Текст книги "Три желания за жизнь"

Автор книги: Елена Вавилкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Госпожа, вы не должны разговаривать с ней. Хозяин будет недоволен. Вернитесь в комнату и закройте дверь, туда она не сможет пройти. – Быстро лепетала Николь, пытаясь затолкнуть ее обратно.

– Девочка, ты не правильно поняла меня, я пришла не к Таяру, а к тебе. Ты можешь развернуться и закрыть у меня перед носом эту чертову дверь и потерять свою гордость, достоинство, если они еще остались, – девушка демонстративно фыркнула, – и даже жизнь, став одной из таких, как Эта, – Она кивнула на служанку, – Проклятой. Или выслушать меня и помешать, этому случиться.

Николь открыла рот, чтобы что-то сказать, но Клидис грубо шикнув на незнакомом языке заставила ту молча замереть. Предчувствие неотвратимости беды сжимало сердце, слова произносимые девушкой не укладывались в голове. Марине хотелось последовать совету и сбежать, укрыться, чтобы не слышать ничего, но что-то удерживало ее на месте.

– Сколько твоих желаний наш милый джинн успел исполнить за два дня, глупышка? – Тем временем продолжала с напускным сочувствием говорить Клидис. – Одно? Два? А может три? Как дорого обошлась ему твоя жизнь и душа?

Марина вспоминала все невзначай сказанные Таяром фразы, которые казались игрой слов, но почему-то сейчас из уст этой женщины приобретали совершенно другой пугающий смысл.

– Нет, – Задумчиво протянула Клидис, – Не три. Я еще чувствую, как живительной влагой бьется в тебе энергия души. – Глаза девушки сверкнули алчным голодным блеском. – Она почти также полна, как и раньше, когда я выкрала тебя из отеля.

– Ты выкрала меня? Зачем? – Марина ухватилась за что-то понятное во всем том бреде, который не ясно зачем вываливала на нее эта странная особа. Она не понимала ее мотивов, вместо того чтобы наплести гадостей про Таяра, заставить сомневаться, ревновать, как любая брошенная и обиженная любовница, эта женщина несла непонятную пугающую чушь.

– Исиб – повелитель джиннов и отец Таяра – приказал. Его сыночек игнорировал потребности своей стихии в притоке свежей чистой энергии, и ему требовалась переполненная желаниями душа. Прости, но по непонятной причине выбор пал на тебя. – Девушка пожала плечами. – Тебя как жертву бросили ему под ноги, чтобы он растоптал твою душу и насытился. И судя по тому, как разительно изменился замок с момента моего последнего посещения, он все-таки напитался от тебя.

Марина истерически хохотнула.

– Ты – джинн, Исиб – джинн, Таяр – джинн. Кто еще?

Ей казалось, что информация нехотя порционно проникает внутрь и оседает в голове, заставляя сомневаться во всем, а больше всего в здравости своего рассудка.

– Джинния. Я джинния, – поправила ее Клидис. – Ты не веришь мне? Напрасно. У тебя еще есть шанс избежать участи стать бездушной оболочкой. К сожалению, мы не имеем права вмешиваться в чужие контракты, а то я бы могла продемонстрировать наглядно свои способности, правда не уверена, что ты, зная, захотела бы заплатить цену. – Вздернув бровь, девушка кокетливо улыбнулась ей. – Хотя кое-что я все же продемонстрировать могу. В некоторых Проклятых, – начала объяснять она, придвигаясь к Николь, – энергия души настолько мизерна, что их тела можно примерять, как одежки. – Девушка сделала резкий шаг вперед и втянулась в тело.

Марина с ужасом смотрела на то, как ее служанка, разворачиваясь, смотрит на нее насмешливым взглядом черных властных глаз.

– Костюмчик поистрепался, но все еще ничего! – Голосом Клидис произнесли губы Николь. – Я ее сейчас отпущу, и ты спросишь, кто она и как такой стала. А там уже решай сама. Я предупредила. – Тело Николь дернулось и сжавшимся комочком осело на пол, в то время как джинния посвежевшая и румяная снова предстала перед ней.

– Ей ничтожество, пошевеливайся, выкладывай свою слезливую историю.

