Текст книги "Аквариум для сушеной воблы"

Автор книги: Елена Скворцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Но тут заявилась Наташка, нагруженная под завязку сумками с продуктами, и я облегченно вздохнула. При посторонних Мамонтов будет вести себя ниже травы, тише воды.

– Наташ, не готовь на нас с Аркашкой, мы где-нибудь в «кафешках» столоваться начнем! – мне стало совестно эксплуатировать совсем постороннего человека.

– Сдурела, хочешь, чтоб Вовка меня тоже по «кафешкам» бегать заставил, нет, лопайте, что даю, и не воротите носы! – намекнула она на мое увлечение восточной кухней.

– Наталья, да ты чудесно готовишь! Смотри, сколько мы с Вовкой уже съели, – в кастрюле почти не осталась борща, – просто неудобно вас объедать!

– Это нас-то неудобно? Неудобно знаешь что? На потолке спать и одеялом накрываться...

– Потому, что падает! – закончил Аркадий начатую Наташкой фразу. Он уже вылез из ванной и стоял на кухне, вытирая полотенцем мокрые волосы.

– Готовишься бабулек очаровывать? – Мамонт и вправду выглядел сногсшибательно, вчерашняя пьянка на нем не сказалась.

– Не слушай эту дикую кошку, садись лучше обедать, – встала на защиту Аркадия Наташка. – Были бы когти у Капки, ей-богу, ходить тебе с расцарапанной спиной!

– Так я и подставил ей спину! – ответил Мамонт. – И вообще, езжай одна на это «суаре», а я дома останусь! – закапризничал мой дружок.

– Куда-то собрались? – встряла Наташка.

– Да, Вовка с риском для жизни организовал для нас встречу, а этот выкобенивается! – я со злости замахнулась на Аркашку.

Но Мамонт даже не отреагировал, на мой жест, ему уже ни до чего не было дела, он с наслаждением уплетал борщ.

– Наташ, а ты в школе какой язык учила? – решила я припахать Натали к переводу Геркиной шифровки.

– А какой тебе надо, я в институте зубрила и English, и Deutsch!

– Ты? В институте? – не смогла я скрыть своего удивления и своим дурацким вопросом наверняка обидела Наташку.

– А ты думала, я кулинарный техникум окончила? – обиделась Наташка.

– Я просто не ожидала, что ты языками занималась, – попыталась я оправдаться, – глянь-ка сюда, что здесь написано? – сунула Наташке амбарную книгу Штольца. – Какой-то дурак под немца косит! – сделала вывод Наташка.

– Почему?..

– Вот видишь, – она начала пальцем водить по строчкам Геркиного опуса, – так...

«Джинсы – сто двадцать у.е. – такая дороговизна! Бензин – двести сорок рублей, все дорожает! Лилия – сто десять, дешевле не смог найти. Получил тысячу долларов от Л. – язви ее душу! Получил от И, пятьсот долларов, отработал на полторы!» Ага.., ну здесь ерунду опять всякую покупал, вот: «Получил от Л, сто долларов, собаке в приюте и то больше дают!» и вот еще: «Получил три тысячи от В. – милая кошечка», не указал только, чего три тысячи, рублей или долларов. И вот, смотри-ка, три раза жирным обвел: «Получить от И. – пятьдесят тысяч долларов!» Прикинь? Парень совсем разошелся, то крохами свое жалованье получал, а то аппетит разыгрался до пятидесяти тысяч баксов. Нет, не немец это...

– Немец, только в России вырос! – заметила я.

– А-а, тогда понятно... Это только «наши» костерят все подряд, даже собственную зарплату. А кем парень работает? – Наташке, как и всем женщинам, было свойственно любопытство.

– Любовником у дам бальзаковского возраста, – не стала я скрывать правды о Герке.

– Ничего себе! Этот хлыщ еще и претендует на более высокий гонорар. Да попадись он мне, я бы его быстро кастрировала! – засучила рукава деятельная Наташка.

– Так что, Мамонтов, деваться тебе некуда, придется ехать! – заверила я Аркадия.

– Если это нужно для вашего спасения, ты уж не тушуйся, Аркадий, пофлиртуй получше с бабками! – делала последние наставления Наташка.

