Текст книги "Аферистка (СИ)"
Автор книги: Елена Савенкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Мгновенно оглянулся, задохнулся в шоке, проводил взглядом маленькую фигурку в пухлой коричневой куртке, синих джинсах, теплых больших ботинках. Темно-русые распущенные волосы. Через плечо перекинут черный рюкзак.
– Клэр, стой! – спохватилась девушка за стойкой, поставив передо мной стакан, но глядя на нее, остановившуюся у входа.
Клэр повернулась.
Она… И не она.
Совсем другая без жгучих штрихов макияжа. Поразительно другая. Лишь глаза…
Всего секунду ее взгляд был обращен на Эми, а потом переместился на мое лицо.
Тоже узнала. Побледнела. Глаза испуганно расширились, нижняя губа задрожала.
– Пожалуйста, прикрой меня завтра в семь. Всего на пару часиков. Ладно? С тобой все хорошо?
Клэр молча кивнула. Не сводя с меня огромных глаз.
Паника. Страх. На невинном чистом лице.
Сколько ей лет? Она выглядит как ребенок. Лишь глаза… Акцент. Глаза проницательной мудрости.
Очень быстро повернулась, выскочила за дверь. Я метнулся за ней. Эми что-то крикнула вслед. Не слышал. Закрывшаяся за мной дверь отрезала меня от остального, наносного, пустякового, мешающего.
Куда она делась?
Слева мелькал силуэт. Она бежала, свет фонарей оборванными кадрами выхватывал из тьмы пятно коричневой куртки, разметавшиеся волосы, оборачивающееся испуганное лицо.
Еще десяток шагов.
– Постой! – крикнул я.
Она ускорилась. На секунду застыла на обочине тротуара и тут же бросилась на проезжую часть, наперерез загудевшему автобусу.
В страхе я оцепенел, вытянув вперед руку.
Обошлось. Она где-то на той стороне. Но потерял секунды на то, чтобы перейти дорогу.
Направо, налево – нет, редкие обычные прохожие.
Заметался, заглядывая в темные проулки.
Где же она?
Здесь. Спиной к стене, стремясь слиться с ней в одно, – девушка. Ветер треплет волосы. В глазах, глядящих на меня из полутьмы, – настоящий ужас.
Шагнул к ней. Облегченно выдохнул.
Я тебя нашел.
1. Герой имеет в виду, что ему нужно отыскать одного человека среди более 600 тысяч жителей Сиэтла.
5.
– Проходите, – отрывисто бросила она.
Я шагнул за порог. Хлопок двери. Щелчок замка за спиной. Зажегся плафон на потолке комнаты, точно посередине.
Предполагал, что можно жить вот так, но никогда не видел.
Прямоугольное крошечное помещение. Правый угол, по-видимому, зона кухни: квадратный маленький стол, застеленный бежевой узорной скатертью, единственный стул рядом, развернутый к приоткрытому окну, подвесной шкафчик над раковиной, плита, старенький холодильник с поцарапанной дверцей. Еще: комод, широкое кресло, потертую обивку скрывает кирпично-красная накидка с вышивкой, напоминающей пиксельные рисунки. Кроватью служит брошенный прямо на пол матрас, аккуратно, без единой морщинки, застеленный серым покрывалом с черным цветочным орнаментом.
Чисто. Приятно. Каждой вещи отведено свое место. Единственно возможное.
– Никакого сходства с номером в «Four Seasons», – тихий, но твердый голос девушки за моей спиной.
Обернулся к ней.
Она что-то напряженно высматривала в моих глазах. Ее страх теперь преобразовался в настороженность. С такой дикий зверь ловит каждое движение загнавшего его в ловушку охотника. Чтобы рассчитать свой следующий маневр: защита или нападение.
Ей не нужно меня бояться.
– Чего вы хотите?
– Я уже сказал: хочу услышать вашу историю. Целиком. Правду.
– Для чего?
– Знаю, что она будет необычной.
Для ее поступков и устрашающе раннего взросления имелись свои причины. Это очевидно. И мне требуется их узнать.
Молчание. Ее глаза напротив – с колючим недобрым блеском.
Не хочу, чтобы она так смотрела на меня. Я ей не враг.
– То есть праздное любопытство, – уточнила с нажимом.
– Довольно скромная плата за наши с вами приключения, – настаивал я.
