Текст книги "Не жди меня на рассвете"
Автор книги: Елена Лакруа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Не жди меня на рассвете
В рассветный час не жди меня.
Любви сиянья ставший тенью,
Я, вместе с мертвыми скорбя,
От смерти взял благословенье.
Ласкает душу нежный взгляд,
Настанет срок – мы будем вместе.
Ты – свет, я – мрак. Ты – нежный яд,
Я – скорбный дух, фантом небесный.
А. Богачев
Глава I
«– Дорогой гость, добро пожаловать на самый увлекательный рейс! Пожалуйста, располагайтесь среди нас, – улыбнулся пожилой господин, приподнимая шляпу-котелок в приветственном жесте. – О, сэр, не беспокойтесь, вашему саржевому сюртуку ничего не угрожает! Прошу, не воротите своим носом – здесь пассажирам разного достатка свои привилегии.
– Пройдемте, сэр! – поторопил замешкавшегося зеваку проводник.
Мужчина поспешил последовать совету и стал пробираться сквозь толпу незадачливых провожающих. В вагоне было душно и тесно, пахло застоялым потом и другими, не самыми приятными, но ожидаемыми ароматами.
– Что такое? Вы ни с кем не знакомы? – прищурила глаза худосочная дама с нездоровым цветом лица. – Не переживайте, мы все дружны, как дружат дети разных классов.
– Чашечку чая, сэр? Пассажиры первого класса уже желают отведать чаю! – крикнул проводник коллеге и заспешил вслед за новоприбывшим семейством.
В поезде собралось слишком много народу – на вкус и на цвет. Пассажиры из вагонов первого класса спешили занять свои почетные места в богато украшенных вагонах, отдавая на ходу распоряжения персоналу. Третий класс был более чем стеснен: родственники ютились в маленьих купе, сидя рядом с незнакомцами, а в коридорах был заставлен весь пол.
В одном из купе дальше по коридору началась оживленная беседа.
– Видите эту прелестную даму в черном – она сегодня небывало озадачена, – шепнула соседка подсевшей мисс. – Что ж, вы думаете, хмурит она свой прелестный белоснежный лоб? Нет-нет, глубокие душевные переживания тут ни при чем! Сегодня она не смогла щегольнуть своей новой шиншиллой, не пленила воображения юных умов глубоким вырезом шикарного платья из небесно-дорогих материй, а ее «золотые безделушки» – о, боги! – были заброшены в угол до лучших времен! И к тому же неужели вы не понимаете, что ей эти ленты совсем не к лицу?
– А как вам этот видный джентльмен? – заговорщицки вступила в беседу цветочница, расположившаяся у окна. – Он с недовольством изменил своему фраку! И вместо лакированных туфель – ботинки, как видно, приобретенные в обувном магазине Харриса на Стрэнде. Они обошлись ему около 26 шиллингов, но разве это должно его волновать? Фи, какая мелочь! Будто его не заботит внешний вид. Он знает себе цену, не оглядываясь на чеки, будьте уверены.
Морщинистые глаза джентльмена постоянно цепляются за золотые часы. Солидный мужчина не может просидеть и пяти минут, чтоб не скользнуть рукой к нижнему карману жилета. Мысль о потерянном времени – впустую потраченном дне – не могла не поселиться у него где-то под цилиндром. Она ловко спряталась, обливая лоб бульоном тяжелых дум, оставляя трюфель-печать на его лице. Плюс ко всему, добавим скуку (по вкусу) и щепотку недовольства. Не человек, а суп! Осталось только не отравиться!
– Где я могу увидеть расписание движения поезда? – полюбопытствовала юная мисс, отчаянно размахивая веером и разгоняя обрушившуюся духоту. Ее взгляд затуманился, и перед глазами все поплыло.
Все сидящие в купе потеснились, пропуская девушку в коридор к открытому окну. Выбравшись из вынужденной западни, она сделала глубокий вдох и вытерла платком взмокший лоб. Оглянувшись на сидящих в купе, она вздрогнула. Двух тучных женщин и пожилого господина, совершенно милых и безобидных на первый взгляд, сменили неприятные личности с птичьими глазами-бусинками и острыми гнилыми зубами. Их лица изогнулись, принимая чудовищные выражения, а рты застыли в неестественном положении. Все, как по сценарию, разом засмеялись, глядя ей прямо в лицо.
