Текст книги "Белая шубка"

Автор книги: Елена Верейская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Елена Николаевна Верейская
Белая шубка

Белая шубка

Это было в дни Великой Отечественной войны.

Маленькие ленинградцы с детским садом уезжали в эвакуацию. На одной из больших станций поезд стоял особенно долго. Вечером в вагон к ребятишкам вошла молодая женщина в белом халате. На руках она держала мальчика лет двух в белой меховой шубке с чёрными пятнами.

– Я из детской комнаты, – сказала она воспитательнице Ольге Михайловне. – Вчера ночью фашисты разбомбили поезд. Много народу погибло. Этого мальчика мы нашли в лесу. Кто знает, что сталось с его матерью! Он шёл и плакал. Он знает, что его зовут Толей и что у него есть мама. У нас оставить его опасно. Станцию часто бомбят. Не возьмёте ли вы его в свой эшелон?

– Конечно, возьмём! – Ольга Михайловна подошла и взяла ребёнка на руки. Детишки обступили их.

– Ольга Михайловна, мы правда возьмём его! Он такой маленький. А глазки у него чёрные-пречёрные и уголки кверху приподняты, как у китайчонка, – радовались ребятишки.

А шестилетняя Валя сказала:

– Ольга Михайловна! Пусть он будет моим братишкой. Я буду вам во всём помогать.

– Мама!.. Где моя мама?! – вдруг громко заплакал мальчик.

– Не плачь, Толя, – сказала воспитательница, – мы поедем с тобой к маме! А вы, ребята, его пока не трогайте. Он хочет спать.

* * *

Ехали много дней. Мальчик сначала часто плакал и звал маму, но потом привык. Он был самый маленький, и ребята любили играть с ним, а Валя не отходила от братишки и помогала воспитательнице ухаживать за малышом.

Наконец приехали в красивый город. Детский сад разместили в большом и просторном доме, на окраине города. Приближалась весна, снег в саду стал мягким и послушным. Из него так весело было лепить снеговиков с метлой, с угольками вместо глаз и носом из морковки!

Однажды Ольга Михайловна повезла старшую группу ребятишек в кукольный театр. Долго ехали на трамвае. Ребятам не терпелось: «Скоро ли доедем?» И вдруг оказалось, что спектакль перенесли на другой день. Все приуныли, но воспитательница сказала:

– Что за беда? Приедем другой раз. Посмотрите, какой тут чудесный садик. Снег в нём такой чистый! Давайте-ка снеговика лепить. – И она первая стала скатывать снежный ком.

Ребята с визгом бросились помогать. Снеговик вышел замечательный! Ольга Михайловна вылепила ему большой снежный нос и толстые губы, а вместо глаз вставила два кедровых орешка, которые нашла в кармане.

– Только метлы не хватает! – закричала Валя.

– Где же тут метлу взять? – сказала воспитательница. – Давайте налепим ему пуговок на платье. И подол украсим шариками! А ну, за дело!

Все с увлечением стали катать снежные шарики, а Валя всё-таки пошла искать метлу. У самого входа в садик из сугроба торчала какая-то палка. А что, если это метла? Да, это была забытая сторожем метла. Валя дёрнула за палку, но метла прочно вмёрзла в снег. Никак не вытащить!

– Давай помогу, – услыхала Валя над собой ласковый голос и подняла голову.

Около неё стояла молодая женщина в белой меховой шубке с чёрными пятнами. Женщина с силой дёрнула за палку и вытащила метлу.

– Получай! – она улыбнулась Вале и быстро вышла из садика.

Валя смотрела ей вслед. Где же она видела эту тётю?! Такое знакомое лицо! Чёрные-чёрные глаза, и уголки их чуть-чуть приподняты. А шубка?! Белая с чёрными пятнами! Совсем как Толина!..

– Тётя! Тётя, постойте? – закричала Валя и, бросив метлу, выбежала из сада.

Но белая шубка была уж далеко. Женщина шла быстро. Валя бросилась её догонять.

Улица круто поднималась в гору. Тротуар обледенел, девочка поскользнулась и упала. Она больно ушибла коленку, но сразу же вскочила. Женщина удалялась. Только бы не потерять белую шубку из виду!

– Тётя! – попробовала снова крикнуть Валя, но в горле у неё совсем пересохло – и вместо крика раздался хриплый шёпот.

И вдруг она увидела, как «белая шубка» скрылась в подъезде огромного дома.

Когда Валя вбежала в подъезд, где-то на самом верху стукнула дверь.

