Текст книги "Заметь меня в толпе (СИ)"
Автор книги: Елена Гусарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Ч1, Глава 14
– Ты кто такая? Зачем за нами следила? – тихо спросили по-русски.
– Я заблудилась, – говорила Софи по-французски. – Думала, раз вы пришли сюда, наверное, тут что-то интересное. Я туристка.
– Француженка что ли? – переспросил голос.
– Похоже на то, – ответил второй.
– По-русски не понимаю! – завопила Софи.
– Да помолчи ты! – сказали по-французски.
Услышав родную речь, Софи загалдела с удвоенной силой.
– Excusez moi! Désolé![1] Я совсем не хотела вас потревожить! Я просто мимо шла, а тут та-акой мрачный склеп. Ну как не заглянуть?
Голос Софи резко оборвался. Я услышала только ее короткий вздох.
Да что там происходит?!
Луна слепила глаза. Я висела в воздухе и не могла сдвинуться с места. Совершенно бесполезная!
– Софи! Софи, ты в порядке? – завопила я.
Подруга не отвечала.
– Ну, зачем ты ее вырубил? Я бы сам разобрался, – недовольно проворчал кто-то.
– Софи! Софи! – заорала я.
Отражение дернулось. Луна улетела в сторону. Мелькнул склеп и могилы. Появилась наглая размалеванная харя той самой девки. Не раздумывая, я собрала все напряжение в кулак и двинула ей промеж глаз. Опять тряхнуло, да так, что я чуть не потеряла сознание. Когда открыла глаза, первое что увидела – Софи, лежащую ничком на траве. Я вскочила и подбежала к ней.
– Боже мой!
Только бы с ней все было в порядке!
Я упала на колени рядом с Софи, бережно подняла ее голову, убрала с лица растрепавшиеся рыжие локоны. Ее глаза были широко распахнуты и совершенно ничего не выражали.
– Господи Боже, да что вы с ней сделали?! Софи! – я слегка похлопала ее по щекам. Они были белыми… как у покойника!
Рядом опять возникла патлатая девка. Глаза у нее слезились, а по щекам чернели пятна размазанной косметики.
– С ней все будет в порядке, – гнусаво сказала патлатая. – Я помогу, – она потянулась к Софи.
Я оттолкнула ее.
– Отвали! – прорычала я и захлопала Софи по щекам. – Пожалуйста, пожалуйста очнись!
Девка опять попыталась подобраться к Софи, но та вдруг громко выдохнула и быстро заморгала, а потом выпалила:
– Вау! Прям, как в фильме ужасов. Круть!
– Шон, по-моему, ей понравилось, – загнусавила девка.
– Че?! – недовольно отозвались из темноты.
– Софи, ты меня так напугала! – я крепко обняла подругу.
– Эй, полегче! – Софи оттолкнула меня и привстала.– Где зеркало?
– Вон там, в траве, – махнула рукой патлатая.
В отражении появился Шоно. Он шел прямо на меня. Теперь-то я его узнала.
– Шоно, лучше не подходи! – попыталась предупредить девка, но этого гада уже никто бы не спас. Я подобрала с земли камень и зарядила им в Шоно. Тот схватился за ребра и остановился.
Подбежала Софи и взяла зеркало.
– Мы уходим, – пролепетала она.
– Пока нет, – ответила девка по-французски. Она мотнула головой и пышной черной шевелюры как не бывало. – Мне нужно поговорить с Надей.
Так это он?!
Я встала между парнями и Софи.
Они ее больше не тронут!
– Тим, зачем ты украл Вышеградский кодекс? Почему работаешь с ублюдками, которые заставили нас пойти на преступление, чуть не убили меня?
Тим молчал и нервно кусал губы.
– Нади, что ты сказала? Теперь нас не отпустят, да? – прошептала Софи.
Вдруг из-за гробницы в соседнем ряду вышла фигура в белом и начала удаляться по аллее, захватывая полами плаща сгустки белой хмари под ногами. Софи тоже заметила фигуру.
– Белая пани! – дрожащим восторженным голосом пролепетала она. – Я про нее читала... Фантом!
Фигура в белом с темными кругами вместо глаз оглянулась.
– Беги, Софи! – крикнула я подруге.
