказать «конечно, не сама, ей здорово помогли», произнеся вместо этого:

– Да не в этом дело. Помните, когда я была здесь в прошлый раз…

– Ну, с милиционером, – подсказала Клава, – помню, конечно. – И поинтересовалась:

– А вы что же, тоже из милиции?

Беззастенчивое вранье всегда давалось Марине с большим трудом, потому она постаралась отделаться уклончивой полуправдой:

– Не совсем… Я скорее нештатный помощник.

– Понятно, – хмыкнула Клавдия, ни на минуту не приостанавливая свои хозяйственные манипуляции. – Юный друг милиции, так сказать.

Марина густо покраснела и пробормотала, потупившись:

– Вы в тот раз сказали, что видели ее, Валентину, в городе уже после того, как она от вас съехала…

– Видела, – согласилась Клава, склонив голову набок, полюбовалась результатами своей работы и крикнула:

– Санька, тащи еще огурцы!

На ее призыв немедленно явился дядька в трениках с большой корзиной огурцов, которые он тут же вывалил в старую детскую ванночку, наполненную водой. Брызги полетели во все стороны.

– Осторожней нельзя! – заорала на своего неуклюжего муженька горластая Клавдия. Куры от ее пронзительного крика с кудахтаньем рассыпались в стороны.

– Да я что… – виновато пробормотал незадачливый Саня и скрылся в глубине двора.

– Мужики – одна обуза, ничего поручить нельзя, – со знанием дела заявила Клавдия. – Если что и сделают, то так, чтобы в другой раз не заставляли. А главное, от сих до сих, сами ни до чего не додумаются, хуже детей.

У Марины не было оснований сомневаться в компетентности Клавдии в этом жизненно важном вопросе. По крайней мере, сама она так долго была лишена возможности наблюдать мужчин на собственной кухне, что спорить с Клавдией не решалась. А кроме того, не затем она пришла, чтобы вступать в дискуссии об особенностях отдельных представителей отечественного сильного пола.

– Ну а тот, с которым была Валентина… – Марина упорно возвращала Клавдию к интересующей ее теме.

– Что с Валькой был? – переспросила работящая домохозяйка и пожала мощными плечами. – Мужик как мужик. Ничего такой, высокий, как это говорят, им… им… короче, представительный. Лет сорок на вид, такой седоватый, прическа ежиком.

Марина задумалась: это описание здорово ей кого-то напоминало, а Клавдия безмятежно продолжала:

– Валька с ним болтала возле кинотеатра «Юность», а я в это время шла по другой стороне улицы. Смотрю – стоит наша красотка, такая счастливая, глазки строит, щебечет… Думаю, ну, слава богу, отловила себе мужика, видно же было, что она только за этим и приехала, царство ей небесное. У нее же глазки так и горели, прямо как у кошки… Уж на что мой мужик надежный, и то я неспокойная была, пока она не съехала. Машка – она что? Она просто дура гулящая, она думала, что у нее главное – между ног, а не на плечах. А вот Валька – та другая, та с расчетом была, да еще и с гонором. Как говорится, много амбиции, но мало амуниции. А что они все-таки сделали. Валька с Машкой? – снова полюбопытствовала она.

Марина пропустила ее вопрос мимо ушей, попытавшись снова повернуть Клавдию к интересующей ее теме:

– И больше вы Валентину Коромыслову не видели?

– Не-а, – Клавдия покачала головой, – больше не видела. И адрес Машкин не нашла, выбросила, наверное. Зато нашла Валькин. Принести?

– Спасибо, я знаю ее адрес, – сказала Марина и попрощалась с Клавдией, которая была заметно разочарована тем, что не узнала ничего нового о своих недавних жиличках Она даже проводила Марину до калитки, заметив на прощание:

– Все, в последний раз постояльцев пускала, больше – ни-ни, потому как от них одни неприятности. Машка вон, считай, три недели прожила и ни копейки не заплатила, зараза!

На этой жизнеутверждающей ноте они и расстались.