Марина переводила взгляд с одной на другую. Николь молча пыталась встать, а Клидис явно теряя терпение, брезгливо подпинывала ее носком своей туфельки.

– Прекрати, – наконец не выдержала она, опускаясь рядом со служанкой. – Николь, посмотри на меня. – Марина пыталась поймать взгляд девушки, но она упорно избегала смотреть ей в глаза. – То, что говорит эта женщина, правда?

Николь, так и не повернувшись к ней, слабо кивнула – по крайней мере именно так расценила Марина понуро опустившиеся плечи и бессильно склоненную голову. Внутри ее трясло от непонимания и страха, но, как ни странно, внешне она оставалась холодно-собранной, отрешенной.

– Ты все еще сомневаешься? – Джинния раздраженно взирала на нее сверху вниз.

Марина медленно поднялась, не отводя от нее спокойного взгляда.

– Нет. Но все равно не понимаю, зачем ты все это рассказала мне. – Девушка хотела сказать, что не видит выхода из сложившейся ситуации, и не понимает, каким образом знание может помочь ей выжить и сохранить душу, но Клидис восприняла ее слова по-своему.

– Если ты думаешь, что ты особенная для него, и он не доведет начатое до конца, то наивно заблуждаешься. Я джинния – не человек и не Проклятая, но он, наигравшись, отшвырнул меня как ненужную вещь. Оскорбил, унизил, но я осталась жива. Однако человек, попавший к нему, не отделается так легко. Мы все игрушки для избалованного мальчишки. Сколько у него было таких как ты наивных дур, спроси у нее. И уточни, где они все сейчас?

Злая, взвинчено-проникновенная речь Клидис, казалось, сделала из нее то, что пока не удалось Таяру – пустую оболочку, в которой глухим эхом разносились слова «ты думаешь, ты особенная?»… «ты думаешь, ты особенная?»… Все чувства застыли, превратившись в глыбу льда, лишь только разум работал с жестокой ироничной расчетливостью.

– Ты хочешь помочь мне вернуться назад? – Глядя в упор на такую же жертву «прекрасного принца», спокойно произнесла Марина.

– Нет. – Джинния замешкалась. – Не могу.

– Так чем же ты рассчитывала мне помочь, разрушив «наивные заблуждения»? – Девушка чувствовала, как губы складываются в злую ухмылку.

– Советом. – Клидис поежилась, словно ей стало холодно. – Не желай! А если все же не удержишься, разрушь иллюзию и освободись… – Фигура джиннии начала бледнеть и мерцать в воздухе, которой, казалось, обрел жидкую текучесть, – …и освободись навсегда от него.

Последние слова разносились уже эхом, оставшимся как напоминание об исчезнувшей «гостье». Марина окинула безразличным взглядом Николь и прошаркала в комнату.

«Я твой личный джинн, воробушек. Только пожелай и не будет ничего невозможного для тебя…

У каждого желания есть своя цена…

Ты ведь хочешь вернуться домой?

Ты даешь мне две недели… и по истечении указанного срока ты выскажешь желание остаться со мной, либо покинуть меня навсегда, и я исполню его в любом случае.

Я ХОЧУ позвонить родным…

Неделя…

Сколько твоих желаний наш милый джинн успел исполнить за два дня?

Мне уже поздно пытаться реализовывать свои таланты…

Тебя тоже украли?

Нет, я здесь по своей воле…

Тебе понравился мой сюрприз?

Замок разительно изменился с момента моего последнего посещения…он все-таки напитался от тебя…

Я так сильно хочу тебя, что больше ни о чем не могу думать…

Я желаю, чтобы ты наконец-то стала моей…»

Обрывки фраз крутились в голове, а перед глазами сменялись лица, пока Марина механически наполняла ванную водой.

Все было ложью, иллюзией, неправдой. Волшебная сказка оказалась жутким сном. Айсберг замороженных чувств трещал, грозя рассыпаться осколками и похоронить ее.

Девушка опустилась в ванную, позволяя горячей жалящей воде впиться в тело, съедая прикосновения его рук и губ. Губка остервенело драла кожу, в попытке вытравить память. Щеки ело от тихих слез, стекающих вниз.