Софи пулей сорвалась с места и с воплями и визгом понеслась прямо на приведение. Белая пани подпрыгнула, заорала так, что наверняка услышали на другом конце кладбища, и, спотыкаясь о полы своего одеяния, кинулась удирать по аллее. Cо стороны главного входа послышалось еще несколько испуганных возгласов.
…...
Софи бежала не останавливаясь. Я умоляла ее хотя бы убрать зеркало в карман, но она не слышала. Мелькали улицы, машины, прохожие, брусчатка, темное небо… Наконец, силы Софи иссякли, и она повалилась на лавочку под фонарём.
Голова раскалывалась. Синяков и ссадин не наблюдалось, но я их явственно чувствовала.
– Ты молодец! – выпалила Софи, тяжело дыша. – Так с этими мужиками и надо. Лучшая защита – нападение. А то, понимаешь, прогнал и слушать не стал. Еще посмотрим, кому оправдываться придется.
– Софи, если бы это было главной проблемой... Ты не знаешь этих людей. Это мафия, понимаешь… А если и о тебе узнают?.. Ты ведь теперь тоже свидетель.
– Нда, не рассчитывала я как-то...
– Зря я так с ним… Если он этим занимается, значит другого выхода нет. Ведь я сама его подставила... Это я его подставила, Софи! Если бы я не послушалась, если бы не испугалась, он был бы свободен сейчас, а...
– А ты погибла, и он никогда бы не простил себя, что дал этому случиться.
Я только шмыгнула носом.
– Это так! – продолжала Софи. – Ты за своими соплями и переживаниями не видишь очевидных вещей. Найди его! Поговорите и выясните все наконец. Если любит, поможет и все ради тебя сделает. Ради меня мой бывший курить бросил. Ты знаешь, чего это стоит?
– Блин, Софи!
– Мы, правда, все равно расстались, и теперь он опять курит.
– Капец, подруга! Я ей про такие проблемы, а она...
– Слушай, это было так крутецки! Прямо оргазм мозга!
– Ты про что?
– Этот Шоно, он что-то сделал... Мне так страшно еще никогда в жизни не было!
У меня отвисла челюсть от такого заявления.
– Тебе было так страшно, что это был оргазм мозга?
– Ну да... – мечтательно отозвалась Софи. – Научишь, как сказать по-русски «ты классный»?
[1]Извините! Мне очень жаль! (перевод с французского)
Ч1, Глава 15
Я сидела на перилах моста, свесив ноги в бездну. Подо мной плескался океан. Вокруг кружили птицы. На вершине черной башни мерцала дверь. Она зажглась пару часов назад и с тех пор не гасла.
Он ждет...
Я спустилась на мост и направилась к башне, на ходу приглаживая волосы. Хотя какая разница, все равно растреплются, как только войду в отражение. Раньше надо было думать, когда в полицию собиралась. Кто же знал? Белые кеды, рубаха в клетку и короткие джинсы с рваными коленками. Хоть бы глаза подкрасить догадалась.
Я замерла перед дверью.
Гадство! Руки дрожат.
Решено!
Я сделала шаг и вошла в отражение.
В комнате было тихо. За окном чуть розовело утреннее небо. Тим лежал на постели, уткнувшись лицом в подушку. Он успел переодеться и смыть свой дикий макияж.
Не дождался. Уснул.
Я огляделась. Мебели практически нет. Низкая кушетка, пара стульев да широкий письменный стол, зажатый между огромными музыкальными колонками.
Я прошлась по комнате.
На столе плоский монитор, пара микрофонов, какой-то прибор с множеством рычажков и бегунков, еще какие-то приборы... Рядом две книги, вложенные одна в другую, скрепки, отвертки, разные мелочи. Остальное пространство столешницы завалено музыкальными дисками. Из картонной коробки под столом извержение проводов, рядом системный блок, возле него развалились белые кроссовки. На полу бордовый персидский ковер с густым упругим ворсом, создающий в комнате подобие уюта. Стены пустые, не считая календаря с голыми девками, открытого почему-то на октябре. В углу комнаты, возле окна черный футляр, надо думать, от виолончели. Рядом на полу у стены пара стопок с какими-то тетрадями, из которых языками торчат обрывки бумажек. Я подошла и выдернула одну бумажку. Ноты...
