Текст книги "Притяжение"

Автор книги: Елена Нуднова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Елена Нуднова
Притяжение

Пролог

– Да, дорогая, я уже подхожу к дому. Буквально пять минут осталось. Целую. Давай.

Виктор спрятал мобильный в карман и поудобнее перехватил пакет с продуктами. Холодный ветер дул в лицо, словно норовя отпихнуть назад. Мужчина поднял воротник пальто, защищаясь от пронизывающих порывов.

На работе выдался настоящий аврал. Клиент в последний момент изменил решение, пришлось быстро переделывать дизайн всего проекта. В результате из офиса Виктор смог вырваться только ближе к десяти. Ещё сорок минут на дорогу… Так что теперь мужчина шёл по совершенно пустому двору. Вокруг не было ни души, работал только один фонарь. Виктор не считал себя трусом, темноты не боялся даже в детстве, но сейчас ему почему-то стало не по себе.

Тут он услышал тихий женский голос, выпевающий:

– Девушка пела в церковном хоре…

Виктор сбился с шага, остановился и завертел головой, силясь понять, откуда исходит мелодия. А голос продолжал:

– О всех усталых в чужом краю, о всех кораблях, ушедших в море, о всех, забывших радость свою…

Мужчина был очарован. Ему казалось, что ничего прекраснее он в жизни не слышал. Виктор даже задержал дыхание, боясь пропустить хоть слово. Его рука разжалась, пакет с продуктами упал. Бутылка, лежавшая в нём, разбилась, и вино растеклось красной лужей по асфальту.

– Так пел её голос, летящий в купол, и луч сиял на белом плече, и каждый из мрака смотрел и слушал, как белое платье пело в луче…

Виктор наконец увидел таинственную певицу. Девушка стояла полубоком к фонарю так, что в круг света попадали только широкие поля её шляпы. Незнакомка замолчала, медленно протянула руку и поманила мужчину пальцем. Виктор огляделся и показал на себя, будто спрашивая: «Вы меня имели в виду?». Девушка кивнула и повторила жест.

– Подойди ко мне.

Мужчина нервно сглотнул и на подгибающихся ногах двинулся к ней. От незнакомки веяло опасностью, инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно убираться отсюда, но остановиться Виктор не мог. Он ступил в пятно света и замер.

– Вот так, хорошо. Не бойся, будет совсем не больно.

Девушка сняла шляпу и шагнула вперёд. Виктор увидел чёрные локоны, бледное лицо с острыми скулами и затягивающие синие глаза. Незнакомка медленно открыла рот. Последнее, что запомнил мужчина, это как в свете фонаря блеснули длинные клыки. Потом – провал.

Встреча

Я неторопливо шла по коридору к шестой аудитории. Пара уже началась, но ускоряться было лень. Какой смысл спешить, если ты всё равно опоздал? К тому же у меня есть право на академическое опоздание в пятнадцать минут.

Аудитория была заполнена только наполовину. Неудивительно, первая пара, большинство предпочло поспать. Эх, ведь и сама хотела приехать ко второй… Ну, чего уж теперь. Я тихонько прошла, стараясь не обращать на себя внимания, и села за свободной партой.

Преподавательница как раз начала перекличку. Я краем уха вслушивалась в знакомые фамилии, ожидая, когда назовут мою, а мысли были заняты только тем, как же хочется чашечку кофе. Но вдруг в привычный ход событий ворвалось неожиданное:

– Киллерман.

А это интересно. В нашей группе новенький студент? Я внимательно оглядела аудиторию, надеясь увидеть, кто же он (или она), но никто не откликнулся.

– Киллерман? – повторила Зоя Михайловна.

– Её нет, – пояснил староста.

– Хм, ладно. Потом разберёмся, – преподавательница дочитала список и отодвинула журнал. – Итак, кто у нас сегодня? Мольер? Кто-нибудь что-нибудь готовил про него?

Ноль реакции. Я слишком сильно хотела спать и не была готова активно обсуждать зарубежную литературу, поэтому опустила взгляд, стараясь казаться незаметной. Остальные тоже молчали. Зоя Михайловна тяжко вздохнула и уже собиралась выдать гневную отповедь, но не успела произнести и слова.

Дверь скрипнула, открываясь. Послышался мягкий, вкрадчивый голос:

– Здравствуйте.

