Текст книги "Заметь меня в толпе (СИ)"
Автор книги: Елена Гусарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Ч1, Глава 18
Когда мы вернулись к участку, синего фургона у входа уже не было.
– Идиоты! Шоно, мы полные кретины! – Тим ударил кулаком в панель.
– Согласен, – мрачно отозвался Шоно.
Софи медленно проехала здание полиции и свернула на соседнюю улицу. Вдруг она взвизгнула, вцепилась покрепче в руль и нажала педаль газа.
– Là-bas, voir! – воскликнула Софи, – Они едут к выезду на автостраду.
– Давай за ними! – скомандовал Тим.
– Нас заметят, это бесполезно, – отмахнулся Шоно. – В этом фургоне мы, как чирей на носу.
Софи преследовала фургон, ловко обгоняя машины впереди. Синий фургон набирал ход.
– Я могу попробовать пробраться в боковое зеркало машины и…
Меня перебил отчаянный визг электрогитары. Грубый голос захрипел что-то невразумительное.
– Уже заметили, – прорычал Тим.
Он полез в карман за сотовым.
– Они? Включи на громкую, – попросил Шоно.
– ВВ... – сказал Тим и зажмурился.
– Сам? Блин, влипли мы по самое не балуйся! Ну, че ждешь? Отвечай!
Тимофей неуверенно поднес телефон к уху.
– Да. Я, – пауза. – Нет. – пауза. – Нет... Понял.
Тим побледнел.
– На громкую, – прошипел Шоно.
– Тимофей, – услышали мы мягкий вкрадчивый голос. – Я отношусь к тебе, как к сыну. Лучше, чем к сыну. Ты меня понимаешь? Если тебе нужна девушка, она у тебя будет. Любая девушка, какую только захочешь. Зачем пороть горячку?
Почему он молчит? Почему позволяет этому типу так говорить?
– Все, ради твоей безопасности, – продолжал голос из трубки. – Она свидетель, очень опасный свидетель. Из-за своих подростковых эмоций ты, возможно, не понимаешь всю серьезность ситуации.
– Я отлично понимаю серьезность ситуации. Если вы вернете зеркало, все будет как прежде. Вы можете на меня рассчитывать, – голос Тима звучал как-то слабо, неуверенно.
Да что с ним?!
– Как прежде, быть уже не может. На кону слишком большие деньги, слишком серьезные обязательства перед серьезными людьми. Мы взялись за это дело и должны довести до конца. Тимофей, мы обсуждали… Эти нелепые чувства просто недостойны тебя. Мне казалось, ты понимаешь.
Тим молчал. Он сжимал трубку так, что костяшки пальцев походили на кусочки мела.
Я приблизилась к его отражению и взяла его за руку. Он вздрогнул, будто проснулся. Посмотрел на меня серьезным, вдумчивым взглядом и мягко высвободил руку.
– Что я должен сделать? – спросил он.
– Возвращайся. Поговорим и решим все наши проблемы.
Шоно покачал головой и фыркнул.
– И Шоно пусть приходит.
– Сейчас! – одними губами сказал Шоно.
– Хорошо, – Тимофей отключился.
– Софи, при первой возможности съезжай с автострады, – сказал Тимофей по-французски.
– Мы больше не будем их преследовать?
– Нет, не будем.
Софи насупилась и продолжала ехать вперед.
– Это бесполезно. Мы не узнаем, куда везут зеркало. Съезжай! – раздраженно приказал Тим.
– Нет, узнаем! – меня взбесил его покорный тон. – Я найду в фургоне другое зеркало и прослежу, куда они едут.
– Нельзя этого делать, – возразил Тим.
– Но почему?! Они меня не увидят и даже не узнают…
– Уже знают, – спокойно возразил Шоно.
– Если мы не прекратим слежку, твое тело заберут из больницы прямо сейчас, – добавил Тимофей. – ВВ сказал: «Мне все равно, выбирай, зеркало или тело…» Нельзя рисковать.
– То есть мы ничего не можем сделать?
– Мы придумаем что-нибудь, – но голос Тима звучал совсем не обнадеживающе. – Софи, freins!
