Текст книги "Мой государь (СИ)"

Автор книги: Елена Лякина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

«Мой государь» – это сборник рассказав в жанре мистики и фэнтези. Каждый из них приоткрывает окошечко в неведомый мир, где среди зеленых холмов бродят прекрасные ведьмы, у стен великолепных городов шумят кровавые битвы, дотошный леший запросто заходит в дом, что бы поужинать с его хозяином. А потому эта книга заставит своих читателей пережить несколько увлекательных путешествий и почувствовать себя участником захватывающих событий.

ВСТРЕЧА У САДОВОЙ ОГРАДЫ.

  Яркое солнце раннего лета, разогнав к вечеру назойливые тучки, уверенно воцарилось на небосклоне. Его шустрые лучи веселым потоком пролились на пышную зелень сада, мрачные камни ограды и маслянистые комья свежевскопанной земли. Их светлые связки обильно делились со всем, что встречалось им на пути, могучей силой их небесного отца. Такая щедрость солнца была понятна – иначе и быть не могло в преддверии светлого праздника Ман Саури.

  Опершись на лопату, Бран смахнул со лба пот и улыбнулся бойкой пляске детей солнца, разыгравшейся в его саду. Подставив лицо жару лучей, мужчина, прикрыв глаза, наслаждался их мимолетной теплой лаской. Солнце – редкий гость в этом угрюмом краю, а потому сейчас, впитывая его силу, Бран мысленно благодарил светило за столь великодушный подарок.

  Он знал, что недолгий визит солнца накануне Ман Саури сулит богатый урожай, а лето не скоро покинет их суровые земли. И этот маленький сад еще долго будет радовать его семейство зеленью и скромной красой неприхотливых северных цветов.

  Многие односельчане осуждали мужчину за то, что он растрачивает понапрасну силы, ухаживая за этими бесполезными растениями. Не лучше ли было засадить плодородный участок рожью или просом: их плоды так пригодились бы большому семейству долгой зимой. А так, какой прок от простых кустов да блеклых цветочков?

  Но Бран лишь отмахивался от их насмешек. Не каждому дано понимать красоту только что распустившегося бутона среди каменистой пустоши. А сколько радости приносят первые почки на стебле куста, чудом уцепившегося за скудную почву...

   Бран понимал и ценил такие мгновения.

  Покинув отчий дом молодым мальчишкой, Бран на долгие годы связал себя с ремеслом воина. Сколько битв, смертей и крови он повидал на своем веку. Сколько золота и драгоценностей, добытых мечом, растрачивал понапрасну. Все это лишь утомило, оплело липкой, грязной паутиной его душу и разум. И только здесь, в родном холодном краю, начало вновь отогреваться его сердце. А маленький садик по-своему, как мог согревал мужчину.

  – Могу я попросить у тебя глоток воды, селянин? – тихий, но властный голос, подобно шквалу ледяного ветра, ворвался в уединение Брана.

  Вздрогнув от неожиданности, он обернулся к ограде и замер в изумлении. Там на узкой тропинке, ведущей к его деревне, стояла женщина, закутанная в длинный плащ цвета болотной тины. Широкий капюшон темной тенью скрывал лицо незнакомки, тонкие белые пальцы сжимали длинный корявый посох.

  Но Брану не составило труда догадаться, КТО стоит перед ним. "Мерзкая тварь", "отродье Тьмы", – так называли соседи эту странницу. Ее боялись и ненавидели все без исключения. И всякий раз, когда она появлялась в их деревне, редкий храбрец осмеливался выйти ей на встречу.

  Бран же впервые видел эту женщину, хотя она уже почти три года назад поселилась неподалеку от их деревушки. Однако он не раз слышал, как говорили о ней его односельчане в таверне субботними вечерами. Опрокинув пару кружек эля, смельчаки, перемигиваясь, начинали шептаться, мол, было бы неплохо свести близкое знакомство с этой колдуньей. Но уже спустя мгновение, придя в ужас от собственной храбрости, они начинали орать во все горло о том, что пора бы этой суке болтаться на крепком суку с петлей на шее.