Тим дернулся во сне и смял в кулаке простынь. На переносице проступила морщина, скулы напряглись.
Как он похож теперь на того мальчика, которого я помню. В лице опять что-то детское, знакомое, любимое. Полные губы, широкие скулы, и глаза за закрытыми веками, должно быть, те самые. А вот руки с напряженными венами и выпуклыми мышцами уже приобрели характерную мужскую рельефность. Другие руки, незнакомые. Такие не вздрагивают от несмелых прикосновений...
Я невольно залюбовалась им. Вообще терпеть не могу восторженных всхлипов да и внешняя красота меня мало интересует. Он привлек не красотой, а... грустью. В его глазах стояла совсем недетская печаль. Он уже знал что-то такое, чего и я и мои одноклассники знать не могли. Хотелось обнять его, как ребенка.
Я положила ладонь на плече Тиму. Он резко вскочил и обвел комнату мутным взглядом.
– Ты здесь?!
– Закрой глаза, – прошептала я. – Помнишь, ты всегда так делал.
Его ресницы медленно поползли вниз.
– Я как слепой, – выдохнул он. – Ты рядом, а я не могу разглядеть.
– Зато я вижу.
Я подошла совсем близко и легко коснулась его щеки. Тим молниеносно поймал запястье, притянул к себе и обхватил меня сильными руками, так что из груди выбило воздух. Он жадно перехватил мой выдох… Нас понесло куда-то с бешеной скоростью. Тяжелое, отчаянное желание бушевало в нем, прорываясь в движениях, в выражении лица, в звуке его неровного дыхания. Я задыхалась от такого натиска. В груди пылало. Стало страшно, что Тим задушит, задавит своим неистовством. Но вдруг он отстранился и грубо оттолкнул меня.
– Нет! – выдохнул он. – Давай... давай просто поговорим, ладно? – неловкими движениями он попытался оправить перекошенную рубашку.
– Ладно, – растерянно отозвалась я, все еще приходя в себя от случившегося. Его поведение менялось покруче виражей на американских горках.
– Хорошо, – он еще раз судорожно выдохнул. – Хорошо… Я от тебя, как под наркотой. Мысли разбегаются.
– Что?
– Блин, чего только я не пробовал, лишь бы забыть тебя! – он зарылся пальцами в волосы и заходил по комнате.
Я почувствовала, как задрожали губы.
– Я тобой болею и не знаю, как с собой справиться! Это ведь все назло тебе! Я стал таким назло тебе, понимаешь?! Я от тебя в бешенстве!
Его слова летели в меня, как фарфоровые тарелки, отдаваясь бряцающим звоном в голове.
– Прости... Я ничего не могу изменить. Что же теперь делать?
– Что делать? – прорычал он. – А вот что: я даю тебе один шанс, всего один шанс уйти. Уходи сейчас и больше не возвращайся!
В глазах защипало.
Нельзя!
– Но, если решишь остаться – будешь моей. Моей навсегда! Больше не отпущу. Я тебя из-под земли достану и заставлю себя любить! Ты знаешь, я могу!
Он пригвоздил меня взглядом.
– Решай!
Он протянул руку к зеркалу.
– Решай!
И прежде чем кулак успел сжаться, я вложила пальцы в его ладонь.
…...
Мы сидели на кровати, тесно прижавшись друг к другу и смотрели, как занимается рассвет. Солнце красным дрожащим пятном выползало из-за крыш соседних домов. День обещал быть жарким.
– Тим?
– Угу.
Его подбородок уткнулся мне в шею.
– Ты здорово играешь на виолончели.
– Я почувствовал тебя в толпе. Почему не подошла тогда? Все было бы иначе.
– Не узнала. Потом поняла.
Я коснулась его шершавой щеки. Она вмиг стала гладкой.
– Так лучше?
Его ладонь легла поверх моей.
– Ты изменился. Стал таким... взрослым.
– Много времени прошло.
– Теперь ты знаешь ноты.
– Теперь я много чего знаю.
– И французский?
– И французский, и английский, и чешский, и… короче, не важно.
– Когда ты успел?
– Ну, оказалось, я могу быть довольно способным, когда хочу кому-то понравится. Лучше расскажи, как вы с подругой очутились на кладбище? Только не говори опять, случайно.
