Текст книги "Демон-хранитель. Сделка"

Автор книги: Елена Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Внезапно неестественная тишина леса, по-прежнему царившая вокруг нас, надавила на уши. На меня навалилось непонятное оцепенение. Веки стали настолько тяжелыми, что держать их поднятыми не представлялось возможным. Я медленно закрыла глаза и тут же распахнула их вновь. Потому как совершенно отчетливо разглядела лабиринт раскаленных нитей, пролегших по поляне. Именно из-за них Фабион все еще не достиг валуна. Он не мог переступить или задеть ни одной из них, поэтому был вынужден петлять. А еще я отчетливо поняла, что ученик мага видит лабиринт намного хуже меня. Иначе не проходил бы некоторые участки несколько раз кряду, не замечая узеньких проходов, ведущих к цели.

– Правее! – не выдержав, подсказала я, когда парень чуть было не свернул в неправильном направлении, собираясь зайти на новый бессмысленный круг. – Приглядись! Там нужный тебе поворот.

И тут же пожалела о своей несдержанности. Фабион едва не оступился, вряд ли ожидая от меня подсказки. Принялся опасно балансировать на одной ноге, другой почти касаясь нити. Я замерла, от страха не смея даже вздохнуть. Нет, я не знала, что за лабиринт он пытается преодолеть, но что-то подсказывало мне, что ошибка наверняка дорого ему обойдется.

В последний момент Фабион выровнялся. Кинул на меня через плечо изумленный взгляд, но промолчал, не отругав и не задав никакого вопроса. А еще через секунду я с облегчением перевела дыхание, когда он свернул в правильную сторону.

Вскоре ученик мага уже стоял около древнего замшелого валуна. Склонился над свечными огарками, пристально изучая их расположение. Затем скинул с плеча котомку, достал из нее блокнот и угольную палочку и быстро перерисовал эту картину. После чего протянул над камнем руку и что-то быстро и непонятно забормотал себе под нос.

Я поспешно зажала уши руками. Тин Ималия любила рассказывать мне страшные сказки про всяких колдунов, поэтому с самого раннего детства я твердо уяснила одну вещь: никогда не слушай заклинаний! Иначе маг украдет твою душу и сделает тебя своим верным и послушным рабом.

Фабион заметил мое движение. Судя по улыбке, тенью скользнувшей по его губам, мой страх ему весьма польстил. Но он не позволил себе надолго отвлечься. Вновь все внимание устремил на валун и внезапно сжал простертую над ним ладонь в кулак. Лабиринт раскаленных нитей вдруг полыхнул ярким белым пламенем, и я с приглушенным возгласом спрятала лицо в колени, спасая заслезившиеся глаза. Что-то громыхнуло, пренеприятнейше завоняло тухлыми яйцами. Я замерла, не смея даже шевельнуться. Мало ли что. Вдруг я по дурости угодила на ритуал вызова какого-нибудь жуткого создания из нижнего мира. Хотя… Не больно-то похож этот Фабион на темного мага. Мальчишка еще. Но расслабляться все равно не стоит – кто этих магов знает. Вон тин Ималия уверяла, будто они пьют кровь новорожденных, что позволяет им веками сохранять молодость. Вдруг на самом деле мой неожиданный новый знакомый – столетний старик, потехи ради принявший облик юнца?

Увлекшись этими соображениями, я забыла о необходимости подглядывать за действиями Фабиона и чуть не заорала в полный голос от ужаса, когда кто-то потряс меня за плечо. Дурное воображение уже нарисовало мне, что я угодила в страшную ловушку и вот-вот меня принесут в жертву мерзким чудовищам. Приподняла голову, готовая в любой момент задать стрекача, если мои страхи подтвердятся.

– Понравилось представление? – Фабион стоял передо мной, широко и счастливо улыбаясь.

Вряд ли он заподозрил, о чем я только что думала и каким негодяем его представила. Оно и к лучшему. Ученик мага был сейчас чрезвычайно доволен собой. По крайней мере, выглядел он до омерзения гордым, а изумрудные глаза так и светились от затаенной радости. Чудно!

