Текст книги "Тернистый путь"

Автор книги: Елена Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Елена ВЕСНИНА
ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ

* * *

Бывает так, что спокойно текущая жизнь вдруг становится невероятно бурной. Стоячие воды начинают двигаться, поднимать со дна муть, обнажать дно, на котором открываются совсем неожиданные предметы.

Так и для Маши Никитенко жизнь вдруг обернулась совсем непонятной для нее ситуацией. Ощущение было такое, как будто она шла, как всегда, знакомой дорогой, но вдруг пришла по этой дороге в совершенно незнакомое место. В ее комнате нашли коробку с ампулами, и следователь говорил о том, что в коробке не хватает одной ампулы и что именно Маша ее взяла. Маша тщетно пыталась понять, что происходит.

– Подождите… я ничего не понимаю… Откуда взялись эти ампулы?! – спросила она у следователя.

– А вот это вы нам сейчас и объясните, гражданка Никитенко. Вам придется проехать с нами.

И бабушка, и Сан Саныч были просто ошарашены этим предложением.

– Куда это вы ее увозить собрались? Ребенка в милицию – да вы что?! Не пущу! – Зинаида решительно встала между следователем и Машей, закрыв внучку своим телом.

– Пожалуйста, успокойтесь, – казенным голосом обратился к ней следователь. – Я обязан временно задержать вашу внучку. До выяснения всех обстоятельств.

Знаю я ваши обстоятельства – потом не выпустите! А моя внучка ни в чем не виновата! – уверенно заявила Зинаида. Конечно, кто же лучше нее мог знать, что Маша действительно не может сделать ничего плохого.

– Но ведь ампулы нашли у вас в доме, – напомнил следователь. – Вы сами видели, как их достали из Машиной тумбочки. Это неопровержимые улики.

Зинаида подумала и попросила Машу:

– Скажи ему, внученька, откуда у тебя эта гадость?

– Не знаю, бабушка… – честно призналась Маша.

– Ну, вот видите, – подвел итог следователь. – Освободите, пожалуйста, дорогу.

Баба Зина немного растерялась и даже обратилась за помощью к Косте:

– Костя, а ты что молчишь? Ведь ты же Машу хорошо знаешь! Она не могла их взять!

Но Костя был заинтересован в ином развитии событий:

– Мне тоже хотелось бы так думать, но… факты говорят совсем о другом, – ответил он.

Маша вздохнула и пошла к выходу, за ней вышли Костя и следователь, а милиционер задержался, подошел к Сан Санычу с бумагами и попросил его:

– Понятой, распишитесь в протоколе.

Сан Саныч машинально расписался. Зинаида уже вышла на улицу, увидела, как Машу подводят к машине, и заголосила:

– Машенька! Как же так?! Что же теперь будет?!

– Бабушка, это какое-то недоразумение. Я ни в чем не виновата. – Глаза у Маши постепенно наполнялись слезами.

– Ничего, разберемся, – сказал следователь и обратился к Косте: – А тебе придется прокатиться с нами еще разок. Нужно задать тебе пару вопросов.

– Так я, по-моему, уже все сказал… – замялся Костя.

Это ненадолго. Для протокола, – уточнил следователь. Костя нехотя сел в машину, и она уехала. У порога дома остались только плачущая Зинаида да Сан Саныч, который тщетно пытался ее успокоить.

По-разному могут складываться взаимоотношения отца и дочери, но в них всегда будут присутствовать связывающие их нити симпатии. Отец видит в дочери по-настоящему свою женщину, именно потому, что она его дочь. А дочь часто ищет в других мужчинах черты отца, который для нее и образец, и идеал мужчины, как бы она это ни скрывала.

Но внешне отношения могут принимать очень непростые формы, связанные с непониманием или обидой. Может быть, поэтому, когда Буравин решил поговорить с дочерью, она восприняла его попытку в штыки.

– Катя, будь добра, смени тон, – попросил Буравин.

– И не подумаю! Да, папа, ты самый настоящий предатель! – Катя была категорична, как многие в ее возрасте.

– Катя, ты не смеешь так разговаривать с отцом, – сказал Буравин знаменитую фразу всех родителей.

– Еще как смею! – заявила Катя. – Да и какой ты мне отец после того, что ты сделал?

– Катя, как ты можешь говорить такие вещи? Тебе же самой будет стыдно, когда ты успокоишься.