– Нет, не случайно. Я была в отражении, когда вы спорили с Шоно. Ну... когда он хотел выкинуть твое зеркало.
Тим кашлянул.
– Мне жаль, что ты видела меня таким.
– А мне нет.
– Обычно я не такая размазня.
– Знаю.
– Что это? – Тим принялся ощупывать мое запястье.
Он потянулся к зеркалу. Комната поплыла. Окно пропало.
Тим разглядывал в отражении мою руку. От запястья под закатанный рукав змейкой убегал шрам.
– А, да это... – я попыталась раскатать рукав, но он будто приклеился к руке.
– Ты хотела?..
Я отвернулась.
Зачем он так смотрит?
– Нет, я бы не смогла...
– Расскажи мне.
Он выслушал мой сбивчивый монолог и улыбнулся первый раз с того момента, как мы встретились.
– То есть теперь тебя зовут Надина Серова?
– Угу.
– Что будем делать, Надина Серова?
– Не знаю, Тим. Ты ведь все еще Тим?
– Да уж, Тимофей Невинный... У меня сейчас много имен.
– Меня допрашивали...
Он насторожился.
– Уже?
– Я не сказала полиции ничего конкретного. Тим, нельзя ли как-нибудь вернуть книгу?
– Да как ее вернешь теперь? У меня ее давно нет.
– Просто… Я ушла в отражение прямо в комнате допросов.
– Ты не можешь вернуться?
– Может и смогла бы, но твои... боссы уже знают про стартовое зеркало и собираются его забрать, как в прошлый раз. Может я опять нужна для чего-то.
И я рассказала ему о подслушанном разговоре между плюгавым Семеном и Виктором Валентиновичем.
Тим вскочил и начал ходить по комнате.
– Забираем зеркало сегодня же. В полицейский участок я войду без проблем, – начал он рассуждать вслух. – Но это ж не просто зеркало. Это окно... Хм. Надо его демонтировать и вынести. Где находится этот участок?
– Недалеко от метро Народни Тржида.
– Ага. Допросная, та что в пржиземи?
– Это как?
– На первом этаже?
– Нет. Мы, кажется, поднимались на один выше.
– Так, нужен Шоно и желательно еще кто-нибудь. Где этого черта носит?! Так, так... Нужен чистый фургон. Ну это я устрою. Инструменты, присоски и держатели для стекла... Нам нужен шофер. Твоя подруга водит?
– Да, кажется...
– Так, я звоню Шоно, а ты предупреди... Софи? Пусть ждет в шесть вечера на Вацлаваке под конем.
– Тогда я пошла.
– Постой!
На лице Тима читался испуг слепого, потерявшего ориентир.
– Что?
– Ты ведь вернешься?
Я быстро подошла и обняла его.
Ч1, Глава 16
Я вышла в зазеркалье и побежала вниз по лестнице черной башни. Софи наверняка уже ждет.
Не успела я спуститься на один этаж, как выход преградили птицы.
– Чего вам надо? Уходите! Отваливайте!
Птицы били крыльями и цепляли меня за штаны и рубаху. Я попятилась и уперлась спиной в дверь.
– Да отстаньте вы! Я опоздаю!
Одна из тварей тяжело вспорхнула и сильными когтистыми лапами толкнула меня в отражение. Я плюхнулась на что-то мягкое.
Впереди два кресла, обтянутых бежевой кожей. Приборная панель, напичканная электроникой.
Салон автомобиля?
«Через сто метров поверните налево» – сказал механический женский голос.
Я заметила себя в боковом зеркале и поспешила стать невидимой.
Шофер весь в черном и с гарнитурой в ухе повернул руль. Машину качнуло, и я чуть не налетела на темноволосого мужчину лет тридцати, сидящего на заднем сидении рядом. Он смотрел прямо на меня, сквозь меня...
– Вот здесь полный отчет, – сказал он.
Бледное, но не лишенное привлекательности лицо. Угрюмый взгляд. Тот самый голос – бархатный простуженный тембр!
Мужчина протянул пухлую папку Виктору Валентиновичу.
– Подопытный С38 скончался сегодня ночью.
Виктор Валентинович принял папку, всем видом выражая недовольство.
– Ну, что скажешь? – резко спросил он.