– А вам не кажется, что вы идете по довольно сложному пути? Не проще было бы потребовать с меня закончить то, что начала в том номере?
Нет, не проще. Только если бы я хотел летального исхода того, что пока не обозначается словом, но уже существует.
– Секс не может быть приоритетом. И вы идете тоже непростым путем.
Пробиться к ней. Узнать. Успокоить. Приручить.
Девочка-женщина, замкнутая и опасная, расчетливая аферистка и невинное дитя, с пронзительным взглядом мудрых глаз, в глубине которых прячется боль.
Вздохнула. Отвернулась. Сняла рюкзак, затем куртку, оставшись в толстом свитере цвета морской волны. Повесила вещи на один из крючков у двери.
– Хорошо. Я все расскажу. Дайте слово, что вы не обратитесь в полицию. Я верну вам часы, а деньги… Деньги чуть позже.
Подошла к столу, указала на стул:
– Присаживайтесь. Хотите, может, кофе? – покосилась на плиту. Озадачена.
Гостеприимная хозяйка? Довериться всему, что она мне нальет?
Стянул пальто и повесил его на другой свободный крючок рядом с ее одеждой. Повернулся, встретился с ее зондирующим взглядом.
– Не волнуйтесь. Я насыплю, сварю и налью на ваших глазах. Я пока дорожу своей свободой.
Вновь “читает” меня.
Я волнуюсь. Но только из-за вероятности снова ее каким-то образом упустить, а не выпить наркотик.
Стул оказался неудобным. Продавленное сиденье. Попытался устроиться покомфортнее.
– Ох, простите, – ее смущение было очевидным. Поставив пустую турку передо мной, направилась к креслу, взяла с него подушку. – Вот, положите.
Я встал, принял подушку из ее рук, положил на сиденье. На темно-синей наволочке – тоже сработанный вручную узор. Нашитые полосы коричневой ткани, образующие рисунок – повернувший голову волк. Острые, чутко прислушивающиеся уши, оскаленная морда.
– Ваша работа?
Внимательно глядела на меня, сложив руки на груди:
– Увлекалась еще в школе, – сухо пояснила. Добавила еле слышно:
– Пока было свободное время.
Еще в школе. Ей и сейчас дашь не больше восемнадцати.
– Сколько вам лет?
– Исполнилось двадцать. Так что не переживайте, закон нарушен только в аспекте двух сделанных глотков “Пина Колады” и четырех – вина.
Черствая ирония. Но она сама не понимает: чем больше закрывается от меня, тем больше показывает. Отталкивает, притягивая.
Пауза. Мы смотрим в глаза друг друга. Два дуэлянта, каждый пытается предугадать следующее действие противника.
Но я ей не враг.
– Итак, кофе, – нарушила молчание, открыла подвесной шкафчик над раковиной. Одна дверца немедленно вывалилась вперед, Клэр автоматически подхватила ее рукой.
Содержимое – цветные коробки, жестяные и пластиковые баночки – в идеальном порядке.
Упорядоченная аккуратность. Возможно, поэтому ее так привлекают рисунки из отдельных элементов: из последовательности ограниченного числа фигур – целостная, математически точная картина.
Нестандартное мышление и аналитический подход.
Она редкий тип человека. Еще более редкий – женщины.
Достав с полки банку, девушка с осторожностью закрыла шкафчик. Шагнула ко мне.
– Это кофе, – дернула крышку, показала мне.
Ноздри мгновенно согрел аромат молотых кофейных зерен. Я взглянул в ее лицо. Бесстрастна. В глазах прежняя настороженность.
– Я полностью вам доверяю.
Доверься и ты мне.
Кивнула. Подцепив пальцем черенок ложки, оказавшейся в банке, насыпала кофе в турку.
Следил за каждым ее движением: налила воды из графина, стоящего на подоконнике, поставила турку на конфорку, заправила волосы за уши, скрестила на груди руки, затеребила ворот свитера.
Не смотрела на меня. Стояла спиной ко мне. Хранила молчание.
Чувствовал ее: волнение, опасение, напряжение.
Из открытого окна потянуло прохладой, охлаждая хлопок моей рубашки, начавшей льдом покалывать кожу. Я пошевелился, положил локти перед собой.
Клэр полоснула меня сосредоточенным взглядом. И все поняла.
– Извините, – опустила раму окна.
