Текст книги "Лекарка в Мужской Академии (СИ)"

Автор книги: Елена Смертная

Соавторы: Лана Кроу
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 18

Анна

Я приоткрыла дверь в нашу комнату, смахнув с лица усталость долгого дня. И сразу же улыбнулась.

Мир сидел на ковре перед камином, а рядом, склонившись над листом пергамента, расположился Яр. Они что-то увлеченно чертили – видимо, очередную схему боевого построения.

– Мама! – Мир вскочил и бросился ко мне, размахивая чем-то в руках. – Смотри, что мы сделали!

Он протянул мне открытку. Грубовато, но старательно выведенные буквы гласили: «Спасибо за неделю в академии!» Ниже красовался детский рисунок. Это были я в лекарском халате, Мир с деревянным мечом и… Яр?

– Это…

– Мы с Яром целый час делали! – Мир сиял. – Он помог с буквами, а я рисовал!

Я поймала взгляд Яра. Он сидел, облокотившись на колено, и в его глазах светилось что-то теплое.

– Поздравляю с первой неделей, – сказал он. – Думаю, это повод для праздничного ужина.

Мир тут же завопил:

– Да! Тетя Федосья для тебя пирог приготовила! С мясом и грибами! Даже не в среду. Сейчас руки только помою!

Мир тут же понесся в уборную. Как ураган просто!

Я улыбнулась. За последнюю неделю я успела познакомиться и с женой Мартыныча – приятная женщина. Такая простая… А отношения у них как ураган. Я и не знала, что можно быть такими шумными и веселыми, когда есть внуки.

– Недельный срок прошел – думаю, можно отметить не только неделю, но и, наконец, перевод на официальное место, – радостно сказала я, и тут… тишина.

Яр замер, его брови слегка сдвинулись. «Передумал?» – пронеслось у меня в голове.

– Мама, я руки помыл! – Мир ворвался в комнату, размахивая мокрыми ладонями. – А ты?

Напряжение разрядилось.

– Сейчас, – улыбнулась я ему, стараясь выдавить настроение, которое слишком уж быстро исчезло.

«Почему Яр молчит… Что-то не так?» – вертелось в голове, как бы я ни старалась это прогнать.

На ужине стол ломился от яств: пирог с мясом и грибами, запеченные овощи, теплый хлеб.

Да, Федосья постаралась! А у меня кусок в горло не лез.

– А потом он говорит: «Это не меч, это палка!» – Мир захлебывался от смеха, рассказывая о своем новом друге.

Я наблюдала за ними, откусывая крошечные кусочки пирога.

А в голове все еще крутилось, что будет дальше… Нет, Яр… Яр не станет меня выгонять. Но почему он тогда промолчал?

– Мама, ты слушаешь? – Мир потянул меня за рукав.

– Конечно, – я поспешно вернулась к реальности. – О драконах…

Я попыталась вспомнить, о чем вообще разговор.

– О проклятых драконах. Представляешь! Яр таких видел… ужас просто…

– И правда, ужас, – согласилась я.

Мы с Яром столкнулись глазами, и он… должно быть, поймал мое настроение.

– Аня, а расскажи-ка про то, как ты подумала, что в озере водятся русалки.

Я чуть вилку не выронила от изумления. Это был такой нелепый случай, что на губах появилась улыбка.

– Расскажи, мама, расскажи, – с восторгом подхватил Мир.

Вот же Яр, вот же хитрец… Знает ведь меня.

И снова это тепло внутри. Которому совсем не место.

– Это был нелепый случай… – начала я. И с ухмылкой добавила: – Я расскажу, а после Яр расскажет, как думал, что в обычной луже живет болотница!

Кажется, большой, взрослый мужчина смутился.

– Болотница в луже, – рассмеялся Мир. – Это же надо…

Я тоже рассмеялась, и Яр… он улыбнулся.

– Ну, начни все же с русалок, – хмыкнул он, и я кивнула.

Лучше уж говорить, чем думать. Тем более… думать непонятно о чем.

* * *

Анна

Под конец ужина Мир уже клевал носом, облокотившись на стол, но упрямо пытался разговаривать и шутить.

А я… даже немного расслабилась. Хотя в голове все еще было море странных мыслей.

– Мир, можно я поговорю с твоей мамой наедине? – спросил Яр, наклоняясь к мальчику.