– Анализ дифференциальной экспрессии генов до и после стимуляции показал изменение активности сразу порядка пятидесяти генов. Кроме того, заработало около двадцати псевдогенов на самых разных хромосомах. На прошлой неделе мы сделали новые тесты, активность псевдогенов возросла в два, а то и в три раза. Началась инициация. Появились кое-какие способности. В отчете все описано. На диске несколько видеороликов.
– И что на этот раз пошло не так?
– Думаю, в следующий раз нужно уменьшить дозу мутагена и, возможно, попробовать другие наркотики. Сам процесс стимуляции вызывает глубокую депрессию.
– Так и должно быть.
– Да, я знаю. Мы пытаемся рассчитать точные дозировки для каждого конкретного испытуемого.
– Плохо пытаетесь, – жестом богатой дамы Виктор Валентинович смахнул невидимую пылинку со штанины и уставился в окно. – Ты очень огорчаешь меня, Влад.
Молодой мужчина, которого называли Владом, тоже отвернулся. Его пальцы впились ногтями в мягкую кожу сидения, оставляя на ней белесые полосы.
– Отец, я делаю все возможное. Я лично заинтересован в положительных результатах, ты же знаешь.
Оба помолчали.
– Я создал все условия, – устало сказал Виктор Валентинович, – видит бог, я все для тебя сделал, Влад... Ты не сосредоточен, не уверен в себе, тебе нужно научиться расставлять приоритеты.
– Я всю свою жизнь посвящаю исключительно воплощению твоей мечты, – холодно отозвался Влад.
– Вот именно! – гаркнул Виктор Валентинович так, что я вздрогнула. – Это должно было стать ТВОЕЙ мечтой и делом ТВОЕЙ жизни! Дай волю, ты выйдешь на Карлов мост бренчать на гитаре и горланить для быдла.
– Но ему-то ты позволяешь... – голос Влада задрожал.
– Да. Ему многое позволено и многое прощается, потому что за ним будущее! Он, в отличии от тебя, со своими задачами справляется.
– Хорошо же справляется...
– Его ошибки по сравнение с твоими ничто! В последний год мы заработали много благодаря ему. Ни одной проваленной операции. Незаменимый на переговорах, все сделки исключительно в нашу пользу. Твоя лаборатория, эксперименты… Ты же благополучно спускаешь средства в унитаз. Ни малейшего прогресса! Уж и не вспомню, когда ты приходил с хорошими новостями.
– На вокзале его видел в таком состоянии… – Влад брезгливо поморщился.
Виктор Валентинович хлопнул по сидению.
Влад отвернулся к окну.
– Ненавижу... – чуть слышно процедил он.
…...
– Ну, теперь-то пропустите?
Когда я вышла из отражения, птицы все так же толпились на мосту, но уже не обращали на меня внимания. Я с опаской протиснулась между ними и помчалась на площадь.
Софи сидела в нашей комнате.
– Eh bien, quoi? Quoi? Quoi?!– она запрыгала от нетерпения.
Я засмеялась.
– Софи, перестань квакать.
– Ну и ладно, – подруга насупилась.
– Не обижайся.
– Рассказывай, – буркнула она, все еще дуясь.
– Ну мы поговорили...
– И?
– И все прояснили.
– И?
– И сегодня вечером собираемся выкрасть из полиции мое стартовое зеркало.
– Quoi?!
– Нам нужна твоя помощь. Кто-то должен вести машину.
– А Шоно участвует?
– Ну да.
– Тогда я в деле!
…...
Софи собиралась целую вечность. Когда она в очередной раз потребовала совета в выборе брюк, мое терпение иссякло.
– Не опоздай! И зеркало не прячь. Нужно проверить кое-что, – предупредила я и ушла в свой город.
Каждый раз возвращаясь из отражения я замечала, как мир зазеркалья становится шире, сложнее и разнообразнее. Новые башни самых причудливых форм и расцветок, немыслимые переходы и мосты, плавно перетекающие в галереи в лучших традициях Эшера и Гонсалвеса, деревья, растущие и вверх, и вниз, водопады, которым неведома сила притяжения…
Скала преобразилась до неузнаваемости, обросла переходами и галереями, а камень скрылся за густыми зелеными лианами. Где-то там прячется выход в стартовое зеркало. Я знала, эта дверь останется на прежнем месте до тех пор, пока не вернусь в свое тело.
