Текст книги "Новая реальность"

Автор книги: Елена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 23
Приют для феникса

Лина осматривала небольшую светлую комнату. Она была иной, чем в ее видении – не было книг на полке, не было фотографии девушки. На столе – стопка книг и целый ворох нот. Над постелью в забавной пародии на фамильный герб перекрещиваются меч и гитарный гриф. И еще по комнате моментально поплыли звуки музыки – компьютер приветствовал хозяина какой-то балладой (похоже, любовной). А на стене вперемежку с плакатами музыкальных групп – карандашные наброски. Девушка.

Она.

Лина молча смотрела на свои портреты. Она в танце, она у костра, она собирает волосы в косу. Везде она. Лицо набросано слегка схематично, упрощенно, и в большинстве случаев его вообще не видно, но Лина готова съесть собственную концертную юбку, если это не ее лицо.

И кто это рисовал? Ну ясно кто. Значит, никому не говорил, а? Конспиратор ты, однако, Лёша.

– Вот. – Лёш слегка покраснел. – Вот. Нравится?

Лина очнулась.

– Лёш. Ты что, уступил мне свою комнату?

Юноша присел на край стола и улыбнулся:

– Она самая защищенная. Родители еще в детстве ухлопали кучу амулетов, чтобы мы с Димом спокойно просыпались, не боясь, что рядом окажется какая-нибудь пакость с Уровней. Тут везде датчики, стоит только сдвинуть один или хоть слово ключевое сказать – и контур замкнется.

– Но…

– А я – через стенку. В комнате Дима классный диван, на котором уютно спится.

Диван, значит.

Лина с интересом глянула на это воплощение ангельского терпения и морали, но Лёш выглядел очень искренним, и она с запозданием поняла, что ведет себя глупо. В конце концов, это дом его родителей. Не может же он… в смысле, не могут же они… Девушка придавила далекие от высокоморальности мысли и идеи и горячо понадеялась, что в настоящий момент эмпатия Лёша спит или занята чем-нибудь другим.

Надежды, судя по всему, оказались напрасными: щеки юноши слегка заалели, из губ вырвался вздох, подозрительно похожий на ее собственный, а «спокойной ночи» прозвучало весьма и весьма смущенно.

Кажется, молодого ангела тоже обуревали не слишком ангельские мысли.

Ну что ж.

Проводив его взглядом, девушка присела на постель, застланную хрусткими свежими простынями, и усмехнулась.

Да уж, «не-волнуйся-это-просто-знакомство-с-родителями» выдалось запоминающимся. Это же надо! За один вечер она успела познакомиться с кучей светлых ведьм и магов, попасться на глаза Координатору, подслушать один очень необычный разговор, нарваться на невеселое предсказание своего невеселого будущего. Чего еще недостает? Ах да, она, ведь, кажется, еще и обязана теперь кому-то дать уроки танцев. Лина постаралась вспомнить и пересчитать мелькающие лица и просящие-требующие голоса, заверяющие, что без фламенко они больше не мыслят себе жизни, но ее тренированная память чуть ли не в первый раз дала сбой. Обещала она все-таки позаниматься с девчонками или не обещала?

Не вспоминалось никак.

Значит, «не-волнуйся-это-просто-знакомство-с-родителями»?

Ну так тому и быть.

А кто волнуется? Никто не волнуется.

Просто все-таки надо придумать, что завтра сказать матери про заказ. Надо пройтись по связям – отследить информацию по разборкам. Может, удастся свалить труп заказчика на кого-то постороннего. Например, на банду изгоев. По слухам, как раз завелись две новые взамен уничтоженных с месяц назад «Крутых крыс». Надо подстраховаться.

Иначе невеселое будущее наступит раньше, чем обещалось.

Глава 24
Ничего не изменишь?

