Текст книги "Хранитель и Виринея"

Автор книги: Елена Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2

Он сладко спал, только ощущал сквозь сон, что необычайно холодно, и дискомфорт от такой твёрдой постели, хотелось натянуть на себя одеяло, но сновидение было настолько приятное, что Антон никак не мог проснуться. Вздрогнул от громкого голоса и резкой боли, пронзившей всё тело.

– Дрыхнешь, гадёныш, – закричали ему прямо в ухо и что-то со свистом опустилось на тело, обжигая спину и часть правого бедра.

Антон соскочил и уставился на здорового мужика с огромным пузом, висящим над штанами, заправленными в высокие сапоги. На мужике была одета ярко-зелёная рубаха и затёртый серый фартук. Красно-рыжие волосы торчали из-под колпака с кисточкой, жидкая короткая бородёнка тряслась от злости, кустистые брови в цвет волос задорно торчали в разные стороны. В руке у мужика плясал кнут, которым он и отходил Антона по спине.

– Ты что это до сих пор не встал? Хочешь, чтобы я тебе напомнил, во сколько ты встаёшь?! – он размахнулся, и кнут, взлетев, стеганул Антона по ногам. Боль снова обожгла тело, а Антон никак не мог понять, почему он чувствует боль. Сначала мелькнула мысль, что это просто сон, но постепенно до него стало доходить, что он реально чувствует боль. Заработав ещё один удар, Антон, наконец, частично пришёл в себя и бросился на обидчика с кулаками, намереваясь отправить мужика в нокаут. Он подлетел к мужику со сжатыми кулаками и только тут осознал, что едва достигает тому до плеча. Но занесенный кулак всё же стукнул в ненавистный живот. Мужик взревел от злости, Антона схватили за ухо и потащили на улицу. Он яростно сопротивлялся, за что заработал пинок под зад, и улетел к телеге с огромной бочкой.

– Ах ты, мразь, – заорал взбешенный мужик, – забыл, падаль, чей хлеб жрёшь? Будешь сегодня голодный весь день, а ещё раз проспишь или набросишься, пойдёшь вон отсюда! Посмотрю тогда, кто тебя, проклятого, к себе возьмёт. Вставай и дуй за водой, щенок, да побыстрее давай шевели ногами, а то на кухне уже вёдра пустые, – пока говорил, подрастерял весь пыл, как-то тяжело развернулся и, поигрывая кнутом, пошёл, прихрамывая к дому.

Антон, дождавшись, пока он скроется за дверью, сел, потирая отбитые места, и стал с удивлением себя рассматривать. Тоненькие ручки какого-то желтовато-коричневатого цвета, словно больной желтухой человек загорел на солнце, грязные обкусанные ногти, все в заусенцах, такие же чумазые босые ноги. Всё это, по виду, как у худенького десятилетнего ребёнка. Грязная, замусоленная одежда, которая пережила пять таких, как он бедолаг, в древних латках, местами наполовину оторванных.

Он сидел на булыжной мостовой, осматривал себя и окружающий мир, и никак не мог понять, что с ним произошло. В его голове выстраивалась только одна, как он тогда думал, правдоподобная версия. И этой версией была смерть. Скорее всего, он умер, а всё вот это, плод его затухающего без кислорода сознания. Значит, надо чуть-чуть потерпеть и это закончится, однако, хозяин постоялого двора так не думал. Он выскочил на крыльцо, несмотря на свою хромоту, быстро направился к Антону. Его тело среагировало само, соскакивая и бросаясь к телеге, руки схватились за ручки, и, грохоча по мостовой, она покатилась по дороге. Антон толкал телегу, ноги сами переставлялись, неся его куда-то, а он с ужасом понимал, что, похоже, конца этому в ближайшее время не предвидеться. Он шёл быстрым шагом, ноги иногда подворачивались, попадая на какой-нибудь особо выступающий камень, но у него появилась возможность посмотреть по сторонам.