В комнате заметно потеплело. Пропал жужжащий фон городской ночи. Тишина тонко зазвенела натянутой струной. Рамки реальности захлопнулись в тесном пространстве этой квартиры. Тусклый свет. Девушка у темного незанавешенного прямоугольника окна, очертания фигуры прячутся в гротескно-большом свитере. Пряди темно-русых, отливающих пепельным волос обрисовывают бледный овал лица. Аромат кофе, обжигающе успокаивающий, смешивающийся с другим, идущим, кажется, от вещей вокруг. От самой Клэр.
Ароматом пряного осеннего тумана.
Волнение. Мистическая тайна.
Когда она поставила передо мной горячую кружку с кофе с призрачным пламенем пара над черным зеркалом поверхности и уселась на подоконник, скрестив ноги, ее история потеряла для меня всякое значение.
С этого вечера и у нее, и у меня все будет по-другому. Прошлое станет чужеродным. Без конвергенции с настоящим. Она озвучит его только для того, чтобы похоронить.
– Так вы обещаете не обращаться в полицию? – нотка нетерпения в хрипловатом голосе.
– Обещаю.
Долгий изучающий взгляд. Спустя несколько секунд, сделав глубокий вдох, она начала:
– Мое полное имя Клэр Мария Волстром.
Подняла бровь на мой короткий удивленный взгляд.
– Да, я назвалась вам вторым именем. Не лгала.
Не лгала в тот вечер, нет. Играла роль. Но была не только мишура увлекательного образа.
– Уже около двух лет я занимаюсь… – Заминка, жестко сжавшийся рот. – Тем, чем занимаюсь. Не стану оправдываться. Но и каяться – тоже. Не стану давать слово, что не обворую еще кого-нибудь. В моей ситуации всего два выхода, я выбрала наиболее… безопасный. Хотя нет, не безопасный. Тот, который позволяет мне сохранять мое человеческое достоинство.
– Я рано лишилась отца. Мне едва исполнилось восемь. Он был полицейским, погиб при исполнении. Мы с мамой перебрались в Уоллер. Тихое и живописный городок. Мама была для меня всем: сестрой, подругой, отцом. Чтобы поднять меня, пошла на немалые жертвы. Но тут не буду вдаваться в подробности. Знать об этом незачем, да и неинтересно.
От соприкосновения с горячей кружкой жгло пальцы. Стиснул их в кулак. Глядел в ничего не выражающее лицо Клэр Волстром.
Мне было интересно. Сложная история девочки из неполной семьи. Я предугадывал конец – сочла своим долгом пойти на заклание.
– Я оканчивала школу, когда мама попала в аварию. Целую неделю ее жизнь висела на волоске. Потом почти три месяца комы, множество операций. Страховка смогла покрыть не все, больничные счета съели все наши небольшие сбережения. Про школу я забыла, о колледже вообще речи идти не могло. Я была нужна маме. До сих пор нужна.
– Да, тривиальная ситуация. Знаю, что вы думаете. Я пошла работать. Но на что может рассчитывать девочка без образования? Мало на что. Няня, официантка – меня устраивает и это. Мама для меня все. Ради нее я пойду на что угодно. Время от времени нужда в деньгах становится очень острой. И тогда… Плюс, поскольку я вынуждена жить в Сиэтле, а мама – в Уоллере, мне приходится платить за уход и присмотр за ней.
Она судорожно вздохнула, сжала в кулаке колючий ворот свитера. Но глаза оставались сухими.
– Я правильно понял: ваша мама прикована к инвалидному креслу?
– Пока нет. Чтобы она смогла сесть, нужна еще одна операция, – заставила себя расслабиться и продолжила с горькой язвительностью:
– Так что продолжу воровство. Продавать себя – последнее, на что я бы решилась. Проще опаивать мужчин и вытаскивать из их бумажников деньги. Впрочем, к моему счастью, такое приходится проделывать не каждый день, чаще мои расходы равны доходам.
Спустив ноги на пол, Клэр слезла с подоконника, снова повернулась ко мне спиной, обняла себя за плечи – жест полной защиты и отстранения. В оконном стекле – отражение ее лица.
– Я сама ищу своих жертв. И пока ни разу не ошиблась. Мужчины очень примитивны. Прояви к ним внимание, кокетливо улыбнись, поинтересуйся их жизнью, зацепи разговором, и они готовы.