– И ты еще меня стыдишь? Посмотри лучше на себя! – Катя даже ткнула в отца пальцем.

– Катя, подожди. Я тебе сейчас все объясню, ты просто ничего не понимаешь в моей жизни… – решил рассказать что-то поподробнее Буравин.

– В твоей – может быть. Зато в своей и маминой жизни я понимаю все. И обе наши жизни ты безжалостно разрушаешь. – Голос у Кати задрожал.

– Дочка…

– Не называй меня дочкой, ты от меня отказался!

– Катя, ну о чем ты говоришь? Я от тебя не отказывался, – грустно сказал Буравин.

– Если ты ушел из дома – значит, ты отказался от нас обеих: и от мамы, и от меня, – упорствовала Катя.

– Неправда. Я ушел от Таисии, потому что больше не могу с ней жить. А ты была и есть моя дочь. И наши отношения не должны измениться! – В голосе у Буравина звучала уверенность.

– Но они уже изменились! – заметила дочь.

– Почему? Ведь я люблю тебя, как и прежде, – признался Буравин, и это было, несомненно, правдой.

– После того, что ты сделал, я не могу тебе больше верить. – Дочь продолжала гнуть свою линию.

– Катя, разрыв произошел только между мной и твоей матерью. А ты здесь ни при чем! Как ты не понимаешь?

– Я не хочу этого понимать. Я ваша дочь! И я требую, чтобы ты вернулся домой. – Катя вспомнила, как она требовала что-то, когда была маленькой, и почти всегда получала то, что хотела.

– Ты не можешь от меня этого требовать, – устало объяснял отец. – У меня есть своя жизнь. Я тебя люблю, но это не дает тебе права указывать мне, что делать.

– Хорошо. Но знай: если ты не вернешься, то сегодня мы видимся с тобой последний раз. – Это был удар ниже пояса, и Катя сама не верила в то, что говорила.

– Ты хорошо подумала, прежде чем сказать такие слова? – строго спросил Буравин.

Конечно, Катя мало думала перед тем, как это сказать, совсем не думала, но ответила с вызовом:

– Разумеется.

– Ну что ж… Ты не оставляешь мне выбора, дочь. Ведь ты меня знаешь, если я принял решение, я его не изменяю.

– Но и меня ты тоже знаешь – я слов на ветер не бросаю.

Стало видно, как дочь и отец похожи друг на друга в своем упрямстве и настойчивости. Только отец был уверен, а Катя совсем не уверена, ей хотелось как-то по-другому завершить разговор. И отец это почувствовал.

– А может быть, прежде чем уйти, ты все-таки выслушаешь меня? – спросил он. – И тогда ты поймешь, что я не мог поступить иначе.

Катя готова была его слушать вечно, но признаться в этом не могла.

– Вряд ли я пойму тебя, – заметила она.

– Ну хотя бы попытайся, – попросил Буравин.

– Хорошо, – согласилась Катя.

– Понимаешь, Катя, я сейчас пытаюсь исправить ошибку, которую совершил много лет назад, еще до того, как ты появилась на свет, – начал свой рассказ Буравин.

– И в чем же была твоя ошибка?

– В женитьбе на твоей матери, Таисии. Я не должен был этого делать.

– Интересно… – Кате не было интересно, ей было неприятно это слышать.

– Я любил другую женщину, – продолжал Буравин.

– Полину Константиновну? – догадалась Катя.

– Да, дочка. И мне нужно было сделать все, чтобы она стала моей. Но жизнь сложилась иначе.

– То есть ты хочешь сказать, что и я была ошибкой? – У Кати задрожал голос. Превратиться из любимой дочери в нежеланного ребенка – это уж слишком!

– При чем тут ты? – удивился Буравин.

– Но ведь у вас родилась я! А если твоя жизнь с мамой была ошибкой, значит, и я – тоже?

Катя, я тебя люблю, я был счастлив, когда ты родилась, – улыбнулся Буравин. – Ты – мой ребенок, я всегда буду рядом с тобой. Но я не могу никого больше обманывать.

– Я поняла. Значит, все это время ты нас обманывал.

– Да нет же… Катя, ты уже взрослая, ты ведь должна понимать, что сердце невозможно заставить любить! – попытался объяснить отец.

– Да, папа. Я понимаю. Эта Полина тебе важней, чем мы с мамой. Чем твоя семья.

– Ты меня неправильно поняла… – в который раз сказал Буравин.