Миновав мост, я попала на круговую галерею и по ней взошла на вершину скалы. Моя дверь, как и прежде, стояла выше всех, обдуваемая ветрами с океана. Она мерцала неровным красноватым светом. Я попыталась войти, но на входе будто натянули сетку.
По коже пробежал легкий холодок.
Если в допросной комнате нет света, то откуда эти красные отблески? А если свет есть, почему я не могу войти? Что-то происходит с зеркалом... Надо спешить!
«Ну что, что, что?!», произносится как «э бьен, ква, ква, ква?!» (перевод с французского)
Мауриц Корнелис Эшер – нидерландский художник-график, самый яркий представитель имп-арта, Известен прежде всего своими концептуальными литографиями и гравюрами, в которых он исследовал пластические аспекты понятий бесконечности и симметрии, а также особенности психологического восприятия сложных трёхмерных объектов.
Канады Роб Гонсалвес – канадский художник, работающий в стиле магического реализма-сюрреализма. Картины Гонсалвеса – это всегда волшебное объединение миров, незаметные метаморфозы, перетекание объектов из одной ипостаси в другую.
Ч1, Глава 17
– Куда ж ты топишь! – Шоно резко затормозил, крутанул руль и опять начал разгоняться.
За то время, пока меня не было, парни раздобыли фургон для перевозки стекла, на боку которого крупными синими буквами значилось «Sklenářství Chodov». Такие же надписи красовались и на серой униформе, в которую облачились Тим и Шоно. Тим очень мало походил на парня, с которым я разговаривала всего пару часов назад. Узкое лицо, мутные невыразительные глаза, тонкие губы в трещинках и заросшие щетиной щеки. Вот только кисти рук с тонкими длинными пальцами и аккуратными ногтями никак не походили на руки строителя-стекольщика. Шоно нацепил кепку, спрятав под ней выдающуюся шевелюру. Тим попробовал добавить что-то еще к его облику, но Шоно отмахнулся, заявив: «Да китайцы все на одно лицо!».
Инструменты погрузили в фургон, и теперь мы ехали на Вацлавак за Софи.
– У нас сегодня что, парад уродов?! Куда по встречке прешь, идиот? – опять воскликнул Шоно. – Ну что дружочки, как у вас дела-то? – вдруг спросил он, обращаясь исключительно ко мне. – Ну в плане…
– Те че надо? – резко перебил Тим.
– Надь, да не тушуйся, дело-то житейское. Митя пошел на митинг, а Петя пошел на…
– А Митя – это кто? – я совсем растерялась.
– Заткнись! – рявкнул Тим.
– Я к тому, что в вашей ситуации вариантов не много, – Шоно подмигнул мне в зеркало заднего вида.
– Да ты достал! – взорвался Тим. – Сиди и рули!
– А что вы, как малолетки, за ручки держаться будете?
Ах вот он о чем…
Я всегда умудрялась краснеть моментально.
– Ну, ребятки, кто ж вас научит, если не дядя Шоно. Хотя, Тимон уже многоопытный, справится…
По лицу Тима пробежала судорога. Он сжал зубы и саданул Шоно в бок.
– Я же за рулем, идиот! – прохрипел Шоно и схватился за ребра.
Отражение качнуло, и я чуть не завалилась.
– Руль держи!
– Да держу, бл...
Вот и поговорили.
А в голове заевшей пластинкой заикалось «многоопытный-многоопытный»…
– Нарву цветов, – завопил Шоно, – и подарю буке-е-е-ет, той девушке, которой больше нет!
Тимофей помотал головой и отвернулся к окну. На меня он так и не взглянул.
Мы подъезжали к Вацлавску.
– Притормози, – сказал Тим, – вон она, кажется.
Я не сразу узнала Софи. Вся в черном: водолазка, джинсы, кеды, кепка... Только волосы, собранные в пышный хвост на затылке, горели на солнце. Подруга сидела на ступеньках под статуей Святого Вацлава и нервно постукивала ногами.
– Какая она... – буркнул Шоно под нос, не отрывая глаз от Софи.
– Какая? – Тимофей вскинул бровь.
– Ничетакая, – ответил Шоно.
– Ей про Петю рассказать не хочешь?
– Отвали!
Тим выглянул из машины и громко свистнул. Софи, помедлив, поднялась и направилась к фургону.