  Часто обсуждала с соседками ведьму и жена Брана. Выплевывая проклятие после каждого слова, кумушки с лютой злобой желали ей скорой и мучительной смерти.

  Бран не знал, откуда взялась у людей эта ненависть. Ведьма никому не причиняла зла, не строила козней против селян, мстя за их враждебность и отвращение.

   И вот сегодня эта презираемая всеми колдунья просит воды, стоя у его ограды. Но по всему видно, что не жажда привела ее к скромному садику на каменистой пустоши.

   От взгляда ведьмы легкая дрожь пробежала по телу мужчины, однако сильный страх не коснулся его сердца.

  Глаза ведьмы внимательно следили за мужчиной из-под просторного капюшона. Легкая улыбка скользила по ее тонким губам.

  – Так ты дашь мне воды или нет, селянин? – вновь заговорила она, подходя ближе к камням ограды. – Или же у тебя, для таких странниц как я, припасены лишь плевки и проклятья?

  Произнеся последние слова, ведьма легким движением отбросила капюшон и ласково улыбнулась Брану. А тот, взглянув ей в лицо, не смог вымолвить ни слова от удивления.

  Страшной колдунье на вид было не больше тридцати лет. Гладкая белая кожа, правильные черты, прямой нос и огромные глаза цвета майской листвы, обрамленные густыми длинными ресницами, сливались в образ идеальной красавицы. Темно русые волосы, перехваченные на высоком лбу вышитым широким шнурком, густыми, пышными прядями рассыпались по стройным плечам.

  "Такая женщина должна вызывать не страх, а желание", подумал мужчина, с трудом отводя глаза от лица ведьмы.

  Но видимо его мысли не смогли скрыться от взгляда ведьмы. Она весело рассмеялась и, облокотившись на ограду, по-дружески подмигнула Брану, как старому знакомому. Звонкий смех и простота странницы в один миг разрушали настороженность селянина. Испуг и недоверие отступили перед уютным теплом, которое излучала эта женщина. Бран улыбнулся ей в ответ и, достав спрятанный в тени куста кувшинчик с родниковой водой, молча протянул его ведьме.

  Та, едва пригубив вожделенную влагу, вернула кувшин мужчине и тихо произнесла:

  – Спасибо, что не отверг просьбу колдуньи, Бран-садовод, – в изумрудных глазах ведьмы заплясали золотые искорки. – Доброе отношение и искренняя улыбка – редкие гости в вашем селении. А может у тебя еще и доброе слово для меня найдется?– игриво спросила она, не отводя лукавого от лица селянина.

  "Неужели она заигрывает со мной, – думал Бран, любуясь своей собеседницей. – Поистине непонятные существа эти ведьмы".

  -Как зовут вас, прекрасная дама?– вдруг как сквозь сон мужчина услышал свой голос.

  Ведьма как книгу читала мысли Брана. Они строчка за строчкой мелькали в его голубых глазах, открывая перед волшебницей сердце и душу ее собеседника. И чем дальше проникал взгляд ведьмы, тем больше нравился ей этот простой селянин.

   Открытость, ум, доброта и смелость редко вместе ткут сущность мужчины. Но реже того, воин, знакомый не понаслышке с танцем смерти и видавший не раз реки крови, сохраняет чистоту души наивного юноши. И совсем уж трудно найти в городах и селениях людей человека, называющего ведьму "прекрасной дамой".

  Простой вопрос мужчины теплым дождем оросил застывшее сердце волшебницы.

  – Давным -давно в далеких землях меня нарекли Эркери – ведьма ночного тумана, – тихо проговорила колдунья, одаривая собеседника благодарной улыбкой. – Но на твоем бы месте, Бран-смельчак, я бы поостереглась разговаривать с бродячей феей, как с благородной леди. Дать ей напиться – не велика вина. А оказать уважение твари из проклятого племени – это серьезный проступок. За это мирные селяне, чего доброго, и камнями побить могут.

  Смех женщины звоном хрустального колокольчика разлетелся по маленькому саду. Звук его был настолько радостен и заразителен, что в один миг втянул в свой водоворот собеседника ведьмы.

