Текст книги "Притяжение"

Автор книги: Елена Нуднова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Тайна раскрыта

Как это ни прискорбно, но придётся признать, что идти на контакт Катрин не хочет. Моя попытка наладить общение разбилась о скорлупу её отчуждения, как волна о бетонную стену. Но просто так сдаваться я не намерена. Ладно, пусть Киллерман не желает сближаться со мной, – её право – но мы ведь можем говорить об учёбе. Пока и этого хватит, а потом ещё что-нибудь придумаю.

Я нашла Катрин в курилке. Так, вчерашнее происшествие в баре лучше не упоминать. Начну разговор с чего-нибудь нейтрального.

– Угостите сигаретой?

Катрин молча протянула пачку и зажигалку. Я прикурила. Что ж, меня не игнорируют, уходить Киллерман не собирается, для начала неплохо. Продолжим беседу.

– Мне очень понравился ваш доклад по Гёте.

Катрин помедлила, будто решая ответить или нет, деликатно выдохнула дым в сторону и сказала:

– Спасибо. Хотя сферой моих интересов является Гюго.

Она как-то странно усмехнулась, словно это была шутка.

– Будете принимать участие в общеинститутской конференции?

– Нет. А какой в этом смысл?

– Зря, уверена, вы блестяще выступили бы.

Катрин пожала плечами. Я немного помолчала, подбирая слова.

– Так, говорите, вам нравится Гюго?

– Да, – Киллерман опять усмехнулась.

Отлично. Если честно, я надеялась, что её ответ будет более содержательным. А теперь снова не знаю, какую тему можно обсудить.

– У вас шерстинка на плече, – неожиданно сказала Катрин. – Сейчас…

Она хотела снять шерсть Персика с моего пальто, но не успела, потому что нас прервали самым наглым и странным образом.

Мимо проходила бабулька полусумасшедшего вида, что-то бормотавшая себе под нос. Увидев Катрин, она остановилась и уставилась на неё с неприкрытым ужасом. Когда девушка протянула ко мне руку, бабка чуть ли не заорала:

– Ах ты, скотина! Людей трогаешь! Вот тебе!

Бабка попыталась треснуть её тростью, но Катрин, скорее автоматически, блокировала удар. Я опешила настолько, что не могла и слова произнести в защиту девушки. А Киллерман была спокойна, будто ей почти каждый день приходилось сталкиваться с сумасшедшими старухами, и она уже относилась к этому как к должному. Её лицо напоминало застывшую ледяную маску.

– Нехристь поганая, тварь, тьфу! – не унималась бабка. – Иди отсюда, иди!

Катрин посмотрела на неё, потом на меня, и… быстро двинулась прочь. Только в этот момент я отмерла.

– Да что вы себе позволяете? Напали на человека не из-за чего!

– Какого человека? – старуха окинула меня неожиданно нормальным, адекватным взглядом. – Ты, чай, ослепла? Совсем нынче молодёжь с ума посходила. Мой тебе совет – не разговаривай с ней, дочка.

И она ушла, опять что-то бормоча, а я осталась у ворот института в смешанных чувствах.

***

– Так и сказала? Тварь? – Наташа удивлённо приподняла брови.

– Ага. А ещё нехристь поганая.

Я и Таша гуляли во дворе нашего дома с Персиком. Пёс бежал чуть впереди. Вот он остановился у дерева, поднял лапку. Нам пришлось тоже притормозить.

– Ох уж эти бабки, да? – усмехнулась я. – Такие странные.

– Ну да, – сестра как-то подозрительно покосилась на меня. – А Катрин как отреагировала?

– Никак, в том-то и дело. Ни словечка не сказала.

– Странно. Судя по твоему описанию, я думала, что у неё более взрывной характер.

Персик побежал дальше, мы пошли за ним.

– А тот хам, с которым у тебя было свидание? Ты уверена, что Катрин именно подняла его в воздух?

– Да! Одной рукой, представляешь?

Я изобразила, как будто держу что-то перед собой в вытянутой руке.