– Она захотела расписание! Нет, вы слышали? Ей подавайте расписание, – хохотали они, передразнивая друг друга.
Ошеломленная мисс было подалась назад, делая шаг вглубь коридора, но наткнулась на деревянные ящики. И тут произошло что-то совсем из ряда вон выходящее. На грубо сколоченных ящиках стали открываться крышки, и из них начали вставать мертвенно-бледные пассажиры с изломанными конечностями, гримасами ужаса на лице и стеклянными запавшими глазницами. Страшные, как сама смерть.
– Это поезд в один конец, милочка! – гаркнул восставший из гроба господин.
– Только в один конец! – подхватили другие мертвецы.
– Пути назад нет! – закричали в экстазе все пассажиры, сливаясь голосами в единый гул, который раздавался в голове мисс колокольным звоном.
Крик, леденящий кровь и пронзающий душу, охватил весь поезд. То был похоронный поезд, провожавший пассажиров в последний путь, конечная станция которого называлась “Лондонский некрополь”».
* * *
– Это никуда не годится! – неистовствовал главный редактор финского ежемесячника «Потайная дверь», выполняя неописуемые манипуляции в воздухе моим мини-сочинением.
Без сомнения, вступив в новую должность лишь пару недель назад, он решил в корне изменить содержание и структуру нашего пятилетнего издания, чувствуя себя властителем душ всех сотрудников журнала. Если бы моя скромная рукопись попала к предыдущему редактору, то такой реакции точно бы не последовало. На что вы нас покинули, уважаемый мистер Снеллманн!
Скорее всего, дело было в том, что наш журнал приносил все меньше прибыли, зарплату начали выплачивать абы как, и наш редактор от бога мистер Снеллманн был переманен на другие литературные поля. Основной проблемой нашего журнала всегда являлась его мистическо-неопределенная направленность. Нашей задачей как редакционного штата было приоткрыть для читателя ту самую «потайную дверь» в мир неизведанного, мрачного и таинственного. Мифические события, нераскрытые секреты, забытые легенды, необыкновенные происшествия – все то, что беспокоило, зудело, подначивало и щекотало нервы простых обывателей, подавалось нами на блюдечке прямо к их будничному столу. Однако довольно трудно подавать на первое, второе и десерт новые и свежие загадки. Порой нам даже приправить-то было нечем! Все же ирреальные и паранормальные вещи не происходят по заказу каждый месяц. Оттого и наши тиражи стали заметно уменьшаться и таять. Солнце закатилось за тучи. На смену нашему старому и доброму Снеллманну пришел молодой и противный мистер Анконен. А моя небольшая миниатюра, посвященная пассажирам мрачной железной дороги Некрополис, в опасной близости балансировала рядом с мусорным ведром.
– Но здесь присутствует атмосфера! – защищала я свой загробно-веселый набросок.
– Что мне атмосфера! – раздувал щеки редактор, словно кто-то ему вставил в рот невидимые меха. – Мне не нужен аромат, мне нужно мясо!
Подобные изречения насыщали нашу редакцию с его первого здесь появления. Оставалось лишь не рассмеяться и с серьезным лицом воспринимать его критику. Сложно? Несомненно!
– Мистер Анконен, тогда вам следует объяснить, чего вы от меня хотите! – на свою беду выпалила я, наивно предполагая, что он ослабит свои позиции. Но не тут-то было!
Редактор хитро прищурил глаза и улыбнулся. Это всегда плохо кончается.