Странное место, словно он попал на съёмки фильма про давние времена. Небольшие домики стояли впритык друг к другу, некоторые из них были совсем уж нищенские с покосившимися дверями и окошками затянутыми какой-то плёнкой. Домики побогаче имели и двери крепкие, и окна остеклённые. Народ уже выходил на улицы, спеша по своим делам. Одеты мужики были все в рубахи, позажиточнее щеголяли в расшитых жилетах. Женщины всё больше встречались в длинных домотканых юбках и тёмных кофтах, многие с платками на голове. Антон смотрел на окружающую его реальность, открыв от удивления рот, до него никак не доходило, как так получилось, что он оказался неизвестно где, и каким ветром его сюда могло занести. И ещё одна мысль не давала ему покоя, куда подевался хозяин этого тщедушного тела, хотя, судя по объёму бочки, которую он катил, наверно, всё же силёнки у того имелись.

Вскоре он выкатился с булыжной улицы городка и покатил свою гремящую телегу по грунтовой дороге. Над горизонтом вставало огромное красное солнце. Прямо впереди виднелся зелёный лес. Справа тянулся какой-то горный кряж. Воздух был упоительно свеж, пахло полевыми травами и какими-то мелкими цветочками, которых в великом множестве было разбросано по всему полю. Пели в воздухе небольшие птицы, проносясь над головой водовоза, жужжали, пролетая низко над землёй, крупные насекомые, похожие на шмелей.

Если бы Антон не оказался в теле маленького водовоза, он подумал бы, что идёт по райским местам, но громыхающая бочка, подскакивающая на ухабах пред ним, разбивала все радужные мысли на мелкие осколки. Кто он и что ему теперь делать? А ведь он так мечтал ходить и теперь вроде, как шёл на своих ногах, держа в маленьких, но достаточно крепких руках ручки от телеги. «Получается, бойся своих желаний, – с горечью подумал он, – теперь и руки, и ноги двигаются, вот только…. А что только? Кому я там нужен? Только тёте Свете и был нужен, так какая разница, там лежать или здесь двигаться? Не хочу лежать! – с какой-то обречённостью подумал он. – Я лучше попробую начать жить здесь, раз так распорядилась судьба. Водовоз, так водовоз, там видно будет», – и, перехватив поудобнее ручки, он покатил телегу дальше.

Удивительно, но если не обращать внимания на дорогу и не думать куда идти, то ноги сами несут по одному только им ведомому маршруту. Протопав километра три, он дошёл до величественного леса и замер поражённый. Он видел этот лес, ещё тогда во сне, когда к нему приходил странный светло-серый волк. Но в реальности этот лес был намного мощнее и прекраснее, чем в его сновидении. Таких деревьев Антон в своей жизни ещё не встречал. Сколько им лет нельзя было даже предположить, похоже, не меньше полутысячи. В несколько человеческих обхватов стволы взмывали вверх, казалось, к самым небесам, листва где-то в самой вышине тихонько шуршала от небольшого ветерка, как будто переговаривалась о чём-то между собой. Антон медленно входил в таинственный лес, дорога всё так же весело бежала вперёд в самую чащу, и он медленно пошёл по ней, с интересом оглядываясь по сторонам, а иногда и вверх, туда, где переплетались толстые ветви между собой, стремясь к солнцу.

Он продвигался вперёд, и вот уже лес сплошной стеной стоял позади него, как он внезапно свернул с основной дороги, и покатил по тропинке. Вскоре до него донеслось журчание, и он вышел к небольшой речушке, бегущей по крупным камням и несущей по порогам необыкновенно прозрачные воды. Антон подошел к воде, наклонился и, зачерпнув пригоршню воды, с удовольствием выпил, потом снял ведро, прикреплённое к бочке и начал наполнять её. Вскоре деревянная посудина была полной, и Антон решил, что надо бы раздеться и смыть грязь хотя бы с ног. Недолго думая, он снял штаны и зашёл в воду. Вода была холодной и била по ногам достаточно сильными струями. «Странно, – промелькнуло у Антона в голове, – а кажется, что здесь равнина, а вода холодная, словно с гор бежит, с самых ледников». Насколько он помнил, горы высились где-то справа от него. Он стал старательно соскребать и смывать с тела грязную корку. Потом подумав о том, что на улице тепло и можно заодно и рубаху постирать, выскочил на берег за ведром, вернулся назад и, набрав его полным воды, вылил на себя. Что с ним случилось в следующее мгновение, он даже не успел понять. Тело скрутило от жуткой боли, что калёным железом прошла по всему позвоночнику и вывернула внутренности. От сильных судорог, что последовали за этим, он не смог устоять на ногах, упал в воду, роняя ведро, и река потащила его по течению.

