Текст книги "Когда нам будет сорок лет (СИ)"
Автор книги: Елена Ротман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
Глава 5
Они лежали на диване в маленькой гостиной, единственной где был телевизор с видеомагнитофоном, и смотрели «Сабрину» с Харрисоном Фордом. Каждый второй четверг месяца они устраивали «парные» вечера: Альберт проводил время с Сашей, а Анна с Марией. Первые чаще всего ездили куда-нибудь в Грепиль-Вилле разгонять тоску вкусно и вредно поесть, а вторые чаще всего оставались дома для просмотра фильма или спа-процедур. Эти вечера помогали им не терять друг друга, ведь Альберт столько времени проводил с Анной, занимаясь государственными делами, что времени на успехи Саши у него почти не оставалось. Поэтому Мария решила проблему этими вечерами.
–Я видимо все же люблю его,– произнесла Анна, смотря, как персонаж Джулии Ормонд, возвращается из Парижа домой.
–Кого?– не поняв спросила Мария и посмотрела на дочь. Иногда ей казалось, что со всеми этими переменами в жизни они невероятно отдалились. Теперь вместо нее у Анны была Хезер, что полностью соответствовала всем желаниям княжны. Часто княгиня Мария думала, что просто перестала быть нужной своей дочери. От этого немного кололо в сердце.
–Куроки. Я люблю его. Мне так кажется,– пояснила княжна, не смотря на мать. Ей уже не было стыдно своих чувств, только горько и хотелось чтобы ее пожалели. Лучше. Лучше бы она влюбилась в какого-нибудь актера. Еще лучше родом из княжества. О, это было бы совсем идеально.
–Что тебя тревожит?– спросила ее мать, погладив по голове.– Как я вижу, чувства взаимны.
–И что с этого?– вздохнула Анна. – Впервые я по-настоящему увлеклась человеком, да еще взаимно. А быть вместе мы с ним не сможем. Какая ирония. Он не отступится от трона. Он же рожден для этого. А я не дура, чтобы упустить свой.
–Но ведь чувство влюбленности само по себе прекрасно. Твое сердце трепещет. Живет.
–А потом умирает мучительно долго,– закончила за нее дочь, натянув на себя плед.
–Ты хочешь все и сразу, -усмехнулась женщина, поцеловав ее в лоб. -Никогда не знаешь, что будет дальше.
–Я знаю,– возмутилась Анна, отодвинувшись от матери и посмотрев на нее своим фирменным укоряющим взглядом. -В следующий раз я добьюсь своего. Он будет моим и я буду счастлива.
Мария с улыбкой покачала головой, решив не обращать внимание на ее юношеский максимализм и нетерпение. Хотя в упертости по достижению цели, с недавних пор, у Анны не было равных. Она зубами вгрызалась в "нелюбовь" жителей княжества, заставляя их менять свое отношение. Выходя из своей комнаты, она становилась доброй и дружелюбной, была внимательна к прислуге, сдружилась со священником из придворной церкви. Всегда останавливалась, если с ней хотели пообщаться жители. Улыбалась, цвела и освещала княжество. Апогеем доброты, по мнению Марии, служил случай, когда маленькая девочка лет шести в торговом центре попросила у нее собаку. Анна, учтиво спросив разрешения родителей, за ручку с девочкой, под пристальным взором камер пошла в зоомагазин, где в течение двадцати минут выбирала и консультировалась с продавцами насчет собаки и что ей нужно в первое время.
–А вы тоже любите собак?– спросила малышка, прижимая к себе счастливого щенка терьера.
–Нет, милая, я люблю котов,– под смех фотографов ответила княжна, поглаживая девочку по голове с двумя милыми косичками каштановых волос. Наверное, именно с этого момента стало модным говорить про княжну не только гадости. Помнится, последняя, узнав о волне любви, вызванной не работой дворца, скакала на кровати, не обращая внимание на снисходительный взгляд Хезер. В тот момент она была действительно счастлива.