– И что тебя так развеселило? – несколько сварливо осведомилась я, когда Фабион в очередной раз расплылся в улыбке до самых ушей.

– Да так, – уклончиво проговорил он. Вновь обернулся к валуну, уже совершенно пустому, и довольно потер руки. – Зуб даю, кое-кому в данный момент очень и очень не по себе.

– Что?! – Я подскочила на месте, приняв его слова на счет моей матери. Позабыв всякий страх и осторожность, схватила его за грудки. От моего напора рубашка опасно затрещала, а я рявкнула во весь голос: – Что ты сделал с моей матерью? Ты отдал ее душу какому-нибудь рогатому чудищу?!

– При чем тут твоя мать? – Фабион поморщился и принялся осторожно отцеплять мои пальцы от своей одежды. Но вдруг отвлекся от этого занятия, пораженный какой-то мыслью. Посмотрел с испуганным недоумением на камень, очищенный от свечных огарков, и уставился на меня.

– Что? – заволновалась я. Опять хорошенько его встряхнула. – Говори, что ты натворил?

– Твоя мать, – между тем медленно пробормотал Фабион. – Ну конечно же надо было сразу догадаться! Долгая, изнурительная болезнь, бессмысленность любого лечения… Катарина, ты знаешь эту вещь?

И протянул мне на ладони крохотный серебряный медальон. Я тихо охнула при виде изящной вещицы, от удивления даже забыв возмутиться тем, что он перешел на столь недопустимый по отношению к потомственной дворянке тон. Знала ли я эту вещь? Конечно, ведь я сама подарила ее матери! Почти год откладывала карманные деньги, чтобы порадовать ее на прошлый день рождения. Правда, праздник получился невеселым, поскольку во время его матушка поругалась с кем-то из домочадцев и сильно расстроилась из-за ссоры. Но моему подарку обрадовалась, поцеловала меня и обещала, что будет носить медальон постоянно. Хм… А когда я в последний раз видела его? Так и не припомню. Сразу же после празднования дня рождения в начале весны матушка занемогла. Сперва подумали, что купленные в городе сладости оказались испорченными, но у остальных со здоровьем было все в порядке. Через недельку матушка выздоровела, пару дней хлопотала по хозяйству, а потом опять слегла, на сей раз более серьезно. Пожалуй, с того момента она больше и не выздоравливала.

Я вдруг с удивлением услышала свой взволнованный голос, рассказывающий ученику мага обо всем этом. И мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы прекратить тараторить, после чего я гневно уставилась в его непроницаемые глаза. Но когда я замолчала – то с нескрываемым удовлетворением заметила на дне зрачков Фабиона промелькнувшее сожаление. Ага, значит, моя странная болтливость – дело его рук!

– Как ты это сделал? Как заставил меня тебе все рассказать? – спросила я, напряженно прислушиваясь к внутренним ощущениям – не вздумает ли мой язык вновь начать выкладывать секреты, не дожидаясь особого на то разрешения.

Да нет, вроде бы никакого мысленного принуждения, которым так любила пугать меня тин Ималия, я не чувствовала. Только кончики пальцев свербели от непонятной, но приятной щекотки.

– Это хорошо, – негромко пробормотал тем временем Фабион, проигнорировав мое законное недоумение. – Ты все-таки отзываешься на ментальные приказы. Но при этом необходимо, чтобы ты была расслаблена и думала о другом.

– Да что это значит – ментальные приказы?! – рассердилась я, во второй раз услышав незнакомое слово.

– Мысленные, – снисходительно пояснил Фабион, и я моментально напряглась, услышав то, что так путало меня все это время.

Ага, права была тин Ималия! Он пытается захватить мой разум, заставить меня поступать так, как ему надо! А там, чего доброго, заставит меня продать душу какому-нибудь рогатому демону – слуге Темного близнеца.