Марина еще раз с чувством поблагодарила Клавдию за помощь, а та бросила ей вслед: «До свидания» – и вернулась к своим огурцам Марина медленно побрела по улице, обдумывая то, что услышала от Кладии, и все никак не могла отделаться от мысли, что человек, которого та видела в компании Валентины Коромысловой незадолго до ее гибели, ужасно напоминал ей… каперанга. Конечно, на свете достаточно статных сорокалетних мужчин с коротко стриженными седыми волосами, но такое фантастическое совпадение не могло ее не встревожить

Глава 21
ФАЛЬШИВЫЙ КАПЕРАНГ

Марина открыла глаза и села в кровати. За окном было темным-темно, Гала спала сном праведницы. А вот Марину это приятное состояние покинуло, и, похоже, надолго А всему виной – догадка, внезапно пришедшая ей на ум, догадка совершенно невероятная, чудовищная и… элементарная! Настолько элементарная, что оставалось только удивляться, почему она не посетила Марину раньше.

Каперанг… Откуда он взялся и с чего это вдруг принялся ее опекать? Он появился в ее жизни ровно через минуту после того, как на нее напал неизвестный грабитель, вырвавший из ее рук сумочку. Явился этаким суперменом в белом, поднял с земли, мужественным голосом осведомился, что случилось, и немедленно бросился в заросли догонять Марининого обидчика, в чем, правда, не преуспел. Зато потом трогательно заботился о Марине уже в милиции, помогая написать заявление, и самоотверженно пожертвовал собственным носовым платком, когда она самым позорным образом разревелась. Так-так… дальше… А дальше – букет в подарок, хотя нет, букет был уже после… А раньше – совершенно удивительное участие в истории сестер Коромысловых, которую Марина ему рассказала. Он проводил Марину в гостиницу «Магнолия», расспросил портье о Полине, а потом отвез Марину на такси в аэропорт, чтобы попытаться перехватить там сестру Валентины Коромысловой. А уже потом были букет и веранда ресторана «Прибой», и уютный уединенный коттедж.

Подозрительно это или нет? Еще бы! Как всякая мало-мальски повидавшая виды женщина, Марина представляла собой редкостный сплав совершенно заоблачной романтичности и железобетонного прагматизма. Проще говоря, в глубине души она всегда ждала Своего Мужчину с большой буквы и при этом вполне отдавала себе отчет, что таковой не существует даже в качестве экспериментального образца. А посему каждый представитель противоположного пола, хотя бы отдаленно напоминающий заветный идеал, вызывал у нее невольное беспокойство. Ясно же было, что он – не Он, но зачем-то под него маскируется. Наверняка с какими-нибудь коварными и далеко идущими планами. В принципе, такого же мнения она была и о каперанге, но до сих пор его вероломство, на взгляд Марины, заключалось только в банальных кознях опытного соблазнителя. Теперь же она увидела его в новом свете.

Марина запустила пальцы в волосы и закачалась из стороны в сторону, как при изматывающей зубной боли. Где же были ее глаза раньше и почему они раскрылись только теперь? Все, буквально все говорило за то, что каперанг появился рядом с ней совсем не случайно. Она не видела лица грабителя, напавшего на нее в глухом местечке возле недостроенного корпуса санатория, и теперь вдруг так ясно поняла, что им вполне мог быть как раз каперанг. Вырвал из ее рук сумку, спрятал ее в кустах, а через минуту снова вырос точно из-под земли, таким благородным, готовым к самопожертвованию рыцарем. А потом… Потом он еще два дня не выпускал Марину из виду под всякими благовидными предлогами, чтобы… чтобы выяснить, много ли она знает о Валентине Коромысловой и обстоятельствах ее гибели. Конечно, в первую очередь его беспокоили фотографии Валентины, сделанные на пляже, и он выяснил, что Марина отдала их Полине! Ко всему прочему ей вдруг вспомнилось, как каперанг разговаривал с официантом ресторана «Прибой», фамильярно называя его «приятелем», и еще, еще… Что он тогда сказал? Он сказал, что у них лучшее блюдо – форель, а значит, он уже бывал в «Прибое» раньше, по-другому его осведомленность и разборчивость в тамошней кухне не объяснить. Следовательно, он вполне мог оказаться тем самым «невидимкой», случайно попавшим в кадр, когда Валентина Коромыслова фотографировалась на пляже с желтым попугаем на плече! Господи, подумала Марина, как все складывается, будто по нотам!

Она невольно застонала, но тут же сцепила зубы и покосилась на Галу: та не шелохнулась. Вжавшись спиной в стену, Марина до зари казнила себя последними словами за безрассудство и опрометчивость и только утром решила, что ей предпринять в ближайшее время. И пока она этого не сделает, у нее не будет морального права считать каперанга преступником.