  Какое-то время мужчина и ведьма смеялись, стоя по разные стороны разделявшей их каменной ограды, пока неожиданный порыв холодного ветра не оборвал их веселье. Но его ледяным иглам было не под силу развеять теплоту, оставленную искренним смехом.

  – Что привело тебя сегодня сюда, ведьма Эркери? – задавая новый вопрос, Бран с улыбкой указал на кувшинчик, который все еще держал в руках. – Разве мог глоток воды из рук простого крестьянина заставить колдунью собраться в дальнюю дорогу?

  – Конечно же нет, хитрый селянин, – Эркери отложила в сторону посох и с удобством оперлась на ограду. – Я давно хотела посмотреть на хозяина этого дивного места. Нужно же ведьме знать, кому это возносит хвалу маленький народец всей округи. Ваша земля не балует их прекрасными цветами. А вот в твоем саду эльфам есть, где порезвится.

  – По всему видно, что все волшебницы большие шутницы, – усмехнувшись, Бран поставил кувшинчик с водой в траву и поближе подошел к садовой ограде. – Эх, верно говорят – никому неведомо, куда лежит путь ведьмы. И видно, что даже ей самой!

   В этот самый миг взгляд мужчины встретился с взглядом Эркери, и глубина ее зрачков тут же поглотила его целиком. Никогда, ни у одной женщины, Бран не видел таких необычно-красивых и притягательных глаз. Издалека казалось, что цвет им подарила первая яркая весенняя зелень. Но теперь же Бран видел, как их изумрудную гладь время от времени пронзают золотистые молнии, подобные крохотным искоркам солнца. Красоту смарагдовых глаз ведьмы подчеркивал их необычный блеск, будто бы они были омыты первой не пролившейся слезой.

  Как завороженный, Бран любовался очами Эркери, не в силах отвести взгляд от ее лица. Он понимал, что это не совсем пристойно – вот так беззастенчиво смотреть на незнакомую женщину, но мужчина ничего не мог с собой поделать. Никогда и ни с кем ему еще не было так легко и спокойно,скак рядом с этой бродячей ведьмой. И вот так стоять здесь у садовой ограды и просто смотреть в ее глаза, не думая ни о чем, он был готов все оставшиеся дни своей жизни.

  Легкое прикосновение прохладных пальцев Эркери к его руке вывело Брана из сладостного оцепенения.

  – Вижу, что тебе лучше не знать истинных шуток ведьмы, Бран– мечтатель, – ее тихий, чуть хриплый голос как– будто издалека доносился до сознания мужчины. – Что же касается моего пути, – на губах ведьмы мелькнула хитрая улыбка, – то здесь мне придется открыть тебе маленький секрет. Вам, людям, видимо невдомек, что ни маг, ни король, ни воин, ни крестьянин не вправе выбирать свой путь. И изменить его не в праве ни великий правитель, ни последний смерд. Чертит его Властитель судеб, а мы лишь должны достойно пройти данную нам дорогу.

  – Так это Он привел тебя сегодня к моему саду? – Брану вдруг стало невыносимо горько от одной только мысли, что Эркери пришла к нему не по своей воле. Он отвернулся, пытаясь так скрыть свои чувства, и, немного помолчав, добавил. – Или все же ты немного лукавишь, ведьма?!

  -Ты видимо не понял моих слов Бран-ротозей, – Эркери вновь ласково прикоснулась к грубой ладони мужчины. – Каждое наше деяние определяет воля Властителя. Однако я очень рада, что сегодня мне выпал такой жребий. Поверь мне, селянин: в моих словах нет ни капли лукавства!

  Эркери улыбнулась собеседнику, и немного прошлась вдоль ограды, любуясь красотой цветущих вереска и рододендронов на аккуратных ухоженных грядках.

  – Но ты так и не сказала, зачем пришла сюда? – Брану не терпелась узнать, в чем же причина этой необычной встречи, но ведьма медлила с ответом.

  Нежно проводя пальцами по лепесткам распустившегося шиповника, куст которого рос возле самой ограды, Эркери тщательно подбирала слова.