Он позволил себе совершать глупости вплоть до момента как Дворец официально представит Сору Ямада его невестой. Эгоистично и жестоко, но до этого момента он и не собирался «вести правильный образ жизни»– негласно ему даже позволили это. Какие-то жалкие последние месяцы чистого безумства в рамках закона. Вот только расписывая свои планы, Куроки постоянно не задумывался о чувствах Соры. Да и Анне было на них глубоко наплевать, хоть где-то в глубине души совесть легко царапала сердце.
–И что это за хмырь на фото?– спросил Куроки, откинувшись на спинку пластикового стула. Был обычный знойный полдень, в котором солнце уже было разогрето до предела, одаривая гостей и жителей своим теплом, заставляя прятаться в тени и у кондиционеров.
Анна отобрала газету и всмотрелась в фото, к ее удивлению, расположенное на первой страницы местной прессы. У нее с утра болела голова, так что очередная игра в "уколи меня словами", ей была не интересна.
–Какой именно?– девушка, подняв солнечные очки на голову и закрепив их в волосах, посмотрела на упонца, довольно забавно выглядевшего в своих хлопковых штанах цвета морской волны и белой рубашке. – Если ты о том, что справа, то это, мой милый, бой брат.
В ее голосе явно звучала легкая позволительная усмешка и укор, что он так просто позволил своим чувствам вылезти наружу.
–Я о другом,– Куроки даже не удостоил ее взгляда, продолжая рассматривать окружающий местный колорит, состоящий из поляков и краинцев. Он хотел побыть с ней там, где их никто не узнает и не догадается искать и вот они в Польше. В крохотном городке, почти на границе с Краиной. В самом начале их маленького путешествия, ради которого ему еще дома пришлось найти карту мира, дабы понять, куда же его тянет эта безумная европейка. Но не в этом суть. Главное, что они с княжной походили на туристов, пусть юноша все же чувствовал, что за ними наблюдает чья-то охрана. Вот только он почему-то не спешил делиться этим ощущением с Анной. Хрупкий маленький мирок, полученный благодаря вранью и самостоятельному устроенному светскому рауту.
–Это Виктор,– Анна посмотрела на принца, как на неразумное дитя. Она просто забыла, что в остальном мире Руже просто не имел политического веса.– Его смело можно назвать другом семьи. Впрочем, он довольно интересный собеседник.
–Так же как и твой... Джаред? – усмехнулся Куроки, взяв бокал с ледяным вишневым соком. – Или я не прав?
–Мне кажется, у кого начались критические дни?– девушка резко отложила газету и посмотрела на собеседника. Она никак не могла понять, что же с ними творится весь день. Может тому виной ее головная боль, что обожала ее преследовать?
Они лишь вчера утром прилетели сюда разными рейсами, заказали один номер с двумя спальнями, оплатив специальной кредиткой Хезер, гуляли всю ночь по ярко освещенному неоновыми лампами городу. Но сегодня утром их словно подменили. Появилась какая-то нервозность. А завтра они улетали в Рим.
–Что-то не так?– Анна протянула руку и коснулась его руки. – Что-то случилось?
Был еще вариант спросить "это из-за твоего "хвоста"?", но она не стала. Зачем рушить это равновесие?
Он непроизвольно вздрогнул от ее немного встревоженного тона – она еще ни разу не была настолько ласковой. В его странных мечтах она всегда язвила и упрекала, и возможно именно это оставляла его на плаву, не давая с головой нырнуть в любовный омут. Куроки глубоко вздохнул, как учат в книгах и на бесполезных тренингах в университете, но не помогло. Его впервые мучила осознанная ревность к этому тридцатилетнему старику. Какое странное открытие до дрожи в коленях и нетерпения. И как смешно, ведь когда ему будет тридцать, он поймет, что старость это когда твои дети говорят "но в вашем веке все было иначе".
–Прости,– принц легко перегнулся через весь столик и поцеловал ее в губы. Их "хвост" наверное, уже с ума сошел, но большего они себе не позволяли, даже за закрытыми дверями номера в отеле.
