Текст книги "Навеки Ваш, или Не поминайте лихом! (СИ)"

Автор книги: Елена Саринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Здравствуйте, Андрей Максимович.

– Здравствуйте, Ульяна Дмитриевна. Хотя, исходя из того, что вы ничуть не изменились в выборе своих методов, мне можно называть вас по-прежнему «dear girl».

«Милая девочка». Он всё помнит. Дачный пруд, отсутствие бидона… да причем тут бидон? И что с этим мужчиной не так? Я разглядывала его сейчас безотрывно: непривычно взъерошенные русые волосы, легкая щетина на шее и лице, усталые, но… Злые? Весьма недобрые серо-голубые глаза.

– Я могу все Вам объяснить.

Уж кому-кому, а ему знать всю правду необходимо.

– А позвольте сначала я? – выдохнул он свежим запахом кофе. – Я опоздал. На девять часов задержали все вылеты из Стамбула. И надо было сразу вам позвонить, а потом я увидел эту колонку. Вы ведь сами учили меня следить за хроникой новостей, – и мужчина, вдруг зажмурился. – Я сам виноват. Я запал на вас сразу же в том аквапарке, а потом узнал лучше. Вы обманщица, Лапушка. Вы не изменились нисколько. И что вам надо было из всего этого? Месть? Это слишком глупо. Позволю себе дерзость, вам нужен я?

– Да вот…

– Погодите! – меня неимоверно встряхнули, прижав еще сильнее. – Вам стоило лишь подождать. Еще немного, и я бы сам… К черту эту помолвку. Но, вы не изменились, – последние слова он в самых сантиметрах от меня прошептал. – Вы этого хотели? Вся беда в том, что я сам этого больше жизни хочу.

Его неистовый поцелуй меня оглушил и ослепил. В первые мгновения я потеряла ориентацию. А потом, вдруг откликнулась на эту мужскую внезапную страсть. И он на миг опешил, шумно выдохнув мне в мочку уха. А дальше все продолжилось, но уже с особой какой-то лаской, так невыносимо, немыслимо долго и нежно.

Мы опомнились одновременно уже внутри сумрачной каморки возле кофе-машины. Вначале звучно шлепнулся о бетонный пол мой телефон. Я отстранилась от мужчины, прерывисто и громко дыша. Он был уже без куртки, в полностью расстегнутом кардигане и такой взъерошено растерянный, что захотелось вновь прижаться к нему и никогда уже не отпускать.

– Пр-ростите. Я не знаю, что сказать, Ульяна… Дмитриевна. Единственное, в чем уверен сейчас – это была ошибка.________________________________________________Продолжение 21 января...А пока я его усердно строчу, познакомьтесь с чудесным автором, Вольной Ветер,и ее остроумной и романтической историей "❄️Бал в Академии Драконов.

Глава 16

     «Можно ли влюбиться в негодяйку?», «Как принять от аморальной личности любовь, при этом не унизив себя?», «Есть ли жизнь после внезапного расторжения помолвки?» – эти и другие вопросы рассматривались в моей голове всю ночь и последующее за ней раннее утро.

Потому что вчера вечером после работы мы «рассматривали» их вчетвером с вернувшимися, наконец, в город бабушками. И их «тезисы в тему» на приличный язык мало переводимы. Пожалуй, воздержусь лишь несколькими, из самых скромных:

– Козел малолетний! Подумать такое на нашу девочку!

– Ишь чё! «Я – ваш навеки» сначала…

– Ага! А потом «не поминайте лихом»! Вы слышали, и как он, как его…

– «Это была ошибка!», Маруся!

– Какая ошибка, Клара?

– Да не у тебя, а он тогда так выдал. Ну мы ведь все слышали!

Откуда они «всё слышали» я к великому стыду своему догадывалась. Но, выяснять степень аморальности данной «прослушки» настроения нет. Сама ведь, по мнению… некоторых – «аморальная личность». Расстроила помолвку, оклеветав невесту! Расчистила себе бульдозером из лжи местечко рядом! Тоже мне, «жених столетья». Вот всё это сегодня ему и выскажу! Да! Сначала выскажу, а уж потом уволюсь.

Мечте моей многообещающей исполниться было не суждено. И данный факт стал для меня полной неожиданностью, как и вальяжно застывший у вертушки Павел. Одно то, что он не в привычной своей мятой черной форме, а в деловом костюме, да еще при галстуке, уже должно было меня смутить (заинтересовать, насторожить). Но, я так пылала заготовленной заранее речью, что заметила эти перемены, лишь налетев с разбега на вертушку.

– До-оброе утро, – протянула, рассматривая эту пафосную статую. – Павел, открой мне пожалуйста.

– Не было такого распоряжения.

