Текст книги "Искра"

Автор книги: Елена Литвиненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

3

Я поскользнулась на гладком мраморе и шлепнулась на пол, глядя снизу вверх на своего похитителя. Гончий! Настоящий Гончий, один из цепных псов Королевы, опора Ее трона! Им прощается все, вплоть до убийств, когда прорывается сила!..

– Вставай, – бросил маг, расстегивая пуговицы.

В холле было темно, свет проникал только из застекленного полукруга над дверью. Над головой покачивалась громада люстры, тяжелые шторы превращали комнату в склеп – каминная полка белела плитой для погребальных урн.

Зачем я здесь?! Зачем я магу?!

– Господин Уилбер! – Раскатистый бас едва не заставил меня взвизгнуть – я зажала себе рот, а от громких хлопков, с которыми загорались газовые светильники на стенах, сердце едва не выскочило из груди. – Позвольте ваше пальто.

Дворецкий мага был хиндостанцем. Невысокий, коренастый, в коричневом тюрбане, смуглым каменным лицом он напоминал большеносого истукана, стоявшего на витрине магазина дяди Чарли. И ливрея у него была коричнево-зеленой, как древесная кора.

– Меня не вызывали, Раджив? – спросил маг, передав слуге цилиндр.

– Нет, господин Уилбер, – поклонился дворецкий. Перо белой цапли на тюрбане затрепетало. – Госпожа Уилбер спрашивала, пообедаете ли вы с ней.

– Не сегодня, – качнул головой маг и снова повернулся ко мне. – Снимай свое тряпье, ботинки, и идем.

– Куда? – спросила я, все еще сидя на полу. Заметила, как чуть поморщился дворецкий, и добавила: – Сэр.

– Тебе нужно особое приглашение? – поднял брови маг. Меж его пальцев заискрилась ветвистая молния, подсвеченные ногти стали голубыми. – Исполняй! – блеснул он зубами, и я вцепилась в шнурки. Сняла ботинки, грязный пиджак, осторожно встала. От мокрых чулок на полу остались следы.

– Господин, прикажете подать чай? – Вопрос дворецкого был настолько неуместен, что я едва не сорвалась на истеричный смех. Чай. Мне. Воровке, которую пять минут назад волокли по мостовой Саутворка. С молоком и бергамотом, пожалуйста.

– Позже, – указал на лестницу маг. – Иди.

Я обняла себя за плечи и поплелась наверх. О бегстве я сейчас не помышляла – и даже не столько из-за огненной сети, волдыри от которой наливались на животе и боку, сколько от жестокого любопытства во взгляде мага, когда я скулила у его ног. Ему ведь действительно ничего не стоит отрезать мне руки и повесить кисти на шею…

От страха и голода мутило, кружилась голова. Геометрический узор на ковре шевелился, сплетаясь клубками шахматных змей, лестница с чугунными перилами виделась бесконечной. Со стены на меня смотрели портреты. Джентльмены неодобрительно хмурились, поигрывали тростями и моноклями, дамы недоуменно поднимали брови к подбритым лбам. На секунду мне даже послышался шепоток.

– Быстрее, – подтолкнул в спину маг. – Налево.

Свернуть я не успела. Хлопнула дверь, и навстречу выбежала белокурая девушка в темном – траурном? – платье.

– Шон! Наконец-то ты вер… – При виде меня на ее хорошеньком личике ангелочка с бонбоньерки появилось то же брезгливое выражение, что и на портретах. Похожий на розовый бутон ротик скривился, небесно-голубые глаза заледенели, даже ленты на туфельках стали жесткими, будто обломки бритвы. – Это что?

– Это то, что тебя не касается, Шелл. – Когда он проходил мимо девушки, фамильное сходство стало очевидным: тонкая кость, светлые волосы, густые брови на пару оттенков темнее, острые скулы и большие миндалевидные глаза, форме которых позавидовал бы Малый народец. – Иди к себе.

– Это служанка? Зачем ты ее притащил сюда?.. – стуча каблучками, не отставала блондинка. – Шо-о-о-он!.. Ты что, ведешь ее к себе? Это… Это… твоя любовница?!.. – поразилась она. – Тебе мало хиндостанских образин, так ты…

Глаза мага рассерженно сверкнули янтарно-красным:

– Мисс Уилбер, замолчите немедленно! Что за чушь?!.. Где миссис Скай?

– Шьет… – сдулась мисс Шелл.