Анна кончиками пальцев, почти невесомо, провела по перегородке его носа и как-то по особенному, не поддающемуся описанию улыбнулась, опустив взгляд. Смущенно? Господи, иногда она была настолько невинной!
Куроки минут десять разглядывал ее, словно завороженный, пытался запомнить каждую черточку ее лица, но постоянно останавливался на ее глазах, в которых сейчас играл смех.
Он словно сходил с ума, но это чрезмерно-эмоциональное состояние ему нравилось, придавало сил и идей.
–Мне понравился твой подарок,– Анна подняла свои карие глаза и посмотрела на принца. Эти моменты стали для нее привычными, но все же каждый раз, когда она касалась его руки ей хотелось рассыпаться на несколько миллионов осколков счастья. Она не могла нормально описать все эти чувства, как бы ей не хотелось поделиться этим с бумагой.
–Я рад, – уголки губ Куроки едва заметно дернулись вверх, но и этого хватило. – Посмотрим перед сном фильм?
Этот невинный со стороны вопрос порождал немного иные действия: они расположатся на разобранном гостиничном диване в темноте комнаты, освещенной одним лишь светом экрана телевизора. Ее голова будет покоиться на его плече, а их руки будут сплетены. Он осторожно будет вдыхать запах ее шампуня, от еще не высохших до конца волос и думать, что именно эта романтика достойна экранизации.
Фильм окончится и с некоторым сожалением он поцелует ее в висок, вот только она никуда не уйдет, устало улыбнувшись, удобнее уляжется на этом невообразимом диване и через несколько секунд уснет. А Куроки впервые почувствует себя по-настоящему счастливым, укрывая ее одеялом и осторожно укладываясь рядом, боясь разбудить ее.
Однажды он скажет, что это было самое идеальное свидание во всем мире, вот только посмеет это сказать лишь самому себе.
Она терпеть не могла такие дни: когда встаешь уже с головной болью. Точнее открываешь глаза и понимаешь, что передняя часть лица сосредотачивает в себе какую-то непонятную тяжесть, сдавливая в висках. Иногда такого не было месяцами и забывалась, словно ночной кошмар.
В такие "приступы" Анна была нервной, озлобленной, агрессивной и даже не старалась особо себя контролировать. Конечно же она принимала прописанные лекарства, но иногда даже их не хватало. Ей легче было переносить эти "приливы" в одиночестве и в полной тишине. Читая книгу, что отвлекала, либо банально лежать в постели и бессмысленно смотреть в одну точку, пока глаза не устанут и сами не закроются, унося ее в царство Морфея. Так и сегодня. Хорошо, что никаких мероприятий не назначено, иначе было бы как в прошлый раз: у нее очередная тупая головная боль, а она в океане бегающих звонких детишек младшего школьного возраста. Ей хотелось расплакаться от боли и безысходности, но приходилось улыбаться и не искренне интересоваться у ребятни их планами на будущее. Нет, княжна любила детей, и если бы боль не была настолько невыносимой, она бы вместе с детьми прыгала и сеялась, подобно юному кузнечику.
Дверь в спальню тихо отворилась и в комнату с подносом вошла Хезер.
–Вам нужно поесть,– почти шепотом произнесла женщина и положила обед на постель, где лежала Анна. Хезер поменяла воду в графине, что стоял на прикроватной тумбочке, затем плотнее зашторила бархатные шторы, дабы лишь тусклый свет освещал обиталище княжны, ничем ее не раздражая.
–Спасибо тебе. Я ужасно беспомощна,– произнесла из под одеяла княжна. -Это отвратительно. И мне даже стыдно, что тебе приходится носить мне еду.
–Я получаю за это деньги,– пожала плечами Хезер и присела на корточки у кровати княжны, дабы посмотреть на ее измученное лицо с опухшими глазами. -Может еще аспирина?
–Я пила час назад,– вздохнула та, медленно то открывая, то закрывая глаза. – Врач говорил, что больше нельзя.
–Могу принести мороженного, -предложила Хезер, которой действительно было жалко хозяйку. -Жан как раз вернулся от поставщиков.