– Нет, правильно! Я не заставляю тебя меня любить! Не напрягайся! Обойдусь! – В Кате говорил обиженный ребенок. Она отвернулась, пряча слезы, и побежала к двери.

– Катя, постой!..

Но Катя уже не слышала его.

* * *

Поскольку Машу вызвали домой так неожиданно, Алеша заволновался:

– Мама, почему Машу так срочно вызвали домой? Что там у нее случилось? Не дай Бог, что-то с бабой Зиной или Сан Санычем!

– Я не знаю, – сказала Полина. – Голос у ее бабушки был взволнованный, но достаточно бодрый.

– Ты же понимаешь, сынок, ее бабушка – пожилой человек, мало ли что могло случиться… Давление подскочило, или сердце расшалилось… Я уверен, что все обойдется, – предположил Самойлов.

– Маша скоро вернется и расскажет все сама, – успокоила сына мать.

– Я так за нее переживаю. Она чувствует мою боль и помогает мне с ней бороться. Но иногда мне кажется, что я тоже чувствую, когда ей плохо. Вот как сейчас… Мне кажется, с ней происходит что-то нехорошее. А я ничем не могу ей помочь…

Алеша, я тебя уверяю, Маша достаточно сильный человек, чтобы справиться со своими проблемами самостоятельно. А тебе надо отдохнуть. Давай я помогу тебе дойти до твоей комнаты, – предложила Полина.

– Спасибо, мама. Я, правда, что-то устал сегодня…

Добравшись до кровати, Алеша сказал:

– Спасибо, мам, что помогла мне дойти. Я себя чувствую сейчас маленьким ребенком… – грустно усмехнулся он. – В детстве ты меня так же отводила в кроватку и читала сказку на ночь…

– Не все сразу, сынок. Ты и так делаешь поразительные успехи.

– Но я буду тренироваться еще больше и скоро смогу ходить совершенно самостоятельно, как обычный здоровый человек, – стал убеждать и маму, и самого себя Алеша.

– Обязательно. Ты и бегать еще у нас будешь, – поддержала его Полина.

– А помнишь, как я мечтал научиться ходить… И боялся, что надежда окажется напрасной…

– Конечно, помню. Ты поставил себе цель – прийти к Кате на своих ногах.

– Мама, я добился своей цели. – Алеша решил поделиться с мамой своей сегодняшней победой. – Сегодня я виделся с Катей. И я подошел к ней сам, на своих ногах! Так что все получилось, как я хотел.

– Что?! – удивилась и обрадовалась одновременно Полина. – Ты встречался с Катей?

– Да, мама. Мы встретились случайно. Мы с ней разговаривали, и… она была так рада, что я выздоровел.

– А больше она тебе ничего не сказала? – взволнованно спросила Полина.

– Сказала… Она меня все еще любит, представляешь?

Не может быть! – искренне удившись Полина.

– Почему?

– Алеша, я раньше не хотела тебе говорить, ведь ты болел и тебя нельзя было волновать…

– Ты о чем, мама? – спросил Алеша.

– Дело в том, что Катя теперь с Костей. У них возобновились отношения…

– В каком смысле – отношения?

– В самом прямом, сынок. Она теперь невеста твоего брата.

– Катя теперь с Костей?! – Алеша не верил своим ушам. – Но зачем же она тогда сказала мне, что по-прежнему любит именно меня?

– Видишь ли, Алеша, дело в том, что Катя, похоже, совсем не та девушка, какой она казалась нам раньше… – начала было Полина, но Алеша ее перебил:

– Почему же Костя ничего не рассказал мне?! Он знал, что Катя моя невеста, и опять начал с ней встречаться?!

– Не вини Костю, сынок. Мы все давно поняли, что Катя не станет твоей женой. Пока ты болел, она вела себя довольно странно, если не сказать хуже.

– Да, мама, я тоже это заметил, – согласился Алеша. – Катя стала совсем другой.

– Я не хочу говорить ничего плохого за ее спиной, но мне кажется, Катя – не та девушка, которая тебе нужна.

– Но зачем она опять говорит мне о любви? – спросил сын.

– На твоем месте я бы ей не верила, – ответила ему Полина.

– Что же мне делать? – Алеша был в отчаянии.

– Не знаю. Осмотреться вокруг – может, где-то рядом с тобой есть куда более достойные тебя девушки?