– Вот и ты займись! …А ты входи, – открыл он третью, начиная от лестницы, дверь и втолкнул меня внутрь.

В зонированной комнате пахло табаком, кожей и специями. Полированные дверцы шкафа отражали тлеющие сломы дымящих, похожих на коричные палочек и угли в камине, мага, раздраженно раздвигающего тяжелые шторы. На низком столе плясали многорукие статуэтки-танцовщицы с голой грудью, задирал хобот – неужели золотой?! – получеловек-полуслон. Пол укрывала тигриная шкура, а над широкой кроватью с множеством подушек висело духовое ружье – я видела такие в каталогах, которые заказывал дядя Чарли.

Маг снял жилет, бросил его на кресло-качалку и повернулся ко мне. Чуточку было успокоившаяся – «Что за чушь, мисс Уилбер?!» – я снова подобралась.

– За мной, – скомандовал маг.

Ванная комната была облицована плиткой с золотым и зеленым орнаментом, по сводчатому потолку, по углам ползли выложенные мозаикой лианы. Маг повернул кран, и по цинку ванны с высокой спинкой застучала мутная вода.

– Что у тебя с глазами? – спросил он.

– Бо… – «Болят, сэр», – хотела сказать я, но недоговаривать побоялась. – Я в них мыло втерла. Сэр.

– Зачем? – шевельнул усами маг. – Впрочем, неважно. Подойди.

Вместо этого я попятилась.

Маг хмыкнул, повернул руку ладонью вверх, сжал ее в кулак, и меня потащило к нему, как на аркане.

– Давай кое-что проясним, – сказал он, скривив губы. – Если бы я хотел тебя убить, я бы убил. Если бы я решил сдать тебя полиции, тебя бы уже повесили. Ты знаешь, что бывает за воровство пяти шиллингов?

Потайные карманы штанов вдруг прохудились, и по теплому полу ванной комнаты застучали монеты. Серебро, медь, бронза скользили по моим ногам, катились, громко звенели…

– Зачем я вам? – прошептала я, глядя на расплывающийся орнамент плитки за мужским плечом.

– Сначала приведем в порядок глаза, – ушел от ответа маг и положил на мои веки большие пальцы. – Терпи.

Яркая вспышка резанула по сетчатке, обожгла, будто в зрачки ткнули раскаленными спицами. Вскрикнув, я забилась, пытаясь вырваться, а спицы жгли, жгли, жгли, прокручивались, проникая все глубже…

– Не надо! Хватит!

Маг, шипя, толкнул меня к стене. Острые ногти на его пальцах оцарапали переносицу, ладони сжали голову так, что казалось, она вот-вот треснет. Боль подгибала колени, окутывала красным туманом, оглушала, давила, заставляла скулить, не позволяла дышать, не позволяла кричать – и вдруг закончилась. Резко, сразу.

Маг отряхнул руки и отпустил меня.

Зажимая рот кулаком, часто дыша, я сползла на пол и забилась в угол. Тело сотрясала крупная дрожь, сердце билось где-то в горле, а осознание, что я снова вижу – и даже лучше, чем раньше! – не радовало, а пугало. Маг не отдал меня полиции, потратил собственную силу на лечение – зачем?! Что ему нужно?!..

Мужчина, не обращая на меня внимания, расстегнул запонки, положил их на край чаши-умывальника – ониксы в оплетке черненого серебра негромко стукнули о фарфор. Маг закатал рукава выше локтя, опустил руки в ванну. Грязная вода, подаваемая из Темзы, забурлила, посветлела, выплеснулась на пол и успокоилась, а вены на мужских руках начали менять цвет, из голубых превращаясь в алые, будто по ним текло жидкое пламя. В комнате стало ощутимо теплее, плитка стен покрылась конденсатом.

Маг вынул руки из воды и вытер их банным полотенцем.

– Мыло, – ткнул он пальцем на резную деревянную коробку, – щетка, расческа, – кивок на полку. – Приведешь себя в порядок – поговорим. – И вышел. Спустя минуту из-за двери донеслось: – Не будешь мыться сама – пришлю слуг!

Ощущение, что меня, как каплуна, готовят к обеду, стало нестерпимым: поймали на птичнике, посадили отдельно… Комната-клетка, а лианы мозаики оплели ее сетью – не вырвешься.

Дверь скрипнула, и я вскочила.

