Текст книги "Попытка номер три"

Автор книги: Елена Терехова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Инна попыталась лежать спокойно, но мысли не давали. Кому понадобилось дубасить ее по голове? Да и за что, собственно? И что теперь будет с работой? Она только-только обрела по сути работу своей мечты и вот такое дело… И фотоаппарат… Надо будет уточнить, с ней его привезли или нет. Не дай бог, его нападавший свистанул, тогда… Она даже думать боялась, что будет тогда. Редакционный «Никон», дорогущий до ужаса. Ей не рассчитаться за него лет за десять.

Она устала от тяжелых мыслей и даже попыталась немного задремать, но дверь в палату снова открылась и в сопровождении доктора вошла симпатичная стройная женщина с папкой в руках. Ясные голубые глаза, модная стрижка.

– Здравствуйте, я следователь ОВД по Ленинску и Ленинскому району Шувалова Галина Викторовна. Мне поручено вести ваше дело. Сейчас мы с вами побеседуем, вы расскажете мне все, что помните из событий трехдневной давности и дальше начнется наша работа.

– Вы найдете того, кто это сделал?

– Мы постараемся сделать все, что от нас зависит, это я вам гарантирую. Начнем? – она устроилась на стуле рядом с кроватью и раскрыла свою папку.

Через пару часов, сидя у себя в служебном кабинете, Шувалова просматривала протоколы и суммировала все, что удалось к этому моменту собрать.

Итак, Инна Макарова находилась у двери своей квартиры, когда на нее напали, ударили чем-то тяжелым по голове, похитили сумку и фотоаппарат. Девушке повезло, что дома была соседка из квартиры напротив, она вызвала скорую помощь и полицию.

Соседка, Алевтина Архиповна Лазарева, одна тысяча девятьсот тридцать девятого года рождения, показала, что обратила внимание на шум на лестничной клетке и принялась звонить в полицию. Что именно происходило, она не видела, «потому, как темно на площадке было, как у афроамериканца с торца… впрочем, вы поняли, у кого и где» —юмористка, блин. Потом она услышала тяжелые шаги убегающего человека и рискнула выйти из квартиры.

– Когда я Инночку увидела, то чуть рядом не грохнулась, – рассказывала впоследствии пожилая женщина дознавателю, – лежит бедная девочка, все кругом в кровище и не понятно – жива или нет. Я давай в «скорую» звонить, хорошо, приехали быстро.

Человека, который напал на девушку, она не видела, слышала только топот, но эксперты говорят, что есть следы обуви – дождь помог. И еще один момент. Кусок кирпича, которым ударили потерпевшую, нашелся тут же, во дворе, на клумбе у подъезда. Делаем вывод. Какой? А такой, целенаправленно за девушкой шли. Двор очень чистый, ухоженный, стройматериалов поблизости не валяется, то есть, каменюку по дороге подобрали. Шли зачем? Ограбить. Фотоаппарат явно привлек чье-то повышенное внимание, мимо такой вещи грабитель не пройдет. Надо дать наводку ребятам-операм, чтобы взяли под контроль ломбарды и тряхнули частных скупщиков, вдруг да всплывет где техника.

Сумка. Потерпевшая говорит, что в ней ничего ценного, кроме документов, не было. Так, по списку – редакционное удостоверение, паспорт, кредитная карта и около трехсот рублей мелочью, расческа, помада и зеркальце. Все. Ничего стоящего, действительно, нет. Пропал еще и дешевенький мобильный телефон. Тоже надо подключить спецов из техотдела, может, получится отследить местоположение аппаратика.

Одежду осмотрели, ничего особенного. Украшений никаких при поступлении в больницу при девушке не было, вся одежда скорее удобная и добротная, чем модная. Да, перчатка одна. Надо будет еще раз осмотреть все в подъезде, где произошло нападение, расспросить уборщицу и соседей. Если найдется, может на ней есть хоть какие-то следы…

Галина Викторовна сняла очки и потерла уставшие глаза. Сегодня нужно еще постановление составить о возбуждении уголовного дела, а завтра уже трясти экспертов с их умозаключениями, вдруг да всплывет что-нибудь.