– Ты ведь понимаешь, что это маловероятно?

– Не знаю. Я слышала, что бывали случаи и ещё более невероятные. Это выплеск адреналина в стрессовой ситуации. Возможности человеческого организма не до конца изучены.

– Угу, – сестра потянулась к волосам.

– Ну что не так?

– Всё так, – Наташа отрешённо посмотрела на меня.

– Конечно, будто я тебя не знаю. Если ты покусываешь прядку волос, значит, думаешь о чём-то неприятном.

– Просто, – Таша вздохнула. – У меня от всей этой истории с Катрин пупырышные мурашки.

Я закатила глаза. Это выражение Наташа использовала, когда была чем-то очень обеспокоена. У сестры сильно развита интуиция, она никогда ещё её не подводила. Но сейчас я не могла согласиться.

– Ты же сама говорила, что Катрин странная, – затараторила Таша, увидев выражение моего лица.

– Что ты пытаешься сказать?

– Я… пока ещё не знаю точно.

– Вот именно.

Персик застрял возле лавки, обнюхивая какую-то бумажку.

– Перс, иди сюда! – прикрикнула я и дёрнула за поводок.

– Не кричи на собаку, – мягко сказала Наташа. – Сердишься-то ты на меня.

– Извини. Просто…

– Тебе кажется, что я против твоего общения с Катрин? Нет. Ну, если хочешь, давай не будем поднимать эту тему. Хорошо?

– Да.

Мы продолжили прогулку. Сестра держала слово, имя Катрин больше не всплывало, но неприятный осадок остался.

***

За следующие две недели мне не удалось добиться никакого прогресса. Катрин по-прежнему закрывалась от меня. Нет, мы иногда болтали в курилке или по дороге из корпуса в корпус, но я-то хотела большего. Но что поделаешь, если человеку не нужно общение с тобой. Не заставлять же силой. Так что придётся довольствоваться тем, что есть.

Я вышла во двор на вечернюю прогулку с Персиком. Мы уже прошли половину нашего обычного пути, когда я увидела Катрин. Девушка брела по дорожке, опустив голову. Киллерман была одета в длинное чёрное пальто и маленькую шляпку. В руках она держала крохотный кожаный клатч. Одежда показалась мне знакомой, и я вспомнила, что уже видела этот наряд в моём сне.

Лицо Катрин было печальным. Интересно, почему она грустит? Мне захотелось подойти, обнять её, разгладить пальцами эту морщинку между бровей.

– Катрин! – позвала я.

Девушка вздрогнула и обернулась. Она увидела меня, подошла, остановилась рядом.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – что бы такого сказать, как поднять ей настроение? Может, похвалить? – Вы прекрасно выступили на конференции. Цитировать «Фауста» в оригинале, наизусть – это сильно.

– Спасибо, я немного знаю немецкий, – Катрин пожала плечами.

– Не скромничайте. Преподавательница считает, что вы говорите на нём, как на родном.

– Просто недолго жила в Германии. Ничего особенного.

– Я так не думаю. Вы очень интересный человек.

– Да неужели? – Катрин саркастично усмехнулась.

Я хотела ещё что-нибудь сказать, но меня отвлёк Персик. Во всё время короткого диалога с Киллерман он поскуливал и прижимался к моей ноге. Когда Катрин сделала шаг ближе ко мне, Персик взвизгнул и отпрыгнул, чуть не выдернув поводок.

– Да что с тобой, Перс? – я подняла его на руки. – Странно, обычно он так себя не ведёт.

Катрин кивнула, с каким-то непонятным выражением глядя на собаку.

– Знаете, я пойду. Дел много.

Отойдя на пару шагов, она обернулась и неожиданно добавила:

– Вы сегодня прекрасно выглядите.

Потом Киллерман быстро двинулась прочь, уже не оборачиваясь, а я стояла и смотрела ей вслед, глупо улыбаясь. Вот и мой первый комплимент от Катрин. Вроде бы всего четыре слова, а как приятно!