Фальшь… одна только фальшь, и ничего кроме боли.

В голове стучало единственное желание не помнить, забыть, не знать…

***

Навещая своих старых должников, Таяр сначала благодушно исполнял без обмана их последние желания, поскольку находился под впечатлением от прошедшего дня. Но, так и не испытав насыщения, разгневанный упорством стихии, вдруг ставшей чрезмерно разборчивой, перешел на иллюзии.

Однако и этого оказалось мало. Энергия всех тех людей была пресной, с душком грехопадения, пропитанной низменными желаниями, совсем не той, что теперь была нужна ему, попробовавшему искрящийся, освежающий вкус Марины. Все остальное теперь казалось черствой гнилой коркой хлеба, после богатого пиршества.

Его стихии нужна была она, и только она. Вся его сущность требовала ее душу, жизнь, тело. Ничуть не меньше, чем тогда, когда Воробушек только появилась у него, а больше, гораздо больше.

Каждая удовлетворенная потребность, вела к новой более сильной и мощной, почти неконтролируемой. И необходимость выбора сводила с ума.

Единственным приемлемым вариантом, достойным Рины, было реальное исполнение желания. Оно не крало жизнь, но затрагивало душу, оскверняя ее. А Таяру эгоистично не хотелось этого.

Однако джинн не знал, как долго его будет привлекать новизна, как скоро он пресытится ею? И хотя за его долгую жизнь он неоднократно проходил через это, но Воробушек с ее непривычной искренностью, открытостью, чистотой выделялась среди остальных, заставляя думать, что их отношения продлятся дольше, намного дольше, если только он сам не испортит все, не сделает ее одной из многих.

Таяр уверен был, что сможет обуздать стихию на время, ведь получалось же у него это раньше… до появления Рины. Для этого ему всего лишь нужно было не выпускать ее из постели, заглушить удовольствием от обладания ее телом, требования стихии.

Жаркие, возбуждающие образы и картины затопили мысли, вызывая необузданную волну желания, оказаться с ней, внутри нее, ощутить ее мягкую податливость, обжигающую страсть, раствориться, распасться на миллиарды искр и утонуть в нежности.

Неудовлетворенная жажда тянула его обратно, и джинн поддался ей, оставив сомнения на потом.

Тихонько открыв дверь в спальню, он замер на пороге, лаская горячим взглядом неподвижную фигурку Рины, в коротком просвечивающем на свету халатике.

Девушка, погруженная в глубокую задумчивость, неподвижно стояла у окна, совершенно не замечая его. Таяр, понимал, что своим долгим отсутствием мог породить в ее головке кучу ненужных мыслей, но надеялся, что сможет быстро справиться с ее обоснованным гневом.

Джинн чувствовал ее злость за маской безразличия и плотной глухой стеной, которой она снова умудрилась отгородить свой разум от него.

В несколько шагов преодолев расстояние, разделявшее их, он встал так близко, что ощутил свежий весенний аромат ее кожи. Отведя в сторону светлые отливающие золотом пряди, Таяр нежно коснулся губами чувствительной точки на шее и прошептал:

– Я соскучился по тебе, Воробушек.

Девушка вздрогнула, но не повернулась, оставаясь такой же напряженной и холодной рядом с ним.

– Прости, что оставил тебя, но появились дела, требующие моего немедленного присутствия. – Сделав, вид, что не замечает ее гордой царственной осанки и надменно вздернутого подбородка, он продолжил: – Я приготовил тебе небольшой подарок, надеюсь, он понравится и хоть немного загладит мою вину.

Таяр аккуратно расправил цепочку так, чтобы кроваво-красный рубин в форме слезы уютно расположился на груди девушки, и застегнул замочек, ласкающе касаясь бархатистой кожи.

Рина медленно, заставляя его нервничать, опустила глаза на украшение. Ее рука резко вскинулась вверх, но, на мгновение замерев в нерешительности и так и не дотронувшись камня, безвольно упала вниз.

– Тебе не нравится, Воробушек? – Обняв за плечи, он развернул ее к себе, пытаясь в непроницаемых глазах найти ответ.