Но рядом со мной нет никого, кроме Маши.

– Ну, вот видишь! А ты говоришь – никого.

– Я настолько привык видеть ее рядом, что она уже кажется частью моей жизни, – улыбнулся Алеша. – Странно, правда?

– Это очень хорошо, сынок. Маша – честная, порядочная и очень искренняя девушка. Если честно, она мне нравится гораздо больше, чем Катя, – призналась Полина.

– Да, мама. И мне тоже. Ты не поверишь – ее нет рядом совсем немного времени, а я по ней уже соскучился…

– Я уверена, что она скоро вернется. А про Катю, Алешенька, ты бы лучше не вспоминал. Пусть у нее будет своя жизнь, а у тебя – своя.

– Наверное, ты права, мама, – задумчиво сказал Алеша.

Может быть, впервые он подумал о Маше как о девушке, которую можно полюбить.

Поразмышляв некоторое время, смотритель пришел к выводу, что бриллианты действительно могут быть у Алексея. Более того, ему показалась сомнительной и сама его болезнь.

– Ну держись, инвалид! Ты у меня поплатишься… – тихо сказал смотритель и позвал сыновей.

– А какой у тебя план, папа? – спросил Толик, выслушав отца. – Что ты хочешь с ним сделать?

– Его надо потихоньку – в мешок и в укромное местечко. А уж там, будь спокоен, он у меня соловьем запоет. И бриллианты достанутся лам.

– Но рядом с ним постоянно кто-то находится, – сказал Толик.

– Такого не бывает, сынок. Когда-нибудь, пусть ненадолго, но он останется один. Ваше дело – этот момент не проворонить, понятно?

– Глаз с него не спустим! – пообещал сын..

Молодец, Толик! – похвалил его отец. – Я гляжу, умнеешь прямо на глазах. Ну все, сегодня отдыхать, а завтра с утра за работу. А мне пора кое-какими другими делишками подзаняться.

Смотритель собрался уходить, но Жора перехватил его у дверей.

– Пап, а на что отдыхать-то? Нынче и отдых денег стоит! Подкинул бы деньжат за труды?

– Перебьетесь, – твердо сказал смотритель. – Спать ложитесь. Сон – лучший отдых.

– Ну папа… Время еще детское! – настаивал на своем Жора. – Все пацаны в ночных клубах да на дискотеке…

– Все, я сказал! Отстань со своими глупостями! Не до вас сейчас.

Объяснив сыновьям, что жизнь – это не только праздник, смотритель отправился к себе, взял фонарик и решил пройти по катакомбам. Он хотел остаться незамеченным, и это ему удалось.

Он углублялся в катакомбы, и шаги его становились все глуше и глуше. Ему нравилось ходить к своему сундуку, проверять на нем замки, любоваться собранными в нем сокровищами.

* * *

Зинаида не находила себе места, хваталась то за одно, то за другое, но тут же все бросала.

– Куда же они Машеньку увели? За что?! Саныч, что же делать?! – причитала она.

– Надо идти в милицию, хлопотать, – решительно сказал Сан Саныч.

– Так что же мы сидим? Пойдем скорей! – тут же подхватила его идею Зинаида. Для нее главным было что-то делать, чтобы помочь Маше.

– Я думаю, надо ей передачку собрать, а то там кормят небось не по-домашнему, – предложил Сан Саныч.

– Ты думаешь, ее там… надолго задержат? – растерялась Зинаида. – Она ведь ни в чем не виновата.

– Да нет, разберутся и выпустят, но на всякий случай… – объяснил свое предложение Сан Саныч.

Зинаида приступила к делу, быстро и аккуратно укладывая в узелок пирожки и что-то еще из съестного. Пока она суетилась, Сан Саныч рассуждал:

– Откуда же они все-таки взялись, эти чертовы ампулы? Неужели Маша и вправду принесла их из аптеки?

– Чтоб у тебя язык отсох – сказать такое! – Зинаида даже плюнула. – Маша никогда в жизни ничего не крала! Я свою внучку знаю и никому не позволю ее обвинять, понял?

– Да что ты, Зин, я же так, предположил только… – стал защищаться Сан Саныч.

– Даже и думать об этом не смей! – потребовала Зинаида. – Ну что сидишь, пошли!

И она решительно направилась к выходу. Сан Саныч поспешил вслед за ней.