Молоденькая хиндостанка с красной точкой на лбу поклонилась, повесила на крючок для полотенца вешалку с платьем, отдельно белье и, пятясь, исчезла, а я начала раздеваться. Бок и живот – сплошной синяк, испещренный царапинами и волдырями, – опускаясь в горячую воду, я вцепилась в бортики, сдерживая стон. А еще у меня, оказывается, нос разбит… Я заметила это только сейчас, умываясь. Вот откуда металлический запах крови!

Дорогое сандаловое мыло покрыло меня толстым слоем пены. Крепко зажмурившись, я поскребла пальцами голову, потерла ладонями шею, плечи, спину, дважды окунулась и потянулась за полотенцем.

…несколько дней назад, купаясь даже не в тазу – в ведре, которое перед этим пришлось отмывать от угольной пыли, я с тоской мечтала о ванне. Зимой тетя Скарлет ставила ее на кухне, перед большим очагом и, ворча, время от времени подливала кипяток из чайника: «Простынешь…» Когда же я наконец вылезала, меня ждал старый дядин халат, огромный и тяжелый, как судейская мантия, и чашка какао…

Зябко обняв себя руками, я вернулась в комнату мага. Называть ее «спальней» я боялась – так дети надеются, что, если закрыть глаза, бугимен их не тронет.

Уилбер, ослабив галстук, сидел в бамбуковом кресле. Ноги на столе, в пальцах сигара. Глаза мага скользнули по слишком широкому, несмотря на отсутствие корсета, платью, по подолу, из-под которого неприлично выглядывали лодыжки, и остановились на торчащих во все стороны волосах.

– М-да.

Не отрывая от меня взгляда, Уилбер тщательно затушил сигару в серебряной пепельнице, подошел легкой пружинящей походкой.

– Замри, – приказал он, забрав мое лицо в ладони, и решительно прижался к губам, раскрывая их уверенным поцелуем.

Вскрикнув, я уперлась в его грудь, выгнулась, пытаясь увернуться, ударила по плечу, и испуганно затихла, увидев, как на лбу мужчины вздуваются вены, а глаза из карих становятся красными.

Руки бессильно повисли. Чужой рот был жадным, требовательным, обжигающе-горячим, но от его прикосновений трясло, будто я стояла голышом на морозе. Заледенели ноги, покрылась холодным потом спина. Заломили виски. Всхлипнув, я вцепилась в рубашку мага – не прижаться, нет! – не упасть! – и взмолилась Триединому, чтобы он лишил меня сознания. Не хочу понимать, не хочу чувствовать, ЧТО будет дальше…

И вдруг маг оттолкнул меня, почти отшвырнул.

На кончиках его пальцев, превращая длинные ногти в фитили, разгорались огни. Голубое бездымное пламя спиралями поползло по рукам, окутало мужские запястья, локти, лизнуло плечи, опалило воротник, завихрилось протуберанцами на теле, прожигая одежду. Ругнувшись, маг стряхнул пламя в камин, и дрова в нем не занялись, не вспыхнули – разлетелись золой! Решетка потекла, кованый трилистник поник, потеряв форму, заплакал чугунными слезами.

На лице Уилбера пролегли глубокие морщины; стиснув зубы, он сгорбился, обхватил себя руками – совсем как я недавно, мучительно застонал и замер. В звенящей тишине было слышно только его дыхание, резкое шорканье метел на улице, звук проезжающих экипажей и раздраженный голос мисс Шелл внизу. Секундная стрелка каминных часов сделала два оборота.

Маг медленно распрямился. Выдохнул – кажется, с облегчением. Повернулся ко мне:

– Встава…– и вдруг выскочил на балкон – прямо через стеклянную дверь – та разлетелась осколками. Исторгнутому им столбу пламени мог бы позавидовать валашский дракон.

На улице закричали, заахали, а размеренный звон подков по мостовой превратился в истеричный перестук, сопровождаемый перепуганным ржанием.

В коридоре раздался топот, в дверь заколотили:

– Сагиб! Сагиб! Господин! Сагиб Уилбер! – Что-то еще на хинди. – Сагиб!

К мужскому голосу присоединился женский:

– Шон! Шон, что случилось?! Шон, немедленно открой!

– Все в порядке, – сипло сказал маг, стирая сажу с губ. – Раджив, Шелл, все хорошо. – Осколки стекла захрустели под его туфлями.

