Текст книги "Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)"

Автор книги: Елена Счастная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

К вечеру распогодилось. Небо расчистилось, ветер унялся. Закат полыхнул красными полосами между уходящих на запад облаков. А ночью подморозило. Все сгустились у костра, протягивая к огню ноги в выстывших за день сапогах. Но толку от такой просушки было мало. Только завоняло сырой, подпаленной кожей. Спали неспокойно. Галаш тихо ругался себе под нос, но после того, как Надёжа рявкнул на него: «Заткнись, ради всех Богов!» – замолчал.

На следующий день добрались до нужной деревни – Яров дор – крупного погоста племени тривичей. Он раскинулся у поймы реки, где-то в лесной глуши впадающей в Нейру. Вдаль и чуть вниз от ведущей туда дороги уходили щетинящиеся остатками срезанных колосьев нивы. На некоторых виднелись маленькие фигурки людей в светлых одеждах: вспахивали поле до первого снега. Другие уже были подготовлены, где-то засеяли озимую рожь.

Солнце, будто напоследок, разливало по чёрной влажной земле и пожелтевшим травам щедрое тепло, но студёный ветер не давал согреться. Первый раз этой осенью в воздухе чувствовался холодящий нутро дух приближающейся зимы.

Едва доехав до первых изб, решили спешиться. Прошли по чуть подсохшей узкой извилистой улочке. Дворы здесь плотно примыкали друг к другу, почти везде за домами виднелись большие овины и тесные баньки без окон. Заборов из досок, как на севере, тут не строили – только невысокие плетни из вербных или ивовых прутьев. А потому остриженный «под горшок» мальчишка, который сидел на нижней ступеньке крыльца приземистой, длинной избы старосты, заметил гостей ещё издалека. Только что он с тоскливым видом перебирал в огромной корзине мелкие желтоватые груши, а завидев идущего впереди Надёжу, бойко подскочил и ринулся в избу. Едва отряд успел дойти до калитки, как худощавый, загорелый староста Садко вышел из сеней. Мимоходом глянул в ясное небо, поправив пояс с висящим на нём широким охотничьим ножом. Его светлая рубаха, по вороту, рукавам и подолу расшитая тёмно-зелёной и красной нитью, была слегка запачкана землёй, а сапоги из грубой кожи – ещё не подсохшей грязью. Видно, только с поля вернулся.

За его спиной, толкаясь и шушукаясь, сгрудились трое сыновей.

– Здравы будьте, – громко поздоровался он и, обернувшись, шикнул на мальчишек.

– Поздорову, Садко, – кивнул Надёжа.

– Зайдёте?

– Нет, благодарствуем. Нам бы до гостиных изб дойти. Там и поговорим. Много о чём расспросить надо.

Староста пожал плечами и скрылся в доме. Затем вернулся, на ходу накидывая на плечи сермяжный плащ.

– Пойдём, покажу-расскажу, откуда пришли вельды. А жена моя с дочерьми вам пока еды справит.

По западной окраине деревни, за которой высился шумящий на ветру сосновый бор, бродили долго. Здесь ещё веяло страхом и гарью. Многие завалы, что остались от сгоревших изб, уже разобрали. Теперь среди обломков виднелись разрушенные печи, остатки лавок, битая посуда. Где-то были открыты дверцы в подпол. Что-то погорельцам удалось спасти.

Млада, плотно сжимая губы, шла за Невером и только едва поворачивала голову, словно мышцы шеи разом окостенели. Янтарь, которого она вела в поводу, поначалу косился по сторонам, а потом потерял интерес к новому месту, только иногда фыркал от запаха золы. Вид пепелища почти ощутимо колол глаза, как песок. Ноздри забивало едким дымом, хоть обугленные брёвна и шаять-то давно перестали. Млада несколько раз обернулась, вздрагивая, на крик, но то всего лишь громко переговаривались деревенские, которые неподалёку разбирали оставшиеся завалы.

Кое-какие избы сгорели неполностью: только крыша да перекрытия – но восстанавливать их и заселяться снова никто не хотел. Оставили зарастать бурьяном и догнивать под непогодой. Да и по всему стороной это место деревенские обходить будут долго.