Вытащили его сильные мужские руки, ухватив за ворот рубахи. Он лежал, дрожа крупной дрожью, не в силах приподняться.

– Ну, ты даёшь, щенок, – проговорил чужой зычный голос, – забыл, что проклятым в воду нельзя, или решил свести счёты с жизнью?

– Как нельзя? – стуча зубами, переспросил Антон, поднимая глаза и рассматривая своего спасителя.

– Да так и нельзя, – покачал тот головой, – тебе что, совсем мозг отбило?

Мужик, вытащивший его из воды, был крупным, плотным, без грамма лишнего жира по бокам. Широкая окладистая борода закрывала пол-лица, на Антона из-под низких бровей смотрели сумеречно-серые внимательные глаза. Одет он был, как и большинство жителей городка, в полотняные серые штаны и рубаху, такого же цвета.

– Ты, парень, того, разделся бы, что ли, а то не ровен час лихоманку какую-нибудь подхватишь.

Антон, дрожащими руками стянул с себя рубаху.

– Ох, ты, Владыко наш лесной, кто же тебя так поразукрасил? – покачал он головой. – А, впрочем, не отвечай, и так понятно. Он хоть кормит тебя?

Антон пожал плечами, не зная, что сказать, кормить его сегодня явно не обещали.

– На, вот тебе, паря краюху, – сказал мужик и положил кусок хлеба на землю, – не взыщи, что много не даю, сам знаешь, какой год выдался.

– Почему я проклятый? – спросил у него Антон, подбирая хлеб, и вспоминая недавно виденное кино, поклонился мужику. – Благодарствую за спасение и хлеб.

Тот вытаращил на него глаза.

– Ты, паря, точно того, ударился верно, – он покачал головой, и стал затягивать котомку, в которую положил вторую часть краюхи. – Так кто же знает, за что Чёрная вашего батю прокляла, да только с тех пор, и кормилец пропал, и матушка сгинула, да и ты щенком стал, а не волком, как положено. А вот вода тебя смертью лютой ломает, и трогать тебя живым нельзя, а кормить и подавно, так что не взыщи, что хлеб на землю положил. Землица-то проклятию перейти не даёт. Ну, бывай, паря, не лезь-то в воду боле целиком.

И закинув котомку за спину, он бодрым шагом отправился восвояси, а Антон с ошарашенным видом остался стоять и смотреть ему в след.

– А, совсем забыл, – повернулся к нему мужик, – телега твоя там, выше по течению осталась, и ведро за корягу зацепилось, палкой снять можно, ну, теперь бывай, – и на этот раз он, уже не оглядываясь, скрылся в лесной тиши.

Антон стоял и смотрел ему в след. В его голове никак не укладывалось то, что он сейчас слышал, что значит проклятый? Это вообще, как понять? Что значит, ты не стал волком, а всего лишь щенком? А то, что нельзя мыться, это вообще ни в какие рамки не лезет. Как можно ходить таким грязным? Куда его занесло? И как тут жить? От вопросов распухала голова, хоть бы один ответ. Интересно, если он проклятый, значит, с ним никто не общается, бояться заразиться, так что ли? Антон не весело улыбнулся, как там говорила тётя Света, чем дальше в лес, тем больше дров. По всей видимости, в его лесу остались одни дрова. Он поднял свою мокрую рубашку и отправился вверх по течению, искать ведро и телегу. Хорошо ещё не холодно, а то после такого ледяного заплыва замёрз бы окончательно. Ведро, и правда, висело зацепившись дужкой за сук упавшего дерева. Он нашёл палку и, опасаясь лезть в воду, снял ею свою пропажу.