– Шон, ты всю улицу распугал, – голос мисс Шелл из обеспокоенного стал злым. – Ты нарочно это делаешь?! Изо всех сил пытаешься уничтожить мою репутацию?! – Девушка стукнула кулаком по двери. – Мало мне черномазой прислуги, не говорящей по-английски, расстроенной помолвки, твоего отказа от траура – о нас весь Ландон судачит! – так еще эта выходка! Огнедышащий братец! Восхитительно!.. Ты уже не в диком Хиндостане, Шон Роуэн Уилбер!

Маг досадливо поморщился и, залпом осушив стакан воды, повел рукой. Голос мисс Шелл моментально стих, уличные крики исчезли. Выгнув пальцы под немыслимым углом к ладони, маг сделал новый пасс. Стеклянные осколки, сверкая острыми гранями, взмыли в воздух и начали быстро укладываться на свои места внутри палисандровой рамы – снизу вверх, превращая дверь в неокрашенный витраж. Легкий поворот загорелого запястья – по стеклу пошла рябь, разглаживающая трещины. И так же быстро разглаживались царапины на мужской щеке.

Вжимаясь в стену, я потрясенно следила за Уилбером. За эти полдня я увидела больше активной магии, чем за все семнадцать лет своей жизни. Конечно же, я пользовалась амулетами – раньше – и видела в Уайтчепеле действие простейшей волшбы полукровок. Подкармливала брауни и вместе с тетей Скарлет сыпала на подоконники освященную соль, больше по традиции, чем от страха – кто видел злого духа в Хэмпстеде? – прятала щепку святочного бревна на удачу, а в детстве плясала с фейрис в саду. Потом я выросла и перестала их видеть. Но то, что делал маг, было невероятно. Невозможно. Просто немыслимо!

…жутко.

Человеческая магия проявляется в детстве, и обычно она ничтожно слаба. Прочесть наговор, благословить, если отмечен Триединым, или наоборот, проклясть, если есть метка Падшего. Все. И только в семьях аристократов рождаются те, чья сила способна поспорить с волшебством Древних народов – так говорят. Еще говорят, что если бы не они, люди бы вымерли, сожранные демонами и чудовищами, или стали бы вечными слугами Старой Крови – они до сих пор уводят путников под холмы. Правда это или нет, я не знаю. Но знаю, что маги подчиняются Королеве, потому что только она способна помочь им справиться с безумием, идущим рука об руку с силой.

…а если Уилбер безумен?!

Он же совсем себя не контролирует!

– Удивительное рядом, – шевельнул усами маг. – Сядь, – указал на низкую скамейку у стола. Прикоснуться ко мне он больше не пытался, отошел за кресло, положил ладони на лакированную спинку. Глаза Уилбера медленно тухли, приобретая нормальный цвет.

– Как тебя зовут? – спросил маг.

– Тин Хорн, сэр.

– Где родители?

– Умерли, – тихо сказала я.

– Родственники есть?

– Нет, сэр.

– Отлично.

…еще говорят, маги бездушные. Они живут так долго, что душа у них выгорает.

Я положила руки на колени и, закусив обожженную поцелуем губу, уставилась на пальцы с заусенцами.

– Я хочу, чтобы ты оказала услугу моему другу. В обмен на нее я забуду, что ты пыталась меня обокрасть.

Сначала мне показалось, что я ослышалась. Вскинулась, наткнулась на жесткий взгляд и снова села.

– Что я должна буду сделать?

– Ничего такого, что бы ты не умела…

…что-то украсть?

– …развлечешь его.

Что?!

– Я не проститутка! – вскочила я. Опрокинувшаяся скамейка громко стукнула об пол.

– Предпочитаешь Ньюгейт? – поднял бровь маг. – В общей камере ты даже до виселицы не дотянешь. Рассказать, что там с тобой сделают, или сама догадаешься? – наклонил он голову к плечу.

– Я не проститутка…

– Тем лучше. Возиться еще и с сифилисом я бы не хотел.

– Я… Я… Я никогда… – Слова застревали в горле, как пересушенные каштаны. – Я еще… Я ни разу…

– Хочешь сказать, что ты девственница? – весело удивился маг. – Удивительное рядом, – повторил Уилбер, когда я кивнула. Уголок его рта скривился в усмешке: – Значит так, Вирджиния44
  от англ. Virgin – девственница


[Закрыть] Хорн. Мой друг – неплохой человек, не старик и не извращенец. Ты едешь к нему или едешь в Ньюгейт. Решай.