Я подняла взгляд. У входа в аудиторию стояла девушка, наверное, та самая новая студентка. Стройная, с густыми чёрными волосами, бледной, почти что белой кожей и синими глазами. Потом я почувствовала сильный запах. Странная смесь вишни, корицы и ландыша. Этот аромат будто стекал с девушки, стелился за ней шлейфом и волнами распространялся по воздуху. От него начинала кружиться голова и перехватывало дыхание. Внизу живота стало горячо.

– Вы кто? – подозрительно спросила Зоя Михайловна.

– Меня зовут Катрин. Катрин Киллерман.

– А, вы, значит…

– Новая студентка, – кивнула Катрин. – Меня перевели к вам из другой группы.

– Что ж, проходите. Но впредь будьте добры не опаздывать на занятия.

Катрин кивнула и прошествовала мимо меня к задней парте, обдав волной своего потрясающего запаха. В тот момент я была не в состоянии логически мыслить, но когда позже анализировала произошедшее, то поняла, что самой странной во всей ситуации была реакция других студентов. Они отодвигались от незнакомки, прижимаясь друг к другу, и отводили взгляды.

– Хорошо, на чём я остановилась? – преподавательница нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. – Да. Мольер. Кто-нибудь прочитал «Тартюфа»?

***

Всю пару я принюхивалась к витающему в воздухе аромату и старалась сдержать себя, чтобы не оборачиваться слишком часто. Мне хотелось смотреть на Катрин, хоть это и невежливо – открыто пялиться на людей. Она была красива. Конечно, это не любовь с первого взгляда, просто интерес. Как если видишь в толпе привлекательную девушку и думаешь: "Я бы хотела с ней познакомиться".

После пары я это и предложила подруге.

– Зачем нам знакомиться с новенькой? – Машка даже глаза округлила от удивления.

– А почему нет? Надо хоть поздороваться с ней, ради приличия.

Машка бросила быстрый взгляд на проходящую мимо Катрин и передёрнула плечами:

– Да ну, странная она какая-то.

Странная? Хм… Пожалуй. Было в Катрин что-то необычное, такая… аура, выделяющая её из толпы. Но разве это плохо? Да и кто из нас абсолютно нормален?

Впрочем, знакомиться мы так и не пошли. На лекциях, естественно, было не до того, и я уже почти забыла о своей идее, но потом столкнулась с Катрин в пустом коридоре.

Она стояла перед запертой аудиторией, разглядывая дверь с философски-отрешённым выражением на лице. Я подумала, что это довольно удобный предлог для начала разговора.

– Ищешь нужный кабинет?

Катрин обернулась и уставилась на меня. Так, наверное, человек смотрел бы на внезапно заговорившую кошку: со смесью удивления и недоверия. Видимо, мои слова выдернули её из размышлений.

– Меня Ирина зовут, – не сдавалась я.

Катрин кивнула, будто давая понять, что приняла информацию к сведению.

– А ты, значит…

– Мы разве пили брудершафт? – перебила меня Катрин.

– Н-нет, – настал мой черёд удивляться.

– Тогда, думаю, рано переходить на «ты». Вам так не кажется?

Ох! Вот уж не ожидала. Сейчас редко встретишь молодёжь, общающуюся с ровесниками на «вы». Поэтому я и сказала «ты», по привычке.

– Да, извините. Вам показать нужную аудиторию?

Ещё один взгляд, на этот раз любопытный, а не удивлённый. Тонкие губы изогнулись в ироничной полуулыбке.

– Не стоит, я не потеряюсь.

Катрин развернулась и двинулась прочь по коридору. При ходьбе подол её чёрного платья волочился по полу. И как она в нём не путается?

– Ладно, – немного запоздало сказала я.

Машка была права. Хотя мне самой не слишком-то нравится общаться с незнакомцами. Я пожала плечами и пошла в противоположном направлении.

После этого день перешёл в привычную колею. Знакомые лица, доведённые до автоматизма действия, десятки раз повторённые слова. К моменту возвращения домой история с Катрин почти что стёрлась у меня из головы.

Я выгуляла своего пекинеса Персика, накормила его, поела сама. Потом села смотреть сериал. По иронии судьбы – «Сверхъестественное». Я слышала, как подруги обсуждали его, вот и решила глянуть, что же это за штука такая. Оказалось довольно интересно, даже затягивающе, правда, немного страшно в некоторых моментах.