– Я хочу от тебя не обычной выдуманной миниатюры! – добавил бархата в свой голос мистер Анконен. – Тему ты взяла очень привлекательную. Похоронные поезда и пассажиры с билетами в один конец: что может быть лучше? Я думаю, ты знаешь, что и после того, как захоронения там прекратились (даже больше, чем полвека назад), странные слухи стали ходить по Лондону и его окрестностям. Люди, бродящие по кладбищу в старинных костюмах, буквы «V» на надгробиях, полупрозрачные гости, цветы и игрушки, появляющиеся из ниоткуда, – все это так и манит туристов с нездоровым интересом. Именно такими историями я хочу завлечь читателя. Но люди досыта наелись слухами и домыслами. Вот бы история взяла другой курс, велась бы от лица человека, который напрямую связан с этим…
Мистер Анконен выразительно посмотрел на меня своими ярко-зелеными глазами. По моей спине пробежали змеи.
– Лорен, я узнал совершенно случайно (ты же не удосужилась рассказать об этом сама), что ты… по совершенно удивительному и прекрасному стечению обстоятельств являешься племянницей Норы Рид – бывшей активистки «Общества Бруквудского кладбища», члены которого для всех желающих организовывали экскурсии в данном месте погребения. Благодаря их деятельности туристы с весьма экстравагантным вкусом могли узнать об истории кладбища и траурной железной дороги, а также о происходящих там нынче странностях.
Редактор выжидал, потирая руки. У меня же сердце ушло… Я даже и не знаю, куда оно могло подеваться.
«Пронюхал», – пронеслось в моей голове заказной телеграммой.
– Что ты знаешь об этом, Лорен?
– Что моя тетя была убита. – Кровь отхлынула от моего лица.
– А еще? – напирал мистер Анконен.
Я почувствовала себя как на допросе.
– Ей было шестьдесят. И у нее были странные увлечения. Думаю, закончилось бы все гораздо лучше, если бы она вышивала крестиком и пекла пироги.
– Это не совсем то, что меня интересует. Как она умерла?
– Я думаю, что вы это знаете. Ее тело нашли на аллее того самого кладбища, за которое она так радела. На тете было надето монашеское платье, а в руках она держала нефритовые четки…
– И ее глаза были выколоты, – закончил за меня мистер Анконен. – Ты права, я это знаю. Но как родственница, полагаю, ты могла бы сообщить больше, чем пишут в газетах.
– Мне нечего добавить. Убийство до сих пор не раскрыто, хотя прошло уже три года. Полиция предполагает, что это сделала группа сатанистов.
– Мне нужны подробности!
– Полиции они тоже нужны. Поверьте, у меня нет никакой сенсационной информации. Я была в гостях у тети Рид несколько раз, но она никогда не говорила о своем странном увлечении ни слова. К тому же, когда ее хоронили, мне было только 22 года. Сомневаюсь, что, когда я была младше, она бы стала делиться информацией о кладбище и его тайнах.
– Вот что мне непонятно… Ты уже год как работала в журнале «Потайная дверь», когда это случилось. Неужели у тебя не возникло желания узнать о загадочной смерти своей родственницы? Это все равно, что выращивать кофе и обходить стороной кофейные плантации. Невозможно!
– На самом деле, у меня не возникало мысли заняться этим делом, – честно призналась я.
На секунду я задумалась: «Почему?» Но ответ пришел сам собой – скорее всего, я просто не хотела писать о чем-то личном. К тому же у меня было так мало опыта, что едва ли из этого что-нибудь бы вышло.
– А знаете, что непонятно мне? Как вы узнали, что я ее племянница? Ведь у нее фамилия Рид – фамилия моей матери, а не моего отца. К тому же она жила в Лондоне. Нигде об этом не писали. Как вам удалось это выяснить? Мистер Снеллманн ничего не знал об этом.
– У всех свои информаторы, – многозначительно улыбнулся мистер Анконен, явно довольный собой. – А кто сейчас живет в ее доме?
– Дочь Шарлот и ее семилетний ребенок.
Редактор подозрительно надолго задумался.
– Лорен, пожалуй, я знаю, как мы компенсируем отсутствие информации! Ты едешь в Лондон! – победоносно выкрикнул он.
Я чувствовала, что ни к чему хорошему это не приведет!
– Ну уж нет! – воспротивилась я. – Во-первых, это дело трехлетней давности, никто сейчас не будет ворошить его, во-вторых, наш журнал не сможет позволить себе дополнительных значимых затрат. И в-третьих, я не хочу тревожить память о моей тетушке. Это дело мне совсем не по душе.