Ей правда было ее жаль, в отличие от остальных жителей княжества, она была с ней почти весь день. С 8:00 до 20:00, а иногда и позже, раньше, неделями без выходных, или наоборот с постоянным отдыхом. Ненормированная работа с иногда капризным ребенком. Но Хезер любила эту должность: она была в восторге от своего статуса, денежного довольствования, от того что именно она подготавливает одно из главных лиц княжества. Это воодушевляло и окрыляло, но неизбежно уничтожало ее свободное время. Хорошо, что ее муж тоже работал во дворце – в пункте охраны. Великолепная эталонная семья: Хезер высокая и худощавая, широкоплечий муж и дочка, что спрятана в одной из лучших школ-интернатов княжества. Сам Альберт учился там.
–Ты просто волшебница,– Анна слабо улыбнулась.– Ванильного и шоколадного. Посыпь лесными орехами.
–И кофе на молоке,– кивнула Хезер, и направилась к двери. -Но это после того, как вы съедите обед.
–Хорошо,– беспрекословно согласилась княжна. Уже перестав удивляться тому, как хорошо ее знает Хезер.
20.10.2000
Поздравляю с годовщиной!
P.S. Я все еще в восторге от твоего подарка на двадцатиоднолетние!
Ты хотел узнать, как я его отметила? Так вот: мне лишь было позволено пригласить своих подруг из Гилева и мы, под присмотром Хезер, отправились в Лас-Вегас. Где... Ооо! Дальше я не буду тебе рассказывать, иначе ты перестанешь меня уважать. Скажу лишь то, что та поездка преподнесла мне неоценимый жизненный урок.
Я, правда, очень надеюсь, что твое отмечание 24 прошло ничуть не хуже.
P.S.S. Мой второй так называемый подарок ты сможешь обнаружить в ближайших газетах. Ты был прав. Доволен? Он не мой тип, хоть он и очарователен, талантлив и красив. Нет... Что-то в нем есть, что меня отталкивает. Пока сама не разобралась с этим, но ... Надеюсь. Мы сможем нормально поговорить, если умудримся встретиться на каком-нибудь приеме.
И, конечно же, я надеюсь на нашу встречу в декабре.
A.P.
Ее письма были до невозможности открытыми и счастливыми. Она, обретя свою сказку, со всей своей непосредственностью окуналась в новую главу с головой, пусть и, зная, что всему есть логичный конец.
–Он рассказывал тебе о ней?– Альберт внимательно посмотрел на падчерицу, что в сотый раз с показным безразличием смотрела новости из Упонии, где телевизионщики и газетчики чуть ли не с остервенением делали ставки и прогнозы, когда же именно Дворец закует в кандалы брака своего наследника.
–Мы предпочли не говорить о ней,– легко соврала Анна и постаралась улыбнуться. Она, словно затаившийся в кустах хищник, ждала, когда же Куроки сам признается ей о Соре. Княжна всегда чего-то выжидала, и это качество порой оборачивалось против нее. – Мне всего двадцать один и Куроки не единственный мужчина на Земле.
–Интересно кого ты больше пытаешься сейчас убедить меня или себя? – устало усмехнулся Альберт и потянулся за позволенной ему сигарой. – Мой отец всю жизнь любил лишь Стефанию, но водился со многими. Человек не в силах остановиться на ком-то одном, поверь. И все эти истории про вечную любовь лишь к одному и только одному человеку лишь попытки образумить человечество в его страшном непостоянстве.
–Ты вычитал это где-то?– иронично поинтересовалась девушка и взяла в руки первую попавшуюся книгу. Как же не расплакаться при нем. Почему же сердце так колотиться, а рукам холодно?
–Нет, – покачал головой Альберт. – Это однажды сказал мне Виктор.
Князь поймал удивленный взгляд подопечной и продолжил.
–Мой друг не всегда был таким смирным. Во времена его молодости, он покорил столько сердец, что ДиКаприо не снилось. Он влюблял и влюблялся, но больше чем на два года его не хватало, а может быть он просто искал ту, что переплюнет его своим стервозным характером и подарит семью и детей?