Мир кивнул, зевнув во всю ширь рта:

– Только чтобы мама вернулась перед сном…

– Обещаю, – улыбнулась я, поправляя его волосы.

Я ждала этого… Ведь нам нужно было обсудить мою постоянную службу! И внутри снова все собралось в комок от страха.

Мы вышли в коридор.

Тишина. Пустота. Лишь редкие факелы освещали длинные каменные переходы.

– Мы засиделись, – заметила я, чтобы разрядить обстановку.

Яр не ответил. Его лицо в полумраке казалось высеченным из камня.

– Яр, я что-то сделала не так… по работе? Ты так странно замолчал, когда я спросила…

Яр тяжело вздохнул.

– Аня, чернь… сходит с ума, – наконец произнес он. – В деревню вчера пробрались утопцы. И не только они.

Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Но здесь пока тихо…

– Академия – внешняя граница, – резко оборвал он, сказав то, что я и так знала. – Но с поля боя идут плохие вести.

Я сжала кулаки. Только не это…

– Ты хочешь сказать, что скоро…

– Может быть прорыв. Я думаю, ты помнишь, что это…

Внутри все заледенело от ужаса. Помню… Правда, со стороны ребенка, но помню.

– Я хочу, чтобы ты видела, на что ты соглашаешься. Если не получится по-другому…

– По-другому… – повторила я.

– Я… Я кое-что пытаюсь сделать. Но… Как и говорил, об этом рано.

– Это касается Ведамира?

– Нет, Аня. Это касается только тебя, хотя нет. Не только… Но давай пока не будем. Я не хочу давать пустых обещаний. Просто пока давай переждем прорыв.

Я кивнула, хотя не понимала, о чем речь. Но Яр… Я ему доверяла. Да и было что-то здравое в его словах. Пока не покажу себя в бою, считай, я не прошла боевое крещение.

– Я думаю… Думаю покинуть пост ректора после официальной помолвки.

Удар под дых. Воздух резко закончился.

– Что? – вырвалось у меня.

Яр повернулся. В его глазах не было привычной твердости, лишь усталое решение.

– Невеста не хочет жить в академии. Она из высшего света. Приемы, балы… – он усмехнулся, но в этом смехе не было радости. – А еще она хочет видеть мужа. Если я отправлюсь на поле боя, то, помимо денег, смогу проводить с ней долгие отпуска.

Я встряла на месте.

– Ты с ума сошел⁈ – голос сорвался. – Ты знаешь, сколько там гибнет? Это же…

– Аня, я не смогу просто отсиживаться.

– Тогда оставайся здесь…

– Я же говорю, она сюда не поедет.

– Сюда не поедет, а тебя на поле боя отпустит! – Я старалась держать себя в руках. Но не получалось. Страшнее этой участи быть ничего не могло…

– Аня, я… – он запнулся. – Это мое решение. Я никому о нем не сказал. Но хочу, чтобы ты знала…

– Но это плохое решение…

– Но оно мое, – жестко отрезал он, и внутри все упало. Я просто не могла это принять… Не могла!

Замолчала, чувствуя, как внутри все сжимается.

– Хорошенько отоспись, а то если прорывы… Ты сама знаешь.

– Хорошо, – прошептала я.

Но мысли путались. Он уйдет. Бросит академию. Бросит… Уйдет на поле боя!

– Твой сын… он прекрасный мальчик, – вдруг сказал Яр, и в его голосе прорвалось что-то теплое.

Но я уже не слышала.

У двери я остановилась.

– Спасибо за ужин. И… подумай еще. Приемы – это глупости. Ты любишь это место. Ты прекрасный ректор. А поле боя – это… Это же просто…

– Анна, – он вздохнул, – это мое решение. Пожалуйста, поддержи меня как друг.

– Как друг я прошу тебя: подумай…

Я посмотрела в его глаза с мольбой. Мы снова замерли возле двери, словно было в этом что-то… магическое? Какое-то притяжение.

Которого быть никак не должно!

Я отвела взгляд в сторону.

– Доброй ночи, – мягко сказал он.

– Доброй ночи, – повторила следом я, чувствуя недосказанность и какую-то ужасную тревогу.

Я вошла в комнату, закрыв дверь.

Мир спал, обняв подушку. Заснул прямо так… Бедняга.

Я помассировала виски. Одна весть хуже другой… Надеюсь, хоть порыва не случится. Ведь одна мысль пугала меня. Хотя… Я не хотела себе признаваться. Но больше меня пугало решение Яра.