В детстве у меня была игрушка, маленькая заводная обезьянка в красном мундире и лохматой шапке гвардейца – она маршировала по столу и стучала оркестровыми тарелками из блестящей латуни. Слова мага отдавались в моей голове такими же ударами.

БАМ! – Вирджиния Хорн.

БАМ! – не старик и не извращенец.

БАМ! – Ньюгейт.

БАМ! – решай.

БАМ-БАМ-БАМ!!!

– Я согласна…

– Я так и думал. – Уилбер открыл стоящую на столе шкатулку, порылся в ней, бросил мне кольцо из светлого металла. – Надень.

Тонкий ободок укусил средний палец холодом и исчез.

– Чтобы не искать тебя по всему Уэльсу.

Маг дернул за витой шнур с пушистой кисточкой, свисающий у кровати:

– Обед для гостьи.

И, потеряв ко мне интерес, начал менять изрезанную стеклом сорочку. Его торс был таким же загорелым, как и лицо, а на левом боку, на ребрах, выпирали шишки сросшихся переломов.

Я отвернулась, не зная, куда себя деть. Взгляд снова уперся в кровать, и я поспешно опустила голову. Глаза уже не болели, но жгли, и полоски на тигриной шкуре плыли.

Нельзя плакать.

– Входи, – бросил Уилбер в ответ на только ему слышный стук.

На пороге появилась та же хиндостанка, что принесла мне одежду. Тонкие руки чуть подрагивали под тяжестью подноса с двумя накрытыми крышками блюдами, сахарницей, чайником и молочником.

– Там полиция, господин, – с сильным акцентом сказала служанка. – Кон-сте-бль, – произнесла она по частям, – просит вас принимать его.

– Сейчас спущусь, – буркнул маг, покосившись в окно на обезлюдевшую улицу. – Зита, утром мисс Хорн потребуется теплая одежда и обувь, – указал он на меня. – Приготовь все необходимое.

– Хорошо, господин, – сделала книксен служанка, составив тарелки на низкий стол.

– Иди, – отпустил ее Уилбер.

Указал мне на блюда – «Ешь» – надел жилет, повязал шейный платок и запер двери снаружи.

4

Без мага в комнате стало жутко. Щурилась желтыми стекляшками глаз тигриная голова, угрожающе блестели кинжалы в руках танцующих статуэток – казалось, фигурки следят за каждым моим шагом. От чугунной каминной решетки все еще шел жар.

Я закрыла лицо ладонями, не в силах поверить, что все это происходит со мной. Всего восемь часов назад меня избил Арчер, пять – чуть не изнасиловал Джереми. Час прошел с тех пор, как я – чудом ли? – избежала Ньюгейта, и десять минут, как заключила сделку с дьяволом.

И снова, как в тот день, беспомощность и скулящий страх. Только теперь я знаю, что их нужно давить и никому не показывать. И не плакать. У меня снова будет дом. И сад. И розы. Обязательно тускани.55
  Tuscany, сорт красных роз с бархатными лепестками


[Закрыть]

Горячая капля расчертила щеку, упала на воротник.

Я прерывисто вздохнула и приказала себе успокоиться. Лишь бы маг не обманул, лишь бы меня потом отпустили. А сейчас нужно поесть, – оторвала я руки от лица. Пожив на улице, я хорошо усвоила, что нужно есть, пока дают.

Так и не рискнув наступить на тигриную шкуру, я обошла ее по широкой дуге и опустилась на колени перед низким столом, пододвинула поднос. На восьмирукие статуэтки при этом старалась не смотреть.

По серебряным крышкам блюд шла затейливая вязь виноградных лоз с тяжелыми выпуклыми гроздьями – я потрогала их пальцем. Точно такой же узор украшал черенки вилки и ножа, ложку, выплетал косы на сахарнице. Красиво…

В нос ударил ароматный пар – я сняла одну из крышек – и рот моментально наполнился слюной. Крепкий говяжий бульон был похож на янтарное озеро с черными островками гренок – я опустошила горшочек, даже не почувствовав вкуса. Жадно съела шепардский пирог, пальцем собрала с тарелки последние мясные крошки, выпила подряд три чашки чаю с топленым молоком и поняла, что сейчас лопну.

С трудом двигаясь, я оперлась о кресло. От сытости и тепла разморило: веки отяжелели, голова то и дело падала на грудь – я вздрагивала и просыпалась.