Девочка остановилась и с трудом перевела дух. Потом стала подниматься по широкой лестнице.

Вот и площадка верхнего этажа. Две двери. В которую звонить?.. Валя робко позвонила в первую. За дверью раздались торопливые шаги. Дверь приоткрылась. На пороге стояла толстая женщина в испачканном мукой фартуке и с засученными руками. Её красное лицо было сердито.

– Чего тебе? – спросила она неприветливо.

– Тётя, – несмело сказала Валя, – у вас не живёт тётя в белой шубке?

– У меня там блины горят, а тут ещё всякие девчонки! – И она хлопнула дверью, плотно закрыв её.

Валя чуть не заплакала от обиды, с минутку постояла и, собравшись с духом, нажала кнопку звонка у второй двери. Дверь широко распахнулась. Перед Валей стояла та самая тётя, с глазами, как у Толи.

– Ты что, девочка? Входи! – сказала тётя.

Валя молча вошла. От волнения у неё снова пересохло в горле.

– Ты к кому, девочка? – спросила тётя, присаживаясь на корточки перед Валей. – Стой! Да никак мы уже знакомы? Это не тебе ли я в садике вытащила метлу из снежного сугроба? – воскликнула она удивлённо.

Валя молча кивнула.

– Это ты бежала за мной? Догоняла меня? – ещё больше удивилась тётя.

Валя снова молча кивнула.

– А зачем? – тётя засмеялась. – Тебе, наверно, в саду от сторожа попало за метлу? Да?

Валя отрицательно покачала головой.

– Так что же ты молчишь? Зачем я тебе понадобилась?

Валя глубоко передохнула.

– Вы… не Толина мама? – спросила она тихо.

Лицо женщины стало белым, губы задрожали. Она схватила Валю за плечи.

– Толя!.. Ты знаешь, где Толя?! Он жив?.. – еле слышно прошептала она.

– Жив. Он у нас в детском саду. Я узнала вас…

– Мой Толя жив? – тётя, смеясь и плача, обняла Валю. – Где он? Пойдём скорее… – Она схватила шубку и платок.

В садике у театра уже не было никого.

– Ушли! – воскликнула тётя. – На какой улице ваш детский сад?

– Я… я не знаю… – и Валя громко заплакала.

Она вдруг поняла, что потерялась, что ей ни за что не найти своего дома!

– Где-то далеко… – рыдала она, – на трамвае долго ехали… Я не знаю…

Тётя обняла её и прижала к себе.

– Не плачь! Мы их сейчас найдём!

Пока тётя звонила по телефону-автомату, Валя стояла рядом и горько плакала. Она только теперь подумала о том, как волнуется Ольга Михайловна.

– Милиция? Скажите, вам никто не сообщал, что потерялась девочка? – спрашивала тётя. – Звонили из детского сада? Девочка со мной! Позвоните, пожалуйста, туда, скажите, я сейчас её привезу. Какой адрес детсада?.. Спасибо!

– Скорей! Скорей! – И, взяв Валю за руку, она побежала к трамваю.

* * *

– Валя, как же ты могла… – встретила их Ольга Михайловна.

– Не браните её, – перебила тётя. – Она очень хорошая девочка. Она меня нашла… Где Толя?!

Ольга Михайловна взглянула на Валину спутницу и ахнула:

– Ну конечно! Мать Толи! Я сейчас приведу его. Зайдите сюда.

Тётя и Валя вошли в кабинет Ольги Михайловны. Тётя присела на стул и не сводила глаз с двери.

И вот воспитательница ввела Толю. Тётя поднялась и схватилась за стол.

– Толя… – еле слышно прошептала она.

Толя молча посмотрел на неё.

– Мама! – закричал он вдруг и бросился к матери.

– Оставим их одних, – сказала Ольга Михайловна и, прикрыв дверь, вышла с Валей в коридор.

– Ольга Михайловна, не сердитесь… – начала было Валя, но воспитательница не дала ей договорить. Она обняла Валю и крепко поцеловала её.

Цыплячьи шефы

Кира ехал с мамой на всё лето на дачу. Но он совсем не радовался. Наоборот, он невесело смотрел в окно вагона и думал.

– Федул, что губы надул? – с улыбкой спросила мама, сидевшая напротив.

– Ты сама знаешь, – заговорил Кира, и губа его задрожала, – я хотел ехать в школьный лагерь, туда много ребят из моего класса поехали… Ну, уж раз ты медсестра детского сада, и ехала бы к своим пупсам, а зачем меня к ним тащить?