«Здесь, в центре, можно поставить аквариум – шестигранный, средних размеров. Сделать подсветку. С одной стороны установить декоративное панно с сухой зеленью. Нет, лучше торфопарник с «зеленой стеной». И внутри аквариума зелень у задней стенки. А вокруг – симметрично расположенные светильники. Аквариум будет как драгоценность – сиять и переливаться среди общей серости».

– И чего это наш младший молчит? – послышался над ухом знакомый голос с противной интонацией «фиг-ты-меня-заставишь-замолкнуть». Опять.

– А это он с нами разговаривать не хочет. Мы ему мешаем, вишь ли! – второй голос, как всегда, донесся с другой стороны.

– Да что ты говоришь! И чему это мы мешаем? Таращиться на стены?

«А стены можно выровнять. Или хотя бы окрасить в теплый бледно-золотистый тон. Тогда, может, пропадет это ощущение вечного холода. И добавить фальш-окна или фальш-ниши, и к ним светлые, тонкие-тонкие занавески».

Голоса не унимались, и игнорировать их становилось все труднее.

– Он не таращится, он размышляет. О том, что нам с тобой «не понять»!

– Ну да, мы же серые!

– Дремучие! Нам недоступно понимание высокого! Ха-ха-ха!

«Пол тоже хочется сделать «теплых» оттенков. Терракот или бордово-коричневый, фактурный».

– Ой, нет-нет! А может, он о своем дне рождения думает, а мы мешаем важному!

– Да-да, Ян! Ты нас прости, убогих, мы же сразу не догадались! Конечно же ты считаешь дни до своего восемнадцатилетия, так ведь? А мы мешаем, бестолковые!

– Мы так виноваты!

– Да-да, нет предела нашему раскаянию, и во искупление вины мы даже можем помочь тебе посчитать их! Ну-ка, Виктор!

– Момент, – отозвался тот. – Итак, тебе скоро исполнится восемнадцать. И сегодня у нас пятнадцатое июня. Стало быть, дорогой наш братец, до восемнадцати тебе осталось шестьдесят дней.

– Надо же, как много!

– Целая жизнь.

– Постарайся прожить их как следует, ты же все-таки рода Долински!

– Ну да, повеселись напоследок! Может, прислать тебе девушку? Ах да, забыл – тебе ж нельзя никого касаться. Вот жалость-то!

– Тогда тебе остается заниматься только своими книжками. Неприкосновенный ты наш! Ха-ха-ха! – И довольные очередной беседой они, наконец, ушли. Несколько секунд в воздухе еще металось эхо их голосов, громко обсуждающих прелести жизни. Потом они затихли, и Ян наконец остался один.

Он вздохнул и открыл глаза. Золотистая комната с мерцающим аквариумом растаяла, и взгляд юноши заскользил по реальным стенам – бугристым, серым, с темными пятнами лишайника. Небольшая пещера с неровным полом освещалась всего двумя светильниками. В ней почти ничего не было. Две узкие постели – самого Яна и охранника – накрыты серыми одеялами, каменный стол и книги, книги. Единственная доступная ему радость – книги из дневного мира, верхнего, где светит «солнце». Неужели там в самом деле есть все это? Леса из тысяч деревьев (подумать только, тысяч! у него было когда-то одно, в кадке, но оно быстро засохло, а нового ему не принесли), замки. Озера и реки. Цветы. Они правда такие красивые, как на картинке?

Ему ведь этого никогда не увидеть.

Он может придумывать комнаты, может рисовать замки и дома, может сколько угодно творить их в кристалле (если, конечно, братья снова не отнимут «дурацкие игрушки»), но это ничего не изменит.

Семнадцатилетний Ян Долински проживет в своей пещере еще шестьдесят дней. А потом по древнему обряду неприкосновенный младший сын будет призван в алтарную пещеру. И там проживет… просуществует, протянет, промучается… еще примерно сутки. А потом по древней традиции рода Долинского-младшего не станет.

И все, что от него останется – книги и несколько кристаллов. И имя на стене родовой пещеры с пометкой «жертва».