Софи посмотрела на меня вопрошающе. Я нехотя кивнула. Тогда она сбавила ход и скоро свернула к выезду. Мы так гнали, что успели оказаться в пригороде. За окном мелькали частные двухэтажные дома.
– Ну и что? Какой план? – спросил Шоно. Он запихал в рот большой палец и начал откусывать ноготь. Но тут же выдернул руку изо рта, встретившись взглядом с Софи.
– Я должен вернуться, – ответил Тим.
– А я, пожалуй, повременю, – отозвался Шоно. – Подстрахую, если вдруг что.
– Согласен. Найдешь, где перекантоваться?
– Не думай об этом.
…...
Шоно и Софи сошли на автобусной остановке. Тим развернул фургон и поехал назад. Он напряженно молчал, а я не знала, как к нему подступиться.
– Тим... – решилась я.
– Сейчас... сейчас... мне надо подумать.
– Зачем ты к ним возвращаешься? Ведь Шоно...
– Потому что я могу, а Шоно не должен рисковать. Ему могут не простить.
– А тебе?
– А мне простят. Все дело в том, кто сколько стоит...
– Ты так говоришь, будто вы вещи.
– Для них так и есть. Я – вещь подороже, Шоно – подешевле. Я пытаюсь сообразить, как набить себе цену, чтобы стоить дороже, чем ты и твое зеркало.
– Я – дороже тебя?
– Ты – дороже всех.
Тим надолго замолчал. Его руки механически переключали скорости и поворачивали руль. Случайно включенные дворники истошно скребли сухое стекло, но Тим продолжал ехать, не замечая ни противного звука, ни мельтешения перед глазами.
– Почему он так ко мне относится? – вдруг сказал Тим.
– Кто?
– Сын его разочаровал. Понятно, во мне он видит того, кем не стал Влад. Но есть что-то еще... Я должен знать, что еще скрывается за этой привязанностью. Почему я дороже, чем Влад?
– Ничто не может быть дороже собственного ребенка, – возразила я, поняв о ком он.
– Собственного ребенка... Именно! Его собственного ребенка. Только другой собственный ребенок. Ведь он почти сказал мне тогда... почти сказал...
– Что сказал?
– Он думал, я совсем обдолбаный и ничего не соображаю, – продолжал Тим. – Нет, я все отлично помню. Мне не приглючилось, как он хлестал меня по щекам и орал: «Моя кровь не может дойти до такого свинства!» Он сказал: «моя кровь»… Я все думал и думал, зачем он так сказал? А теперь вспомнил, что видел его... видел много раз, еще до Праги, в Зауральске, и в Горянке, и до того. Он появлялся, когда было труднее всего. Теперь я знаю, сколько на самом деле стою...
Вон там, смотрите! (перевод с французского)
Тормози! (перевод с французского)
Ч1, Глава 19
Навалились сумерки, и в отражении стало тесно. Тишина между нами загустела и приобрела зловещей привкус. Вспышка озарила лицо Тима. Рядом оглушительно ухнуло, так что заныли стекла в машине.
– Вау! – Тим оживился. – Молния! Ударила прямо в дорогу!
Отражение качнуло.
– Что происходит?.
– Ветер поднялся. Похоже, сейчас ливанёт.
Скоро в стекла и крышу фургона, будто пальчиками, забарабанили тяжелые капли. А потом в один миг началась такая чечётка, что ничего кроме раскатов грома уже нельзя было расслышать.
– Надо остановиться! – прокричал Тим. – Свернем на заправку.
Он сбавил ход, и огни за окном перестали подмигивать. Мы остановились.
– Какая гроза классная! Весь день жарило и, наконец, прорвало.
Тим пересел на пассажирское сидение, потом установил зеркало напротив, так что теперь он отражался целиком.
Мне стало как-то не по себе. Мы вдвоем в машине… Снаружи – дождь.
– Что будем делать? – спросила я.
Мои руки, не зная куда себя деть, теребили закатанные рукава рубахи.
– Иди поближе. Я не слышу. Такой грохот стоит.