– Чудак ты, Кирюша! – вздохнула мама. – Зато, мы всё лето будем с тобой вместе! А дача там чудесная! Да и папе захочется нас обоих навещать. Что же ему – разорваться?

– А что я буду делать там с малышами? Пирожки из песка лепить, что ли? Я же школьник!

– Школьник, – мама кивнула головой. – Во второй класс перешёл. В конце августа тебе восемь лет исполнится. А у моих ребят в старшей группе есть такие, которые в прошлом году в школу не попали, потому что им семь исполнилось в октябре – ноябре. Разница в возрасте с тобой – два-три месяца.

– Всё равно, – упрямо пробубнил Кира, – я школьник, а они ещё пупсы! С ними играть скучно: они воображать не умеют.

– Ого! – воскликнула мама. – Сам увидишь, какие интересные есть у меня там ребята! А насчёт «воображать», так многие и тебя за пояс заткнут.

– Ну да-а… – недоверчиво протянул Кира, – что они понимают?..

– Давай собираться, Кирюшка, – сказала мама. – Следующая станция наша.

В первый же день на даче случилось маленькое происшествие. Не успели мама с Кирой приехать, как в калитку вошла старенькая бабушка с заплаканными глазами. Воспитательница старшей группы, Мария Михайловна, ласково её приветствовала:

– Здравствуй, соседушка, бабушка Ульяна! Почему слёзы?

– Топлёнка у меня пропала! – и старушка всхлипнула.

– Топлёнка? Кто это? – спросили ребята.

– Курица, – ответила бабушка. – Такая красивая, вся жёлтенькая, цветом как есть топлёное молоко. А уж умница-разумница какая! Со вчерашнего вечера её нет, и ночь дома не была и утром не вернулась. Нет ли её где у вас на участке?

– Посиди, бабушка Ульяна, здесь на скамейке, – сказала Мария Михайловна, – а мы с ребятами сейчас весь участок обойдём, поищем.

Участок вокруг дачи оказался очень большим.

Возле домиков цвели на клумбах цветы, их обегали посыпанные песком дорожки. А дальше шёл сад – как лес: с высокими деревьями, с зарослями кустарников, с просторными лужайками. С первого раза могло показаться, что в нём легко заблудиться. А только заблудиться было невозможно: со всех сторон он был обнесён высоким деревянным забором.

Вся старшая группа, весело болтая, шла, тесно обступив Марию Михайловну. Ребята заглядывали под все кусты и старались перекричать друг друга:

– Топлёнка!.. Топлёнка!.

– Цып-цып-цып!..

Кирилл шёл в стороне один и молчал. Ему очень нравился участок. На нём хорошо играть в любое путешествие, в любое приключение! А с кем? С этими пупсами? Что они понимают? Вот был бы тут школьный лагерь!..

Вдруг кто-то толкнул его локтем. Кирилл оглянулся.

Рядом с ним шагал мальчишка чуть повыше его ростом с носом пуговкой.

– Я тебя знаю, – сказал он.

– И я тебя знаю, – обрадовался Кирилл, – ты в моей школе учишься, в классе «б».

– Ага! А ты в «а». Тебя как звать?

– Кириллом. А тебя?

– А я Шурка. А ты чего тут, а не в лагере?

Кирилл тяжело вздохнул.

– Мама моя тут медсестра, – грустно сказал он.

Шурка свистнул.

– Фю-ю-ю! То же, что со мной! А моя тут завхоз! Не повезло нам.

Они остановились и посмотрели друг на друга.

– Я рад, что я тут не один большой! – дружелюбно сказал Кирилл.

– Ага, и я рад. А то все мелюзга! – и Шурка презрительно пожал плечом.

– Значит, давай дружить! – весело предложил Кирилл.

– Ага, дава-а-а-й! – И Шурка вдруг боком налетел на Кирилла и неожиданно так толкнул его, что сбил с ног.

– Слушай, – сердито закричал Кирилл, вскакивая на ноги, – я драться не люблю! И ты не лезь!

– Подумаешь! – расхохотался Шурка и снова налетел было боком на Кирилла, но тот отскочил и ловко подставил Шурке ногу. Теперь Шурка ткнулся носом в траву, но, падая, дёрнул Кирилла за ногу, и Кирилл во весь рост растянулся на спине.

– Это что такое? Драка? А ещё школьники! И не стыдно? – услышали они над собой голос Марии Михайловны.