Настроение сразу взлетело на недосягаемую высоту. Даже захотелось откупорить бутылочку красного вина. Но на этом сюрпризы не закончились. Я была на кухне, готовила ужин, потягивая вино и мурлыча под нос, когда в двери провернулся ключ. Персик, только-только пришедший в себя, нервно затявкал.

– Да успокойся ты! Это Наташа с работы пришла, дуралей.

Я вытерла руки полотенцем и пошла в прихожую, встречать сестру.

– Ташка! Привет. Ты не представляешь, что сейчас произошло! Во время прогулки с Персиком я встретила Катрин. Мы поговорили, она сделала мне комплимент, и… – только сейчас я заметила выражение лица сестры. Оно было напряжённым и встревоженным. – Что-то не так? У тебя что-то случилось?

– Случилось, – мрачно сказала Наташа. – Только не у меня, а у тебя. Нам надо поговорить.

Она разделась и молча двинулась на кухню. Я была в полном замешательстве. Обычно Наташа себя так не вела. Сестра в любых ситуациях умудрялась сохранять присутствие духа и позитивный настрой. Что же такое стряслось?

Я прошла на кухню. Наташа сидела за столом и большими глотками пила вино из моего бокала.

– Ужинать будешь?

Таша отрицательно помотала головой и указала на другой стул:

– Садись. И обещай внимательно меня выслушать, хорошо?

– Ты меня пугаешь, честное слово, – я нервно хихикнула, но просьбу выполнила. – Расскажи толком, что стряслось?

– Катрин. Она стряслась. Во время сегодняшней прогулки ничего странного не произошло?

– Нет, – я пожала плечами. – Ну, Персик немного испугался. А что?

Наташа вытащила из сумочки книгу в чёрной обложке и положила её передо мной на стол.

– Вот.

– Не совсем понимаю, к чему ты клонишь.

Сестра вздохнула и взяла меня за руки.

– Ты говорила, что Катрин странная, так? Сначала я не придала этому значения, хотя сигналы были более чем явные. Случай со старухой стал последней каплей. Что если Киллерман не дала отпор, потому что старушенция была права? Может, Катрин просто чувствовала свою вину? После этого у меня зародились подозрения. Сперва на уровне шутки, но потом, когда я начала искать информацию, мне стало не до смеха.

Я по-прежнему не могла въехать в происходящее.

– Знаю, это звучит безумно, но… Я говорю абсолютно серьёзно. Катрин… вампир.

Несколько секунд я молчала, а потом расхохоталась. Наташа терпеливо ждала, пока пройдёт приступ смеха.

– Что? Ты сама-то хоть себя слышишь? Как бы это помягче сказать, дорогая… вампиров не существует.

– Понимаю твою реакцию. Мне было очень сложно поверить своим глазам. И тем не менее, я не шучу. Вот, почитай.

Я взглянула на книгу. «Теория вампиризма».

– Да ты издеваешься. Это…

– Просто. Прочитай, – устало перебила меня Наташа.

Я послушно взяла книгу в руки. Бред какой-то. Моя сестра, всегда такая рациональная, вдруг впала в неоправданную панику. Вампиры… Мир сошёл с ума.

На первой странице книги была фотография девушки с окровавленными губами. Под фото шёл текст жирным готическим шрифтом. Я вздохнула и начала читать вслух:

– И выходили они днём из домов своих с кольями и крестами, и хотели поймать они Познавшего Кровь. И блуждали они в неведении, ибо не знали, что среди них есть те, кто служит Познавшему, и рабы Познавшего прятались среди суетных обывателей и сбивали их с толку, и неправильно указывали дорогу, и когда наступала ночь, не успевали они спрятаться под крыши домов своих и слышали посреди леса смех Познавшего Кровь, и приходил он, и рабы его поклонялись ему, и смеялся он, и сходили с ума люди, а последнему, сохранившему разум… Бла, бла, бла… Наташа, что это за чушь?

Я решительно захлопнула книгу.