Мага все не было. Прошла четверть часа, час. Два. По окну, по балконной двери поползли морозные узоры, за стеклом заплясали снежинки. В углах поселились тени, только зубы оскаленной тигриной головы белели в полумраке. Кажется, даже фосфоресцировали. Я отвернулась и от шкуры, и от статуэток, похожих сейчас на гидр, прижалась щекой к сиденью кресла и закрыла глаза. Как мне думалось – ненадолго, просто чтобы не смотреть на хиндостанских божков, но когда на столик с громким стуком опустилась чашка чая, за окном занимался рассвет.

– Вставай. Переходим через двадцать минут.

Холодная вода для умывания и крепкий как деготь напиток взбодрили. Я даже умудрилась отдохнуть, хоть и спала полусидя. Вчерашняя истерика, спровоцированная появлением Сьюзан, побоями и домогательствами, прошла, но страх перед будущим, даже не завтрашним – сегодняшним! – днем, засел глубоко внутри. Я давила его, убеждая себя, что людей хуже Арчера и Безносой просто не бывает.

«Мой друг – неплохой человек».

– Одевайся, – указал маг на теплые чулки и кофту. Рядом, в коробках, лежал капор, аккуратно сложенное пальто с пушистым воротником и перчатки поверх, у кресла стояли ботинки. Все, в отличие от надетого на мне платья, совсем новое.

– Мистер Уилбер, – спрятала я руки за спину.

– Да? – Маг поднял голову, продолжая перебирать амулеты в шкатулке.

– Сколько времени мне нужно будет провести с вашим другом?

– Недолго, – сказал мужчина, выбирая между гладким кольцом и перстнем.

– Мистер Уилбер…

– Что?

– Я смогу получить рекомендательное письмо? Потом, – быстро добавила я, глядя на вытягивающееся лицо мага.

– Рекомендательное… что? – спросил он, будто ослышался.

– Письмо… Для работы…

– Чтобы ты в первый же день обчистила хозяев? Да еще прикрываясь моим именем? – Между тонкими пальцами засверкали молнии, выбранный перстень вспыхнул зеленым. – Долго думала?

– Я не…

– Не думала? – оборвал меня Уилбер. – Это заметно. Одевайся!

Маг был уже полностью готов к выходу. Плотные брюки, высокие начищенные сапоги, рубашка и теплый свитер – он будто собрался на зимнюю охоту. Выбивалась только клипса с крупной белой жемчужиной на мочке левого уха.

Спрятавшись в ванной, я натянула колючие чулки, закрепила подвязки. Ботинки чуточку жали, в кофте сразу стало жарко. Вернувшись, подхватила пальто, плотный капор с широкими полями и засеменила за Уилбером, запустившим над лестницей блуждающий огонек.

Портреты встретили меня буравчиками глаз и поджатыми, как у мага, губами. Свет бликовал на золоченых рамах, на инкрустации, выхватывал нахмуренные брови и схлопнутые веера, и казалось, напудренные лица поворачиваются мне вслед.

Внизу нас ждал дворецкий; лампы в этот раз не зажигали – видимо, опасаясь разбудить мисс Шелл хлопками, – на высокой тумбе за спиной хиндостанца горела толстая восковая свеча. Молча поклонившись, дворецкий помог надеть пальто – сначала мне, потом Уилберу, подал магу шляпу. Ленты на капоре я завязывала на ощупь.

– К обеду меня не ждите, – сказал маг.

– Да, господин.

Снежное покрывало двора расчертили черные дорожки следов, изо рта при дыхании шел пар. Примыкавший к особняку сад ронял с веток белые искрящиеся пушинки – они вальсировали, то взмывая вверх, то снова опадая. Аккуратные округлые кусты самшита превратились в шары сахарной ваты, решетка ограды за ночь оледенела и теперь блестела в лучах фонарей. Улицы Уайтчепела в это время уже запружены народом, а здесь – в Вестминстере? или Гринвиче? – только-только просыпаются слуги.

Маг собрал в горсть снег с каменной вазы у входа в особняк, сжал его в кулаке и поморщился, вытер ладонь о рукав.

– Верхом ты, конечно, не ездишь?

– Нет, сэр.