– Деньги я выдам тебе только на дорогу – думаю, это в будущем нам окупится. Остановиться тебе будет где. Так что финансовый вопрос исчерпан. Все остальное меня не интересует, моя дорогая! Я не предлагаю тебе совершить путешествие, а говорю о работе!
– Но о чем я буду писать? – растерялась я.
– Лорен, тебе не нужно расследовать ее убийство. Просто напиши подробно обо всем том, что сумеешь узнать. Уверен, тебе удастся найти какие-нибудь пикантные детали! Ты будешь жить в ее доме, съездишь в Бруквуд – опишешь все, с чем столкнешься. И буду не в обиде, если ты что-то приукрасишь, домыслишь, завуалируешь.
– Но это можно сделать, сидя у себя дома и терроризируя интернет, – упиралась я.
– Нет. Мне нужна достоверная основа. Это должна быть выдумка в контексте правды! Лорен, ты летишь на этой неделе! – приказал непреклонный мистер Анконен.
– Ни за что! – фыркнула я и вышла из кабинета.
* * *
Два дня спустя я летела рейсом «Хельсинки-Вантаа – Хитроу». Эконом-класс – единственное, что смог позволить себе наш непотопляемый журнал. Зато компания British Airways обещала меня доставить в Лондон уже через три часа. Так что я взяла себе большую пачку самых вредных чипсов, включила в плеере Muse и постаралась расслабиться. Другого выбора у меня все равно не было. Мистер Анконен победил, и мое «ни за что» уже парило в воздухе.
Я хорошо помнила квартиру моей покойной тетушки. Она находилась в доме с серой кирпичной облицовкой на тихой улочке в районе Эрлс Корт. Я довольно часто вспоминала асфальт, пахнущий дождем, редкий забор из металлических прутьев с острыми наконечниками и крыльцо, на котором нас встречала тетя Рид. Я была с ней не в таких близких отношениях, как это было бы возможно, проживай она с нами в одном городе. Но сейчас жалею, что не узнала ее лучше. Может быть, я бы смогла что-то изменить, предотвратить… Наверное, так думает каждый, когда убивают кого-нибудь из родных и близких… Хотя о чем это я? Когда мы виделись с ней в последний раз (не на похоронах), мне был 21 год. Что я могла?
Дверь мне открыла Шарлот. Это была плотно сбитая женщина тридцати лет с крашеными шоколадными волосами и широкой улыбкой. Несмотря на то, что мы родственники, внешне у нас нет абсолютно никакого сходства. У Шарлот крупные черты лица – широкий нос, большие щеки и глаза-блюдца, пышный бюст и очень высокий рост. Она из тех, кто одевается в недорогих магазинах масс-маркета. И лучшее в ее жизни – это малыш Тобби. Она считает его своим главным свершением и совершенно не стремится сделать себе карьеру или завести мужа. Отец ее ребенка заезжает к ним на выходных, она встречает его в вытянутом кардигане или выцветшем халате. Да, она небрежно относится к своему внешнему виду, зато она прекрасная домохозяйка и приятный человек.
Что касается меня, то дело обстоит прямо противоположным образом. Я худая брюнетка, забывшая о том, что такое личная жизнь, и полностью сосредоточенная на карьере. Может быть, я не умею влюбляться, зато умею писать. Не умею готовить, но люблю есть. А все остальное – на это еще будет время. Мне 25 лет, и я хочу самостоятельности, а уж когда-нибудь потом можно подумать и о собственной семье.
– Лорен, сколько лет не виделись! – накинулась на меня дружелюбная Шарлот, пытаясь раздавить в своих объятиях. Никакой английской сдержанности и чопорности!
На ее причитания выбежал маленький светловолосый головастик Тобби (явно пошел не в мать) и в смущении стал улыбаться мне в сторонке (еще одно «сходство»).