Маша впервые оказалась в кабинете у следователя и была очень растеряна. Костя, который здесь уже бывал, присел в уголке и ловил каждое слово.

– Итак, вы не можете объяснить следствию, откуда в вашей комнате оказались ампулы с сильнодействующим снотворным? – спросил следователь Машу.

– Нет. Я их не брала… честное слово… – как-то по-детски ответила Маша.

– К сожалению, вы обвиняетесь не просто в хищении медикаментов, – продолжал следователь.

– А в чем? Я ничего не понимаю…

– Об этом позже, – сказал следователь и взял в руки злополучную коробку.

– Здесь недостает одной ампулы. Скажите, пожалуйста, куда вы ее дели?

– Эту ампулу забрал Константин Борисович, – вспомнила Маша.

Здесь Костя вмешался в разговор с видом очень оскорбленного человека:

– Что ты говоришь, Маша?! Никакую ампулу я не брал! Это чушь!

– Но я видела своими глазами! Я зашла в лабораторию, вы стояли возле шкафа и держали в руках эту коробку… – напомнила ему Маша.

– Сплошное вранье! Это лекарство хранилось в сейфе в моем кабинете.

Следователь его остановил:

– Стоп, Костя. Скажешь, когда тебя спросят. Значит, вы признаете, что это ампулы из аптеки?

– Но вы же сами сказали… – начала Маша.

– Допустим, – предположил следователь. – Маша, давайте рассуждать логически. Если вы"выдали ампулу Константину, то почему об этом нет записи в журнале?

– Костя сказал, что заполнит все сам, – объяснила Маша.

– Опять вранье. Я не мог такого сказать, потому что даже не знаю, как он заполняется, – снова вмешался в разговор Костя.

Следователь достал из ящика стола журнал учета медикаментов из аптеки и стал в нем что-то искать.

– Вот, никакой отметки здесь нет. Значит, в аптеке были все десять ампул. До того, как вы их похитили.

Маша подавленно молчала.

– А потом одна из этих ампул была использована при покушении на убийство человека. И вы знаете, кого именно. Алексея Самойлова!

А вот это была самая большая неожиданность для Маши! Оказывается, Алешу пытались убить, и авария – это не случайность!

– Вы что, обвиняете меня в покушении на Алешу? – тихо спросила она.

– Именно так, – подтвердил следователь.

– Это какое-то безумие. Скажите, ради Бога, зачем мне было на него покушаться? – Маше казалось, что она находится среди людей, лишенных рассудка.

– Вы хотели сорвать его свадьбу с Катей, – ответил следователь.

– Мы в тот самый день с Лешей только познакомились! – воскликнула Маша.

– Это ваша версия событий, и мне она известна. А теперь я вам расскажу, как было на самом деле. – Следователь стал уверенно излагать свою версию. – Вы познакомились с Алексеем. Влюбились в него.

– Я ни в кого не влюблялась! – перебила его Маша. Но следователь совсем иначе понял ее возмущение.

– Не перебивайте. После этого вы узнали о том, что Алексей собирается жениться, – продолжал он, – и подложили ему ампулу со снотворным – в расчете на то, что он уснет и свадьба не состоится. Но ваша задумка – в сущности, безвредная – обернулась трагедией. Алексей не уснул сразу, у него хватило сил выехать на дорогу. Что было дальше, мы все знаем.

– Я не делала этого! – закричала Маша.

– Тогда объясните мне, как вы оказались на месте происшествия практически сразу после аварии? – спросил следователь. Объяснить это действительно было непросто.

– Я не знаю… Я просто почувствовала, что с ним произошло что-то плохое. Я не знаю, как это– объяснить, – пролепетала Маша.

– Зато я знаю, – жестко сказал следователь. – Вы предполагали возможность такого развития событий. Поэтому, увидев, что машины Алеши нет на месте, побежали на дорогу и оказались на месте аварии.

– Это неправда. Я очень хорошо к нему отношусь, я никогда бы не смогла…

Но ведь вы говорите, что не испытывали к нему никаких чувств? – перебил Машу следователь. – Именно любовью и объясняются ваши дальнейшие действия – активная помощь врачам на месте аварии, ваша готовность сопровождать его в больницу, дежурство у его палаты. Вас мучило чувство вины за содеянное. И вы, как порядочный, в общем-то, человек, хотели сгладить последствия своего поступка.

– Так вот зачем ты нанялась к нему сиделкой! – возмутился Костя. – Как же я тебя раньше не раскусил!