Она посмотрела на часы. Вот-вот должен подойти свидетель еще по одному делу. «Мутный дяденька», – так определили его оперативники. Поглядим, что он там мутит и мутит ли. Может, человек просто испугался контактов с органами и зажался. Такое, кстати, с честными гражданами случается гораздо чаще, чем с тем контингентом, с которым правоохранителям приходится иметь дело.

Раздался осторожный стук в дверь.

– Можно? – в проем просунулась взлохмаченная рыжая шевелюра.

– Проходите, Самойлов, присаживайтесь, – она достала из сейфа очередную папку. – У меня возникли к вам дополнительные вопросы. Чтобы их прояснить, ознакомьтесь, пожалуйста, вот с этими документами.

– Ты еще работать не начала, а уже по башке получила, – посмеивался над Инной ее брат, Гоша. Родственники приехали навестить девушку в больнице. Что они пережили за эти дни – не передать словами, но теперь ужас прошел, и к молодежи вернулось чувство юмора, чего нельзя было сказать о старшем поколении – матери Инны и Георгия, – я думаю, ты засняла попытку мафиозных кланов отмыть «бабосы» через строительство пандусов и теперь тебя ждет страшная месть!

– Ой, отвали, шуточки у тебя дурацкие, правда! – Инка сморщила нос, – просто какой-то урод покусился на мой фотик, точнее, не на мой, а на редакционный, пас меня, по ходу, пока я щелкала, причем не только затвором, если судить по тому, что случилось, но и другим местом… Что же теперь будет?

– Ничего не будет, тебе за героизм еще медаль дадут, – продолжал балагурить брат.

– А ну-ка, брысь отсюда, – шикнула на весельчака подошедшая мать, – нашел, над чем смеяться. Как ты? – она смотрела на дочь с нескрываемой тревогой.

– Да все хорошо, ма, – Инка старалась говорить с улыбкой, но ныло все тело, даже кожа на лице, – ты две минуты назад об этом спрашивала.

– Мне когда позвонили из больницы, я чуть с ума не сошла, – призналась Ольга Юрьевна, – картины рисовала себе жуткие, не знаю, как сюда доехала. Ну вот зачем тебе понадобилось переезжать в ту квартиру? Нам вместе всем плохо жилось, что ли?

– Ма, перестань, я уже большая девочка и мне давно пора жить отдельно. И я ни «где-то там», а в бабулиной квартире живу, причем, заметь, уже скоро десять лет. Я же тебя не бросаю, я к тебе постоянно приезжаю. И хорошо нам всем было, да, но тесно. Гошка уже вон какой кабан здоровый, ему своя комната нужна, своя территория, чего мы будем в двух комнатах тесниться?

– Замуж тебе надо, милая, замуж, и не спорь со мной, – Ольга Юрьевна увидела, как недовольно сморщилась Инна, – не все же такие козлы, как твой Славик, не все пьют и шляются по бабам, вокруг полно достойных мужчин, а ты еще достаточно молода, чтобы ставить на себе крест.

– Ма, давай поговорим об этом в другой раз, – она устало закрыла глаза. Да, со Славой они расстались пять лет назад, до этого три года прожили семьей, но любовь испарилась, как только муж попался с поличным – она застукала его в процессе любовных утех со своей подругой Женькой. Простить их она не смогла, выкинула обоих из своей постели, квартиры и жизни. Теперь эта счастливая парочка растит двоих детей, а растолстевшая мать семейства постоянно жалуется на измены своего разлюбезного, который, как оказалось, совершенно не в состоянии удержать в штанах свои причиндалы, едва только в поле зрения появится хоть какая-то представительница противоположного пола. Ну и бог с ними! Устраивает их такой расклад – флаг в руки. А она, Инна, больше не верит в розовые сны и никогда и никого не пустит больше в свою душу.

– Скажите, доктор, с моей дочерью все будет в порядке? – Ольга Юрьевна с тревогой всматривалась в глаза молодого врача, щурившего близорукие глаза под ее пристальным взглядом.

