Текст книги "Приключения Одиссея. Троянская война и ее герои"
Автор книги: Елена Тудоровская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
В тот же миг Диомед увидел великую богиню. Ее могучая фигура возвышалась над всеми сражающимися; белые складки одежды падали до самой земли; грудь была покрыта медной броней, а над шлемом вместо гребня изгибала свое тело ужасная золотая химера[34]34
Химера – мифическое чудовище с головой льва, телом козы и хвостом дракона.
[Закрыть] с разинутой пастью. В руке богиня держала огромное копье, которого не поднял бы ни один смертный. Она коснулась плеча Диомеда и повторила:
– Смелей, Диомед! – и прибавила: – Опасайся сражаться только с Аполлоном. Но если увидишь бессмертную Афродиту, рази ее острой медью.
Ободренный Диомед с невиданной яростью ринулся на врагов. Не одного троянца он поверг на землю без дыхания и жизни. За ним следовали на колесницах его друзья; они собирали добычу героя – оружие и доспехи убитых.
Навстречу Диомеду мчалась троянская колесница с четверкой вспененных, одичалых коней. В колеснице стоял высокий воин в медной броне, с двумя копьями в руках; одним из них он намеревался сбить Диомеда, губителя троянцев. Это был Эней, племянник Приама, один из славнейших героев Илиона. Оба воина осадили своих коней, соскочили на землю и бросились навстречу один другому. Копье Диомеда пролетело мимо Энея; троянец ждал врага, наставив на него свое оружие. Не раздумывая, Диомед схватил тяжелый камень и швырнул в Энея. Камень поразил троянца в бедро; герой упал на колено, упираясь рукой в землю. Но Диомед остановился пораженный. Сияющее облако заслонило от него поверженного врага, и аргивянин увидел, как богиня Афродита закрыла Энея своим белым плащом и повела с поля боя жестоко хромающего троянца. Диомед вспомнил слова могучей Афины! Он схватил чье-то брошенное копье и пронзил им нежную руку Афродиты. По серебристой ткани заструилась нетленная кровь; богиня громко вскрикнула и отпустила Энея.
Но Диомед не осмелился больше преследовать врага: он увидел, как другой бог в сияющей одежде – сам Аполлон – поддержал Энея и увел его с собою.
Над стонущей Афродитой сверкнули радужные крылья. Вестница Зевса Ирида тихо опустилась на поле битвы. Она обняла изнемогавшую от боли богиню и повела ее с поля. А Диомед дерзко крикнул вслед ей:
– Уходи, дочь Зевса! Обольщай слабых женщин, но не вздумай больше вмешиваться в битву!
На вершине Олимпа собрались толпой бессмертные боги. Они жадно следили за битвой, кипевшей в долине Скамандра. В слезах предстала перед ними раненая Афродита. Белорукая Гера встретила ее с насмешкой:
– Что случилось с тобой, Киприда? Может быть, ты уговаривала новую ахеянку ввериться какому-нибудь любезному тебе сыну Трои и, лаская ее пышные волосы, наколола себе руку об острую пряжку?
Владычица улыбок ответила со стоном:
– Меня ранил надменный Диомед, вождь аргивян, за то, что я хотела вывести из боя любезного богам Энея. Увы! Уже не с троянцами, а с бессмертными богами сражаются гордые данайцы!
Зевс улыбнулся и, погладив по голове свою прекрасную дочь, сказал ей:
– Милая дочь! Не вмешивайся в шумные битвы. Занимайся приятными делами брачных союзов, а бранные дела устроят бурный Арей и Афина!
Тем временем внизу бой начал утихать. Реже ударялись копья о звонкие щиты: тише стал крик; пыль оседала, и стали видны груды безжизненных тел, разбитые колесницы, отдельные группы сражающихся. Многие из воинов уже прекратили битву. Они разыскивали раненых, ловили коней, которые скитались по полю с пустыми колесницами. Иные воины бродили между телами убитых и собирали брошенное оружие.
Неистовый Арей покинул затихавшее поле. Афина видела, как он взвился и понесся прочь, черной тенью мелькая среди разорванных облаков.
Тогда Афина и Аполлон тоже оставили поле боя. Неподалеку от Скейских ворот Трои одиноко рос старый, раскидистый дуб. Боги приняли вид двух желтоглазых ястребов, полетели к дубу и уселись на кривой ветке. Отсюда им было видно все поле. Следя за последними вспышками битвы, Аполлон сказал своей божественной противнице:
– Пора закончить сражение, Афина. Пусть враги возобновят бой завтра и продолжают его, хотя бы до разрушения Трои, если так решено судьбой!
Афина ответила:
– Пусть будет по-твоему, дальновержец. Низведем поскорее мрак на землю, чтобы войска разошлись и не пытались продолжать битву.
С высокого дуба боги видели, как с запада надвигаются клубящиеся тучи и в первый раз за много дней затягивают небо. Поле утонуло во мраке. Крики утихли, слышны были только голоса военачальников, отводивших войска от поля боя. Звеня оружием, толпы троянцев уходили в город.
В темноте вспыхивали огни: это истомленные ахейцы разожгли костры и жарили на вертелах шипящее мясо.
Наконец совсем стемнело. Ахейцы ужинали вокруг костров. И над городом, и над станом ахейцев во мраке ночи глухо перекатывался гром. Люди в страхе прислушивались: ни один воин не смел выпить вина, не совершив возлияния громовержцу. Гром рокотал всю ночь, то удаляясь, то снова нарастая, словно голос бога с высоты возвещал народам новые беды.
Жребии войны
1
– Гектор, возлюбленный муж мой, сжалься над нами, надо мной и малюткой Астианаксом! Не уходи сражаться с ахейцами! Не оставляй нас без защиты! Смотри, здесь городская стена доступнее всего для вражеского нападения. Пока вы будете сражаться на поле, ахейцы ворвутся сюда и погубят всех нас. Останься здесь со своей дружиной! Некому подумать обо мне: нет у меня ни отца, ни братьев – всех убил жестокий Ахиллес, когда во главе ахейского войска разрушал высоковратные Фивы. Ты теперь мне и отец, и мать, и брат, и любимый муж. Не ходи на поле, останься здесь, защити нас!
Так рыдала и причитала Андромаха, обнимая Гектора, прильнув к его одетой бронею груди. Троянский вождь пришел попрощаться с ней перед решительной битвой с ахейцами и разыскал жену на городской стене, подле старой смоковницы у Скейских ворот. Вместе с нею была и няня-рабыня с малюткой Астианаксом на руках.
Гектор осторожно снял со своих плеч руки Андромахи, которыми она цеплялась за него в отчаянии, и заговорил, открывая ей свое сердце:
– Поверь мне, Андромаха, судьба твоя и нашего милого сына тревожит меня больше всего. Быть может, суждено погибнуть Илиону; но не так сокрушает меня грядущее горе моего отца Приама и дряхлеющей матери, горе моих братьев и сестер или судьба юношей троянских, которые погибнут при разрушении родного города. Нет, больше всего тревожит меня твоя участь, моя возлюбленная Андромаха, твой жалкий плен, рабство у жестоких данайцев, – о, пусть я раньше погибну и буду засыпан землей, чем увижу это и услышу твои жалобные рыданья! Но я не могу остаться здесь, с тобой. Страшный позор падет на меня, если я, как трус, останусь здесь и уклонюсь от боя. Сердце велит мне защищать родной город и родной народ от свирепых пришельцев. Я должен быть отважным и первым идти в сраженье, чтобы никто не укорил отца моего Приама недостойным поведением сына!
Оставив Андромаху, Гектор хотел взять на руки маленького Астианакса. Но ребенок с криком прижался к няне, испуганный яркой медью на груди отца, его сверкающим шлемом с грозно развевающимся конским хвостом на гребне. Гектор засмеялся, и даже заплаканная Андромаха улыбнулась. Немедленно снял Гектор с головы блистающий шлем и положил его на землю. Успокоенный младенец, узнав отца, доверчиво потянулся к нему и обнял его за шею мягкими ручками. Поцеловав сына, Гектор высоко поднял его и обратился с мольбой к богам:
– О владыка Зевс и вы, бессмертные боги! Поручаю вам моего сына. Пусть он будет силен и прославлен среди троянцев; пусть вырастет отважным и справедливым, станет вождем своего народа, чтобы про него говорили: «Он превзошел своего отца!».
Андромаха улыбалась сквозь слезы. Гектор положил ребенка ей на руки и обнял их обоих.
– Не печалься, милая Андромаха! – сказал он. – Никто не избегнет своей судьбы, ни храбрый, ни робкий, будет ли он сидеть дома или сражаться в поле. Иди к себе домой, береги нашего Астианакса, занимайся домашними делами. Мы же, воины, должны позаботиться о безопасности Трои, и больше всех – я, вождь троянского войска!
Гектор поднял с земли свой косматый шлем, надел его, взял оружие и не оглядываясь пошел к Скейским воротам, где уже толпились защитники Трои.
Андромаха в глубокой печали направилась домой и в кругу своих домашних горько плакала о своем Гекторе.
2
В этот день на высоком Олимпе громовержец Зевс решил сам вмешаться в битву троянцев и данайцев.
На широкий двор своего медностенного дома Зевс выкатил колесницу; вся она светилась чудесным светом: блестели серебряные спицы и золотые ободья колес, золотые поручни, кузов, сплетенный из золотых и серебряных ремней; серебряное дышло. Зевс запряг в колесницу двух крылатых коней с медными ногами. Их золотые гривы падали волнами до самой земли. Кони храпели и били копытами, но позволили богу надеть на себя золотое ярмо, привязанное к дышлу колесницы. С громом распахнулись ворота, и чудесная упряжка вылетела наружу. Послушные могучему вознице, кони распростерли сверкающие крылья и полетели, паря между морем и высоким небом.
Вслед колеснице смотрели с Олимпа, собравшись толпой, бессмертные боги. Их сердца были полны смущения и страха: в этот день отец богов и людей грозно запретил им следовать за собой и вмешиваться в происходящую битву.
Вскоре владыка Олимпа увидел под собой глубокие овраги и крутые вершины горной цепи Иды. Колесница плавно опустилась на травянистый склон холма Гаргара. Зевс выпряг коней и прислонил колесницу дышлом к стволу дуба.
Тотчас на землю спустилось золотистое облако и затопило весь склон непроглядным туманом: теперь никто не смог бы увидеть коней олимпийца. Сам Зевс поднялся на вершину Гаргара. Здесь был сложен троянцами высокий Зевсов алтарь. Громовержец поднялся по его крутым ступеням и уселся на гладком жертвенном камне. Под ним внизу расстилалась долина Скамандра; вдали у моря чернела цепь ахейских кораблей.
После двухдневного перемирия троянцы снова вышли навстречу ахейцам. На этот раз они надеялись разбить врага, ослабленного отсутствием Ахиллеса.
Зевс ясно слышал стук оружия, крики сражающихся, жалобные стоны раненых. Тучи пыли колыхались над полем, но все же можно было заметить, что сверкающие медью ряды ахейцев мало-помалу оттесняют пестрые толпы защитников Трои по направлению к городу.
Солнце, сияющий Гелиос, стало на вершине неба. Взглянув на небо, Зевс поднялся и взял в руки огромные золотые весы. На их чашки он бросил два жребия смерти – жребий троянцев и ахейцев. Злополучен был этот день для ахейцев! Их жребий потянул до самой земли, а жребий троянцев взлетел вверх. Тогда Зевс поднял руку и бросил блистающую молнию в самую гущу ахейского войска. Оглушительно грянул гром. На миг черные облака заволокли поле сражения.
3
Когда ударила молния Зевса, пораженные ужасом ахейцы обратились в бегство. Они бросали опрокинутые колесницы и бьющихся на земле коней, бросали тяжелые щиты. Побежали все – даже вождь Агамемнон, даже сильные Аяксы. Неодолимый ужас помутил разум храбрейших.
Только смелый Диомед успел удержать своих вздыбившихся коней и не позволил им опрокинуть колесницу. Мимо него бежали товарищи, и троянцы преследовали их, испуская победные вопли и стараясь поразить бегущих копьем в незащищенную спину. Диомед увидел несущуюся издали колесницу Гектора. Стоя в колеснице, вождь троянцев потрясал копьем и грозным кличем побуждал своих воинов следовать за ним и гнать ахейцев. Диомед быстро огляделся. Ему нужен был возница, чтобы передать ему вожжи и вдвоем напасть на неистового троянца. Неподалеку от себя Диомед заметил колесницу Нестора. Один из коней пилосского царя бился на земле, сраженный стрелой, а старый царь пытался мечом обрезать постромки. Мимо бежали ахейцы, но никто не помог старцу. Диомед погнал своих коней, осадил их возле Нестора и крикнул:
– Оставь свою колесницу, Нестор, переходи ко мне! Ударим на Гектора! Если мы остановим его, ахейцы опомнятся и снова отбросят троянцев!
Нестор мигом очутился в колеснице Диомеда. Не тратя слов, воинственный старец схватил вожжи из рук товарища, закрыл его щитом и погнал коней навстречу Гектору. Троянский вождь уже заметил врага. Его кони приближались и, не разбирая дороги, скакали по телам убитых.
Вождь аргивян приготовился встретить врага. Внезапно яркая молния ударила в землю перед конями Диомеда, и раздался резкий удар грома. Заклубилась пыль. Кони отпрянули и попятились с диким ржаньем. Нестор, искусный конник, сдержал коней, но воскликнул в ужасе:
– Бежим, друг Диомед! В этом бою нам не одержать победы. Сегодня Зевс прославляет Гектора; завтра, может быть, он пошлет славу и нам.
– Ты прав, Нестор, – с горечью ответил Диомед. – Но сердце мое страдает! Как будет величаться Гектор перед своими троянцами! Пусть лучше земля расступится подо мною, чем скажет обо мне Гектор: «Вождь Диомед испугался и убежал от меня!»
– Что ты говоришь, доблестный Диомед! – возразил Нестор. – Кто поверит Гектору, что ты испугался? Может быть, вдовы тех троянцев, которых ты сразил на поле битвы?
И, быстро поворотив коней, Нестор погнал их с поля. Троянцы торжествующе заревели, вслед беглецам полетели копья и стрелы. А голос Гектора раздавался за ними:
– Стой, Диомед! Данайцы почитали тебя храбрейшим, а ты бежишь от меня, как робкая женщина! Стой! Сражайся! Все равно я свергну тебя в бездну Аида!
Разъяренный Диомед трижды понуждал Нестора повернуть коней, чтобы напасть на оскорбителя, но трижды с Гаргарского холма страшно гремел Зевс, и кони Диомеда бросались в сторону, так что герои еле могли удержаться на ногах, хватаясь за ремни и поручни колесницы.
А Гектор кричал, потрясая копьем и обращаясь к троянцам:
– Вспомните свою кипящую доблесть, мужи троянцы, ликийцы, дарданцы! Зевс знаменует нашу победу своими громами! Гибель пришельцам! Я истреблю огнем их стан и их корабли и в дыму пожара изобью всех ахейцев!
4
На вершине Олимпа две великие богини с горестью следили за ходом битвы.
– О дочь громовержца, светлая Афина! – воскликнула Гера. – Смотри, троянцы оттеснили ахейцев почти до самого лагеря! Ахейцы бегут, и свирепый Гектор гонится за ними. Он настигает их и поражает копьем бегущих позади. О Паллада, неужели мы не поможем гибнущим данайцам? Их истребит Гектор мужеубийца!
Афина ответила:
– Ахейцы давно бы уже одолели Гектора, если бы не жестокость отца моего, Зевса Крониона. Ты знаешь, он выполняет просьбу Фетиды. Помнишь, как коварная нереида тайком умоляла его отомстить за обиду Ахиллеса? Но нет, я не верю, чтобы Кронион совсем позабыл и о моих заслугах. Не может быть, чтобы я перестала быть любезной его сердцу. О божественная Гера, впряги своих коней в боевую колесницу, а я пойду вооружаться для боя. Посмотрим, обрадуется ли шлемоблещущий Гектор, когда мы обе появимся на поле битвы! О, не один троянец падет сегодня мертвым возле ахейских судов!
С вершины холма Гаргара Зевс увидел летящую колесницу богинь. В гневе отец богов кликнул Ириду, свою крылатую вестницу, и приказал ей:
– Лети, Ирида, останови их и прикажи вернуться, иначе, скажи, я так поражу непокорных своими громами, что они долго не оправятся от моего удара!
Как радужный вихрь, взвилась Ирида и помчалась навстречу богиням. Бессмертные воительницы не посмели противиться приказанию владыки. Опустив голову, они погнали коней обратно на Олимп. Там они распрягли бессмертных коней и поставили их к яслям, полным амврозии. Опечаленные богини прошли в палату Зевса и сели в свои золотые кресла в кругу пирующих богов.
Пламенный Гелиос склонился к закату. Боги услышали, как во дворе застучали конские копыта и загремела колесница по камням, – это владыка вернулся с Иды. Тотчас поднялся колебатель земли Посейдон и вышел навстречу брату, чтобы принять у него коней. Дрогнула земля под шагами громовержца; он вошел в палату и сел на свой трон. Он взглянул на смутные лица великих богинь и обратился к ним с гневной насмешкой:
– Чем это так опечалены богини Гера и Афина? Что же вы так недолго участвовали в битве против троянцев, к которым пылаете неукротимой злобой? Грозная Гера! Завтра ты увидишь, как я буду еще сильнее истреблять войско храбрых ахейцев. Стремительный Гектор будет теснить их до тех пор, пока битва не разгорится перед самыми кораблями ахейцев. Запомни, Гера: я предам Гектора его судьбе только тогда, когда начнется смертельная схватка вокруг тела великого ахейского героя и когда сам Ахиллес, по своей воле, воспрянет, чтобы вступить в битву. Так суждено! Ты должна смириться, Гера, и знай, что тебе не поможет ни твой пылающий гнев, ни вся твоя дерзость!
Гера и Афина застонали от горя и негодования, но не посмели возразить ни слова грозному владыке.
На землю сошла ночь и прервала битву, к великой радости ахейцев и к досаде троянцев. Ахейцы укрылись в лагере, а троянцы отошли подальше от рва, чтобы на них не напали ночью, и расположились в поле на виду у ахейского лагеря. Впервые за десять лет они не укрылись в город с наступлением ночи. В темном поле запылали сотни костров. Неровный свет озарял все пространство между рвом и стеной и длинную стену ахейского лагеря. Ахейцев не было видно. В стане троянцев долго еще слышались веселые крики, говор и смех. Собираясь вокруг костров, троянцы мечтали вслух о завтрашних победах. Они жарили мясо быков и овец и радостно взывали к богам, сжигая им жертвы. Густой дым жертвенных костров восходил над станом. Но ветер подхватывал струи дыма и относил прочь: владыка Зевс не принимал жертвы, потому что судьба уже обрекла на гибель Трою, и владыку Трои Приама, и народ копьеносца Приама.
5
Для ахейцев ночь не была спокойной. Стоны раненых, которых раны мучили и во сне, смешивались с лязгом и стуком меди – это воины точили свое оружие, готовясь к завтрашнему бою.
В стороне от стана, у самого моря, во мраке собралась небольшая кучка вооруженных людей. Они переговаривались вполголоса; изредка звякало их оружие. Громада кораблей скрывала их от любопытных глаз. Здесь был сам вождь ахейского войска Агамемнон, и Диомед, и чернобородый критянин Идоменей, и другие близкие советники вождя. Все они напряженно вслушивались в звуки ночи. У ног их плескались волны, с шипеньем набегая на песок. В шорохе и плеске волн вожди услышали скрип песка – кто-то приближался к ним по берегу моря. Во мраке возникли три фигуры. Агамемнон поспешил им навстречу. Из темноты появился огромный Аякс; рядом с ним шел Одиссей; их сопровождал горбун Эврибат со скипетром в руке как глашатай при посольстве. Куда же посылал верховный вождь прямодушного Аякса и красноречивого Одиссея в ночь перед боем?
Подойдя вплотную к послам, Агамемнон заговорил с волнением в голосе:
– Ну что же, доблестный Одиссей, говори скорее, что ответил вам Пелид? Согласен ли он отразить врага от наших кораблей, или его гордая душа по-прежнему полна вражды?
– Царь, – ответил Одиссей, – я передал ему все, что ты велел. Я просил его оставить свой гибельный гнев и прийти на помощь ахейцам. Я обещал ему, что ты не только немедленно вернешь Бризеиду, но пришлешь при ней еще семь рабынь, искусных рукодельниц. Я перечислил все дары, которыми ты хочешь возместить ему обиду: десять талантов[35]35
Талант – мера веса, равная 26,2 килограмма.
[Закрыть] золота, двадцать золотых сосудов, семь новых треножников, двенадцать коней. Я сказал ему, что по взятии Трои он унесет на свой корабль столько золота, меди и седого железа, сколько захочет, и первый выберет двадцать рабынь среди пленных троянок. Я передал ему, что, вернувшись в Микены, ты назовешь его своим зятем – отдашь за него одну из своих трех дочерей и не возьмешь за нее выкупа по древнему обычаю, а сам дашь за нею приданое, такое, какого еще никто не давал за невестой, – подаришь ему семь приморских городов, процветающих и богатых. Клянусь, Атрид, я не забыл ничего из твоих предложений, мои товарищи могут подтвердить это.
Никто не сказал ни слова. Герой продолжал:
– Я видел, что Ахиллес слушает меня с гневным нетерпением, и постарался убедить его по-другому. Я напомнил ему о подвигах, которые ждут его теперь, когда троянцы, наконец, вышли в битву... о победе над гордым Гектором, который никого среди ахейцев не считает себе равным... говорил о вечной славе, ожидающей победителя Трои...
– Что же ответил Пелид? – спросил нетерпеливо Агамемнон.
– О царь, – вздохнул Одиссей, – все мои слова были напрасны. Ахиллес отвергает твои дары и велит передать тебе и всем ахейцам, чтобы вы сами думали, как защитить корабли и ахейское войско от Гектора. Он же хочет отплыть отсюда и всем нам советует сделать то же.
Низкий голос Аякса прервал речь Одиссея:
– Я тоже пытался убедить Пелида. Я напомнил ему о нашей прежней дружбе, я умолял его пожалеть товарищей, которым грозит жестокая гибель. Я убеждал его не отвергать просьбы о примиренье. Ведь даже убийца может получить прощенье: если он заплатит достойную пеню родным убитого, они оставляют гнев и месть. Я просил его уважить и просьбу всего ахейского народа, который почитает его, как бога! Он немного смягчился, но все-таки решительно отказался мириться с тобой. Он заявил, что не вступит в битву, пока воинственный Гектор не разобьет ахейцев и не появится у самой ограды мирмидонского стана. Тут, сказал Ахиллес, он сумеет унять неистового Гектора!
Агамемнон молчал, подавленный унижением и унынием. Наконец раздался бодрый голос Диомеда.
– Светлый славою Атрид, – сказал вождь аргивян, – не надо нам предаваться отчаянию. Теперь мы видим: лучше бы ты не просил Ахиллеса о помощи, не предлагал ему даров. Он и так горд, а теперь в его сердце вселится еще большая гордость. Но кончим говорить о нем. Пусть он отплывает домой, если хочет. Неужели же ахейские герои так бессильны, что все вместе не заменят одного Ахиллеса? Завтра, Атрид, построй сам войска и веди их в сраженье. Мы сумеем отразить Гектора и не допустить его к кораблям!
6
Рано, едва лишь из волн Океана златая Денница
Вышла, свет вожделенный неся и бессмертным и смертным,
Зевс Вражду ниспослал к кораблям быстролетным ахеян,
Грозную вестницу, знаменье брани несущую в дланях.
Стала Вражда на огромнейший, черный корабль Одиссея...
Там возвышаясь, богиня воскликнула мощно и страшно,
Крик обращая к ахейцам, и каждому в сердце вдохнула
Бурную силу без устали вновь воевать и сражаться.[36]36
«Илиада». Песнь XI, стихи 1–5, 10–12. Пер. Н.И. Гнедича.
[Закрыть]
Голос богини разбудил еще дремавших воинов. Лагерь оживился: повсюду слышалось ржанье коней, звон оружия и лат. Воины готовились к битве, воодушевленные грозным призывом богини.
Вождь Агамемнон поспешно вооружался в своей палатке. Он скрепил серебряными пряжками поножи на могучих ногах, надел свои лучшие латы – подарок кипрского царя. На них золотые полосы чередовались с оловянными, и по ним до самых плеч извивались черные змеи. Через плечо герой повесил златогвоздный меч и поднял на руку круглый семикожный щит. Посредине щита возвышалась голова Горгоны, сделанная из вороненого железа, а кругом сияли двадцать белых оловянных блях. На голову вождь надел шлем с высоким косматым гребнем, захватил с собою два длинных копья и, готовый к бою, вышел из палатки.
Войска ахейцев покидали лагерь, быстро переходили ров и строились в поле. Выезжали боевые колесницы. Возницы сдерживали коней, кони рвались, фыркали и вставали на дыбы; колесницы строились в ряды.
Издали уже приближались к лагерю троянские войска. С нестройными криками, вздымая оружие, катились они, как волны, грозя захлестнуть и смыть пришельцев в шумящее море. Воодушевленные вчерашними победами, кинулись троянцы на ахейцев, и закипела битва! Возвышаясь на черном корабле, веселилась свирепая Вражда.
Много подвигов было совершено в этот день. О них впоследствии слагали песни певцы-аэды. По всему полю бились между собой пешие воины, сшибались боевые колесницы, летели копья, тучи стрел низвергались на сражающихся. Как всегда в те времена, бой, казалось, распадался на отдельные поединки и небольшие, но яростные стычки. Но постепенно становилось ясным, что троянцы рвутся к определенной цели – к воротам в стене, окружающей ахейский лагерь. Сюда стремились толпы троянских воинов, здесь, среди сражающихся воинов, сновала колесница Гектора; вождь троянцев возвышался, как башня, над всем боем и тяжелым копьем повергал в прах толпы ахейцев.
Против Гектора сплотились лучшие силы ахейского войска. Меднолатные микенцы окружали колесницу вождя Агамемнона и не давали врагу добраться до него. Как непробиваемая стена, сплотились они щит к щиту; они отбивались от наседавших троянцев и передавали все новые копья могучему Атриду, славному копьеметателю. Удары его не пропадали впустую. Он уже отбил не одно нападение Гектора.
Слева от верховного вождя бились саламинские дружины возле своего вождя – гиганта Аякса. В руках Теламонида возвышался огромный микенский щит, длинный, тяжелый, – такой щит употребляли только на колесницах, но мощная рука Аякса подымала его без труда. Герой прикрывал щитом своего брата Тевкра, знаменитого стрелка. Натягивая огромный лук, Тевкр посылал стрелу за стрелой в толпу нападавших. Многие из них уже лежали, пронзенные длинными стрелами Тевкра. Ему не удавалось только попасть в Гектора.
С правой руки Агамемнона подступ к воротам преграждали троянцам упорные в бою аргосцы и смелые итакийцы. Там сверкала медью броня Диомеда, и в рядах сражавшихся, как солнце, горел щит Одиссея. Оба вождя сражались пешие.
Казалось, все усилия троянцев безуспешно разобьются об этот согласный строй. Но внезапно многоголосый вопль встал над толпой сражавшихся; среди микенцев произошло замешательство. Они подались и расступились; из водоворота схватки вынырнула колесница Агамемнона. Оставшиеся без предводителя микенцы начали медленно отступать.
Колесница Агамемнона подкатила к Одиссею. Верховный вождь держался за поручень одной рукой; другую он прижимал к себе; из глубокой раны в предплечье лилась кровь. Возница удержал коней, и Агамемнон крикнул:
– Друзья, предводители храбрых данайцев! Отражайте Гектора, не допускайте его оттеснить нас! Мне же Зевс не позволил продолжать сражение.
Кони рванулись и помчались в облаке пыли, унося раненого вождя. Одиссей огляделся. Микенцы отступили, но на их место поспешили встать упорные аргосцы; сплотившись, они не пропускали врагов к стене. Неподалеку Одиссей заметил в толпе воинов блестящий шлем Диомеда.
– Иди сюда, Диомед! – закричал вождь итакийцев. – Стань рядом со мной! Мы не должны пропустить Гектора к кораблям.
– Я иду к тебе, друг! – пробиваясь к Лаэртиду, отвечал Диомед. – Будет ли только польза от нашего мужества? Зевс эгидодержец хочет даровать победу троянцам.
С этими словами он копьем сбил с колесницы троянского военачальника, Одиссей же поразил в грудь пешего противника. Тут Диомед издали увидел Гектора. Троянский вождь пробирался к ним пеший, с огромным копьем в руке, и троянцы с воплями бежали за ним. Диомед тихо сказал:
– Берегись, Лаэртид, гибель идет к нам – шлемоблещущий Гектор! Но устоим и отразим его.
Герой занес копье и с силой метнул его в Гектора. Копье ударилось в шлем троянца и с гуденьем отскочило. Гектор не удержался на ногах; шагнув назад, он упал на колено. Но за Гектором стоял Парис, весь сияя золотом, с большим луком в руках. Немедля он пустил стрелу в Диомеда, и стрела вонзилась в ногу героя. Одиссей ринулся и заслонил собой Диомеда, чтобы дать ему возможность выйти из схватки.
Одиссей остался один. Кругом в беспорядке лежали тела убитых и раненых; ахейцы отступали, защищаясь от нападавших врагов. Гектора не было видно – его увлекла в сторону битва. Одиссей сказал сам себе:
– Горе мне! Что будет со мной? Ахейцы все рассеялись. Но я не могу отступить: храбрый воин должен стоять в бою, поражает ли он врагов, или враги его поражают!
Тесно сомкнувшись, троянцы подступали к Одиссею. Он видел совсем близко их грозные, бородатые лица, медные жала их копий. Один из врагов с силой метнул копье; оно пробило броню и застряло в боку героя. Троянцы торжествующе закричали. Тогда вождь итакийцев нанес ответный удар противнику, и тот упал, хватая руками пыль. Одиссей вырвал ранившее его копье. Из раны хлынула горячая кровь. Все помутилось в глазах у героя. Он отступил назад и трижды крикнул, призывая на помощь друзей.
И друзья услышали его. Возле него появился огромный Аякс и закрыл его своим длинным щитом. С другой стороны очутился Менелай; он поддержал Одиссея и увел окровавленного героя к своей колеснице.
Пришла очередь Аякса защищать лагерь. Аякс бурно набросился на врагов. Он опрокидывал их одного за другим, сбивал с колесниц, гнал перед собой. Он не позволит им пройти к лагерю! Вот они падают, как спелые смоквы от ветра! Троянцы трепетали, видя улыбку на страшном лице Аякса.
Но ненадолго удалось Аяксу остановить вражеский напор. К нему уже мчался в гремящей колеснице Гектор. Завидев своего вождя, троянцы ободрились и с новой силой напали на Аякса. Герой не мог устоять против множества сыпавшихся на него ударов. Озираясь и отражая удары копий своим щитом, он начал постепенно отступать. Подоспевшие саламинцы сплотились вокруг вождя; закрывая его щитами и выставляя копья, они отходили вместе с ним к лагерю.