Не просто пугало, а выворачивало все изнутри. Ведь та решимость, что была у него в глазах, я ее уже видела… Видела в глазах у своего отца. Отец не только управлял академией, но и регулярно отправлялся во внутренний круг. Отец был драконом, драконы всегда нужны на поле боя. Он мог бы быть здесь, просто быть здесь… Но эта его решимость…

Я хорошо помнила тот день, когда эта решимость убила его. И теперь боялась, что Яра постигнет та же участь.

Глава 19

Анна 16 лет

Стук в дверь разбудил меня. Сердце забилось чаще… Папа вернулся? Но нет… Папа никогда не стучал так резко. Он бы… Он бы тихо вошел и погладил меня по голове, поцеловал в лоб и сказал, что скучал…

– Анна! Открой, это твоя тетя Яся! – голос прорезал ночную тишину, и в груди сразу стало холодно. Ледяные пальцы сжали сердце еще до того, как я дотянулась до дверной ручки.

Когда дверь распахнулась, передо мной стояла бледная тетя с перекошенным лицом. За ее спиной теснились незнакомцы в темных одеждах.

– Ох, Аннушка моя бедная… – Ее руки дрожали, когда она попыталась обнять меня. – Мне так… так жаль…

– Где папа? – спросила я, уже зная ответ по тому, как тетя отвела глаза, как сжались губы у чужих людей.

– Он… он погиб в бою, детка. Его отряд…

Мир остановился. Звон в ушах заглушил остальные слова. Только одно эхо: «Погиб. Погиб. Погиб».

– Нет… – прошептали мои губы. Потом громче: – Нет! – И наконец дикий, звериный вопль: – НЕТ! ОН ОБЕЩАЛ! ОН ОБЕЩАЛ ВЕРНУТЬСЯ!

Он всегда обещал… когда уходил.

Я схватилась за дверной косяк, ноги стали ватными. Тетя пыталась прижать меня к себе, но я вырвалась, отшатнулась. Комната поплыла перед глазами. Я рухнула на колени и только тогда почувствовала горячие потоки слез на щеках.

– ВЫ ЛЖЕТЕ! ОН ЖИВ! ПАПА! ПАПА! – Я била кулаками по полу, пока костяшки не заныли. Где-то далеко тетя говорила о похоронах, о бумагах…

– УЙДИТЕ! ВСЕ, УЙДИТЕ! – закричала я так, что горло сразу запершило.

Дверь закрылась. Я осталась одна посреди комнаты, сжавшись в комок на холодном полу. Это сон. Кошмар. Сейчас я проснусь…

Скрип окна. Тихие шаги. Теплые руки обняли меня сзади.

– Аня… – его голос дрогнул. Яр.

Я вцепилась в него, заглянула в глаза, в них была правда, которую я не хотела видеть.

– Он жив, да? Яр, скажи, что он жив! СКАЖИ! – Я била его кулаками в грудь, но он только крепче прижал меня.

– Кричи, Аня. Бей меня, если нужно. Я здесь. Я с тобой.

Я кричала, пока не охрипла. Рвала на нем рубашку, царапала кожу. Он молча терпел, крепко держа, не позволяя вырваться, остаться одной на этом холодном каменном полу. Пока наконец у меня не кончились силы и я не обмякла в его объятиях.

Яр поднял меня на руки. Я была как тряпичная кукла. Он уложил на кровать, и я резко вцепилась в его рукав.

– Не уходи… пожалуйста…

– Я никуда не уйду, – прошептал он, ложась рядом.

Всю ночь он держал меня, пока я то рыдала, то цепенела. Его пальцы гладили мои волосы, его голос шептал утешения сквозь мои рыдания. Его тепло было единственным, что напоминало: я еще жива.

– Ты справишься, солнышко. Ты сильная, – говорил он, а я только сильнее вжималась в него, вдыхая знакомый запах – древесины, травы и чего-то такого родного.

Под утро я наконец уснула, изможденная слезами, все еще сжимая край его рубашки. Последнее, что помнила, – его губы на своем лбу и тихий шепот:

– Я всегда буду рядом, Аня. Всегда.

Глава 20

Анна

Тишину разорвал грохот, от которого содрогнулись стены. Я вскочила с кровати, сердце бешено колотилось в груди.

– Мама? – Мир прижался ко мне, его маленькие пальцы впились в мою рубаху.