–Я сейчас умру от мелодраматичности, – протянула девушка, размышляя о том, что бы ей прочитать из этой огромной библиотеки, хотя признаться Анна не ожидала, что Виктор мог быть таким прожигателем жизни: уж больно сильно он напоминал ей американского актера Ноя Уайли, чей образ Джона Картера, доброго и искреннего, перекочевал на ничем не повинного уроженца Грепиль.
Она видела его таким, каким хотела, создавая полноправную иллюстрацию умного и серьезного человека. Впрочем, на фоне Альберта он таким и являлся.
–С тобой невозможно,– вздохнул притворно князь. Он одним из первых заметил изменения в ней. Уже не было тех честных, добрых глаз с искренним восторгом сейчас они были уставшие и почему-то обиженные. Сейчас. На официальных приемах она носила чудесную выученную маску, но на тех снимках, где она с этим упонским принцем, Анна выглядела реалистично живой, немного похожей на саму себя в кругу Саши и Виктора. Они так часто проводили время вместе... Мужчина тряхнул головой, словно выбивая ненужные мысли из своей головы. Виктор слишком стар для нее. И он имел в виду лишь физическую сторону. Уже не то время и уж точно не то место и ситуация для подобных союзов.
–О чем задумался?– спросила девушка, поставив очередную книгу на место. Она немного успокоилась, сообразив, что легче все пережить – не смотреть новости.
–Я представил тебя женой Руже,– честно ответил Альберт и взглянул на падчерицу в надежде увидеть хоть какую-то реакцию. Эта внезапно пришедшая мысль холодила его разум, но в то же время он не мог сказать категоричного "нет".
Анна заулыбалась так сильно, что глаза стали щелочками и, подавшись чуть вперед произнесла тоном заговорщика:
–Ты смотри, когда мне исполнится двадцать пять я возьму и выйду за него замуж. Если конечно не сумею окрутить очередного актера.
Альберт понимал, что она шутит, но все же в каждой шутке всегда есть для правды. Князь иногда боялся ее слов – они имели способность становиться реальностью.
–Я боюсь,– мужчина поправил галстук и улыбнулся ей.– Виктор умрет от этой благодати.
–Нет,– покачала головой девушка, всерьез не обращая внимание на эту сумасбродную мысль,– Мы будем жить долго и счастливо, пока мой характер не разлучит нас.
16.12.2000
А должно 24.12.2000
С Рождество и Новым Годом!
Теперь, как истинная католичка, ты должна отлично отпраздновать Рождество. Надеюсь, мой подарок придется тебе по душе.
Все будет хорошо.
К.
31.12.2000
С Новым годом.
Ничего уже не будет хорошо.
A.P.
Глава 6
Промозглый ветер умудрялся приносить с леса, расположенного неподалеку, запах хвои напоминая о прошедших праздниках и мешая его с морским бризом.
–Ничего безумнее они не могли придумать, – вздохнула Хезер, обращаясь к камердинеру Саши, и кутаясь плотнее в свое пальто без капюшона, о чем она уже сожалела, час прогуливаясь по холодному первому дню января. Да еще и у кромки воды. В резиденции сейчас наверняка хорошо и тепло, все начинают готовиться к четырехчасовому чаепитию, радуются жизни и праздникам. Впрочем, она сама пошла на эту каторгу, решив показать всем свою значимость и приближенность к княжеским детям. А ведь могла, как княгиня в уюте сидеть на балконе второго этажа деревянно-каменного дома, укутанная в плед и наблюдать издалека.
