Текст книги "Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени"

Автор книги: Елена Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– А то. Все пурга.

– Ружье где?

– На чердаке. Ружье, пули. Все есть. Думаю, завтра.

– Что, завтра?

– Завтра всех поубиваю.

Смотрю – он переменился. Как-то постарел, лицо злое, резкое, сам тяжелый какой-то, неповоротливый, если можно сказать «тяжелый» о таких, как мы. Он и раньше меня пугал, а теперь, судя по тому, что он так переменился, я испугался, конечно, еще больше. Ведь действительно, возьмет и поубивает. Что делать? Вон что задумал. Говорю:

– Хочешь я тебя с девушкой познакомлю? Из Индии. Очень красивая и человек хороший.

– Что мне твоя девушка? Что мне твоя Индия? Все пурга!

Но я все-таки решил взять его с собой. Раньше мы встречались в известных местах, назначали время и встречались. Но как взять его в ашрам, в котором он ни разу не был? Я взял его за руку и моя рука прошла сквозь его руку, не соприкасаясь. «Вот ведь свинство! – я подумал. – Хорош закон у нашей Вселенной, где каждый ходит своим Путем! Каждый в своей собственной пустыне.» И тут на мою руку опустилось небольшое трепещущее пятно, такая туманная бабочка и соединила наши руки, как склеила.

– Нужна мне эта Индия! – заворчал мальчик из Иллинойся.

Ну и характер у него был, я вам скажу. Вредный до ужаса. Прямо какой-то «упрямый Фома». И тяжелый. Видно поэтому мне было так трудно добраться с ним до ашрама. Я представлял себе каменные ступени ашрама и стремился к ним, я весь изнемогал и уже не рад был, что связался с этим парнем… В конце-концов, он же мне никто.

Миракл была на месте и ждала меня на верхних ступенях. Мы были очень рады друг другу. Я побежал навстречу. Она протянула мне руку, и хоть наши руки не соприкаснулись, поверьте, в этом случае это не имело для нас никакого значения.

– Это тот мальчик, о котором я рассказывал… – сказал я. Я действительно как-то рассказывал про него Миракл.

Мальчик подходил к нам, вид у него был недовольный.

– Я рада тебя видеть, – сказала Миракл.

Мальчик ничего не ответил, даже отвернулся.

– Ты знаешь, где ты? – спросила Миракл.

– Ну, в Индии! Ну так что? – сказал мальчик.

– Ты не только в Индии, ты в ашраме, в доме, где живут святые отшельники, мудрецы.

– Да пурга все это! – сказал мальчик.

– Они ищут Бога и смысл жизни.

– И это пурга.

– А что не пурга?

– Все пурга!

Мы прошлись немного, обошли вокруг ашрама, заглянули внутрь, в кельи, где несколько учеников сидели в позе лотоса. Миракл все пыталась впарить мальчику из Иллинойса всякие красивые истории про йогов и Учителей, говорила с ним, как с ребенком, но он был непробиваем. Твердил, что все пурга. И только. Что с ним поделаешь? Тогда Миракл сказала мне, чтобы я отправлялся домой, а она попробует с ним поговорить еще. Мы договорились встретиться через неделю. И вот что она мне потом рассказала…

Они еще долго бродили вокруг ашрама, но толку от него, от американского мальчика, она так и не добилась, не сдвинула с идиотской точки, но зато выпытала, где он хранит ружье и по какому адресу проживает. На утро Миракл сказала отцу, что видела вещий сон. Я уже говорил, отец Миракл не догадывался про ее «путешествия», но верил, что ей снятся вещие сны.

Первый раз она была еще маленькой девочкой. Как-то, «путешествуя», она заглянула к своей бабушке, и увидела, что та, больная, лежит в постели. Она сказала об этом отцу. Очкарик поехал навестить мать и все оказалось правдой. Больше того, Миракл описала чашку, из которой поили бабушку, и незнакомую женщину, которая за ней ухаживала, даже цвет ее волос. И все это тоже оказалось правдой. Все до мелочей. Потом было много подобных случаев и всегда Миракл оказывалась права. Так что, когда со мной случилась вся эта история с Бородачом и стариком-индусом и Миракл бросилась к отцу за помощью, он поверил ей сразу.