– Коли один раз сгорели, так и второй загорятся, – пояснил староста. – Отметил их огонь. Теперь другое место для изб искать надобно.

– Много народа погибло? – осматриваясь, обратился к нему Надёжа.

Садко вздохнул.

– Не так уж много. Девять человек. Но все же родичи наши, каждого я всю жизнь знаю. Мы-то отбиться пытались, конечно. Да вельды как будто и убивать-то никого не хотели. А вот пленников забрали. У Велеха дочка с женой пропали в суматохе, – староста помолчал. – Да и ещё пятерых баб и девушек мы не досчитались. Думали сначала, убежали с испугу, но который день уж идёт, погляди, седмица минула, а их нет как нет.

Млада остановилась у обрушившегося крыльца одной из изб. Сглотнула вставший в горле противный комок.

– Только девушки?

Садко коротко на неё глянул, будто только заметил.

– Да. Мужчин не трогали. А те, что погибли, как будто сами на рожон попали. Не сунулись бы – так и живы остались бы, может. Но кто ж станет по домам прятаться, когда тут такое! Жутко было, ох жутко. Никогда у нас в деревне такой беды не приключалось. Посчитай, с тех пор, как дед мой тут поселился.

– Что случилось, давай по порядку, Садко, – подогнал его Надёжа.

Староста закивал, проследив взглядом, как Галаш беспокойно поправил налучье. Не по себе здесь было кметю. Хоть он и принадлежал к другому роду, а, судя по вышивке на рубахе и узорам на луке, тоже был из тривичей. Деревни в этих местах были понасыпаны гуще, чем на севере, а потому если вельды прошли здесь, то могли вскоре и до остальных добраться.

– Ночь была, и вдруг топот, крики, – тихо продолжил Садко. – Посчитай, как раз на западе. Я во двор кинулся, вижу – горят. Избы у леса. Думал, просто пожар, а тут ещё несколько полыхнули разом. И всадники пронеслись мимо моего двора, как грачи. Кони чёрные, сами черноволосые. И мечи гнутые, тоже как будто чернёные чем – в темноте и не разглядишь. Я подпоясался кое-как, топор схватил, жене сказал не высовываться. Сюда прибежал. Светло от пожаров, как днём, было. Кого-то отправил избы тушить. Кто-то вельдов достать пытался, но они вёрткие, заразы. В седле как будто и родились. Пока неразбериху унимали, они и разбежались. А потом мы в деревне тех девятерых зарубленных и нашли. Утром оказалось, что девок увели. Видно, пока мы тут дома тушить пытались да за тенями гонялись, как дурачьё.

– Получается, просто отвлекали вас?

– Получается так, – развёл руками Садко. – Пленники им были нужны, думается. Я отправил кой-кого из деревенских по следам вельдов. Охотники. Смышлёные парни. Они прошли по дороге, которая на запад нами наезжена, и даже по лесу. Вёрст десять. А потом след потеряли. Вот был он – и нету. Парни ещё почти сутки в лесу петляли. Вернулись ни с чем.

– Значит, где вельдов искать, вы не скажете… – Надёжа потёр ладонью лоб.

– Мы можем сказать, в какую сторону они ушли. Снова отправлять своих людей на поиски я не стал, – твёрдо произнёс Садко, будто кто-то пытался его заставить. – Не хочу ещё десяток потерять. А то и больше. Но чую я, где-то они близко.

Сотник хмыкнул.

– Такое слыхать уже приходилось. Толку-то…

– Мы сделали всё, что могли, – раздражённо оборвал его староста. – Дальше ваше дело – на то вы тут и разведчики. Не какие-нибудь – княжеские! А князь, небось, не просто так в Кирияте своём хлеб из нашего зерна ест и вас им кормит. И дань каждую осень собирать не забывает. Вон, не так давно мытарь приезжал. Так вот каждый должен своё дело делать. Мы – рожь растить. А вы – нас защищать, раз уж так сложилось. Только выходит, что защиты от вас нет никакой. Как шастали вельды тут несколько лун назад по нашим землям, так и шастают. Как у себя дома. Пришли – забрали, что надо. Вот и до нас добрались. А вы всё ходите, точно слепые котята тычетесь, лагерь вельдов найти не можете, как титьку мамкину!