Его лицо, суровое и отстраненное еще несколько минут назад, теперь радостно светилось.
– Иди сюда.
Я протянула руку. Тим мягко привлек меня к себе на колени, обхватил ладонями затылок и шею. По позвоночнику пробежала горячая волна. Я вздрогнула, невольно выгнулась вперед и еще тесней прижалась к нему. Он судорожно выдохнул, обжег дыханием ямочку меж ключиц. Его прикосновения обволакивали теплом. Казалось, я утонула в его объятиях. Я чувствовала, как напряжение между нами растет с каждой секундой. Отчаянно хотелось большего. Но когда в очередной раз он попытался стянуть с меня ненавистную рубаху, я поймала его руки и прошептала:
– Это бесполезно, здесь только то, что отражалось.
Он обнял меня, уткнулся лицом в волосы и затих.
– Мы стали старше, поцелуев уже недостаточно.
– Ну что ты! Конечно достаточно! – слишком поспешно отозвался Тим.
– Нет...
В голове зудели слова Шоно. Я знала, что не нужно об этом спрашивать, но не спросить было так же невозможно, как оставить в покое и не сковырнуть подсохшую болячку на коленке.
– Ты действительно настолько... опытен? Ну я имею в виду...
Вот дура!
– Гм... Ну скажем... я довольно усердно старался тебя забыть.
«Усердно» – еще одно слово, которое теперь из головы не вытравишь.
А чего ты хотела? Чтобы он оставался верен призраку из зеркала? Но ведь я-то… даже не целовалась ни с кем, кроме него.
Мне захотелось отстраниться, но он удержал.
– Просто, я в этом плане... ну ты понимаешь... осталась все на том же уровне, и, боюсь, не смогу тебе соответствовать.
Провалиться бы мне сквозь землю!
Он посмотрел на меня и сонно улыбнулся.
– Я бы расстроился, если бы ты... перешла на другой уровень без меня.
– Ты все еще понимаешь, о чем мы говорим?
– Не уверен.
Мы оба рассмеялись.
…...
Мы сидели в фургоне и молча слушали дождь. У неба сегодня был траур, оно рыдало навзрыд и никак не хотело успокаиваться.
С Тимом тоже что-то происходило. Он выглядел обеспокоенным, поминутно тер виски, вздрагивал и ерошил волосы.
– Тим, ты дрожишь?
– Да, есть немного.
– Тебе плохо?
– Нормально. Я просто давно не... пополнял запасы энергии. Как-то все не до того было, а меняться пришлось много, – он кинул виноватый взгляд в зеркало. – Мне, наверно, придется уйти ненадолго.
– Куда пойдешь? Ой! Извини. Можешь не отвечать.
– Ничего, – он нахмурился. – От этого не уйдешь. Давно надо было объяснить, кто я на самом деле. Если честно, до сих пор не придумал, как.
– Тогда не нужно.
– Нужно. Я только надеюсь, ты не возненавидишь меня.
– Ты отнимаешь любовь?
– Нет. Теперь нет. Даже когда вижу, что человеку оно не надо... любить важнее, чем быть любимым.
– А как же ты тогда?
– Гм... Ну, обычно я иду в ночной клуб, нахожу девчонку, которая ищет приключений на одну ночь. Внушаю ей чувство влюбленности. Ну, и... на следующее утро она мало что помнит.
Я не хочу об этом знать!
В глазах вдруг защипало, и в душе поднялась такая буря, что я тоже начала дрожать.
– Я... Это многое меняет...
– Мне нужны только эмоции! – выпалил Тим. – Я не обязан с ними спать!
– Однако, спал.
Между нами повисла тишина.
– Что ты чувствуешь, расскажи? – спросила я.
– Ну, сначала трещит голова, мутит или просто слабость. Потом начинают болеть кости и мышцы, иногда судороги, потом – обмороки, а дальше голодать не пробовал.
– А ты не можешь пока просто купить себе сэндвич?
Он рассмеялся.
– Не, я не ем больше.
– Как, вообще?.. И пить тебе не надо?
– Ну, пить иногда надо, но не так часто, как людям.