– Я тоже примитивен?
– Отчасти. На сотую долю. С вами я как раз и ошиблась.
– Что вы мне подлили?
– Смесь препаратов, основа – клонидин, так, кажется. Мои познания в фармацевтике и химии весьма и весьма скромны, хитростью выудила их из своего старого школьного друга, который сейчас работает в аптеке.
– И как вы … действуете? Я больше месяца искал вас по барам даунтауна.
Закрыла глаза, прикусила губу.
– От меня зависит благополучие и жизнь мамы. Поэтому проявляю осторожность и смекалку. Во-первых, не возвращаюсь дважды в одно и то же место, не снимаю номер в одной и той же гостинице. Меняю облик.
Добавила шепотом:
– Удивительно, что вы не только меня нашли, но и узнали.
– Найти помогла случайность. А узнал… Я не был пьян в тот вечер.
– И здесь я тоже совершила ошибку.
Нет. Не считаю наше знакомство ошибкой. Она нуждалась в деньгах, она взяла их тем способом, за который всячески осуждает себя.
Не показывает мне свое лицо, не дает заглянуть в глаза, воздвигает стену. Ее тон, ее слова – полная готовность к порицанию, презрению. Порицание и презрение – ее собственные чувства по отношению к самой себе.
Давно живет под игом вердикта собственной совести. Это хуже, чем тюремное заключение.
– Я рассказала все, – вздох облегчения. – У вас есть еще вопросы?
Я вглядывался в отражение ее лица в черной глади стекла. Безучастна, ни одна черточка не дрогнула. Ощущал уже не только волны напряжения от нее – неприятия.
У меня было много вопросов. Все касались ее: ее мысли, ее чувства. Касались меня и ее. Того, что между нами случилось тем поздним февральским вечером. Того, насколько она затронута этим случившимся. Того, насколько она открыта для принятия помощи.
Но именно сейчас не время для этого.
Клэр развернулась ко мне, кинула взгляд на кружку, которую я держал в ладонях, точно в колыбели.
– Ваш кофе остыл, – безразличная констатация факта и проявление внимания.
Прошла к комоду. Вернувшись, положила на стол мои часы.
– Не успела их продать, – произнесла вполголоса, сжала пальцами переносицу, спрятала глаза.
Она говорит неправду. И этим обнажает истину: не собиралась их продавать, часы были важны для нее.
Я заговорил, считая необходимым подтолкнуть нас в область располагающей, а не отталкивающей откровенности:
– Подарок старшей сестры в день окончания колледжа.
Развернул часы таким образом, чтобы показать гравировку на крышке сзади.
Без сомнения, она ее читала.
«Горжусь тобой, большой человек. Маргарэт».
– Большой человек – это мое прозвище. Марджи дала мне его еще в детстве. У нас была большая разница в росте, хотя сестра старше меня на семь лет.
– Вы очень близки. В вашем голосе необычная теплота.
Я поднял голову, встретился с проницательным взглядом серо-зеленых глаз. Мгновение полного спокойствия, изучающего созерцания – мы смотрим друг на друга.
– Вы очень умная и сильная девушка, столкнувшаяся с такими трудностями, с которыми не каждый справится. И вы должны понимать, что очень рискуете. Вам надо прекратить этим заниматься и найти хорошую работу.
Промолчала. Только нижняя губа дрогнула, а глаза чуть потемнели. Сдерживает возражения.
– Я благодарна вам за то, что не обратились в полицию. И не обратитесь. Уже поздно. Утром меня ждет работа. Думаю, вас тоже. Вы можете зайти в следующую пятницу в это же время. Я верну вам ваши деньги. Все до доллара.
Двойная черта. Ледяные границы.
– Конечно.
Сжал в кулаке часы, поднялся со стула, отодвинув от себя кружку.
У двери мы минуту снова изучали глаза друг друга. Пытались «прочесть», предположить, разгадать.
– Прощайте, – уставшая, но несгибаемая, далекая, но такая близкая.
– До встречи, Клэр.
Я услышал ее историю. Заглянул в глаза. Но это породило большее число новых задач.
Точно круги на воде от упавшего на дно камня.
6.
Она долгое время смотрела на меня. Во взгляде – лед, отчуждение, близкое к ненависти. Наконец проронила:
– Я не нуждаюсь в благотворительности.
Слова как горсть снега, брошенная мне в лицо.