Мамонт только дико вращал своими незабудковыми глазами. До чего хорош! – в который раз восхитилась я Аркашкой.

Тут кто-то позвонил в дверь. Наташка потопала открывать, а я занялась посудой, – надо показать Мамонту, что и я не лыком шита, тоже кое-что умею.

– Капитолина-а, тебя-я! – закричала Наташка из коридора.

Я так и села. Нашли. Опередили нас. Все пропало!

Дрожь пробила все мое тело от головы до самых пяток.

Мамонт встал, нервно повел богатырскими плечами и пошел на звук Наташкиного голоса.

Я пристроилась за его широкой спиной и тоже посеменила к двери. Вдруг Аркашка резко за-, тормозил, выглянув из-за его плеча, я даже попятилась, не веря глазам своим, – в дверях стояла моя матушка в настоящем индийском сари. Прям кино какое-то, «Зита и Гита»!

– Маменька, легка на помине! – бросилась я на шею незнакомке.

Но маман отвела в стороны руки своей ласковой дочки и заявила:

– Да, Капитолина, это я! Пришла тебя спасать, тебе ведь угрожает опасность? – скорее утверждала, чем спрашивала маменька.

– Откуда ты узнала? – я только хлопала глазами.

– Я все знаю! – заявило это крохотное недоразумение.

Еще бы, среди нас, великанов, она со своим ростом в полтора метра была дюймовочкой.

– Совсем большая выросла! – удосужилась заметить мой рост – метр семьдесят пять – моя маменька.

– А где папка, его сожрали бенгальские тигры? – озвучила я свои нелепые мысли.

– Да, Капи, это случилось с ним шесть лет назад, но ты молодец, дар провидения в тебе есть... – понесла околесицу моя маменька, хоть бы людей постеснялась!..

Я решила перевести разговор в другое русло:

– Тебе не холодно в этой легкой одежде? – указала я маменьке на ее шифоновый наряд, не соответствующий апрельской погоде.

– Нет, я никогда не мерзну! – заявила категоричным тоном маман, мол, не удивляйтесь, я еще могу летать, извергать огонь, глотать шпаги и укрощать змей...

Не дождавшись приглашения пройти в комнаты, она нагло раздвинула нас и пошла осматривать Вовкины хоромы. Мы припустили за ней.

– Как ты меня нашла?

– Очень просто – интуиция, – опять этот тон. Мол, я же уже говорила, что обладаю сверхъестественными возможностями, а вы не верите, приходится для особо тупых повторять.

Не робкого десятка Наташка и совсем не хилый Мамонт только двигали челюстями в немом изумлении...

– Сегодня ты встретишь свою судьбу! – как ни в чем не бывало на ходу сообщила маменька. – Вот тебе амулет! – она вытащила с ловкостью цыганки из своего шелкового элегантного ридикюля камень с голубиное яйцо, переливающийся всеми цветами радуги, и, встав на цыпочки, повесила мне на шею.

На мгновение воцарилась тишина, только Мамонтов громко и сердито сопел.

– А теперь я должна отдохнуть, где моя комната? – тоном принцессы заявила маман.

Мне стало за нее стыдно, так вести себя в незнакомой компании у совершенно чужих людей! Но тем не менее я смирно сказала:

– Вот здесь! – и повела ее в свою комнату, сама как-нибудь в чуланчике перебьюсь.

Маменька отнеслась к новой обстановке с присущим ей философским безразличием, а я отправилась реветь в свой чуланчик...

АРКАДИЙ МАМОНТОВ

Ну и удивила Букашкина! Ее мамашка какая-то с приветом, откуда она сбежала? Тото я смотрю у Капки «тараканы» в голове, теперь понятно, откуда... С такой маменькой и «майских жуков» не грех завести!

– Слышь, Аркашка, это че и вправду ее мамаша? – прервала своим вопросом мое удивление Наташка.

– Откуда я знаю, я думал, у нее родители инженеришки какие-нибудь, а здесь такое! – я образно покрутил рукой в воздухе.

– Так ты че, встречаешься с девчонкой и не знаешь, кто ее предки? – совершенно справедливо возмутилась Наташка.

– Да мне не пришло как-то в голову расспрашивать о ее родителях, меня интересовала сама Букашкина.

– А ты давно ее знаешь?