– А я не могу помочь? Ты бы мог немного…
– Нет! И никогда не предлагай. В любом случае, я не чувствую тебя за зеркалом, – показалось, он выдохнул с облегчением.
– Тим, ты прости, что я так... просто... поезжай, найди себе девушку.
Я старалась говорить спокойно, но вышло наоборот.
– Нади, ты не беспокойся, – он нащупал мое лицо и погладил по щеке. – А мне нравится «Нади»… Я знаю, что делать. Нужно только дождаться утра и заехать домой за виолончелью.
– За виолончелью?
– Публика любит музыкантов...
– Уверен?
– Угу.
Я еще раз придирчиво оглядела его. Трудно было поверить, что вот такой может быть реакция на голод.
– Тим, а это не может быть?.. Ну, ты принимал...
– Нет, с этим покончено.
– Ты уверен?
– Да, я уже несколько... хм… Пару месяцев – чистый.
– Зачем ты это делал?
– Я хотел забыть... вообще все. Так, чтобы даже себя не помнить. Но, знаешь, получилось совсем наоборот. Я разговаривал с тобой часами. Были такие яркие иллюзии, что ты рядом... по-настоящему.
– И что ты принимал?
– Таблетки, лсд, крек... хм... да все подряд. Мне и не важно было.
– Долго?
– Достаточно.
– А почему бросил?
Я почувствовала, как он поежился и опять вздрогнул.
– Потому что не помогло, а только усугубило все. Оставь это, ладно?
– Хорошо.
И я решила больше не спрашивать.
…...
Дождь постепенно сошел на нет. Небо на горизонте посветлело. Тим тоже затих. Он продолжал обнимать меня, но силы в объятиях уже не было. Я тихонько высвободилась, но он не проснулся. И тут я заметила, что губы у Тимофея фиолетовые. Я дернула его за руку. Он повалился на сиденье.
– Тим?.. Тим! Боже, боже!
Я развернула его, прислушалась, но не смогла различить дыхания.
Что делать?! Врача! Для вампиров?
Я хлопала его по щекам, но он не выказывал ни малейших признаков жизни.
– Как тебе помочь, Тим!?
Истерика заклокотала глубоко в горле.
Думай! Думай!
Из его кармана торчал сотовый. Я схватила телефон и дрожащими пальцами начала тыкать в кнопки.
Вот!
Ана, Болт, ВВ, Вика... Катка, Моника, Марго... Семен, Симыч, Стас... Шоно... Шоно! Я вдавила кнопку звонка. После первого гудка включился автоответчик. Мужской голос весело сообщил: «Volaný účastník hovor nepřijímá».
Что это значит!?
Надо найти Шоно!
Я выскочила в зазеркалье и помчалась к Софи. Может, она знает, где его искать.
…...
– Идиот! Как ты достал своими экспериментами! Нянька я тебе что ли?! – глаза Шоно блеснули черными огоньками. Он впился в Тима сосредоточенным вязким взглядом, но это не произвело никакого действия. Тим по-прежнему лежал, никак себя не проявляя. – Че, и это уже не помогает?
У меня затряслись руки.
Шоно стал еще мрачнее. Глаза затопило чернилами, так что белки пропали. Лицо исказилось, кожа потемнела до оливкового цвета.
Боже, он убьет его!
– Тогда твое любимое, – буркнул Шоно, опять хватая Тима за руки.
Тим выгнулся дугой, как от разряда электрошокера. Его глаза распахнулись, но зрачки тут же закатились под веки, голова запрокинулась и начала трястись.
– Оставь его! Оставь! – завизжала я и бросилась на Шоно с кулаками.
Шоно стряхнул меня и оскалился, как дикий зверь.
– Очухается сейчас, – прохрипел он, приходя в себя. Глаза прояснились
Через пару секунд Тим задышал и резко сел.
– Я убил ее, убил... – прошептал он. На лице паника, глаза бегают.
– Никого ты не убил, кретин! Какого хера ты пожрать не можешь вовремя?! Я тебе не полевая кухня.
Я кинулась обнимать Тима.
– Ты не дышал, ты почти умер...