Ян лег на узкую койку и невидящим взглядом уставился в серый потолок. Ничего не изменится. Ни-че-го.

Глава 25
Семейный разговор

– Что значит – ты не можешь пока отчитаться в выполнении заказа?! – Лиз раздраженно оглянулась назад, где в зеркале дрожало чье-то изображение (очередной клиент, видимо), и вновь перевела взгляд на дочь. – Лина! От тебя я такого не ожидала!

– Час назад я побывала в пещере этого клиента. – Девушка чуть поморщилась. – Там его нет, и уже три дня его никто не видел. В пещере подозрительный погром – то ли ему нанесли визит какие-то «друзья», то ли это банальный грабеж.

На самом деле пропавшему демону скорей всего нанесли визит обрадованные возможностью поживиться соседи, но об этом Лина тактично умолчала. Она с раннего утра моталась по Уровням – сначала «снимая информацию», потом аккуратно, через третьи руки запуская нужные слухи. Если ее расчеты верны, то уже к завтрашнему дню Стражи получат сведения, что на некоего Алексея Соловьева открыт контракт. Без подробностей, конечно, но и этого должно хватить. С этой стороны она сделала все что могла без угрозы раскрыться. Осталось убедить мамулю.

– К чему склоняешься ты?

Девушка задумчиво вызвала кинжал и чуть покачала его на ладони. Вообще-то в среде фениксов не считалось признаком хорошего воспитания вызывать оружие без согласия собеседника, но Лина знала свою мать. Для Лиз такой поступок не вызов или невоспитанность, а наоборот – добрый знак. Лина слишком редко демонстрировала в ее присутствии свою природу феникса, и теперь вертикальная морщинка между тонких светлых бровей Лиз разгладилась. И тон стал помягче:

– Что такое, Лина?

– Это чисто личное мнение, – как бы слегка неуверенно проговорила та, – но мне надо знать: какая-то оплата, кроме магии объекта, предполагалась?

– Скажем так.

– И немалая, верно? Тогда предполагаю следующее – наш заказчик на самом деле не заказчик, а посредник. И смерть объекта реально нужна была не ему, а кому-то другому. И то ли наш посредник хапнул причитающуюся нам плату и смылся, инсценировав грабеж, то ли реальный заказчик его убрал. И вообще мне кажется, что эта история с суперзаказом – на самом деле крупная липа. Или подстава.

– Так… – глаза Лиз сузились, – поясни-ка. У объекта нет магии?

– Есть-то есть, и вроде как немалая.

– Тогда в чем дело?

– А клиент не обмолвился, что объект – на самом деле сын Доверенного Стража и ведьмы не из последних? И старший брат жертвы заканчивает обучение… причем, что интересно, тоже на Стража!

Дальше Лина говорить не стала – пусть мать додумает сама. И про ярость Стражей, и про гнев Координаторов. Про возможное наказание для клана. Стоит оно того, мама?

Но она не стала говорить – это значило показать, что она обвиняет мать в ошибке. А это сейчас было лишним. Не время обострять отношения.

– Видишь, почему я прочу тебя на свое место? – неожиданно спросила Лиз, полуотвернувшись. – Вовсе не только потому, что ты моя дочь. Просто ты видишь больше, чем эти зеленые девчонки.

Э-э… она точно в свой дом попала?

– Любая другая убрала бы заказ сразу, не просчитав последствия. Любая другая не обратила бы внимания на нестыковку. Ты молодец. Так что… заказ пока застопорить. Займись своим птенцом. А розыском заказчика займемся мы.

Глава 26
Мини, Макси и птенец

Во избежание нареканий Лина отправилась к «птенцу» немедленно. Во-первых, так полагается, во-вторых, девочка была интересная. Весьма.

Необычная.

Такая живость и открытость странны для феникса, пусть даже юного. Лина в ее возрасте была совсем иной. Знала, что и кому можно говорить.

– Ой ли? – ехидно хмыкнул внутренний голос.

Отвяжись.