Староста раздосадовано махнул рукой и отвернулся. Все молчали. Надёжа, видно, едва удерживал рвущиеся с губ слова. Галаш поглядывал на него, по всему опасаясь, как бы не случилось стычки. Невер стоял рядом, похлопывая ладонью по оголовью чекана, но упрёки Садко с виду вовсе его и не трогали.

– Ты, староста, не голоси раньше времени, – спокойно произнесла Млада. – Вельдов мы найдём рано или поздно. И чем лучше вы нам поможете, тем скорее это случится. Не сквозь землю же они провалились.

– А пёс их знает! – Садко качнул головой в сторону леса. – Может, и сквозь землю. Нечисто с ними что-то, я вам говорю. Моих-то парней точно лешак по лесу водил – ни единого следа больше не отыскали, едва не заблудились. В своих родных соснах-то!

– Ты лучше бы по делу говорил, а не стращал зазря.

Староста упрямо дёрнул подбородком.

– Мне больше сказать нечего! Я уж столько говорил, чуть язык до костей не стёр, когда людей успокаивал. Они ведь хотели, чтобы я самолично к Кириллу ехал, требовал прекратить это. Или хотите сами с мужиками, у которых жёны да дочери пропали, посудачить? Они вам объяснят, что к чему, и кулаками от себя добавят! Да хотя бы вон…

Млада шагнула к Садко, сощурившись, но за плечо её схватил Надёжа.

– Замолчите все! Развоевался ты, Садко, погляжу. А дело-то, о котором ты нам тут твердишь, никуда не движется.

Староста несколько мгновений мерил его взглядом и глубоко дышал, но потом опустил плечи, успокаиваясь.

– Сопляки вы ещё, учить меня будете, – тихо и безразлично проговорил он. – Ладно, и то правда, коли будем здесь стоять, дело само не сделается. Идём.

В полном молчании дошли до гостиных изб. Они стоял чуть в стороне от деревни, за редким осиновым перелеском. Вокруг было тихо. К тому времени уже начало темнеть, и над верхушками деревьев выползла красноватая полоска тонкого, почти растворившегося в меркнущем небе месяца.

Женщины и правда успели накрыть в избе стол и развести огонь в печи. Кметей усадили на лавки у стены, староста и двое его старших сыновей сели напротив. Ели в тишине, только изредка поглядывая друг на друга. Братья, оба бородатые и похожие между собой, смотрели на дружинников с особой подозрительностью, будто каждое мгновение ждали, что кто-то посмеет обидеть их отца или род. Уже показалось, разговор так и не завяжется снова, когда Садко кашлянул, обтёр усы полотенцем и с незлым прищуром обратился к Надёже:

– Значит, сегодня отдыхайте, а завтра, как чуть рассветёт, Рагдай, – староста кивнул на сидящего с ним рядом сына, того, что покрупнее да посмурнее, – проводит вас до того места, где оборвались следы вельдов. Может, вы что увидите. Среди вас вон и следопыт есть.

Садко перевёл проницательный взгляд на Невера, но тот только скупо усмехнулся – ничего не ответил. Надёжа согласно склонил голову.

– Спасибо, Садко, за терпение. И людям своим передай, что мы постараемся в этот раз найти вельдов. Когда-то это должно случиться.

– Да уж постарайтесь, – снова ворчливым тоном отозвался староста. Но тут же примирительно улыбнулся. – Сегодня уже, вижу, наши недалёко от погоста ошиваются. Как бы к вам не полезли. Но вы на них внимания-то не обращайте, задираться не должны. Просто княжьи люди у нас нечасто бывают. Интереса-то к ним много. И вопросов. Насущной, посчитай, важности. А уж сейчас – и того пуще. И ещё… Если пленников наших вызволить сможете…

– Мы попробуем, – уклончиво прервал его сотник.

Староста понурился. Его сыновья переглянулись, скривившись.

Млада знала, что никаких пленников вызволять они не станут – не для того идут. Самим бы незамеченными остаться, если всё-таки доведётся встретиться с вельдами.

Староста, похоже, тоже это знал.