Однако Фабион не обратил внимания на то, как я воинственно сжала кулаки, намереваясь драться до смерти, если он продолжит со мной эти отвратительные игры. А что? Вмажу посильнее, как меня учил Ирган, и деру. Авось смогу оторваться. Тут до дома-то всего ничего бежать. Но юноша, воспользовавшись тем, что я как раз отпустила его многострадальную рубашку, готовясь принять бой за собственную жизнь, достал из-за пазухи блокнот и сейчас пристально изучал перерисованное расположение сметенных с валуна огарков. Он при этом так задумчиво хмурил лоб и усердно загибал пальцы свободной левой руки, что-то подсчитывая, что я не смогла удержаться от искушения.

– Что там? – Не выдержав пытки любопытством, я выкинула из головы намерение сбежать куда подальше от ученика мага и подошла ближе. Привстала на цыпочки, чтобы заглянуть в рисунок нового знакомого. – Что это значит?

– Это значит, что я совершенно точно хочу увидеть твою матушку. – Фабион поднял голову и посмотрел на меня странно задумчивым взглядом. – А еще, думаю, нам надлежит как можно быстрее покинуть эту полянку и обсудить все мои выводы. Катарина, ты знаешь где-нибудь в округе достаточно укромное местечко, чтобы нас никто не мог подслушать или увидеть?

– Ага, разбежался, как же, – подозрительно ответила я и погрозила ему кулаком. – Тин Ималия меня предупреждала, чтобы я ни с кем чужим никуда не ходила. Мол, вам, парням, только одно и надо.

На самом деле я имела более чем отстраненное понятие, что именно может понадобиться парню от девушки, и просто озвучила наиболее частое предостережение воспитательницы. В отсутствие взрослых не вступать в беседы ни с кем из мужского пола и уж тем более не поддаваться на уговоры выполнить какую-нибудь просьбу, пусть даже самую пустяковую. Кстати, отец в этом вопросе был на удивление солидарен с Ималией, хотя тоже не потрудился объяснить, почему так опасны незнакомцы на узких лесных тропинках. Я лишь догадывалась, чем именно были обусловлены эти строгие требования. По-моему, к этому имела прямое отношение та самая загадочная честь, на которую якобы так любят покушаться разбойники и прочий лихой люд.

Естественно, все эти соображения я не стала выкладывать Фабиону, хотя он неожиданно развеселился от моего заявления, но удержался от неуместного смеха. Разубеждать меня в своих дурных намерениях он тоже не стал. Вместо этого ученик мага взял меня за руку и проникновенно посмотрел мне в глаза. И почему-то от этого мне моментально стало не по себе. Кончики пальцев опять засвербели от странной щекотки.

– Неужели ты не желаешь спасти свою мать? – вкрадчиво поинтересовался он, ни на миг не отводя взгляда. – Мне кажется… Нет, я совершенно точно уверен, что знаю, кто именно задумал ее убить.

Убить? Я испуганно вскинулась от этого слова. Недоверчиво пожевала губами и наконец решилась. Ладно, будь что будет. В конце концов, Ималия никогда не говорила, что надо опасаться учеников мага. Быть может, именно на них ее предостережения не распространяются?

Затем я подумала об Ольгетте и Ельгии, которые наверняка уже сбежали от нудной уборки и ждут меня на озере. Не поднимут ли они тревогу, когда не встретят меня в условленном месте? Да нет, не думаю. Побоятся, что им сильно влетит за участие в моих шалостях. Или решат, что я собираю где-нибудь цветы для матушки. И потом, вряд ли разговор с Фабионом продлится долго.

– Хорошо, – медленно протянула я. – Пойдем. Но учти, если что – я драться умею!

И продемонстрировала ему кулак, для доходчивости сунув его чуть ли не под нос настырному юнцу.

– Весомая угроза, – со смешком пробормотал он. – Но, надеюсь, наш разговор окончится миром.

Я тоже на это надеялась, но промолчала. Напоследок окинула задумчивым взглядом таинственную полянку и невольно передернула плечами. Ой, не нравится мне все это! Что же происходит в окрестностях моего дома? Аж мороз по коже!