Уже давно стемнело. Я сидела в кровати с ноутбуком на коленях. Как раз шла серия про кровавую Мэри. Я огляделась, прикинула количество отражающих поверхностей в комнате и взяла к себе Персика. Стало немного спокойнее, но всё равно было страшновато. Когда серия закончилась, я выключила компьютер и убрала его на стол. Посмотрела на пса.

– Ну, и не идиотка ли я? Знала же, что с моим воображением смотреть такие вещи на ночь нельзя.

Персик только чихнул.

– Да… Теперь идея притащить с кухни пачку соли не кажется такой уж бредовой.

Пёс посмотрел на меня со снисхождением.

Чтобы немного отвлечься, я решила почитать. Где-то через полчаса плюнула на бесполезные попытки и легла. Уснуть, как ни странно, удалось довольно быстро. И, казалось бы, на этом всё, но ночью меня разбудил Персик.

Он скулил, прижавшись ко мне и дрожа. Я открыла один глаз, посмотрела на часы – два ночи.

– Ты чего? Страшный сон?

Персик не унимался. Я обняла его и попыталась снова заснуть, но не получалось. Появилось ощущение чужого взгляда. Как будто кто-то стоит неподалёку и смотрит, без злобы, просто с любопытством, но всё равно страшно становится. Я пыталась игнорировать это чувство, но тщетно. Персик своим скулежом не добавлял спокойствия. Чёрт, и соль не взяла…

– Аква, санкти, домини, – зашептала я.

Интересно, чем мне поможет заговор на освящение воды?

Послышался сдавленный смешок. Я не выдержала и резко села, включив свет. Конечно же, в комнате никого не было, только ветер шевелил занавески. Стоп! Я точно помню, что закрывала окно! И болезни Альцгеймера у меня нет. Я подошла к окну. Оно было распахнуто настежь. Так, возьми себя в руки, Ира. Ты просто забыла запереть его, никакой мистики, никакой мистики… Я закрыла створку, задёрнула шторы и легла.

К счастью, после этого до самого будильника ничто не тревожило мой сон.

***

На следующий день Катрин так и не начала общаться с одногруппниками. Студенты тоже не спешили идти на контакт. Наоборот, они избегали её. На лекциях, даже если аудитория была полной, вокруг Катрин образовывалось пустое пространство, как зона отчуждения.

На последней паре я сидела сбоку от Катрин, время от времени позволяя себе поглядывать в её сторону. Перед ней лежала открытая тетрадь, но Киллерман не сделала ни одной записи. Просто слушала, даже, кажется, не без интереса. Пару раз Катрин поворачивалась, наверное, чувствуя, что на неё смотрят, и наши взгляды встречались. Катрин держала меня несколько секунд на невидимой привязи и отводила глаза. Кстати, до чего же странные у неё глаза… Я не могла понять, чем именно, но ощущение какой-то неправильности не покидало.

Машка оказалась права, в Катрин было что-то необычное. Энергия настолько мощная, что это даже пугало. Вот уж к кому подошло бы выражение «внутренняя сила».

После звонка с пары она испарилась так быстро, будто её здесь и не было вовсе. Вот только что сидела, но стоило на секунду отвернуться – и нет её!

– Ну чё, Межуева, – Машка весело хлопнула меня по плечу, отвлекая от мыслей, – пойдём в чебуречную, пожрём?

Я кивнула и хотела вместе с подругой идти к двери, но тут что-то привлекло моё внимание. На парте, за которой сидела Катрин, осталась чёрная кожаная перчатка. Видимо, Киллерман забыла. Интересно, получится сейчас догнать её? Вряд ли. Но и оставлять находку в институте на целые выходные не стоит.

Я взяла перчатку – от неё тоже сильно пахло вишне-корице-ландышем – и убрала в сумку. Пусть полежит до понедельника.

***

В выходные я занималась своими делами и особо не думала о Катрин, но на краю сознания постоянно маячила мысль, что нужно вернуть перчатку.

Мы с Киллерман столкнулись перед первой парой в «курилке» (в нашем институте местом для курения служил пятачок рядом с воротами). Катрин стояла, прислонясь спиной к стене. Её глаза были закрыты, голова запрокинута. В точёных пальцах зажата тонкая сигарета.

– Здравствуйте, – я подошла и замерла перед Киллерман.