Теперь же она сказала, что ей приснился американский мальчик, который хочет расправиться с одноклассниками, она знает, по какому адресу он живет и где хранит ружье. Тогда Очкарик посадил Миракл в машину и они поехали в американское посольство. В американском посольстве Очкарика приняли за полного идиота, но все-таки позвонили в университет, где он работал, чтобы навести о нем справки. В университете им сказали, что Очкарик – солидный человек, профессор и имеет много научных трудов. Тогда в американском посольстве задумались и все-таки, на всякий случай, позвонили в Америку, в полицию города Спрингфилд штата Иллинойс. В полиции города Спрингфилд штата Иллинойс сотрудников американского посольства в Индии тоже приняли за полных идиотов, но из предосторожности, тоже на всякий случай, адрес все-таки записали и даже по этому адресу послали наряд полиции. Надо сказать, что они успели в самый последний момент. Мальчик уже закончил завтрак (Что там едят на завтрак в Америке, в штате Иллинойс? Кукурузные хлопья с молоком? Мюсли? Йогурт?), короче, дожевал свои кукурузные хлопья и отправился на чердак за ружьем. Полицейские его опередили всего на несколько минут и нашли ружье именно там, где оно и должно было лежать – в старом коврике за сундуком.

Так все и было. Никаких чудес.

Но дальше… После поездки в Индию и выдуманного Бородачом конкурса, я в классе стал популярной личностью. Даже книга-компьютер, которую я потом принес в школу, не сыграла в этом особенной роли – кое-кто в нашем классе видел и получше. Так что, все стали на меня особенно поглядывать, очень выделять. Ну и девочки, конечно, их в нашем классе было больше половины.

Я уже говорил про девочку, у которой часто бывал дома. Разумеется, в «путешествиях». Я ничего ей такого не говорил и вообще почти не приближался, но она чувствовала, что мне нравится. Девчонки всегда это чувствуют. И тоже на меня поглядывала. Но тут мне стала нравится совсем другая девочка – та, которая жила рядом с магазином восточных поделок. Она была светленькая, с острыми такими чертами, острыми, но симпатичными, похожа на лисичку из мультика. Про себе я и называл ее Лисичкой. На меня она как раз не поглядывала, но все звала в свой магазин – присмотреть деревянного слоненка взамен того, которого забрала классная. И как-то, когда она в очередной раз меня позвала, я сказал:

– Ну, пошли… – небрежно так сказал, как какой-нибудь герой из американского боевика. Видно было, что она обрадовалась.

Лисичка жила довольно далеко от школы, мы шли сначала по улице, а потом по дворам, чтобы сократить путь. Вокруг зеленели деревья, погода была отличная, Лисичка оказалась ужасно разговорчивой, болтала без умолку. Мы шли не спеша и в одном из дворов даже покатались на качелях на детской площадке. Там-то я и почувствовал, что за нами кто-то следит… Чувство было неприятное, но я подумал – чего мне бояться? Я в своем родном городе, меня всякий защитит. Потом мы зашли в этот самый магазин восточных поделок. Там всего было навалом, всякой дребедени, резных вещиц, подсвечников, подносиков, солонок, тарелочек, маек и джинсов. Моя мать от всего этого, наверное, была бы в восторге. И слоников там было много, но ни один из них мне не понравился. Потом мы пошли к Лисичке домой. Дома у нее никого не оказалось. Она стала показывать мне разные свои вещи – океанскую раковину, которая как-то особенно гудела (ничего особенного, впрочем, наверное потому что в ней была дырка), сушеную морскую звезду и монету, которой, по ее словам, было двести пятьдесят лет. Монета была совершенно стертой, и почему Лисичка решила, что ей двести пятьдесят лет, я не знаю. Потом она притащила из холодильника пепси колу и холодные котлеты, и поставила свой любимый диск. Мы ели эти котлеты без хлеба и слушали музыку, прикольно было, не скучно. Лисичка по-прежнему болтала, не умолкая, хоть во рту у нее была котлета и музыка орала изо всех сил. Я решил, что пора идти домой, но подошел к окну и увидел, что начался дождь. И сильный. С громом и молнией. Просто музыка была такой громкой, что мы этого не заметили. Я вернулся к Лисичке, выпил еще стакан пепси и съел еще одну котлету. Потом опять подошел к окну. Прямо под окном была беседка. Дождь уже почти кончился и то, что внутри беседки, хорошо видно. И что же там было, а? Прямо невероятное событие, гвоздь сезона! Спешите видеть! Вася Че! Он сидел мокрый, взъерошенный, подняв воротник куртки.