– С четырнадцати лет. Когда она перевелась в нашу школу...

– Вроде ревет, иди, Аркадий, успокой ее.

Да, иметь такую мамочку, врагу не пожелаешь, уж лучше б в стельку напилась... И каким ветром к нам ее принесло? – горько вздохнула Наташка и поплелась на кухню готовить ужин.

Как Вован отреагирует на появление еще одной жилички, вот в чем вопрос? Осталось только моему папахену заявиться, и все, полный боекомплект! Можно смело разбивать палаточный городок для беженцев в Вовкиной квартире. Тьфу-тьфу, хоть бы не накаркать, пусть он лучше уж побудет на Севере пока, поищет золотишко, медную руду, может, с нефтью повезет! – размечтался я. Мой папахен тоже, честно говоря, с причудами, одни его походные песни кого хошь достанут! Но в целом он мужик ничего, с понятием. А с Наташкой я согласен на все сто, только сейчас нам не хватало еще одной заботы. И так их полон рот, не успеваем разгребать, все на нервах: скрываемся – раз, Вовкины «собаки» – два, ведем расследование – три! И это еще! Нет, я не вынесу!

Все же я поплелся в чулан... Капитолина и вправду ревела. Негромко, но все же всхлипывала прилично. Впервые я увидел эту девчонку плачущей! Да если бы ее укусила кобра, и то она не разревелась бы, а весело принялась бы отсасывать яд из ранки. Трудности не пугали ее. А тут такая сырость от одного появления мамочки! Хорошо хоть Капкиного папашу сожрали какие-то тигры, а то изображал бы здесь из себя факира.

– Эй, Бука, перестань реветь и расскажи мне все. – Я не умел успокаивать рыдающих дам, у меня у самого-то в глазах защипало от Капкиных слез...

Капка не слышала меня и продолжала реветь. И тогда мне пришла в голову гениальная идея:

– Букашкина, мы опаздываем на встречу! – проорал я над самым ее ухом.

Капка, как собака после купания, стряхнула с себя все печали и вихрем унеслась в ванную.

Я остался доволен. К Капке нужен особый подход, девчонка не привыкла распускать сопли на плече у ближнего, с такой-то мамочкой!

* * *

В половине седьмого мы уже топтались у подъезда пани Верчинской. Подниматься в апартаменты, на наш взгляд, было слишком рано. Мы вылезли из Наташкиного «смартика» размять затекшие коленки и купить мороженое в ларьке, чтобы ожидание не тянулось бесконечно долго. Капка повеселела, с наслаждением уплетая лакомство. Я посмотрел на часы:

– Пора! – я смахнул невидимые крошки с нового свитера – Капка и слышать не хотела, чтобы я ехал в старой одежде на вечеринку.

Сама-то решила не менять свою всегдашнюю униформу, поскольку бабка не любит симпатичных и молодых девчонок.

На правах хозяина нас встречал Герка Штольц, от которого несло не мужским «Hugo Boss», а каким-то «Мулен Руж». Парень пыжился неимоверно. Меня невзлюбил сразу, Капке бросился помогать расшнуровывать ботинки, видно, старухи совсем его доконали!

Когда Капка наклонилась, чтобы самой справиться с непослушным шнурком, из кармана вывалился «кошачий глаз», подаренный мамочкой. Герка тут же уцепился своими «щупальцами» за него:

– Милая вещичка! – парень не хотел расставаться с камешком, захватив его в ладонь и пробуя на вес. – Считается, что «тигровый глаз».., он развивает проницательность и приносит удачу!

Я психанул, мне было от чего разозлиться, целомудренная Капка, в жизни не подарившая своей обворожительной улыбки более достойным ухажерам, лучилась солнышком и щебетала соловьем. А этот «пыжик» сумел-таки рассмотреть из-за блеска золотисто-желтого «тигрового глаза» и остальные прелести Букашкиной.

Я решил сам представиться старухам, без Геркиной помощи, но, войдя в гостиную, растерялся, кто на этом девичнике главный? Здесь было много народу, но мало людей, говоря языком одного известного циника.

Я сиротливо озирался по сторонам. На горизонте маячило три мегеры, затянутых наверняка по старой привычке в корсеты, и два брюнета с округлыми животиками и при усах!