– Почему же, – Рина вскинула бровь, и это было единственным проявлением эмоций на непроницаемо холодном лице, – он прекрасен.

Ее ранящее непонятное безразличие, на фоне собственных обжигающих изводящих желаний, вызывало раздражение и злость, питая внутренний огонь стихии. Пальцы Таяра неосознанно сильнее сжались на ее плечах, заставляя девушку, дернуться от боли.

– Воробушек, что не так? – С трудом справившись с собой, он попытался ласково коснуться ее щеки, но она отстранилась, полыхнув на него гневным взглядом.

– Скажи, Таяр, кто я для тебя? Какое место ты мне отводишь среди остальных игрушек? – Наконец, почти выкрикнула она, сбрасывая маску отчужденности.

– Ты особенная, Воробушек. – Произнес он, и снова попытался притянуть к себе, чтобы успокоить, но Рина вывернулась и отодвинулась на шаг.

– Настолько особенная, что ты приготовил мне место в аду?

Таяр молчал, не зная, что ответить, испытывая ярость от чувства, что теряет ее.

– Нет. – Наконец, прорычал он, до хруста сжав кулаки.

– Нет, джин? Ты хочешь сказать, что полюбил меня и никогда не используешь свою силу во вред? Я НЕ ВЕРЮ! – Таяр наблюдал, как в глазах Рины загорается безумный огонь. – Все это время ты обманывал меня. Соблазнял, исполнял желания. И что? Вдруг в одном шаге от цели остановишься? Посмотри на меня и честно ответь, ты хочешь, чтобы я сказала мое третье желание?

Каждое слово, каждое обвинение Марины было оправданным, и доказать обратное не представлялось возможным, если только не отпустить, но джинн не хотел лишиться ее. Стихия ревела внутри, сверкая неутоленной жаждой в глазах, требуя привязать к себе навечно, и он сдался.

– Хочу. – Ухмыльнулся Таяр, ожидая реакции девушки.

– Чего ты хочешь, скажи точнее, джинн! – В ее голосе звучал вызов, не смотря на мелкую дрожь, сотрясающую тело.

– Я хочу, чтобы ты сказала мне свое последнее желание, Воробушек. Я хочу, чтобы всю оставшуюся вечность ты принадлежала мне. Хочу твою жизнь, твою душу, твое тело в свое безраздельное пользование. – Разозленный он ожидал, что она спасует, замкнется, будет избегать или осторожничать, пытаясь переиграть его, но ее реакция ошарашила его.

– Да будет так, мой Господин, – Губы Рины насмешливо скривились. – Я хочу, – она выдержала паузу, – прожить мою жизнь, никогда не узнав тебя, чтобы не было похищения и нашего знакомства, не было влюбленности и боли предательства. – Ее слова уязвляли и били наотмашь. – Пусть это будет всего лишь иллюзия, но иллюзия долгой, полной счастья жизни без тебя. А потом можешь забирать то, что останется от моей проклятой души себе. Мне все равно.

Сердце Таяра сжалось от ее ненависти к нему, но разум говорил, что так будет лучше. Для нее пройдут годы, для него мгновения и она будет снова его. А если он захочет, даже не вспомнит обо всем этом, и все же Таяр медлил в нерешительности.

– Только не говори, что тебе этого не хочется, джинн!

Стихия радостно подхватила перчатку брошенного вызова и подтолкнула вперед.

Его руки обвились вокруг ее талии, а губы выдохнули в приоткрывшийся от возмущения рот: – Спи, Воробушек, спи.

Веки девушки сомкнулись, и Таяр, подхватив безвольное тело, осторожно перенес его на кровать. Энергия набирающим силу ручейком потекла от нее к нему, но он не испытывал радости от этого, зная что Рина сейчас так близко и в то же время далеко как никогда. Захотелось разнести все в щепки, найти и наказать тех, кто так «милостиво» просветил ее…

***

Центр неотложной помощи Порт де Пантэн

Белые стены. Персонал, деловито снующий по коридорам. Запах боли и отчаянья, пропитавший здание насквозь. И во всем этом, как сильнейший афродизиак, глубокий, резкий, отчаянный аромат надежды и желания жить. И лишь одна неподвижная фигурка, опутанная многочисленными трубками, поддерживающими еле теплящуюся жизнь, была вне всего этого, оставаясь безмятежно спокойной.