Ладно, ладно, у Лины далеко не всегда получалось сдерживать свой нрав. Почему-то хладнокровие и выдержка давались ей трудней, чем все остальное вместе взятое! Почему-то не получалось сдерживать и эмоции, и язык. Долго не получалось.

Изредка девочка даже завидовала Софии и Белле – у них куда реже выходило призвать оружие, да и сил было поменьше, но мать всегда ставила в пример их замкнуто-загадочные неподвижные лица. Зато в сравнении с Марианной и Анжеликой Лина была просто образцовым фениксом.

А теперь вот по забавной прихоти своенравной судьбы ей попалась такая же приемная дочь – живой огонек, который не поймаешь и не удержишь.

Дом был интересный. Вообще те фениксы, которые жили «на поверхности», среди людей, умело маскировали свои жилища под человеческие, но Стефания зашла в этом дальше других. Лина смогла засечь только один источник, зато в доме были и телевизор, и компьютер, и масса других человеческих штучек.

И комната ее воспитанницы была светлой, просторной, и не было в ней ни скрещенных семейных кинжалов, ни тренажеров. Обычная комната. С рисунками на стене, с мягкими подушками, разбросанными по дивану и полу. С громадной серой собачищей, с маху наскочившей на гостью.

– Мини, фу! Сидеть, место! – завопила будущая воспитанница, обеими руками вцепившись в ошейник.

Мини?

Лина глянула на ворчащую серую громадину и неожиданно улыбнулась:

– Хороша Мини! Познакомишь?

– Конечно! – расцвела девчонка. – Мини – это потому что щеночек был такой маленький и ласковый. А выросло вот что. Но Мини хорошая. Иди сюда, собака, иди сюда. Лапку. Ну, дай лапку, а?

Собачища смерила гостью оценивающим взглядом, как бы сомневаясь в том, что всякие посторонние девушки достойны ее лапищи, но маленькая хозяйка настаивала, и наконец серая лохматая лапа, украшенная острыми когтями, с царственным величием была протянута Лине. Феникс с улыбкой осторожно тронула серую шерсть.

– Привет, Мини.

– Аррр?

– Вот. – Диана, затаив дыхание, проследила за процедурой знакомства и довольно предложила: – Теперь давай я тебе покажу Макси?

– У тебя еще и Макси есть?

После полутораметровой Мини от Макси Лина ожидала по меньшей мере, слоненка. Но Макси оказалась всего лишь морской свинкой. Шустрый, рыжий и веселый зверек бодро обежал вокруг Лины, с надеждой обнюхал руки маленькой хозяйки и свою тарелочку и, разочарованно попискивая, удалился досыпать свои свинские сны. Спальню свинюшка выбрала странноватую – спину прилегшей Мини, но феникса это почему-то не удивило.

– Вот. А у тебя кто-нибудь живет?

– Живет?

– Ну зверик! Мама говорит, это приносит счастье.

Хм. Интересная у тебя мама.

– Нет. Сейчас никто.

– А раньше? – не отставало любознательное дитя.

– Были. Птицы.

– Птицы – тоже хорошо, – оптимистично заключила девочка и резво убежала.

Слегка недоумевая, феникс выглянула в коридор, но ее необычная подопечная уже вернулась с подносом, на котором гордо красовались два стакана сока и блюдо домашнего печенья.

– Угощайся. Мама обещала, что скоро научит меня печь такое. А ты?

– Я? Я не умею печь!

– Нет, я про танец!

И эта туда же!

Лина, естественно, отказалась учить свою необычную подопечную танцам. Ей сейчас проблемы не нужны, а если Стефания пожалуется главе клана на, мягко говоря, необычные занятия, то эти самые проблемы на девушку свалятся в полном объеме.

Девочка, тоже вполне естественно, надулась. Как все-таки похожа.

Начинать тренировки со ссоры Лине тоже не хотелось (по вполне понятным причинам). Поэтому, поразмыслив и припомнив кое-что из детства, феникс подошла к нахохлившемуся ребенку.