– Да не здесь читай! Дай сюда, – сестра выдернула книжку у меня из рук, немного полистала её и ткнула пальцем в страницу. – Вот. Вампир клинически мёртв. Помнишь, ты говорила, что у Катрин холодные руки?

– Ну и что? Просто плохая циркуляция крови.

– Конечно. Точнее, она совсем не циркулирует – сердце-то не бьётся. Итак, вампир клинически мёртв. Для поддержания существования ему необходима чужая кровь. Внешне от людей их можно отличить только по клыкам, выдвигающимся лишь на время охоты, и глазам. У Катрин странные глаза, да?

– Это ничего не доказывает, – я начала немного нервничать. Естественно, предположение Наташи оставалось чушью, но она так ловко выворачивала факты.

– Дальше. Вампиры очень сильны и быстры. Физические возможности старших вампиров поистине безграничны. Ничего не напоминает? Например, тот случай с Николаем?

– Я уже говорила, это выплеск адреналина.

– Ну-ну. Животные чувствуют вампиров и панически боятся их. Говоришь, Персик при ней испугался? Всё сходится. Понимаю, эта книга – всего лишь художественное чтиво для подростков, но зерно правды, судя по всему, здесь есть. Кстати, тут написано, что большинство из фактов о вампирах – чушь. В смысле, они не боятся ни святой воды и распятий, ни чеснока, ни серебра, ни осиновых колов. Убить вампира можно только если отрубить ему голову или сжечь его тело.

– Это. Бред. Сумасшедшего.

– Увы, это правда. Так вот, помнишь, я говорила, что не против твоего общения с Катрин? Теперь против. Категорически. Не заговаривай с ней, даже не подходи.

– Ты мне не мать! – взорвалась я. – А все твои разговоры про вампиров… даже не хочу это обсуждать.

– Это очень серьёзно, Ира. Но сейчас мне до тебя не достучаться. Ты настолько очарована своей Катрин, что блокируешь любые попытки. Лучше нам прекратить этот разговор.

– Да уж.

Наташа молча встала и вышла. Вскоре в её комнате хлопнула дверь. Я вздохнула. Ну, отлично, поругалась с сестрой из-за какой-то чуши. Просто прекрасно!

***

На следующий день я проснулась в отвратительном настроении. Эта идиотская ссора с Наташей не давала мне покоя. Конечно, сестра несла полный бред, но её слова звучали так уверенно. Что ещё более странно, потому что из нас двоих мечтателем и паникёром всегда была я, а Таша как раз сохраняла здравый смысл.

После первой пары ко мне подошла Катрин.

– У вас всё хорошо? – поинтересовалась она. – Выглядите расстроенной.

– Да, нормально, – я махнула рукой. – Просто день неудачный. Ещё сестра пыталась мне доказать, что вы вампир.

Сказала я это шутя, но, когда увидела ошарашенное лицо Киллерман, несерьёзное настроение куда-то улетучилось.

– Ей кто-то сказал? – холодно спросила она.

– Н-нет. Наташа прочла это… в книге.

– Интересно. Я знаю, что некоторые люди могут чувствовать нас. Например, сумасшедшие, как та старуха. Но чтобы вот так, по дрянной книжонке сделать вывод, – Катрин покачала головой. – Снимаю шляпу.

– Вы пытаетесь сказать…

– Почему же пытаюсь? Говорю открытым текстом – ваша сестра права. И что будете делать с полученной информацией?

Катрин пристально смотрела на меня. В её глазах смешались горечь, страх и чувство бесконечного одиночества. Похожее выражение я видела на фотографии в Интернете, у рыси, чья лапа застряла в капкане.

Я была настолько сбита с толку, что не могла ничего произнести.

– Исчерпывающий ответ. Что ж, в таком случае не смею вас больше тревожить.

И тут Катрин впервые показала мне свой фирменный уход. Она спокойна стояла на месте, я абсолютно чётко её видела. Потом Киллерман будто раздвоилась, мне пришлось моргнуть несколько раз, а когда зрение вновь сфокусировалось – её уже не было.