–На их родине такая погода считается теплой,– сообщил камердинер Саши Луис, мужчина лет пятидесяти с пивным животиком и усами, больше похожий на баварского пивовара, и исполнявший как и Хезер кучу должностей. Скрывался ли за этой добродушной внешностью диктатор? Нет. Скрывался еще больший добряк, знающий четыре языка, в том числе и роскранский, позволяющий мальчишке и его друзьям совершать безумства локального характера: взрыв в учебной комнате, при выполнении домашней работы по химии, приведенные вечно голодные котята и щенки. А что она? Хезер старалась быть строгой, но справедливой к Анне, как и просил ее князь Альберт, когда пригласил к себе, через неделю после того, как сделал предложение княгине Марии. Она была обычной старшей горничной, просто с суровым лицом. Так забавно выразился князь. На фоне Луиса Хезер явно проигрывала: зная немного лишь английский и, как она подозревала, пару нецензурных выражений по-роскрански, а так же имея диплом бакалавра по литературе. Зато она умела контролировать и направлять в нужное русло энергию своей подопечной – именно этого и требовали от нее. Точные знания об этикете и прочей политической чепухе пришли позже, после нескольких книг, опыта работы во дворце, консультаций у того же Луиса, да и без собственного шестого чувства не обошлось.
У ее работы было множество плюсов и она не жаловалась. Зарплата, бесплатные перелеты по всему миром, статус и множество нужных знакомств, благодаря тому что она тенью следовала по всюду за своей воспитанницей, учтиво "подбирая" за Анной карточки, визитки и "приветы". Княжне они были не нужны, а вот Хезер такого подхода не сторонилась.
Женщина посмотрела на наследников престола, что бегали друг за другом. Смеясь, плеская друг друга прохладной водой. Желала ли она такой участи своей дочери? Не иметь возможности учиться на кого хочешь, носить странные вещи, самовыражаться, выпивать с друзьями по пятницам в баре, жить без возможности оступиться. Ходить с криво накрашенными губами, участвовать в митингах, голосовать. Выходить замуж не оглядываясь на общественное мнение, не следовать традициям и правилам.
–Твоя Хезер не спускает с нас глаз,– Саша почерпнул воду руками и бросил в сторону сестры. Между собой они разговаривали по-роскрански, особенно если разговор не касался окружающих. При Луисе они использовали остатки своего словарного запаса белкранских слов. Никто их не понимал и это было восхитительно, словно они шпионы, прямо в центре государство, бродят себе никем не замеченные. Забавно: в царской Роскране аристократы выделывались разговаривая по-французски, но вот прошло время и все переменилось.
Вы были когда-нибудь за границей, там где никто не понимает вашего языка? Где вы можете свободно, сидя напротив человека в метро, открыто обсуждать его идиотскую шляпу, осознавая, что он не поймет о чем речь, если конечно вы не кивнете на него во время разговора.
–Это ее работа. Следить за мной,– пожав плечами ответила Анна, мимолетно глянув в сторону слуг.
–Чтобы я не утопил тебя, дабы завладеть троном?– смеясь спросил Саша, откидывая назад челку своих светлых волос. Какими же они были разными: светловолосый, легкий и высокий Александр, почему-то дивно похожий на Стефанию Полиньяк, мать Альберта. И его старшая сестра немного грузная, или плотная, как говорил придворный портной, со светло-каштановыми волосами, ровно подстриженными по лопатки, как и полагается приличным девушкам высшего общества, что еще не вышли замуж.
–А ты хочешь трон?– серьезно спросила сестра, отряхивая свои джины от мокрого песка.
–Нет уж, спасибо, отмахнулся Саша, помогая ей очистить одежду на спине. -Чтобы меня упрятали под замок, постоянно поучали и заставляли зубрить столько глупой чепухи?
–То есть мне не ожидать повторения "Короля Льва"?
–Нет, -засмеялся ее брат и побежал в сторону Луиса, крича во все горло,– Can you feel this love..
Анна согнулась пополам от смеха, совершенно не обращая внимание на то как ужасно выглядит ее лицо– с щелочками вместо глаз. Она часто боялась, что совершенно отдалиться от своего брата, ведь даже живя в Гилеве, они не были особо близки – разница в возрасте и пол давали о себе знать. Но сейчас этот страх немного отошел. Она начала понимать, что Саша как минимум не завидует ее положению, а значит еще на один пункт в шкале "отдаления" меньше.