***

Утром всех разбудил громкий стук в дверь. На пороге стоял Рагдай. Не проронив ни слова, он дождался, пока все соберутся. Млада, скормив Янтарю сухую ржаную горбушку, потрепала его по морде и пошла за остальными. Так же, не размениваясь на пустые разговоры, сын старосты повёл отряд по узкой тропе через подсохший за ночь ольховник, теряющий последние листья.

Выбрались на дорогу, обозначенную двумя глубокими, размытыми затяжным дождём колеями и шли по ней долго, до полудня, увязая по щиколотки в грязи. То один, то другой сапог то и дело угрожающе чавкал, рискуя соскочить с ноги. Млада в очередной раз припомнила недобрым словом насмешки Хальвдана. Опять же, как в воду глядел.

Одно слово Рагдай всё-таки сказал. После долгого пути по жёсткой сухой траве через сменивший березняк сосновый лес, он вдруг остановился, как в землю вбитый.

– Тут.

Идущий за ним Невер огляделся и пожал плечами.

– Значит, дальше сами разберёмся.

Сын старосты окинул всех взглядом и тихо добавил:

– Отец-то вам не сказал. Мой дом тоже сгорел, и жену мою вельды увели… Коль их не найдёте, на обратном пути деревню нашу вам лучше десятой стороной обходить. Не глядите, что вас никто там пока не тронул.

– Не забывай, с кем говоришь, – предупреждающе буркнула Млада.

– Я помню. Но и другое никогда не забуду.

Рагдай развернулся и твёрдым шагом пошёл прочь. Скоро его коренастая фигура затерялась среди сосен и зарослей жимолости. Кмети ещё немного постояли в оцепенении, а потом зашевелились.

– Что скажешь? Здесь хоть что-то осталось? – повернулся Надёжа к Неверу.

– Ничего, – вздохнул тот. – Тривичи всё вытоптали, а что не вытоптали, смыло дождями.

Он ещё раз обошёл кругом, внимательно вглядываясь в траву, осматривая оголившиеся кусты.

– Так куда пойдём? – наблюдая за ним, Галаш переступил с ноги на ногу. – Не тащиться же вслепую. Так можно и в самый Холодный гребень упереться, а никого не сыскать.

– Судя по тому, в какую сторону мы шли по дороге и уже в лесу, двигать нужно туда, – Невер выпрямился и махнул рукой на юг. – Будем надеяться, что вельды не петляли по лесу, чтобы запутать преследователей, и в воздухе не растворились. Может, их следы обнаружатся потом. А может, и тропа какая.

Млада подивилась нынешней разговорчивости кметя. Как будто он все эти дни только и готовился, чтобы высказаться. Теперь, глядишь, до самого Кирията молчать будет.

Невер пошёл впереди, за ним – Надёжа. Галаш последним.

Среди леса то и дело расползались небольшие полянки, сухие, солнечные, заросшие пожухлым клевером или сухим хрустящим папоротником. На одной из них остановились для короткого привала. Но потом снова пришлось углубляться в непросохший ещё после дождя лес; лицо облепляла паутина вместе с разморёнными от последнего осеннего тепла пауками. Один раз даже пришлось перебраться через чахлую, текущую на самом дне глубокого оврага безымянную речушку. А потом подниматься на крутой пригорок, цепляясь за случайные ветки поваленных тут и там рыхлых, прогнивших берёз.

К вечеру спустились в сырую низину, а неподалёку мелькнула между стволов поначалу незаметная, но оказавшаяся вполне чёткой и нахоженной тропа. И вряд ли её тут пробили тривичи. Уж больно в стороне от их деревни. Невер оглядел её издалека и улыбнулся. Надёжа, проходя мимо, одобрительно похлопал его по плечу и снова возглавил отряд.

К тропе решили близко не подходить – просто держать её в поле зрения. Скоро она совсем ушла вверх, а кмети продолжали двигаться в низине, которая становилась всё более влажной. Иногда приходилось обходить затопленные места, отклоняясь в сторону, а потом возвращаться, выискивать глазами дорогу среди пёстрой ряби засыпающего осеннего леса.