– Знаете, такого рода травмы всегда несут в себе некоторую опасность, – заговорил он нерешительно, – но организм у Инны Сергеевны молодой, крепкий, девушка она решительная, так что все у нее наладится. Но понаблюдаться у врача все же немного придется. Голова – это не шутки.

– А вы женаты, доктор? – она сама не ожидала, что вот так, в лоб, станет задавать мужчинам подобный вопрос. Инка узнает – прибьет ее на месте.

– Нет, – он покраснел до самых корней волос, а потом смущенно улыбнулся, – не берет никто при моей-то работе.

– А сколько вам лет?

– Тридцать три. А что случилось?

– Пока ничего, – загадочно улыбнулась женщина и поспешила к выходу. Доктор удивленно и задумчиво смотрел ей вслед.

Подъезд, в котором нашли раненую Инну, осматривали во второй раз, опрашивали уборщицу, дворника – злосчастную перчатку никто не видел.

– Может, потерпевшая ее совсем в другом месте потеряла?

– Все может быть, все может статься, – ворчала Шувалова, стоя на заплеванных подсолнечной шелухой ступеньках. Рядом, со скучающим видом стояли соседи потерпевшей, приглашенные в качестве понятых, и, лениво перебрасываясь между собой короткими фразами, делали вид, что внимательно следят за работой полицейских. Действительно, может так оказаться, что перчатка вообще не имеет никакого отношения к делу и потеряна она была где-нибудь километров за сто от места происшествия, а может быть, все как раз с точностью «до наоборот» – с таким ей тоже приходилось сталкиваться – не учтешь порой какую-нибудь безобидную мелочь, а потом окажется, что на этой мелочи вся доказуха, собственно, и держится. – Кстати, вы опросили соседей, когда в подъезде в последний раз убирали? Может быть, с уборщицей стоит поговорить?

– Да такое впечатление, что тут вообще никто и никогда веником не махал, – бубнил себе под нос один из молодых оперативников.

– Не всегда то, что очевидно и есть истина, – глубокомысленно изрек старший группы Антон Тихонов, – я ведь прав, Галина Викторовна?

– А то, – усмехнулась она, – так что поговорить с техническим персоналом все же придется, ребятки.

Уборщица и по совместительству дворник тетя Оля жила в соседнем подъезде.

– Не поверите, через день лестничные клетки мету, а толку – ноль, – возмутилась она, когда официальные лица поинтересовались регулярностью уборок, – да ведь результатов своего труда совсем не вижу. Молодежь местная торчит сутками в подъезде, пиво хлещет, да семечки грызет, вот и безобразие такое под ногами. Каждый раз по огромному мешку мусора на помойку уношу, а вечером можно все сначала начинать.

– Скажите, Ольга Константиновна, а после нападения в этом подъезде вы давно уборку делали? – осторожно прервала поток слов Шувалова.

– Так на следующее утро. Тут ведь все в кровище было, я панели протерла, пол с хлоркой промыла, убрала все.

– А вам не попадалась случайно женская перчатка, легкая такая из кожзама, светло-коричневого цвета?

– Была такая, – поразмыслив, произнесла пожилая женщина, – она тут валялась на ступеньке, чистенькая такая, кровью не испачкалась. Я ее подняла и в почтовый ящик Инне сунула, подумала, что это ее перчатка. На этой площадке из молодых она одна живет, ее соседкам в обед сто лет, они такие вещички носить не станут. Я ведь Инну с детства знаю, она сейчас в квартире своей бабки живет, Полины Архиповны, царство ей небесное. Она, бабка, Инночку очень любила и квартиру свою ей по завещанию оставила. Девочка здесь часто бывала, а когда Полина слегла, то и переехала, чтобы за ней ухаживать. Потом бабку схоронила, замуж вышла, развелась и все это у нас на глазах.

– В почтовый ящик, говорите, перчатку кинули? – перебила Шувалова воспоминания словоохотливой дворничихи и подошла к покореженным от времени металлическим конструкциям. Ящик с номером квартиры Макаровой был открыт, и внутри кроме рекламного буклета ничего не было.