* * *

Марина долго смотрела сверху на десяток коттеджей, разбросанных в живописном укромном уголке пляжа, за которым песок кончался, переходя в узкую полосу галечника, прилегающую к склону невысокой горы, поросшей густым кустарником. Отличное местечко для любителей отдохнуть цивилизованно и в то же время относительно уединенно. Кажется, именно так и сказал Герман-каперанг, когда привел ее сюда ночью? Будто поэтому он и предпочел коттедж на пляже традиционному муравейнику пансионата или дома отдыха. Впрочем, легко выбирать, когда у тебя есть возможность. Финансовая, разумеется. А у каперанга она, судя по всему, была. По крайней мере, несколько раз он продемонстрировал эту возможность Марине, дважды покатав на такси (в милицию и аэропорт) и пригласив в ресторан. Заодно он продемонстрировал и широту натуры, отзывчивость, участие, а также некоторые специфические навыки, о которых сейчас Марине совсем не хотелось вспоминать. Ибо она имела очень серьезные основания считать, что весь арсенал каперанговых чар был растрачен на нее совсем не бескорыстно. И к глубокому Марининому прискорбию, речь в данном случае шла даже не о краткосрочном курортном романе, а о чем-то совершенно невероятном, убийственном в прямом и переносном смысле этого слова.

Взвесив эти доводы на весах здравого смысла, Марина вздохнула и спустилась вниз, в этот рай для любителей цивилизованного уединения. Бросила долгий взгляд на коттедж, в котором не так давно провела ночь с каперангом, и медленно пошла по узкой асфальтовой дорожке к небольшому деревянному домику, который, как ей казалось, более других подходил на роль административного. Именно в таком, по ее прикидкам, и должна была сидеть ответственная дама, похожая на Ксению Никифоровну, отвечающая за здешние простыни и полотенца.

Против ее ожидания, внутренность домика, снаружи стилизованного под избушку, имела вполне европейский вид: стены, оклеенные светлыми офисными обоями, мебель из пластика и современная оргтехника, включая компьютер, в дисплей которого пристально всматривалась девица, словно минуту назад сошедшая с обложки модного журнала. Когда она перевела взгляд на Марину, в нем было столько искренней приветливости, сколько осилит далеко не каждый кошелек. Совершенно напрасно подозревая в Марине прибыльную клиентку, она просто заменяла собой старорежимную вывеску на красном кумаче с надписью: «Добро пожаловать».

– Рада вас видеть, – прощебетала девица. – Чем могу служить?

Разумеется, «служить», в ее понимании, значило одно: молниеносно выписать счет и принять по нему деньги, чего Марина при всем желании не могла ей обеспечить.

– Я вас слушаю, – девица поощрила ее широчайшей улыбкой.

Марина собралась с духом и выпалила:

– Я хотела бы узнать об одном человеке… Он у вас жил, недавно уехал…

Приветливую улыбку словно стерли тряпочкой:

– А вы, собственно, кто?

– Я? – Марина лихорадочно соображала, как пробить брешь в броне должностных инструкций, в которую заковала себя эта евродевица. – Я… я просто ищу…

– Этот человек ваш родственник? – Видно, в инструкциях все-таки имелся один пунктик, позволяющий кой-какие вольности.

Марина решила воздействовать непосредственно на ее слабое женское сердце:

– Этот человек мне очень помог. Спас, когда на меня напали…

Девице не удалось замаскировать интереса:

– Напали?

Марина подробно живописала ей памятную сцену у недостроенного санатория, удивляясь неожиданно открывшемуся в ней таланту авантюрной сочинительницы, благодаря которому количество нападавших увеличилось как минимум втрое, а отважный каперанг мог бы запросто конкурировать со Шварценеггером. По крайней мере, вооруженная до зубов должностными инструкциями девица слушала Марину затаив дыхание и не предприняла ни единой попытки пресечь ее красноречие.

Закончив свое повествование, Марина потупилась, причем отнюдь не притворно. Нельзя же сбрасывать со счетов тот факт, что по своей внутренней сути она как была, так и осталась примерной ученицей, которую учителя ставят в пример неисправимым двоечникам, а одноклассники дразнят зубрилкой. Обманывать ей было совершенно невыносимо, но в данном случае она скорее преувеличивала.

– К сожалению, я не успела поблагодарить этого человека и практически ничего о нем не знаю. Мне удалось выяснить, что он жил в одном из ваших коттеджей и недавно уехал, – смиренно заключила Марина.

– Как? Совсем ничего? – не поверила девица.

Марина не без колебаний раскрыла свои карты:

– Я знаю только, что его зовут Герман и что он – каперанг.