– Катрин, – шёпотом позвала я.

Но она не вернулась.

Тяжёлое решение

Сказать, что признание Катрин ошарашило меня – значит не сказать ничего. Оно буквально перевернуло мой внутренний мир. Всё, что казалось прочным, вдруг стало зыбким, а невозможное превратилось в суровую реальность.

До четверга я пребывала в состоянии полубреда. Спала мало, отключаясь лишь под утро, когда мысли совсем выматывали. Во мне боролись чувства к Катрин и страх. Мы ведь почти незнакомы. Чужая душа потёмки, кто знает, что она думает обо мне? По сути, я для неё лишь ходячий бифштекс. Но потом в моей памяти всплывало выражение глаз Катрин, и вся тщательно выстроенная логическая цепочка с грохотом разваливалась. Я не могла относиться к ней как к абстрактному смертоносному хищнику. Просто не могла.

Я решила, что необходимо хотя бы поговорить с Катрин. Где-то в глубине души ещё жила надежда, что всё это лишь розыгрыш. Мы встретимся после пары, Катрин рассмеётся и скажет, что просто решила подшутить надо мной. Конечно же, никаких вампиров не существует!

До конца лекции оставалось пять минут. Я нервничала всё сильнее. Главное, успеть остановить Катрин, ведь она может испариться меньше, чем за секунду. Значит, надо позвать её, пока студенты не начали расходиться.

Вот и звонок с пары.

– Катрин! – выкрикнула я.

Машка странно покосилась на меня, некоторые одногруппники тоже обернулись. Однако мне удалось привлечь не только их внимание. Катрин вздрогнула и сделала движение, будто собиралась рвануться к двери, но передумала. Киллерман медленно опустилась на стул.

– Тебя подождать? – в Машином голосе звучало беспокойство.

– Нет, иди, я догоню.

– Как хочешь, – подруга пожала плечами.

Наконец все разошлись, в аудитории остались только я и Катрин. Я приблизилась и села рядом с ней. От страха сердце забилось быстрее. Так, нужно успокоиться.

– Что вы хотите? – огрызнулась Катрин.

Это всего лишь защитная реакция. На самом деле ей тоже страшно. И очень одиноко.

– Нам нужно кое-что обсудить, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Даже если то, что выяснилось вчера – правда, это абсолютно ничего не меняет.

– Чушь! Это меняет всё! – Киллерман смотрела на меня, и в её глазах опять было то выражение – зверя, попавшего в ловушку.

Я протянула руку, коснулась её плеча.

– Поверьте, я понимаю вас…

– Нет, – Катрин закрыла глаза и покачала головой. – Но это нормально. Жертва не должна понимать хищника.

– Я не считаю себя жертвой. Уверена, вы не смогли бы причинить мне вред, – только бы голос не сорвался! – Ведь правда? – я заглянула в глаза Катрин.

Некоторое время продолжался безмолвный поединок наших взглядов, потом она сдалась:

– Я не стала бы. Хотя могу.

– Главное – ваш выбор. По-моему, вы не так уж опасны…

– Я очень опасна! Очнитесь! Ау! – Катрин пощёлкала пальцами перед моим носом. – Это не сказочка про добреньких вампирёнышей, которые дружат с людьми и пьют только кровь зверей. Я пью человеческую кровь. Охочусь на вам подобных, ну почему до вас не доходит?!

Катрин выдохлась, и мне удалось вставить слово.

– Но вы же защитили меня, тогда…

– Это другое, – Киллерман потёрла виски. – Чего вы хотите от меня?

– Хочу разобраться. Вы очень нравитесь мне.

– Вот только давайте без этого. Сейчас вы боитесь.

– Вовсе нет, – поспешила возразить я.

– Боитесь, признайте это. Признайте немедленно, иначе я перестану вас уважать.

Я помолчала. Наверное, сейчас нет смысла врать.

– Да. Мне страшно.

