Текст книги "Тернистый путь"
Автор книги: Елена Веснина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Сан Саныч уже не видел, что делается на переднем сиденьи, но чувствовал, что надвигается беда. Однако остановить ее уже было невозможно. Когда машина была на железнодорожном переезде, раздался страшный удар, заскрежетал металл, зазвенели вылетающие стекла, и Сан Саныч потерял сознание, так и не поняв, что же произошло.
Катя вернулась домой после разговора с отцом в раздумьях о настоящей любви, которая длится долгие годы. Мама заметила перемену в ее настроении и спросила:
– Где ты была?
– Я разговаривала с отцом, – сказала Катя.
– И ты можешь его так называть? Этого подонка? Ведь он бросил тебя! – напомнила мать. "
Но Катя не хотела уже поддерживать подобного тона. Она заговорила о другом.
– Мама! Скажи честно! Когда ты выходила за папу замуж, ты знала, что он любил Полину?
Таисия собралась с силами и честно ответила:
– Да.
– А зачем же ты тогда так поступила? – наивно спросила Катя.
– Катя… Я не понимаю!
– Зачем ты вышла за него замуж, если знала, что он любит другую?!
Таисия все поняла. Разговор с отцом не прошел бесследно.
– Как быстро он перетащил тебя на свою сторону! Просто немыслимо! Какой подлец!
– Почему подлец, мама? Он поступил честно, а вот ты… – начала было Катя.
Но Таисия ее перебила:
– Ты ничего не знаешь!
Надо было срочно возвращать дочь, излагать ей свою версию событий. Таисия понимала, что может просто остаться без дочери.
– Я знаю достаточно, чтобы принять чью-то сторону, – сообщила Катя.
– Я его любила! И если бы мы не поженились, тебя вообще бы на свете не было! – напомнила Таисия.
– И что же изменилось после того, как я появилась на свет? Я не понимаю, на что ты надеялась!
– Я надеялась, что все изменится. И у нас двадцать лет была нормальная семья!
– Это ты так считала! – настаивала на своем дочь.
– Нет. Все было нормально. Мы двадцать лет жили как люди…
– Ради меня? – тихо спросила Катя.
– Да. А что в этом плохого? Дети должны цементировать брак. Взрослые должны жить вместе ради детей. Это закон природы.
– Дурацкий закон! Если он мешает любить… если из-за детей человек должен отказаться от своего счастья! Как папа… – Катя уже прониклась жалостью к отцу.
– Да почему ты думаешь о его чувствах?! Ведь я твоя мать! Ты должна поддерживать меня!
– Нет, мама. Ты не настроишь меня против отца! Вы оба совершили ошибку. Но, к сожалению, вы оба – мои родители!
Кате еще предстояло узнать, что у каждого своя правда, и трудно порой определить правого и виноватого во всех сложностях семейной жизни. Но сегодня она была на стороне Буравина, на стороне первой и никогда не проходящей любви.
Самойлов приехал в офис и с порога спросил у секретарши:
– Здравствуй, Люда. Буравин здесь?
– Нет. Был, но уже уехал, – доложила Людочка.
– Куда?
– Ну-у… – замялась Людочка. – Возможно, вам лучше знать, Борис Алексеевич…
Самойлов уже понимал, что снова начинается борьба за любимую женщину, борьба, которая так и не прекращалась на протяжении долгих двадцати лет. Он бросил все дела и помчался к Полине на работу.
Полина сидела со своими любимыми черепками древних ваз и что-то клеила. Самойлов влетел к ней в комнату, огляделся и взволнованно спросил:
– Ты… одна?
– Да… – удивилась Полина.
Но Самойлов уже заметил на столе пепельницу и оставленный в ней окурок.
– Так, говоришь, ты одна? А это что такое? – Он показал на пепельницу.
– Окурок.
– Я вижу. Я хочу знать, чей это окурок. – В голосе у Самойлова начинали прорезаться прокурорские нотки.
– Мой, – твердо сказала Полина.
– Ты что, снова закурила?
– Да.
– И где же твои сигареты? – с подозрением спросил муж.
– Они закончились. И я стрельнула у прохожего. А что, это запрещено? – Полина решила держаться До конца.
– Да нет, не запрещено. Давай покурим, что ли… Самойлов достал из пачки сигарету и протянул Полине. Полина взяла сигарету, сделала затяжку и сильно закашлялась.