В детстве, в Эденбурге, у меня был пони. Гнедой, с маленькими ушками, длинной мягкой челкой и грустными глазами – мне было стыдно на него садиться. Ему же, наверное, тяжело…

Подведенная конюхом кобыла была серой. Она аккуратно переставляла сухие мускулистые ноги, и на снегу оставались полукруглые отпечатки новеньких зимних подков. Лошадь негромко заржала, потянулась к магу. Тот погладил ее нос, протянул раскрытую ладонь, на которой, по волшебству, появился кубик сахара. Лошадь аккуратно сняла его губами и громко захрустела.

Маг отобрал поводья у слуги, вычертил свободной рукой контур портала. В воздухе замерцал ярко-синий прямоугольник. Пространство внутри него смазалось, исказилось, а вырвавшийся с той стороны порыв стылого ветра едва не сдернул капор – я отшатнулась. Лошадь, в отличие от меня, даже ухом не повела, только наклонила голову, оберегая глаза. Уилбер расширил пробой и, крепко сжав мою ладонь, шагнул вперед.

Портал открылся на пустоши, в ложбине между холмами, сплошь поросшими вереском. Сырой, пахнущий солью и снегом норд укладывал бурые стебли на землю, развевал юбки, гнал по небу черные тучи, грозящие бурей. Дикое, безлюдное, бесплодное место – только камни, камни, камни… Камни и потемневший от дождей верещатник.

Впереди, в пяти-шести ярдах, лежал испещренный рунами кимров валун – не то страж, не то предупреждение.

Маг сделал короткий жест, будто раздвигая шторы, и ругнулся:

– Кретин… Отойди назад, – велел он мне и, развернув, шлепнул по крупу лошадь.

Позванивая копытами по камням, кобыла зарысила прочь. Приподняв юбки, я последовала за ней.

Сунув в карман пальто перчатки, которые приготовился было надеть, маг швырнул в валун файерболом. Камень ярко вспыхнул желтым и погас.

– Осел.

Еще один файербол, теперь крупнее. Снова желтая вспышка, шипение – будто на угли плеснули водой, – и унылое завывание ветра в холмах.

– Баран валлийский! – Кажется, Уилбер начал злиться всерьез: слепленный им плазменный шар размером превысил тыкву с осенней ярмарки, и валун полыхнул, явив очертания уснувшего дракона.

– Остатки!..

Вспышка, и долетающий даже до меня жар.

– На щит!..

Файербол, вспышка, дрожащий раскаленный воздух впереди.

– Переводить!..

Файербол, вспышка, горячее марево.

– Moorkh!66
  идиот, хинди


[Закрыть]

С пальцев мага сорвалась сдвоенная молния, и валун взорвался, засыпав все вокруг мелкой крошкой.

Уилбер натянул перчатки, свистнул:

– Айше!.. – Лошадь, фыркнув, вернулась к хозяину. – Тебе особое приглашение? – покосился на меня маг, заметив, что я медлю.

Уилбер крепко стиснул мою талию и усадил боком в седло, уперев ногу в стремя, устроился сам. Повинуясь поводьям, кобыла обогнула дымящиеся останки каменного стража, а выбравшись из низины, перешла на рысь, на ровных участках ускоряясь до галопа.

Дорога петляла, и Уилбер направил Айше напрямик, через пустоши. Маг торопился: он то и дело нюхал воздух, смотрел на тучи, оглядывался в сторону моря – туда, где горизонт затянуло свинцово-серой мглой – и подгонял кобылу резкими командами.

Мое же внимание было целиком поглощено высотой, на которой я оказалась, непрекращающейся тряской и безумной скоростью, с которой мы двигались вот уже третий час. Сидеть было неудобно, прислоняться к магу, взорвавшему камень размером с кладовку, где тетя Скарлет хранила джемы, страшно, падать – еще страшнее, и в лошадиную гриву я вцепилась так, что свело руки. Я не запомнила ни поворотов, ни подъемов, ни спусков – только комья грязи из-под копыт, пожухлый вереск с белыми, потерявшими краски от осенних дождей лепестками, шумящие над головой валлийские сосны и огромного одноглазого волка.

Зверь появился из ниоткуда. Секунду назад дорога была свободна, и вот он стоит поперек тропы, скалится, прижав уши к голове, предупреждающе рычит. Айше пронзительно заржала, прянула в сторону, и если бы не маг, поймавший меня поперек живота, я бы кубарем вывалилась из седла.