Когда после всех мытарств, он с телегой появился во дворе, пузатый хозяин постоялого двора, куда Антона занесло причудливой судьбой, уже ждал его, похлопывая кнутом по ноге. Тело Антона среагировало вперёд него. Голова втянулась в плечи, он ссутулился и постарался проехать мимо. Не тут-то было. С виду немолодой хромой мужик оказался намного шустрее, несмотря на свои внушительные размеры. Он быстро развернулся, и в несколько шагов приблизившись к быстро катящейся по двору бочке, размахнулся и стегнул парня по спине. От удара худенькая спина дернулась, и он выронил краюху хлеба на землю.

– Ах, ты шавка, – заорал, хозяин, – ты, где хлеб спёр?

– Я не пёр, – Антон изо всех сил старался сдерживать себя, чтобы снова не наброситься на обидчика, – меня мужик на реке угостил.

– Это, за какие такие заслуги он тебе хлеба дал, – приблизившись к парню, краснолицый хозяин дыхнул на него запахом лука и гнилых зубов.

Антона передёрнуло. «Только не сорваться, только не сорваться», – стучало в мозгу.

– Я в реку свалился, а он вытащил, – постарался спокойно сказать он, хотя внутри всё тряслось от напряжения и отвращения. Он ненавидел в этот момент себя, но надо было как-то продержаться.

– Он что тебя касался? – вытаращил глаза мужик. – Не ври мне давай! – прикрикнул он. – Никто бы не стал тебя трогать.

– Так он и не касался, за ворот рубахи подцепил, – Антон про себя считал детскую считалку, чтобы не озвереть от происходящего. «Раз, два, три, четыре, пять, – медленно, сцепив зубы, проговаривал он про себя, – я иду тебя искать, кто не спрятался, тот не виноват. А может и виноват», – он, напрочь забыл, как правильно, но это сейчас было не важно, главное выдержать. Он не мог позволить себе в данный момент, чтобы его вышвырнули, пока он ничего не узнал про то место, куда попал. Он понятия не имел, что это за время, какой на дворе год и как называется эта непонятная страна, как только будет возможность, он сбежит отсюда, как можно дальше.

У хозяина водовоза была одна хорошая черта в характере, он быстро загорался, вспыхивая, как спичка, и можно было в это время получить от него тумаков, но и так же быстро перегорал. Вот и сейчас, из-за того, что никто ему не перечил и ничего против не говорил, он быстро успокоился. Пробурчав что-то про то, что нечего шляться, где не велено, и вода должна была быть уже давно привезена, он, вроде как поуспокоился.

– Давай, выливай и отправляйся скорей назад. У нас несколько постояльцев собрались ванну принять, так что нечего здесь прохлаждаться.

– Выливать куда? – спросил, не подумав, Антон. Мужик медленно повернулся и удивлённо уставился на него.

– Ты чего? – переспросил он, сверля его глазами.

– Ничего, – Антон пожал плечами, – просто уточнил, – и попятился от наступающего на него хозяина. – Я просто спросил, – подняв руки вверх, пролепетал парень.

– Ты смотри мне, – погрозил ему пальцем мужчина, – как память потеряешь, так сразу и вылетишь.

«Час от часу не легче, – голова уже распухла от всего, – это ещё что за беда?»

– Да знаю я, знаю, – закивал головой Антон, и поспешил к бочке. «А была, не была», – подумал он и покатил телегу за дом. Мужик, стоя широко расставив ноги, провожал его подозрительно недоверчивым взглядом.

За домом действительно обнаружилась ещё одна дверь, ведущая на кухню. Антон подкатил туда бочку и, распахнув её, увидел деревянные ёмкости для воды разных размеров.

– О, Лешок, – разулыбалась полная женщина в белом переднике и цветастой косынке на голове, – привёз водицу, что-то ты сегодня припозднился? – она подошла к нему и с заговорщическим видом положила рядом с ним голую кость. – На вот, возьми, ночью погрызёшь.

Антон стоял столбиком и смотрел на неё во все глаза. Он что бывает такой голодный, что даже сырые кости по ночам грызёт, однако живот тут же заурчал и рот наполнился слюной. «Кошмар какой-то, – проносилось в голове, – надо скорее думать, как отсюда сматываться».

– Бери, бери, не скромничай, только спрячь сразу, чтобы Тюря не увидел.