  Эркери не могла прямо сказать человеку, встретившему ее с добротой и уважением, что теперь в его жизни все изменится. Больше не найти ему покоя ни в теплом семейном кругу, ни в постели с любимой женой, ни за кружкой эля во время дружеской вечеринки, ни даже в этом чудесном садике, в который он вложил свое сердце. Как она могла объяснить ему, что Властителю Судеб было угодно пересечь их пути, дабы продолжить ткать узор из множества других линий.

  Эркери выбрана была для этой роли не случайно. Так уже бывало не раз в ее жизни. Ведьма, раз изменившая своему долгу, обречена скитаться по свету, оставляя за собой горечь и боль, омытые слезами обломки спокойной и размеренной жизни. Она разрушала и оплакивала свои деяния кровавыми слезами. Она сожалела о содеянном и ничего не могла изменить. И только одна мысль утешала Эркери: путь ее близиться к концу. А потом, переродившись, она встанет на новый путь и искоренит все свое невольное зло – все поправит! Обязательно!

  Но пока ничего нельзя изменить. А значит, ведьма не скажет ни одного лишнего слова.

  – Я разочарую тебя, Бран, – тихо проговорила ведьма, заглядывая в лицо мужчине. – Ты ждешь от меня каких-то интереснейших признаний и рассказов – а их просто-напросто нет. Поверь, сегодня я всего лишь проходила через эту деревушку, и твои цветы поманили меня своей красотой. Так я оказалась у этой ограды, где ты любезно дал мне напиться. Эх, Бран– мечтатель, слишком много лишнего вы, люди, приписываете ведьмам. А ведь мы мало чем отличаемся от вас, селян, – произнеся последние слова, Эркери подняла отложенный посох и свободной рукой вновь накинула на голову капюшон.

  – Ты уже уходишь?! – в голосе Брана слышалась неприкрытая тоска. – Зачем же так торопиться? Лучше отдохни в моем саду, раз он тебе так понравился.

  Он протянул руку, чтоб хотя бы еще на миг задержать свою гостью, но Эркери уже отошла от ограды.

  – Увы, я больше не могу здесь задерживаться, Бран– добряк, – слова ведьмы были тверды, но в них слышалась грусть. – Передо мной лежит долгая дорога, и мне как можно быстрее нужно дойти до ее конца. И что-то мне подсказывает, Бран-путешественник, что она еще не раз соприкоснется с твоим путем.

  Эркери зашагала прочь, а Бран долго смотрел ей вслед, до тех самых пор, пока ее силуэт не растаял в полуденной дымке.

  Всего несколько минут стояла незваная гостья у каменистой ограды. Но Бран понял: они необратимо повернули его жизнь. Теперь ему все казалось другим: и солнечный цвет, и зелень сада, и яркие лепестки цветов. Казалось, на всем оставила отпечаток притягательной тайны странница – ведьма Эркери.

  Он еще не знал, что неумолимая тоска скоро заставит отправиться его в путь, чтоб там за холмами отыскать свою нечаянную гостью.

  Зачем нужна была мужчине эта новая встреча? Может быть для того, чтобы еще раз окунуться в колдовскую зелень ее глаз. А может быть, ему суждено разделить ее одиночество на долгом и трудном пути ведьмы.

ДВА ПОРТРЕТА.

 Мальчику не разрешали заходить в эту часть дома. Иначе и быть не могло – пыльные, увитые паутиной, заброшенные комнаты старого крыла родового особняка, не место для игр сына лорда. Но все же запретный плод сладок. Величественные, заставленные старинной мебелью покои своей таинственной завесой неудержимо притягивали десятилетнего исследователя. Его искушения не в силах были побороть: ни пыль, щекочущая ноздри, ни огромные пауки, ни даже страх неминуемого наказания. Вот и сегодня, улучив минутку, когда старый гувернер вздремнул после обеда, мальчик вновь пробирался к манящим чертогам. Миновав длинный коридор, скупо освещенный косыми лучами полуденного солнца, что с трудом пробивались сквозь массивные деревянные ставни, малыш очутился в огромной полутемной зале.