* * *

Для нашего разговора я выбрала противоположный берег маленького лесного озера с крутыми берегами. В душе тлела слабая надежда: если мои предположения о безобидности Фабиона были ошибочны, то Ольгетта и Ельгия услышат мои крики и придут на помощь. Однако пока мой новый знакомый вел себя вполне прилично. Ну если не считать того обстоятельства, что при виде прохладной чистой воды Фабион не устоял перед соблазном немного поплавать и смыть с себя пот и пыль долгого летнего дня. Правда, полностью раздеваться при этом он не стал, видимо опасаясь меня смутить, лишь скинул сапоги, оставив на себе брюки и почему-то рубашку. Я целомудренно отвернулась, сделав вид, будто совершенно не обращаю на него внимания, хотя украдкой продолжала изучать его. Ишь ты, худой какой! Мокрая рубашка прилипла к телу, позволяя пересчитать все ребра. Неужели самостоятельные занятия магией приносят столь мало дохода, что он себя даже прокормить не в состоянии? Отец, когда упоминал об иронах, всегда называл их толстыми высокомерными свиньями, что само собой говорило о комплекции и повадках магов. Однако, несмотря на худощавое сложение, Фабион не выглядел заморышем или слабаком. Чувствовалась в его фигуре определенная сила. Наверное, в схватке между ним и мускулистым приземистым Ирганом я бы все-таки поставила на конюха. Но уверена, что новый знакомый успел бы хорошенько расквасить тому лицо.

Увлекшись этими размышлениями, я не заметила, как Фабион выбрался на берег и рухнул на траву рядом со мной. Встряхнул темными волосами, осыпав меня водопадом брызг.

– Сама-то искупаться не хочешь? – лукаво спросил он, заметив, с какой неприкрытой завистью я вздохнула, глядя на синюю гладь озера, миллиардами искр переливавшуюся под солнцем.

– Не при тебе же! – Я высокомерно фыркнула, украдкой покосившись на запачканный после падения подол платья и грязные ладони. – И вообще, высокородной саэриссе не пристали подобные развлечения!

– Ну-ну. – Фабион улыбнулся моему гордому заявлению, но спорить не стал.

Вместо этого он потянулся за котомкой и достал свой блокнот. Я мигом замолчала, с интересом ожидая обещанных объяснений.

– На что это похоже? – спросил он и показал схему расположения огарков, над которой недавно трудился на полянке.

Я взяла в руки блокнот и задумчиво наморщила лоб. Некий порядок в этих кружочках, обозначающих то, как свечи стояли на камне, несомненно присутствовал.

Фабион любезно подвинул ко мне угольную палочку. Я взяла ее и в нерешительности замерла над листом бумаги. Не рассердится ли ученик мага, если я начну на нем черкать?

– Валяй! – разрешил он, без особых проблем угадав мои мысли. Откинулся на спину и подложил под голову руки, словно потеряв всякий интерес к моим дальнейшим действиям. – Самому любопытно, умеешь ли ты видеть и чувствовать симметрию в отраженных заклинаниях.

Я мало что поняла в его последней фразе. Но по всей видимости, он вызывал меня на некое соревнование, сомневаясь в моих умственных способностях. Вот ведь нахал! Ну мы еще посмотрим, на что я способна.

От усердия я прикусила нижнюю губу. Прикоснулась кончиком палочки к самому верхнему кружочку, замерла, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Некоторое время ничего не происходило, но вдруг…

На уши опять надавила странная тишина. Как тогда, на поляне с замшелым валуном, оскверненным человеком. Я знала, точно знала, что вокруг царит веселый солнечный день, в глубине леса заливисто поют птицы, а гладкую поверхность озера то и дело вспарывает хвостом какая-нибудь одуревшая от жары рыба. Но меня бросило в такой холод, что зубы сами начали отбивать звонкую дробь. Я медленно, словно против воли, опустила ресницы и крепко зажмурилась. Вновь увидела лабиринт раскаленных нитей. И угольная палочка ожила у меня в руках, затанцевав на листе бумаги.