– Ага, – проворчал Шоно, – попробуй, убей эту сволочь. Ты опять за свое взялся? Я тебе сколько раз говорил, это невозможно? Ты у нас тупой, да?
Тим не отвечал. Он остервенело тер виски и глаза.
– Надь, и че ты в нем нашла, у него мозгов, как у ершика для унитаза!
– Шоно, уймись, – простонал Тим.
Азиат зло сверкнул глазами и треснул Тима по голове.
– Шоно, блин! Блин! – Тим сломился пополам, обхватил голову руками и спрятал ее в коленях. – Урод, бл... Чертова паскуда!
– Щас еще получишь по своему больному месту! Иди жри, сказал!
– Я на мост собирался...
– Какой, нахрен, мост! Ты на адреналине десять минут продержишься и опять откинешься. Вон девки какие-то на заправке трутся, иди прямо сейчас!
– Нет!
– Тим, иди пожалуйста, – взмолилась я.
– Да не пойду я!
– Ах ты засранец, – глаза Шоно опять налились чернотой. Тим схватился за голову, соскочил с подножки фургона и, пригибаясь словно от пуль, побежал на заправку.
Я отвернулась.
«Абонент разговор не принимает» (перевод с чешского).
Ч1, Глава 20
Почему так? Ну почему?
Я ушла. Дожидаться, пока он там флиртует с какими-то девками, не было никаких сил. Душили слезы, внутри кислота. Хотелось выдохнуть, очиститься, но не получалось.
И что, теперь так будет всегда? Он будет уходить к другим, потому что иначе нельзя? А мне ждать и надеяться, что он останется честен со мной. Мама, ты знала лучше, как будет!
Мне так захотелось увидеть родителей, и чтобы все было как прежде. Мама, папа и я... Мы жарим сосиски в кемпинге где-то на побережье в Италии. Над нами небо, полное звезд. Родители вспоминают забавные случаи из моего детства.
Где это все? Куда ушло?
…...
Мама сидела в кресле напротив зеркала. Глаза плотно сжаты. Она теребила в руках платок и поминутно прикладывала его к носу.
Мое тело было тут же, на больничной кушетке рядом. Все до боли знакомо, словно время, как пленку в кассете, перемотали на три года назад. Капельница на стойке, прибор для мониторинга частоты дыхания и сердечного ритма, игла в вене и прищепка на пальце.
Отца в палате не было.
– Мама, – тихо позвала я.
Она встрепенулась, подскочила к кушетке.
– Мама, я здесь, в зеркале.
Она обернулась и застыла.
– Мам, не бойся.
– Надя! – всхлипнула она и присела на краешек кресла. – Доченька... – она прижала ладонь к губам. По щекам побежали два ручейка.
– Мамочка, все хорошо.
Мне стало так жаль ее. Я знала, когда она плачет по-настоящему.
Я подошла ближе, присела на корточки рядом и тихонько взяла ее ладонь. Она сжала мою руку.
– Прости меня, милая, прости, – прошептала она.
– Мама, не надо. Я знаю, вы старались, как лучше.
– Все должно было быть не так...
– Я знаю. Но так получилось.
Какое-то время мы сидели молча. А потом я не выдержала. Я рассказала ей, что чувствую, и как мне больно сейчас. Наверное, глупо переживать по таким пустякам, как отношения с мальчиком, когда за тобой охотятся бандиты, на кону собственная жизнь и благополучие родителей, но ничто сейчас не волновало больше.
Мама слушала и гладила мою руку.
– Надя, он очень хороший мальчик, – сказала она. – Такой силы и мужества, как у него, не встретишь и у взрослого мужчины. Но ты должна понять, вы несовместимы. Ты должна отпустить, дать ему возможность быть собой. Его не переделаешь.
– Он будто обреченный...
– Да, милая, так бывает. Вы слишком молоды. Вы еще дети. Ты полюбишь еще, и, возможно, не один раз. Тебе сложно принять это сейчас, но поверь, так будет, так всегда бывает. Сейчас тебе кажется, что эти чувства навсегда. В какой-то степени это действительно так, но ты изменишься, ты повзрослеешь. Ты не знаешь пока, что значит по-настоящему быть с мужчиной, жить с ним бок о бок, разделять его радости и неудачи, справляться с его проблемами. И не думай, что он не поймет и осудит. Он сам отлично понимает.