Она открыла глаза, моргнула несколько раз, будто ей требовалось время, чтобы понять, кто я такая и что происходит. Потом Катрин кивнула:

– Здравствуйте.

– Вот, – я вытащила перчатку из сумки и протянула Катрин. – Кажется, это ваше?

– Да. А я думала, что потеряла её. Спасибо.

Она взяла перчатку, при этом наши руки соприкоснулись. Моё тело очень резко отреагировало на короткий тактильный контакт: в глазах потемнело, голова закружилась, так что даже пришлось опереться о стену. Катрин затушила сигарету и двинулась прочь, а я всё смотрела ей вслед и пыталась отдышаться. И именно в тот момент я с кристальной ясностью поняла, что влипла. Прочно и надолго.

Странная незнакомка

Конечно, я и раньше влюблялась. Даже довольно часто. Я вообще импульсивная личность и к людям привыкаю быстро. Поэтому неожиданно возникшее влечение к Катрин не слишком меня напрягало, до поры до времени.

На возвращении перчатки история тогда не закончилась. Помню, в тот день было пасмурно, погода резко переменилась с плюса на минус. Я гипотоник, реагирую на перепады атмосферного давления, поэтому меня «штормило».

Я шла к кафедре иностранных языков. Самочувствие было просто отвратительное, сильно кружилась голова. На середине холла я ощутила, что вот-вот потеряю сознание. Пришлось остановиться. Так, вдох-выдох, вдох, выдох… Только бы не грохнуться в обморок.

– Ирина?

На моё плечо легла тонкая рука в чёрной перчатке.

– Вам плохо?

Я обернулась, передо мной была Катрин. Вдруг воздух словно стал плотным, тягучим. В ушах зазвенело. Киллерман ещё что-то говорила, я видела, как шевелятся её губы, но ничего не слышала. Ноги подкосились. Катрин тут же подхватила меня, не давая упасть. Потом… темнота.

Очнулась я уже на диванчике, стоявшем возле стены. Катрин сидела рядом, держа ладонь у меня на лбу.

– Как вы? – участливо поинтересовалась она.

Это была очень внезапная перемена. От леденящей вежливости («Разве мы пили брудершафт?») до искренней заботы. Сейчас её голос был мягким, тёплым, как мех, – запускай пальцы и грейся.

– Нормально. Спасибо, – я немного помолчала и, сама не знаю зачем, добавила, – у вас такие руки холодные.

– Плохая циркуляция крови.

Интонация сразу поменялась. В прошлое мгновение казалось, что Катрин переживает за меня, но сейчас её броня опять захлопнулась, засов с лязгом встал на место. Киллерман резко поднялась и молча ушла. Что, интересно, это было?

***

Вечером моя сестра, Наташа, вернулась из командировки. Ей частенько приходилось отлучаться, так что я с четырнадцати лет привыкла неделями оставаться дома одна, вести хозяйство и заботиться о себе. Ну, выбора-то особого не было. Отца мы никогда и не знали, мама умерла от рака, когда мне исполнилось тринадцать. Официально моей опекуншей была двоюродная тётя, но она не жила с нами и редко помогала. Так что поневоле пришлось стать самостоятельными и ответственными. Большая часть трудностей, конечно, легла на плечи Наташи, а ведь она была старше всего на десять лет. Но Таша воспитывала меня, обеспечивала и всегда была рядом. Вместе мы справлялись.

К Наташиному возвращению я приготовила отбивные и картофельное пюре. Мы с сестрой ужинали, Таша рассказывала что-то, но её голос не доходил до моего сознания. Я машинально кивала, время от времени хмыкала, а сама думала о Катрин. Со стороны, наверное, это выглядело так, будто я просто пялюсь в тарелку, но вместо еды мне виделась Киллерман. Чёрные локоны, спадающие на плечи… Как при ходьбе колышется подол её длинного шёлкового платья, а в разрезе мелькает стройное бедро…

– Ты рассеянная сегодня, – сказала Наташа.

Я вздрогнула, выныривая из мыслей, и перевела взгляд на неё.

– Витаешь где-то в своих мечтах, улыбаешься… неужели влюбилась?

От смущения кровь прилила к лицу, щекам стало горячо.

– Точно, влюбилась! – Таша радостно захлопала в ладоши. – Давай рассказывай! И со всеми подробностями! Кто он?

– Тебе положить добавки? – я быстро встала, взяла тарелку и отошла к плите.