– Тс-с, все хорошо…

Но сама я не верила своим словам.

Мы подбежали к окну. За стеклом в кромешной тьме полыхали всполохи магических взрывов. Вдали, у границы леса, что-то огромное билось о защитные руны, искажая их сияние.

– Что это? – прошептал Мир.

– Кто-то пытается прорваться…

– Они смогут?

Я обняла его крепче:

– Академия защищена древними рунами. Никто не пробьет их.

Но граница… Граница уже трещала по швам.

В дверь резко постучали.

– Кто там? – голос мой дрогнул.

– Анна, вы нужны на поле боя, – раздался голос Стоума.

Сердце упало в пятки.

Я посмотрела на Мира. Его глаза расширились от ужаса.

– Ты… уходишь?

– Я должна… – голос предательски дрогнул.

– Но ты же сказала, что мы в безопасности!

Я опустилась перед ним на колени, крепко сжав его руки.

– И мы в безопасности. Но там, за стенами, люди могут погибнуть, если я не помогу. Это мой долг.

Я чувствовала, как его трясет, хотя он старался быть храбрым…

– Ты же ведь вернешься?

– Обязательно.

Я крепко прижала его к себе, вдыхая запах его волос, чувствуя, как его маленькое сердечко бьется в унисон с моим. Я нужна ему. Живая.

– Будь храбрым.

– Как ты, – прошептал он.

Стоум ждал за дверью. Я быстро оделась и выбежала в коридор, кинув еще один болезненный взгляд на сына.

Улыбнулась ему и… закрыла дверь.

– Пошли. Быстро, – бросил Стоум.

Мы бежали по коридорам. Студенты и преподаватели толпились у окон, в их глазах читался ужас.

– Что прорвалось? – спросила я, едва переводя дух.

– Не знаем. Но руны на восточной стене уже трещат.

Мы свернули в узкий проход. Чем ближе подходили к выходу, тем слабее становилось сияние защитных символов на стенах.

– Там, за этой дверью, руны не действуют. – Стоум остановился, его рука дрожала, когда он указывал на массивную дубовую дверь.

Он сказал то, что я и так знала.

– Нам очень нужен лекарь…

– Я знаю, и я буду держаться, – твердо сказала я. – Я не сбегу… – добавила тихо, но уверенно. Я бы никогда не стала бежать. Это было бы позором.

– Открываю, – резко сказал Стоум.

Глава 21

Дверь распахнулась, и нас окатило волной леденящего ветра, смешанного с гарью и медным привкусом крови.

Это был ужас…

Такого я не видела никогда.

Земля перед академией кишела навьями из гнилой плоти и черных костей. Их длинные когтистые лапы скребли по камням, а пустые глазницы светились зеленоватым огнем.

Лешаки, похожие на ожившие деревья, ломали ряды курсантов, их ветви-руки хлестали, оставляя кровавые полосы.

А над всем этим… дракон. Не наш, не Яр. Чужой. Трехглавый…

Курсанты держали строй, но их ряды редели. Один, тот самый красавчик, что недавно «умирал от любви», теперь лежал с разорванным боком, крича в истерике.

Небо раскололось громом. Огромный черный дракон взмыл в небо. Его чешуя переливалась в свете луны…

Одним ударом он отшвырнул чужого дракона, а затем развернулся и выжег целый ряд навий.

Я застыла, забыв дышать.

Старый Мартыныч тут же втащил меня за рукав под навес.

– Давай, Аня, ты мне очень сейчас нужна, – закричал он под другие крики.

И я взяла себя в руки.

Мы с Мартынычем метались между носилками.

Первый пациент – курсант с оторванной рукой. Я наложила жгут, шепча заклинание, чтобы остановить кровь. Руки дрожали.

Второй – офицер с ожогами. Его кожа пузырилась от яда того дракона. Мартыныч плеснул ему в лицо отваром. Мужчина закричал, но ожоги стали бледнее.

Третий…

– Лекарь! – хрипел тот самый «сердечник». Его грудь была распорота когтями. – П-помоги…

Я судорожно схватила бинты. Кровь сочилась сквозь пальцы.

– Держись, – прошептала я, хотя сама едва не падала в обморок от ужаса.

Я как будто не жила, исчезла. Меня вели чувство ответственности и чувство страха, которые заглушили все остальные мысли.