– Он ждал, мама... Все эти годы он искал меня. Он ничего не забыл.
– Надя, я боюсь, что именно ты разобьешь ему сердце. Настанет момент, когда он вынужден будет переступить через себя, он сам оттолкнет тебя. Поймет, что иного пути нет. Ты снова привязываешь его к себе, не даешь успокоиться, не даешь найти себя в этой жизни. У него другое предназначение, Надя.
– Но я люблю его, мам! У меня голова кругом, как люблю! Я все ему прощу, только пусть не гонит.
– Дочка, невозможно прощать каждый день. Такой любви не бывает. Простить, значит отпустить и забыть. Я знаю, о чем говорю.
Я уткнулась лицом ей в колени. В горле стоял ком.
– Прости, милая, прости, – мама провела рукой по моим волосам. – Мне жаль, что это случилось с тобой.
Я встала.
– Нужно идти, мам.
– Уходишь? Мы ведь так ничего не решили. И отец запропастился, – она недовольно швыркнула носом.
– Я приду опять, как только смогу. Вы берегите меня, ладно?
– Конечно-конечно, о чем ты говоришь!
– Ну я пошла, – я обняла ее на прощанье. – Мам, я тебя люблю... и папу.
…...
Может, где-то там, в будущем, мысли потекут другим руслом, чувства поблекнут, может быть, я даже разлюблю его... «так будет, так всегда бывает». А может, никакого завтра для меня нет... Есть только память и то, что я чувствую сейчас. А сейчас я сдаваться не намерена!
Ч1, Глава 21
Дверь в зеркало Тимофея была темна и войти не получалось.
В груди засвербило.
То есть теперь он меня видеть не желает?!
Я принялась проверять подряд все двери на этажах черной башни. Четвертая попытка увенчалась успехом. Я попала в тот самый кабинет, где пару дней назад подслушала разговор между бандитами. Теперь в кресле напротив письменного стола сидел Тимофей. Вид у него был вполне здоровый.
– Давай-ка мы с тобой чаю выпьем, Тимофей. Тебе с сахаром?
Виктор Валентинович держал фарфоровый чайник, какие можно увидеть только в музеях да антикварных магазинах.
– Чаю не хочется, спасибо. Если можно, просто воды, – ответил Тим.
Он виновато смотрел в пол.
– А я, знаешь, иногда чайком балуюсь. Бодрит.
Виктор Валентинович налил себе в чашку. Потом достал из шкафа тяжелый бокал для виски, плеснул туда из графина и подал Тиму.
– Спасибо, – Тим взял бокал и поставил рядом на подлокотник.
– Сколько ты уже не ешь?
– Не помню точно. Может, года полтора.
– Это очень удобно, не находишь?
– Ну да.
– Ну, что ж, – сказал Виктор Валентинович и шумно выдохнул. – А Шоно, значит, не пришел...
– Он будет позже, – Тимофей пожал плечами, извиняясь.
– Надеюсь.
– Виктор Валентинович, можно мне забрать зеркало? – попросил Тим.
– Тимофей, меня меньше всего сейчас волнуют твои проблемы с девочками, – его доброжелательность несколько сбавила градус. – Я хотел бы обсудить вещи куда более важные.
Тим покусывал губы и щурился.
– Считаю, наступил момент, когда я должен ввести тебя в курс дела. Очень надеюсь, со временем ты станешь моим главным соратником, правой рукой. Книга – всего лишь первый маленький, но очень важный шаг в достижении глобальной, великой цели. Семен, конечно, думает, мы закупаем партию наркотиков для собственной наживы. Хочет подмять под себя всю местную мафию, быть монополистом рынка. Но меня его мелкие человеческие амбиции мало интересуют. Я расскажу тебе кое-что. Позволь начать издалека.
Так вот он какой, товар. И Тим знал... По крайней мере, удивленным не выглядит.