Впервые в жизни ему хотелось напиться, одурманить свой разум и уйти от реальности. Он не хотел. Он упустил время. Заигрался. Все было неправильно. До истерики внутри, а на публике он со спокойной вежливой улыбкой принимал поздравления в честь помолвки, держал Сору под руку и терялся в своем внутреннем мире. А еще Куроки впервые испугался того, что подумает Анна. Но быстро сам себя успокоил: она точно знала о Соре заранее, она ж не слепа, они не клялись друг другу в любви, все было простым легким флиртом. Вот только почему же ему так тоскливо и хочется сжать до боли свое сердце руками. Ему хотелось ненавидеть всех подряд, ведь злость придает больше сил, нежели отчаянье, но никто не был виноват кроме его самого. И была жертва – Сора, что искренне его любила.
–Смотри, пришла новая почта,– девушка присела рядом и расположила поднос с письмами у них на коленях. – О, это из Великобритании...
Ямада изо всех сил старалась не обращать внимания на его сегодняшнюю отдаленность. Как же ей хотелось его ударить, привести в чувства, получить в ответ хотя бы какую-то реакцию. Ей было больно от недомолвок.
–А это,– внезапно она замолчала, Куроки медленно повернул свою склоненную голову и посмотрел на раскрытый конверт, уже проверенный почтовой службой Дворца.
–Патрик Пруст,– с льдинкой в голосе продолжила Сора,– от имени его Святейшества Альберта, князя Грепиль, и его семьи поздравляю...
Внезапно он понял, что значит в книгах "упало сердце и похолодело на душе": она теперь точно знает. Он не успел первым рассказать ей. Упустил момент. И этого хватило для того чтобы он резко вскочил с дивана и направился в себе в спальню, где на прикроватном столике лежало маленькое запечатанное письмо, благо она воспользовалась дипломатической почтой.
16.01.2001
Я ненавижу тебя за то, что ты струсил и не сказал мне об этом лично!
Это возмутительно (тут была зачеркнута пара нелитературных слов), что я мнила себя как минимум твоим другом и вот что получила. Это..
Я даже не могу это охарактеризовать.
Мне просто обидно и.. (несколько раз зачеркнутое и почти зарисованное слово, что невозможно было прочесть)
A.P.
Ему было всего двадцать четыре года, а он уже успел натворить бед. Как же иногда хотелось вернуться в прошлое и... И что? Единственный выход из сложившейся ситуации был прост– не подходить на том приеме к Анне. Не знать ее. Никогда не обнимать за талию и забавно ощущать, как она втягивает живот. Как старается прикрывать рот, когда смеется, как любит проводить кончиками пальцев по переносице его носа, едва дотрагиваясь и чуть дрожа. Молча идти рядом с ней, ощущая присутствие. Нет, он просто не способен отказаться от всего этого – слишком многое она значила для него спустя какой-то год.
Утренние лучи солнца настойчиво пробивались сквозь занавешенные тяжелые шторы его комнаты. Куроки любил ночное время суток и полумрак дворцовых закоулков, где можно спрятаться и побыть наедине с собой. Но почти через год он будет лишен и этого благодаря настойчивой мягкости Соры. Юноша подошел к прикроватной тумбочке, открыл ключом верхний ящик. Пару лет назад он собственноручно собрал этот замок, что несколько озадачило его отца. Но даже эта глупость в прошлом – получить внимание отца. Куроки как-то по-особенному улыбнулся и достал конверт из коричневой бумаги из которого вытащил несколько фотографий.
А ведь до прошлого года он не был столь романтичным и сентиментальным. Что с людьми делает первая влюбленность?
Анна любила фотографировать их вместе, словно консервируя воспоминания: отведенная ее левая рука, приближенные смешные их лица и почти никакого заднего фона, но именно эти фотографии будут самыми чистыми и искренними.