– Да вы не туда смотрите, Инкин ящик вон тот, закрытый на ключ. Видите, номера квартир два раза какой-то умник написал на соседних ящиках.

– Ребята, замочек надо бы вскрыть. Пригласите понятых поближе.

– Да чего там вскрывать-то? – снова вступила в разговор словоохотливая уборщица, – это только с виду замок такой серьезный, а на самом деле его ногтем открыть можно – у меня такой же.

Полицейским понадобилось всего несколько секунд, чтобы отрыть почтовый ящик. Несколько рекламных листочков, счет за электроэнергию и вот она, та самая перчатка, в поисках которой они облазили все залитые мочой закутки лестничных пролетов. Лежит себе часть женского гардероба, помалкивает, хранит какие-то там свои тайны. Осторожно, пинцетом, кожгалантерею извлекли из недр почтового ящика, и собрались уже было упаковать в персональный полиэтиленовый мешочек для вещдоков, как обратили внимание на небольшую странность.

– В ней что-то есть, Галина Викторовна, – негромко произнес оперативник, – вы знаете что там? – это уже вопрос уборщице.

– Откуда мне знать? – округлила глаза она, – я ее не щупала, подняла с пола, да в ящик сунула, не до обысков мне было, начальство потребовало, чтобы подъезд сиял к вечеру первозданной красотой. – Полицейские криво усмехнулись, оглядывая «красоту», состоявшую из облупившихся чуть не до арматуры стенных панелей и потрескавшейся плитки на полу.

– Извлекаем, – вынесла вердикт Шувалова. С осторожностью на свет были извлечены два съемных носителя – один, «весом» в четыре «гига» – для компьютера, другой, по всей видимости, для фотоаппарата. – Интересно. Понятые вам все видно? – парочка дружно закивала головами, сонное состояние с них словно ветром сдуло. – Ребятки, быстренько все это добро в лабораторию, пусть выжмут все, что можно и из перчатки и из флешек, может быть, хоть какой-то свет прольется на это темное дело.

Уже позже она разговаривала в больничной палате с потерпевшей. Инна понемногу приходила в себя – лицо уже не было таким бледным и темные круги под глазами исчезли. Вставать ей еще разрешали ненадолго, но поговорить уже возможности было побольше.

– Инна, мы нашли в подъезде вашу перчатку, в ней две флешки – одна от фотоаппарата, а другая обычная, компьютерная. Как они могли там оказаться?

– Понимаете, у меня привычка такая – если варежки надеваю или перчатки, то в них складываю сдачу, билеты автобусные ну и всякую мелочь. Наверное, и флешки автоматом сунула, когда из фотосалона вышла. Видите ли, у меня дома компьютера нету, вот я и решила, что заскочу к девчонкам знакомым в фотосалон, они мне перекинут все снимки на флешечку, а я в редакции отснятый материал просмотрю, отберу, что покачественней получилось. У меня первое задание было в газете, важное, самостоятельное, а я не просто его провалила, не сдала вовремя, так еще и фотоаппарат умудрилась проворонить. Не видать мне этой работы, как своих ушей…

– Не расстраивайтесь вы так. Мы в редакцию вашу позвонили, рассказали, что с вами произошло несчастье. Все с пониманием отнеслись и с сочувствием, ведь люди же, не звери дикие. Вот увидите – все у вас наладится. А вы не могли бы мне пока пояснить, что именно на ваших снимках?

– Я должна была сделать фоторепортаж на тему «Доступная среда», то есть походить по городу, посмотреть, насколько у нас приспособлены различные учреждения для того, чтобы их могли посещать инвалиды и другие группы маломобильных граждан. Я прошлась по некоторым торговым точкам, банкам, аптекам, была на автовокзале, во дворах жилых домов. Поснимала крылечки возле Домов культуры, школ. В общем, цель нашего материала такова – показать рядовым гражданам насколько непросто приходится в самых обыденных вещах людям с ограниченными возможностями. Как непросто им покинуть собственное жилище, побывать в кино, кафе, на выставке или в парикмахерской. Даже не каждое медучреждение соответствует, что уж тут скажешь про ЖЭКи, например. Конечно, сейчас практически у каждого человека есть компьютер, по которому можно и кино посмотреть, и архитектурные памятники соседних стран, можно счета оплатить, не выходя из дома, но ведь инвалиды – тоже люди, им хочется живого общения, так же с подружками в магазин сходить, с друзьями футбол на стадионе посмотреть. Ну вот что-то в этом роде.