Исиб, глядя на девушку, неестественную бледность, которой не скрывала даже от природы смуглая кожа, признавал правоту Азраила, настоявшего на немедленном возвращении украденной энергии. Ему не нужно было видеть редкие зигзаги на приборах, чтобы чувствовать, что с каждым пройденным мгновением, удары молодого сердца становятся все глуше и слабее.

И все же, если бы не уверения Саида, что Таяр так очарован Мариной, что решил повременить с исполнением третьего желания, пытаясь восполнить запасы энергии в другом месте, он вряд ли был бы здесь сейчас. Слишком стремительно стихия подталкивала детей к краю, слишком мало времени у них было, чтобы узнать друг друга и поверить в свои чувства, но то, что их связали романтические отношения, и то что его сын прекратил свои безрассудные игры со стихией, давало надежду на благополучный исход.

Однако какое-то невнятное предчувствие не давало покоя, а потому, не мешкая, джинн подошел к постели больной. Веки девушки с густыми черными ресницами были закрыты, медицинский скотч фиксирующий трубки, скрывал лицо, не давая возможности лучше рассмотреть его, и тем не менее он видел насколько она юна.

Осторожно освободив рот, Исиб стремительно наклонился и вдохнул в Шейлу украденную энергию, заставляя сердце девушки сделать резкий скачок. Он не отрывался от ее губ, пока они не потеплели, и лишь ощутив, как в тело возвращается жизнь, отстранился.

В первое мгновение Повелитель изумился сходству Шейлы с Ясмин. Нет, она не являлась ее точной копией, но все же была больше похожа на его возлюбленную, чем Марина, в которой проглядывалось больше черт отца. Однако это наваждение развеялось в тот же миг как веки девушки, дрогнув, распахнулись, являя бледно-топазовую радужку глаз, которые в купе со смуглой кожей и черными густыми волосами смотрелись жутко завораживающе красиво.

Шейла лежала неподвижно уставившись в одну точку, и Исибу начало казаться, что она слепа, но стоило в палату зайти медсестре, как взгляд девушки недоуменно и въедливо стал изучать ее, опровергая разочаровывающее предположение.

Толчок, и огонь побежал по венам, разнося весть о том, что третье желание Таяра выполнено.

С губ Исиба сорвалось проклятье.

Растворяясь в воздухе, он успел окинуть девушку взглядом, когда еще один толчок настиг его…

Плохо, все было, очень плохо.

Глава 14

– Саид! – Ревом разнесся по замку зов Хозяина, перекликаясь с другим не менее сильным мысленным призывом.

– Ты все поняла, Николь? – Новоиспеченная демоница упрямо поджала губы. – Иди. – Мужчина, преодолевая сопротивление, подтолкнул ее к проходу, перетекающему размытым пятном в воздухе.

– Сам иди. – Отталкивая, нахально заявила она. – Это тебя Он зовет, не меня. Мое место рядом с Мариной.

Саид устало вздохнул. Кто мог предположить, что его короткая отлучка к Исибу обернется целой цепочкой неприятных и непонятных последствий.

Вернувшись от Повелителя, он буквально кожей ощутил магическое напряжение, витавшее в воздухе. И каково же было его удивление, что источником этого самого неконтролируемого мощного всплеска является миленькая безобидная девчушка, которую ему поручил охранять Таяр.

Ему удалось до перерождения вытащить заревную, мало что соображающую Николь из комнаты убийственно спокойной джиннии. Кровавые дорожки слез на лице Проклятой, и расширившиеся, практически поглотившие радужку зрачки с алыми искорками, свидетельствовали о невозможном – девчонка за каких-то пару часов вычерпала ресурс сравнительно новенькой души Николь полностью.

Саид не представлял, каким мукам можно подвергнуть Проклятого, чтобы провернуть такое. Но все же успел расспросить Николь о том, что случилось, до того как она превратилась в демона. Но в демона ли?