В квартире тети Рид ничего не изменилось. Она очень светлая – стены практически белые (что очень странно, учитывая ее последнее увлечение). Вещей мало, никаких «украшательств», мебель только необходимая. В гостиной «излишком» висит безыскусно выполненный пейзаж. Однако недостаток уюта восполнялся обилием света. Его так много льется из окон, что квартира сразу преображается из пустыни в какое-то священное место! Может быть, так тетя Рид хотела разбавить свой мрачный род занятий? Здесь было как-то по-домашнему тепло. В квартире, которую снимаю я, вечный хаос разбросанных и порой даже мне ненужных вещей, так что я сразу чувствую какой-то внутренний контраст.
Как оказалось, жить я буду в комнате тети Рид. При одной мысли об этом меня пробирает дрожь. Однако понимаю, что спальни всего две, так что выбора мне никто не оставляет. Но жить в комнате, в которой… Я даже не знаю, как выразить это… Может быть, дело в том, что все в этой комнате осталось неизменным со дня ее смерти. Это пугает. Хоть она и умерла три года назад, но все равно для меня это как-то дико и неприятно. Чувствую, если бы об этом узнал мистер Анконен, то сказал бы что-то вроде: «Тебе это только на пользу! Ты поймаешь нужный настрой!»
До этого дня я еще никогда не ночевала в ее комнате. С семьей мы обычно всегда располагались в той просторной спальне, которую сейчас занимает Шарлот с ребенком. В то время комната пустовала, а Шарлот жила с отцом Тобби. Сейчас даже не вспомню, как часто я вообще заходила в спальную тети Рид. Теперь же мне придется укрываться ночью ее одеялом. Мороз по коже…
Я забросила свой небольшой чемодан в угол, в компанию к рассохшемуся шкафу. У меня не было желания распаковывать все вещи, ведь ни в коем разе я не собиралась застрять здесь надолго. Хотя мистер Анконен сказал, что времени у меня «сколько угодно», но я прекрасно понимаю, что границы очерчены весьма жестко. Надо не дать себе забыть, что я нахожусь не в увеселительной поездке, а в командировке по заданию редакции. Может быть, это будет весьма нетрудно сделать – едва ли Шарлот захочет меня вытащить куда-нибудь. А других знакомых у меня в Лондоне нет. Тем лучше.
Думаю, не стоит удивляться, что всю ночь я ворочалась с боку на бок, не имея возможности выспаться. Меня терзали кошмары, въедаясь в мою голову так крепко, что и проснувшись, непросто оказалось от них отмахнуться.
Я была вся в холодном поту. Даже не могу представить, когда в последний раз со мной происходило подобное. Я словно не могла вырваться из сна. Стоило закрыть глаза, как я снова попадала в его цепкие лапы. Мне снилось, что я одиноко скитаюсь среди могил и все пытаюсь что-то отыскать. Но никак не могу. И вот, почти отчаявшись, я вижу пустую яму. Вглядываюсь в ее бездонную темноту… и вижу себя.
Только утренний свет мне позволил опомниться от всего пережитого в мире грез. Свет… Может быть, он так же был нужен моей тете? Трудно предположить, какие кошмары могли преследовать ее, учитывая частые прогулки по кладбищу.
Мысль о тете Рид стала липкой и неприятной. Все постельное белье казалось каким-то мерзким, слишком накрахмаленным. Навязчивый запах порошка так и норовил поселиться у меня в ноздрях. Распрощавшись с надеждой хоть немного понежиться в постели, я торопливо встала.
На кухне нашелся предназначенный мне завтрак и записка. Оказалось, Шарлот уже отвела Тобби в школу и ушла на работу (ее «карьера» застряла где-то на уровне книжного магазина). Я была благодарна судьбе за предоставленную возможность не объяснять своим родственникам, чем буду заниматься весь день и какие места мне предстоит посетить.
Не откладывая неприятное задание редакции, я влезла в кроссовки, накинула куртку, и каждый мой следующий шаг был направлен на сокращение расстояния между мной и Бруквудским кладбищем.
* * *
Согласно разметке на карте, я иду по Бэкшот роад до поворота на станцию. Насколько понимаю, этот поворот не про мою честь и стоит двигаться вперед. Проходя под железнодорожным мостом, начинаю осознавать, как далеко я зашла в деле, за которое божилась не браться. Три года пыталась не думать об этом. И вот результат – стою на перекрестке Сэметери Пэлс. И одна из трех предложенных дорог ведет прямо к Бруквудскому кладбищу.