Вот те раз!

– Как это не было? А какое распоряжение было?

– Пропускать вовнутрь только сотрудников завода. А вы… ты уволена с сегодня, – сказал и, вдруг торжествующе оскалился, одернув на себе пиджак.

За это время у закрытой вертушки уже начал скапливаться наш сонный утренний коллектив. И я поняла, что пора красиво сваливать пока это еще возможно. К тому же всю информацию я получу чуть позже напрямую от Екатерины Марковны. И лишь напоследок мелькнули в голове две совершенно посторонние друг другу мысли: «Павла вполне очевидно повысили» и «Хорошо, что запретила бабушкам при любом раскладе вмешиваться в собственный разбор».

И все было нормально с моим настроем (я настаиваю на этом!), пока уже на спуске с крыльца меня не окликнул наш водитель Вадим:

– Ульяна Дмитриевна?! С-с наступающим.

– Спасибо, – мужчина неизменно стушевался, но это совсем не повод ему не улыбнуться. – И вас.

– Вы это… куда?

А «куда» же я?.. И вот тут меня внезапно накрыло пониманием: я больше не хочу. Вернуться в повседневно привычный дом, к привычным запахам, вопросам, людям. Я не хочу! А чего же я хочу?.. Укрыться. От подступающей душевной боли, тягостного чувства несправедливости. Спрятаться от этого всего под одеяло и замок. И лучше навесной!

– На дачу, – сказала и растерялась сама от этих слов.

Вадим сделал вид, будто бы не удивился. Лишь замер на миг, проведя ладонью по затылку:

– Это же по Червишевскому тракту, СНТ «Ученый», так? Я вашу родственницу, кажется, бабушку туда отвозил после лекции в нашем музее на Пристанской.

И где только она лекции эти не читала.

– Да.

– Поехали!

Прошло два долгих дня… В первый же из этих дней я потеряла телефон. Точнее утопила его в колодце. И это был не «акт похренизма на мирскую суету», а элементарная случайность. Мне позвонила Екатерина Марковна как раз в тот момент, когда я крутила за ручку колодезный обледенелый ворот:

– Ульяночка! У нас тут такое происходит! И я не знаю, что мне делать?!

– А я вас предупреж…

И всё. Ну… он летел сначала долго вниз, сверкая цветным экраном, а потом б-бульк в далёкой студёной темноте… И всё.

А, матерь всех бобров, мне хорошо. Мне хорошо, я сказала! И жила два дня. Слушала «Радио России», жаря оладьи на плите, смотрела старенький телевизор на диване, укутавшись верблюжьим одеялом, и думала о вечном. «Вечное» неизменно приобретало русые волосы, заправленные за уши, и серо-голубые очи. Я злилась на себя и в исправительных целях шла чистить снег. За два дня снега во дворе уменьшилось весомо.

А на третий день к самому вечеру явилось оно. Мое персональное «вечное». Подошло к двери в щелястых сенях, ответственно побилось ботинками о крыльцо, стряхивая с них снег (хотя снега там давно уж не было) и пару раз постучало в дверной косяк… напрасно… еще раз постучало… А я сказала, что напрасно! А потом все стихло в дачной, и без того не очень живенькой округе. На целых шесть минут! Но, меня за это время накрыла такая вселенская тоска, что прямо в открытую кухонную форточку бери и во…

– Ульяна?!

– Матерь всех бобров! Да как же можно так пугать?! Черт!

– Ну, это слово как-то ближе сердцу, чем бобры. Ты меня впустишь к себе?

– Нет, Андрей Максимович, – произнесла и опустилась на пол прямо у окна.

– Да? – выдохнул с другой его стороны мужчина. – Знаю, заслужил. Но, у вас ведь даже будки нет… Молчишь?.. Ульяна?

Но, я молчала стойко!

– Угу.

Молчать!

– Ты здесь. Тогда слушай меня так, – снег, вдруг потаённо заскрипел и судя по дальнейшим звукам, мой бывший босс тоже уселся. На завалинку, по всей видимости, то есть слышимости. Да, неважно! – Я расскажу… Я виделся с Аглаей и Радославом. И теперь все знаю. Лиза планировала открыть нашу общую банковскую ячейку. Как я это понял? Как поверил именно в такой расклад? Она два месяца назад слишком настаивала внести в наш брачный договор именно этот пункт – допуск к моей банковской ячейке. Думаю, она была уверена, что именно там я храню все разработки по двигателю. И, кстати, ты на работу собираешься? У нас корпоратив завтра и я до сей поры твой гендиректор, так что в порядке производственной необходимости в красивом платье, – мужчина замолчал. – Лучше в том самом, синем…

– Кх-м.