 Сколько же здесь было всего интересного! На больших столах и широких креслах возвышались горы старинных пыльных фолиантов с яркими гравюрами, скрыть которые не смогли даже многолетние слои пыли. Повсюду стояли пирамиды коробок и шкатулок, чьи недра таили множество интересных вещиц. А под тяжелыми, холщевыми чехлами скрывались очень интересные статуи, которые отец приказал вынести из главных комнат дома.

Его целью был небольшой чулан, который был обнаружен в ходе предыдущей вылазки. Тогда быстро сгущающиеся сумерки, помешали малышу исследовать новое помещение. Но на этот раз, он, во что бы то ни стало, жаждал осмотреть манящую комнатку.

 Пройдя через пыльный зал, парнишка толкнул заветную дверцу, и под скрип несмазанных петель вошел в желанную каморку.

  Первым чувством мальчика, после того как он осмотрел чулан, было глубокое разочарование. Здесь не было ни интересных книг, ни занимательных игрушек, ни загадочных предметов – ничего такого, что могло бы утолить жажду любопытства юного исследователя.

  Каморка была пуста! Единственным ее достоянием были две большие картины, прикрытые тонкой полупрозрачной тканью. Заключенные в массивные позолоченные рамы они висели напротив друг друга, как гордые изгнанники, отгороженные от всего мира хлипкой дверью чулана.

  Внутренний голос подсказал мальчику, что это не простая находка. А потому-то юный исследователь поспешил освободить картины от закрывающих холст вуалей. Его любопытство было удовлетворено.

С полотна первого полотна на юного лорда смотрел изображенный в полный пост высокий мужчина. Присмотревшись к портрету внимательно, мальчуган охнул от удивления. Он сразу узнал широкий с залысиной лоб, лицо чуть тронутое легким загаром, большие глаза цвета ячменного виски, небольшой вздернутый нос, черные с проседью усы и бородку, своего деда, скончавшегося чуть больше года назад.

Мальчик хорошо помнил этого в меру добродушного и в меру строго человека, хотя и не часто гостил, при его жизни, в родовом поместье раскинувшегося средь вересковых пустошей Йоркшира. Почти сразу после смерти бабушки, дед и отец сильно поссорились, после чего семья малыша перестала приезжать в этот особняк. Даже Рождество и Пасху они отмечали теперь под сенью старого дома, который отец снимал в Йорке.

  Мальчик не раз просил родителей отправить его к деду на летние каникулы, но каждый раз встречал резкий отказ. Ну а потом, когда старый лорд умер, он ехал в вожделенное поместье уже без прежней радости.

  Повернувшись ко второму портрету, малыш сразу догадался кто перед ним, хотя ни разу в жизни не видел изображенную на холсте женщину. Ведь именно она, последняя жена деда, стала причиной многолетней ссоры отца и сына.

  Чем дольше мальчуган смотрел на портрет молодой леди, тем больше убеждался, что она просто не могла быть 'отъявленной злодейкой', как часто называла ее мать.

  Чистый высокий лоб, обрамленный пышной короной темно – русых волос, огромные зеленые глаза, легкий румянец на нежных щеках, плотно сжатые маленькие губы, в уголках которых спряталась скорбь. Каждая черточка ее лица несла в себе дыхание любви, которая вне всяких сомнений наполняло ее сердце. Нет – такая женщина не могла злоумышленницей, интриганкой и... ведьмой.

  Мальчик вспомнил, как он случайно подслушал разговор матери с ее сестрой, который состоялся спустя несколько месяцев после смерти бабушки.

–Стыдно даже подумать, – говорила мать, разливая чай в изящные фарфоровые чашки, – что он может жениться на своей любовнице, не дождавшись даже конца траура. Хотя это и не его вина, семейка этой мерзавки хорошо известна во всем Йоркшире. Поговаривают, что все ее родичи продали душу дьяволу. Да и она сама первая ведьма в округе. Еще несколько десятилетий назад, ее ждал бы костер на главной площади Йорка. А нынче вот такие бесстыжие распутницы примеряют титул леди без зазрения совести'.

  – Не слишком ли ты строга к бедной девушке, дорогая? – спросила тетка, помешивая ложечкой остывающий чай. – Быть может она просто любит твоего свекра'.