Если бы я пошла прямо, то уперлась бы в забор. Возможно, что-то во мне пошатнулось бы и я уехала обратно. Но, разумно предположив, что глупо отступать, проделав такой огромный путь, я свернула влево, несколько обойдя перекресток.
Пробираясь вдоль ограды, я в сотый раз проклинаю выбор своего литературного поприща. Ловлю себя на мысли, что не могу найти вход или хотя бы лазейку. С одной стороны, я даже рада. Получается разглядеть могильные плиты, вижу сосны и ели, но все это словно через стекло. Я на расстоянии – это и обескураживает, и спасает меня одновременно.
В голове всплывают некоторые жуткие истории, которые мне удалось найти в интернете. Например, одна супружеская пара видела старомодно одетого человека у могилы, на которой был его портрет. Также существует много рассказов туристов (верить которым безоговорочно, конечно, не следует) о том, как они встречали на этом кладбище людей, наряженных в одежды прошлого века. Когда же они пытались позвать их, то неизвестные исчезали или скрывались за могильными плитами. Но ведь все это могло быть выдумкой, фантазией, и не более того. К тому же, возможно, это был аттракцион для туристов, придуманный для привлечения внимания тем же «Обществом Бруквудского кладбища». А двигать могильные плиты могли промышляющие тут сатанисты.
Но что делать с историями минувших времен? Как опровергнуть их? Откуда на заброшенных могилах детей могли появиться паровозики и куклы? Или кто после гибели невесты оставил у надгробия подвенечное платье? Еще больше меня беспокоила история о том, как в 1912 году произошла авария и очередной похоронный поезд сошел с рельс. Это бы не привлекло большого внимания, если бы не один инцидент: гроб с телом некоего Чарльза Хорсфилда вывалился из багажного вагона. Крышка открылась, и, к всеобщему ужасу, оказалось, что гроб пуст.
Как бы все это ни было на самом деле, но мне бы не хотелось столкнуться с чем-то подобным. Лучше и вовсе не думать об этом. В конце концов, «кладбище» – слово, которое не так ужасно звучит до тех пор, пока не тебе идти по нему.
После долгих поворотов направо-налево я подхожу к указателю «Файрвэйс», что в переводе означает «светлый путь».
«Весьма ироничное название», – проскальзывает мысль в моей голове, и я украдкой улыбаюсь, осознавая, что юмор – единственное оружие, которое сейчас поможет мне справиться с этой «романтической прогулкой».
Ограда, наконец, кончается. И через мгновение я уже лезу через дыру в проволочной сетке. Думаю, что в этот момент в моей голове что-то заклинивает. «Я на самом деле лезу через дыру в проволочной сетке, пытаясь проникнуть вглубь кладбища», – с ужасом осознаю я. Следом за этим в моей голове возникает еще одно гениальное замечание: «Моя тетя должна была быть сумасшедшей, чтобы водить здесь туристов! Да что там водить… Чтобы хотя бы иметь такое желание!»
Теперь я уже не могу сосредоточиться на прекрасной растительности. Покосившиеся кресты, надгробия притягивают все мое внимание. Я пытаюсь идти быстрее, чтобы убежать от всего этого. Мимо меня проносятся эпитафии, которые глаза мои жадно вырывают из могильных камней: «Светлая память», «Время вышло», «Жива в памяти»…
Я очень рада, что сейчас день (ни за что не пошла бы сюда в сумерках или ночью) и солнце проглядывает сквозь стволы деревьев. Небольшой шорох уже давно бы спугнул меня, как зайца. Но это просто легкий ветер. Я в это верю. Или пытаюсь поверить.
Внезапно мой взгляд падает на алые маки рядом с одной из могильных плит. Я лезу в карман за удобным маленьким фотоаппаратом, наспех заброшенным в куртку еще утром. Но не успеваю сделать снимок…
Неподалеку от меня стоит молодой мужчина лет тридцати. От этой неожиданной встречи я вскрикиваю, фотоаппарат выскальзывает из руки и падает рядом с кустом омелы. Не знаю, что и делать – поднять фотоаппарат или бежать. Я боюсь даже пошевелиться.