Оба вскочили на ноги. Шурка сразу стал оправдываться:

– Он мне ножку подставил! Я не виноват!

– Зачем ты ему ногу подставлял? – строго спросила Мария Михайловна.

Кирилл мрачно молчал. Он не любил ябедничать.

Мария Михайловна укоризненно покачала головой.

– Чтобы этого никогда больше не было! – твёрдо сказала она, и все двинулись дальше по участку.

– Я не буду с тобой дружить, и не лезь ко мне, – шёпотом сказал Кирилл Шурке, когда тот снова подошёл к нему.

– Подумаешь! Больно ты мне нужен! – фыркнул Шурка и отошёл.

Обыскали весь участок, но Топлёнку не нашли. Бабушка Ульяна заплакала.

– Видно, ястреб мою курочку унёс. – И, понурившись, ушла домой.

Весь день Кирилл держался в стороне от всех и скучал. Ему захотелось зайти в медпункт к маме, но он не пошёл. Он всё ещё сердился на неё.

Вечером он долго не мог заснуть. Было обидно, что и мама не зашла вечером в спальню старших мальчиков… Вообще лето не обещало ничего хорошего… Он вдруг вспомнил про красную тетрадь, которую утром подарил ему папа.

– Ты, Кирилка, записывай в неё всё интересное, что будет случаться на даче. Ладно? – сказал он.

Все ребята вокруг крепко спали. Кира тихонечко встал, вынул тетрадку и, положив её на подоконник, при бледном свете летней белой ночи записал карандашом:

«Сегодня приехали на дачу. Тут скука: все малыши. А Шурка плохой товарищ». Подумал и прибавил: «И глупый». Ещё подумал и приписал: «У бабушки Ульяны пропала курица Топлёнка. Мы все её искали и не нашли». Он закрыл было тетрадку, но спохватился и поставил число: «15 июня».

Потом лёг в постель и сразу уснул.

* * *

На другое утро, после завтрака, Кира бродил один по дорожкам сада и вдруг за зарослями сирени услышал голоса.

– Смотрите! Смотрите! – звенел тоненький ребячий голосок. – А вон там собачка! И хвост крючком!

– Верно! А перед ней будто девочка бежит…

– Да, да! И руку вперед протянула!

– Ой, рука-то, рука-то!.. Длиннее самой девочки вытянулась!

– А собака уж не собака! Расплылась!

Кира вышел на маленькую лужайку за сиренью и остановился. На высокой скамейке, болтая ногами, сидели четверо ребят – три девочки и один мальчик – и в таком азарте смотрели куда-то вверх, что и не заметили Киры.

– А девочка превратилась в кенгуру, видите? – закричала беленькая малышка.

Кира тоже поднял голову и посмотрел вверх. День был ветреный, и по синему небу быстро неслись облака. Одни белые и почти прозрачные – летели выше, другие – серые и тяжёлые – ниже, и нижние обгоняли верхние. И те и другие всё время меняли очертания, одно другого причудливее и фантастичнее. И Кира сам не заметил, что уже сидит на краю той же скамьи и тоже кричит:

– Смотрите! Скорей, а то закроется! Вон будто птица летит, а за ней крокодил гонится!

И в самом деле – на маленькое, лёгкое белое облачко, похожее на расправившую крылья птицу, наползало быстро длинное серое облако. Конец его суживался, как крокодилий хвост, а передняя часть раздвоилась, как будто пасть; и вот уже белая птичка исчезла в этой пасти.

– Слопал птичку крокодил, – вздохнул мальчик.

– Дурачьё! – раздался за спиной ребят насмешливый голос. – Облака как облака, чего они там высмотрели?

Ребята оглянулись. Позади скамейки стоял Шурка, сунув руки в карманы и презрительно улыбаясь.

– А вы сегодня опять драться будете? – живо спросила беленькая малышка, с любопытством переводя весёлые синие глаза с Шурки на Киру и обратно.

– Не стану я с ним драться, ну его! – проворчал Кира и снова поднял голову. – Смотрите, вон, вон! Голова слона, и хобот задран!

– Ой, что ты мне напомнил! – вскричала сидевшая рядом с Кирой девочка и соскочила со скамьи. – Ребята, а я сегодня слона нашла! Хотите, покажу?! Здесь, в саду! Побежали!

Высокая, тонконогая, с двумя чёрными косичками, она стремглав понеслась куда-то по дорожке, и все ребята бросились за ней.