– Вот. Это честно. А насчёт того, что я вам нравлюсь, – Катрин вздохнула. – Это отчасти моя вина. Видите ли, вампирское тело выделяет особые гормоны. Некоторые предназначены для отпугивания людей. Некоторые, наоборот, притягивают, притупляя инстинкт самосохранения. Вы почему-то воспринимаете только вторые. Это делает вас слепой, – Катрин издала нервный смешок. – За всё своё существование первый раз сталкиваюсь с подобным. Быть может, дело в том, что… – она замолчала.

– В чём? – осторожно спросила я.

– В том, что вы мне тоже симпатичны. Поэтому моё тело подаёт неверные сигналы.

Ага. Значит, мои чувства – всего лишь химическая реакция. Как и любые человеческие эмоции, если подумать. Катрин тоже испытывает влечение, но непохоже, что ей это нравится.

– И что делать?

– Сложно сказать. Сейчас я тоже нахожусь во власти эмоций и не контролирую собственный организм. Поэтому «отключить» ненужную привязанность, как по щелчку пальцев, не получится. Нужно время. Нам лучше не разговаривать хотя бы месяц. Если вы решите прекратить общение совсем, что логично, – я не буду в обиде. Если же нет… Впрочем, надеюсь, что вы сделаете правильный выбор.

– Хорошо.

– Месяц, – Катрин протянула руку, будто собираясь погладить меня по щеке. Я прикрыла веки, готовясь ощутить прикосновение замши к своей коже, и… ничего. Когда же я открыла глаза, Катрин рядом не было.

***

Катрин сдержала обещание – в институте мы не сталкивались. Это помогало сосредоточиться, а обдумать надо было много чего.

Да, умом я понимала, что мне нужно прекратить общение с Катрин. Оборвать все ниточки и держаться от неё подальше, для моего же блага. Что она, по сути, опасный монстр, существующий за счёт людей. Разум твердил одно, но вот чувства…

Без Катрин мне было физически плохо. Я почти не ела. Постоянно болела голова, прихватывало сердце, часто защемляло нервы в рёбрах. Недели две я слонялась по институту, как зомби. Учёба помогала хоть как-то отвлечься. Потом резко подскочила температура, и мне всё-таки пришлось взять больничный.

Дома я лежала в кровати целыми сутками, почти не вставая. Наташа, несмотря на нашу размолвку, ухаживала за мной. Она выгуливала Персика, не давала мне голодать и постоянно пыталась утешить, хоть это у неё плохо получалось.

Так продолжалось ещё неделю. В день перед выпиской я, как и всегда, лежала и смотрела в одну точку на стене. Наташа подошла, присела рядом, укрыла меня пледом.

– Хочешь кушать? – ласково спросила она.

– Нет.

– Надо немного поесть. Хоть пару ложек супа.

Я только сжала губы. Сестра вздохнула.

– Что ты решила насчёт Катрин?

Имя вампирши вызвало приступ режущей боли в сердце. Я схватилась за грудь, пытаясь отдышаться. Когда чуть отпустило, всё же смогла ответить:

– Наверное будет лучше не общаться с ней.

– Молодец, – проворковала Наташа. – Мудрый выбор.

– Но это же больно! – я всхлипнула.

– Понимаю, зайка. Я понимаю.

Снова резкий укол. Таша посмотрела на меня и вздохнула:

– Опять сердце прихватило?

– Угу.

Сестра помолчала и неожиданно произнесла:

– Синдром такоцубо.

– Что? – не поняла я.

– Синдром такоцубо, также известный как синдром разбитого сердца. Если теряешь часть души, начинает сдавать и тело. Не знала, что у тебя так далеко всё зашло, – Наташа кивнула, будто решаясь на что-то. – Слушай, я не доверяю Катрин. Да, до недавнего момента мы и не подозревали о существовании вампиров, но абсолютно ясно одно – это опасные существа. Мне хочется уберечь тебя от общения с ней. Только вот получается, что так я делаю ещё хуже.