– Ну что, Мария Николаевна, как видите, ваши мотивы и поступки нам совершенно ясны. Может, напишем чистосердечное признание? Поверьте, это для вас сейчас наилучший выход.

Маша не знала, что для нее сейчас наилучший выход. Она только понимала, что попала в беду и не знает, как из нее выбраться.

– Мне не в чем признаваться. Я ни в чем не виновата, – просто сказала она.

– Да что ее слушать! Под замок ее – и все дела! – предложил Костя.

– Хочу тебе напомнить, Костя, что в этом кабинете я хозяин, – сказал следователь. – И я решаю, кого под замок, а кого нет.

– Так ведь все же понятно, дядя Гриша! Вот перед вами сидит человек, который покушался на жизнь моего брата. Значит, ее нужно посадить в тюрьму! – настаивал Костя.

– Виновен человек или нет – определяет не следствие, а суд. И вообще, я бы тебе посоветовал сейчас пойти домой, пока я тебя не арестовал с ней вместе, – сказал следователь.

– За что?! – испуганно спросил Костя.

– За то, что у тебя в аптеке наркотические вещества хранятся как попало и без учета!

– Хорошо, я уйду. Но я рад, что она свое получит!

Костя вышел из кабинета, а следователь продолжил разговор с Машей:

– Маша, я понимаю ваши чувства. Вам очень тяжело сейчас. Но поверьте, лучше признаться в том, что случилось. Сразу станет легче.

– Мне не в чем признаваться, – упрямо сказала Маша. – Я не подкладывала эту ампулу! И ничего не брала из аптеки, понимаете? НЕ БРАЛА!

В ее голосе звучала несомненная искренность. Следователь задумался.

Поговорив с сыном, Полина вернулась к Самойлову, который возился с какими-то документами.

– Как он там? Ему не стало хуже? – Самойлов оторвался от бумаг. – Что-то ты выглядишь озабоченной.

– Да нет, с ним все хорошо.

– Тогда в чем дело?

Полина решила все-таки рассказать мужу о том, что ее удивило.

– Представляешь, когда Лешка ходил сегодня гулять, он встретил Катю.

– Ну и что тут такого?

– Она увидела, что он снова ходит, и призналась ему, что по-прежнему его любит.

– Слушай, дорогая, я знать больше не хочу ничего про эту Катю. Пусть говорит, что хочет. Надеюсь, Леша не придал ее словам большого значения.

– Вроде бы нет.

– Ну, вот и все. Главное, что он на ноги встал, а проблемы с Катей – дело десятое – уверенно сказал Самойлов. – И вообще, пусть молодежь решает свои дела, а нам нужно думать о наших.

– А какие у нас дела? – спросила Полина.

– Ну, например, тебе надо решить, какое платье ты наденешь в ресторан на нашу серебряную свадьбу.

– Да, вот это проблема! – рассмеялась Полина.

– Есть идея: платье тоже должно быть серебряным, – шутливо предложил Самойлов.

– Ты шутишь, а я ведь действительно ничего не успею сшить…

Самойлов обнял Полину:

– Давай думать о хорошем, Полинка, и радоваться тому, что наконец-то у нас нет настоящих поводов для огорчения.

– Ты прав, – ответила Полина и потерлась щекой о его щеку.

Зинаида и Сан Саныч довольно быстро добрались до милиции. Они зашли в коридор, где сидел дежурный, и немного потоптались на пороге, прежде чем спросить о Маше.

– Здравствуйте, – обратилась к дежурному Зинаида. – Как бы нам узнать, что там с моей внучкой, а? У вас она где-то…

– Фамилия? – сухо спросил дежурный.

– Никитенко.

Дежурный полистал книгу с записями и ответил:

– У следователя, на допросе.

– А как бы нам ее увидеть? – спросила Зинаида.

– Увидеть ее сейчас нельзя – сказано же, допрос идет, – объяснил дежурный. – Хотите – подождите здесь.

– Ну хоть бы одним глазком взглянуть, а? – жалобно попросила Зинаида.

– Не положено, говорят же! – оборвал ее милиционер.

– Хоть передачку ей отдать… – в тон Зинаиде попросил Сан Саныч.

– И передачи тоже пока не принимаются! Не мешайте работать! – Дежурный дал понять, что разговор окончен.

В это время в коридор вышел Костя, и Зинаида бросилась к нему.