– Такие сигареты курит Виктор Буравин. Он был здесь? Скажи мне правду, Поля, – спросил муж, пристально глядя на нее. – Ну что молчишь? Буравин приезжал сюда?
– Да, приезжал, – призналась Полина, – но это ничего не значит.
– Понятно… – протянул Самойлов.
_– Что тебе понятно? У него большие проблемы с дочерью. Ему был нужен совет.
– Мне кажется странным, что за советом он приехал именно к тебе, – иронично заметил Самойлов.
– Ничего странного, мы с ним давно знакомы".
– Мы с ним тоже. Тем не менее, он почему-то не стал спрашивать совета у своего старого друга.
– Я знаю, что ты думаешь, – тихо сказала Полина. – Ты думаешь, что Виктор предложил мне уйти к нему?
– Я имею основания так думать. Особенно если учесть то, что он ушел от Таисии.
– Ты прав. Такой разговор действительно был.
– И что ты ему сказала? – У Самойлова перехватило дыхание.
– Боря, я не хочу разрушать нашу семью. Тебе этого достаточно?
– Да. Насколько я понимаю, твой рабочий день уже закончен? Я отвезу тебя домой.
– Ты специально приехал за мной?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты меня теперь контролируешь? Я буду ездить домой под конвоем?
– Да. Если это нужно для того, чтобы сохранить нашу семью, я готов каждый день привозить тебя на работу и забирать домой.
– Но я же тебе сказала, что не собираюсь разрушать семью! Ты мне не доверяешь? Тебе недостаточно моего слова?
– Как видишь, нет. Ты уже пыталась обмануть меня с окурком Виктора.
– А тебе не приходит в голову, что ты меня обижаешь своими подозрениями?
– Обижаю? Я бы очень хотел доверять тебе, Полина… Но не могу. И вот еще что… Я хочу, чтобы ты знала: я никому тебя не отдам! Никому!
* * *
Зинаида, как она ни спешила на маршрутку, все-таки опоздала, трагическая авария разыгралась прямо у нее на глазах. С трудом пробиваясь сквозь непонятно откуда набежавшую толпу любопытных, Зинаида с ужасом увидела, как ее Сан Саныча, совершенно неподвижного, грузят в машину «скорой помощи». Видя, что он не подает признаков жизни, Зинаида прерывающимся голосом спросила у врача:
– Что с ним? Он жив?
– Да. Мы везем его в больницу, – не глядя на нее, ответил врач.
– Я с ним! – твердо заявила Зинаида. Только тут врач с недоверием взглянул на нее.
– А вы кто? Родственница?
– Родственница. Жена, – впервые назвала себя женой Зинаида и, не говоря больше ни слова, села в машину. «Скорая», включив сирену и тревожно мигая, помчалась "по улицам города.
Нагруженный пакетами с едой, Лева направился к зданию тюрьмы. Судьба задуманного дела волновала его. Достигнув своей цели, он критически оглядел здание и зашел внутрь. Ему не терпелось узнать, что же выведала Римма о бриллиантах.
А Римма в это время сидела рядом с Машей на кровати и уговаривала ее:
– Ну что, ты успокоилась? Может, продолжим наш сеанс? Я вижу, что гипнозу ты поддаешься хорошо. У нас получится.
– А что за бриллианты? – настороженно спросила Маша.
– Какие бриллианты? – засуетилась Римма.
– Я помню, вы спрашивали меня про бриллианты. Римма попыталась выкрутиться:
– Ну… это такое кодовое слово. Проверочное. Чтобы понять, насколько глубоко ты спишь. Не обращай внимания. Ты готова?
Но Маша слегка отстранилась от нее:
– Нет. Я не хочу больше. У меня голова болит.
– А я сниму боль. В конце концов, целительство – это моя профессия! – И Римма протянула руки к голове Маши:
– Несколько пассов, и все…
Какой-то неведомой силой Римму неожиданно отбросило к противоположной стене.
– Ты что?! – вскрикнула Римма, с ужасом и недоумением глядя на Машу. Но та была изумлена ничуть не меньше. В камеру зашел конвоир. Сурово глядя на Римму, он спросил:
– У вас все нормально?
– Да. Все в порядке, – поспешила успокоить его Римма, но вид у нее был озадаченный.
– Тогда попрошу на выход, – сказал конвоир и посторонился, чтобы ее пропустить.
– Меня освобождают? – спросила Римма.
– Нет. К вам посетитель.