– Ира, – Наташа не купилась на мою хитрость, – а чего это ты увиливаешь от ответа?

– Пюре очень вкусное получилось. Без единого комочка.

– Ира! А, стоп! Я, кажется, поняла. Это не он, да? Это она?

Я молчала. Сестра подошла и посмотрела мне в глаза. Почему-то Наташиного взгляда я никогда не могла вынести, сразу раскалывалась.

– Да, это она.

– Ага… Значит, расскажи мне про неё, – произнесла Наташа с упором на последнем слове.

Сестрёнка единственная из всех знакомых, кто был в курсе моих «предпочтений». И она никогда меня не осуждала. Приняла сразу и безоговорочно, будто так и должно быть.

– Она, – я села обратно за стол, улыбнулась, подбирая слова, – необычная. Немного старомодная. И очень красивая.

– Интересно… А можно ещё подробнее?

– От неё очень вкусно пахнет. Не похоже на духи, во всяком случае, я раньше ничего подобного не чувствовала. Вишня, корица, ландыш… Изумительный запах. Ещё Катрин привлекательна. Но есть в ней что-то странное. Особенно в глазах. Вряд ли смогу это объяснить, тут видеть надо, – я сделала глоток воды, думая, что ещё рассказать. – А вот общительной Катрин не назовёшь. Я тоже не болтлива и с людьми с трудом схожусь, но это другое. Катрин специально отталкивает всех, пресекая любые попытки приблизиться к ней. Выстроила вокруг себя толстенную стену, и фиг за неё проникнешь. Хотя… не то чтобы много кто пытался…

– Вы давно познакомились?

– Пять… да, пять дней назад. Странно, – я усмехнулась. – Кажется, что гораздо больше.

– Ты всегда быстро влюблялась, – Наташа лукаво улыбнулась. – И идеализировать предмет чувств тоже вполне в твоей привычке.

Она права, надо признать.

– Так что ты собираешься делать? – поинтересовалась Наташа.

– В каком смысле?

– В прямом. Что будешь делать дальше? Попытаешься познакомиться ближе, пригласишь куда-нибудь?

– Ну… – я опять смутилась. – Не знаю. Не думала ещё. Говорю же, Катрин закрытая, даже не представляю, как к ней подступиться.

– Боже, – Наташа закатила глаза. – Она что, токарный станок, чтобы к ней по-особенному подступаться? Обычный человек. Пообщайся с ней для начала. Там посмотришь, как дело пойдёт. Почему бы и нет, верно?

А действительно, почему бы и нет?

***

Серые стены зданий, брусчатка под ногами. Небо облеплено плотной пеленой туч. Падал редкий снег. Я шла по узкой улочке. Катрин стояла чуть впереди, возле фонаря. Она была в чёрном пальто и маленькой шляпке с вуалью. В руках девушка держала охапку белых роз.

– Катрин! – позвала я, подходя к ней.

Звуки были приглушёнными, будто под водой. Девушка молча смотрела на меня. Было холодно, наше дыхание повисало в воздухе облачками пара.

– Вам нравятся мои цветы? – спросила Катрин.

Я даже подумать ничего не успела, как услышала свой голос:

– Нет.

Катрин опустила руки, и розы ссыпались вниз. Я посмотрела на неё, потом на цветы. Почему-то этот образ очень ярко отпечатался у меня в мозгу – белые розы на серой брусчатке. Когда я подняла взгляд, Катрин уже не было.

***

Понедельник начался не слишком удачно. Я опоздала в институт и получила выговор от профессора, хоть и не была виновата. Не в моих силах ведь заставить поезда в метро ходить регулярно, не простаивая в тоннелях по пятнадцать минут. Погода тоже не радовала. Казалось, что нудный моросящий дождик никогда не закончится, придётся нам вечно жить в мире без солнечного света.

Катрин не пришла в институт, так что начать общение пока не удалось. Зато после пар мне позвонила тётя Света, мамина двоюродная сестра. Она не слишком-то помогала нам с Наташей, когда мы остались одни. Так, объявлялась время от времени. Но почему-то считала себя вправе давать нам советы и всячески лезть в нашу жизнь. Та ещё прилипала, впрочем, приходилось её терпеть, потому что переждать промывку мозгов раз в месяц было реально легче, чем спорить и скандалить. Меньше нервов тратилось и времени.