– Костя, ну что там?! Все выяснилось?

– Да, все наконец выяснилось, – мрачно ответил Костя.

– Слава Богу! – облегченно вздохнула Зинаида. – Но почему так долго? Когда ее отпустят?

– Боюсь, теперь не скоро, Зинаида Степановна. Все очень и очень серьезно.

– Так ты же сказал, что все выяснилось? – удивился Сан Саныч.

– Она ведь не виновата! – убежденно сказала Зинаида.

– Вы, оказывается, совершенно не знаете свою внучку, – покачал головой Костя. – Да и я в ней сильно ошибался…

– Костя, объясни толком! В чем ее обвиняют? – спросил Сан Саныч.

– Задайте эти вопросы следователю, он вам все объяснит. А мне некогда.

Костя махнул рукой и быстро вышел из милиции. Ему было необыкновенно легко. Как славно все сложилось. Как хорошо он придумал и отвел от себя подозрения!

В это время следователь задавал Маше вопросы:

– Значит, несмотря на все улики, вы не намерены признаваться в содеянном?

– Да, – уверенно сказала Маша, – потому что я ничего не делала.

– Что ж, жаль, что вы продолжаете упорствовать. Я давал вам шанс изменить вашу участь.

– Каким образом?

– Если бы вы признались и раскаялись, уголовное дело, заведенное против вас, можно было бы переквалифицировать на причинение вреда здоровью по неосторожности. Но вы почему-то не желаете воспользоваться этим, – искренне удивился следователь.

– Потому что я невиновна, – отрезала Маша.

Дело ваше, – сказал следователь и продолжил официальным тоном: – Мария Николаевна Никитенко, вы обвиняетесь в попытке покушения на жизнь Алексея Самойлова. Я вынужден на время следствия заключить вас под стражу.

Следователь нажал кнопку на столе. Тут же вошел дежурный.

– Вызывали, Григорий Тимофеевич? – спросил он.

– Да. Уведите гражданку Никитенко в камеру предварительного заключения.

Маша поняла, что впереди ее ждут серьезные испытания.

Убежав от отца, Катя выплакалась и пришла домой. Мама ждала ее:

– Ну что? Ты нашла его?

– Да, он был в офисе.

– Вы поговорили? Что он тебе сказал? – Таисии не терпелось поскорее узнать о результате разговора.

– Мама, я не хочу про него больше слышать. Мы будем жить без него, – сурово заявила дочь.

Таисия даже присела.

– Он так сказал? – ахнула она.

– Это я тебе говорю! – выкрикнула Катя. – Так будет лучше для всех, и для нас с тобой.

– Постой, Катя, я тебя не за тем туда посылала! Что значит «без него»?! Нам надо вернуть его в семью! – Таисия не ожидала такого поворота событий.

– Мама, он нам не нужен. Он предал тебя. И меня тоже.

– Ты что, ему так и сказала? – У Таисии просто опустились руки.

– Да, представь себе. И еще сказала, что он мне больше не отец. Ненавижу его.

– И его не испугало, что он навсегда потеряет дочь? – спросила Таисия.

– Не знаю. И знать не хочу.

Катя зашла к себе в комнату и хлопнула дверью.

– Вот и посмотрим, дорога ты ему или нет, – сказала Таисия закрытой двери. – Любит он тебя или нет.

Если любит – то вернется.

Буравин все еще переживал разговор с Катей, когда в кабинет зашел Самойлов:

– Привет, Витя!

– Привет, – ответил Буравин, вставая и подавая руку.

– Витя, такое счастье! У нас Алешка начал ходить!

– Да ты что? Поздравляю, Боря. Вот это отличная новость. Наверное, Полина счастлива?

– Не то слово, – подтвердил Самойлов. – Да, кстати, пока не забыл: приглашаю тебя на нашу серебряную свадьбу!

– Неужели столько времени уже прошло? – удивился Буравин.

– Ага! Мы сегодня с Полиной стали вспоминать – оказывается, уже двадцать пять лет вместе!

– Поздравляю. От всей души, так сказать. И за Лешку очень рад.

– Что-то ты не выглядишь особенно радостным, Вить, – заметил Самойлов.

– Не обращай внимания. Это к вам не относится.

– У тебя неприятности?

– Да не то чтобы неприятности, так… перемены в жизни. Впрочем, они назревали давно.