– Тебе известно, Тимофей, таких как ты и я по пальцам пересчитать. Да и вампиров страха немного. Но хуже всего, что каждый сам по себе. Подавляющее большинство считают себя частью человеческого стада, таких не ущемляет роль тайных паразитов. Лентяи и трусы, готовые подбирать крошки с барского стола! Люди в общей массе лишь догадываются о нас, но находятся и те, кто открыто преследуют вампиров, травят, изгоняют. А должны почитать, как расу совершенных созданий, высшую ступень эволюции. Каждый из нас обладает уникальными сверхспособностями. Право, данное вампиру самой природой, стоять на вершине общественной пирамиды. Скрываться по углам ниже нашего достоинства. Нам давно следовало объединиться в кланы. Создать новый общественный порядок. Но, к сожалению, вампиров слишком мало, чтобы заявить о себе. Проблема в том, Тимофей, что вампирами не рождаются, вампирами становятся.
– То есть, мы все-таки были людьми? – тихо спросил Тим.
– Когда был молод, как ты, – продолжал он, – по глупости своей плодил детей, думая, что все они станут преемниками, пополнят наши ряды. Как жестоко я ошибался. Мой сын Влад подавал большие надежды. Я забрал его у матери и обеспечил всем необходимым, но и он разочаровал. Влад остался человеком, хоть и ему кое-что доступно. Когда понял, что его инициация не завершилась, я отчаялся и оставил глупые мечты в прошлом. Но каково же было мое изумление, когда узнал о тебе. Ты рос, как трава у дороги, и, видимо именно поэтому, стал сильнейшим из нас. Я всеми силами старался не вмешиваться, настолько, насколько это было возможно и так долго, как только мог. Ты тот, кто не разочаровал меня, Тимофей. Ты единственный, кто не разочаровал...
Тот слушал Виктора Валентиновича с широко раскрытыми глазами.
– Ты помог вновь поверить, что наступит время, когда вампиры выйдут из тени и предъявят свои права на это мир. Но прежде, нас должно стать больше. Проблема в том, что далеко не всех можно инициировать. Наследственность все-таки играет свою немаловажную роль, – Виктор Валентинович расхаживал по кабинету и, казалось, разговаривал теперь сам с собой. – Мы много экспериментировали, Тимофей, много. Прежде всего, Шоно был изучен вдоль и поперек, а потом и несколько других вампиров страха. Знаешь, что мы обнаружили, сравнив гены вампира и человека?
– Что же? – настороженно спросил Тим.
– Тебе известно, что такое псевдогены?
– В школе мы такого не проходили.
– Я тебе объясню. Это такие гены, которые никак не функционируют, никак себя не проявляют. Они утратили способность кодировать белок. У людей таких генов очень много. И все они молчат. Но представь себе, там, где у человека псевдогены, у вампира настоящие, работающие гены. Все сверхъестественные способности заключены в них. Вопрос в том, как разбудить псевдогены? Как заставить их работать.
Глаза Тимофея еще сильнее округлились.
– Не знаю, известно ли тебе, но для обращения и полной инициации вампиру страха нужно пережить сильнейший стресс, как психологический, так и физический. В обычной жизни такое случается не часто. Но с помощью наркотиков возможно смоделировать необходимый стресс. Хотя методика еще не до конца отработана. Долгие годы я тестировал психотропные вещества и сейчас с уверенностью могу сказать, у некоторых людей инициацию можно запустить. Однако, воздействия наркотиков недостаточно. Иллюзии должны быть во сто крат сильнее тех, что вызывает героин. Нам повезло. Шоно один из лучших, кто может мастерски усиливать любые видения.
На переносице Тима мелькнула морщинка, но тут же разгладилась. Он продолжал слушать с большим интересом.
– Так вам нужны наркотики для экспериментов? – спросил Тим. – Пятнадцать миллионов, которые вы хотите получить за книгу, – это много. На эти деньги можно купить полтонны героина.