И не ожидал горячей благодарности в ответ на свой жест: принес новый стул, был намерен поправить дверь шкафчика и сообщить важную новость. Но и не ожидал такой враждебности.
Крупица ответной злости гасилась пониманием: вероятно, я сильно задел ее гордость. Пересек какие-то личные границы.
– Это не благотворительность. Вернете деньги потом.
– Вчера я объяснила вам ситуацию. Что не могу позволить себе лишних расходов.
– Скоро сможете. У меня для вас предложение о хорошо оплачиваемой работе.
Опустила голову. Закрыла лицо ладонями. Распущенные растрепанные волосы скользнули с плеч. Свободная синяя футболка собралась впереди складками.
Просторная одежда, оставленная открытой на матрасе книга, сбитое одеяло – все говорило о том, что Клэр готовилась ко сну. Я потревожил ее. Помешал отдыху. Еще и поэтому она могла быть недовольна моим присутствием.
Поставив стул у стола, снял с сиденья и спинки защитную пленку. Обернулся взглянуть на девушку.
Наблюдала за мной. Привычная закрытая поза: сложенные на груди руки, плотно сжатые губы. Пристальный взгляд усталых глаз.
Если видит меня насквозь, знает ли причины моей помощи?
– Ложитесь и отдыхайте. Через несколько минут я уйду. – Выложил на стол визитку. – Здесь телефон и имя. Завтра можете позвонить и узнать все, что вас интересует.
Молчалива. Равнодушна.
Холод, идущий от окна. От нее.
Извлек инструменты из кармана пальто. Счел нужным пояснить:
– Вы говорили о том, что работали няней. Моя сестра как раз ищет девушку с опытом. Ее дочке двадцать шесть месяцев. Работа будет, вероятно, с плавающим графиком. Маргарэт – организатор свадеб и банкетов, бывает занятой в разное время суток.
Молчание.
Молчание, пока возился с дверцей шкафа. Молчание, пока надевал пальто.
Не торопился к двери.
Молчание.
Это задевало. Беспокоило. Мешало анализировать. Прогнозировать благополучный исход.
Я завел мотор, приготовился ехать, поднял глаза на ее окна. В прямоугольнике света – она. Смотрит на мою машину. На меня.
Секунда, другая – исчезла.
7.
Клэр уже ушла. Я опоздал приблизительно на час. Если судить по степени “нервического” беспорядка в гостиной сестры.
Кейт посапывала в углу дивана, прикрытая кардиганом матери. Марджи сидела рядом с раскрытым органайзером на коленях. Грызла кончик ручки.
– Как прошел первый день Клэр? Уже договорились о графике?
– Тс-с-с!
Сестра бросила предупреждающий взгляд на ребенка. Отложив органайзер, поманила меня на кухню.
– Так каков твой интерес, братик? – поинтересовалась она, налила себе в стакан апельсиновый сок.
Поискал глазами место, куда мог бы присесть. Три высоких стула у кухонного острова не выглядели пригодными для этого. На одном – корзина с чистым бельем. На втором, серым яблоком живота вверх, лежал мишка Тэдди. На сиденье третьего было что-то пролито.
Маргарэт – выраженный тип творческой женщины. Бурная деятельность одновременно в разных направлениях. Хаос результатов и действенности.
– Я пока закрыт для обсуждения этой темы.
Убрал мишку Тэдди, опустился на стул. Оценил недовольный вид сестры.
– Я солгала ради тебя, засранец. Клэр умная девушка. И честная. Сразу сказала, что я плачу в два раза больше принятых расценок. Мне пришлось сделать большие удивленные глаза, недоуменно похлопать ресницами и соврать, что столько получала предыдущая няня. Меня вдохновила уверенность в том, что мой дорогой брат расскажет, кто для него эта девушка и почему он решил платить половину ее зарплаты из собственного кармана.
Сосредоточившись на почесывании серого меха на животе Тэдди, спокойно произнес:
– Марджи, ты в курсе ответов на оба своих вопроса.
Черные брови сестры взлетели вверх, на лице – выражение откровенного скепсиса.
– Нет, Дэнни, не в курсе. Но с догадками. Я желаю знать больше очевидного. То есть того, что Клэр совершенно особенная для тебя и что ты пытаешься таким образом дать ей деньги.
– А что тебе сказала сама Клэр?