Как оказалось, доведенная откровениями Клидис Марина, питая свое ожесточение и стихию, снова и снова протаскивала девушку сквозь воспоминания, заставляя заново переживать их, пока не вытянула из нее всю боль, всю муку. Она как губка впитывала подробности из быта своей служанки, становясь сильнее и отрешенней с каждой минутой.

Но не только это было удивительным. Николь совершенно не испытывала злости, ярости, которые, возрастали в демонах стократно с обретением новых сил. Как и не чувствовала страха перед властью Таяра или Исиба. Полностью утратив память, что не случалось ни с одним из них до этого, демоница являла собой гремучую смесь агрессивного нахальства и ослиного упрямства, не признавая ни чьей власти кроме Марины.

Скрутив извивающуюся и брыкающуюся девушку, он потянул ее к проходу, в который раз как малому ребенку вдалбливая, прописные истины.

– Если останешься, Таяр прикончит тебя, и чем ты тогда поможешь своей Госпоже? Повелитель разрешит эту ситуацию. Ты должна рассказать ему, что Клидис поведала Марине про джиннов и про исполнения желаний. Иди. Он или Ясмин заберут ее отсюда.

– Она слабеет… – Рассеяно и огорченно произнесла, преставшая сопротивляться Николь.

– Тем более, ты должна спешить, – Саид воспользовался секундным ступором и пихнул девушку в проход.

Как раз во время. Поскольку стоило проходу закрыться, как в просторный холл ворвался взъерошенный и сильно разозленный джинн. Напускной лоск человечности слетел с него как сухая шелуха, открывая истинный устрашающий облик. Стихия ревела в Таяре, обдавая жаром адского пламени, мышцы бугрились, перекатываясь при каждом сильном вдохе, а татуировки, ожив, сплетались в жуткие картины. Немигающие, засасывающие в свои безжизненные черные омуты глаза, сверлили его как какое-то диковинное насекомое.

Саид, знал, что предал доверие Хозяина так же, как и то, что поплатится за это, но ему было все равно.

Что ему осталось терять?

Лишь разум, забитый тысячами способами пыток и памятью о миллионах оттенках боли, в потерявшем остроту восприятия теле зверя, существующего на первобытных инстинктах выживания любой ценой.

– Кто. Сказал. Марине? – Четко вырубая в воздухе каждое слово прорычал Таяр. – Почему ты не предотвратил этого?

– Клидис. Я не успел. – Сухо отчеканил демон и, безразлично добавил. – Но ведь девушка загадала последнее желание, не так ли?! Так какая разница тогда? – Последнюю фразу он уже хрипел, поскольку пальцы Таяра, впиваясь в горло и сжигая кожу, приподняли его тело вверх.

Глаза в глаза, утопая в муках, от того, что разгневанный Хозяин, срезая слои памяти, копался в его воспоминаниях, Саид сохранял спокойствие обреченного. И лишь каплей восхищения в голове билась мысль, что странная не такая как остальные демоница, сопротивлялась бы конца. Глупая, она не понимала, что ни рай, ни ад, ни тем более кривая неуправляемая жизнь смертного, не принесут короткого, но от того невообразимо сильного ощущения счастья и покоя, которое дарит только окончательная смерть и небытие. Его тело пожираемое стихийной яростью Таяра, истлевая превращалось в дым, но даже последняя оглушающая боль не могла вытеснить радости избавления…

Таяр раздосадованный неуправляемым желанием вернуться к Марине, плохо контролировал себя. Взбешенный тем, что Саид шпионил за ним для отца, он уже не воспринимал, а просто вбирал в себя образы, не замечая, что стихия вырвавшаяся на свободу пожирает демона. Одержимый яростью, он очнулся только тогда, когда пальцы, удерживающие тело Саида, сжали пустоту.

Картины выстраивались в ряд, не принося успокоения, наоборот вызывая еще большую смуту и волнение.

Таяр мог поверить в игры Исиба с ним, даже в безрассудную ненависть Клидис, но принять то, что Марина джинния – не мог.

Стремительно преодолевая расстояние отделявшее его от спальни, джинн мысленно твердил:

«Очередная интриганка, подосланная отцом?