Только тут Самойлов заметил в офисе чемодан.

– Ты куда-то уезжаешь?

– Не уезжаю, а переезжаю, – сказал Буравин.

– Куда?

– Да вот сюда, в офис. Теперь здесь буду жить.

– Не понял… А как же дом, Таисия? – У Самойлова даже вытянулось лицо.

– Боря, я сегодня ушел от Таисии! – объявил Буравин.

– Неожиданный поступок, – оценил Самойлов. Буравин кивнул:

– Знаю. Но так было надо.

– Не пожалеешь? – поинтересовался Самойлов.

– Думаю, нет.

Самойлов собрался было еще что-то спросить, но передумал.

– Давай, спрашивай, я же вижу, что ты что-то хочешь узнать? – помог ему Буравин.

– Да. Как отреагировала Таисия? – спросил Самойлов.

– Отрицательно. Но ты ведь не это хотел узнать?

– Да, не это, – кивнул Самойлов. – Мне пока непонятно одно…

– Что именно?

– Ты ушел от жены. Что планируешь делать дальше?

– Не знаю… – Буравин пожал плечами. – Пока планирую жить здесь. Не волнуйся, твоему семейному счастью мой уход от Таисии не угрожает. Ты ведь это хотел узнать?

– И все-таки я не понимаю тебя. Что за ребячество? Это в молодости можно собирать чемоданы и демонстративно хлопать дверью!

– Выходит, я такой старый, что не могу себе этого позволить? – усмехнулся Буравин.

– Я говорю серьезно, Витя! Сколько лет вы прожили вместе? Двадцать?

– Да… я потерял полжизни.

– Ты не понимаешь, а я тебе скажу! Со стороны всегда виднее. Ты не должен бросать Таисию, вы прекрасная пара, у вас дочь, в конце концов! – сказал Самойлов настойчиво. Слишком настойчиво.

– Ну, дочь уже взрослая, а по поводу прекрасной пары, так это только видимость. Поверь, если бы я мог остаться с женой, я бы не ушел. Но я больше не могу. У меня закончилось терпение, – пожаловался Буравин.

– Я тебя знаю, Витя, ты по натуре – не волк-одиночка. Тебе обязательно нужно, чтобы рядом с тобой был близкий человек.

– Кто знает…

– Это просто усталость. Отдохнете друг от-друга какое-то время, и ты снова вернешься в семью. – Самойлов гнул свою линию.

– Может быть. Так далеко я не загадываю.

– Значит, как я понимаю, к нам на юбилей вы не придете?

– Да. Не могу я сейчас ее видеть. Даже просто встретиться и сидеть за одним столом… не хочу. Пусть Таисия идет с Катей, без меня.

– Жаль, конечно, но раз ты так решил… – с сомнением сказал Самойлов.

– Да. Я так решил, – твердо сказал Буравин. Бывает так, что человек понимает, как он был не прав, на долгие годы лишая себя чего-то важного и незаменимого. Только вот чего? На что надеется мужчина в этом возрасте, пытаясь начать все сначала? Или же он просто хочет остаться самим собой и борется за себя настоящего, каким он и был в молодости? Кто знает, кто знает…

* * *

Лева был занят своими повседневными ресторанными делами, когда к нему подошел сияющий Костя. Даже странно, каким счастливым может быть человек, засадивший другого в тюрьму!

– Привет, Лева!

– Привет. Выпить пришел?

– Да! – подтвердил Костя. – Настроение отличное! И повод есть.

– Ну? Что за повод? – заинтересовался Лева.

– Да все просто супер! Я наконец выпутался из этой истории с покушением! Надо мной больше ничего не висит, никаких угроз! Уф, сам не верю, что это так!

– Поздравляю! – сказал Лева и попросил официанта накрыть для них столик, что и было выполнено со спринтерской скоростью.

– Так что это за повод, по которому ты сияешь, как медный чайник? – повторил Лева, разлив по рюмочкам коньячок.

– Машу арестовали вместо меня, и все поверили, что я ни при чем! Все! – Костя откинулся на спинку стула.

– Ты подкинул ей улику? – догадался Лева.

– Причем неопровержимую! – Костя не мог скрыть свою радость.

– За это действительно надо выпить! – улыбнулся Лева. – За тебя!

– Слава Богу, от меня хоть с бриллиантами отстали, я уж думал: все, конец! А теперь все хорошо, сами их ищут…