Отложил игрушку и внимательно посмотрел на сестру.
Маргарэт неторопливо цедила сок. Тоже смотрела на меня. Поставила на две трети пустой, с желтым рисунком из крупинок мякоти на стенках стакан на стол.
– Ничего. Она очень скрытная. Серьезная. Молчаливая. Выставила границы, через которые я лезть не решилась. Ты же знаешь, как я люблю поболтать с новыми людьми. Так в случае с твоей Клэр это был исключительно мой монолог. Ну, разбавленный парочкой ее ответов. Я знаю только, что ее зовут Клэр Волстром, и она категорически против, использования официального «мисс Волстром». Что ей двадцать лет, она нигде не учится. Зато берет смены официантки в какой-то кофейне в даунтауне и в баре в районе Квин Энн. Я расстроилась и даже подумывала наплевать на твою настойчивую рекомендацию дать ей эту работу, но… Кейт, короче, все решила. Ты бы видел их обеих! Никогда бы не подумала, что кто-нибудь так быстро сможет поладить с моим пропеллером. Буквально с первой же минуты. И уж с ней Клэр не была ни молчалива, ни замкнута. Будто совсем другой человек.
В глазах сестры восторженное удивление.
– Так что ты должен понимать, – Марджи, схватившись за рукава рубахи, подергала мои руки. Разыгрывая свирепый напор. – Это дело жизни и смерти – узнать, кто она и что между вами происходит.
Улыбнувшись одним уголком рта, осторожно отцепил пальцы сестры от рукавов. Маргарэт свела брови на переносице.
– Понятно. Будешь молчать. Ну, дело твое.
Наших ушей коснулся отзвук надрывного плача ребенка.
– Черт, Кейти проснулась, – сестра засуетилась.
Дав матери и дочери две минуты на оседание эмоциональной бури, отправился в гостиную.
Нужно было узнать график работы Клэр.
Удовлетворен результатом принятого решения. И рассказом сестры.
8.
– Щекок! – Кейт повалилась спиной на колени матери, откинув руки в стороны. На лице, точной копии черт Билла, огромная довольная улыбка. – Щекок!
– Клэр? – комично беспомощная Маргарэт подняла взгляд на девушку.
Та, сидя на ковре у камина, сортировала по корзинкам детские игрушки. Обернулась к нам:
– Освоили новую игру под названием “Щекотка”.
Маленькая светлая улыбка, теплый короткий взгляд, брошенный на извивающуюся, сучившую пухлыми ножками по сиденью дивана Кейт. Быстро заправила за ухо вылезшую из хвостика на затылке прядь волос. Отвернулась.
– Щекок! Щекок! – громко требовал ребенок.
– О! Раз так…
Сестра мгновенно включилась в игру. Под детский визг и театральный злодейский хохот Марджи Клэр невозмутимо разбирала кукол, кубики, кусочки мозаики и конструкторов.
Две недели – и в этом доме все несколько иначе. Ступень к упорядоченности. Гостиная успешно отстаивает право на респектабельность: никаких фломастеров и кип бумаги с разноцветными росчерками и зигзагами на них, носков и колготок, грязных чашек и тарелок с Винни-Пухом, мячиков под ногами. На кухне ни следа игр Кейт, на паркете – ни одной крошки, липкого пятна от наспех вытертого пролившегося морса.
Обозначающееся русло порядка. Сама Маргарэт стала более собранной. Кейт – меньше утомлена и капризна. У ребенка появился четко соблюдаемый режим. Даже Билл благодарил за рекомендацию взять на работу Клэр. Был приятно удивлен, когда жена встретила его самостоятельно приготовленным ужином.
Ей помогала Клэр.
Все, к чему она прикладывала руку, меняло заряд. Приобретало ауру. Чувствовалось по-особенному. Сразу же бросалось мне в глаза.
Составив корзинки с игрушками друг на друга, Клэр поднялась с пола. Понесла их в детскую.
Коричневая футболка, синие джинсы. Ничем не выделяет себя: ни одеждой, ни макияжем.
Самая яркая и сильная из женщин, когда-либо встречавшихся мне.
Юная, но пережившая больше катастроф, чем иной зрелый человек. И по-прежнему созидающая.
Открывшая мне неожиданные градации переживаний, потребностей. Страсть.
– Дэнни, щекок!