– Ульяна, меня не было в Тюмени целых три дня. Но, я бы не уволил тебя, даже будучи в своем кресле. Это была прощальная гадость от моей бывшей невесты, хотя бы на время, но ей очень хотелось. Я эти три дня искал деньги, чтоб компенсировать вложения Лизы в производство.  Пришлось кое-что продать. Так что вернулся только сегодня утром и… да это уже неважно. Ты нужна мне. Ты очень нужна мне, моя Лапушка. Прости меня, пожалуйста… Ульяна?.. Что поможет тебе простить меня? – и снова тишина. – Да нет… – я притаившись, замерла. Мужчина, судя по новым звукам, неожиданно поднялся с завалинки. – Ну, раз они сказали так. И если он и правда помогает выжить… Жаль, музыки нет… Ульяна! Специально для тебя! А музыку мне дашь?!

Что ж он задумал? Я подскочила с пола, секунды целые пялилась на блёклый радио-короб на серванте… почему бы и нет? И наполняя тишину, из престарелого динамика, во всю мощь, вдруг полилось: «Арго-о-о! Да пошлет нам небо путь с луной и звездами!..» Я рванула назад к окну. Андрей, оскалившись, прищурил взгляд и потянулся пальцами к молнии на своей куртке… «На-на-на-най-на-най! На-на-на-най-на-най!» да простит нас неизвестная советская группа! «На-на-на-най-на-най! На-на-на-най-на-най!» Мой бывший-нынешний босс танцевал под «Арго» свой стриптиз на морозе… На морозе.

Я терпела муки совести. Он, раздеваясь танцевал. Двигался под эти странные звуки плавно и почти профессионально покачивая своими атлетическими бедрами. Но, когда уже скинув куртку и свитер, накрыл ладонью пряжку ремня, я не выдержала!.. «Арго-о-о! О каких потерях плачет птица встречная!».

Он поймал меня, тоже едва одетую в свои объятия у самого крыльца:

– Моя Лапушка. Моя… Моя.

А дальше мыслей дельных больше не было. У нас обоих. До самого морозного утра…________________________________________________История закончена, мои дорогие. Эпилог для нее планируется 23 января...

Эпилог

      Свет в нашей кухне разливался лишь из-под плотного, отстроченного плетеной тесьмой абажура, висящего над самым столом. Поэтому три пожилые дамы за ним, обставленные вазочками, блюдцами и кружками с заброшенным чаем, смотрелись настоящими коварными заговорщицами. Да они и говорили как заговорщицы, лишь в пол голоса, старательно вытягивая навстречу друг другу шеи:

– А вещала ведь она. И об этом тоже. И если б ты, Катерина, не плюнула ей в глаз тогда…

– Маш, да не попала я этой гадалке в глаз, сколько можно оправдываться? Много она наболтала. У них в абхазской той деревне все чокнутые были, вино разбавленное нам продали.

– И кислый виноград.

– Да, Клара, верно ты вспомнила, виноград был отвратный – копейка всего цена ему за килограмм.

– А предсказания ее сбылись!

– Тиш-ше, девочки.

– Маруся, а что эта деревенская гадалка конкретно про любовь тогда…

– Ой, помню все дословно, Катерина. Только что сначала она, того…

– Забыла? Хм-м.

– А давай имя твоего третьего мужа, Клара, все вместе вспомним?

– Не кипятись. Она сказала: «Кого она в воде топила…

– Того спасет! Точно!

– Тиш-ш-ше, Катерина. Да, «кого она в воде топила, того и от беды спасет». Так и сказала та гадалка про Улечку восемь лет тому назад. А еще сказала, что будет у них со спасенным возлюбленным на воспитании шесть деток.

– Это… как, Марусь?

– Это – страсти древнеегипетские. Шестеро детей. Мы с одной Ульяной едва управились. Может, в том месте она как раз и ошиблась, а-а?

– И я ей плюнула как раз. А что так смотрите? Как раз на том самом месте. Мне выражение «на воспитании» странным показалось. А она замялась, глазками своими забегала.

– И как ты ей попала, как только прицелилась по бегающим то?

– Я промахнулась, Клара! Сколько можно повторять и оправдываться? Зато про стриптиз Андрюше ведь я совет дала! Вы обе не додумались. А девочке нашей наверняка пришлось по вкусу.

– Мне б пришлось.

– Да и мне. Х-хе.

– Матерь всех бобров, с кем я столько времени живу?

– А-а-а-а!!!

Все три пожилые дамы от накрывшего их потрясения блажили громко и протяжно. Да так, что в районе моего оттопыренного живота под застегнутым пуховиком зашевелились и поползли на выход. Вверх! Цепляясь по пути когтями! И в пору мне самой блажить!