У него в руках осталась последняя фотография, кто ее сделал он не знал. На ней была изображена Анна, сидящая чуть в профиль на деревянной скамье у одного из аббатства Грепиль. Смотрела куда-то вдаль, совершенно не замечая окружающих, смытых движением людей. Ее каштановые волосы распущены и освещены разноцветным светом, отскакивающим от витражей здания. Сейчас он бы руку отдал лишь бы сесть рядом с ней и посмотреть прямо в глаза.
–С тобой все хорошо?– Сора словно приведение вошла в спальню и остановилась, облокотившись о столбик его кровати с темным балдахином, служившим завесой от всего мира.
–Я переживу,– усмехнувшись, ответил принц и убрал фото обратно в запирающийся ящик, даже не думая скрывать свои движения. Когда эта девушка рядом с ним, станет его женой и окончательно переедет во дворец – именно он будет спать с этой стороны кровати, иногда задумчиво касаясь кончиками пальцев этой тумбочки из темного полированного дерева. И Сора ничего не сможет с этим поделать.
Они сидели на ковре друг напротив друга и смотрели уже со злобой.
–Anticonstitutionllement,– с остервенением произнесла Анна, но Альберт покачал головой. Они бились над этим словом битый час, в надежде что она произнесет его без запинки и акцента.
– Anticonstitutionnellement,– вздохнул Альберт совершенно не понимая, что может быть сложного, ведь она так хорошо со всем справлялась. Мужчина посмотрел на дочь, что обиженно всматривалась в учебник перед собой. Черт, как он не понял, что она все еще переживает из-за этого несчастного упонца? Первая любовь самая яркая, болезненно колющая юное, еще не окрепшее сердце. Ей бы отпустить его, увлечься новым кавалером и тогда все намного легче и быстрее проходит. Или возненавидеть – от этого было бы проще избавиться от надежды на совместное будущее. Ненависть сильное чувство, сопровождающееся болью, что не дает простить.
–Иногда мне кажется, что это никогда не закончится,– гробовым голосом произнесла княжна, раздосадованная своей неудачей. Все валилось из рук и она не могла сконцентрироваться постоянно мысленно возвращаясь в тот день, когда она благодаря новостям, не Куроки, черт его подери, узнала о его помолвке. Княжна стояла пораженная и не могла отвести взгляд от смущенной и счастливой Соры, представляя на ее месте себя. Она бы не была такой зажатой и скромной, она бы делилась своим счастьем со всем миром. Анна перевела взгляд на семью, что настороженно следила за ее поведением. Еще бы, в Грепиль, за неимением других новостей, будущая свадьба этого ужасного мерзкого принца стала событием месяца, так что Анна задумалась насколько грандиозно СМИ будут реагировать когда она решит связать свою судьбу. У нее был шанс научиться на примере Куроки, у нее было время сделать все как подобает и показать своим будущим подданным сказку, в которой все, до тошноты, будет правильно и ванильно-сахарно.
Она найдет того человека, что не будет ее разочаровывать своим страхом сказать правду в лицо, насколько бы она ни была ужасной. И обязательно расскажет ему о Куроки, о тех актерах с которыми она пыталась встречаться, об одиночества и страхе, что останется совсем одна. Без любви. Нет, не правильно. Без взаимной любви.
–Учеба никогда не кончится, -прервал ее мысли Альберт и слабо улыбнулся. -Таков твой удел. Постоянно узнавать что-то новое. Сейчас это сложно, но в будущем обучение будет подобно воздуху. Может быть, однажды ты проснешься посреди ночи и решишь до конца выучить уголовный кодекс.
–И часто с тобой такое бывает?– смеясь спросила княжна, задумавшись на тем, что через двадцать лет она должна будет наставлять своего ребенка, заучивать с ним Конституцию, помогать понять зачем все это нужно. Она будет Альбертом. Двадцать лет. Какими вы себя представляете через двадцать лет?
23.02.2001
Здравствуй.
Мне искренне жаль твою бабушку Митико. Это просто уму непостижимо. Ведь еще неделю назад она прилетала в Париж на выставку Ван Гога. Я перекидывалась с ней пару слов. Такая величественная и грациозная.
Мои соболезнования, Куроки.