Антон чуть не переспросил женщину кто это, но вовремя прикусил язык. Он взял угощение, быстро сунул его за пазуху, от души поблагодарил женщину, больше за заботу, чем кость, и принялся переливать воду. Когда большая бадья была полная, он случайно заглянул туда и отшатнулся. Потом глубоко вздохнул и снова посмотрел. Из воды на него смотрел далеко не мальчик, лицо без возраста, тёмные волосы, кожа, изрытая глубокими морщинами, и, пожалуй, только глаза на этом лице были живыми, странного, вроде как зелено-голубого цвета.

– Ты чего там увидел, Лёха? – рассмеялся босоногий мальчишка с метлой. – Облезлую дворнягу, что ли?

– Тихон, а ну паршивец, чем зубы скалить, иди-ка отсюда вон! Поди лучше двор подмети!

Антон вздохнул, вылил остатки воды и покатил назад в лес, проходя по двору, поднял с земли краюху, подул на неё, посмотрел по сторонам и отправил к косточке. Он не мог объяснить свои действия, но тело пока ещё жило какой-то своей жизнью, а он, как сторонний наблюдатель только мог смотреть и молчать.

Он ещё два раза съездил за водой, и к вечеру еле таскал ноги. Забрался в свою комнатушку, больше похожую на чулан под лестницей, упал на тюфяк, из дырок которого торчала солома, и провалился в глубокий сон. Ему показалось, что он совсем не спал, как страшные судороги начали сотрясать тело, деформируя костяк, жилы и кожу. Примерно через полчаса в комнате на тюфяке стоял чёрный, тощий, местами облезлый, подросший щенок. Он жалобно потихоньку поскулил, поскрёбся в дверь и ползком выполз из каморки, направляясь к двери. Дом уже спал, но она не была закрыта и, толкнув её носом, он радостно выскочил на улицу. Втянул носом ночной воздух, полный будоражащих обоняние запахов, несущихся из разных углов спящего горда, взвизгнул от радости и понёсся по дороге в сторону леса.

Глава 3

Антон не мог понять, как он стал собакой, но это ощущение пугало и будоражило его одновременно. Он вылетел без приключений за границу поселения и ощутил полной грудью чувство свободы, от которого даже слегка кружилась голова. Несколько раз тявкнув от полноты чувств, распиравших его, он помчался в лес, проверять, не стащил ли кто его заначку, заботливо припрятанную днём.

Лес был полон удивительных запахов, он даже учуял зайца, встретился с лисой и побегал немного за ней, стараясь схватить за пушистый хвост, пока той не надоело, и она, резко развернувшись, чуть не куснула его за нос. Щенок облаял противную, как он подумал, лису и отправился за своей костью и корочкой хлеба. Разрывая лапами землю, он похвалил себя, что не выкинул лакомство, сжевал краюху и долго мусолил голый мосол, отгрызая всё, что можно откусить.

Ночь постепенно подходила к концу, и надо было возвращаться. Он бежал назад к постоялому двору, с грустью посматривая по сторонам. Ему хотелось ещё побегать, но что-то заставляло его вернуться. Пролез в дверь и потихоньку заполз в свою маленькую каморку, свернулся в комочек и постарался заснуть. Как только стало светать, сильные судороги вновь стали ломать тело, выгибая и скручивая его, и вскоре на тюфяке опять лежал человек.

Утром Антон проснулся, как от толчка, уставившись открытыми глазами в темноту. Осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Рассвело, но вокруг ещё было тихо, дом только начинал просыпаться. Встречаться ни с кем не хотелось, поэтому он быстро проскользнул по коридору и выскочил на улицу, подхватил за ручки телегу, и быстрым шагом ушёл со двора. Городок ещё спал, только изредка встречались спешащие по своим делам горожане.

Он рассматривал утренний неприхотливый пейзаж. Деревьев почти не было, изредка у кого во дворе можно было повстречать одно, два одиноко растущего ствола. Пересекающиеся с мощёной мостовой улочки были узкие, кривые, изгибаясь словно змеи, они уходили в разные стороны. Некоторые из них были совсем короткие и заканчивались тупиками, которые просматривались с основной улицы. Антон шёл спокойно, с интересом знакомясь с новым миром, в который его занесло.