– Эй. Послушай.

– Нет.

– Что – нет?

– Не хочу слушать. У тебя даже голос такой.

– Какой? – Старшая феникс поневоле заинтересовалась своим голосом. – А что с ним не так?

– А он у тебя сейчас, как у мамы, когда она заводит: «Детка, надо скушать это, не бойся, это вкусно и полезно». Бе-е-е-е! – обиженно передразнила девочка.

Ну вот и что с ней делать?

Не хочу, надо же.

У самой Лины на слова «не хочу» просто условный рефлекс выработался. Сначала она говорила это, искренне не понимая, почему нельзя вместо скучной тренировки побегать в лесу за бабочкой. Потом поумнела и старалась не нарываться на очередную трепку. А потом бросала это как вызов и вскидывала голову, встречая взгляд матери в упор. И та смотрела… смотрела… но занесенная рука поневоле опускалась.

Не хочу.

Тяжело тебе придется, девочка, с таким-то характером. Хотя… может, со Стефанией будет не так уж плохо? Малышка, несомненно, не приучена держать свой нрав под контролем и явно не боится получить за это наказание. Лина вздохнула.

– Послушай, детка, я не хочу тебе врать. Я должна тебя тренировать, это так.

– Угу.

– Но… – как бы спрятать горькое лекарство в сладкой оболочке? – Но с чего ты взяла, что это скучно?

– Ага-а… – В голосе малявки, все таком же обиженно-недоверчивом, проскользнули первые нотки надежды.

– А как ты думаешь, почему у меня так хорошо получается танцевать?

– Потому что тебя учили!

– Только поэтому? – поддразнила девушка, быстро сбрасывая туфли на шпильках.

– Что ты делаешь? – изумился любознательный ребеночек.

Но Лина только загадочно приложила палец к губам, как бы невзначай оглянувшись на дверь. Диана тихонько ахнула и быстро зажала себе рот – по-детски, обеими ладошками. Светлые глаза ребенка радостно просияли.

Лина быстро покопалась в сумке, достала дисковую коробочку и установила на подоконнике. Коробочка пискнула, и девушка торопливо отобрала нужную мелодию. Вот эта подойдет.

– На диван! – скомандовала феникс, и вредная подопечная безропотно исполнила приказ. Соскочила обратно, быстро-быстро схватила с пола три мягкие игрушки, покидала на диван, затащила туда же несопротивляющуюся Мини и пискнувшую Макси.

Девочка ждала зрелищ.

Ну что ж, малышка, считай, тебе повезло.

Лина встала в центре комнаты. На пробу тряхнула головой. Нет, волосы не удержатся. Ну и пусть.

Тряхнуть еще раз, освободить темно-каштановую волну, ощутить знакомую легкость, пьянящую беззаботную радость… и поднимающуюся откуда-то из глубины волну тепла, просто жара.

Коробочка запищала, подстраивая звук, и Лина замерла. Голова чуть склонена к плечу, левая рука у груди, правая чуть наотлет. В этот миг каждый видит в танцовщице свое: кто-то цветок, кто-то статуэтку, кто-то – сжатую пружину, а кто-то – замершую на взлете птицу, готовую в любой миг рвануться вверх.

И зазвучала музыка…

С первыми тактами замершее тело ожило: под нарастающий гитарный перезвон гибкая фигура взметнула над головой изящные смуглые руки. В ладонях прорезался серебряный блеск, в глазах – колдовской огонь, и манящая, неодолимо притягательная улыбка расцвела на ярких губах.

И первый нож, сорвавшись с нежных, таких маленьких с виду ладоней, серебряной каплей уходит в стену.

Фуэте… фуэте.

Восторженный «ах» малышки.

Второй нож рвется с рук, пляшет меж ладоней, к нему присоединяется третий, они пляшут, пляшут, скользя по коже, серебристой змейкой извиваясь у лица, и порхают над головой.

И тонут в стене.

Три ножа.