Как видно, мужчина не намерен нападать. Он даже не делает шага в мою сторону. Просто стоит и пристально смотрит, словно ждет реакции. Я понемногу начинаю успокаивать себя, пытаясь выровнять дыхание.
Подумаем логически. Этот человек не похож на привидение из байки туристов – никакой старомодной одежды на нем нет. Да он вообще не похож на привидение, он из плоти и крови и не летает по воздуху. На члена сатанинской группы мужчина тоже не смахивает – никаких перевернутых крестов, черепа или мертвой кошки в руках. Этот мужчина – просто обыватель. На нем темная кожаная куртка, серая рубашка и клетчатые брюки – вполне человеческий облик.
Придя к такому выводу и мысленно проставив ряд прочерков в анкете «потенциального маньяка» или «сверхъестественного существа», я снова начинаю дышать.
Единственное, что меня сейчас настораживает, так это то, что он не сводит с меня глаз. Но и заговаривать с ним я не рвусь. Мужчина стоит не так близко, чтобы подробно рассмотреть его, но не так далеко, чтобы не «дорисовать» портрет. Он шатен. Его прямые волосы спадают на лицо до мочек, а сзади видно, как они прикрывают ему шею. У него прямые черты лица и четко очерченные скулы. Не могу сказать почему, но такое лицо я бы запомнила.
Наверное, он тоже не ожидал встретить здесь кого-либо, от этого и застыл на месте. Встреча на заброшенном кладбище даже в разгар дня – довольно сомнительное удовольствие.
– Извините, я здесь впервые. Может быть, вы могли бы рассказать что-нибудь об этом месте? – решила я попытать счастья.
Мужчина то ли меня не понял, то ли принял за какую-то ненормальную. Он молча развернулся и скрылся за деревьями.
– Постойте! – крикнула я ему вслед, но он уже исчез из поля зрения.
Я разочарованно выдохнула, хотя прекрасно понимала, как крупно мне повезло, что он не оказался маньяком-убийцей. Забрав фотоаппарат, я сделала снимок макового букетика и продолжила свой путь.
Ближайшей моей остановкой оказалось место, где рядом с церковью находились черные и белые лавочки. Меня привлекла бледно-розовая церковь с черной отделкой и черепицей, напоминавшей засохшее печенье. Хотя в этом случае можно справедливо добавить, что печенье было с начинкой – ведь на крыше уже давно поселился мох. Я присела на белую скамейку и сделала отличный снимок. В какой-то момент мне показалось, что церковь словно улыбнулась своими стрельчатыми окнами. Когда я наткнулась взглядом на еще одну постройку, то вспомнила связанную с этим местом занимательную историю. Точнее, признанный факт. Здание, где находился архив Бруквудского кладбища, сгорело в 1972 году. Причина пожара была весьма любопытная: в большой дуб ударила молния, огонь перекинулся на крышу здания. «Остатки пожарища были снесены бульдозером. Окна и двери полуразрушенной кладбищенской часовни были заколочены» – так гласили газеты.
Стоило мне вспомнить об этом, как рассиживаться здесь расхотелось. Я ведь все еще нахожусь на кладбище. И вдруг меня постигло осознание, что тетя Рид была не более сумасшедшая, чем я сама. Сию же секунду захотелось оказаться в Лондоне, за 40 километров отсюда. Однако поезд идет около 45 минут, так что ожидание немного затянется. К тому же мне еще предстоит выбраться из этого живописного места.
Всю обратную дорогу я размышляла, что мне дала эта прогулка. Почувствовала ли я что-то, о чем хотелось бы написать. Конечно, можно придумать историю о том, как мне встретился призрак, принесший цветы на могилу возлюбленной. А что, это была бы выдумка в контексте правды! Но это слишком пошло и притянуто за уши. Мне нужно что-то по-настоящему существенное, что могло бы пролить свет на убийство тети.