– Шестеро, – выпучив глаза на мой живот, выдохнула Екатерина Марковна.

– Уже? – пропищала, схватившись за правую почему-то грудь Клара Игнатьевна.

И лишь бабушка моя назидательно кашлянула и неожиданно строго произнесла:

– Ульяна, Андрей, что здесь происходит?

Прекрасный и своевременный вопрос, но совсем не к тем. Стоящий за моей спиной в дверном проеме мужчина, кажется только сейчас отмер от всего здесь произошедшего и услышанного:

– Я-я, мы-ы, Лап… Ульяна, а зачем мы здесь?

В этот момент лысое беременное чудище, обмотанное шарфом Андрея, добралось, наконец до моего расстегнутого воротника и вынырнуло на свободу. Бабушки чуть снова не заорали. Пора уже заканчивать! И, кстати: больше эту несчастную беременную «чудищем» не называть:

– Мы из прежних апартаментов привезли Дульсину, то есть Дусю. Елизавета ее оставила, не взяла с собой в Москву, – ну, или кошка вновь от нее сама забилась под кровать. – А ей рожать вот-вот.

– Рожать, – вновь слаженно произнесли все трое за столом.

Ну а что? Андрей предлагал оставить Дусю в ветлечебнице, доктор из которой вел за ней плановое наблюдение, но кошка оказалась против. Точнее, она категорически отказалась оставаться там без меня – так и вцепилась мертвой хваткой.

– А из вас кто-нибудь роды у кошки принимал? – осведомилась я у присутствующих.

– Целых шесть раз, – добавил зачем-то Андрей, потом смущенно хмыкнул и добавил еще раз. – Столько у нее и нас будет котят.

– На воспита-ании, – пропела, выпучив глаза Екатерина Марковна. – Ага-а… Ну так, мы примем! Девочки?!

– Да!

– Непременно! У курицы ж я роды принимала.

 

В итоге к следующему раннему утру всё у нас свершилось (кроме пропущенного корпоратива). И в течении еще семи долгих лет Дуся радовала (и пугала) нас своими лысыми розовыми малышами. Потом мы ее стерилизовали, ибо раздавать их больше было некому, а продавать рука не поднималась.

У нас самих с Андреем Максимовичем Горским на свет появилось всего лишь двое деток: Анюта и Арсений. И бабушки активно принимали участие в их воспитании – мы с мужем были очень заняты, работали. На оборонку. Нет, и отдыхали тоже иногда. Вывозили весь свой разновозрастной бедлам в Болгарию на радость Аглае и Радославу.

Аглая тоже не отстала (хотя до Дуси нам обеим было далеко), родив счастливому болгарскому отцу троих прекрасных дочерей. С годами девушка знатно раздобрела и научилась править двумя семейными прибрежными гостиницами, потчуя постояльцев в них персиковыми конфитюрами моей мамы. Радослав же попутно развивал свою горную базу – там они с моим супругом периодически прятались от нашего шума. Испытывали самолично горные маршруты, парашютизм и параплан. А что «испытывали» в это время мы, им знать не полагается. Все в нормах высокосемейной морали и бабушкиного четкого надзора!

Одно лишь скажу: так танцевать стриптиз, как мой любимый муж не может никто в этом мире. Тем более под музыку «Арго»...______________________________________________________________История закончена. Бесплатный доступ к ней сохранится до 25 января...Любимые мои читатели!Надеюсь, мой первый опыт в жанре современного любовного романа Вас не разочаровал. Очень надеюсь на это! И мои герои не оставили Ваши души равнодушными. Чем же мы займемся до начала выкладки моей новой истории? Во-первых, 26-го января в мой ДР Вас ждет много скидок, выигрышей с этого сайта и даже одна печатная книга с личным моим автографом:А еще я хочу познакомить Вас с автором, который лично для меня – бессменный образец  таланта и  трудолюбия:Лив Вьен и ее горячая история "Шейх. Я не для тебя"– Красивая, – он провел большим пальцем по моим губам, и я дернула головой, вырываясь. – И строптивая, люблю таких. Женщины моего народа слишком послушны и с ними скучно. Делают все, чтобы ублажить меня, даже когда я их об этом не прошу.– Да пошел ты! – не удержалась я, с ненавистью глядя на шейха. – Я лучше сдохну!Рука Саида легла на мое горло, несильно сжав его, а в глазах мужчины вспыхнул гнев.– Ты слишком дерзка даже для русской женщины. Но ничего, я научу тебя послушанию. Пожалуй, оставлю тебя в живых, будешь моей наложницей.Я перешла дорогу опасному мужчине, шейху из жаркой арабской страны. Он собирался убить меня, но сделал своей наложницей, и теперь у меня лишь два выхода – покориться ему или бежать.