– Мне пора, – сказал я Лисичке.

– Может еще посидишь? У меня еще есть что-то послушать, – сказала Лисичка.

– Нет, – сказал я. – Пора.

Потом я спросил – далеко ли отсюда улица, мы-то все шли дворами. Лисичка сказала, что улица в конце ее дома, за ним. Уже в коридоре она вдруг посмотрела на меня очень хитро, прямо как лиса из мультфильма, и говорит:

– Может, ты меня поцелуешь?

Я, конечно, обалдел. А она:

– В щеку! Так принято!

Ну, я ткнулся губами в ее щеку – от щеки котлетами пахнет… И бежать из квартиры… Потом из подъезда. Одна улица, вторая… Да ну ее, с ее поцелуями! А потом еще Васю Че встретить! Домой я добрался скорее, чем ожидал – ведь хитрая Лисичка вела меня самым дальним путем.

Весь вечер у меня из головы не шло – что Вася Че делал в беседке? Я и раньше замечал, стоило мне обратить внимание на какую-нибудь девочку, ну так, понятно, просто лишний раз посмотреть, как и он начинал на нее посматривать. Я слышал, что так и бывает. Такая коллективная влюбленность. И все мальчики, обычно, влюблены в самую красивую девочку в классе. Но в нашем классе все было с точностью наоборот. Самой красивой считалась та, что еще осенью выкрасила прядь волос под леопарда. Но, насколько я знаю, в нее еще никто не влюблялся. Почему? Ну, это уже ее проблемы. А мне нравилась сначала та, к которой я заглядывал в своих «путешествиях», а потом уже Лисичка. И Вася Че, словно шел по моим следам, сначала посматривал на ту, а потом на Лисичку. Но чтобы в дождь сидеть в мокрой беседке под ее окнами! Это уж, знаете! Да!

Я думал, думал, но ничего не придумал и на другой день, на перемене просто подошел к Васе Че и спросил:

– Слушай, что ты вчера делал в беседке у дома Н.(Я назвал фамилию Лисички.)?

Вася Че, человек не хитрый, прямолинейный скорее. Я застал его врасплох, он покраснел, как говорится, до корней волос. И убежал. А на уроке мне передали от него записку: «Встретимся на баскетболе». Это значило – на скамейке у баскетбольной площадки. Особое место – из окон школы ее не видно, так что там всегда собираются старшеклассники, курят себе на свободе и пьют пиво. В это время дня там никого. Это был у нас последний урок, так что время встречи уточнять не нужно. Я немного замешкался в классе, и когда подошел, Вася Че уже сидел на скамейке. Вообще, Вася Че не в ладу с языком. Он что-то нудел, нудел, тер, тер, хоть и дебилу было бы понятно, что он потащился за мной только чтобы узнать, куда это мы пошли с Лисичкой, из чистого любопытства. Но потом, потом началось что-то поинтересней… Потащился-то он потащился, но тут заметил, что потащился не один. Еще двое шли за нами почти от самой школы. Вася сначала думал пойти домой, но потом решил за этими двумя проследить. Все-таки он какой-никакой мне друг. Вот так они и шли за нами все вместе. А потом начался дождь. Вася Че забрался в беседку и потерял из виду и меня с Лисичкой, и тех, двоих.

– Смуглые, – несколько раз повторил Вася Че. – Не негры, негры черные. Эти смуглые. Что ты там натворил в Индии?

– Ничего, – пробормотал я. – А что я мог там натворить?

– Лучше правду скажи, – сказал Вася тихо.

Ну я совсем обалдел. И стал быстро-быстро думать, соображать, чтобы такое ему сболтнуть.

– Думаю, там тоже мафия… – сказал Вася все так же тихо.

Я вспомнил старика-индуса, понятное дело – воспоминание не из приятных. Вспомнил свои страхи – цепь и собачью миску. И стало мне от этого совсем нехорошо. Вася Че смотрел на меня и видел, что мне нехорошо.

– Давай я тебя провожу, – сказал Вася Че.

– Да ладно, – сказал я не совсем уверенно. – Сам дойду.