Нет! Невозможно!

Она не смогла бы! Она не поступила бы так… не зашла так далеко.

А если да, то зачем… к чему были эти наигранные обвинения?

Почему, она не разорвала иллюзию и не избавилась от связи?

Нужно узнать… нужно проникнуть в ее сон... убедиться, что измышления Саида лишь бред… или подтвердить их».

Таяр сам не знал, чего желает больше, чтобы Воробушек оказалась невинной жертвой, чувства и жизнь, которой он растоптал, подарив сомнительную иллюзию исполнения желаний, или амбициозной джиннией польстившейся на посулы отца.

Глаза джинна сверкнули издевкой. Если второе – она сама выбрала свой путь…И еще не раз пожалеет, что не отказалась.

Чтобы не обещал ей отец, ее ждала участь ненасытной стервозной пустышки, такой же как Клидис, поскольку безвозвратное исполнение желаний, как ни прискорбен этот факт, накладывало свой отпечаток и на джиннов.

Таяр не понаслышке знал об этом.

Иногда влюбленные парочки, чтобы усилить чувственные восприятия прибегали к взаимному исполнению желаний друг друга. Обмениваясь энергией, они укрепляли связи между стихиями ради полного единения. К моменту, когда Клидис в попытке удержать его гаснущий интерес предложила исполнить ее желания, ему было уже по большому счету наплевать на нее, но в погоне за новыми ощущениями он согласился, ничего не обещая взамен. Таяр не испытывал угрызений совести или раскаянья по этому поводу. Она предложила – он поддержал, обычная сделка продлившая их связь чуть дольше.

Тогда каждый, пусть и не до конца сознавая последствий, знал, на что идет. Сейчас же, его разыграли вслепую, обвели вокруг пальца. И кто? Исиб, Клидис, Саид и совсем молоденькая девчонка! РИНА!

Желваки заходили от еле сдерживаемой злости и… желания.

А если нет? Если она не лгала, не разыгрывала ничего?

В душе Таяра шевельнулось раздраженное недовольство собой.

Он все еще жаждал ее и только ее.

Взгляд прошелся по неподвижно лежащей на середине кровати фигурке. Лицо спящей девушки светилось счастливым умиротворением, настолько отличным от его собственных эмоций, пропитанных яростью и сомнениями, что захотелось немедленно, сейчас же, оказаться рядом с ней. Рина как магнитом притягивала его, и не в силах противиться этому зову, джинн осторожно прилег рядом, прижимая безвольное тело к себе.

«Нет не могла… и все же…»

Он закрыл глаза, безликой тенью проникая в ее сон…

Таяр оказался на просторной светлой кухне, Марина, моя посуду, подтрунивала над сильно располневшей Викой. Женщина притворно жаловалась, но все же весь ее облик излучал радость материнства.

– …Не честно. Следующей должна была быть ты, а не снова я.

– Викусь, ну, вы уж как-нибудь с папой определитесь, рожать мне или делами фирмы заниматься? Тем более, прежде чем обзаводиться ребенком, не плохо бы для начала обзавестись мужем, – посмеивалась Марина, передавая мокрую тарелку сестре, но при этом глаза ее загадочно сверкали.

Джинн, знал, что это всего лишь иллюзия, и все же что-то шевельнулось в душе от мысли, что его Воробушек могла бы стать матерью… ребенка… от чужого мужчины. Сердце неприятно сжалось от мысли что его место рядом с ней занимает кто-то другой. Пусть просто во сне, не надолго, и все же... она была счастлива без него… Появилась жгучая нерациональная потребность показаться ей, подойти, встряхнуть, но связанный желанием, Таяр не смог сделать ничего из этого. Ему оставалось только смотреть и слушать, быть рядом и не прикасаться…

– Он с радостью отпустит тебя на пару-тройку годков в отпуск. Ты же знаешь. – Не отступалась беременная женщина. – И кстати сестренка, как долго ты собираешься прятать этого счастливчика от семьи, мы уже все извелись от любопытства?

Марина скосила взгляд и с улыбкой ответила:

– Не долго.

– Ну, намекни хоть, кто он. – С азартным блеском в глазах начала канючить сестра, явно намеренная вытянуть все подробности.

