Текст книги "Город, где цвели абрикосы"

Автор книги: Елена Улановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Особенная подлость состояла в том, что стреляли по части из их домов – где были их жены и дети. Конечно же, пограничники просили артиллеристов не отвечать.

Еще не давала покоя мысль – а кто они, эти враги? Стреляли парни, с которыми они жили в одном городе, болели за одну команду, возможно, учились вместе, а может даже пили пиво в одной компании… Были, конечно, и русские военные, но Бог им судья…

Про Дениса Сашка знал, что после вчерашней тренировки тот остался у друга в Восточных кварталах, а вот Милена… Милена дома, и можно только надеяться, что спустилась в подвал… Скорее всего, стоит у окна и сходит с ума, а то еще мечтает, как бы кастрюльку с долмой ему принести… Ненормальная… Преданность Милены была преданностью настоящей восточной женщины, и в мирное время Сашка этим очень гордился.

Их, пограничников, оставалось не так уж много. Зеленых срочников-новобранцев он, как командир заставы, постарался отправить по домам. Родные приезжали по ночам и успели забрать пацанов до начала бойни. Женский медперсонал он тоже отослал – не до них… Хорошо, что он натренировал свою постоянную команду, не давая им покоя ни днем, ни ночью. И перевязкам тоже учил, кстати… Перевел на казарменный режим, сам жену не видел уже пару недель, – даром, что она под боком, вон в той угловой девятиэтажке. Готовы окопы, есть бетонные заграждения и продовольственный склад полон. Оружия, оружия маловато! В коротких перерывах между перестрелками Сашка названивал командованию – еще оружия!

Помощи не будет – его никто и не обнадеживал. Есть раненые… За ними ухаживает дед, из соседей: он тут летом абрикосы собирает… Вовка-балагур замолчал – неужели что-то серьезное? Для поднятия духа включили через громкоговорители украинский гимн. Невероятно, но в бинокль Сашка видел, что вдоль шоссе останавливались зеваки: посмотреть на канонаду… А если случайный снаряд залетит? Любопытству и пофигизму людей нет предела! Неужели им не страшно?

А вот ему было страшно. Хоть он и командир. Страшно всерьез. За своих ребят, за Милену, за Дениса, – да и за себя… Украина? Где она, та Украина? Где она, когда под ее гимн нас расстреливают?

…Но, видно, есть где-то Бог: прислали-таки самолеты. Всех в убежище! Раненых, раненых первыми! Вовка где? Дышит?

Самолеты сработали четко. Когда бомбы ложатся – мало не покажется, земля дыбом… Конечно, нападающие разбежались, но надолго ли? И тут раздались сирены «скорых».

…«Военный совет» собрался в квартире у Милены. Лера, анестезиолог в детской больнице, работала на «скорой» на общественных началах. Туда же напросилась и Женька – ей выдали белый халат. Рената с Леонидом вернулись – везли свою продукцию в Краснодон, а там уже русские войска, то бишь ополченцы… Развернули.

– Это уже не Украина. Куда трубочки везете?

В хорошие времена Лера всегда шутила, что им нужно газоотводные трубочки для младенцев изготовлять и по всему миру продавать… Стартап! Простое и элегантное решение вечной проблемы колик у новорожденных! Но сейчас как-то не до шуток…

Последним подъехал Юрочка – Лера его иначе и не называла. Вся прямо таяла, когда смотрела на мужа. А Женька всё утро не отходила от окна, будто высматривая кого-то… Остальные делали вид, что не понимают, кого она хочет увидеть. За одну ночь мир разделился на своих и чужих, и слово «враг» приобрело плоть и кровь.

Юрочка, как настоящий журналист, еще успел взять интервью у нескольких очевидцев вчерашней атаки на пограничную заставу. Найти их было трудно, Сашка сразу после приказа отступать распустил всех по домам, раненых забрали «скорые»…

– Почему ты у меня ничего не спрашиваешь, возьми у меня интервью, – кипятился Сашка, размахивая руками. – Почему у этих лохов?

– Потому что ты военный, на службе… И мнение твое предвзятое: зависит от того, кто за эту службу платит. А они – свободные люди; это называется «демократия».