Зайдя в комнату свиданий, Римма увидела того, кого и ожидала увидеть, – Леву.
– Ну что? Какие новости? – спросил Лева после того, как Римма села за стол. Роясь в пакете с едой, Римма отмахнулась:
– Пока никаких. Работаю.
– Что, эта Маша так и не раскололась? – удивился Лева.
– Сегодня мне удалось ее загипнотизировать, но ее понесло куда-то в другую сторону. В общем, все сорвалось, – ответила Римма так, как будто речь шла о какой-то ерунде.
– Риммочка, а ты меня не дуришь? – вкрадчиво начал Лева, но Римма возмущенно прервала его:
– Что ты имеешь в виду?
– У меня такое подозрение, что ты уже все узнала про брюлики, но не хочешь мне говорить, – продолжал Лева.
– Ты в своем уме? По-твоему, мне нравится здесь сидеть? – возмутилась Римма.
– А что? Еду я тебе приношу, никто тебя не беспокоит, – разглагольствовал Лева. – Мне кажется, ты хочешь отсидеть все эти пятнадцать суток и сама преспокойно забрать камни..
– Что ты говоришь! Да мне здесь каждый лишний день как каторга. Ни солнца, ни свежего воздуха. Я даже душ не могу принять по-человечески. Какой смысл мне тебя обманывать?
Глядя ей в глаза, Лева жестко ответил:
– Прямой. В два раза больше денег. Загипнотизировать человека – это дело пяти минут. Как ты могла до сих пор ничего не узнать?
Римма задумчиво сказала:
– Эта Маша – очень странная девушка. Все не так просто. Кстати, скажи, на железнодорожном переезде была авария?
Лева удивленно кивнул:
– Да, сегодня. А откуда ты знаешь? Римма загадочно улыбнулась:
– Ну я же всё-таки экстрасенс. А над Машей я работаю, ты не волнуйся… Пока, милый.
В камеру она вернулась повеселевшая, довольная, прижимая к груди пакет с продуктами, которые ей принес Лева.
– Посмотри, что я принесла, – сказала она Маше. – Можно устроить маленький пир.
И Римма стала методично выкладывать перед Машей всякие вкусности.
– Откуда это? – удивилась Маша.
– Бывший муж подкармливает. Бери, не стесняйся! – Римма уже что-то жевала.
– Так, значит, он к вам хорошо относится? А почему же он тогда на вас заявление написал в милицию? – непонимающе смотрела на нее Маша. Римма отмахнулась:
– Он, в принципе, хороший, но дурной. Я на него не обижаюсь. Ты лучше расскажи, как ты это сделала?
– Что сделала? – не поняла Маша.
– Как ты меня оттолкнула? Было такое ощущение, что от тебя шел мощный поток энергии.
Маша смутилась и опустила глаза.
– Я не знаю, как это получилось. Извините.
– Да ничего, мне даже интересно стало! Ты где-то этому училась? – выпытывала Римма.
– Нет. Просто… Просто я не хотела, чтобы вы проникали в мои мысли, – извиняющимся тоном сказала Маша.
Римма изумилась:
– Просто не захотела, и все? Да ты знаешь, что у тебя огромные способности!
У Риммы глаза просто сияли.
– Какие способности? – Маша недоумевала.
– Экстрасенсорные! Ты можешь управлять своей энергией?
– Может быть. Чуть-чуть. У меня иногда получается помогать людям, которых я чувствую, – неуверенно ответила Маша.
– Вот видишь! Ты же прирожденный народный целитель, – с восторгом подвела итог Римма.
– Но я не могу это контролировать. Это получается само собой.
– Это не беда. Я могу позаниматься с тобой, и ты разовьешь свой дар. Поверь мне, я смогу сделать из тебя очень хорошего экстрасенса.
Римма уже понимала, что по своим экстрасенсорным способностям Маша оставила ее далеко позади, но вместе они могли представлять большую силу, которая могла приносить большие деньги. Это было намного лучше, чем горстка бриллиантов, которые надо было Римме найти.
* * *
Зосе хотелось поговорить с Катей, но она вовсе не ожидала наткнуться на Таисию, которая рыдала, сидя на диване. Понимая, что деваться уже некуда, Зося подошла к ней и сочувственно спросила:
– Таисия Андреевна! Что случилось?
Таисия неопределенно махнула рукой, вытирая слезы.