– Привет, – сказала она по-русски, нисколько не картавя. – Как дела?
– С фургоном справишься? – спросил Тимофей.
Я позавидовала его произношению. За три года я хорошо поднаторела во французском, но Тим говорил совсем без акцента.
– А то! – весело отозвалась Софи.
– Отлично.
Тимофей коротко проинструктировал подругу и дальше мы ехали молча. В воздухе искрило напряжение.
Через несколько минут мы были на месте. Я увидела серый угол здания полиции с зарешеченными узкими окнами.
– Тимон, смотри, – Шоно мотнул головой в сторону слепой зоны.
– Черт!
Парни засуетились.
– Что там? – спросила я, но они не обращали на меня внимания.
– Бери вот эти инструменты и пойдем, – Шоно бросил Тиму сумку. – Все остальное оставляем здесь, походу уже не пригодится.
– Че делать будем? – напряженно спросил Тим.
– Разберемся. Рыжая, приготовься! – бросил Шоно по-русски, но она, кажется, и так поняла. Вид у нее был слегка ошалевший.
– Что там, Софи?
– У входа запаркован синий фургон, примерно, как у нас.
Внутри все похолодело.
– Я должна быть там!
Я выскочила из отражения и помчалась к скале. Нужно проверить те зеркала, что ближе всего к стартовому.
…...
Пустой кабинет. Не то.
Здесь? Улица. Не то.
Вот они!
Тим взлетел по лестнице и скрылся за поворотом. Шоно за ним.
Дальше. Искать.
Коридор. Пусто.
Кабинет. Не то.
Нет! Стоп!
Мужчина в синем комбинезоне (точнее нижняя его часть, что отражалась) стоял на стремянке и придерживал двумя присосками огромное стекло. Удалось разглядеть только самый краешек.
– Немного вправо! – деловито сказал кто-то. – Да, так нормально. Встало!
Из соседней комнаты послышались еще голоса. Вдруг крикнули:
– Мужики, здесь вампиры!
Тут должно быть другое зеркало!
Я выскочила в зазеркалье и тут же ворвалась в следующую дверь.
На полу два незнакомых парня корчились в страшных судорогах. Рядом Шоно.
А потом я увидела Тима. Он смотрел прямо на меня и кричал:
– Держи зеркало!
– Я? Но как?..
– Тимофей, будет только хуже, – послышался чей-то голос из под стола. – Послушай...
– Держи зеркало! – дико завопил Тим.
Толчок. Меня сильно тряхнуло.
Лицо Тима исказилось, он вскинул руки и бросился вперед.
Пространство вокруг начало крошится и опадать. А в следующий миг меня выбросило в зазеркалье.
Вокруг целая россыпь дверей, которых не было еще пару минуту назад.
Я бросилась в другое отражение.
– Уходим, уходим! – услышала я призыв Шоно.
Весь пол был усыпан осколками стекла. В пустом проеме окна стоял Семен.
– Парни, – сказал он спокойно и деловито, – давайте быстро уберем тут, пока весь участок не сбежался.
…...
– Здесь, здесь! – по крапчатым щекам Софи бежали ручейки слез. Она крутанула руль. Послышался визг тормозов. Картинка за окном остановилась.
В отражении появился Шоно. Он был мрачен. Протянул ко мне руку. Зеркало тряхнуло и бросило в сторону. Показался Тим.
– Ты?.. – прохрипел он не своим голосом. Глаза бегают. Щека заштрихована порезами в кровавых подтеках. – Они разбили зеркало!
– Мое зеркало?
– Да... Я... Я не удержал! – из его глаз потекли слезы. – Прости, я не удержал его! Эта сволочь пряталась за стеклом, и я не смог сделать внушение!
– Нет, Тим, нет! Оно цело.
Я схватила его за руку, притянула к себе.
– Но я видел...
– Мы оба видели! – встрял Шоно.
– Дверь на месте. Она темная, но на месте. Зеркало в порядке.
– Значит, нет? – растерянно переспросил Тимофей.
Он отстранился, утерся рукавом и сосредоточился.
– Софи, faire un demi-tour!
Взвизгнули шины. Софи резко сдала назад.
«Стекольщики Ходов» (перевод с чешского).
Разворачивай! (перевод с французского)