– Где слон?

– Какой слон?

– Что? Живой?

Они еле поспевали за длинноногой девочкой.

– Сейчас увидите! – ликовала она, не оглядываясь.

Бежал за ней и Кира.

Девочка, а за ней все ребята перелезли через сложенные штабелем брёвна и остановились перед небольшим каменным сарайчиком. Сарайчик был когда-то оштукатурен, но был он очень ветхий, и штукатурка местами обвалилась, а местами покрылась неровными тёмными пятнами..

– Вот! – торжествующе воскликнула девочка и ткнула пальцем в большое грязно-серое пятно на стене. – Разве это не слон?! Только вот одной ноги не хватает, и хобот очень короткий!

Ребята несколько мгновений растерянно смотрели на пятно.

– Неужели не видите?! – удивилась девочка.

И вдруг беленькая малышка захлопала в ладоши:

– Конечно, слон! Вижу, вижу! Витя! Пририсуй! Вот тут переднюю ногу, и чтоб слон её поднял, будто идёт! И хобот сделай больше!

– Верно! – И мальчик достал из кармана уголёк и уверенным движением стал пририсовывать к пятну поднятую переднюю ногу слона.

Ребята обступили его тесным кольцом, не сводя глаз с уголька. Все молчали. Витя очень похоже пририсовал ногу, и ребята увидели, что это и вправду слон. Потом Витя карандашом удлинил слону хобот, а потом одной чёрточкой нарисовал висящее огромное ухо слона и сделал маленький кружочек – глаз.

Ребята дружно захохотали:.

– Слон! Слон!

– Как настоящий!

– И идёт!

– Как ты хорошо рисуешь! – с изумлением воскликнул Кира.

Витя не ответил, зато сразу затараторила беленькая малышка:

– А наш папа – Витин и мой – художник, и когда мы вырастем, тоже будем художниками, а Витя осенью пойдёт в школу при Академии художеств, а я ещё только через год; мне шесть лет, а Витьке уже семь, – с завистью закончила она.

– И я этой осенью пойду в школу, мне в августе будет семь! – радостно сообщила высокая девочка, нашедшая слона.

– А мне только шесть с половиной, – грустно сказала третья девочка и надула губы, словно собираясь зареветь.

– Дурачьё! – снова раздался за ними насмешливый голос Шурки. – И на облаках у них целый зоосад, и на грязной стене. И Кирка туда же, как маленький.

– Зоосад, зоосад! – весело запела высокая девочка и запрыгала на месте. – Ну конечно, это будет наги зоосад! Вот из этого пятна можно сделать…

– Собаку!

– Черепаху!

– Нет, оленя! – закричали ребята хором.

– Дурачьё! – хохотал Шурка. – Малыши несчастные!

И вдруг Кира услыхал за спиной голос своей мамы:

– Не мешай ребятам играть, Шура! – строго сказала она. – Оставь их в покое.

У Киры замерло сердце… Вдруг сейчас мама подойдёт к нему и при ребятах станет его целовать, как маленького!..

Но мама вовсе и не подошла к нему.

– А знаете, ребята, – вдруг весело заговорила она, – меня на днях один чудак уверял, будто дошкольники «воображать» не умеют! Вот чудак! – засмеялась она и повернула обратно.

– А ты, Шура, оставь ребят в покое, – снова услышал Кира её строгий голос, – пойдём-ка отсюда!

Кира, чтобы скрыть от ребят своё вспыхнувшее лицо, старательно рассматривал пятна на стене.

– Это Анна Ивановна, наша медсестричка, она хорошая-хорошая, – сообщила ему высокая девочка.

– Это моя мама, – с гордостью сказал Кира.

– Да что ты?!

– А ты с ней и приехал?

– А про какого чудака она говорит? – забросали его вопросами ребята.

– Да, я с ней приехал… А почём я знаю, про какого она чудака говорит!.. Мало ли у неё знакомых!.. А тебя как зовут? – обратился он к высокой девочке. Очень она ему понравилась.

– Я Галя, – охотно отвечала девочка, – а вот это – Лилька, – показала она на Витину сестричку, – а вот это – Зина. А ты – Кира?

– Да… Ну, давайте искать на этой стене ещё зверей в наш зоосад!