– Не смеши меня милая, – со злой усмешкой ответила мать. – Какая может быть любовь к человеку, который тебе в дедушки годиться. Да и что могут знать о чистых чувствах девицы, забывших про стыд еще в ранней юности. Ты вспомни, как вела себя эта потаскуха! Хотя ее семейку и так не принимали ни в одном приличном доме графства'.

– И все же старый лорд обручился с ней, – усмехнувшись, заметила тетка'.

– Да говорю же тебе – это колдовство, – у матери на щеках загорелись красные пятна. – Разве станет приличная девушка с чистыми намереньями подкарауливать женатого мужчину в сумерках, во время его прогулки. И он тут же голову потерял! Да и посмотрел бы он на нее при свете дня? Никогда! Жалкая простушка, из обнищавшей семьи!'

В тот день мальчик впервые услышал даме с портрета. А спустя несколько месяцев малышу пришлось стать невольным свидетелем гнева отца, когда тот получил неожиданное письмо от своего друга.

– Ты посмотри! – возмущался он, вбегая в комнату матери с зажатым в руке посланием. – Нам только этого сейчас не хватало! Эта дрянь умудрилась забеременеть. Готов поспорить – мой отец здесь не причем! В его ли возрасте думать о продолжении рода! Но ребенка он признает – колдунья окончательно лишила его воли'.

В тот момент отец был так взволнован, что не замечал сына притаившегося в тени коридора.

– То, что он признает этого бастарда вне всяких сомнений, – ответила мать спокойным голосом. – Но мы должны опасаться другого. Если родиться мальчик, лорд может лишить тебя наследства...'

  В этот момент отец прикрыл дверь, и мальчик не смог узнать продолжение беседы родителей.

  Но зато он хорошо полнил день, когда его семейство навсегда перебралось в родовое поместье. Как же ему хотелось осмотреть все комнаты, с которыми не успел познакомиться при жизни деда. Он неотступно следовал за отцом, который вместе с дворецким совершал обход своих новых владений. Новый лорд был оживлен и весел, пока не ступил в портретную галерею – зал, где висели изображения славных предков.

  Мальчик помнил, как отец застыл в дверях зала, и спустя несколько мгновений крикнул дворецкому, с неожиданной злобой в голосе:

  – Этот портрет убрать отсюда немедленно! Я не потерплю подобного позора в своем доме! – и развернувшись на каблуках, лорд зашагал прочь от портретной залы.

  Мальчику сильно захотелось узнать, что такое вызвало гнев отца в той комнате, но он не посмел спросить его об этом. Ближе к вечеру мальчуган снова пробрался в галерею, но ничего предосудительно там не увидел. Его смутило только пустое пятно на стене напротив портрета своего деда. Но больше всего юного лорда заинтриговало ворчание старого слуги, который в этот момент занимался уборкой зала.

  – Милая леди, – лепетал тот, ловко орудуя метелкой для пыли, – разве вы мало натерпелись при жизни. Так теперь вас оскорбляют и после смерти. А ведь вы были единственной радостью в жизни моего хозяина, и так его любили. А как он страдал, когда вы скончались! Вы и ваш малютка, покинули старого лорда. Вот тогда ему только и осталось, что сидеть здесь, дни напролет перед вашим портретом...'

  Увидев молодого хозяина слуга замолчал, и неуклюже поклонившись, поспешно зашаркал в дальней конец зала.

Самое удивительное случилось ночью. Комнаты мальчика расположись неподалеку от портретного зала, а потому-то он проснулся от страшного грохота. Он слышал, как засуетились слуги, слышал взволнованный голос отца, но так и не решился встать и посмотреть, что же случилось. Утром он спросил у гувернера о ночном переполохе, а тот ответил: мол, ничего страшного, просто со стены упал портрет старого лорда. И нет причин для беспокойства, так как изображение уже водрузили на свое место.

 Но следующей ночью все повторилось, те же грохот и суета вновь разбудили мальчика. Не пришлось ему спокойно выспаться и на третьи сутки.

  А на четвертый день портрет деда исчез из портретной галереи. Мальчик не решался спросить у родителей, что же с ним стало, однако разгадку этой тайны ему удалось подслушать.