Теперь он, во всяком случае, знал, почему его называют щенком. Ощущение было не совсем обычным и что греха таить, не совсем для него приятным. Диана часто читала всякую муру про нереальный мир, который населяли оборотни и пришельцы. Он всегда над ней посмеивался, а она обиженно надувала губы. Но те оборотни играли мышцами и поражали всех своей силой, а он? Разве мог он тогда подумать, что когда-нибудь попадёт неизвестно куда и станет шавкой, по совместительству подрабатывая водовозом.

Этот день пролетел незаметно, он молча таскал воду, стремясь, как можно меньше попадаться на глаза Тюре. Так звали между собой хозяина постоялого двора работники, за его любовь кормить их непонятно из чего сваренной кашей. На самом деле его звали Петро, и был он скор на расправу и неимоверно скуп, только этим и объяснялся тот факт, что он взял проклятого оборотня на работу водовозом. Он просто ничего ему не платил, изредка подкидывая старые вещи, чтоб не ходил уж совсем голым, пугая постояльцев, и раз в день давал неполную миску часто подгоревшей каши. Народ на постоялый двор заезжал разный, от водовоза шарахались, как от чумного, некоторые окриками пытались отогнать его подальше. Редко кто, вероятно сжалившись, бросал ему краюху хлеба или обглоданную кость на землю.

Именно от всего этого Антон и убегал в лес. Вскоре он приладился таскать воду так, что вообще перестал попадаться хозяину на глаза, точно зная, когда тот изволит трапезничать, и быстро пробегая по двору, чтобы никто его не увидел. Сердобольная кухарка Агапия подкармливала его периодически костями, а то и объедками со столов. Он бережно собирал их и закапывал в лесу, угощая своё худощавое второе я, в виде беззлобного тощего щенка.

Прошло несколько недель, Антон особо ничего не узнал про место, куда его занесло, но кое-что накопать ему всё же удалось. Сейчас шёл тысяча третий год от сотворения Великих гор. Что это за сотворение Антон спрашивать побоялся, но предположил, что, скорее всего, было крупное землетрясение. Городок назывался Устолье, от столицы Клориады находился на расстоянии примерно пятидесяти трёх вёрст. Как он не пытался понять, как называется страна, но так ничего и не разобрал. Мир Пришлых Странников, так называли местные жители свой мир. В городке единолично правил князь, поговаривали, что он дружен с нечистой силой, его замок находился с северной стороны, поэтому Антон и не сразу узнал, что в городке он вообще существует. Ему до дрожи в конечностях хотелось посмотреть на это творение архитектуры. В его памяти вставали грандиозные исторические замки Восточной Европы.

К себе Антон стал относиться двойственно. Ему пришлось принять, что он – это не совсем он, а ещё маленький комок не очень хорошей шерсти, однако наделённый по отношению к нему большой любовью и заботой. Что собаки преданны, мужчина знал всегда, хотя никогда и не имел такого друга, но то, что ты сам ночью может стать хвостатым, в голову ему не приходило. Но что удивительно, чем дольше он находился в теле проклятого водовоза, тем больше привыкал к мысли, что здесь гораздо лучше, чем лежать прикованному к кровати. Особенно если на улице ночь, и ты абсолютно свободен в выборе своих действий.

Вот в одну из очередных ночей маленький пёс и отправился исследовать ночной город. Ориентируясь на запахи, он побежал по мощеной мостовой, справедливо полагая, что дорога выведет его к главному зданию в городе. Стояла чернильная тьма, ночное светило спряталось за плотные тучи, что с обеда собирались над городом, грозя пролиться проливным дождём. Щенок осторожно крался вдоль главной улицы и пересекающихся с ней переулков, стараясь, никому не попадаться на глаза. В зажиточной части города стали попадаться тускло светящие фонари. Несколько раз мимо него пробегали другие дворняги, не обращавшие на него особо никакого внимания и рыскающие по своим собачьим делам.