Среди этих «донжуанов» у Герки не было конкурентов, зато конкурировали бабки, обвесившись украшениями, как новогодние елки!

Блеск этой мишуры помутил разум двух «усатых», они носились вокруг бабулек мотыльками...

Тут меня подхватила милая блондинка. Выглядела она как моя сорокадвухлетняя тетушка.

По спине прошел озноб, и мою фальшивую улыбку перекосило еще больше!

– Рудольф Мещерский-Нефедов? – сладко пропищала мадам голосом семнадцатилетней девушки.

Я молча поклонился. У Вовки, видимо, богатый опыт на фальшивые фамилии, вот и моя понравилась этой бабуле неимоверно.

– Лиди Верчинская! – сделав почему-то ударение на втором слоге в имени, протянула мне панночка свою лапку, затянутую в перчатку.

– Рад видеть хозяйку этого очаровательного салона! – я тоже попытался сладко улыбнуться, но улыбка по-прежнему выходила, как в кабинете у стоматолога.

Пани ухватила меня за руку и потащила знакомиться с остальными, о чем мне нужно было говорить с этими вертихвостками, я не знал, не о погоде же, в самом деле?

Вечер был жестоким испытанием для меня.

Кроме того что ко мне липли совсем потерявшие стыд бабули, так еще и Капка отчубучила – впилась клещом в Герку и глаз не сводила со счастливчика. Уж я и так и этак маячил перед ней. Нет, девчонка ослепла, слушая этого недобитого фрица, который что-то нашептывал ей в самое ухо, отчего та звенела колокольчиком! Когда же мне совсем стало невмоготу, я схватил Капку за руку и потащил к выходу:

– Маменька будет сердиться, – заявил я старухам, выпучившим свои подведенные глазки, и провалил всю «операцию»!

Капка зашипела, как раскаленная сковорода:

– Эх, какого ты свалял дурака! Только Герман собрался мне сообщить, откуда он ждал пополнения своего бюджета на пятьдесят тысяч долларов, как ты все испортил! По легенде, вообще-то, мы сироты! – выплеснула последнюю каплю своего оправданного гнева Капитолина и затихла.

Этот Герман... Неужели ее маменька права, и Капка встретила свою судьбу в лице служителя продажной любви? Нет, я не позволю, только через мой труп! Если б соперник оказался достойным мужчиной, я молча бы удалился, но Герка, ублажающий бабок за «бабки»?! Нет, допустить этого просто невозможно!

Капка только собралась открыть рот, придумав, вероятно, новое оскорбление в мой адрес, как я жестко пресек ее поползновения:

– Начхать мне на тебя, на твоего белобрысого немца! И на потерявших всякий стыд старух, сующих мне свои раззолоченные визитки, – я выкинул в окно золотые карточки, врученные мне этими ведьмами, – слышишь, начхать!

КАПИТОЛИНА БУКАШКИНА

Впервые вижу такого злого Мамонта! Какая оса его цапнула? Не выдержать и двух часов!

Голову даю на отсечение, ничего не узнал, но и я хороша! Все вокруг да около... Надо было сразу брать в оборот Герку, а я глазки строить взялась. Но хоть что-то узнала. Во-первых, Штольца вчера не было дома, и он, естественно, не знает, что у него произошло ночью сражение и кто те ребята в масках. Утром он не обнаружил следов борьбы, значит, инкогнито прибрали за собой. Что им было нужно в апартаментах Герки, непонятно. Но друзьями здесь и не пахнет, ребята не собирались украшать кабинет лепестками роз. Значит, кто-то что-то замышляет против него! Во-вторых, Герман знает что-то о вдове сногсшибательное и скорее всего ждет пополнения своего скудного бюджета, шантажируя вдову! Дурачок. Головы лишиться может, надо срочно его предупредить, хорошо, телефон свой дал... В-третьих, как ни странно, но он мне понравился: обходительный, внимательный, симпатичный.

А как он мне поцеловал руку! Так приятно...

Не то что Мамонт, в жизни не догадается такого сделать. Единственное преимущество у Аркадия, так это его незабудковые глаза, такого ярко-голубого цвета я не встречала ни у одного представителя особей мужского пола! А вот у Герки они какие-то мутные, водянистые, да еще прикрыты рыжими ресницами, но если взять все остальное, то он ничем не луже Аркашки. И в-четвертых, Герман назначил мне встречу! Надо придумать, как завтра вечером избавиться от «хвоста» в виде Мамонта.