– Понятно. А когда домой возвращались, не слышали, что за вами кто-то идет?

– Не обратила внимания, торопилась очень. Дождь собирался, я старалась домой поскорее добежать, уж очень не хотелось под холодным дождем мокнуть, да и за аппаратуру переживала.

– Как вы думаете, мог кого-то привлечь ваш дорогой фотоаппарат или, такое тоже может быть, в кадр попало что-то, что не должно было попасть?

– Мне сейчас трудно сказать, вот так, наобум, – сморщила нос Инна, – надо фотки посмотреть, тогда может быть, и скажу что-нибудь конкретное.

– Что ж, это я попробую вам организовать. Сегодня в лаборатории распечатают снимки с вашего фотоаппарата, и завтра я загляну к вам еще разок, посмотрим вместе, подумаем, в каком направлении дальше работать. А пока отдыхайте, набирайтесь сил. До свидания.

– Спасибо и до завтра, – Инка откинулась на подушку и закрыла глаза. Завтра, возможно, что-то прояснится, а возможно и нет. Эх, ей бы сейчас не на кровати валяться, а пробежаться по тем местам, где она фотографировала, глядишь, может быть что-то и всплыло бы в памяти…

«Так, я первым делом обошла аптеки в нашем районе, школы, детские сады и ДК, – перебирала она в памяти свой недавний маршрут, – несколько магазинов было, что самое удивительное – та „пивнуха“ – в таком заведении и пандус есть, смешно, однако… Что же еще? Автовокзал был, кафешка с Wi-Fi, там еще какой-то придурок мне чуть дверью объектив не покорежил… Два супермаркета, где пандусы есть, но двери открываются так, что эти самые пандусы перегораживают и на коляске в них не заберешься, как ни старайся… Жилые дома уже в моем районе… Нет, ничего странного или подозрительного на ум не приходит. Ничего»…

Распечатанные с флешек фотографии стопкой легли на стол Шуваловой. Она перебирала их все по очереди, составляла из них какой-то только ей одной понятный пазл, рассматривала через лупу до рези в глазах, но ничего из ряда вон выходящего не находила – дома, здания, лестницы, люди, спешащие по свои делам – обычная повседневная рутина. Но она чувствовала, что где-то здесь, среди этих людей есть тот, кто проводил впоследствии Инну до подъезда. «Завтра покажу потерпевшей и ее соседям эти фотографии. Как знать, а вдруг кто-то да и засветился».

– Не стоит отметать и версию о причастности бывшего мужа потерпевшей, – на утренней планерке Галина Викторовна давала указания сотрудникам, работавшим с ней по этому делу. – Конечно, уверенности особой у меня в этом нет, но расстались супруги не слишком хорошо, до сих пор, насколько мне известно, стараются не общаться друг с другом, но кто знает, как повернулась жизнь за эти годы. Бывает, что «гулёвые» мужики еще долгое время не оставляют в покое бывших жен, преследуют их или тайно следят за их жизнью. Проверить все равно надо будет. Дадим это задание участковому. Опросите и мужа «б.у.» и его нынешнюю супругу, которая, кстати, была подругой нашей потерпевшей. И по-прежнему не забываем про ломбарды, скупки и комиссионки – вдруг да всплывут похищенные вещи. Вопросы есть? – тишина, – тогда работаем.

Найти бывшего мужа потерпевшей не составило большого труда, вот только разговор с ним не заладился с первой же секунды – мужчина сразу пошел в наступление, решив, что это будет для него самой лучшей защитой:

– Я? Напал на Инну? – орал, выпучив глаза, «б.у.» по имени Славик, а по документам Вячеслав Олегович Зорин.