– Демократия, еханый бабай! Демократическое их мнение зависит от зомбоящика! От того, кто за рекламу в телике платил!

Но спор продолжать не хотелось. Не до теорий было сейчас: случилось страшное – Денис пропал. Единственный на всю их компанию ребенок, оставшийся в городе, исчез вместе со своим другом Владом. Им по 17 лет, и это еще хуже… Они, конечно же, воспользовались машиной отца Влада и поехали спасать – но кого? Родителей? Погранзаставу? Украину?

– У меня есть знакомые в отделе информации ЛНР, – снова заговорил Юрочка, – я попытаюсь что-нибудь узнать. Может, он там, в подвалах, – с типичной репортерской бестактностью сказал он то, что никому не хотелось произносить…

– Из города нужно уезжать! – не выдержала, наконец, Лера.

Никто не возражал. Будущее было неопределенным, а настоящее казалосьмрачным. Когда все так же молча разошлись, поев Милениной долмы и выпив чачи, присланной родней с Кавказа, Сашка, переодевшись в гражданское, отправился попрощаться с частью.

Оказалось, не он один. Пришли ребята, которые еще вчера отстреливались с ним бок о бок в окопах. Они стояли и смотрели на свой второй дом. Склады с провиантом были опустошены, в казарме всё перевернуто, в оружейке двери выломаны, и оружие вынесено, а всё, что оставалось железного, – двери бункеров, машины, вышки, – какие-то молодцы резали на металл.

Всё закончилось, все живы – даже Вовка-балагур выкарабкался. Почему же такая тоска? Смотреть, как рушат всё, чем жили столько лет, оказалось невероятно больно…

Глава 7. ВАТНИКИ И УКРОПЫ

Денис не верил тому, что с ним произошло. Немыслимое совпадение или просто непруха? Второго июня они с Владом после разговора с родителями не поехали спасать погранзаставу. Какой смысл? – Оружия никто не даст, да и как он появится и посмотрит в глаза ребятам, если его отец, командир части, дезертировал и прохлаждается с женой в убежище? Он, его сын, должен стереть это позорное пятно с имени семьи! Решение принято, и они с Владом едут к друзьям в общагу. Надо поднимать народ!

Ничего, что все друзья старше Дениса: он и в школу раньше всех на год пошел, и в институт сразу поступил. На литейный… Выбор для семьи неожиданный. Отец был недоволен: то ли дело электроника! Но Дениса всегда завораживал вид льющегося металла. И когда их в восьмом классе возили на экскурсию на знаменитый Алчевский металлургический завод, Денис твердо решил – он будет инженером-литейщиком. Если, конечно, не попадет в профессиональный футбол.

К футболу Денис относился серьезно. И тренировки не пропускал, и болельщиком был страстным. Его группа поддержки была экипирована лучше всех: все заработанные летом деньги он тратил на флаги – флаги команды и флаги Украины. И в тот апрельский вечер, когда «ватники»^[6] захватили здание СБУ, он был на футболе. Это, конечно, был очень умный ход со стороны организаторов этой хорошо спланированной «стихийной» революции: назначить захват на вторую половину дня, когда вся половозрелая часть мужского населения города находится на стадионе.

Момент, конечно, упущен. Тем не менее, сдаваться рано. Хотя перед тем, как идти к людям и поднимать их, нужно сделать что-то значительное!

Запарковав машину прямо перед центральным входом в университет, Денис с Владом стали развешивать на столбах флаги Украины и «Зари». Кто сказал, что человек не может повесить флаги своей любимой команды и любимой страны на главной площади своего кампуса?! Занятые делом, ребята не заметили, как подъехал «уазик». Опомнились только тогда, когда люди в балаклавах, выскочившие из машины, как черти из табакерки, начали заламывать им руки.

– Просто не верю, как на заказ: к открытию тюрьмы мы получили укропов-патриотов^[7]! – мужик в форме ополченца автоматной очередью срезал несколько полураскрытых роз с университетской клумбы и театральным жестом поднес Владу и Денису, хотя руки у них были связаны за спиной. – Это вам! Как первым заключенным новой тюрьмы Луганской Народной Республики!