Из оцепенения меня вывел изумленный присвист Фабиона. Я открыла глаза и сама с трудом удержалась от удивленного восклицания. Потому как кружки были соединены в строгом порядке. Передо мной предстал двенадцатиконечный перевернутый крест, заключенный в круг.

– Что это? – спросила я, с нескрываемым омерзением отодвинув блокнот.

Почему-то один взгляд на непонятный символ вызвал ломоту в висках. К горлу подкатила тошнота.

– Тебе плохо? – участливо поинтересовался Фабион, верно, заметив, как украдкой я смахнула выступившую испарину. Дождался моего кивка и довольно улыбнулся. – Это хорошо. Значит, искусство Темного близнеца для тебя чуждо.

Искусство Темного близнеца? Я недоуменно нахмурилась. И что он этим хочет сказать? Всем прекрасно известно, что силу магам дают боги, коих в нашем мире всего двое – Светлый и Темный братья-близнецы. Первый – бог созидания и мира, второй – разрушения и смерти. Но я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из магов поклонялся последнему. К чему хорошему может привести колдовство, которое в своей основе имеет тлен?

– Я не понимаю, – честно призналась я. – Разве не все маги просят благословения у Светлого близнеца?

– Если бы. – Фабион печально покачал головой. – Поверь, Катарина, жить на этом свете было бы куда более приятно и легко, будь это на самом деле так. Но увы… Ты когда-нибудь слышала о некромантах?

– Вроде бы да. – Я почесала переносицу, припоминая сказки, которыми меня так любила пугать тин Ималия. – Это злые колдуны, которым для пополнения сил нужны убийства. Но разве они существуют на самом деле? Мне всегда казалось, что это такая страшилка для непослушных детей. Вроде бабайки, которая утащит тебя в лес, если не доешь кашу. Разве нет?

– Иногда реальность бывает стократ хуже любой, даже самой ужасной сказки, – витиевато отозвался Фабион. – Увы, Катарина, но некроманты существуют на самом деле. Боюсь, именно из-за одного из них и заболела твоя мать. Знаешь, что это за символ? – И кивком указал на лежащий рядом блокнот, открытый на том же месте.

– Да откуда мне знать?! – со злостью рявкнула я. Даже мимолетный взгляд на этот рисунок вернул и усилил головную боль, почти улегшуюся за время разговора. – В первый раз вижу!

– Вообще, двенадцатиконечный крест – хороший знак, – пустился в объяснения Фабион, нисколько не обидевшись на мое гневное восклицание. Поняв, что мне, мягко говоря, не по себе, он перевернул блокнот так, чтобы я больше не видела схемы. – Обычно он служит для защиты от зла. Но любой символ, будучи перевернут, приобретает противоположное значение. То есть тот, кто проводил ритуал на поляне, привлекал зло. Причем привлекал к определенному человеку – поэтому крест заключен в круг для усиления эффекта. И, увы, не надо гадать, чтобы определить, против кого был направлен этот обряд.

Я уставилась на серебряный медальон, закачавшийся перед моим носом. Фабион извлек его словно из ниоткуда с ловкостью балаганного фокусника.

– Полагаю, саэра Алисандра часто носила твой подарок? – с сочувствием спросил ученик мага, заметив, как я передернулась от его жестокого заключения. – Впрочем, она могла надеть его всего раз, чтобы навсегда оставить на нем частички своей ауры. Так сказать, опознавательный след для пиявки.

– Для кого? – переспросила я, недоверчиво ухмыльнувшись. – Для какой еще пиявки? Болотной, что ли?