– Я не вовремя? – уточнила Зося, но Таисия отрицательно покачала головой:
– Да нет, Зося. Просто мне очень тяжело.
– Вы переживаете из-за Виктора Гавриловича? – тихонько спросила Зося.
Таисия только вздохнула:
– И из-за него тоже. Но в основном из-за Кати. Никогда не думала, что меня может предать родная дочь!
– Катя предала вас? Этого не может быть! – изумилась Зося.
– Разве ж я ей что-нибудь плохое делала? – с горечью говорила Таисия. – Я же всегда хотела как лучше. Я ее мать!
– Таисия Андреевна, Катя вас очень любит. Я это точно знаю, – убежденно сказала Зося.
– А я теперь в этом не уверена, – возразила Таисия. – Мы только что разговаривали, и я до сих пор не могу прийти в себя.
– Наверное, она погорячилась, сболтнула что-то не то. С ней такое бывает: сначала скажет, а потом подумает, – принялась утешать ее Зося.
– Нет, мне кажется, она все обдумала. Ты знаешь, какая у нас тяжелая ситуация в семье? – спросила Таисия. Зося решила не скрывать, что она знает:
– Да, конечно, Виктор Гаврилович от вас ушел…
– Так вот, Катя теперь на его стороне! – на одном дыхании сказала Таисия.
– Как? Она решила уйти вместе с ним? – охнула Зося.
– До этого не дошло, но она заявила мне, что полностью понимает Виктора. И не осуждает его. Больше того! Она считает, что я сама во всем виновата! – заломила руки Таисия.
– Ничего не понимаю. Что с ней случилось?
– Я не знаю, как с ней разговаривать. – Таисия вытерла слезы, пытаясь взять себя в руки. – Зося! Ты нам все-таки не чужая. Вы так давно дружите с Катей. Я тебя очень прошу, может, тебе удастся повлиять на нее.
– Конечно, Таисия Андреевна, я поговорю с ней, – согласилась Зося, ведь она, собственно, и пришла поговорить с Катей. – А Катя сейчас дома?
– Да. Она в своей комнате. Помоги мне, пожалуйста. Очень тебя прошу. – Таисия умоляюще глядела Зосе в глаза.
Зося прошла в Катину комнату. Катя стояла у окна в глубокой задумчивости.
– Катя, привет! Что тут у вас происходит? – бодро начала Зося.
– Ничего особенного, – коротко ответила подруга.
– Я сейчас разговаривала с твоей мамой, она плачет, – продолжала Зося все еще бодрым тоном. Катя, не отрываясь от окна, холодно ответила:
– Надеюсь, это слезы раскаяния.
– Она ничего не понимает. И я, между прочим, тоже, – добавила Зося. – Мне кажется, ты ее очень обидела.
Катя наконец отошла от окна и села на кровать.
– Возможно, но я сказала ей правду. Обижаться бессмысленно, – вздохнула она.
– Она сказала, что ты приняла в их конфликте сторону отца, – начала Зося, но Катя поспешила возразить:
– Ничью сторону я не принимала. Просто мы поговорили с папой, и я поняла его чувства. И что он не виноват.
– Но он ушел из семьи! Бросил вас! – возмущенно воскликнула Зося.
– Ему было очень тяжело. Он хотел прекратить весь этот фарс. Хотел честности, – Катя отстаивала свое мнение.
– Странно, что ты говоришь о честности после того, как он столько лет поддерживал отношения с другой женщиной и обманывал твою мать, – тут же напомнила Зося язвительно.
– Он обманывал сам себя. А теперь я понимаю его и понимаю… Полину, – неожиданно добавила Катя.
Подруга вытаращила на нее глаза:
– Полину? Вот это для меня уже совершенно непонятно.
– Я чуть не совершила ту же ошибку, что и она, – задумчиво уточнила Катя.
– Какую ошибку? Рассказывай, – потребовала Зося.
– Полина всегда любила моего отца, но вышла замуж за нелюбимого. И я тоже чуть не стала женой Кости. Но это было какое-то помрачение. Я разобралась в себе и поняла. На самом деле я люблю только Лешу!
Пытаясь сообразить, что к чему, Зося, недоумевая, смотрела на подругу. Наконец, сделав для себя какие-то выводы, она осторожно предположила:
– Ты хочешь сказать, что если бы ты вышла замуж за Костю, то все равно продолжала бы любить Алешку?
– Да. И всю жизнь была бы несчастна! – кивнула Катя.