– Да, уж намекни. Хотелось бы посмотреть на выбранное тобой совершенство, – скрестив руки на груди и сверля женщин прожигающим взглядом, пробурчал себе под нос недовольный Таяр.

Марина уже собиралась что-то ответить, когда в комнату ворвался малыш лет трех-четырех с истошно надрывающимся телефоном.

– Лина, Лина, – кричал он. – Телефон!

А дальше произошло две вещи одновременно, Марина приобняв мальчугана и благодарно чмокнув его в макушку, приняла вызов, а Вика, охнув и в миг побелев, закусила губу, но девушка отвернувшаяся от нее этого не заметила.

– Привет. – С теплой мечтательной улыбкой, от которой все перевернулось в душе у джинна, произнесла она. – Да, конечно. Жду.

Рина засмеялась чему-то сказанному и добавила: – Ничего не надо. Не бойся, они не кусаются. – Выждав театральную паузу, многозначительно произнесла, – В основном! – И снова мягче, нежнее, – Я тебя тоже.

Когда, закончив разговор она снова повернулась к сестре, та уже снова могла дышать свободно.

– Ну, что ж, Вик, похоже ты уже сегодня получишь ответы на свои вопросы, – Подмигнула Рина ей.

Женщина радостно улыбнулась и тут же снова скорчилась от боли.

– Ох, – она сделала, глубокий вдох, – Ты уж извини, Ринусь. Но сегодня вряд ли. Кажется моя дочурка решила появиться на свет.

Марина побледнела и, подтолкнув с интересом вертящегося рядом малыша в сторону двери, произнесла:

– Мить, солнышко, бабушку с папой зови.

Но малыш заупрямился и вывернувшись бросился к матери, намертво цепляясь в ее ноги.

– Мам, мам, – напугано лепетал он.

– Все нормально, Митенька, все хорошо.

Марина видимо поняв, что ребенка не удастся выпроводить с кухни, громко крикнула.

– Мам! Сереж! У Вики схватки!

Спустя несколько секунд все оставшееся семейство было уже здесь, наводя ужасную суету, но Таяр уже не обращал на это внимания. Его взгляд неотступно следил за женщиной, командным голосом раздающей распоряжения.

– Сережа, дуй домой за документами. Коля, заводи машину, везем Вику в больницу. Маришка остаешься с Митенькой, только не спалите мне тут ничего!

Ясмин сильно изменилась, с того времени, когда он видел ее в последний раз. Но у него не было сомнений, что перед ним бывшая любовница его отца. Злость затопила все существо.

Джинния. Воробушек все же чертова лицемерная джинния, скрывающая свое истинное лицо под маской невинности.

Осознание предательства оказало на него оглушающее действие и он стоял как вкопанный, до тех пор пока квартиру не покинули все, кроме Рины и ребенка.

Таяр злился и не понимал, почему ее обман, так волнует его.

В дверь позвонили и он вместе со всеми на автомате двинулся к ней. И словно всего увиденного было мало, там джинн столкнулся с обаятельным светловолосым мужчиной, который, по-хозяйски обняв, целовал его женщину.

– Прости, Макс. – Разрумянившаяся Марина оторвалась от него. – Но никого нет. – Девушка развела руками. – Вика неожиданно решила рожать. Все уехали с ней, кроме меня, оставленной няней для Мити.

– Ничего страшного. Я никуда не тороплюсь. – Мужчина тепло улыбнулся, вызывая скрежет зубов у Таяра.

– Митя – это Максим мой жених. Максим, этот взрослый умный мальчик – мой племянник. – Девушка спокойно представляла мужчин друг другу, а Таяр был уже не в силах сдержать бешенства.

– Все хватит, Марина! – Прорычал джинн. – Поиграли и хватит. Разрывай чертову иллюзию! – Крикнул он, видя, что девушка вздрагивает и ежится как от холода. – Рина! – Во всю силу легких сотрясал воздух Таяр. – Я сказал, просыпайся!

Джинния нахмурилась, сжала губы, но даже не взглянула в его сторону, хотя явно что-то слышала и чувствовала.