Только носилки, больные, раны, кровь… все мешало в этом нескончаемом потоке крика и гари, ругательств и страха…

Битва закончилась под утро…

Она оставила после себя кучу носилок с больными и куски разорванного проклятого дракона.

Три его головы, которые валялись в разных частях двора академии…

Мартыныч устало вытирал окровавленные руки. В отличие от меня, он казался куда более стойким.

– Неплохо справились! В мое время такие прорывы по неделе длились.

Я молчала. Тело ныло, в глазах стояли слезы.

– Это просто… – я не могла подобрать слова.

– Все больные перевязаны, время отдыха, и не только у них.

Мартыныч улыбнулся. Хотела бы я так же…

Но внутри была просто пустота.

– Иди к сыну, Аня, – кивнул старик. – Ты заслужила отдых.

Глава

Я бежала по коридорам, представляя, как Мир сидел у окна и плакал. Он наверняка думал… Думал, что я не вернусь. Один… совсем один.

Я помнила тот страх, когда уходил отец… И помнила день, когда его не стало…

Распахнула дверь и… застыла.

Яр.

Он сидел у кровати Мира, его рука лежала на детском плече. Мой сын спокойно спал, укрытый пледом.

Мой сыночек… Слава Богам!

В глазах Яра читалась усталость.

Я качнула головой в сторону второй комнаты, и дракон тут же пошел в нее.

– Он ждал до последнего, – тихо сказал Яр, закрыв дверь. Он провел рукой по воздуху, магическая пелена окутала стену, отрезая звуки. – Уснул, только когда услышал сигнал отбоя.

– Он… плакал?

– Нет, Аня. Он… он держался молодцом. Все время сидел со сжатыми кулаками… Был готов броситься в бой, за тобой!

Я помнила это чувство. Слишком хорошо помнила…

Что-то во мне сломалось.

Слезы хлынули потоком. Я закрыла лицо руками, стараясь не разрыдаться громко. Стыдно, слишком стыдно…

– Аня, тише… тише…

Неожиданно Яр прижал меня к себе.

И тогда я окончательно разорвалась…

Слезы хлынули рекой, тело тряслось в конвульсивных рыданиях. Я кричала, вцепившись в плащ Яра, выкрикивая обрывки фраз:

– Там было так много крови… Я все время думала о Мире… Что, если… если бы…

Стыд смешивался с истерикой… Я, взрослая женщина, лекарь, размазывала сопли по груди ректора академии.

Но Яр не отпускал.

Его руки крепко обнимали меня, одной ладонью прижимал мою голову к своему плечу, другой гладил по спине.

– Ты была храброй. Видела бы ты других: они сбежали при первых же криках. А ты стояла до конца.

Его голос, низкий и спокойный, проникал глубже, чем любое успокоительное зелье. Я вдыхала его запах… дым, железо и что-то древесное. То, что дарило спокойствие. Умиротворение, уверенность.

Не знаю, сколько я так простояла, но… Постепенно рыдания стихли.

Я все еще дрожала, но теперь лишь легкой дрожью усталости.

Эта близость Яра даже сейчас… Все это так неправильно!

Нет, он, конечно же, успокоил меня как… командир. Но я… то, что я чувствовала…. Мне было так стыдно. У него есть невеста, Аня! Возьми же ты себя в руки!

– Прости… я… мне нужно поспать, – отстранилась я. Это ощущалось, как будто у меня переломаны ноги и только что еще отобрали костыли.

Яр тяжело вздохнул:

– Конечно.

Он поправил мои прилипшие к лицу волосы. Это тепло его пальцев… Этот взгляд…

Наши глаза встретились. Его губы…

Нет! Нет! Нет!

Отвела взгляд на дверь.

– Отсыпайся как следует, – тихо сказал он.

– Спасибо, – прошептала я.

На какое-то время он еще задержался. И это отдавалось внутри чем-то тянущим. Словно я должна что-то сказать.

Но уже спустя половину минуты он кивнул и направился к двери.

Обернулся только на пороге.

– Завтра поговорим. И… ты действительно молодец, – искренне сказал он. – Истинная дочь своего отца.

– Спасибо, – снова тихо повторила я.

Он ушел. А я… выдохнула. Пропало тепло, но вместе с тем пропало это тяжелое давящее напряжение.

Я подошла к сыну. Он давно спал отдельно, но сейчас… Я больше нуждалась в нем, чем он во мне. Накрылась одеялом и легла рядом, коснувшись его волос.