Матерясь, как рабочий из доков, Уилбер одной рукой удерживал меня на весу, другой натягивал поводья, заставляя лошадь плясать и кружиться на месте, волк все рычал, не собираясь отступать, а я, бестолково пытаясь схватиться за мага, с ужасом чувствовала, как соскальзываю вниз – под копыта, на камни, к зверю! – и отчетливо понимала, что между мной и кобылой Уилбер выберет Айше.

– Да твою ж мать!.. Райдер, я знаю, что ты здесь! Отзови свою паскуду или я его зажарю! – рявкнул маг.

– Один! – Резкий мужской голос донесся с вершины холма. – Назад!

Рычание смолкло. Волк смерил нас предупреждающим взглядом – я слежу за вами! – и, гигантским прыжком перемахнув через заросли лещины, исчез.

Маг сбросил меня на землю, склонился к лошади, успокаивая, поглаживая, почесывая Айше между ушами.

– Все, все девочка… – донеслось до меня.

Я сидела на подмерзшей траве и, зажимая ладонями рот, смотрела на лошадиные подковы, украшенные шипами. Если бы я упала… Если бы кобыла махнула ногой… Капор ведь не защитит, в Уайтчепеле я видела ограбленную с проломленным черепом…

От испуга началась икота. Зажмурившись, я вздрагивала всем телом, пытаясь справиться с судорожными вдохами, и тихо вскрикнула, когда на плечо опустилась рука в меховой перчатке – в первую секунду мне показалось, что это волк.

– Шон, ты, как всегда, заботлив и отвратительно бесцеремонен, – сказал тот, кого маг назвал Райдером. – Мисс Уилбер, вы в порядке? Не ушиблись?

– Н-нет… – выдавила я.

– Это не Шелл, – поднял голову маг. Убедившись, что лошади ничего не угрожает, спешился. – Привет, Алекс, – хлопнул Райдера по плечу. – Вирджиния, хватит ползать на коленях, – приказал он мне.

– Мисс, – передо мной снова замаячила ладонь в перчатке с серой кроличьей оторочкой.

– Спасибо, – прошептала я. Оперлась на предложенную руку, подобрала юбки, поднимаясь. Новое пальто было испорченно – налипшая грязь не отряхнулась, только размазалась, выдранный из подола лоскут тянется шлейфом. Опять оборванка…

– Отлично, общий язык вы уже нашли, – довольно кивнул Уилбер. – Думаю, и за остальным…

Это ОН?

Мужчина все так же поддерживал меня под локоть.

– Шон, ты ничего не хочешь объяснить?

Маг, жестикулируя, быстро заговорил на хинди, я же чуть повернулась, из-под ресниц разглядывая мужчину, с которым мне придется…

«Мой друг – неплохой человек».

Высокий – я не достаю ему до плеча. Очень крупный. Кажется, действительно нестарый. Голос приятный, низкий. Изумленный:

– Ты шутишь?! – И снова хинди, на котором я не понимаю ни слова.

На ногах у Райдера высокие болотные сапоги, старые кожаные штаны с заплатками на коленях. Рядом, в траве, связка зайцев – охотился. Коричневый полушубок расстегнут, на левой руке перчатка. Голова непокрыта. Волосы темные, собраны в низкий хвост, и тонкие выбившиеся прядки развевает северный ветер. Красивый профиль, но четкую линию скул портит длинная, в полдюйма, щетина, почти борода.

– Вирджиния, ты ведь согласна? – пощелкал пальцами перед моим носом Уилбер. Спрашивает вроде бы участливо, а в глазах – Только попробуй сказать «нет».

– Шон, ты ничего не хочешь объяснить? – сухо спросил Александр. Незваные гости его не радовали.

– Что я хочу – так это задать тебе трепку! – прошипел Шон. – Ты рехнулся, Райдер?! Тратить на щит остатки магии! Тебе жить надоело?!..

– Это уже не твое дело.

– С тех пор, как твой дед вырвал у меня клятву помогать тебе – мое, – сверкнул глазами Уилбер.

– Я тебя от нее освободил! – процедил Александр. Мужчина сдерживал гнев, но тот все равно прорывался – раздраженными вопросами, оставшимися без ответа, валлийским акцентом. – Какого черта ты сюда явился? Кто дал тебе право ломать защиту? Какого дьявола вам всем от меня нужно?! Дайте хотя бы подохнуть спокойно!

Шквальный, все усиливающийся ветер на мгновение разорвал тучи. Бледный солнечный луч скользнул по траве, по холмам, по лицу Александра и померк – прореху в небе затянуло. Посыпался снег.