Я улыбнулась своей маленькой тайне...

– Чего лыбишься, фриц понравился? – Мамонт словно читает мои мысли.

– Нет, не понравился, ничего в нем особенного, – соврала я.

– Рассказывай, что тебе этот «херр»

Штольц наплел? – выпускал пары Мамонт.

– Что ты злишься-то, в самом деле?! – хотела я поставить его на место.

– Нет, я радоваться должен, что табун из бабулек гонялся за мной два часа по дикой прерии!

– Но не заарканили же тебя? – сейчас мне от Аркашки достанется!

– Зато у тебя, похоже, все тип-топ! Ручки целовали, в ушко комплименты шептали, веселые истории рассказывали, обжимали со всех сторон...

Такой «чистки» я не ожидала!

– Неужели ревнуешь? – обрадовалась я.

– Ещ-ще ч-чего! – тут же окатил меня ледяным душем Мамонт.

У-у-у, дурак! Под боком симпатичная девчонка, а он как статуя. Никаких чувств, сплошная проза... Ну и черт с ним, а я еще сомневалась, идти ли мне на встречу с Геркой, все-таки не куда-нибудь пригласил, а в свое логово. Но ничего, утру нос этому праведнику, основательно пофлиртую с Геркой!

У Цветова нас ждали с нетерпением, наша встреча интересовала их меньше всего, кому нужна жизнь двух неудачников. Господина Цветова и его подружку интересовала моя маменька, которая, по всей видимости, начала без меня чудить.

Нас с Мамонтом затащили на кухню и заговорщицки, шепотом доложили обстановку последних двух часов. Все сводилось к тому, что делала маменька. Назло Наташке и Вовану она ничего не делала, ничего не говорила, ничего не ела, как села в позу лотоса, так до сих пор и посиживает! Видимо, этим она распалила любопытство парочки больше, нежели если б она стала шнырять по всей квартире, заглядывая в кастрюльки с супом, и давать бесконечные советы Наташке и самому Цветову.

– Откуда она сбежала? – не унимались наши друзья.

– Ниоткуда, из Индии вернулась... – я обиделась за свою маменьку, которую подозревали в неустойчивой психике. У нее, между прочим, психика была поустойчивей нашей.

Даже разгневанные небеса не вывели бы ее из равновесия, в котором она пребывала вот уж двадцать лет!

– Из Индии?! – переспросили меня три голоса хором. Ар кашка перестал злиться и дружно подпевал этой "сладкой парочке Наташка

Вован"

– Что, человек не может жить в Индии? – мне совсем не хотелось распространяться о том, что родители бросили на произвол судьбы свое двенадцатилетнее чадо – А че она там делала, в натуре? – спросил Цветов.

– Жила, наверное... – ответила я. У моих друзей отвисли челюсти.

– Так ты, че, блин, с ней не общалась? – укорил меня Вован за всю троицу, которая дружно кивала головами, соглашаясь с Вовкиным вопросом.

– Нет, не общалась... – разочаровала я публику окончательно.

– В этом не было необходимости, друзья мои! У нас с Капитолиной космическая связь, мы все знаем друг о друге, и нет нужды в телефонных звонках и обременяющей переписке! – вплыла в кухню моя маменька.

Друзья, открыв рты, переводили глаза с одной дурочки на другую.

Верят всякой чепухе, ну да чем бы дитя ни тешилось...

Первой опомнилась Наташка:

– Ой, садитесь ужинать, вы, наверное, проголодались? – захлопотала она бабочкой.

– Ничуть! – вздернула брови маменька. – Я значительное время могу обходиться без еды, питья, тепла и всяких штучек, так необходимых простому смертному... – корчила она из себя богиню. «Святая троица» внимала ей с почитанием.

Я устала смотреть это представление и отправилась в свой чуланчик. Меня не интересовало, что еще наплетет моя маменька, знакомя моих друзей со своей биографией, такой богатой на приключения.

Скрывшись в чулане, я позвонила Найденову, вдруг появились какие-нибудь новости, мне хотелось верить в чудо!

– Алле, это опять Букашкина! Новости есть?