– Ну-у… – Фабион мученически вздохнул, явно недовольный, что приходится объяснять мне столь прописные истины. – Видишь ли, Катарина, за все надо платить. Служение Темному близнецу забирает слишком много сил и энергии. Пожалуй, в этом плане некромантия – самый тяжелый вид магии, поскольку изначально завязана на крови и смерти. Понятное дело, никакой колдун не захочет расплачиваться за приобретенное могущество собственным благополучием и здоровьем. Намного легче отдать в уплату за долги жизнь другого человека. Но пойти на открытое убийство весьма рискованно, так как при этом нужно провести определенный ритуал, чтобы перекинуть силовые потоки надлежащим образом. Следы обряда чрезвычайно тяжело уничтожить. При нем выделяется столько энергии, что по всей округе маги поднимут тревогу, почуяв совершение запретного колдовства. Поэтому, собственно, некроманты и додумались до пиявок. Это условное обозначение крохотному заклинанию, внедряемому в ауру обреченного человека. Оно медленно, но неотвратимо высасывает его силу, от чего несчастный долго и мучительно болеет. Увы, но чаще всего затея удается с блеском. Как ты наверняка уже знаешь, маги зачастую слишком заняты своими делами или же просят за услуги чрезмерную цену, да и потом, не могут ведь они отслеживать каждый случай продолжительной смертельной хвори. Рано или поздно человек умирает, и некромант получает достаточно энергии, чтобы продолжать творить свои темные делишки. – Фабион сделал небольшую паузу, облизнув пересохшие губы после долгой тирады, и задумчиво завершил свою речь: – Правда, это заклинание требует постоянной подпитки и обновления. Именно этим некромант занимался на той полянке. Видимо, наши шаги его вспугнули, раз он даже медальон твоей матери забыл и не убрал свечи.

Я слушала Фабиона затаив дыхание и даже приоткрыв от изумления рот. К сожалению, далеко не все его слова были мне понятны, но общий смысл высказывания угадывался более чем очевидно. Какой-то гад решил извести мою матушку. Убить ее, чтобы таким образом расплатиться с Темным близнецом.

– Вот же сволочь! – выругалась я. Подумала немного и добавила то ругательство, которое услышала от разъяренного крестьянина, приведшего с собой обесчещенную проходимцем тианом Альвадесом дочь. По-моему, ситуация заслуживала подобных крепких слов.

Фабион от неожиданности аж подскочил на траве. Воззрился на меня с таким удивлением, будто у меня на плечах выросла вторая голова.

– Что? – переспросил он, отказываясь верить ушам. – Как ты сказала?

Я с удовольствием повторила, присовокупив к выражению еще и фразу Иргана, выученную накануне, и ученик мага вдруг захохотал в полный голос, спугнув стайку птиц с ближайшей ивы, купающей свои ветви в озере.

Я обиженно насупилась, несколько покоробленная столь неуместным взрывом веселья. И что такого смешного я сказала? По-моему, тут плакать надо. Моя мать в смертельной опасности, а этот маг-недоучка смеется надо мной и моим законным негодованием!

– И что же веселого в происходящем? – хмуро поинтересовалась я.

– Да так. – Фабион отер заслезившиеся глаза и посмотрел на меня, продолжая нагло скалиться. – Катарина, прости, но я никак не ожидал, что саэрисса знает подобные слова. Чему только тебя воспитательница учит?

При воспоминании о строгой тин Ималии я погрустнела еще сильнее. Вспомнилась ее сегодняшняя ссора с моей матушкой. Зуб даю, воспитательница еще долго будет на меня сердиться из-за полученной выволочки. А если узнает, что я несколько часов кряду проболтала с незнакомым парнем, который к тому же является учеником мага, то вообще мелкими придирками с ума сведет.

– Да ладно, не злись, – легонько подтолкнул меня в плечо Фабион, решив, видимо, что я все еще сержусь на него за смех. – Просто это прозвучало так неожиданно! Я подобного даже от пьяных конюхов не слышал.

– Угадал, конюх меня и научил, – несмело призналась я. – Ирган. Он наполовину акриец, правда, оседлый.

– Акриец? – Фабион негромко хмыкнул. – Это многое объясняет. Сей народ не ругается, а разговаривает подобным образом. А еще… – На этом месте своих рассуждений он надолго замолчал, уставившись куда-то вдаль и отстукивая пальцами непонятный ритм на своей коленке.

– И что же мне делать? – совершенно убитым голосом поинтересовалась я, чувствуя, как от непрошеных слез начинает щипать глаза. – Как мне спасти маму?

Фабион с усилием моргнул, сгоняя с себя оцепенение. Перевел на меня взгляд и внезапно подмигнул.