«Симпатичный мужичок, высокий, накачанный, видно, что следит за своей фигурой и внешностью. Такие бабам нравятся», – сделала вывод Галина Викторовна.

– Мы с ней пять лет уже, как в разводе и не общаемся вообще никак!

– Почему же?

– Да она дура припадочная, вот почему, – продолжал возмущаться мужчина, – на ровном месте закатила мне сцену ревности, чуть руки не переломала какой-то кухонной деревяхой и вышвырнула меня из нашей квартиры и своей жизни. Конечно, я пытался наладить отношения, как-то поговорить, воззвать к остаткам ее мозгов. Но ничего не вышло – уперлась и все. И я ушел, да, я тоже гордый! Ушел и не стал делить ни квартиру, ни имущество, оставил ей все и оставил ее в покое! У меня семья, жена, дети – все в полном порядке. Госпожа Макарова может жить, как хочет.

– Как вы думаете, у Инны Сергеевны могли быть недоброжелатели?

– Я даже не удивлюсь! С ее дурацким характером запросто могла кого-нибудь против себя настроить! Она даже с лучшей своей подругой разругалась. Мы с Евгенией теперь женаты, на этой почве и сошлись.

– Ну, допустим, здесь вы не совсем достоверную информацию предоставляете, – усмехнулась Шувалова, – но это и не важно. Глядя на вас, можно с уверенностью сказать – вы на покушение не пойдете.

– Да. Я – вменяемый и порядочный человек, – подхватил Славик.

– Вы – трус и слабак, думающий только о себе и своих удовольствиях. Вам ваша внешность дороже всего мира. Идите, Зорин, вы свободны.

– Да как вы смеете так разговаривать со мной? – заверещал мужчина, – приберегите такой тон для своих жуликов, ворюг и прочего сброда! Я буду жалобу писать на беспредел вашему начальству и прокурору.

– Пишите, Зорин, пишите. В коридоре есть информационный уголок. Там вывешены все образцы и даны адреса контролирующих органов. Бумагу и ручку дать? – он злобно посмотрел на женщину и выскочил из кабинета, с силой хлопнув дверью. «Урод», – мысленно поставила точку Шувалова.

Ничего интересного не сказала и новая жена Зорина, Евгения. Поплакала от жалости к бывшей лучшей подруге, посетовала на тяжелую бабью долю и все на этом. Нет, здесь точно ловить нечего, эту версию можно считать нерабочей.

У него заканчивался «герыч», еще чуток и все, тогда жди диких болей и глюков от ломки. Вот ведь черт, ему говорили, что все закончится уже через сутки, максимум двое, а прошло уже почти четыре дня и никаких сдвигов. Он только раз позвонил папашке и сразу же попал в поле зрения этой девицы с фотоаппаратом наперевес. Пришлось приложить ее как следует в подъезде. Но опять беда – в фотоаппарате не оказалось ни одного снимка, значит, она куда-то успела перепрятать флешку. В сумке ничего толкового не оказалось, бумажки какие-то да денег сущие копейки, поэтому дамский аксессуар после обследования был благополучно выброшен в первый попавшийся люк. Вот сука, не могла хоть тыщенку за подкладку заныкать! Черт, срочно нужны деньги! Аппаратуру не продашь – сразу засветишься, стопудово ищейки уже рыскают в поисках. Да, Медуза свою часть работы выполнила, а он свою завалил, тут не поспоришь, но если они решат его наколоть с деньгами, то им всем не поздоровиться, всей этой шайке. Уж он-то позаботился о своем светлом и вполне безопасном будущем. Эта дура безмозглая часами воркует по телефону со своим хахалем и идейным вдохновителем. Думают, что тут никто ничего не понимает! Нет, ребятушки, если топтать зону, то всей честной компанией, уж он-то об этом при случае позаботится. Ну где же раздобыть денег? Хотя бы на пару доз, тогда сразу станет легче…

Глава четвертая. Жаркая осень в Шубаново

Дорога мелькает под колесами машины, за окном то и дело поля сменяются деревьями, а деревья домами. На улице серо и промозгло, золотая осень как-то сразу сменилась на самую обычную слякоть. Проезжая часть в деревне не самого лучшего качества – сплошные повороты, колдобины да ямы, но все же какой – никакой, а асфальт, не каждый сельский населенный пункт может похвастаться таким богатством.