Но Вася Че все-таки пошел меня провожать и проводил почти до дома. За это время ничего не случилось и никто со смуглыми лицами нам не попадался и не шел за нами следом.

На другой день все было, как обычно, ничего не произошло.

На третий день Вася Че не пришел в школу. Ничего особенного в этом, конечно, не было. Мало ли что бывает, только он и потом не пришел. А у нас контрольные шли одна за другой. Классная позвонила Васе Че домой. Я стоял в коридоре рядом с учительской, дверь была открыта и слышно, как она с возмущением говорит какой-то учительнице:

– Чтобы дома не знали, куда пропал мальчик! Ужас какой-то! Говорят, – может у дяди? Только представьте! Может! Может у дяди!

Но и у дяди Васи Че не оказалось. Я-то сразу в это не поверил – станет Васе Че несколько дней подряд терпеть насмешки своих двоюродных сестер. Так что получилось, что о его исчезновении отец заявил с опазданием. Ну и где теперь его искать в большом городе, – думал я. Как сказала бы моя мать – иголку в стоге сена. Я стал волноваться. И в первый же вечер решил отправиться на поиски. Я легко попадал в места, в которых бывал, видел на фотографии или в кино. Но просто так оказаться рядом с человеком, такое бывало, конечно, но не так часто и для меня не просто. Я изо всех сил старался представить себе лицо Васи Че, но чем больше старался, тем хуже это у меня получалось. Вместо лица Васи Че я видел перед собой только туманное расплывающееся пятно. Я совсем изнемог. И все выходил на кухню попить воды. Мать проснулась и закричала:

– Что ты там бродишь – сейчас же ложись!

Но и спать я уже не мог, мучился, мучился и заснул только к утру. Первое, о чем я подумал, когда проснулся – это лицо Васи Че. Я увидел это лицо очень отчетливо и сразу же оказался рядом. Тут я закричал, хоть никто меня не мог слышать. Так было от чего так орать. Вася Че, исхудавший, несчастный был прикован к батарее, рядом стояла кружка с водой. Конечно, это была не собачья миска, но разница-то небольшая. Короче, я закричал, дико взволновался и стал бегать по квартире. Комнат там было три, а та, в которой был прикован к батарее несчастный Вася Че, еще и заперта на висячий замок. Но самое потрясающее случилось после… Я пробежал по квартире и опять вернулся к Васе Че. Квартира находилась высоко, этаже на десятом (на двенадцатом, как я выяснил позже), дом стоял как-то сбоку, на краю микрорайона, так что в окно Вася Че мог видеть только небо. Я сел на подоконник и положил руку ему на плечо… И тут Вася Че называет меня по имени. Понятно, меня всего передернуло. Ведь он никак не мог чувствовать моего присутствия. Короче, называет меня по имени и дальше, негромко так, почти шепчет:

– Я знаю, ты можешь быть здесь. Я про тебя все знаю. Я слышал, что ты рассказывал дядькиному соседу. Все про тебя знаю. Не приходи сюда. Они тебя поймают.

Минут через десять – я все еще в растерянности сидел на подоконнике и держал руку на его плече – он опять назвал меня по имени и повторил тот же текст. И когда я уже выходил из квартиры, услышал, что он опять его повторяет.

Я выбрался из квартиры через дверь, чтобы запомнить номер. Подсчитал этажи (двенадцатый), узнал номер дома и название улицы. Я даже подошел к автобусной остановке и определил ближайшую станцию метро. Только потом вернулся домой. Матери, конечно, уже не было, но до занятий оставалось еще полчаса. К завтраку я не притронулся, быстро оделся и побежал… Отделение милиции было недалеко от нашей школы, когда я шел сквером, проходил как раз мимо него. Домчался я одним мигом и подошел к дежурному.

– В нашем классе пропал мальчик… (Я назвал имя) – сказал я, волнуясь, и даже, кажется, заикаясь немного, – Я з-знаю, где он!

– Да? – сказал Дежурный, какой-то недовольный дядька. – Откуда? – в это время он что-то писал. Когда я подошел он даже не оторвался от этого занятия.

И тут я сказал глупость! Ужасную глупость! Просто я вспомнил Миракл. Но ведь я не Миракл и я не в Индии. Я сказал:

– Я видел это во сне.