Замок он увидел сразу же, как только выскочил на городскую, как он сразу понял, площадь. Огромное величественное творение из камня, с высокими башнями, уходящими в небо, огражденное неприступной стеной и рвом, через который был переброшен мост. Антон сильно удивился, почему он не увидел его сразу, как только попал сюда. Он осторожно, прижимаясь к домам, пробежал по краю площади, хотелось осмотреть замок со всех сторон. Щенок недовольно порыкивал, ему явно не нравилась эта затея, но Антон его не слушал. Внезапно собака затопталась на месте, отказываясь подчиняться, и быстро юркнула в кусты. И только тут до Антона донеслась речь.

– Принесла? – спросил хриплый мужской голос. – Покажи!

– Ты, князь, полегче-то налегай, – женский голос был резким и независимым, – я тебе не нанималась, чтобы ты мной командовал. Ты просил найти, я подумала и поискала, но отдавать просто так не собираюсь.

– Без имён давай, – в хриплом голосе появились недовольные нотки, – и что ты хочешь взамен?

– А то ты не знаешь, мы же договаривались, я давно его вернуть должна на место. Отдашь, и я отдам то, о чём просишь.

Маленький пёс, дрожа от страха, пополз вперёд. До колик в животе надирало посмотреть, кто там впереди. Они стояли в темноте, куда не попадал свет фонарей, и потому их совсем не было видно, до Антона лишь доносились их голоса.

– Нет, так не пойдёт, я не согласен, мне он нужен прямо сейчас.

– А это не моя забота князь, а твоя. Тебе нужен, ты и решай.

– Не боишься, – прошипел сквозь зубы владелец хриплого голоса.

– Тебя что ли? – было слышно, как она усмехнулась. – Сильно велика для тебя будет честь, князь, – она подчеркнула обращение интонацией, – если я тебя бояться стану.

Послышались шорохи и шаги, и через минуту в полосу света шагнула закутанная в плащ женская фигура. Мужчина, по всей видимости, дёрнулся было последовать за ней, но передумал и на свет выходить не стал, щенок только опять уловил из тьмы едва слышимые голоса.

– Курва, – выругался хриплый. – Слышал? – коротко обратился он к кому-то, в ответ ему видать кивнули. – Тогда что стоишь?

Через несколько секунд тёмная фигура, кому-то едва слышно свистнув, последовала за женщиной. Антон крадучись устремился за ними. На его глазах разворачивалась драма, и он твёрдо намеревался помешать, этому произойти. Щенок, как ни странно, молчал.

Антон бежал и думал, что он может сделать при его-то комплекции, но решил подождать и посмотреть, как будут развиваться дальнейшие события. Мужчины словно растворились в воздухе, а женщину он вскоре догнал. Она шла быстро, полы плаща развевались за ней, словно крылья чёрной птицы. Щенок не спеша трусил за ней. Они практически дошли до окраины города, здесь была непроглядная темень, маленькие тёмные хатки бедняков почти вплотную ютились бок о бок друг к другу. Женщина шла, хорошо ориентируясь в темноте, не сбавляя шаг, по всей видимости, с местностью она была хорошо знакома.

Внезапно тёмная фигура перегородила ей дорогу.

– Куда спешишь, милочка? – медленно приближаясь к ней, проговорил мужчина, доставая откуда-то из-за пояса нож. Стальное лезвие мелькнуло в свете луны, лишь на секунду проглянувшей в разрыве облаков.

– Ну, наконец-то, – ответила незнакомка спокойным голосом, снимая капюшон с головы – а то я уже стала подумывать, что князь ненароком соизволил исправиться.

– Сама отдашь или придётся забрать? – поинтересовался мужик.

– Попробуй, – она лёгким движением откинула плащ в сторону и теперь стояла в мужских штанах и тонкой рубашке.

Антон только разглядел, что она довольно высокая, и у неё светлые волосы. Больше в темноте ничего видно не было. Мгновение и мужик ринулся на неё, она от него легко увернулась, и он по инерции пробежал то место, где она только что стояла.

– Не попал, – тягуче пропела она.