– Мамочка, ты вернулась, – тихо сказал Мир.

– Конечно, вернулась.

– Яр сказал, что ты самая лучшая. – Внутри снова кольнуло.

– Самый лучший – это ты, Мир, ты моя гордость, мое тепло, мои силы, – искренне сказала я, и сын прижался ко мне.

Моя уверенность, мой смысл, мое спокойствие…

Глава 22

Анна 16 лет

Крыша Академии была холодной под босыми ногами. Ветер рвал волосы, смешивая слезы с дождем. И там, у самого края, сидел он. Спина прямая, плечи напряжены… Будто держал на себе всю мою боль.

– Я знал, что ты придешь, – он не обернулся, но голос его дрогнул. – Но… если бы ошибся, я бы пришел сам.

И я знала, что это правда.

Подошла и села рядом, прижавшись к его плечу. Внизу в окнах мелькали огни. Люди готовились к похоронам… к похоронам моего отца.

– Меня увозят, – прошептала я. – Теперь, когда папы нет… Я должна уехать, Яр.

Его пальцы сжали мои так сильно, что стало больно.

– Сбежим. Сегодня же. Я достану лошадей, мы…

– Нет. – Я переплела пальцы с его. – Яр… нет. Мы ведь уже не дети. Мы взрослые. Твой папа – герой… и мой. Я должна быть достойной его памяти… И ты… Это глупо. Они нас все равно поймают.

Тишина. Только ветер шептал нам на ухо что-то безнадежное.

– Я не смогу без тебя, – его голос сорвался, и я замерла.

По его щеке катилась слеза. Первая. За все восемь лет дружбы.

Я прикоснулась к его лицу, стирая влагу пальцами. Его кожа горела, будто под ней тлел огонь.

– Мы обязательно встретимся, – прошептала я. – Когда я вырасту. Когда ты станешь… ректором. Как хотел. Ты будешь замечательным ректором. А я… я вернусь. И мы увидимся.

Его губы нашли мои внезапно, неловко. Они дрожали, были солеными от слез и такими теплыми… Первый поцелуй. Последний. На краю крыши, под звездами.

Я знала, что лгу. От этого было больнее.

Мой папа умер в долгах. Все свои деньги он вкладывал в академию. Он делал великое дело… Он был героем. Но после его смерти… Те бумаги, что показывала мне тетя Яся…

Теперь его больше нет. А долг есть. Долг, порочащий его имя, и я… я должна… Должна выйти замуж. Чтобы сохранить его честь. Я должна была отказаться от всего, что мне дорого, чтобы сберечь честь отца. Должна была оставить Яра…

Мне было страшно отпускать его. Я знала, что оставляю здесь целый мир… Ведь у меня были только он и отец. А теперь я теряла обоих.

Но я не могла сказать этого. Знала, что нельзя… Это ничего не изменит, сделает только хуже… больнее.

– Мы всегда будем… друзьями, – сказала я, чувствуя, как его дыхание смешивается с моим. – Даже через годы. Даже через расстояния.

Он плакал. Я плакала тоже… Плакала над потерей отца, над потерей Яра… над тем, что я тоже умирала здесь. И завтра – в карете, в черном платье – уже буду совсем не я…

Я подняла глаза к небу.

– Видишь эти звезды? – указала я на яркие точки над нами. – Где бы мы ни были… они всегда будут над нами. Одни и те же. Наши.

Он посмотрел вверх, потом на меня.

– Каждую ночь, – прошептал он, – я буду смотреть на них. И знать, что ты где-то там… тоже видишь их. Что мы… рядом.

Я прижала его ладонь к своей груди.

– Мы встретимся, Аня. Обещай…

– Обещаю, – сказала я, солгав, но на миг поверив в это сама.

– Я тоже… Клянусь.

Он обнял меня так крепко, будто боялся, что я исчезну прямо сейчас.

Мы просидели так до самого утра. Ночь всегда казалась мне опасной… Это было навеяно Чернью, тем, что твари выползали в темноте. Но сейчас… я впервые думала, что самое страшное – это утро.

Ведь я знала: это моя последняя ночь. А утром не станет Академии, не станет огромного леса, не станет моей кровати, не станет папиной улыбки… Не станет Яра. Не станет меня.

Все закончится. Останутся только воспоминания, звезды и детские обещания, которые мы не сдержим никогда.