Кейти упала на мои колени, подставляя живот. Белокурые кудряшки стояли дыбом после игры с матерью. Личико раскраснелось.
– Да, давай-ка, дядя, удели внимание племяннице. Хватит разглядывать ее няню.
Запыхавшаяся, смеющаяся Маргарэт утирала выступившие в уголках глаз слезы.
Кейт тянула мои пальцы. Улыбнувшись, освободил их из хватки детских кулачков, подчинился требованию.
Клэр вернулась достаточно быстро.
Малышка упоенно хохотала, дергаясь в моих руках, я тихо смеялся бесхитростной детской радости.
– Миссис Даблдэй, Кейти пора укладывать. Я уже приготовила ей ванну.
Подхватив ребенка, поставил на ножки на своих коленях. Поцеловал в лоб.
– Спокойной ночи, Кейти, – глядел в сияющие синие глаза.
– Спокок, Дэнни, – она улыбалась.
– Клэр, я же просила: никаких миссис Даблдэй. Марджи. Всегда. Даже если в комнате мой братец. Он хоть и большой человек, но не твой босс.
Сестра подмигнула мне, ткнув локтем в мой бок.
Клэр направилась ко мне. Собиралась забрать ребенка. Взгляд сосредоточен на спине Кейт.
Передал племянницу из рук в руки. Не отрывал глаз от бледного напряженного лица девушки.
Ни слова. Ни мгновения контакта взглядов, прикосновения.
Как в тот раз, неделю назад, когда она, дождавшись ухода Маргарэт из гостиной, вернула мне деньги. Положила их на журнальный столик. Ограничилась кратким словом “возвращаю”. Не глядела мне в глаза.
Намеренное избегание. Холодное обособление. Пресечение попыток возобновить общение.
Что ее сдерживает? Чувство вины? Комплексы? Или желание остановить развитие моего явного интереса к ней?
– Дэниэль.
Столкнулся с сочувствующим взглядом Марджи. Она все поняла.
Подперев щеку рукой, устроенной на спинке дивана, сестра несколько мгновений изучала выражение моих глаз. Затем открыла рот, но я помешал ей озвучить мысль.
– Все еще полностью закрыт для обсуждения этой темы.
Категоричная форма повторения того, что уже было однажды сказано.
Маргарэт иронично приподняла брови.
– Это мне известно. И я не против, чтобы ты прожигал взглядом дырку на затылке Клэр. На здоровье, дорогой. Я всего лишь хотела сказать тебе спасибо. За нее. Она чудо.
Я рефлекторно напрягся. Марджи касалась того, что было болезненно, пока запретно. Что рисковало не воплотиться.
– Мне вначале казалось, что она диковата и необщительна. Ну, ты это помнишь. А потом до меня дошло: она намеренно отгораживает себя от других. Ты знаешь, что ее мать парализована?
Сухо кивнул. Бросил взгляд на двери, за которыми скрылась Клэр с Кейт на руках. В гостиной все еще оставался отголосок ее присутствия. Будто фантом тепла и аромата осеннего тумана.
И симфония порядка.
– А что у нее нет подруг? Что она одинока? Осторожничает в общении с людьми?
– Догадывался.
– Если не касаться некоторых тем, к примеру, ее самой, ее работы, мужчин, автомобилей, любых новостных сводок, она вполне поддержит беседу. У нее острый ум. И она понимает, что нужно Кейт, даже лучше меня самой.
– Это заметно.
– Она способна легко разгадать тебя, чуть ли не мысли читает. Внимательна, предупредительна. К другим. Себя же вечно на задний план задвигает. И она талантлива, чтоб ты знал. Рисует. Я видела ее работы. Орнаменты, рисунки, составленные из фигур. Очень необычно. Хочу познакомить ее с Роуз. Та вечно ноет, что нет свежих идей для дизайна… А еще у Клэр дар. Знаешь какой?
Поднял взгляд на сестру.
Торжественно спокойна.
А я как взведенный курок. И еще: растерян.
– Редкий дар. Я такое только у мамы видела. Клэр создает вокруг себя атмосферу. Невидимо так, неощутимо, но… Действенно. Она как центробежная сила… или что-то в этом роде. Невольно начинаешь упорядочивать и себя, и свою жизнь.
Облизал губы:
– Понятно.
– Я это к тому говорю, братик, что если ты сам не женишься на ней, мне придется просить об этом Билла.