Он резко вскинул правую руку и что-то кинул, и Антон только интуитивно догадался, что он метнул нож. Ровно за секунду до этого она взмахнула рукой, и нож, зазвенев, отлетел от какой-то преграды, что встала перед ней. Антон проморгался и ничего не заметил. «Что за ерунда, – мелькнуло в голове, – у неё там что, щит какой-то? Вообще ничего не видно». Женщина стояла, чуть расставив ноги, настороженно следя за нападающим, однако, тот не собирался сдаваться, очередной нож, вжикнув, отлетел от преграды. Он словно хищный зверь перемещался, она плавно уходила от него.

Щенок, тихонько взвизгнув, тут же глухо заворчал, и Антон увидел к кому медленно разворачивает её спиной нападающий. В тёмном углу стоял второй мужчина и, подняв арбалет, целился ей в спину. Решение пришло моментально, и недолго думая, маленький пёс ринулся в атаку. Высоко подлетев в воздухе, он впился острыми зубами в руку, держащую арбалет, мёртвой хваткой. Бандит, не ожидавший такого, вскрикнул и замотал рукой, пытаясь стряхнуть его с себя, но не тут-то было. Пёс висел, словно клещ, до тех пор, пока мужик, размахнувшись, не стукнул его со всего размаха о забор. От удара зубы клацнули и разжались, и Антон кубарем улетел в ближайшие кусты.

Он ещё услышал, что женщина что-то проговорила, до него сквозь туман в голове донёсся её мелодичный голос, а дальше были только крики и звуки борьбы, но сознание Антона плавно уплывало. Он пришёл в себя от того, что кто-то гладит его по голове.

– Ну, блохастый, – приговаривал женский голос, – ну давай, приходи в себя, уже всё хорошо. Ну, вот, – рассмеялась она, – очнулся. Спасибо тебе, блохастый, что подстраховал, а то я, видать, немного заигралась. Прости, но угостить тебя совсем нечем. Хотя, погоди, – она залезла в карман и достала маленький сухарик, – на, возьми, съешь на досуге.

Сунув ему в пасть сухарь, она поднялась, прошла лёгкой походкой, подняла плащ, отброшенный ранее, и, завязывая на ходу, быстро стала удаляться в сторону леса. А пёс, жалобно заскулив, повернул к постоялому двору. Сухарик он бережно держал в зубах, чувствуя от него едва уловимый запах незнакомки. Где мужики, интересоваться не стал, решил, что какое ему до них дело?

Ранним утром он едва выполз из своей каморки, всё же вчера его хорошо приложили. Что там сочиняли в фильмах про оборотней, что у них хорошая регенерация? Не верьте, хотелось прокричать ему, во всяком случае, с ним это не сработало. Тело нещадно болело и, казалось, было похоже на большой отбитый синяк. Он внимательно оглядел себя. «Слава богу, не синий», – подумал мужчина, подтянул повыше штаны, всё время норовящие слезть вниз, даже несмотря на одолженную у Агапии ленту, и зашагал к своей телеге.

День обещал быть жарким, уже сейчас чувствовалось, что лето близко. Здесь его называли Ясень. «Почти, как дерево», – промелькнула тогда мысль. Вскоре он докатил до места схватки. Здесь толпился люд, рассматривающий кровавые пятна на земле. Антон вскользь бросил взгляд, и чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, покатил дальше. День пролетел незаметно, привезя, как всегда, три бочки воды, он уже собрался заползти в свою каморку, как его внимание привлёк голос. Он слышал этот голос вчера. Это был Хриплый. Антон, пригибаясь, осторожно, чтобы его не заметили, выглянул из-за лестницы посмотреть.

Во дворе стоял здоровый мужик, одетый в добротный кожаный костюм. Тёмно-коричневые штаны обтягивали сильные мускулистые ноги. Высокие сапоги из мягкой кожи достигали почти колен и позвякивали шпорами. Куртка обтягивала массивную фигуру, широкие плечи и едва прикрывала бёдра. По куртке спереди серебрилась какая-то вязь из странных то ли узоров, то ли букв, а сзади на спине скалилась морда медведя. На перевязи сбоку висел меч, а сзади болтался колчан со стрелами. Рядом перебирал ногами крупный вороной жеребец. Он не хотел стоять спокойно, постоянно всхрапывал и норовил встать на дыбы.