– Каперанг – это что такое? – с опаской поинтересовалась девица.

– Капитан первого ранга, – с готовностью расшифровала Марина. – Это почти то же самое, что полковник, – добавила она, хотя совсем не была в этом уверена.

– А-а-а, – протянула девица и призадумалась. – Только я не припомню, чтобы у нас был хоть один Герман…

Марина приникла к окну и показала пальцем на коттедж, в котором каперанг искал цивилизованного уединения:

– Он там жил, видите?

Девица даже встала из-за стола, чтобы получше рассмотреть, куда именно показывала Марина, а потом заглянула (нет, не в компьютер, нет), а в толстую учетную книгу, похожую на школьный дневник, и деловито уточнила:

– Когда, вы говорите, он уехал? Марина задумалась:

– Два дня назад.

Девица опять заглянула в свой поминальник и произнесла с некоторым разочарованием:

– Вы случайно ничего не перепутали? Этот коттедж у нас весь сезон пустует. Только вчера там поселился Черкасов Николай Иванович.

– Что? – Марина захлопала ресницами.

А девица для верности еще раз пробежала глазами весь список от начала до конца и пожала плечами:

– В этом сезоне у нас точно не было ни одного Германа.

Марина, совершенно ошарашенная, с большим трудом наскребла в себе силы, чтобы прошептать:

– Значит… значит, мне опять не повезло… Выходит, меня не правильно информировали.

– Выходит, – согласилась девица и захлопнула свой поминальник, похоже, расстроенная тем обстоятельством, что ей не удалось посмотреть на мужественного супермена, который легко расправился с превосходящим его во много раз противником. – Можно, конечно, еще у директора нашего уточнить, но его до вечера не будет.

– Не стоит, – вздохнула Марина, покидая модерновую избушку. – Спасибо вам, и извините, что отвлекла от работы.

– Не за что, – проговорила ей вслед евродевица с отзывчивой славянской душой.

Тщательно прикрыв за собой дверь, Марина сосредоточилась на результатах своей разведывательной деятельности, совершенно неутешительных, надо признать. А разве оценишь их по-другому, если и без того загадочный образ каперанга стал еще более таинственным. Не мог же он ей, в конце концов, присниться! Нет, он был, и был неспроста, в этом она теперь ясно отдавала себе отчет, хотя, если быть честной до конца, до последнего надеялась, что его появлению в ее жизни найдется какое-нибудь более прозаическое толкование. Как ни крути, а каперанг оказался фальшивым.

А если она все-таки что-нибудь перепутала, схватилась Марина за соломинку. Да что тут путать? Вот он, этот коттедж, а по этой самой тропинке она возвращалась утром в пансионат… Ну, конечно, по этой, по какой же еще! Стоп, а если он никуда не уезжал? Просто придумал такой способ расстаться? А на самом деле он тот самый Черкасов Николай Иванович?

Марина, собравшаяся было уходить, остановилась и оглянулась на таинственный коттедж. Как бы это проверить? Мысль просто постучать и полюбоваться на того, кто откроет ей дверь, она прогнала без сожалений. Такой вариант не подходил уже по одной-единственной причине: хороша же будет ее физиономия, если на стук выйдет именно каперанг (надежда, как известно, умирает последней). Что он о ней подумает? Скорее всего вообразит, будто она за ним бегает! Только этого и не хватало, примерная ученица в Марининой душе немедленно оскорбилась.

Тогда она огляделась и заприметила скамейку в зарослях орешника, ее трудно было рассмотреть с тропинки, и с нее открывался прекрасный вид на коттедж фальшивого каперанга. Оставалось только запастись терпением, но уж чего-чего другого, а этого ей точно не занимать. Марина устроилась на скамейке, откинулась на спинку и принялась гипнотизировать дверь коттеджа, умоляя ее поскорее открыться. И она ее послушалась, хотя и не сразу. Приблизительно через сорок минут.

Из коттеджа выкатился невысокий господин в спортивном костюме с круглым, как у шмеля, брюшком и традиционным полотенцем на шее. Господин этот имел с каперангом ровно столько же общего, сколько пивная кружка с логарифмической линейкой. – Очевидно, он и был тем самым Черкасовым Николаем Ивановичем.

– Все, приехали, – объявила себе Марина, – дальше некуда.

Таким образом оправдались самые мрачные ее прогнозы относительно каперанга, с этой минуты окончательно и бесповоротно занесенного ею в разряд фальшивых.