– Согласна. Но я поражаюсь, как ты так быстро поменяла мнение… – удивилась Зося.
– Раньше я не знала всего, но после того, как поговорила с отцом, я поняла, что едва не совершила непоправимую ошибку! – Катя сделала вид, что не заметила последней реплики подруги.
– И что ты теперь собираешься делать? – Зося вопросительно смотрела на подругу.
– Я не собираюсь всю жизнь изображать из себя жертвенного ягненка, как тетя Полина! Я добьюсь своего! Несмотря ни на что! – И Катины глаза сверкнули странным огнем.
– Ты собираешься вернуть себе Лешу? – изумилась Зося.
– Да. Я буду бороться за свое счастье! Мне нужен только он. И он будет моим! – И Катя решительно встала, всем своим видом показывая, что собирается идти к Леше немедленно. Зося не знала, что возразить, да и не собиралась этого делать: Катя всегда была вольна поступать так, как ей вздумается.
* * *
Жора и Толик брели по катакомбам, Жора шел впереди, освещая путь фонариком, а Толик – сзади, разматывая веревку. Устав, Жора остановился и, повернувшись к Толику, предупредил:
– Ты только не натягивай веревку сильно. А то оборвется, и мы отсюда никогда не выберемся.
– Да я не натягиваю. Ты лучше скажи, далеко еще? – угрюмо буркнул брат.
– Не знаю. Скорее всего, нет. – Но в голосе Жоры не было уверенности.
– Почему ты так решил? – спросил Толик брата.
– Когда отец уходил в катакомбы, чтобы положить деньги или еще что, я засекал время, – объяснил Жора.
– И что? – не понял Толик, который не отличался особой сообразительностью.
– Он отсутствовал не больше получаса. А значит, далеко не уходил, – втолковал ему Жора.
– Так мы уже гораздо дольше ходим, – заметил Толик.
– Мы идем медленно, потому что дороги не знаем. А он здесь и с закрытыми глазами может, – возразил ему брат.
– Ну да, может быть, – согласился Толик.
– К тому же неизвестно, в тот ли мы коридор свернули. Надо будет все обследовать. Пошли дальше.
Пока братья бродили по катакомбам, смотритель вернулся на маяк и зашел в подвал.
– Толян! Жорка! – крикнул он в пустоту. Не получив ответа, пошел дальше, злобно бормоча: – Куда они подевались, черти!
Неожиданно смотритель наткнулся на закрепленную веревку. Он машинально отвязал ее и стал сворачивать. Глядя на натянувшуюся веревку, смотритель сделал несколько шагов вперед и замер, осененный неожиданной догадкой.
– Ага! Никак, решили папашу обчистить! Ну погодите! – погрозил он кулаком темному входу в катакомбы и поспешил по веревке в темноту.
А у другого конца веревки стояли озадаченные Жора и Толик: веревка заканчивалась, а конца пути не предвиделось.
– У меня сейчас веревка кончится, – сказал Толик.
– Да? Хреново. А клада так и не видно, – мрачно хмыкнул Жора.
– И что теперь? Может, домой? – с надеждой спросил Толик, которому все это порядком поднадоело.
– Спятил, что ли? Какое домой? Надо найти, обязательно надо! Лично мне эти денежки позарез нужны, – остановил его Жора. – Я знаешь что подумал? Зря мы пошли в этот коридор.
– Почему? – устало спросил Толик.
– Надо было сразу идти на старое место. Отец, конечно, сказал, что перепрятал свой сундук. Но ведь мог и соврать. Просто пытался с толку сбить, – уверенно сказал брат.
– Ну хорошо. Пойдем посмотрим на старом месте, – кивнул Толик, и они вновь двинулись в путь.
Сматывая веревку, братья неожиданно лицом к лицу столкнулись с отцом. Трудно было передать словами их изумление. Оторопев, стояли они перед смотрителем, он же злобно играл желваками. Смотанную веревку он бросил на пол.
– Я хочу услышать от вас, сынки, что вы здесь делаете?! – вкрадчиво начал отец.
Толик и Жора мялись:
– Да мы… просто…
– Просто решили прогуляться. Получше изучить катакомбы.
Но смотритель не собирался долго их выслушивать.
– Ясно. За дурачка меня держите. Думаете, я не понял, зачем вы сюда поперлись? Ну что же… Хотели погулять – гуляйте!