  Как-то спрятавшись от гувернера, который излишне надоедал с уроками, юный лорд устроился за портьерой в библиотеке. Он удобно растянулся на широком подоконнике и раскрыл книгу, как вдруг послышались шаги и приглушенные голоса.

– Да говорю же тебе – это был старый лорд, – даже из-за портьеры мальчик без труда узнал сиплый бас камердинера своего отца. – Хозяин позвонил, и я пошел к нему в кабинет за распоряжениями, хотя время-то было позднее. Подхожу к двери, и слышу – он не один – разговаривает с кем-то. Я уже хотел войти, а ноги будто приросли к полу. Я и шагу сделать не мог! А из-за двери раздается – мол, прекрати мучить меня и ее. И говорил это старый лорд! Я его голос, ни с каким другим не спутаю!'

– А сколько ты до этого отпил виски из графина хозяина? – насмешливо спросил камердинера его собеседник, – Судя по твоим россказням, ни как не меньше пинты!'

– А вот и нет! Я в тот день и капли не выпил! И приказания старого лорда слышал четко – унеси, мол, меня к ней, и смей даже приближаться к нашему убежищу. Вы нашу жизнь загубили, так дайте же покой после смерти!'

 Мальчик тогда не придал значения словам пьяницы-камердинера , а вот сейчас ему многое стало понятным. Дед сам распорядился спрятать его портрет здесь, вместе с изображением своей избранницы.

  Юный исследователь сделал пару шагов назад, что б видеть сразу обе картины. Несколько минут он внимательно рассматривал полотна, поражаясь мастерству художника нанятого дедом. Лица старого лорда и его леди казались живыми. Их взгляды, полные нежности и любви были прикованы друг к другу, и казалось, что никакая сила не может разорвать эту связь.

 Полюбовавшись на эту идиллию еще какое-то время, мальчик заботливо прикрыл полотна тканью от пыли. Чуть задержавшись у портрета деда, малыш прошептал: 'Вы подождите немного, пожалуйста. Когда я стану лордом, вы обязательно вернетесь обратно. Я обещаю!'

  Мальчик сосредоточено пробирался к выходу из старого зала, внимательно выбирая дорогу в лабиринте старых вещей. А вслед ему смотрели и ласково улыбались, стоявшие в дверях каморки высокий седовласый лорд и молодая леди в нежно-зеленом пышном платье.

 МОЙ ГОСУДАРЬ.

  Беда пришла неожиданно. Старому королю Трердаду казалось, что еще чуть-чуть и его воины погонят прочь от стен Экаррасса орды захватчиков, но судьба распорядилась иначе. Неожиданно, будто бы по мановению волшебного жезла, дрогнули и смешались войска защитников "Города Золотых Шпилей", и захваченные кровавой сумятицей стали в беспорядке отступать к главным воротам Экаррасса.

  Поражение ошеломило короля не меньше чем вторжение мятежников на его земли. Еще месяц назад, в самом страшном кошмаре ему не могло присниться, что изгнанный за измену тан Гаррент соберет под свою руку полчища дикарей и выступит против своего государя.

  Вот уже несколько недель изменник терзал его королевство. Гаррет шел к Экаррассу, заливая кровью все на своем пути, сжигая и грабя дома, насилуя и убивая людей привыкших к мирной жизни. Так он мстил государю, которого он еще совсем недавно называл "отцом" и которого подло предал.

   Сидя верхом на стройном белоснежном коне, король Трердад смотрел, как в панике бегут его воины, ища защиты за городскими стенами. Странное оцепенение охватило государя. Он знал, что промедление грозит ему позором плена, но был не в силах даже пошевелится. И тут королевский конь взвился на дыбы, старясь скинуть на землю своего седока. С трудом удерживаясь в седле, Трердад увидел, что шею его старого друга пронзила корявая стрела с рваным опереньем и багровые струи дымящейся крови стекают по сверкающей белизной шерсти королевского любимца.

  Поспешно выдернув ноги из стремян, государь приготовился к неминуемому падению, когда тяжелый камень, пущенный из вражеской пращи, обрушился на шлем правителя и погрузил его в спасительное беспамятство.