Дежурный поднял голову и посмотрел на меня, зло так посмотрел. Он сказал:

– Мальчик, иди-ка отсюда и поменьше играй в компьютерные игры.

– Его приковали к батарее! – в отчаянии закричал я.

– Я кому сказал! – Дежурный даже повысил на меня голос. – Иди отсюда! Или я отправлю тебя к врачу!

Конечно, я ушел. Пристыженный и страшно недовольный собой. «Дурак! Какой же я дурак» – все ругал я себя. Как сказала бы моя мать – «отпростоволосился»! Я подошел к школе… Просто болтался вокруг. Издали видел, как на перемене во двор выбежали наши ребята. Погода была отличная – почти лето. Откуда-то появился теннисный мячик, и все носились с ним, перекидывали друг другу, хохот стоял. Я даже подумал окликнуть Лисичку и все рассказать ей, но потом опомнился – ведь будет то же самое, что и с милицией, она покрутит пальцем у виска и скажет, чтобы я отправлялся к врачу. Прозвенел звонок и мои одноклассники пошли на урок. Я чуть было не побежал за ними, но не побежал…

Да, я поехал в тот микрорайон, вышел на нужной станции метро, а потом проехал несколько остановок на автобусе до того проклятого дома, вошел в тот подъезд и на лифте поднялся на двенадцатый этаж. Я прекрасно знал дорогу!

…У дверей в квартиру, в которой томился Вася Че я остановился, как бы пришел в себя. Как же я войду? Но дверь, к моему удивлению, была не заперта. И на двери в комнату, в которой он находился, не было висячего замка. Я вошел… Подошел к изумленному Васе Че, но не успел сказать и нескольких слов. Вошли двое смуглолицых, одели на мою руку наручник и другим приковали к батарее. Почти следом зашел невысокий мужчина с фотоаппаратом.

– Тихо, тихо… Тс… – сказал он мне, взял за подбородок, повернул лицо, как ему было нужно. И сфотографировал. – Тихо, тихо… – сказал он опять. – Тс… Будут готовы документы, поедете…

– Куда? – спросил я.

– Куда надо. Будешь послушным, будешь неплохо жить.

– А Вася? – спросил я.

– Будешь послушным и Вася поедет. А не будешь послушным… твой Вася поедет совсем в другую сторону… – и он как-то очень нехорошо усмехнулся. Плохо так усмехнулся.

Потом Фотограф вышел из комнаты, но не закрыл за собой дверь, вернее закрыл, но от сквозняка она опять открылась, и он ее уже и не закрывал, и я видел, как один из смуглолицых отсчитывает ему деньги. Много. По сто долларов. Главное, они видели, что я вижу, но это их не смущало – я для них уже не был человеком…

С Васей Че мы не разговаривали. Когда все ушли и дверь закрылась по-настоящему, он сказал только:

– Все. Кранты. Глупо, – и заплакал.

Думаю, он до последнего на меня надеялся. Ну а я? Вот он я. Лох такой. Но что удивительно, мне не было страшно, мне даже стало как-то легче. Последние дни, после того как я узнал про исчезновение Васи Че, я был в таком напряжении, что теперь скорее расслабился. Вечером нас накормили заваренной кипятком лапшой «Ролтон» и по-одному сводили в туалет. Потом выключили свет и ушли из квартиры. Вася опять плакал, пристроился на полу у батареи и заснул. А я все сидел и ждал, когда пройдет этот долгий вечер и наступит ночь. Впрочем, мне надо было сделать еще одно очень важное дело – успокоить мать. Мать у меня одна и если у ней будет плохо с сердцем или с сосудами – она вечно меня этим пугает, ой, это что-то! – где я найду другую?

Я «вернулся» в свою комнату и лег на диван. Я понимал, конечно, что для матери меня там нет и быть не может, но читал, что такие случаи были. То есть, когда люди видели то, что видеть не могли. Я слышал, как мать вернулась с работы, как она тихо ходит по квартире, тихо, чуть слышно, пьет чай на кухне, позванивая ложечкой о свою любимую чашку… Потом шаги, она входит ко мне… Сердце мое забилось, я призвал всю свою силу… Мне показалось мимо меня что-то мелькнуло, мне почему-то показалось, что это Фифа… Хотя, почему он? Откуда? Подошла мать. Секунду смотрела на меня, потом вынула одеяло – постель была не расстелена и закрыла им. После этого вышла.