С этими словами смотритель выхватил из рук Жоры фонарь и со всей силы бросил его об землю. Стекло брызнуло вокруг, разлетевшись на мелкие кусочки, и фонарь погас навсегда. Пытаясь защититься от летящих осколков, братья отвернулись на какое-то мгновение, но этого мига было достаточно: когда они повернулись, отца уже и след простыл. Толик и Жора бросились вперед, Толик крикнул во тьму:
– Папа!
Но они уже были одни в самом сердце катакомб, без фонаря, без спасительной веревки, без надежды найти выход.
Нервно теребя платок, Зинаида стояла в кабинете врача, боясь задать ему главный вопрос. Врач же, казалось, был настолько погружен в свои дела, что Зинаида не смела даже окликнуть его. Наконец он поднял глаза, и увидев перед собой взволнованную женщину, ободряюще кивнул ей:
– Вы успокойтесь, присядьте.
Зинаида суетливо села и решилась спросить:
– Что с ним? Вы его осмотрели?
– Да, осмотрел и могу сказать, что вашему мужу исключительно повезло, – неожиданно заявил врач.
Зинаида даже руками всплеснула:
– Повезло?! Он же в аварию попал!
– Да. Но он единственный, кто выжил, – сообщил ей врач. – Скажу больше: судя по всему, у него нет никаких серьезных повреждений.
– Как? И ничего даже не .сломал? – все еще не верила Зинаида своему счастью.
– Ни одного перелома. Очевидно, только небольшое сотрясение мозга, – заглянул врач в бумаги.
– Как же так? Нет, то есть хорошо, что ничего не сломал, но как же так получилось? – недоумевала Зинаида.
– Я полагаю, что в момент аварии его выбросило через стекло маршрутки. Я его еще раз обследую, когда он придет в себя, но на девяносто процентов уверен, что ничего серьезного.
Облегченно вздохнув, Зинаида поблагодарила врача и вышла в коридор.
Шла она, задумавшись, погруженная в себя, и смотрела перед собой невидящим взглядом. По пути ее перехватила медсестра с пакетом в руках.
– Вы родственница пострадавшего? – спросила медсестра.
Зинаида, все еще глядя куда-то вдаль, машинально ответила:
– Да. С ним все хорошо. Скоро придет в себя. Медсестра понимала состояние Зинаиды, но надо было решать и практические вопросы.
– Замечательно. Рада за вас… А вы вещи забирать будете? – спросила медсестра.
– Вещи? Какие вещи? – Зинаида постепенно приходила в себя.
– Одежду, – ответила медсестра и протянула ей пакет.
– Ах, одежду! – спохватилась Зинаида. – Конечно. Постирать надо, поди, грязная вся. Спасибо большое!
– Да не за что… – пожала плечами медсестра и ушла.
Зинаида взяла пакет, все еще думая о своем. Ей и в голову не могло прийти, что в кармане пиджака лежит небольшой камушек, который стоит больших денег, и что именно ради него и ехал Сан Саныч в Одессу.
* * *
Машина Самойловых подъехала к дому. Выйдя из машины, Самойлов открыл Полине дверь, но это был вовсе не галантный жест: на лице Бориса не было и тени улыбки, скорее от него веяло ледяным холодом. Весь вид Полины говорил о том, что она смертельно "обижена. Она вышла из машины и направилась к дому, гордо подняв голову. Мрачный Борис зашел в дом вслед за ней.
В кухне сидел Костя, рассеянно листая какой-то журнал. Не поздоровавшись, Борис сразу проследовал в спальню, бросив через плечо:
– Полина, позови меня, когда будет готов ужин. Я в спальне.
Костя проводил отца удивленным взглядов, отложил журнал и подошел к матери:
– Мама, что-то случилось?
– Нет, Костя. Все хорошо. Леша дома? – спросила она, пряча глаза.
– Да. – Костя пристально смотрел на нее. – Точно ничего не произошло?
– Все в порядке, не волнуйся. Я забыла хлеб купить. Сходи в магазин, пожалуйста. – Полина быстро нашла предлог, чтобы сменить тему.
– Хорошо, мама, – озадаченно отозвался сын, поцеловал ее и ушел. Занятая своими грустными мыслями и приготовлением ужина, Полина даже не обратила внимания на Катю, которая виновато мялась в дверях. Услышав за спиной движение, Полина, не оглянувшись, спросила:
– Костя, ты? Купил хлеб?