* * *
В квартире тети Рид меня ждал сюрприз. Оказывается, Шарлот уже была дома, к тому же не одна. Рядом с ней сидел пожилой человек, лет около шестидесяти пяти. Благородного вида, с седыми волосами, зачесанными на косой пробор, и в твидовом пиджаке.
– Лорен, это мистер Тэлбот! – представила меня Шарлот. – Он старый приятель нашей покойной тетушки. Я рассказала ему о том, что тебя интересует, и он вызвался помочь.
Все дело в том, что я неосмотрительно вскользь упомянула Шарлот о моем задании, полученном от редакции (я ведь должна была как-то объяснить свой неожиданный приезд!). Но никак не ожидала, что она что-то предпримет касаемо этого вопроса.
– Была бы вам очень благодарна, мистер Тэлбот! Но сейчас я бы хотела сначала отправиться в душ, а потом с радостью выслушаю вас за ужином, – сказала я, видя, что Шарлот явно не осознает того, что, пока она запекала в духовке рыбу, я бродила по кладбищу. И даже если бы она пригвоздила вилками мои руки к столу, то я все равно бы убежала в душ, не боясь показаться невежливой.
Смыв с себя налет «бруквудского очарования», я сама завела разговор с приятелем моей тети. Шарлот ушла помогать Тобби делать уроки, так что у меня появилась возможность говорить свободно.
– Мистер Тэлбот, знаю, мой вопрос покажется весьма запоздалым, но я надеюсь, что вы могли бы кое-что прояснить. Моя тетя накануне своей смерти ничего не рассказывала вам? Ее ничего не беспокоило?
– Очаровательная Лорен, – улыбнулся мистер Тэлбот, – ничего такого не припомню. Я так же не замечал, чтобы ее что-то волновало. Думаю, она ничего не могла знать о надвигающейся смерти. Все считают, что она стала невольной жертвой ненормальных фанатиков дьявола. Наверное, это так. Поверьте, она имела репутацию милой, доброй женщины. Ее не за что было убивать.
– Может быть, ее донимали недовольные туристы? – я пыталась зацепиться хоть за что-то.
– Нет. К тому же ее последним проектом была реконструкция одного фамильного склепа. Она даже нашла человека, который готов был пожертвовать весьма внушительные сбережения на это дело. Не думаю, что подобное занятие могло встретить какую-нибудь агрессию. Да и со стороны кого?
– Реконструкция? Я думала, что общество просто водило экскурсии.
– О, нет! Они выполняли социально важную задачу, милая, – сохраняли историю и поддерживали порядок. Члены этого общества считали, что Бруквудское кладбище должно стать объектом всемирного наследия. Они помогали в техническом обслуживании, очистке и восстановлении, работали над тем, чтобы кладбище сохранило свою флору и фауну. Они желали помочь еще здравствующим родственникам найти могилы предков на кладбище. Твоя тетя полагала, что их общество имеет национальную важность. Они стремились обеспечить Бруквудскому кладбищу будущее!
Мистер Тэлбот открыл мне глаза на вещи, о которых я и не знала. Оказалось, что тетя не была сумасшедшей престарелой дамой, которой хотелось быть поближе к могилам. Она помогала обществу. Пусть и по-своему.
– Но разве они не водили туристов? – поинтересовалась я.
– Да, они организовывали прогулки с гидом. Но это не основная деятельность. У них очень много проектов реставрации. Также они выпускают довольно широкий спектр различной печатной продукции – книги, карты, брошюры, листовки, а еще ежеквартальный бюллетень «Бруквуд Экспресс».
– Весьма любопытно! Но на чьи средства?
– От реализации их услуг и продукции, с членских взносов, а также добровольных пожертвований. Они занимались общественно-полезным делом, так что ничто не могло угрожать их деятельности. Ты все еще считаешь, что у твоей тети могли быть враги? – мягко посмотрел на меня мистер Тэлбот, шевеля тонкими морщинистыми губами. Посмотрел так, что я почувствовала себя маленькой несмышленой девочкой.
– Но ведь такое жестокое убийство – не шутки, – заметила я.