Помимо прочего, тётю Свету очень интересовала моя личная жизнь. Она с настойчивостью маньяка пыталась заставить меня ходить на свидания. Даже сама иногда подыскивала кавалеров. Заверять её, что мне это неинтересно, было бесполезно. Вот и сейчас тётя Света трещала в трубку:

– Ты зря отказываешься! Николай – очень приличный парень, сын моей хорошей приятельницы. Не красавец, но с лица, как говорится, воду не пить.

– Но… – попыталась я вставить словечко. Однако этот фонтан было не заткнуть.

– Хоть в кафе с ним сходи. Я ведь пытаюсь помочь. Пора бы и о семье задуматься. А то годы, знаешь ли, идут.

Мне двадцать, блин! Какие, на хрен, годы? Куда они идут?! Я выдохнула, с трудом подавив желание зашвырнуть телефон подальше. Видимо, придётся согласиться. Иначе она не отстанет. Потерплю один вечерок, зато потом буду свободна.

– Хорошо. Я встречусь с Николаем.

– Вот и умничка. Он как раз сегодня свободен. Встретитесь, поболтаете, а там, – она противно захихикала. – В общем, его телефон я тебе по смс пришлю.

Тётя Света повесила трубку. Я прикрыла глаза и помассировала виски. Один вечер, Ира, это всего один вечер…

Николай оказался малоприятным персонажем. Сначала он долго рассказывал мне в каких клубах тусовался, что пил, с кем пил. Я попыталась списать это на волнение, мол, не знает, о чём говорить, вот и несёт чушь. Впрочем, минут через двадцать мне стало казаться, что я лично знакома со всеми его собутыльниками. Сейчас, кстати, Николай тоже потягивал пиво.

Потом разговор перешёл на жизненные планы, но лучше от этого не стало. После фразы про то, что его жена будет и работать, и выполнять все домашние дела, потому что это «бабский долг», я окончательно перестала слушать. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец, принесли счёт. За себя я заплатила сама, чтобы не быть должной. Потом Николай предложил проводить меня до дома. Я решила не влезать в долгие споры и согласилась.

На улице уже стемнело. Да, одной идти было бы страшно. Николай же не вызывал у меня опасений. Он глуп, с завышенной самооценкой, но опасным не кажется.

Меня проводили до самого подъезда.

– Ну, – сказала я, остановившись перед дверью, – спасибо за ужин. До свидания.

– Может, пригласишь на чашечку кофе?

– Извините. Уже поздно, а мне завтра на пары рано вставать. Надо выспаться. Может, в другой раз…

Я попыталась улизнуть, но Николай держал дверь рукой, не давая мне войти в дом. Дело принимало нежелательный оборот.

– Ты что, динамщица? – он дохнул на меня пивным «ароматом». – Думала, можешь раскрутить меня на ресторан и просто так свалить?

Во-первых, кафе, во-вторых, никто никого не раскручивал, счёт мы оплатили пополам. Нужно было сказать это, но мне вдруг стало страшно, язык будто прилип к нёбу. Я лишь молча дёрнула дверь, но держал он крепко.

Николай попытался расстегнуть молнию на моей куртке.

– Кажется, она ясно дала понять, что не хочет.

Николай медленно обернулся. Позади него стояла Катрин.

– О! А ты кто? И откуда взялась?

Вопрос, конечно, был абсолютно невежливым, но резонным. Я стояла лицом к улице и всё равно не видела, как подошла Катрин. Она будто материализовалась из вечерних теней. Думаю, я просто была слишком сосредоточена на происходящем, вот и не заметила её.

– Мы разве пили брудершафт?

Катрин была безукоризненно вежлива, голос оставался спокойным, но лично я чувствовала расходящиеся от неё волны сдерживаемой ярости.

– Что? – не понял Николай. – Иди куда шла. Не мешай людям развлекаться, – он с сальной улыбочкой положил руку мне на плечо.

Катрин молниеносным движением схватила его за горло и резко подняла в воздух. Николай захрипел. Его лицо начало багроветь, в глазах читался неподдельный ужас. Ещё бы! Тут есть, чего испугаться. Николай был довольно упитанным парнем, но сейчас он болтался тряпичной куклой, так, что его ноги не касались асфальта. Катрин держала его на весу, за горло. Одной рукой. Совершенно не напрягаясь, словно ей вовсе не было тяжело.