– Да! Встречаемся «У антиквара» на Малой Грузинской.

Я не стала уточнять, где это, просто отключилась, но думаю, что Колян нажал на кнопку «отбоя» раньше меня. Конспиратор!

* * *

– Мамонтов, ты едешь со мной на встречу с Найденовым? – обратилась я утром к Аркашке, попутно заглянув в аквариум – икры оставалось четыре штуки, самочка выглядела нездоровой.

– Конечно, еду-у. Твой вечный раб всегда с тобой! – кривлялся Аркашка.

Тут выплыла матушка, наш отъезд вытащил ее из «нирваны»:

– Капи, ты забыла свой амулет! – протянула она мне камень на веревочке, спорить с ней не было никаких сил.

Сегодня Наташкин «Смарт» отказывался нас везти, закончился бензин, мы беспомощно топтались у машины. Тут Мамонтов вздохнул и глубокомысленно произнес:

– Это знак свыше, мы не должны никуда ехать!

– Какой, к черту, знак, бензин забыли залить из-за вчерашней перебранки! – пребывание маменьки сказалось на Мамонте, и ему мерещилась всякая чепуха.

На наше счастье, из подъезда вывалился Вован с мобильником в руках, и тут же, завизжав тормозами, в сантиметре, от него остановился черный «Мерседес».

– Ну, че, встала Наташкина тарантайка? – Железобетонный Вован не доверял мелким автомобилям. – Садитесь.

Мы полезли в шикарный салон «Мерседеса», удивляя охрану Вовчика и угадывая их немой вопрос: «Когда Цветов успел подружиться с бомжами?»...

Нас лихо выгрузили на Малой Грузинской «У антиквара», дальше мы должны были передвигаться на своих двоих.

– Пошли, что ли... – потянул меня за рукав Аркашка.

Мы нырнули в подвальчик, заставленный всякой рухлядью. На звон колокольчика, раздавшегося после того, как мы открыли дверь, вышел старичок, от его седых волос остался лишь реденький пух, сквозь который просвечивала крышка черепа. Хотя старикашка переступил порог пенсионного возраста около двадцати лет назад, он все еще был в состоянии кланяться посетителям.

– Чем могу служить? – вежливо поинтересовался хозяин заведения, напомнивший мне моего покойного соседа Натана Соломоновича.

– Да, так, мы случайно забрели, посмотрим просто... – нашелся Аркадий.

– Смотрите, сколько душа пожелает, за просмотр денег не беру! – хихикнул старичок и скрылся в подсобном помещении.

Я стала критиковать Найденова, это ж надо быть таким конспиратором, чтобы затащить нас в безлюдную лавку, где нас запомнят и опишут в красках в любом протоколе.

Не успела я как следует покритиковать замашки начальника сыскной конторы, как за моей спиной раздался звон колокольчика, конечно, это был Найденов.

– Вы уже здесь? – вместо приветствия и без всяких шпионских ужимок спросил Колян.

Отвечать, что мы уже здесь, было бессмысленно...

Появился «Натан Соломонович», как я его окрестила про себя, и бросился навстречу дорогому гостю.

– Здравствуй, Коленька, здравствуй, дорогой!

– Приветствую, Моисей Маркович! – искренне радовался встрече сухарь Найденов. – Ну, как, не клюнула еще рыбка на нашу приманку? – видимо, у Найденова с антикваром были свои дела.

Мы с Аркашкой продолжали глазеть на допотопные вещи, кому они могут нравиться, ума не приложу. Ну поставлю я вот этот доисторический комодик у себя в комнате, дальше что? Положить туда свои вещи я не рискнула бы, вон дерево как изъедено червями, вдруг заползут еще куда-нибудь. Да и неизвестно, что хранили в нем прежние хозяева, подтеков-то сколько! Бр-р, мурашки по коже! Нет, не смогу я пользоваться «бэушной» мебелью, пусть даже самой антикварной, образ старухи с клюкой так и будет маячить у меня перед глазами.

А запах? Сплошное тление. Этот комодик поди наблюдал не одну смерть и впитал в себя все грехи и тайны прежних своих владельцев, а, судя по состоянию, их было немало – комодику-то лет двести, никак не меньше!