Андрей Морган не любил осень, ему и раньше была не по душе слякоть и дожди, которые так и норовят пролиться ручьем за шиворот, но с некоторых пор он это время года просто возненавидел. Сколько прошло времени? Ему казалось, что уже очень – очень давно изменилась его размеренная жизнь, с того самого времени, как он овдовел, а потом едва не вляпался в отношения, которые могли запросто перечеркнуть все, что с таким трудом создавалось. Хорошо хватило ума вовремя остановиться и не связаться с этой полоумной девчонкой, возомнившей себя влюбленной женщиной. Одно дело – поддаться сиюминутной страсти и завалиться в постель, и совсем другое – строить после всего этого отношения, да еще с кем, с собственной падчерицей? Да его родственники покойной жены сотрут в порошок, разорвут на сотню клочков и пустят по ветру. Да, хотелось, очень хотелось женского тепла и понимания, хотелось горячего обеда и совместных посиделок вечером перед телевизором, но не с этой дурочкой, смотревшей на него преданным взглядом безропотной овцы и ловящей каждое его слово.

Ту их ночь он сдуру посчитал настоящим даром для себя, настолько неистова и страстна была та, которая отдавала ему себя, и запах этих духов манил и увлекал за собой в неизвестные далекие дали… Очарование развеялось уже утром, в тот момент, когда он проснулся и осознал, что же произошло. В этот самый миг стало ясно – он вовсе не обязан исполнять мечту этой глупой девчонки со зрелым телом. Он не собирается жениться на ней, пусть его хоть под дулом пистолета волокут в поссовет. И здесь дело вовсе не во мнении окружающих, очередных сплетнях и пересудах, которые снова будут трепать его имя, просто Ирка – не тот человек, которому он готов доверить свое будущее и будущее дочери. Да, виноват, пошел на поводу у собственного члена и ошибки придется исправлять, но есть масса других способов, кроме штампа в паспорте.

А Ирина между тем начала планировать свадьбу.

Свадьба… Вот уж получился бы бесплатный цирк, честное слово! Андрей ясно представил себе эту картину: невеста вся в белом, а-ля невинность, он пьян, что называется «в дрова», причем с самого утра. Этот дебильный выкуп, какие-то конкурсы, придуманные ее малолетними подружками. Потом ЗАГС в соседнем Ленинске (поселковый совет ей, видите ли, масштабом не вышел!) и шикарное застолье в местном клубе, куда сползется не только вся родня, но и практически вся деревня. Тосты, подарки, бесконечные вопли «Горько!»… Фу, хрень какая-то!

Он с той ночи стал избегать Ирину, насколько это возможно, когда людям приходится жить под одной крышей, оттягивал серьезный разговор, боясь ее реакции и в тайне надеялся, что вся эта ненормальная ситуация рассосется сама по себе, но чуда все не случалось. Девушка встречала его с работы при полном параде и все время норовила поцеловать в губы. Ночами она буквально ломилась в его комнату, пришлось подпирать дверь столом, а однажды утром он обнаружил ее спящей на стуле возле этой самой двери. Тянуть дальше было просто нельзя.

Разговор действительно получился очень тяжелым, но нужно во что бы то ни стало прекратить весь этот балаган. Он поставил ее в известность о своем решении – дом, который они покупали с покойной Мариной, останется ей, Ирке, дочь он заберет, и они уедут в Междугорск – там квартира его матери, так что без крыши над головой они не будут. Квартирантов он уже предупредил, чтобы они подыскивали себе другое жилье, так что путь свободен. Деньги, которые откладывались на покупку машины, она может полностью оставить себе и распорядиться так, как посчитает нужным. Она молодая, симпатичная, жопа вот только весит тонну, но ничего – захочет мужика удержать – похудеет. Она еще встретит свое счастье, обязательно. Ей нужен мужик молодой, а ему, Андрею, уготовано другое – покой, тишина и домашний уют, к которому его с детства приучала мама. Не обошлось без соплей и скандала, всего того, чего он так не любил. Она убежала на улицу, не ночевала дома, явилась только на следующий день вся какая-то притихшая и потухшая, но действовала решительно.