– Послушайте, милейший, – голос Катрин напоминал шипение. В каждом звуке слышалась такая исступлённая злоба, что от тихих вежливых слов становилось страшнее, чем от угроз. – Если Ирина сказала «нет», значит, «нет». Ещё раз хоть пальцем её тронете – я вам вырву руки. Понятно?

Это прозвучало как обычная констатация факта. У меня не возникло сомнений, что такая хрупкая девушка способна выдернуть руку из сустава.

Николай попытался кивнуть.

– Хорошо.

Катрин разжала пальцы, и он грохнулся на асфальт, жадно глотая воздух.

– Какое жалкое зрелище, – прошипела Киллерман. – Прочь!

Николай вскочил и побежал, так быстро, будто за ним гналась стая разъярённых собак. Катрин проследила за парнем взглядом и повернулась ко мне.

– Как вы? В порядке? – участливо поинтересовалась она.

Я была напугана и сбита с толку. Чёрт, меня ведь только что едва не изнасиловали! Ещё пара минут, и… К горлу подкатила волна тошноты. Какое счастье, что Катрин была рядом! Но как она оказалась тут? Почему решила заступиться? Я смотрела на Киллерман и не могла вымолвить ни слова.

– Замечательно поговорили, – съязвила Катрин.

Она развернулась и двинулась прочь. Блин, вот дура! Почему я промолчала? Нужно поблагодарить её.

– Ка… Катрин!

Я побежала следом, но не успела догнать, она уже скрылась за углом дома. Когда же я завернула за угол, то никого не увидела. Катрин словно испарилась. Исчезла так же внезапно, как и появилась. Я вздохнула и двинулась обратно к подъезду.

***

Я планировала всё-таки поблагодарить Катрин на следующий день, но она опять не явилась в институт. Впрочем, вечером мне неожиданно представился шанс это сделать.

Я сидела в баре возле стойки, потягивая «Кровавую Мэри». Было шумно, людно, практически все места заняты. Тут из-за моего плеча послышался холодный голос:

– Сто грамм коньяка, пожалуйста.

Да, это была Катрин. Я невольно расплылась в улыбке. Девушка села на свободный стул рядом. Она была погружена в свои мысли и, кажется, не заметила меня. Тогда я решила заговорить первой:

– Здравствуйте.

Катрин бросила удивлённый взгляд в мою сторону, кивнула и улыбнулась уголком губ. Так, вроде бы она рада меня видеть.

– Спасибо… ну… за вчерашнее.

– Не за что, – Катрин пожала плечами.

– Почему же, ваш поступок очень много для меня значит.

Я замолчала. Катрин тоже не произносила ни слова. Она снова погрузилась в мысли. Её взгляд был устремлён в пространство, длинный чёрный ноготь постукивал по барной стойке. Я глубоко вздохнула, собираясь с душевными силами. Что там советовала Наташа? Попытаться начать общение? Что ж, попробуем.

– Мне хотелось бы чем-нибудь отблагодарить вас. Можно, например, угостить вас чашкой чая?

– Нет.

Тон Катрин был абсолютно непререкаемым. Вроде бы она произнесла всего лишь одно слово, а по ощущениям – как пощёчину влепила. Но откуда такая суровость?

– А заплатить за вашу выпивку?

– Не стоит.

– Но почему?

Катрин посмотрела на меня. Сейчас мы сидели как никогда близко, и мне удалось разглядеть, что же такого странного было в её глазах. По краю радужки шла чёрная окантовка, зрачок был расширен почти вдвое. За счёт этого взгляд казался… холодным?

– Вы меня не знаете.

Она отвернулась, опрокинула рюмку коньяка и жестом попросила ещё.

– В каком смысле?

– В прямом. Вы. Не знаете. Меня.

– Ну… да, потому что мы знакомы меньше недели и толком ещё не разговаривали. Но я бы очень хотела узнать вас.

– Плохая идея, – Киллерман выпила вторую рюмку. – Вам лучше держаться от меня подальше.

– Не понимаю!

– И не пытайтесь.

Катрин бросила на стойку тысячную купюру и поднялась. Она накинула пальто и хотела идти к выходу, но я придержала её за руку:

– Постойте!

Катрин замерла, ошарашенно глядя на мою ладонь. Потом она аккуратно, двумя пальцами, отцепила мою руку от своей и рванулась к двери. Да что с ней не так?!