– Комод приглянулся? – Моисей Маркович с Найденовым закончили свои обсуждения, и антиквар увидел во мне клиентку.

– Нет! Я не люблю старые вещи. – Меня чуть не тошнило от этого запаха.

– Не такое уж это старье, мадемуазель! – возразил мне Моисей Маркович.

– Ну, если вы считаете, что вещь, прослужившая людям лет двести, не старье, то я спорить не стану! – у стариков свои причуды, недаром про них говорят: «Non compos mentis» – не в своем уме!

– Этой вещи исполнилось ровно... – антиквар театрально сделал паузу, подняв вверх указательный палец, ну, сейчас загнет про «три с половиной столетия»... – исполнилось ровно, вы вольны не верить, но ему ровно две недели сегодня!

Найденов рассмеялся, Аркашка и я стояли истуканами, дедушке пора навестить психиатора.

– Да-да, молодые люди, этот комод родился две недели назад, и дали ему жизнь вот эти руки! Только ш-ш-ш, – старикан приложил палец к губам, – никому ни слова, это я раскрыл вам свою профессиональную тайну и источник моих доходов. От моего подслеповатого глаза не укрылось, что вы не являетесь обожателями старины глубокой!

– Отчего же, – решил подсластить пилюлю дедушке Аркашка, – мне вот этот меч приглянулся, по-моему, это вакидзаси.

– Да, молодой человек, вы правы, это вакидзаси, только отлит он не в Японии, как покажется обывателю, а в Мытищах, одним народным умельцем, не буду открывать вам его имени.

– Но этот комод пахнет какой-то плесенью и пылью, пропитавшей его насквозь, запаха свежего лака нет и в помине! – моему удивлению не было предела.

– Обработал специальным составом собственного производства! – с гордостью воскликнул Моисей Маркович.

– Что ж вы мозги-то людям пудрите? – наивно недоумевал Мамонтов.

– Этот товар выставлен для снобов, ничего не смыслящих в настоящих вещах, но имеющих стойкое желание обзавестись модной сейчас «стариной». Разве на всех хватит по-настоящему антикварных вещей? Правильно, все истинно художественные вещи давно уже перешли в надежные руки. И тем не менее публика неустанно предъявляет спрос на древности, старинные коллекции пополняются новыми предметами, цены растут, а вместе с тем растет и мастерство подделывающих! В музеях еще есть действительно ценные вещи, хотя и оттуда стали тащить по-тихому, заменяя вот такими искусными подделками. Да-да, молодые люди, не обольщайтесь! Пойдемте, я лучше вас чаем угощу.

Резвый старичок поскакал вверх по винтовой лестнице, оставив вместо себя на посту своего племянника Марика, с увлечением читающего ветхую книгу, тоже наверняка искусную подделку.

Мы оказались в святая святых этого удивительного мастера, в его огромной квартире, заваленной всяким хламом. Чего тут только не было! И венские стулья, числом не меньше дюжины, и столы на гнутых ножках, за которые и не усядешься чайку попить, опасаясь перевернуть их, и совершенно немыслимые диваны, обитые парчой. Ну, а про библиотеку можно написать отдельный роман, сразу было видно, что здесь-то и есть все настоящее, а бутафория осталась в гостиной.

– Вот тут и проходит моя жизнь. Отсюда, – – старик любовно провел рукой по потрепанным переплетам старинных книг, – я и черпаю вдохновение на свое, не совсем законное творчество.

– Хватит тебе, Маркыч, под святошу косить, неси чай! – скомандовал Найденов, видимо, знал привычку «антиквара» поговорить.

– Уже бегу-у! – ответил Моисей Маркович, засеменив на кухню.

– Любит дед басни свои рассказывать, да слушателей не найти ему никак, Марика от книг не оторвешь, да и наслушался он дедовых сказок, – пояснил Найденов.

– Марик, это который на смену заступил?

– спросила я.

– Да, живет с дедом, родители в Израиль укатили еще в середине восьмидесятых, а эта парочка здесь прижилась, и ни в какую ехать не хотят!

– А что, Моисей Маркович и вправду сам мастерит вещички?

– Да, хобби у него такое, – выдал нам всю подноготную «антиквара» Найденов.

– Да-да, молодые люди, – подтвердил дед, неся на подносе чай, при этом руки его старчески не дрожали, а ведь дедуле почти восемьдесят.