И вот как-то так получилось само собой, что у Киры оказалась своя дружная компания дошколят. Толстый неуклюжий Витя всюду искал, что на что похоже, и не расставался с карандашом. Весёлая длинноногая Галя умела придумывать самые разные игры. Зина тоже была славная девочка, только немножко плакса: чуть что – реветь и ногами топать. Но Киру она слушалась и – главное – умела играть. И тесно вошла в компанию Витина сестрёнка Лиля, – вот уж кто умел «воображать»! Во время каждой игры вытаращит свои синие глаза – и всё-всё, во что играют, для неё как будто всамделишное!

Верховодил компанией, конечно, Кира: он же был школьник! Они всегда держались все вместе: и на прогулках с Марией Михайловной, и на купанье, и даже когда Мария Михайловна читала им вслух, они всегда садились рядышком.

А Шурка злился. Сначала он пробовал издеваться над Кирой:

– Эх, ты! С мелюзгой связался! Может, тебе сосочку купить? Или погремушку? Агу-агу, дитятко!

Кира пожимал плечами и спокойно отвечал:

– А мне с ними интереснее, чем с тобой. Ты же ничего не понимаешь! Тебе бы всё только как обыкновенное. Скучно мне с тобой.

Иногда вспоминал Кира про красную тетрадь папин подарок, но… надо сознаться, очень редко. Днём было столько интересного, что было не до записей, а по вечерам он валился усталый в постель и сразу засыпал.

* * *

Больше всех дружил Кира с Галей. Они с полуслова понимали друг друга.

Однажды они вдвоём забрели в самый дальний угол участка. Там была широкая-широкая лужайка, а по самой середине лужайки огромный ивовый куст. Кира остановился, осмотрелся кругом.

– Видишь, Галя, – таинственно заговорил он, – это океан. А это на нём необитаемый остров. А мы с тобой потерпели кораблекрушение… Нас сюда прибило волнами. Давай на нём спасёмся!.. Видишь, берега какие крутые! Надо искать, где легче выбраться!

И Кира пополз на четвереньках вокруг куста, Галя, конечно, за ним.

Кира шепнул:

– Ты тише! Может быть, на этом острове дикари живут. Надо с ними по-хорошему, слышишь?

– А может быть, здесь дикие звери? – шёпотом отозвалась Галя.

– Конечно! И ядовитые змеи… А вот ущелье. Ползи за мной. Только тихо!

Заросли куста густые-густые. Кира выбрал, где они пореже, и пополз на животе. Галя за ним. А сердце у неё: тук-тук-тук… Ивовые стебли – гибкие, легко раздвигаются. Ползут ребята друг за дружкой. И вдруг Кира тихонько ахнул. Галя так и замерла и рот ладонью зажала, чтоб не вскрикнуть. Очень страшно стало… А Кира шепчет:

– Ты смотри, что здесь делается!

Подползла Галя ближе, раздвинула стебли, – и что же?! Оказывается, куст в серёдке – пустой! То есть не пустой, а в серёдке вроде маленькой лужайки, а сбоку лежит поваленный толстый ивовый ствол, весь заросший ярко-зелёным мхом. Весь этот огромный куст и разросся вокруг поваленной когда-то ивы. И на том месте, откуда корневище дерева вывернулось, – небольшая ямка, и в ней вода. Точно маленький прудик! И в воде всякие водяные насекомые копошатся.

Кира сел на поваленный ствол и рукой рядом с собой показал, чтоб и Галя села. Ой, вот хорошо-то! Мягко, точно на диване сидят ребята!

Кира шепчет:

– Я ж тебе говорил, что это необитаемый остров!

А Галя:

– Дикарей как будто нет… совсем необитаемый. А вот как дикие звери…

И вдруг, точно в ответ, где-то за спиной ребят какой-то страшный звук, вроде: «К-рр… к-рр…»

Оба вздрогнули и разинули рты. Смотрят друг на друга. А сзади снова: «К-рр… к-рр…»

Кира быстро обернулся, наклонился, взглянул за ствол.

– Галка! Смотри-ка! – шепчет.

Галке хоть и жутко стало, а стыдно перед Кирой трусихой показаться. Сердце замирает, а тоже наклонилась назад, заглянула… И оба – уже громко – в один голос закричали:

– Топлёнка!

Прямо под поваленным стволом сидела курица! Жёлтенькая-жёлтенькая, как топлёное молоко. Сидит, крылья широко распластала, а когда ребята вскрикнули, закудахтала, вскочила – и в куст! Смотрят ребята, – а в обложенной мхом ямке, как в гнёздышке, лежат яички! Одно, два, три… целых восемь штук!