…Я довольно долго топтался на каменных ступенях ашрама, но Миракл так и не появилась. Это понятно. Мы встречались по субботам, а был только четверг. Я переместился к ней, в комнату, в которой как-то провел ночь. Прошел по дому, в поисках, но все натыкался на ее домашних – на братьев, родителей (понятно, что Очкарика с женой), набрел даже на какую-то старуху. Наконец, нашел и ее. У нее была небольшая комната, но очень славная. Разве что, по мне, слишком много мягких игрушек, почти столько, сколько всякой дребедени у моей матери на кухне. Конечно, Миракл тоже спала. Сон это сон, может он и похож на «путешествие», но это не «путешествие». Встретиться с ней в ее сне было невозможно. Я пристроился у нее в ногах и стал ждать. Мать всегда говорила, что я очень нетерпеливый. Чтобы она сказала сейчас! С возрастом я меняюсь. Я смотрел на лицо Миракл, очень красивое и спокойное… Даже не знаю, с чем можно было бы его сравнить. Наверное, красоту можно сравнить только с красотой… Ну там с цветами и прочим. Я всегда над этим смеялся, а тут подумал – это действительно так. Лицо Миракл можно было сравнить только с цветком. Чего я ждал? Ведь если Миракл проснется, я все равно не смогу с ней встретиться. Но я знал, что есть очень хорошее время между сном и явью, когда она сможет скользнуть мне навстречу, хотя бы на минутку. Только бы ее не позвали! Только бы не прибежал ее маленький брат! Я сидел так долго, несколько часов… Вот и говорите, что я не терпеливый! Вдруг ресницы Миракл дрогнули, во сне она глубоко вздохнула. Я весь напрягся… И тут она действительно выскользнула из своего тела и оказалась рядом со мной.

– Откуда ты тут взялся? – «спросила» она удивленно.

Я рассказал все. В это время случилось то, чего я и боялся. В комнату ворвался ее маленький брат и с радостными детскими криками (довольно идиотскими на мой взгляд) бросился к ней. Миракл мгновенно вернулась в свое тело. К моему счастью, я успел сказать ей самое главное, даже адрес.

– Возвращайся, – сказала она, обнимая ребенка и глядя куда-то в потолок, – Я сделаю все, что смогу.

На другой день Вася Че уже не плакал, но вид у него был совершенно сломленный.

– Ничего, – подбадривал я его. – Как-нибудь прорвемся.

По-моему, он мне не верил.

В этот день нас еще несколько раз кормили Ролтоном и столько же раз выводили в туалет. Опять приходил Фотограф, опять фотографировал, что-то у него не получалось и из соседней комнаты доносились крики и ругань. Потом один из смуглолицых принес мокрое полотенце и Фотограф сказал нам протереть им лицо и брезгливо протянул свою расческу. Вечером под батарею положили два ватных одеяла, но мы все равно спали плохо. Вася Че так вздыхал и сопел – что просто не передать. Я опять побывал дома, и мать, ни о чем не подозревая, опять укрыла меня одеялом. Как здорово, когда у матери много работы!

Утром пришел новый человек. Он долго ходил вокруг, примеривался и что-то прикидывал. А дальше произошла очень неприятная вещь – нас подстригли наголо. Мне-то еще что, я привык, мать всегда стрижет меня коротко, она говорит – захочешь когда-нибудь носить длинные волосы, скажешь спасибо. Так что два-три сантиметра туда или сюда для меня особой роли не играют. Но Вася Че! У него волосы темные и даже немного вьются. Я впервые обратил на это внимание. Темные волосы, красивые, и немного вьются… Когда его стригли, он не плакал, нет, но выражение лица у него было – не дай Бог… Как, наверное, у человека, чья жизнь кончена, и он окончательно это понимает. Под волосами у него оказалась странная острая макушка и скошенный затылок. Картинка до того грустная, что за одно это я бы этих мерзавцев просто разорвал. Нам надели какие-то дурацкие очки, а лицо Васи Че еще и замазали крем-пудрой загар, такой моя мать пользуется летом. Смуглолицый принес кучу старых джинсов и джинсовых курток и стал прикидывать, что из них нам подойдет… Нас отстегнули от батареи и переодели. Потом надолго оставили в покое. (Пристегнуты мы или не пристегнуты – бежать было невозможно.) Конечно, я надеялся на Миракл, но ведь чего в жизни не бывает, и какие-то вещи могут быть просто не в ее силах. Да, в мое сердце закрался страх. В какой-то книжке я читал, как страх вползает холодной змеей… Да, есть просто страх, абсолютный страх, страх и все. А есть, когда вползает холодной змеей. У меня был именно такой. Между тем, за стеной опять началась какая-то ругань. И тут к нам заявились все – двое смуглолицых, Фотограф, Парикмахер и еще один невысокий, коренастый, но, наверное, очень сильный дядька. Они принесли огромную дорожную сумку, положили в нее одно одеяло и приказали Васе Че в нее залезать. Вася Че бросил на меня страдальческий взгляд и… полез в сумку… лег там, свернувшись калачиком, сверху на него положили второе одеяло и потом оставшиеся джинсы и куртки. Вася Че был самым крупным в нашем классе, одеяла и джинсы тоже что-то весили, но Коренастый запросто схватил сумку, забросил ручки на плечи и понес. Фотограф бесцеремонно схватил меня за шиворот и встряхнул:

– Будешь рыпаться, твоему дружку аут. Усек? В сумке – зарядное устройство.

Может, он меня просто пугал, а может, и нет. Все равно, думаю, меня продавали за большие деньги. А в таких случаях, говорят, люди на все готовы. На лифте мы спустились вниз. Мы – это Коренастый, который нес Васю Че в сумке и Фотограф, который шел рядом со мной и держал руку на моем плече, а потом просто держал мою руку повыше локтя. Двое смуглолицых и Парикмахер вышли не с нами, чуть позже. У подъезда уже стояла большая машина. Я не из тех, кто интересуется машинами, но что-то все-таки знаю. По-моему, это был джип. Мы сели в джип. Из окна вышли двое смуглолицых и Парикмахер и сели в другую машину, поменьше.

Я почему-то думал, что нас повезут в аэропорт. А это дорога долгая. И вообще я ждал, что вот-вот и что-то произойдет. Как в кино. Нам на помощь бросится отряд ОМОНа, или там джип начнут обстреливать с вертолета… Смешно? Но именно такие кадры стояли у меня перед глазами. Однако вместо аэропорта мы довольно быстро приехали на вокзал. Коренастый опять вскинул сумку с Васей Че себе на плечо, а Фотограф вцепился в мою руку повыше локтя. Так мы прошли сквозь привокзальную, а потом вокзальную толпу. На нас никто не обращал внимания. Мне кажется, закричи я, рванись, меня скрутили бы на глазах у всех и никто не пришел бы ко мне на помощь. Я видел это по озабоченным глазам проходящих мимо. Этого бы просто никто не увидел. Тогда зачем рисковать? Тем более, рисковать Васей Че. А вдруг у них в сумке действительно взрывное устройство? Мы сели в поезд, я впился глазами в проводницу – обычная тетка, ничего она нам не поможет. Я заметил, что в соседний вагон садятся смуглолицые и Парикмахер. Вошли в купе. Коренастый небрежно бросил сумку с Васей Че на одну из нижних полок, а Фотограф быстро закрыл дверь и с заметным облегчением крякнул:

– Расслабляемся, пацаны!

И тут мне действительно стало страшно. Это вам не холодная змея, это такой страх, от которого пропадает голос.

– Расслабляемся! – Фотограф хлопнул меня по плечу. – А?

Я только что-то прохрипел. Поезд тронулся. Медленно поплыло мимо окон здание вокзала. «Все. Кранты,» – подумал я прямо словами Васи Че.

И тут поезд резко дернулся и остановился. В коридоре послышался шум, что-то визгливо кричала проводница. Дверь в купе открылась и в купе ворвался Бородач (борода у него опять стала отрастать), за спиной у него трясся один из смуглолицых, от страха превратившийся в бледнолицего. Я как-то подзабыл уже, какой Бородач большой. Он занимал собой все пространство, одной рукой он загреб меня, а другую руку, вернее кулак, направил в сторону Фотографа, Фотограф завалился на спину, на сумку, в которой был Вася Че. Вася Че заорал.

– Что там? – заревел Бородач.

– Вася Че! – прохрипел я. Голос еще ко мне не вернулся.