Темнело. К тому времени все убедились, что тропа не охотничья – сразу видно, что вытоптана копытами многих лошадей. И пора было бы подыскать место для ночлега, но углубиться в лес не успели – позади послышались тихие отрывистые голоса. Надёжа поднял руку, останавливая идущих за ним, прислушался. Млада, которая различила отдалённый разговор гораздо раньше него, глянула в сторону тропы, но там, казалось бы, никого не было. Сотник приложил палец к губам и коротко махнул рукой вперёд. Спрятались за огромным стволом старой берёзы, бугрящейся наростами-капами. Отсюда хорошо было видно дорожку наверху.

Голоса становились громче, а затем между стволов мелькнуло пламя факела, который нёс воин, идущий во главе небольшого, из семи человек, отряда. Они не скрывались и никуда не торопились, вели коней в поводу, как будто на прогулку вышли. Только трое последних были верхом.

О чём они говорят, расслышать было невозможно, да и вряд ли кто-то из кметей смог бы понять их наречие, потому что это были вельды. Какими их описал Садко. Да запомнила Млада двенадцать лет назад. И теперь смотрела на них, не в силах отвести взгляда. Внутри, точно второе сердце, билась утихшая когда-то давно ярость. Млада не встречала ни одного вельда все эти годы, не знала тех, кто расправился с её родителями и остальными родичами, и потому в каждом вельде видела убийцу, который однажды занёс меч над головой матери или отца. Чувствуя, что скоро не сможет удержаться от того, чтобы кинуться на кого-нибудь из кочевников, она отвернулась, привалилась спиной к поросшему мхом стволу.

Кмети совсем притихли, только можно было различить их дыхание, да видеть в сгустившихся сумерках поблёскивающие белки глаз. Парни не шевелились, но напряжение чувствовалось в каждом. Они что-то обдумывали или просто ждали, когда минует опасность.

Но тут Галаш осторожно вынул из чехла лук. Млада рванула его за рукав, прошипела так тихо, что её голос едва можно было расслышать через шелест травы:

– Ты чего удумал, а?

– Перебить их надо, – уверенно ответил Галаш и скинул крышку тула, любовно провёл ладонью по чёрно-белому оперению стрел.

– Надёжа, ты тут старший у нас, – Млада повернулась к сотнику. – Может, скажешь что?

– Оставь глупости, Галаш, – продолжая внимательно, как зачарованный, разглядывать вельдов, проговорил Надёжа. – Нечего нам на рожон лезть.

– А ответ за беды тривичей кто даст? – яростным шёпотом возразил Галаш. – Может, смерть нескольких вельдов будет для них утешением. Ты же видел… Их всего семеро.

– Оставь, я сказал! – резко махнул в его сторону рукой сотник.

– Мы – разведчики, а не каратели! – поддержала его Млада. – Если нас кого ранят? Возвращаться будем? Или из них кто-то уйдёт, так очень ласково нас в лагере потом встретят, а то и вовсе не найдём его никогда. Соберутся – и ищи-свищи.

Галаш беззвучно выругался, сбросил с плеч дорожный мешок и вскинул лук. Невер только и успел щучкой кинуться к нему да схватить поперёк пояса. Но стрела уже сорвалась с тетивы. Она никого из вельдов не ранила, только просвистела за спиной одного из них и воткнулась в землю. Кочевники остановились и заозирались. Предводитель что-то прокаркал остальным на своём языке. Они достали оружие.

– Ах ты, сучий потрох! – ругнулся Надёжа и пнул носком сапога стрельца, который пытался выкрутиться из крепких объятий следопыта.

– Сюда идут, – выглянув из-за берёзы, сообщила Млада.

Вельды и правда осторожно двинулись вниз с тропы. Наверху остались только конные. Сотник едва зубами не скрипнул, но быстро взял себя в руки.

– Галаш, – уже спокойно и отрывисто скомандовал он. – Бегом в тот овраг и прореди-ка вельдов на пару голов.

Стрелец кивнул. Млада бессильно наблюдала, как он, умело прячась за деревьями, пружинистой рысцой проскользнул вперёд. Скоро Галаш совсем затерялся в сумерках, обогнув кочевников – только и видно было, как мелькнула гибкая тень и скрылась в неглубоком овраге. Вельды теперь оказались позади него. Невер и Надёжа двинулись следом. Младе ничего не оставалось делать, как идти за ними.