   Молодая королева Гвендолин стояла у окна своей спальни, и, сложив руки на выпуклом животе, смотрела на то, как мечутся в панике по двору ее слуги и защитники. Около часа назад, ей доложили, что войска Экаррасса разбиты, а ее супруг, король Трердад, пропал на поле брани.

  – Наверное, наш государь убит или пленен, – прошамкала беззубым ртом старая прислужница Элга, смахивая сухой ладонью набегавшие слезы. – Кто же теперь защитит нас, несчастных!

  Едва она произнесла эти слова как ребенок встрепенулся во чреве Гвендолин, выводя свою мать из вязкого равнодушия. Как только умолк посланец, принесший страшные вести, неведомое ледяное безразличие крепкими тисками сжало душу государыни. Ей стало все равно, что будет с ней, с городом, с ее народившимся ребенком, и увидит ли она когда-либо еще своего мужа. Стоя у окна Гвендолин наблюдала, как безучастные ко всему на свете лучи послеполуденного солнца играют на легендарных золотых шпилях Экаррасса. Неожиданно для себя королева вдруг вспомнила, как говорил об этих стройных иглах, венчающих таинственные башни старого города, ее отец, год назад, отправляя дочь в этот волшебный солнечный край: "Тебе предстоит увидеть тысячелетнюю красу шпилей южных земель. Говорят, что их острия теряются за облаками, и они золотые как твои косы, дитя мое". В тот день, покидая родной северный край, Гвендолин плакала и проклинала свою участь. На припорошенном снегом, но таком близком сердцу девушки, берегу, она оставляла свою юность, отца, сестер и подруг, а впереди ее ждал королевский венец и ненавистный старый жених – правитель благодатного юга.

  Теперь же у нее не было слез, хотя душа молодой королевы разрывалась от боли.

  -Говорят, что подлый Гаррет привез с собой искусную ведьму, и она своими чарами заставила бежать войска Трердада, – донеслись до Гвендолин слова старой Элги. – Если это так, то наша погибель неминуема. Ты должна бежать государыня и как можно скорее.

  – Да должна, – тихим эхом отозвалась королева, не отрывая глаз от ярких искр, играющих на гранях шпилей, – но выбраться из замка уже невозможно.

  Усмехнувшись, старуха резво засеменила к массивному дубовому ларю, стоящему в углу комнаты и склонившись над ним, принялась быстро перебирать содержимое недр сундука.

  – Есть один ход, о котором не знают ни Гаррет ни все проклятые ведьмы этого королевства – бормотала она копаясь скрюченными пальцами в рулонах тонких тканей. – Только прежде чем выйти отсюда, ты должна переодеться, моя госпожа. Поражение и предательство ходят рука об руку, королева, а потому теперь найдется немало охотников захватить тебя, что бы выслужиться перед победителем.

  С трудом разогнув ноющую спину, Элга протянула Гвендолин широкий плащ из простой черной ткани и вдовье покрывало темно -синего цвета.

  – Поспеши, госпожа, – тихо произнесла прислужница, ласково заглядывая в изумрудные глаза королевы. – У нас мало времени.

  Трердад очнулся на закате. Покрасневшее, будто бы напоенное кровью солнце, лениво уходило за потемневшие горы, у подножья которых раскинулся захваченный Экаррасс, а его последние лучи еще скользили по страшным останкам затихшей битвы.

  С трудом высвободив ногу из-под туши убитого коня, король попытался подняться, но тупая боль, пронзившая затекшее тело, сковала на время его движения. Подавив рвущийся из груди стон, Трердад сел на землю и прислонившись спиной к хребту убитого друга, попытался обуздать хаос мыслей, вьющихся в его ноющей голове. Король знал, что ему нужно пробираться в город. Возможно, там он найдет свою гибель, но долг правителя требовал решительных действий. Экаррасс пал, но можно спасти еще многое – свою честь, свое королевство, свою королеву и долгожданного сына. При мысли о Гвендолин, Трердад глухо застонал и судорожным движением вытер пот струившийся по его смуглому лицу. Он не хотел даже думать о том, что она сейчас в руках подлого победителя.