– Самоседка! – сказала Галя. – Я знаю, такая курица, которая потихоньку от людей яйца где-нибудь снесёт и сядет на них, называется самоседка.

– Тише ты, – прошептал Кира, – мы же её спугнули. Айда обратно, спрячемся и посмотрим.

Залезли обратно, в самую гущу куста, в такое место, откуда сквозь ивовые прутья гнездо видно, притаились и смотрят. Видят, Топлёнка осторожно вышла к прудику, огляделась. Вскочила на ствол, внимательно во все стороны посмотрела, потом соскочила снова на гнездо. Только не села на яйца, а стоит на ногах и клювом осторожно переворачивает яйца. А сама тихонько так: «К-рр… к-рр…» – точно с будущими цыплятами разговаривает.

Кира толкнул Галю локтем, палец к губам приложил: «Молчи!» – и глазами назад показал. Значит, надо из куста выбираться. Осторожно-осторожно стали пятиться, стараются не нашуметь. А Топлёнка всё же насторожилась. Кудахтнула один раз, а с гнезда не сошла.

Кира с Галей выбрались из зарослей и сели на травку.

– Ну, – сказал Кира, – что же делать будем?

И тут Галя очень обрадовалась! Потому что наконец-то она знает, что-то такое, чего Кира, хоть и школьник, а не знает! Она заговорила очень важно:

– Я прошлое лето у бабушки в деревне жила, у неё кур целых семь штук, и бабушка мне про них всё-всё рассказывала. Так вот. Топлёнку трогать нельзя. Если яйца взять и в другое место перемести, курица их бросит и цыплят не будет. А что она яйца клювом переворачивает, так это надо, все наседки так делают. Чтобы яйца, значит, со всех сторон грелись. Так вот: пускай Топлёнка цыплят на нашем необитаемом острове и высидит. А потом бабушке Ульяне снесём. Сюрпризом!! Ладно?

Кира подумал.

– Ладно. Только это будет наша с тобой тайна. И необитаемый остров, и Топлёнка. Понимаешь, она, может быть, заколдованная принцесса.

Галя очень огорчилась.

– Как?! И от Зины, и от Вити, и от Лили?

Кира снова подумал.

– А ты уверена, что они не разболтают? – с тревогой спросил он.

– Ой! – Галя даже руками замахала. – Конечно, не разболтают! Это же так интересно – тайна!

– Главное, – твёрдо сказал Кира, – чтобы Шурка не знал. А то он…

Галя тихо ахнула и перебила:

– А Шурка и есть злой волшебник! Он ее заколдовал, а она от него убежала и спряталась! А мы её спасать будем! Он не знает, где она!

И тут уж Кира, не задумываясь, ответил:.

– Конечно! Это так и есть!

* * *

Вот что было дальше.

Галя под большим секретом рассказала Вите, Лиле и Зине про необитаемый остров и заколдованную принцессу. И потом они с Кирой повели их поодиночке на необитаемый остров. Потому что, если бы пошли все вместе, Шурка бы непременно увязался за ними.

А потом стали Топлёнке корм носить. За завтраком, за обедом спрячут по кусочку хлеба в карман, а потом накрошат и тайком – поодиночке – Топлёнке снесут. Первое время она пугалась ребят, а потом привыкла и чуть ли не из рук корм брала.

Будь Шурка наблюдательнее, он бы заметил, что часто в Кириной компании не хватает то одного, то другого. Но Шурка был всегда невнимателен и потому ничего не замечал.

Как-то Кира сказал ребятам про Топлёнку:

– А ведь верно бабушка Ульяна сказала, что она умница-разумница. Какое место нашла! И ниоткуда не видно, и вода для питья тут же, и корму сколько угодно, даже если бы не носили. Конечно, она не простая курица, а особенная!

– Заколдованная принцесса… – прошептала Лиля и вытаращила глаза.

Всё шло очень хорошо, и ребята даже начали иногда навещать Топлёнку все впятером, – только они удирали поодиночке и сходились на необитаемом острове с разных сторон, чтобы Шурка не выследил.

И вдруг случилось ужасное происшествие, и тайна заколдованной принцессы, превращённой в курицу Топлёнку, неожиданно открылась для всех…

* * *

У хозяина дачи, по соседству с той, где расположился детский сад, был пёс Бутуз. Совсем молодой – ещё щенок, – но огромный, весёлый и страшно недисциплинированный. Ребята очень любили играть с ним, да только он, как разыграется, войдёт в такой раж, что обязательно всех с ног повалит.