Светлой полосой промелькнула среди стволов новая стрела. Замыкающий отряд всадник дёрнулся и кувыркнулся с седла, хватаясь за древко. Вельды ускорили шаг. Среди них тоже был стрелец, он тут же встал наизготовку, поворачиваясь с натянутой у щеки тетивой вправо и влево. Вторая стрела Галаша вонзилась ему в шею. Но тем кметь окончательно себя выдал. Предводитель резко опустил факел на землю так, что тот не потух, и скомандовал оставшимся, указав остриём меча точно в ту сторону, где прятался Галаш. В низину спустились только трое. Старшего кметь уложил следующим точным выстрелом. И тут же ещё одного.

Млада, на ходу достала из голенища сапога нож и метнула в ближайшего вельда. Попала ему в глаз. Мужик рухнул, покатился по склону.

Галаш отступал, теперь из оврага стрелять ему стало неудобно. Невер мощным ударом сшиб с ног другого вельда. Клюв чекана с громким хрустом пробил тому череп. Последнего кочевника, который преследовал Галаша, перехватил Надёжа. Сбоку полоснул его мечом. Вельд споткнулся, зашатался, но развернулся в атаке. Звякнули клинки. Сотник уклонился, шагнул, подныривая под руку противника, рассёк ему другой бок и добил косым ударом по животу.

Все замерли, осмотрелись.

– Вот и всё, – пожал плечами Галаш и подмигнул Младе. – А ты переживала.

Она скривилась, подошла к убитому ею вельду и с трудом выдернула нож, засевший в его глазнице.

– Надо бы следы убрать, коней прогнать, – озираясь, проговорил Невер. – А то вдруг позже ещё кто за этим отрядом пойдёт. Тут же всё, как на ладони. Сразу видно, что не деревенские орудовали.

Сзади подошёл Надёжа.

– Трупы оттащим с дороги. Галаш, вынь свои стрелы.

На том и порешили. Галаш завозился над убитыми им вельдами. Млада вместе с остальными поднялась на тропу. И ещё издалека, с юга, услышала топот. Подумала сначала, что показалось – последнее время ей много чего мерещилось. Даже крики на пепелище в Яровом доре. Но Надёжа с Невером тоже напряглись. Звук стал громче, а через мгновение – почти оглушительным.

На фоне ещё не почерневшего до конца неба среди тёмных остовов сосен показались всадники. Кони убитых вельдов заволновались, дёрнулся тот, которого Млада уже успела взять под узду.

– Уходим, – скомандовал Надёжа и пнул факел в лужу. Тот зашипел, изошёл едким дымом и погас.

Но их заметили. Всадники пустили коней галопом, и через мгновение уже можно было различить даже в полумраке, что их больше двух дюжин.

Первая стрела только чиркнула Невера по плечу. Он выругался, рванул вбок, оступился и почти скатился с тропы. Несколько всадников спешились, лучник снова выстрелил кметю в спину, остальные пятеро ринулись на Младу с Надёжей.

Она скользящим шагом ушла от удара изогнутым мечом. Выхватила свой, напала сбоку, рубанула вельда по шее и повернулась к другому. Рукоять в ладони дрогнула. Призрачный шепот на древнем, неизвестном языке пронёсся над землёй. Но никто, кроме Млады, его не слышал. Руны на клинке озарились мягким светом.

Млада ударила наступающего вельда наискось, сбивая его только начатый замах. Противник замешкался, глянув на светящийся меч. Замахнулся снова, но напоролся животом на подставленное остриё.

Два вельда упали, с поразительной скоростью убитые стрелами Галаша. Последнего Млада ударила из полуоборота по шее, почти снося голову. Тёплая кровь брызнула на лицо.

Остальные всадники уже были близко. Слишком много.

– Уходим! – снова рявкнул Надёжа.

От удара в бедро, показалось, содрогнулось всё тело. Боль полыхнула до паха и колена. Млада хватанула ртом воздух и опустила взгляд. Стрела задела почти вскользь, оставив только глубокий порез. Но ногу всё равно будто разодрало на части. Знать, широкий наконечник был.

Позади зарычал раненый сотник.