– Это не Костя, это я, – тихо вымолвила Катя. Полина резко обернулась и с недоумением посмотрела на Катю.
– Ты? Что ты хотела?
– Я пришла, чтобы извиниться перед вами, Полина Константиновна. Я была не права, – уже громче сказала Катя.
– Хорошо, что ты поняла это, – приходя в себя после Катиного неожиданного появления, заметила Полина.
– Но и вы меня поймите. Разрушена моя семья, отец ушел из дома. Что я должна была еще подумать? – объяснила Катя.
– Конечно, когда случается беда, сразу хочется найти виноватого, – согласилась Полина.
– Простите меня. Я поддалась эмоциям, – еще раз извинилась Катя.
Полина грустно вздохнула:
– Наверное, у меня такая полоса в жизни. Все меня в чем-то обвиняют, не ты одна. Я не держу на тебя зла.
– Спасибо, Полина Константиновна.
Полина внимательно посмотрела на нее, а потом решила спросить:
– Но почему ты решила изменить свое мнение? Что-то произошло?
– Да. Я поговорила с папой, – кивнула Катя.
– Вот как? И что он тебе сказал? – поинтересовалась Полина.
– Он мне все объяснил. Мы очень хорошо и откровенно поговорили. Я поняла, как вы с ним похожи, – уверенно сказала Катя.
– Почему ты так считаешь? – Полина смотрела на Катю все внимательнее.
– У вас одинаково сложилась жизнь. Вы любите друг друга… – начала Катя, но Полина предупреждающе подняла руку:
– Я бы не…
Но Катя ее не дослушала:
– Зачем вы это скрываете? Ведь это видно невооруженным глазом. Но вы оба живете с нелюбимыми. И оба мучаетесь от этого.
– Такова жизнь. Не всегда получается так, как мы хотим, – призналась Полина.
– Но я поняла еще одну вещь. Мы с вами тоже похожи, – продолжала Катя. Полина с удивлением покачала головой.
Женщины так были поглощены беседой, что не заметили, как вернулся Костя. Еще в коридоре он услышал голос Кати и теперь стоял за дверью, с тревогой прислушиваясь к разговору. Он не ожидал от него ничего хорошего и не ошибся. Он слушал, постепенно меняясь в лице.
– И в чем же мы с тобой похожи? Я не понимаю, – спросила Полина.
– Я чуть не совершила ошибку, которую однажды в своей жизни совершили вы, – ответила Катя.
– Ну-ка, ну-ка, интересно… – В голосе Полины проскользнули язвительные нотки, но Катя не обратила на них внимания.
– Я люблю Алешу, а он любит меня. Если мы не будем вместе – это будет неправильно. Мы оба всю жизнь потом будем мучиться, – заявила она.
Вот этого Полина услышать не ожидала, а Костя тем более. У Полины даже в груди потеплело, она вдруг почувствовала в Кате родную душу.
– Ты права. И если ты поняла это, я прошу: не повторяй моих ошибок, девочка, – тихо попросила Полина.
– Я хочу исправить положение. Хочу попытаться все начать сначала, – объяснила Катя.
– Можешь рассчитывать на мою поддержку, Катя, – ободряюще кивнула Полина.
– Спасибо, Полина Константиновна.
– Более того. Я прошу тебя с этого момента быть ближе к Алеше. Чтобы он перестал думать о Маше, – заявила Полина.
Катя сразу же огорчилась:
– Он ее любит?
– Возможно. Но он должен ее забыть. Мы решили сказать ему, что она уехала с женихом, даже не попрощавшись. Пусть лучше Леша думает, что она его бросила, чем знает правду, – подытожила Полина.
– Вы можете на меня положиться. Я прекрасно понимаю, что Лешу сейчас нельзя травмировать.
– Да. Поэтому попробуй окружить его своей заботой, – попросила Полина.
– Обязательно. Я обещаю, что буду с ним рядом постоянно и он забудет Машу.
Полина обняла Катю. Две женщины вдруг почувствовали какое-то внутреннее родство. В этот момент Костя решился-таки зайти. С недоумением он смотрел на происходящее, но ему никто не собирался ничего объяснять. Катя отстранилась от Полины и, не глядя на Костю, сказала:
– Я пойду к нему.
И ушла в Лешину комнату. Костя печально смотрел ей вслед. Ничего не понимая, он устало сел на стул и безысходно уставился в одну точку. В голове его роились тысячи мыслей, но ни от одной не становилось легче. Видя отчаяние сына, Полина мягко обняла его за плечи.