Мария Михайловна и мама Киры не велели его на территорию детсада пускать – так разве его удержишь? Калитка всегда на задвижке, а Бутузу она и не нужна: в нескольких местах под забором подкопы лапами прорыл. В одном месте подкоп досками забьют, а он в другом месте подкопает. Очень его к ребятам тянуло, а они и рады, – так весело было играть с ним.

И вот один раз сидели все пятеро друзей в гостях у Топлёнки и вдруг слышат: зашуршал куст, врывается кто-то на необитаемый остров. Не успели опомниться – Бутузка! Язык на сторону, тяжело дышит… Нюхом, по следу нашёл ребят, негодный!

Топлёнка испугалась, закудахтала – и в куст. А Бутузка сразу – к гнезду, цап одно яйцо в зубы, захрустел, зачавкал – лопает! Схватили его ребята, кто за уши, кто за хвост, кто прямо за лохматую шерсть, оттаскивают, орут:

– Не смей! Не смей!

А он рвётся у них из рук, к гнезду тянется, – понравилось!

Что тут было! Топлёнка кудахчет, ребята все орут. Зина, конечно, ревёт и ногами топает, Бутузка лает, визжит. Кира старается басом кричать, чтобы пёс испугался… Такой шум, сами чуть все не оглохли! Насилу-насилу вытащили Бутуза из куста, не отпускают его…

И вдруг видят: бежит по лужайке со всех ног на шум Мария Михайловна, а за ней все ребята. Мария Михайловна даже бледная вся, задыхается:

– Что случилось?!

Все пятеро крепко-накрепко вцепились в Бутуза и… ничего не поделаешь, пришлось перед всеми раскрыть тайну! Рассказывал, конечно, Кира, а остальные все его перебивали всякими подробностями.

Мария Михайловна улыбнулась.

– Чего же вы бабку Ульяну не порадовали?

– А мы, – объяснили ребята, – хотим ей сюрприз сделать, когда цыплята выведутся!

Тут Шурка как начнёт хохотать!

– Эх, вы, – хохочет, – цыплячьи вы шефы!

У Зины уж губы задрожали – реветь. Обиделась. А Кира очень спокойно сказал:

– Конечно, мы над цыплятами и Топлёнкой шефство взяли. От тебя и таких, как ты, их берегли.

Мария Михайловна глянула на Шурку и нахмурилась.

– Вижу, – говорит, – по твоему лицу, Александр, ты уж какое-то озорство замышляешь. Ребята хорошее дело затеяли, и если ты им хоть чем-нибудь помешаешь, в тот же день домой отправлю и отцу расскажу. Запомни!

А ребята знали, что у Шурки папа очень строгий и Шурка его боится.

Шурка надулся и пробубнил:

– А мне-то что? Сами они мокрые курицы, ну их!..

– Запомни, Александр! – очень серьёзно повторила Мария Михайловна. Потом оглянулась, видит, – некоторые ребята уж вокруг необитаемого острова шныряют, лазейку внутрь ищут.

– Ребята, – твёрдо сказала она, – пока цыплячьи шефы своё дело не закончат, я вам категорически запрещаю в куст лазить. Курица и так перепугана. Нельзя, чтобы она гнездо бросила.

А тут Кира заговорил. В первый раз был у Киры такой жалобный голос:

– Мария Михайловна, а как же с Бутузкой быть? Ведь он теперь знает, где вкусненькое, повадится – все яйца слопает! Давайте его на цепь посадим, пока цыплята выведутся! Хорошо?

Мария Михайловна согласилась.

– Что ж, попробуем. Я знаю, у его хозяина есть и ошейник и цепь.

* * *

Хозяин дал ошейник и цепь, но сказал:

– Только уж привязывайте его у себя, а не у меня. Пёс обязательно начнёт первое время выть на цепи, а у меня дачник очень серьёзный, всё тишины требует. Беда мне с ним!

Бутуза посадили на цепь. Рвался-рвался он с цепи на крылечке детской дачи, видит – никак не сорваться! Тогда он сел, голову вверх задрал и давай выть! Ну так воет, прямо слушать невозможно! Прямо на весь посёлок воет!

А у его хозяина на даче жил и правда уж очень «серьёзный» человек. Ребята так и называли его между собой: «сердитый дяденька». Он был в больших очках и, проходя мимо, смотрел так, что ребята как-то сжимались.

И вдруг калитка открывается, входит в неё этот самый сердитый дяденька, прикрыл калитку и стоит.