Бородач смахнул в сторону Фотографа, словно тот был какой-то тряпкой, и ухватился за сумку. Вот так, с сумкой в одной руке и со мной в другой, он и пошел к выходу из вагона. Что удивительно, даже такой сильный человек, как Коренастый тихо сидел около окна и не вмешивался.

Выбраться из вагона было не так-то просто. Бородач заставил проводницу открыть дверь, но ступени-то были уже убраны и до земли далеко. Он было хотел первой бросить сумку, но я заорал, что там Вася Че, о чем Бородач наверно уже забыл. Тогда Бородач спрыгнул сам, а потом уже все остальное. Поезд поехал дальше, а мы пошли к вокзалу. В какой-то момент я обернулся и к удивлению увидел всю компанию, которая тащилась за нами. Я сказал об этом Бородачу. Он поставил сумку, сказал мне подождать его тут, а сам пошел к ним навстречу. Я видел, как он о чем-то говорит с Парикмахером и Коренастым, что удивительно, довольно миролюбиво. Потом он передал одному их смуглолицых небольшой сверток, мне показалось, что это деньги. Наконец, Бородач вернулся к нам.

– Худой мир лучше доброй ссоры, – сказал он мне, криво усмехнувшись. – Как я тебе говорил – не счесть алмазов в каменных пещерах. Задал ты мне дела. Но если по честному, все началось с меня. Сам виноват, сам и отдуваюсь.

Мы подошли к вокзалу, перешли привокзальную площадь и зашли в один из ближайших дворов. Бородач нашел укромное местечко и только там открыл сумку, перевернул и вытряхнул содержимое на землю, вместе с джинсами, одеялом и Васей Че. Увидев бритую голову Васи Че, Бородач только свистнул.

– Теперь живо отсюда, – сказал он нам. – Чтоб только пятки сверкали!

– А сумка? – спросил Вася Че.

– Хочешь обратно? – усмехнулся Бородач.

– Просто сумка хорошая, – заметил Вася Че. – И штаны.

– А-ну, валим! – сдавленно рявкнул Бородач. – Все оставляем здесь!

Он сунул мне десять долларов и слегка шлепнул по затылку:

– Гуляй, золотой мальчик!

Какое-то время мы действительно бежали, но потом я понял, что за нами никто не гонится и боятся нам уже нечего. Мы пошли себе шагом, как бы гуляя.

– Я хочу есть, – сказал Вася Че капризно.

Мы проходили как раз мимо Макдональса.

Я ведь тоже хотел есть. Мы зашли в обменник, обменяли десять долларов на нашу отечественную валюту и отправились в Макдональс. Там мы взяли кока-колу, гамбургеры, фаст-фуд, мороженое, короче, оттянулись от души. Денег еле-еле хватило. И первый раз в жизни гамбургер мне понравился.

О том, что с нами произошло, в школе никто не знал, да и знать не нужно. Поэтому нашему возвращению особенно не радовались. Пропустили несколько дней, ну так что? Обычное дело. А вот новую «прическу» Васи Че, вернее, ее полное отсутствие, заметили все. В открытую, конечно, над ним не издевались, но стоило только на него посмотреть, тут же начинали хихикать, сдерживать истерический смех и отворачиваться. Он, бедный, совсем измучился. Сидел красный, как помидор, чуть не плакал.

Когда я сказал, что нашему возвращению никто не радовался, я, конечно, слукавил. Кое-кто очень радовался. И этим кое-кто была Лисичка. Она прислала мне записку, на которой в уголке было нарисовано маленькое сердечко, а на перемене сказала, что даже звонила мне домой, но никто не взял трубку. (Мобильник, как вы знаете, у меня очень часто «временно недоступен». А сейчас вообще валяется где-то под диваном, мать все хочет завести другой, но я, как вы понимаете, ее не тороплю.) К концу занятий Лисичка прислала мне еще одну записку, в которой приглашала меня опять посмотреть на восточные диковинки и послушать музыку. Восточные диковинки меня уже вовсе не привлекали, но послушать музыку я был не против. Вы не подумайте, что я забыл Миракл. Конечно, нет. Просто Миракл – это Миракл, она для меня навсегда – чудо-девочка, горное озеро, цветок. А Лисичка это Лисичка. Она вот. Она рядом. Она простая. Она хочет послушать со мной музыку и чтобы я ее поцеловал…