– Тимофей, если бы ты знал, как дорого обходятся исследования, сколько стоит лабораторное оборудование, реактивы, расходные материалы, содержание подопытных... Мы не госучреждение, как ты понимаешь. – Виктор Валентинович устало вздохнул, и посмотрел на Тимофея так, будто тот был коллегой из соседней лаборатории. Тим закивал в ответ. – Так или иначе, мы либо получим выкуп за книгу, либо используем ее под залог крупной партии и приумножим средства на продаже наркотиков. Нужно продолжать опыты. Мы возродим нашу расу, Тимофей. Мы войдем в историю.
– А вы можете протестировали меня? – сказал Тим с воодушевлением. – Ну… это наверняка помогло бы лучше понять, что делает человека вампиром. Таким вампиром, как я.
Виктор Валентинович довольно подбоченился.
– Тимофей, ты не представляешь, как я доволен твоей заинтересованностью. Должен признаться, мы уже это сделали.
– Уже?! – обрадованно воскликнул Тимофей.
– Я не знал, как ты к этому отнесешься, но теперь вижу, опасения были напрасны.
– Что же вы нашли?
– Паттерн экспрессии твоих псевдогенов значительно отличается от паттерна вампира страха.
– И что это значит?
– Количество работающих псевдогенов у тебя чуть ли не вдвое больше, чем у того же Шоно, но и те, что совпадают, работают в своем ритме.
Тим скривил губы, выражая и удивление, и самодовольство.
– Понятно, – отозвался он. Его взгляд на мгновение убежал в сторону. Руки стискивали подлокотники кресла, оставляя глубокие вмятины.
– А можно узнать поподробнее, что это за гены?
– Конечно. В свое время Влад предоставит информацию, которую тебе нужно знать.
Тим чуть заметно дернул губами, но тут же выдохнул и улыбнулся.
– Я вижу, ты взволнован, – Виктор Валентинович опять прошелся по кабинету.– И немудрено. Обдумай все, Тимофей. Реши для себя, наконец, на чьей ты стороне.
Тимофей поднял глаза на Виктора Валентиновича. В них была... надежда.
– Ты мне очень нужен, Тимофей. Я могу рассчитывать на твое посильное участие в общем деле?
– Конечно, – ответил Тим, не раздумывая и уверенно кивнул.
Что у него в голове?! С кем он?!
– Твое благополучие для меня вопрос первостепенной важности. Мне очень хочется доверять тебе, как прежде...
– И все-таки… – Тим заискивающе замялся. – Отдайте зеркало.
Меня затрясло.
– Тимофей, – процедил Виктор Валентинович, – почему мы снова и снова возвращаемся к этому вопросу? Я предоставил тебе абсолютную свободу. Если ты что-то хочешь, если ты кого-то хочешь...
– Я хочу ее, – сказал он тихо.
– Эта девчонка тянет тебя в пропасть. У вас нет будущего. Ты прекрасно знаешь, долго их держать при себе нельзя.
– Знаю. Просто прошу вернуть ее в реальный мир. Оттуда я не могу ей... пользоваться.
Пользоваться, значит?
– Понимаю, – промурлыкал Виктор Валентинович. – У нее к тебе настоящие чувства, да? Деликатес...
– Угу. И потом у нее там слишком много свободы, – добавил Тимофей бесстрастно. – Ее сложно контролировать. Обещаю, я сделаю внушение, она забудет, кто я.
– Будь честен с собой, ты уже этого не сделал, – возразил Виктор Валентинович, отхлебнув из чашки. – Вот что, я сам сделаю внушение. Согласен?
– Да, конечно!
От звука этого «да» я содрогнулась, как от пистолетного выстрела.
– Тим, ваше с Шоно неразумное поведение в полиции…
– Больше не повторится!
– Надеюсь, это был спонтанный, необдуманный поступок. Спишем на горячность молодости. Скажи Шоно, ему нечего опасаться. Мы – одна семья. Он нужен мне. Он важная часть плана.
– Спасибо.
– Можешь идти, Тимофей, – Виктор Валентинович открыл ноутбук. – У меня накопились дела. Наше сообщение с предложением выкупить кодекс получено. Надеюсь, руководство библиотеки не станут фокусничать. Передай секретарше, пусть зайдет. Я еще не завтракал.