– Она нужна мне, – я всё-таки расплакалась.

– Знаю, – Таша вздохнула. – Просто… будь осторожна, хорошо?

Некоторое время она молча поглаживала меня по спине, потом спросила:

– Может, всё-таки немного супа?

– Хорошо, – я села, вытерла слёзы.

Наташа взяла с тумбочки тарелку, набрала в ложку суп:

– За маму, за папу.

– Мне не пять лет! – я улыбнулась, пытаясь отобрать тарелку.

– А для меня ты всегда будешь маленькой. Ты моя младшая сестрёнка. Я люблю тебя и приму твой выбор, каким бы он ни был. Обещаю.

Я вздохнула. Для начала мне самой нужно сделать этот выбор, и в любом случае он будет нелёгким.

***

Ночью мне приснился странный сон. Тёмный двор, освещённый всего одним фонарём. Вокруг ни души. Я будто смотрела на всё это откуда-то сверху. Помню ощущение изнуряющей жажды. Мне ещё никогда так сильно не хотелось пить, горло словно горело изнутри.

Катрин стояла, прислонясь спиной к стене, и нервно курила одну сигарету за другой. Не знаю, сколько так продолжалось, но наконец послышались чьи-то шаги. Киллерман выпрямилась и замерла, будто кошка, учуявшая мышь. Когда у входа во двор показалась тёмная фигура, Катрин вздохнула, отбросила сигарету и запела:

– Пловца на лодочке малой дикой тоской полонит; забывая подводные скалы, он только наверх глядит.

Фигура на секунду остановилась, а потом медленно двинулась к Катрин.

– Пловец и лодочка, знаю, погибнут средь зыбей, и всякий так погибает от песен Лорелей.

Некто подошёл и остановился напротив Катрин. Это оказалась женщина лет тридцати. Её взгляд был затуманен, словно от гипноза. Она стояла, чуть покачиваясь, и смотрела перед собой. Киллерман шагнула к ней, и только сейчас до меня начало доходить, что здесь творится: вампирша на охоте. Мне стало страшно. К горлу подкатила тошнота. Захотелось крикнуть: «Бегите, быстрее!», но я не могла произнести и звука.

Катрин стянула варежку с женщины и приблизила к губам её запястье. В тот момент я буквально почувствовала тепло человеческой кожи и ритмичные толчки пульса. Киллерман чуть сжала челюсти – рот наполнился солоноватым вкусом крови – и… резко отстранилась, оттолкнув жертву. Вытерла губы ладонью.

– Уходите, – жёстко сказала она.

Женщина смотрела на неё, недоумённо моргая. Из её взгляда постепенно исчезал гипнотический туман.

– Проваливайте отсюда, ну!

Женщина попятилась, развернулась и бросилась бежать. Катрин ударила кулаком в стену. Потом я проснулась.

***

Утром я чувствовала себя значительно лучше и, несмотря на протесты Наташи, буквально полетела в институт. Внутреннее чутьё подсказывало, что это был не просто сон. Всё происходило наяву. Не знаю как, но я видела Катрин. Ей тоже нелегко, но главное – вампирша отпустила человека! Она сдержалась! Могла высосать кровь у той женщины, но не стала. Наверное, Катрин пытается измениться ради меня. При одной мысли об этом внутри поднималась волна тепла.

Последние мои сомнения разбились, как стекло. Я. Хочу. Быть. С Катрин. И мне плевать, кто она.

Сегодня как раз был последний день нашего месяца. Я боялась, что Катрин не появится на парах, но моё волнение оказалось напрасным.

Киллерман стояла на площадке между лестничными пролётами. Я подошла, помедлила секунду и, повинуясь внезапному порыву, обняла её. Катрин осторожно похлопала меня по спине.

– Как я понимаю, это и есть ваше решение?

– Да.

Я прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Мне было так хорошо. На лестнице ни души, мы стояли вдвоём, и момент был бы идеальным, если бы не едва слышный шёпот Катрин:

– Всё-таки вы совершаете ошибку…