Веселый смех. Заметила мои стиснувшиеся челюсти.
– Шутка! – Маргарэт дернула меня за рукав. – Давай, зашевелись уже, Дэниэль. Ты обязан удержать в семье такую девушку. Она в миллион раз лучше всех твоих прежних, – поморщилась, – кандидаток. Вместе взятых.
Кандидатки. Определение сестры точное. Да, рисунок песком на стекле. Ни к чему не обязывающие декорации чувств.
Клэр не была и не будет одной из них.
Сейчас все по-другому. Подлинное. Прочное.
9.
Едва успел пожать руку в приветствии согнувшемуся над лэптопом Биллу, занявшему угол дивана. Повернул голову на голос входящей в гостиную Маргарэт. За ней шла Клэр.
– А вот и наши мужчины! Младший братик, привет. Оцените-ка.
Радиоактивная доза энтузиазма.
Сестра покрутилась, демонстрируя черное коктейльное платье. Но мое внимание захватила замершая в дверях Клэр.
Мы глядели друг на друга.
Дежа вю. Но иной образ и обстоятельства.
На Клэр – серое платье, обнажающее плечи и шею, экстравагантная вставка зеленого на груди. Макияж, подчеркивающий глубину глаз. Темные волосы взбиты и уложены назад.
Яростное, но мягкое очарование.
– Кого обольщаете на этот раз?
– Роуз Донован. Клэр покажет ей свои работы. Уверена, Роуз ухватится за нее обеими руками, а нам снова придется искать няню.
Голоса сестры и ее мужа растворялись где-то за пределами сузившегося круга моего восприятия.
...Отвела от меня мерцающие глаза.
– Клэр, ну что ты там застряла? Иди сюда, покажись.
Девушка шагнула в гостиную. Тонкие изящные щиколотки. Зауженный подол платья закрывал колени. Подошвы туфлей на высоких каблуках погрузились в ворс ковра.
– Она прелесть, правда?
Отметил, как она потупила взгляд. Игра розоватого румянца на скулах. Стиснутые на животе руки.
– Вы обе прелесть.
– И это всё за два часа просиживания перед зеркалом и час подбора платья? Прелесть? Билл!
Клэр уже скрывалась за дверями.
– Кейти пока спит, но придется приглядеть. Я вернусь к десяти. Это точно.
Вздрогнул, когда сестра, просунув ладонь под мою руку, потянула меня на себя. Заставила наклониться.
Быстрый поцелуй в щеку. Цветочно-мускусная композиция парфюма.
– Дождись меня, – тихий голос в моем ухе. – Составь компанию Биллу.
Перехватил ее возбужденный взгляд. Проводил глазами до дверей.
Маргарэт вернулась вскоре после девяти. Немного усталая. Замерзшая. Довольная. Переоделась в домашнее. И, вернувшись в гостиную, устроилась с ногами на диване. Привычно подперла щеку ладонью. С вызовом долго глядела на меня. Ничего не говорила.
Все признаки того, что запланированная встреча прошла успешно. Что она сложила какие-то разрозненные факты воедино. Готовится поделиться ими со мной. Находится в процессе созидания перемен.
– Завтра будет месяц, как Клэр работает у нас.
Сестра прикусила губу, сдерживая улыбку.
– За этот месяц я видела тебя чаще, чем за два предыдущих года. Нет, даже за четыре. Ты можешь не говорить о том, как относишься к ней. Не станем тратить время на очевидное, ты ведь не любишь этого.
Ткнула кулаком в мое плечо.
– Давай поговорим о том, как Клэр относится к тебе.
Непроизвольно потер лоб. Перевел взгляд на ковер. Сочный узор из ромбов в тусклом освещении двух торшеров выглядел сумрачно блеклым.
– Ты ведь не держишь меня за дурочку, братик? Я много раз заводила с Клэр разговор о тебе. И всегда она замыкается, стоит ей услышать твое имя. Уж не знаю, как завязалось ваше знакомство и что между вами произошло, но сделай все, чтобы она перестала так реагировать на тебя. Даже Билл сегодня почувствовал, в каком она напряжении… Может, конечно, это было из-за предстоящей встречи с Роуз, но вряд ли. Да, она скрытная, с трудом позволяет себе доверять окружающим, но уж кому, как не тебе, докопаться до сути. И образ отрешенно молчаливого интеллектуала тут не поможет.