Млада, сжимая зубы, прижала ладонь к ране, чувствуя, как слипаются от крови пальцы. И бросилась навстречу уже бегущему к ней вельду. Качнулась в обманном движении и походя вспорола ему брюхо. Руны зашлись светом ярче. Хотелось снять перчатки. Невыносимо, до дрожи. Ощутить знакомое жжение на ладони. Но Млада отгоняла от себя назойливый шёпот. И ярость, что застилала глаза горячей пеленой. Нельзя. Нужно быть спокойной. Иначе толку от боя будет не больше чем от погони за мышью в тёмной комнате.

Она ринулась к наступающим вельдам. Убежать – отряд теперь не убежит. А вот убить с десяток кочевников напоследок можно. Боль в ноге билась сильнее, вонзаясь в колено зазубренным шипом. Краем глаза Млада видела, как потративший все стрелы Галаш с широким топориком в руке тоже выскочил на тропу. Рубанула по спине вельда, с которым кметь не успел бы справиться, и повернулась к всаднику, уже заносящему меч.

Подсекла его под колено, походя разрезая путлище. Вельд взревел и, заливая бок лошади кровью, грянулся на землю. Млада обрушилась сверху, выпрямилась и всадила клинок ему в грудь. Отклонилась от другого удара и встала. Метнула снова вынутый из сапога нож. Стерелец с застрявшим в груди по рукоять клинком, завалился на спину коню.

Лошади убитых раньше вельдов разбегались в стороны, напуганные. Вбивали в грязь копытами мёртвые тела. Храпели дико и яростно. Всадники проносились мимо. Звенела сталь. По-вельдски бранились кочевники. Колотилась боль в ноге.

Млада, держась за раненое бедро, упрямо огляделась в поисках следующей жертвы. Видела, как теснят Надёжу, у которого в боку торчала стрела. Как внизу, по колено в жухлой траве, спотыкаясь об убитых кочевников, отбивается Невер, сноровисто орудуя чеканом. А к ней бежал вельд, косматый, чернобородый. За ним ещё один. Млада схватилась за скрамасакс, с готовностью отвела в сторону меч и шагнула к противникам.

Не получится выжить – да и пёс с ней, этой жизнью. Наверное, не самое плохое дело погибнуть здесь, среди настоящих княжеских воинов.

В плечо её ударила вторая стрела, и пальцы сделались тряпочными. Дыхание застряло в груди, точно разрывая лёгкие, ломая рёбра. Едва Млада потянулась к древку, чтобы обломить его, как затрещало в затылке, потемнело в глазах от удара по голове чем-то холодным. Небо погасло. Захлебнулись в низком гуле все звуки. Не в силах совладать с растекающейся по телу дурнотой, Млада шагнула наобум и, оступившись, кубарем покатилась под откос.

Последней вспышкой в голове был с новой силой грянувший звук битвы и рёв вельдов, которые настигли лёгкую добычу. Сознание Млада потеряла ещё до того, как достигла дна низины.

Глава 5

Ленивый ветер чуть покачивал прозрачные занавеси и тяжёлый балдахин над кроватью. Ослепительно-жёлтый закатный свет отбрасывал замысловатую тень от резного окна на округлое бедро девушки, которая лежала рядом, среди смятых вышитых простыней. Её смуглая кожа казалась бронзовой. Коснись – обожжёшься – настолько горяча. Густая и чуть растрёпанная, цвета корицы, копна волос девушки светилась огненными завитками. А сверкающие только что утолённым желанием глаза, тёмные, словно маслины, смотрели с обожанием.

Хальвдан неспешно, по-хозяйски провёл ладонью по её разогретому солнцем плечу вверх, накрутил на палец пушистую прядь. Девушка тихо засмеялась:

– Ты не дашь мне поспать, Альекхам[1], – перевернулась на спину и едва-едва, больше для того, чтобы подразнить, прикрылась тонким покрывалом.

Но она не хотела спать – Хальвдан знал. Каждым движением, словом, взглядом она нарочно поднимала в нём новую волну желания. И он поддавался раз за разом. Он не хотел сопротивляться даже для того, чтобы отдохнуть.

Её закрытый паланкин стоял внизу, во дворе, спрятанный от посторонних глаз. Потому как, если узнает Вархан, где проводит время его дочь – ничего хорошего не жди.

Но когда они были вместе, то переживали об этом в последнюю очередь.