– Я собираю вещи и уезжаю, – заговорила она, глядя ему прямо в глаза, – ты еще поймешь, что я нужна тебе, так же, как и ты нужен мне. Но пусть нас рассудят время и разлука. Сегодня стали известны результаты вступительных испытаний, я документы подавала в техникум на строительный факультет и в педколледж. С техникумом, увы, вышел облом, о мечте детства придется забыть, – она усмехнулась, – а вот в «шарагу» меня берут с распростертыми объятьями, даже мой средний балл в аттестате не стал помехой. В общем, помоги мне перебраться в Кемерово, место в общежитии забронировано, с первого сентября я начинаю учиться. Тебе не нужно уезжать, хотя бы сейчас, я обещаю бывать в этом доме как можно реже. Надеюсь, что однажды ты захочешь меня увидеть, – она собиралась бесконечно долго, наверное, в душе надеясь на то, что он попросит ее остаться, но он не попросил и даже сам собственноручно погрузил ее пожитки в машину и отвез к новому месту жительства. Да, она права, так будет лучше для всех. Ей нужно учиться, получать профессию и строить свою жизнь, а ему – растить дочь. Да, такова судьба, а от нее не уйдешь.

И вот теперь он ехал по знакомой дороге и прокручивал в голове события двухлетней давности. Все позади, Ирка с удовольствием учится, перешла на второй курс, в Шубаново за это время была всего несколько раз и то домой при нем не заглядывала – потусила у бабки с теткой и снова умотала в областной центр, его, Андрея, никак не беспокоит, ни звонков, ни SMS, ни слезных писем. Может, даст Вселенная, найдет себе там кого и угомонится, наконец?

Она очень хотела быть нужной кому-то, хотела внимания и свиданий, всего того, о чем мечтают девчонки, но у нее никогда не было парня, а те, кто обращал внимание, отвергались, в них она всегда находила изъяны. Андрей помнил, как она нафантазировала себе ухажера, даже создала в Интернете страничку с его именем, Роман Емина («Аниме», если читать наоборот) и переписывалась сама с собой, создавая видимость отношений. Нет, одиночество никому на пользу не идет. Скорее всего, эта дурочка вцепится мертвой хваткой в первого попавшегося парня и потом опять будет рыдать от разочарования, когда он сбежит – увы, не любят мужики тех, кто слишком на них вешается и слишком опекает. Мужик – свободное существо, в вечном поиске побед.

– Эх, сейчас бы бабу, – произнес он вслух, чтобы отвлечься от горестных мыслей, – тощую блондинку, тупую и с большегрудую. Да чтоб оттрахала меня до беспамятства. «Мечты, мечты», – ухмыльнулся он и включил радиоприемник погромче. В этот момент он и увидел Ее. На обочине голосовала молодая женщина – блондинка с лошадиным лицом. Туго затянутый пояс плаща подчеркивал тонкую талию и пышную грудь. Андрей остановил машину. Девушка впорхнула в салон, сверкнув стройными ногами, обтянутыми тонкими колготками и обутыми в модные сапожки на шпильке.

– Спасибо, что остановились, – проворковала она грудным голосом, – думала совсем закоченею. Ну и мерзкая же погодка сегодня.

– Куда вас подвезти? – он еле шевелил языком.

– На Заречную, пожалуйста, – она сверкнула на него глазами.

– Я раньше вас тут не видел, – снова проблеял он.

– А мы погостить к родственникам приехали, – снова милая улыбка. – Я и мой брат. Он недавно с женой развелся, так переживает – ужас просто. Решила свозить его сюда – свежий воздух, смена обстановки, может, полегчает на душе, – она все щебетала о чем-то, а он не мог отвести взгляда от ее призывно торчащей груди. В паху сладко заныло.