– Костя, я знаю, как ты относишься к Кате. Но она предпочла твоего брата, – сказала она.
– Ну и что? – глухо отозвался он.
– Я прошу тебя, не мешай им, будь мужественным. Не переживай. Такое бывает. Ты любишь человека, но это совсем не значит, что и он должен тебя любить… Ты еще встретишь свою половинку… – пыталась утешить Костю мать.
Костя уже пришел в себя и прервал ее:
– Не надо меня жалеть, мама!
– Костя, я не жалею… Я просто вижу, что ты расстроен.
Костя из оцепенения перешел в другую крайность и яростно закричал:
– Хочешь знать правду?! Да плевать мне на Катю! Нужна она мне! Сегодня одно говорит, завтра другое! Сегодня меня любит, завтра Лешку. Ей верить нельзя! Она – лживая и фальшивая, как все бабы!
В бешенстве он резко встал и выбежал, хлопнув дверью.
Сколько мужчин выкрикивали эти слова! Да, женщин действительно трудно понять, но не труднее, чем мужчин. Особенно если речь идет о любви.
В больничной палате медсестра поправляла капельницу рядом с кроватью, на которой лежал Сан Саныч. Она не заметила, как он резко открыл глаза и стал медленно обводить палату затуманенным взглядом. И только когда он заговорил с ней, она обратила на него внимание.
– Где я? – хриплым после долгого молчания голосом спросил Сан Саныч.
– Вы в больнице. Вас доставили после аварии. Судя по всему, травм у вас нет, но все равно лучше лежать спокойно, – говорила медсестра, поправляя ему одеяло.
– Вот так история! Не доехал, значит… – задумчиво пробормотал Сан Саныч.
– У вас голова не кружится? – спросила медсестра.
– Есть немного, – ответил Сан Саныч, осторожно прикасаясь к голове.
– Вот и полежите. Вам сейчас нужен покой. Сан Саныч перевел взгляд на свою руку, которой только что трогал голову, и с ужасом заметил, что он в больничной одежде. Обеспокоенно начал он оглядываться вокруг, ища стул с одеждой.
– А моя одежда где?
– Одежду я отдала вашей жене, – ответила медсестра.
Сан Саныч даже приподнялся на локте.
– Зачем?
– Ну… постирать. Вы же после аварии. Грязное все, – удивилась она.
– Все равно. Не надо было… – проворчал Сан Саныч.
Медсестра только пожала плечами: что взять со старика, как-никак, сотрясение мозга!
Никогда еще предстоящая стирка его одежды так не расстраивала Сан Саныча. Что-то Зинаида сделает с его заветным камушком?
А Зинаида, пригорюнившись, сидела за столом на кухне, вокруг нее заботливо хлопотала прибежавшая на помощь подруга Анфиса.
– Зина, я своим ушам не верю! Как это могло произойти? – сочувственно тараторила она.
– Говорят, что просто стечение обстоятельств. Маршрутка заглохла на переезде, а тут поезд.
– И Саныч целехонек? – уточнила Анфиса.
– Врачи сами удивляются. Но говорят, что отлежаться ему надо, – подтвердила Зинаида.
– Хорошо, хоть так, – кивнула Анфиса. Зинаида грустно запричитала:
– Ой, Анфиса, прямо не знаю. За что мне такие несчастья? Все одно к одному. Маша в тюрьме. Саныч в больнице…
Анфиса заметила, что Зинаида хватается за сердце, морщась.
– Эй, подруга! Только ты тут еще не свались, – поспешила она к ней.
– Да нет, все нормально. На сердце просто тяжело, – вздохнула Зинаида.
– А ты поплачь. Может, полегчает, – предложила Анфиса.
Но Зинаида покачала головой:
– Слезами горю не поможешь. Нельзя мне раскисать. Мне теперь в два места передачи носить.
Говоря это, Зинаида взяла пакет с костюмом Сан Саныча и достала пиджак, объясняя:
– Я вот решила одежду пока Санычу постирать.
– Это правильно. На выписку принесешь, чтобы домой как человек пошел, – поддержала ее Анфиса.
Зинаида машинально начала вытаскивать из карманов пиджака всякий хлам – расческу, ручку, ключи, бумажки. Грустно глядя на содержимое карманов, она ворчливо заметила:
