Текст книги "Подруга по контракту (СИ)"
Автор книги: Елена Трифоненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
21
Как и обещал, Павел приехал домой к четырем. Мы с Виолой в это время сидели в гостиной, болтали о всякой ерунде. И вот что странно: стоило Павлу заглянуть к нам в комнату – внутри у меня словно что-то оборвалось. А потом я ужасно смутилась и опустила глаза. Мне не хотелось встречаться с Павлом взглядом, не хотелось, чтобы он заметил мое дурацкое волнение.
– Что у тебя с глазами? – встревожено спросила у отца Виола.
– Да ерунда, – пробубнил тот и нежно потрепал ее по волосам. – Видимо, строительная пыль попала. Сегодня целый день лазал по стройке.
– Выглядит не очень, – сдавленным голосом произнесла она, и я не удержалась – украдкой скосила взгляд на Павла. Глаза у него и правда казались совсем больными: веки чуть припухли, а белки были такими красными, словно каждый сосуд налился кровью.
Виола красноречиво вздохнула:
– Может, тебе стоит съездить к врачу?
– Да прям! – отмахнулся Павел. – И так пройдет.
По одной его интонации стало понятно, что он не слишком-то жалует поликлиники. Но Виоле это явно не нравилось. Она даже побледнела от нахлынувшего на нее негодования:
– Папа, меня напрягает твое халатное отношение к своему здоровью.
– Заяц, не волнуйся. Я купил себе какие-то капли. Не помню названия: аптекарша посоветовала.
– Закапай их прямо сейчас.
– Конечно, только руки помою. Ну и погуглю, как это вообще делается.
– Ты серьезно? – не поверила я.
Павел словно впервые вспомнил о моем существовании:
– Ты про что?
– Ты собрался гуглить, как капать глаза?
– А что тебя смущает? – хмуро спросил он. – Раньше мне этого делать не приходилось, а я не привык полагаться на интуицию.
На последних словах Павел резко зажмурился, видимо, от боли, потер глаза ладонями.
– Где твои капли? – строго спросила я.
– В прихожей, на столике.
– Понятно, – я тут же выскочила из гостиной, а через пару секунд вернулась туда уже с крохотным аптечным пакетом:
– Садись на диван.
У Павла сделалось такое лицо, будто я собираюсь его связать и пытать.
– Зачем?
– Глаза тебе закапаю.
– Да я и сам могу.
– Садись! – упрямо повторила я и подпихнула его к дивану.
Павел запнулся за ковер и таки шмякнулся, куда требовалось. А потом сразу как-то напрягся.
– Не волнуйся, – добавила я с усмешкой. – У меня большой опыт. Я частенько помогаю и деду, и бабушке закапывать глаза. В принципе, в этом нет ничего сложного.
Легким движением руки я приподняла за подбородок его лицо:
– Главное, не шевелись.
Он замер. Замер с таким беззащитным выражением лица, что сердце у меня сразу решило биться в два раза быстрей.
Я осторожно распаковала пузырек с каплями, а потом мельком глянула инструкцию к ним. Павел слегка побледнел и вжался в спинку дивана.
– Ты что, боишься? – не поверила я.
– Твоя ловкость не внушает мне доверия, – ворчливо пробормотал он. – А глаза мне еще очень нужны.
– Расслабься и предоставь дело профессионалу. Дышать, кстати, можно.
– Спасибо, – он ни секунды не сводил с меня напряженного взгляда.
Я открыла пузырек и приблизилась к Павлу почти вплотную, осторожно коснулась его щеки. Он легонько дернулся.
– Так! Я же просила не шевелиться!
– У тебя просто руки холодные, – произнес он странным голосом.
Наши лица оказались близко-близко, и у меня самой перехватило дыхание. От Павла умопомрачительно пахло: ветром, солнцем и морской свежестью.
Черт, еще секунда и у меня будут дрожать руки…
Я постаралась сосредоточиться исключительно на воспаленных глазах прямо передо мной. Быстро оттянула нижнее веко левого и впрыснула туда сразу несколько капель. Павел заморгал:
– Щиплет!
– Сейчас пройдет, – я осторожно стерла покатившуюся по его щеке слезинку.
Мною вдруг завладели совершенно идиотские желания: мне захотелось поцеловать то самое место, по которому только что скользнула слеза, захотелось очертить пальцами красивые мужские скулы.
Но, конечно, ничего из этого я делать не стала. Я чуть отодвинулась и демонстративно нахмурилась:
– Теперь другой.
Павел через силу перестал моргать и снова замер. Я быстро накапала лекарства в уголок его второго глаза, а потом сразу отступила. Меня почти трясло. Трясло от странного наваждения, которому совершенно не было объяснения.
– Не думаю, что сейчас тебе стоит садиться за руль.
Он снова зажмурился:
– Я понимаю. Я уже позвонил Аркадию Матвеевичу. Он подъедет минут через двадцать.
– Хорошо, – кивнула я, закручивая и возвращая ему пузырек. – Через пару часов лекарство надо будет еще раз закапать.
Павел как будто смутился:
– Спасибо за помощь, но думаю, в следующий раз я и сам справлюсь.
– Как хочешь, – пожала плечами я.
Сказать по правде, мне и самой не хотелось повторять еще раз эту процедуру: слишком уж странно мое тело на нее отреагировало.
В гостиную заглянула Марта Петровна:
– Павел Андреевич, у меня все готово: бутербродов наделала, сложила. Еще салат вам запаковала.
– Очень хорошо.
Она замешкалась:
– А может, вы еще чаю выпьете? Я булочек напекла.
– А давайте! – добродушно улыбнулся Павел.
Лицо Марты Петровны расцвело от радости.
– Сюда принести?
– Да зачем? Не надо, мы лучше на кухне посидим
– Поняла, сейчас накрою, – Марта Петровна поправила фартук и совершенно беззвучно выплыла из комнаты. Не человек, а привидение какое-то!
– У нас будет пикник? – весело уточнила Виола.
Павел улыбнулся:
– Конечно! На воздухе всегда хочется есть.
Через пять минут мы уже сидели за столом, а домработница все таскала и таскала из холодильника всякие угощения: джемы, печенье, разные булочки.
– Марта Петровна, остановитесь! – забеспокоился Павел. – В нас просто физически не влезет столько еды. Больше ничего не надо! Лучше присядьте, выпейте с нами чаю, – он встал и заботливо отодвинул для Марты Петровны стул.
Она немного сконфузилась, но перечить не стала. Села с нами.
– Как ваша внучка себя чувствует? – чуть погодя спросил Павел.
– Очень хорошо, – улыбнулась Марта Петровна. – Уже понемножку ходит. С палочкой, конечно, но все же, – у нее вдруг задрожал голос. – Спасибо вам еще раз за помощь. Если бы не вы, даже не знаю, где бы мы взяли деньги на операцию!
Павел смутился, постарался перевести разговор на погоду, а потом у него тренькнул телефон. Взглянув на экран, «братец» покачал головой:
– А вот и Аркадий Матвеевич подъехал. Кстати, Марта Петровна, а не хотите с нами – на пикник?
Домработница стремительно переменилась в лице:
– Вы уж меня, Павел Андреевич, извините, но я к этому хаму в машину никогда не сяду.
Он удивился:
– Но почему?
Домработница шмякнула чашкой по столу, а потом гневно вздернула нос:
– Аркадий неприятен мне как личность.
– Бедный мужчина! – воскликнула я с деланным сочувствием.
Все повернулись ко мне, а Марта Петровна почти испепелила меня взглядом:
– Это еще почему?
– Вы ему нравитесь, а он вам неприятен.
На несколько секунд повисла пауза, а потом Марта Петровна натянуто рассмеялась:
– Милочка, да с чего вы взяли, что я ему нравлюсь?
– Так он мне сам сказал.
– Серьезно? – Павел посмотрел на меня с недоверием.
– Ага. А еще он сказал, что как-то Марту Петровну серьезно обидел, но не смог подобрать слов, чтобы извиниться. Очень стеснялся.
Марта Петровна даже раскраснелась:
– А вы ничего не путаете, Лидочка?
– Да мы же только вчера с ним беседовали. Как я могу что-то путать?
– Ну не знаю… – она быстро опустила глаза, однако в них лучилось удовольствие.
– Так поедете с нами? – еще раз попытал счастья Павел.
– Ой, нет, – Марта Петровна как будто даже слегка занервничала. – Мне еще на втором этаже убраться нужно. И постирать. Может, в другой раз?
– Ладно, как хотите, – пожал плечами Павел, а потом посмотрел на меня и Виолу. – Так, девочки, давайте быстрей допивайте чай и бегите собираться.
22
Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я была какой-нибудь камбалой. Иначе как объяснить тот факт, что при слове «море» у меня обязательно поднимается настроение?
Сегодняшний день не стал исключением. Я переодевалась в купальник, громко напевая, собирала сумку, танцуя, а во двор вообще вылетела раньше всех. Вылетела и даже успела немного поболтать с Аркадием Матвеевичем до того, как подтянулась остальная «родня».
Павел вышел во двор в джинсовых бриджах и майке. Мне невольно вспомнилось, как круто он выглядел без нее, и щекам стало горячо от смущения.
– Что? – нахально поинтересовался «братец», заметив мой интерес. – Красавчик?
– Вообще зачетный, – не моргнув глазом, ответила я.
Мне показалось, что его губы тронула полуулыбка. Впрочем, разглядывать Павла дальше было бы странно, потому я быстро перевела взгляд на Виолу. Та надела в дорогу тот самый комбинезон, который мы купили вчера. Меня это невероятно порадовало.
Павел и Аркадий Матвеевич неторопливо погрузили в машину шезлонги, зонтик и корзину с едой. Виола задумчиво провела пальцами по блестящему белому капоту и вдруг спросила:
– Пап, а можно я сяду впереди?
Павел удивился, но отказывать дочери не стал. Помог ей забраться на сиденье, а потом собственноручно пристегнул Виолу ремнем безопасности. Я украдкой наблюдала за «братом». Какой он все-таки замечательный отец! Вот бы мой будущий муж был таким же заботливым и внимательным! Я бы тогда целую кучу детей завела: троих, там, или даже четверых. Но не сейчас, конечно. Ближе к тридцати.
Павел повернулся ко мне:
– А ты чего стоишь? Особое приглашение требуется?
Я смутилась и быстро юркнула в машину, накинула ремень безопасности. Обычно мне это делать лень, но сейчас хотелось продемонстрировать образцовую сознательность. Забираясь следом, Павел задел меня коленом. Мою кожу будто обожгло – я невольно дернулась и отодвинулась. А «братец» осуждающе покосился на мою короткую юбочку.
– Что? – одними губами возмутилась я. – На пляж же едем!
Он сделал такое лицо, будто не прочь сжечь меня на костре инквизиции.
– Кондиционер включить? – заводя двигатель, поинтересовался Аркадий Матвеевич.
Я широко улыбнулась ему в зеркальце заднего вида:
– Давайте!
Остальные не возражали, и через несколько секунд в салоне стало прохладно.
Мы лишь немного отъехали от дома, как у Аркадия Матвеевича развязался язык. Сначала он травил всякие байки из армейской жизни, а потом стал пересказывать нам городские сплетни. Рассказчик из него был так себе. Голос Аркадия Матвеевича отличался особой монотонностью, и уже минут через пять меня потянуло в сон. Однако я боролась с собой и, чтобы не задремать, таращилась в окно. Вокруг было чудесно. Все как я люблю: пальмы, кипарисы, облезлые спины нерадивых отдыхающих…
– А ты, значит, Лидочка, тоже из Новосибирска? – неожиданный вопрос Аркадия Матвеевича заставил меня вздрогнуть.
– Что? – переспросила я, отлепляя потяжелевшую голову от спинки сидения (кажется, я все-таки начала засыпать). – А, ну да. Из Новосибирска.
– Я там тоже бывал, – с радостью поделился Аркадий Матвеевич. – Даже на теплоходе по реке вашей плавал… Как ее? Забыл, – он задумчиво постучал пальцами по рулю, а потом вопросительно взглянул на меня через зеркало.
– По реке? – попугайчиком повторила я.
– Ага. Как она у вас называется? Ну эта, что через весь город течет.
Я испуганно захлопала ресницами. С географией у меня всегда было так себе: все, что я запомнила с уроков, это то, что мох растет на деревьях с северной стороны.
– Вы, наверное, про Обь, Аркадий Матвеевич? – вмешался Павел.
Наш водитель радостно хлопнул себя ладонью по лбу:
– Точно! Обь! Я по ней с такой кралей катался – все мужики слюнями капали. Жаль только, что все равно у нас с ней ничего не вышло.
Аркадий Матвеевич печально вздохнул. «Вот ведь не везет мужику, – с сочувствием подумала я. – Прямо, как и мне. Я тоже все время влюбляюсь в тех, кто не слишком заинтересован в отношениях».
Мой телефон тихо тренькнул, оповещая о новом сообщении в «Вайбере». Я встрепенулась. Неужели Сашка обо мне вспомнила? Или бабушка? Родня у меня заполошная: стоит не отвечать пару минут – примчатся с мигалками.
Я быстро запустила руку в сумку и попыталась нащупать телефон. Тот как сквозь землю провалился. Вообще мои вещи частенько так делают и обычно в самый неподходящий момент. Помня об этом, я терпеливо обшаривала сумку снова и снова. Снова и снова.
Кремы, полотенце, пакет с бельем, расческа…
Через минуту бесплодные поиски начали напрягать. Через две – по-настоящему бесить. Где этот чертов телефон? В параллельную реальность, что ли, провалился? Я закусила губу и еще раз обшарила дно. Телефон тренькнул снова. Ох! Бабушка, сто процентов, уже капает себе карвалол.
От этой мысли меня даже в пот бросило. Если что-то случится, дед меня не простит!
Воображение заботливо нарисовало мне палату, капельницу и обессиленную бабулю с компрессом на голове. Для меня это было слишком. Психанув, я вывалила содержимое сумки на сиденье, вот только делать этого явно не стоило: телефон нашелся сразу, но часть вещей скатилась на пол.
– Осторожно! – сказал Павел и наклонился, чтобы поднять упавшее.
И вот тут случилась минута позора. Павел выудил из-под сиденья не только губнушку и расческу, но и мои трусики. Да не абы какие, а любимые – с кружавчиками.
Меня всю до кончиков волос бросило в жар.
– Спасибо, – пробормотала я, проклиная свою нелюбовь к мокрым купальникам, ведь именно она побудила меня прихватить с собой сменное белье.
– Не за что, – невозмутимо ответил Павел.
Он аккуратно сложил трусики мне на колени и тут же отвернулся.
Боже, сотрите ему кто-нибудь память!
Я быстро запихала вещи обратно в сумку и на мгновение прижала ладони к пылающим щекам. Да уж! Ничего подобного со мной раньше не случалось. Неудивительно, что руки трясутся, а сердце отбивает трещотку. Я украдкой сделала пару глубоких вдохов и подумала о пончиках. Почему о них? Ну, мысли о пончиках почему-то всегда меня успокаивают. Вот и в этот раз помогло: секунд через двадцать упорной визуализации самообладание почти полностью ко мне вернулось – я откинулась на сиденье и заглянула в «Вайбер».
Сообщения были не от родни. Их прислал Павел.
23
«А в «Википедию» слабо было заглянуть, пока вещи паковала?»
«Или это ниже твоего достоинства?»
Да уж, любимый «братец» в своем репертуаре!
Я тяжело вздохнула и тут же накатала ответ: «Я никак не думала, что мне тут устроят «Что? Где? Когда?»…»
«А стоило думать, Лида, стоило! – чуть погодя написал Павел. – Думать вообще полезно».
«Хм… Тебе не кажется, что ты ждешь слишком широкой эрудиции от деревенщины? Или ты забыл, что живу я, по твоей милости, не в Новосибирске, а в какой-то глухомани около него?»
«Да еще и школу прогуливала, да?» – с обидным смайликом уточнил Павел.
Мне тут же захотелось хорошенько его треснуть.
«Ничего я не прогуливала. У меня вообще медаль. Серебряная».
«Хорошо хоть не шоколадная», – написал он и так ухмыльнулся, что руки мои сами собой сжались в кулаки.
– Приехали! – весело сообщил Аркадий Матвеевич и этим, сам того не ведая, остановил надвигающееся кровопролитие. – Дальше надо немного пройтись.
Мы послушно высыпали из машины и, обвешавшись вещами, огляделись. Совсем рядом вилась довольно широкая (и безлюдная) лента гальки, а за ней тихо вздыхало море. Солнце палило нещадно.
Павел глотнул воды из захваченной с собой бутылки, стянул майку, а потом скомандовал:
– Вперед!
Наша маленькая команда дружно припустила по хрустящим камням. Издалека нас, кстати, можно было принять за спортсменов: так старательно каждый из нас махал руками и задирал колени. А еще я поймала себя на мысли, что украдкой любуюсь Павлом. Солнце красиво очерчивало его мускулы, а ветер ерошил волосы. Павел был похож на дикаря, на какого-нибудь вождя свирепого, но красивого племени. Руки так и чесались устроить ему фотосессию (желательно откровенную).
Вскоре мы разбили маленький лагерь у огромного валуна. Основание последнего казалось совсем зеленым от налипших водорослей, а верхушку облюбовала чайка. Чайка противно кричала и поглядывала на нас с плохо скрываемым презрением. Ей явно не нравилось, что мы нагло поступились ее психологическим комфортом.
Аркадий Матвеевич ввинтил в гальку зонтик, а Павел разложил шезлонги. Я и Виола прямо на камни покидали свою одежду и бросились к морю. Вода была чудесной: прозрачной и теплой-теплой.
Не знаю, сколько мы плавали, но точно больше получаса. Потом Виола посмотрела на меня с тревогой:
– У тебя плечи красные. Ты брала с собой крем от солнца?
– Брала!
– Значит, вылезай и мажься.
– А ты?
– А я еще дома намазалась.
Я послушно выбралась на берег, уступив шефство над Виолой Аркадию Матвеевичу. Он как раз доделывал у воды какую-то странную гимнастику.
Как следует, обтершись полотенцем, я неторопливо выудила из сумки крем и задумчиво покрутила его в руках. У меня возникла мысль попросить Павла намазать мне спину, но одного взгляда на него хватило, чтобы отказаться от этой затеи. Павел казался очень занятым. Он сидел в шезлонге и весьма увлеченно клацал по клавиатуре тонюсенького ноутбука.
Вздохнув, я попыталась справиться своими силами. С ногами и грудью трудностей не возникло, а вот спина и плечи стали проблемой. Я крутилась ужом, всячески выворачивала руки, но крем ложился неровно, а лопатки так вообще то и дело сводило судорогами. От одной из них на глазах у меня выступили слезы.
«Да и пусть загар будет пятнами! Пусть!» – наконец согласилась я и уже стала, было, закручивать тюбик с кремом, как Павел вдруг оторвался от ноутбука и с раздражением посмотрел на меня:
– Ну иди сюда, недоразумение. Так и быть, помогу.
Наверное, на «недоразумение» стоило и обидеться, но я почему-то этого не сделала. Подошла к Павлу и протянула ему тюбик. Он переставил ноутбук на соседний шезлонг и похлопал ладонью рядом с собой:
– Присядь.
Не знаю, почему, но мне хотелось его слушаться. Я поправила съехавшую бретельку купальника и опустилась на шезлонг рядом с Павлом. Тот выдавил немного крема на ладонь, а потом коснулся моей спины. Пришлось как следует напрячь волю, чтобы не дернуться. Пальцы «брата» осторожно мазнули меня в нескольких местах, а потом заскользили вдоль позвоночника.
Ах, как же приятно! У меня перехватило дыхание и слегка затрепетало в груди. Солнце слепило глаза, и я их закрыла, полностью погружаясь в прикосновения Павла. Он еле слышно вздохнул и стал размазывать крем обеими ладонями.
Мое тело словно намагнитилось, разомлело и явно вошло во вкус. Голову заполнили фантазии о том, как руки Павла, оставив спину, перемещаются на мою грудь, а потом скользят по бедрам.
Ой, это вообще нормально?
Откуда во мне такая озабоченность?
Я поспешно открыла глаза и попыталась на что-нибудь отвлечься. Выходило не особо. Руки Павла полностью владели моим вниманием и словно обещали кое-что, никак не укладывающееся в понятие «деловые отношения».
Его пальцы скользнули по моей шее, и каждый сантиметр моей кожи покрылся мурашками. Черт!
– Замерзла? – Павел наклонился ко мне, и его дыхание обожгло мне висок.
– Да, – буркнула я, выхватывая у него тюбик с кремом. – Спасибо за помощь. Дальше я сама.
Он, как ни в чем не бывало, вернулся к ноутбуку, а я сделала вид, что хочу поснимать море. Оно как раз немного разволновалось, зашипело, точно клубок змей. Я быстро вооружилась телефоном и ушла от «братца» как можно дальше. Присела у воды.
Мысли путались, а в висках шумело.
Все-таки меня колбасит в присутствии Павла отнюдь не из-за разницы в возрасте. И не из-за боязни не справиться со своими обязанностями. Нет! Меня охватывает такое странное смятение, потому что этот мужчина чертовски сексуален.
Я закусила губу и подставила ступни подползающей волне. Вот уж не думала, что у меня могут быть такие проблемы! Никогда раньше чужие прикосновения не будили во мне запретных фантазий. Никогда раньше мне не хотелось наблюдать украдкой за каждым движением полуголого мужчины.
Но это ведь ужасно! Совершенно непрофессионально.
Я торопливо вытерла выступившие над губой капельки пота. Надо срочно взять себя в руки. Срочно отыскать способ противостоять дурацкому наваждению, пока Павел не догадался, как на меня действует его присутствие.
24
До окончания пикника я старалась держаться подальше от Павла. В принципе, получалось. Можно даже сказать, что все само складывалось. Сначала Аркадий Матвеевич взялся пересказывать мне личный хит-парад воспоминаний из детства, потом Виола устроила допрос на тему: где я научилась так хорошо плавать. Для последней пришлось быстро сочинить пару баек о том, как я из своей деревни ездила в городской бассейн на рейсовом автобусе.
Павла, кстати, мои россказни весьма впечатлили. Когда мы уже собирали вещи, чтобы ехать домой, он пихнул меня плечом и улыбнулся: «А ничего так сочиняешь. Талант!» Мне стало ужасно неприятно. До тошноты. Вот уж не думала, что когда-нибудь заслужу подобный комплимент!
Дорога домой далась мне сложней: Виола снова захотела занять переднее сиденье, и Павел покорно устроился рядом со мной. Он почти сразу задремал, подложив под шею полукруглую подушку, а у меня никак не получалось расслабиться из-за его близости.
Чтобы немного отвлечься от гулко бьющегося сердца, от подрагивающих пальцев, я нашла в телефоне какую-то книгу и с энтузиазмом погрузилась в чтение. Как назло мне попался эротический роман с кучей откровенных сцен. Я их, конечно, быстренько пролистывала, но все равно было чертовски неудобно. У меня даже спина взмокла от напряжения.
В конце концов, пролистав очередное описание жарких ласк, я отвлеклась от текста и стала смотреть в окно.
– Гадаешь, женится он на ней после такого или нет? – неожиданно спросил Павел.
Я даже телефон чуть не выронила:
– Что? Я думала, ты спишь.
– Как я могу уснуть, когда ты все время ерзаешь?
– Я не ерзаю.
– Еще как ерзаешь – скоро дыру в сиденье протрешь. Неужели эта книга так тебя взбудоражила?
– Нет. Я вообще такое не читаю, просто ничего другого в телефоне не нашлось.
Он ухмыльнулся:
– Я так и понял. Ты у нас, наверное, только классику жалуешь, а эту историю тебе подкинули недоброжелатели.
– Я ее для бабушки скачивала, – выпалила я, чувствуя, как щеки стремительно наливаются жаром.
– Ах, для бабушки! Что же, тогда не забудь обменяться с ней впечатлениями.
Это было уже слишком! Я медленно и с удовольствием испепелила «братца» взглядом, а потом запихала телефон в сумку. Настроение было испорчено.
– О, змеюка на солнышко выползла! – с нежностью пробурчал Аркадий Матвеевич, паркуя авто у дома Павла.
Я с интересом проследила за взглядом водителя. Тот смотрел на Марту Петровну, мирно восседающую на крыльце с газетой в руках. Мною вдруг завладел странный азарт. Я подалась вперед и тихо сказала:
– Кажется, Аркадий Матвеевич, вы напрасно сбрасывали Марту Петровну со счетов. Смотрите: она, вон, на работе задержалась, только бы лишний раз вас увидеть.
Мое предположение заставило его вздрогнуть, а вот Павла оно наоборот развеселило.
– Точно, неспроста все это, – подтвердил он. – Марта Петровна явно с умыслом нас тут караулит. А вы бы, Аркадий Матвеич, не терялись. Марта у нас женщина хорошая, хозяйственная…
– Да что вы такое говорите, – водитель тяжело задышал и прижал руку к груди.
– Смелей, Аркадий Матвеевич, – подбодрила я. – Смелей, пока такую жемчужину кто-нибудь другой не перехватил.
Он поспешно вытер выступившую на лбу испарину, а потом поглядел на меня и Павла с тревогой:
– И что вы предлагаете мне делать?
– Ну, для начала подбросьте ее до дома, – посоветовал Павел.
– Думаете, согласиться?
– А чего гадать? – деланно удивилась я. – Предложите и узнаете.
И даже Виола закивала.
– Только потому что вы просите, – пробубнил водитель, а потом, открыв окно, закричал Марте:
– Подвезти, красотка? Али сама до хаты дотопаешь – не переломишься?
Марта Петровна подскочила на ноги и вся пошла багровыми пятнами. Мне даже немножко страшно стало за ее здоровье. Впрочем, она почти сразу демонстративно развернулась и убежала в дом. К тому же так дверью хлопнула, что чуть карниз не отвалился.
– Ну и чего теперь делать-то? – растерянно пробормотал Аркадий Матвеевич.
Павел похлопал его по плечу:
– Смутилась. Бывает. Ничего страшного! В следующий раз обязательно согласится.
– Да когда этот следующий раз будет, – в сердцах махнул рукой Аркадий Матвеевич. Выглядел он весьма и весьма расстроенным.
– Скоро будет, – внезапно пообещала я. – Весьма скоро.