Денис отрицательно покачал головой.

– Не хотите – не надо: Оленьке-секретарше подарим, – миролюбиво заключил ополченец, как вдруг, уколовшись шипом, ойкнул, как девчонка, тонким голоском; хотел было бросить цветы на землю, но передумал и, перехватив стебли со стороны бутонов, начал злобно хлестать ребят стеблями по лицу.

От неожиданного унижения и обиды даже не было больно, но когда ватник остановился, Денис почувствовал, как по щекам течет кровь.

– Смотри-ка, Фобос^[8], тут и машинка их: «Тойота»! Хороша… Не «Вольво», конечно, но для наших целей подойдет, мы люди не требовательные. У кого ключи?

Ребята молчали. Мучитель врезал Владу кулаком по лицу; сразу пошла кровь еще и из носа.

– У кого ключи, я спрашиваю?

– Это не моя, это отца! Он меня убьет! – заверещал Влад.

Денис старался не смотреть в сторону друга.

– А так я тебя убью, – засмеялся в балаклаве. – А папаша-то у тебя, видно, зажиточный: машинка-то новенькая! Посмотрим, какой он за тебя выкуп заплатит.

Он бросил ключ толстому детине в камуфляже.

– Фобос, ну-ка, вези их в подвал! Маньяк уже по работе соскучился: ему застаиваться нельзя. Вези на «Тойоте», потом поставишь машину на инвентарный учет. А мы с Луишем еще один кружок сделаем: тут на Восточных кварталах, я смотрю, полно идиотов непуганых ходит.

Глава 8. ЮРА

Профессиональное чутье подсказывало Юрию: вот он, его шанс. Каждый журналист ждет своей минуты; некоторые выслеживают сенсацию месяцами, рискуют жизнью, преследуя «горячий» материал, живут в нечеловеческих условиях за тысячи километров от дома… Но Юрию не хотелось далеко. Теперь, когда он уже не волк-одиночка, теперь, когда появилась Лера – его Мэрилин Монро, – ему уже не хотелось надолго уезжать…

Майдан стал первой удачей. Что такое доехать от Луганска до Киева – ночь в поезде! Для военного журналиста с его стажем – как в соседний магазин в тапочках сходить… Разве это сравнить с предыдущими командировками – в Чечню, например? Но Майдан – уже затасканная новость. Там таких любителей «горячих пирожков» в политике хоть отбавляй. Впору еще один Майдан начинать.

И тут практически у Юры под носом, в его родном городе, около дома, где он вырос, около библиотеки, куда он бегал с детства, около детской больницы, где работала мама и где под окнами ее кабинета Юра играл в ножички, – происходит революция! И не просто стихийная, буйная и неуправляемая, а подготовленная, спланированная… Просто заговор! Переворот! На его глазах разворачивается сюжет, от которого захватывает дух…

Когда вскоре после захвата СБУ и штурма пограничной части Юрий поехал в Краснодон к Вовику, мимо окон которого со стороны поселка Изварино от российской границы бесконечными колоннами двигалась военная техника, картина развивающихся событий встала перед его глазами, как знакомая панорама Бородино в московском музее. Может быть, он одним из первых понял, что происходит. Его долг как журналиста зафиксировать для истории всё происходящее. Всё – не только оставить фотографии и записанные интервью с очевидцами событий, но вести подробный дневник вооруженных столкновений и обстрелов – с первой разорвавшейся в городе бомбы, и самое главное – составить список пропавших бесследно людей, который с каждым днем становился все длиннее и длиннее.

Юра говорил об этом с Вовиком. Вовик был из Краснодона, но в институте, благодаря своему умению устраиваться, легко получил в общежитии отдельную комнату. В той крошечной комнатке они прогуляли и пропили весь первый курс; Вовик, опять же, договорился с вахтершей, чтобы к нему в общагу пропускали девушек по специальному разрешению: они, мол, делают прослушивания для набора в женский джаз-банд.

Через год пришли повестки в армию. Вовика направили в Донецк, в войска МВД, охранять порядок в городе. А Юру – в Чечню: у него не было коммуникативных способностей Вовика. И папы-генерала тоже. Зато у него было везение: в первом же бою пуля чечена прошила мягкую часть плеча; боль адская – но зато рука была правой… Дырку зашили, Юра переучился в левшу и научился стучать на компьютере левой… А тем, кто были с ним там, в Чечне, не повезло: весь взвод полег…

Вернувшись на гражданку, Юра перевелся на журналистику. А Вовик прямо из армии подался в школу МВД – по папиным стопам… Друзья продолжали встречаться и всегда поднимали тост за свой предармейский год. Может, поэтому так гадко было Юре, когда он услышал, что в подвалах общежития Машинститута теперь будет тюрьма. В том самом общежитии, где в джазе были только девушки…

Поход в здание военного правительства ЛНР результата не дал. Юрия вежливо слушали, кивали головами, изумленно открывали глаза при упоминании о подвалах…

Когда же Юра, несолоно хлебавши, сел в машину, за ним по следу пристроился какой-то автомобиль без номеров. Поддал газ – не помогло… На его счастье, начали бомбить близко, в районе детской областной… Он резко припарковался – преследователи проскочили на полном ходу, а Юра, придерживая камеру, чтоб не била по животу, побежал к Лере в хирургическое отделение. Уже на бегу Юра вдруг вспомнил, что сегодня Лера не там – она дежурит на «скорой». Это значило, что ему не дадут позвонить, хотя в больнице была своя работающая телефонная линия. Ему не терпелось обсудить с Вовиком ситуацию с подвалами и с преследованием, а мобильная связь, как всегда в эти дни, не брала. Юра остановился перевести дыхание около входа в пожарную часть. Тут можно переждать бомбежку. Он с ребятами из местного телевидения брал здесь интервью пару месяцев назад.

На бетонных ступенях пожарной части курили два пожарника; тот, что постарше, чистил автомат. Оба были черные от сажи, будто неделю не мылись. Рядом стоял готовый к выезду грузовик, мотор заведен – на случай, если где-то от фугаса загорание. Пожарник помоложе, здоровый такой бугаек, с детским взглядом, вызвался проводить Юрия на пожарную вышку.

– Ладно, пойдем: вроде поутихло… Вон, лезь… Где-то на уровне пятого этажа появится связь… Дядь Саш, правильно я говорю?

В эту минуту опять засвистело… цок-цок.

– Мины, ложись! – парень шмякнулся прямо на землю. Юра тоже бросился на асфальт, даром, что Лера ему еще вчера погладила рубашку для посещения правительства…

Мина бахнула где-то рядом… Осколки полетели во все стороны – вжимаемся в землю, руками закрываем голову, такое чувство, что обрушилось небо. Взрыв, еще взрыв…. слышны сполохи огня, и вдруг – тишина…

Они подняли голову одновременно. С характерным треском догорала пожарная машина. Вонь от паленого железа и пластмассы шлангов ела глаза…

– Огнетушители! – встрепенулся молодой пожарный, – срочно! А дядь Саша-то где? Дядь Саша! – он истошно заорал, озираясь по сторонам.

– Да не ори, – Юра толкнул его в бок. – Пойдем посмотрим: вторая в то же место не упадет…

Они бросились искать тело. Раз не стонет и не отзывается – значит ранен, оглушен, без сознания… Всегда есть надежда…

Они обошли машину и еще побегали вокруг – нету… Парень начал креститься и смотреть на небо. Взгляд Юрия упал на каменные ступени… Он положил парню руку на плечо. Тот перевел взгляд…

Тень – пепельная тень на бетоне, в которой с трудом угадывались очертания человеческой фигуры – вот что осталось от дяди Саши. Рядом валялась искореженная, закопченная, пожарная каска.

Парень закрыл лицо руками и завыл в голос. Юрий потянулся за фотоаппаратом…

Глава 9. О ЛЮБВИ

Про любовь Женька перестала думать уже давно. Не то чтобы она в нее не верила, просто относилась к этому чувству как к выигрышу в лотерею… Есть же люди, которым ни разу в жизни не выпадает счастливый билет – ну и что? Они же с голоду не пухнут. Не нужно пренебрегать малым, а на самом деле очень даже большим… влечением… ну, если вам угодно – сексуальным влечением. Ну что делать, если мы только люди?

Одним словом, в это самое влечение Женька со временем поверила даже больше, чем в любовь, – и тоже ведь, попробуй найди! Чтобы вот так: кликнуло – и всё… И думаешь о его васильковом взгляде, ищешь глазами в толпе военных, смотришь каждые две минуты в телефон – ну просто как в семнадцать лет!

Безусловно, Женька поехала бы вчера к Милене и так, даже если бы Сережина часть не стояла там неподалеку, в районе пограничной заставы… Но заставить себя не думать – был ли Сергей вчера среди тех, кто стрелял, в кого стреляли – не могла. У Милены в доме она так ничего нового не узнала, и теперь нужно было только ждать, а это труднее всего…

Что сводит человека с ума? Поцелуи, ласки, глаза… Интересно, вспоминает ли он ее глаза? С этого места, пожалуйста, осторожнее: не заходить за рамки влечения! Может, глаза и не вспоминает, но скучает – это точно. Вон как набрасывается при встрече, даже шампанское не успевает открыть… Женат? Наверняка – такие не залеживаются… Представлять себе его жену нет смысла. Вполне возможно, что чем-то похожа на нее, Женьку: темненькая, живенькая и борщ – или что там у них в Пскове – щи с капустой знатные варит…

Женька размышляла, а руки работали: закладывали скатерти в стиральную машину, вытирали стаканы, гладили полотенца… «Уезжать», – сказала вчера Лера. Куда же уезжать? В этом кафе вся ее жизнь… И всё ее состояние…

В стеклянную дверь кафе постучали… Клиенты? Сергей?

Нет, не он – люди в форме ополченцев: предъявили какой-то ордер, потребовали занести столы и ящики с цветами внутрь, освободить проход – мол, при бомбежке эта сторона улицы опасна… Бомбежка? Неужели это не сон – в детстве ей часто снились фильмы про войну…

Женька хотела было попросить этих же ребят помочь занести столы в подвал, но что-то ее остановило… Может лучше, чтобы никто не знал о подвале: времена пошли такие… Когда она начала загружать посудомоечную машину, в дверь снова постучали… Вернулись? Женька прислушалась. Это был он, Сергей: у них был свой условный стук…

Сегодня он вел себя странно: не улыбался, не шутил – начал раздевать прямо с порога, ни тебе цветов, ни шампанского… Спешит, что ли? Куда-то отправляют? Нет, в постели Сережа перестал торопиться, стал выцеловывать каждый сантиметр ее тела, выласкивать так, будто думал, что они никогда больше не увидятся, – как будто нет завтра…

«Вот и ответ», – молнией мелькнуло в мозгу Женьки, хотя соображать она могла с большим трудом, растаяв от его ласк. Сергей прощался – это была не встреча, это было прощание. Женьке даже на минуту показалось, что лицо у него мокрое от слез. Плачет? Такой вот настоящий мужчина, просто супермужик? Может быть, это ее слезы?

Уже не оставалось времени ни на после-ласки, ни на после-сон, ни на после-любовь. В коридорчике у запасного выхода Сергей, застегиваясь на ходу, положил на ящик с пустыми бутылками пачку российских денег и конверт с адресом.

– Это тебе на билет: езжай к моей матери в Псков, через Ростов доберешься. Дети пусть тоже туда приезжают. Я знаю, хоть ты мне и не говорила: у тебя пацан и девчонка, они сейчас у отца на Севере. Здесь тебе нельзя оставаться: здесь скоро будет ад.

– Ты бы меня еще к своей жене послал, – пыталась пошутить Женька.

– У меня нет жены. Была, конечно, но не захотела ждать… Да я и не осуждаю… У меня ведь география такая: Афган, Чечня, теперь вот Донбасс… Да не смотри на меня так! У тебя прямо на лице написано: наемный убийца. Нет, девочка моя: я – кадровый военный. Это моя работа…

– Знаешь, – Женька вдруг решилась, – у меня тоже есть немного денег, гривны, правда. Хотела расшириться… Давай вместе уедем! Будет у тебя жена… Откроем ресторан… Как у Довлатова – «Заповедник». Это же у вас под Псковом? Я там была – студенткой на экскурсии… Пушкинские места… Красиво…

– Студентка ты моя… Так и осталась студенткой на всю жизнь… – Сергей как-то по-особенному нежно притянул к себе Женьку и поцеловал в лоб, так по-родственному… – Давай начнем с того, что уедешь ты. И будешь меня там ждать… Ты же умеешь ждать, я знаю… И, кстати, совсем забыл, – он достал из рюкзака бутылку шампанского и порядком помятые розы.

– Вот, тебе. Видишь, сделала из старого вояки романтика… Пошли мне сообщение, когда возьмешь билет: может, смогу вырваться к поезду… И не тяни – счет пошел на дни…

Глава 10. ЕЩЕ О ЛЮБВИ

Про любовь Павлик знал из мультфильмов и видеоигр. Обязательно после нескольких классных и веселых эпизодов с драками, супергероями, монстрами и просто пиратами появлялась какая-нибудь принцесса, супердевочка или Золушка – и все заканчивалось свадьбой.

Свадьбы, в отличие от супергероев, случались и взаправду – как, например, у маминой подруги с работы, – и в жизни они были гораздо интереснее, чем в мультфильмах, потому что там обязательно давали торт или сладкую вату, или клубнику с шоколадного фонтана. Но все равно девочки Павлика не сильно интересовали, и уж о свадьбе он точно не думал.

Однако после ночи в подвале, где Павлик с Анечкой помогали маме-кошке ухаживать за новорожденными котятами, после их бесед шепотом о том, какая судьба ждет двух черных котят, когда кошка перестанет их кормить, и о том, где доставать молоко для серого Заренка, если соседний гастроном разбомбили, а до следующего несколько остановок на автобусе, – Павлик понял, что девочки бывают не только для того, чтобы украшать для героя конец сказки. Они еще могут понять, пожалеть и умеют хранить тайны.

Дети договорились посадить на подоконники своих больших плюшевых медведей, – у Павлика медведь был коричневый в бейсбольной кепке, а у Анечки – белый с розовым бантом. Белый медведь был гораздо заметнее с улицы: он сидел в том же окне, что и коричневый, только на пять этажей ниже…

Только видел Павлик белого медведя редко, так как теперь на улице гулять было нельзя из-за бомбежек. Павлик и Анечка иногда встречались у соседки, когда ходили проведать кошку с котятами, или в подвале, где Анечка сидела рядом и шепталась с Павликом, не обращая внимания на других пацанов, что Павлику, конечно, очень льстило.

На самом деле бомбежек, с тех пор, как стреляли в пограничников, давно уже не было, но по телевизору всё время пугали, рассказывая, что происходит в каких-то далеких городах, например, в Счастье – вот так название для города, где воюют! – или в Металлисте, что, конечно, понятнее: Терминаторы, роботы и оружие – всё сделано из железа…

Про это они с Анечкой тоже говорили. Анечка сказала, что бояться не надо: ей бабушка рассказала, что люди не умирают, а превращаются в ангелов – особенно дети – и улетают на небо и там живут в раю.

Павлик не очень-то верил в эти бабушкины рассказы… Иметь хороший пистолет или автомат и уметь расстрелять врага – это другое дело! Но белокурая Анечка сама была так похожа на ангела с рождественской открытки, что Павлик не спорил и готов был слушать ее сколько угодно и со всем соглашаться…

Глава 11. ПСИХОЛОГИЯ ПРЕДАТЕЛЬСТВА

С ночного дежурства Лера вернулась довольная. Во-первых, пострадавших от бомбежек сегодня не было и привозили только больных детей, которых было немного, так что удалось даже поспать с двух до четырех утра. Во-вторых, мины, попавшие вчера в пожарную часть совсем рядом и спалившие там пожарную машину (об этом говорил весь город), чудесным образом не задели ее отделение. В-третьих, Юрочка, с которым Лера не виделась уже сутки, сегодня дома, и утро обещает быть уютным. Сил еще хватит приготовить омлет (им сегодня выдали паек) и, может быть, принять вместе душ – как в старые добрые времена. Пока есть в доме свет и вода – жизнь удалась.

Звонок в дверь раздался как раз в ту минуту, когда Лера накрывала на стол, а Юрий, потянувшись, встал из-за компьютера со словами:

– Всё, список пропавших без вести готов, я уже и Вовику отправил. Большинство людей, возможно, еще живы где-нибудь в подвалах, но не все выдержат пыток: надо спешить… Представляешь, Лерка, людей забирают за пост в фейсбуке! Или за то, что провели в школе литературный конкурс на украинском языке! Есть тут группа бывших афганцев, которые занимаются обменом пленных, но это же капля в море…

Лера, не успев ответить, пошла открывать. В квартиру вошли несколько военных в балаклавах, вежливо поздоровавшись, предъявили ордер на арест – всё чинно, спокойно.

Юрий выглянул в окно: третий этаж – прыгать? Внизу стояли автомобили без номерных знаков: ребята приехали не одни. Возле БМВ какие-то чины в форме ополченцев курили, смеялись, вверх не смотрели. Фигура и жесты одного из них показались Юрию знакомыми… Впрочем, работая на телевидении, он знал многих.

Когда его усадили рядом с водителем, Юрий понял, что задержанию пытаются придать мирный характер (даром что в кузове человек пять при полной амуниции). Юрий вздохнул: придется разговаривать. Ну что ж – это он может.

На светофоре с ними поравнялся тот самый БМВ с чинами. Повернув голову, Юрий встретился взглядом с пассажиром на переднем сиденье – Вовик! Друг…

Вспомнилось название книги, которую недавно посоветовал почитать Вовик: «Психология предательства» какого-то французского философа – ирония судьбы…

Философствовать было некогда: на следующем перекрестке – долгий светофор. Вокруг на переходах, на тротуарах – люди…

– Побоятся стрелять, – решил Юрий.

Резким движением открыв дверцу, он выпрыгнул на асфальт и побежал в направлении вчерашней пожарной части. Позади раздались хлопки, спину обожгла дикая боль – и всё померкло…

Глава 12. МАМЫ БОЛЬШЕ НЕТ

Страшный гром и такая вот чечетка: цок-цок-цок – всё началось как-то неожиданно. Они бежали, как сумасшедшие, и мама еще держала на руках Заренка, за которого Павлик волновался больше всего. С мамой, конечно, ничего случиться не может; он, Павлик, очень быстро бегает; а вот если котенок, которого они только что забрали у бабушки с 5-го этажа, вывернется из рук – ищи его свищи… Лучше бы закрыли его дома… Или пошли бы все вместе в подвал – Анечка, наверное, уже там…

Позади опять грохнуло… Павлик обернулся. Угол дома с комнатой и окном, где сидел его медведь, был срезан, а несколькими этажами ниже зияла огромная дыра… Он не успел посчитать этажи… Нет, хорошо, что взяли Заренка с собой!

И тут произошло что-то невероятное: мама взмахнула руками, котенок вылетел и кубарем покатился в сторону. Павлик кинулся было за ним, но вдруг увидел, что мама лежит на спине и не двигается, и лицо у нее такое спокойное-спокойное, а под головой растекается что-то красное, как вишневый сок…

– Беги, пацан, беги, – толкнул оцепеневшего Павлика в спину какой-то дяденька в военной форме, а сам стал на колено и навел на их дом огромный и невиданный автомат или даже гранатомет. Из зеленой военной машины в их сторону бежали еще люди с оружием.

– Мама! – Павлик кинулся было к неподвижному телу.

– Беги, я тебе сказал! – заорал дядька и стал направлять автомат на Павлика. – Беги! Ей уже не больно…

Павлик испугался автомата и изо всех сил побежал к магазину, который уже месяц был закрыт, и все стекла из витрин вылетели от взрывов. Добежав до угла, он все-таки оглянулся – страшный дядька лежал на спине поперек дороги – так, что мамы было за ним не видно. Ему, наверное, тоже уже не было больно…

Павлик приложил руку козырьком к глазам: заходящее солнце слепило прямо через дыру в стене; Заренка нигде не было видно… Зря он так испугался этого дядьки… Глаза у того были голубые-голубые, как голубые цветочки из девчачьей азбуки, которую ему подарила мамина подруга, – та самая, со свадьбы… Что за безобразие – дарить книги детям на день рождения – надо запретить…

Снова послышались страшные «цок-цок-цок».

«Мины!» – неизвестно откуда пронеслось в голове у Павлика, и он, развернувшись, побежал к остановке троллейбуса, не ходившего уже давно, почти с того дня, когда папу забрали в подвал.

Глава 13. НЕЛЮБОВЬ

Лера добежала до перекрестка как раз в ту минуту, когда раздались выстрелы. Она первая бросилась к распластанному телу мужа, проверила пульс. Вызвала сразу две «скорые» – свою бригаду и из взрослой областной.

Минуты ожидания казались вечностью, и самым важным было отстоять раненого, не отдать убийцам в балаклавах, которые намеревались забрать его в свою машину.

Что накатило на нее, Лера не знала, – какие-то атавистические инстинкты сработали… Она призывала на их головы всевозможные темные силы и так громко и страшно кричала заклятия (вот ведь начиталась Толкина), что вояки лишь нерешительно топтались на месте. Прибытие бригады в белых халатах окончательно охладило пыл военных, тем более, народу вокруг было полно, центр все-таки… Вторая «скорая» подъехала еще через минуту, и ее Юрочку с пулей в районе сердца переправили в областную – сразу в хирургическое отделение.

– Вам страшно повезло, – обрадовала Леру дежурная сестра, – оперировать будет Андрей Анатольевич.

– Какой Андрей Анатольевич? – сердце ухнуло вниз, как на американских горках.

– Да доктор Иртеньев! Он неделю как вернулся из заграничной командировки, из Сирии… Ну вы понимаете, сколько пуль он там повынимал?

Из Сирии? Ах, Сирия – вот где он был всё это время… Ливия, Сирия – горячие точки планеты… Интересно, кого он там трахал: такую же, как она, анестезиолога, или коллегу-хирурга? На сестер, Лера знала, Иртеньев не разменивался. А может, глазного врача – врачиху то есть? Известно, что в Сирию уехало много офтальмологов: ожидались химические атаки… Она счастливо улыбнулась заботливой медсестре: Боже, как повезло…

В эту минуту подбежали два санитара и быстро покатили тележку с Юрой в операционную; она даже не успела попрощаться, шепнуть «удачи», поцеловать. За санитарами скорым шагом проследовала бригада хирургов. Коренастый, невысокий, с упрямым затылком – Лера узнала бы его в любом месте и в любое время…

Долгое ожидание в коридорах: час, два, три, четыре… Сколько нужно времени, чтобы вытащить пулю? Лера беспомощно поглядывала в окошко приемной, проходила мимо, садилась, опять вставала… Медсестра делала вид, что не замечает ее нетерпения…

Наконец-то санитары выкатили тележку. Лера вскочила со стула, но они уже пронеслись мимо… Слава богу, лицо не накрыто – живой… Следом так же быстро прошла, почти пробежала хирургическая бригада, на ходу снимая перчатки и маски, – видно, что еле живые от усталости… Ни один не задержался и к Лере не подошел, ничего не объяснил…

По протекции бывшей однокурсницы, которая была сегодня дежурным врачом, Леру пустили как бы на минутку в реанимационную палату. На ночь знакомая сменилась, но Лера не ушла. В белом халате, волосы подобраны под шапочку для маскировки – ну, типа санитарки…

Шум мониторов, капельница; ее бездыханный, но такой любимый человек с кислородной маской на лице, опутан десятками проводов… Но на экране стабильная кардиограмма – жив! Не бездыханный, а очень даже дыханный. Дыханный и коханый – улыбнулась Лера своему каламбуру.

Скрипнула дверь, свет из коридора осветил в проеме знакомую фигуру. Доктор Иртеньев зашел в палату, повесив снаружи на ручку двери табличку: «Не беспокоить, идет обход».