– Я заберу тебя с собой, – прошептал Хальвдан, медленно, но неотвратимо стаскивая покрывало, сокрывшее от него изгибы безупречного тела девушки. – Поедешь?

Она, не открывая глаз, улыбнулась, поймала его руку и прижалась губами к ладони.

– Поеду, – посмотрела необыкновенно серьёзно. – Ты же знаешь, что поеду даже в твои северные земли, если нужно.

– Значит, я пойду к твоему отцу.

– Он не одобрит.

– Всё равно пойду. Я не вор.

– Завтра… А сейчас иди ко мне.

Южное тепло трескалось, осыпалось, как пересохшая глина. Плотный сумрак пасмурного утра настырно пробивался сквозь веки. Хальвдан проснулся, почувствовав, как что-то щекочет нос. Он провёл по лицу – это был русый локон девчонки, что спала, прижавшись к его боку. Тёплая и почти незнакомая. Как же её имя? Да какая разница…

Хальвдан отодвинулся и перевернулся на живот, опустил ладонь на холодный пол. Это отрезвляло, возвращало в реальный, свободный от хмельного дурмана мир. В виске тихо и назойливо ныло. Пожалуй, вчера в харчевне он слегка перебрал, и даже его стойкое против похмелья тело теперь отказывалось просыпаться, мышцы были словно из войлока. Поганое всё-таки у Горяя пиво: совсем он распоясался после того, как в его заведении перестал появляться княжеский воевода. Раньше не позволял себе угощать важного и редкого гостя таким пойлом. А теперь – запросто. Заматерел, страх потерял.

Пойти бы размяться, да не охота.

Медленно Хальвдан снова повернулся к девушке. Тонкое одеяло сползло с её чуть угловатого плеча почти до самой талии, открыв небольшую острую грудь. Молода, но дело своё знает хорошо. Выдержала ночью злой напор Хальвдана и даже не пискнула. Хотя за те деньги, что были ей обещаны, терпела бы и до утра. Но не пришлось: хмель сделал своё дело. Странно, что вчерашний выбор пал именно на неё. Ведь кругом сновало, помнится, много гораздо более сочных девиц. Теперь сложно было понять, что в ней приглянулось. Лицо почти совсем детское и к тому же некрасивое, тело – ухватиться толком не за что.

Не то что Малуша, хоть та и надоела Хальвдану до оскомины. Но однажды с ней всё перестало быть просто, а это не способствует желанию. Служанка стала мнить себя едва ли не его невестой, задираться с другими женщинами, а то и мужчинами. И не столько потому, что потребовал Кирилл, а по собственной воле Хальвдан решил это прекратить.

Возможно, он ещё подумал бы, стоит ли поспешно и в столь резких выражениях рвать с женщиной, которая по первому зову готова была согреть его постель, но случилось то, от чего Хальвдан бежал многие лета, как от холеры. И чему поддался так скоропостижно, что и сам поначалу не заметил.

Он постыдно увлёкся девушкой, которая, по всему, и знать-то его не хотела, хоть её безразличие, похоже, относилось ко всем мужикам в детинце. Это произошло в тот самый миг, когда он обернулся и первый раз увидел Младу на ристалище. Пришлую девчонку, которая одним взглядом холодных зелёных глаз будто резала на куски и слова не могла сказать без дерзости. К тому же мнила о себе пёс знает что. Ловкая, гибкая, как куница, но твёрдая, как сталь. Криг’хэррэ – по-другому и не скажешь.

Она раздражала его неимоверно. И влекла так, что ломило в мышцах.

Едва не вместо приветствия Млада влепила Хальвдану пощёчину да ещё и мечом наверняка не отказалась бы пощекотать, если бы не вмешался Бажан. Хотя, чего скрывать – это он заслужил. Потому что повёл себя, как последний остолбень. И осознать бы, отступить, присмотреться, но он продолжал совершать одну глупость за другой. А когда вопреки приказу князя и всем мыслимым правилам настоял на том, чтобы отправить Младу в разведку, то и вовсе признал своё перед ней бессилие. А ведь грозился прогнать и даже пытался это сделать. Но она только въедалась в мысли всё сильнее. И не покидала их даже после отъезда.

Это было похоже на какую-то хворь. Впору к Лерху идти.