– Обманывать народ – хобби? – ну никакого такта у Аркашки, ей-богу!

– Почему же обманывать? Я их тщеславие лелею, их значимость среди людей повышаю!

Человек ведь в жизни своей стремится к чему? – задал вопрос Маркыч и сам же принялся на него отвечать:

– Быть значительным.

Превыше всего ставить себя и свои успехи.

Рассказать о том, чего он добился в жизни, мало, зато показать – совсем другое дело! Имея дома старинную мебель, можно ведь и наплести окружающим, что он-де является потомком дворян. Мол, противные большевики разорили родовое гнездо, пришлось по крупицам собирать остатки былой роскоши. А легковерные граждане будут с почтением относиться к этому «потомку»: какое уважение к предкам – разыскал семейный гарнитур, который украшал гостиную дедушки, действительного Георгиевского кавалера! Но это годится для человека с фантазией... – говорил, прихлебывая ароматный чай, Маркыч, – а вот для «новых русских» с амбициями важна цена на антикварные вещи, он не запомнит имя мастера, трудившегося над созданием шедевра, он просто скажет: «А вот за этот письменный стол из особняка графа Орлова я выложил сорок тысяч зеленых!» С таким клиентом неинтересно, но можно хорошо заработать! Во всем своя прелесть! Ну, не буду вам мешать, у вас ведь какой-то разговор имеется! – видимо, молнии, вылетающие из глаз Найденова, попали в цель, и Маркыч, собрав пустые чашки времен «первой мировой», потопал на кухню.

– Короче, появился новый объект для исследования – Сироткин Владимир Владимирович, вот его фото. – Колян достал из внутреннего кармана фотографию маленького худого человека, – я знаю, вы и сами пытаетесь копаться в этом деле, так что может пригодиться и эта деталь. Но самое важное, почему органы заинтересовались этой личностью...

– Занозин должен передать ему «общак» на хранение, – похвастался своей информацией Аркашка.

– Не только, за полчаса до убийства этот тип ошивался в окрестностях Димкиной виллы. Имеется несколько свидетелей, видевших его крадущимся к дому, да, именно крадущимся.

– Уж не Ленора ли Гербовна его заприметила? – Аркашка был зол на Ленору за то, что она дала наше подробное описание ищейкам.

– Нет, Леноры в данный отрезок времени не было ни в доме, ни около него!

– Да-да, припоминаю, она посещала церковь. Алиби у бабули было стопроцентное, – сказал Аркаша.

– Только довольно странное алиби у партийной леди, – озвучила я свои мысли.

– В отношении экономки все проверено, на старости та действительно увлеклась посещением церкви, прихожане часто видели ее, – разбил Найденов мою надежду заподозрить Ленору Гербовну в убийстве любимого ученика.

– Ну и к чему нам Сироткин, каким боком к нему подлезть? – недоуменно спросила я у Коляна, возвратясь к личности на фотографии.

– Вы же за вдовой следите, – Найденов, оказывается, был осведомлен о наших делах, – так вот, этот субчик ее просто обожает, готов выполнить ее любую прихоть, изредка наведывается к ней. Мало ли что удастся вам заприметить...

– Пустой номер, она предпочитает герра Штольца! – вспомнил Аркашка ночные бдения вдовы в Немчиновке.

– У Штольца денег курам на смех, а этот подкидывал изрядно вдовушке! Но самое главное, деньги ему самому позарез нужны были.

Азартным игроком стал Владимир Владимирович, да фортуна отвернулась в последнее время от него!

– Тогда это в корне меняет дело! – ухватился Аркадий за новую версию. , – Ну, дерзайте, а мне пора, – засобирался Найденов. – Я убегаю, Маркыч, а этим ты можешь еще что-нибудь поведать, да смотри не очень-то, а то совсем, гляжу, на старости лет бдительность потерял! – поучал «детектив» словоохотливого дедулю.

– Беги, беги, мы тут сами разберемся, что можно говорить, а чего нельзя, ученые-с! – Маркыч вытолкал Найденова. – Я прошу прощения, молодые люди, но, кажется, я знаю, как вам помочь организовать встречу с Сироткиным.

– Вы подслушивали? – возмутился Аркашка.