– Не беспокойся, – проговорил он и ласково потрепал меня по щеке. Его прикосновение было таким теплым и уверенным, что я даже забыла возмутиться небывалой наглостью и переходом всяческих границ. А юноша тем временем продолжил: – Какой же рыцарь оставит прекрасную даму в беде?

– А ты сможешь? – засомневалась я, невольно вспомнив все те жуткие истории про некромантов, которыми меня пугала Ималия. – Как-никак ты пока только ученик мага.

– Да, но право на приставку к имени я ведь заслужил. – Фабион легкомысленно пожал плечами. Ободряюще улыбнулся мне, заметив, что я продолжаю хмуриться, и вдруг с непривычной торжественностью проговорил: – Не переживайте, саэрисса Катарина Валания, все будет хорошо. Лучше давайте договоримся о плане совместных действий.

– В смысле? – Я всплеснула руками. – Зачем что-то выдумывать? Полагаю, батюшка до потолка от радости будет прыгать, когда узнает, что ученик мага решил заняться здоровьем матушки.

– Не думаю, что глубокоуважаемому саэру стоит знать о том, чем я на самом деле зарабатываю на жизнь, – осторожно сказал Фабион, искоса следя за моей реакцией.

– Почему? – Я упорно не понимала, куда он клонит. – По-моему, наоборот. Надо же как-то объяснить твое появление в доме.

– Катарина, – Фабион недовольно покачал головой, – не заставляй меня объяснять очевидные вещи! Если некромант узнает, что в доме появился ученик мага, тем более который имеет право на самостоятельную практику, то он наверняка заволнуется и заспешит. Насколько я понимаю, твоя мать болеет уже достаточно давно и подошла к опасной грани, за которой нет возврата к нормальной жизни. Некромант вполне может поторопить события, испугавшись быть пойманным за руку. Я думаю, нам противостоит весьма неопытный колдун, который в сложной ситуации предпочтет по максимуму замести следы и сразу же сделать ноги. А значит, нам надлежит быть очень осторожными, чтобы не спугнуть его и не причинить твоей матери еще больший вред.

– Почему? – не удержалась я от закономерного вопроса. – С чего ты взял, что этот некромант неопытен?

– Потому что матерый колдун, поднаторевший в искусстве Темного близнеца, ни за что бы не убежал с той полянки. – Фабион передернул плечами, будто почувствовал дуновение ледяного ветерка. Снисходительно посмотрел на меня. – Катарина, он бы остался и принял бой. Попытался бы уничтожить нас, как ненужных и опасных свидетелей. И, боюсь, он бы мог достичь в этом успеха.

Я вздрогнула от его слов. Обернулась к притихшей березовой рощице, мирно шумевшей листвой за нашими спинами:

– А вдруг к нам уже подбирается какой-нибудь злодей с ножом на изготовку?

– В общем, теперь ты понимаешь, что нам надо быть очень осторожными, – заключил Фабион, вдоволь насладившись моей испуганной физиономией. – Так что не стоит, Катарина, говорить своим родным, где и при каких обстоятельствах мы встретились. В том числе и твоему ненаглядному батюшке!

– А ему-то почему нельзя все рассказать? – угрюмо спросила я. – Неужели думаешь, что он не умеет хранить тайны? Или…

Я оборвала фразу, задохнувшись от невольного негодования. Получается, Фабион подозревает и моего отца в столь гнусном злодеянии? Нет, чушь какая-то! Отец никогда бы не навредил маме, это совершенно точно. Достаточно посмотреть, как он переживает из-за ее болезни.

– Я более чем уверен, что достопочтенный саэр будет хранить молчание, – ответил Фабион, вряд ли догадавшись, какие черные мысли бродят у меня в голове. – Беда только в том, что при помощи магии можно разговорить и камень. Сам того не желая, твой отец способен подложить нам крупную свинью, против воли поведав некроманту об истинных причинах моего появления здесь.

– Но я ведь тоже могу проболтаться.