Четыре.

Гитара плачет и рвется, темп все убыстряется, и тело словно обвивает гибкая змея… нет, лента… нет, облако ножей!

Фуэте. Гран батман. Тонкая фигурка мечется в блистающем облаке, изгибается, поводя плечами… и вдруг облако срывается в вихрь. Рыбьим косяком, птичьей стаей ножи проносятся по воздуху и ложатся у ног танцовщицы.

Кроме одного, замирающего на раскрытой ладони.

Лина ловит восхищенный взгляд и нарочито небрежно сообщает:

– Танец с кинжалами.

– Оох… – малышка, кажется, растеряла все слова. Она робко трогает один из ножей. – Ох ты.

– А вот теперь подумай, реально ли научиться танцам, не умея подчинять ножи своей воле? А нетренированное тело? Будем учиться?

– Да!

Подопечная не принадлежала к малопочтенному племени лентяев. Наоборот, девчонка загорелась так, что пришлось осаживать и удерживать.

Параллельно Лина присматривалась к «птенцу».

А ничего. Хороший глаз, очень неплохая реакция. Да и координация что надо. С поправкой на детский возраст так вообще хорошо. А еще понравились глаза и улыбка. И почти невероятная для феникса открытость – Диана поверила наставнице сразу и безоговорочно. Безбоязненно.

– Так хорошо?

– Годится. Только плечи отведи. Вот так.

– Так хорошо?

– Хорошо.

Лина и сама невольно загорелась, заразившись от подопечной неуемным энтузиазмом, и первое занятие заметно затянулось. Окно-хамелеон постепенно наливалось прозрачностью, пропуская постепенно гаснущий за окном свет, на крошке-приемничке давно закончились отведенные на два часа танцевальные мелодии. Макси, пользуясь тем, что хозяйка и Мини капитально отвлеклись, потихоньку смоталась куда-то и вернулась, еле переваливаясь, чуть не лопаясь от обжорства… а они все занимались и занимались.

В разгар сложного приема, блистательно наложившегося на музыку, в комнату заглянула Стефания.

Темные глаза остановились на разгоряченной Диане, на Лине, и старшая феникс улыбнулась:

– Хотите кофе?

Кажется, она была довольна.

Глава 27
Призыв

– А я очень люблю бегать с Митькой.

– С кем?

– С моей собакой. Он такой большой и лохматый. Вообще-то его Микаэль зовут по паспорту, но ему не подходит. Он Митька. Такой… – бледные руки неопределенно показали в воздухе нечто большое и лохматое.

– Понятно.

– Мы с ним наперегонки бегаем. В озере вместе купаемся. Вадим Александрович… а я буду ходить? – Светлые глаза девятилетнего ребенка посмотрели недетски серьезно.

Дим улыбнулся твердо и спокойно. Чтоб не допустить даже тени неуверенности.

– Конечно будешь.

Ходить мальчик не будет никогда. Даже с закрытыми глазами он мог почувствовать серо-красный сгусток на худой спине парнишки. Слишком серьезное ранение. Позвоночник. Но знать об этом он не должен.

Призыв – мягкий толчок в виски – Дим ощутил сразу. Но уйти просто так было нельзя. Нельзя, когда глаза вот так светятся надеждой.

– Будешь. Причем довольно скоро. Я обещаю. Подслушал тут один разговор наших костоправов.

Пока он увлеченно излагал только что придуманный разговор, давление на виски постепенно усилилось до неприятного. Стражи торопятся. Дим машинально «проверил» Лёшку. Если это очередная охота, то Лёшку тоже должны были выдернуть. Ну-ка… нет, братишка, судя по всему, в этот момент не думал ни о каких Сводах и Стражах, а торопился домой. Усталый, но, похоже, без единой царапинки и – Дим усмехнулся – в довольно романтическом настроении.

Значит, у Стражей разговор только к нему. Что ж, это к лучшему. Пусть Лёшка немного отдохнет от бурной жизни.