– Сомневаюсь. – Фабион скептически хмыкнул. – Катарина, ты уже доказала, что вполне устойчива к ментальным воздействиям. Так что просто держи язык за зубами – и все будет в порядке. Договорились?

Я нехотя кивнула. Ох, не нравилась мне вся эта затея. Но с другой стороны – на что только не пойдешь, чтобы спасти родную мать.

– Вот и договорились. – Фабион слабо улыбнулся. – А теперь обсудим, как именно я попаду в ваш дом.

* * *

Я вернулась домой к ужину, неся с собой огромный букет полевых цветов. Его мне помог собрать Фабион, разумно заметив, что иначе у моих домочадцев, а особенно воспитательницы, появится много вопросов – где именно я пропадала весь день. Я сама залюбовалась творением его рук. Нежные ромашки здесь соседствовали с ярко-синими васильками, трепетные фиалки почти терялись на фоне крупных колокольчиков. А в центре горделиво красовалась белоснежная водяная лилия, источающая тонкий, изысканный аромат. Ради этого венца творения Фабиону пришлось сплавать на другой берег озера.

Всю недолгую дорогу до дома меня грызла боязнь нового скандала. Вдруг Ольгетта и Ельгия подняли тревогу, не обнаружив меня на обычном месте купания? Ой, даже страшно представить, что меня тогда ждет! Тин Ималия точно с меня глаз не спустит до самого окончания лета. А в сентябре нам предстоит вернуться в пыльную и скучную столицу – Даритон, где в конце осени мне предстояло впервые появиться в блистательном придворном обществе. И уже сейчас меня мелко трясло от волнения, когда я представляла, через какое количество испытаний мне придется в скором времени пройти. Все эти бесчисленные примерки новых платьев, повтор уроков этикета и танцев, званые приемы и балы. Я прекрасно помнила, сколько сил и энергии у матушки отнял вывод в свет моей сестры Марион, которая была на четыре года меня старше. Не представляю, как она справится со всеми этими хлопотами теперь, когда тяжело больна, а возможно – и при смерти, если верить рассказу Фабиона о жутком некроманте, поселившемся у нас в округе.

«Не только об этом тебе надлежит тревожиться, саэрисса Катарина, – грустно шепнул внутренний голос. – Лучше подумай о том, что в этом году тебе начнут искать достойную партию. А возможно, отец уже решил, с каким семейством стоит породниться. И твое мнение вряд ли кого-нибудь заинтересует. Вспомни, как рыдала Марион, когда ее сосватали за саэра Валехио – бледного высокого юношу, который сильно заикается в моменты волнения. Он даже ее руки просил битый час, запинаясь на каждом слове. Да, в итоге через некоторое время сестра смирилась и сейчас кажется вполне счастливой, нянча крохотную дочурку, которая родилась ровно через девять месяцев после обряда, но все равно».

Я гневно фыркнула себе под нос от этой мысли. Не передать словами, насколько сильно меня раздражал тот факт, что меня будут выбирать, как на ярмарке выбирают племенной скот. Увы, при всей любви отца ко мне он вряд ли прислушается к моим чувствам. Нет, конечно, если речь зайдет о нескольких примерно одинаковых кандидатурах, то последнее слово останется за мной. Но, на мой взгляд, это весьма слабое утешение.

Я тяжело вздохнула и тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли подальше. Потом, я подумаю об этом потом. В конце концов, сейчас только середина июля. У меня впереди еще два-три месяца безмятежного отдыха, правда омраченного болезнью матери.

Фабион проводил меня почти до самого забора усадьбы. Он всю дорогу молчал, погрузившись в какие-то свои раздумья. Только в той низине, где мы впервые встретились и где на меня опять накатил привычный страх, встрепенулся и принялся настороженно озираться по сторонам. Я невольно ускорила шаг, подумав – а вдруг злобный некромант притаился в засаде где-нибудь у дорожки и ждет тех, кто недавно сорвал его ритуал. Однако мы быстро и без особых происшествий миновали это место, и я вновь погрузилась в невеселые думы о своем, увы, предопределенном будущем.