Текст книги "Отец моего ребенка (СИ)"

Автор книги: Елена Кутукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Выбрали карусель, на которой Катя может кататься сама.

Мы старались не вести подобные разговоры при ребенке. Я сама пока не знаю, чем все закончится.

– Оль, по-хорошему тебе нужно искать на Волкова какой-нибудь компромат, иначе бывший не отстанет, – сказал Антон. – Чем он занимается?

– Ищет того, кто заказал эту сфабрикованную измену.

Я решила не лгать. В моей ситуации опасно что-то скрывать. Неизвестно, чем это может обернуться.

– Ищет того, кто монтировал фотографии? – спросил жених, наблюдая за малышкой.

– Фотографии? – переспросила я. – Я не говорила, что это были фотографии.

– Говорила, – неуверенно сказал, Антон, но было поздно.

Потому что я все поняла. В один момент мой спокойный устоявшийся мирок рухнул. Рядом проносились детские восторженные крики, но мне было все равно. Меня как будто не стало, словно сердце разбилось на тысячи осколков. Потому что человек, которому я доверяла и за которого собиралась выйти замуж, все знал. И на этому было одно единственное объяснение – он в этом замешан.

Глава 13.

Почему? За что? Наверное, это был вопрос к мирозданию, но ответил мне именно Антон.

Это был простой заказ на пятьдесят фотографий, всего лишь заменить мужчину и фон. Два дня кропотливой работы. Я не думал, к чему это приведет. Оль, это было всего лишь работой, а мне тогда были нужны деньги. Я не задавал лишних вопросов.

– Всего лишь работа… – горько повторила я. – Всего лишь работа – разрушить мою жизнь.

Причем у Антона это получилось дважды – тогда и сейчас.

Оль, это мог сделать кто угодно, – продолжал оправдываться Антон! Самое нелепое оправдание в моей жизни. – Я все понял, только когда познакомился с тобой. Окончательно все осознал, только когда ты рассказала о причине вашего расставания. Наверное, лучше бы он молчал. Каждое его слово резало, словно нож.

– Ты все знал, Антон. Ты год как знал, что произошло на самом деле, знал, что случилось, и молчал.

Слезы градом лились из глаз. Меня всю трясло. Где-то в глубине души происходящее казалось сном, вот только этот кошмар происходил наяву.

– Я не мог сказать, это было слишком сложно, – тихо ответил Антон. – Но я считал, что могу все исправить.

– Предложение стать твоей женой и было этой самой попыткой исправления? – горько усмехнулась я.

Мой мир рассыпался, словно карточный домик. В одном мгновение. Из-за дуновения ветра. Я думала, Антон меня любит, верила в это, но я жестоко ошиблась. Никакой любви между нами не было.

– Нет. Оль, если любишь, прости меня.

Очень хорошо замечание – если. Если любишь, то простишь. Если любишь, будешь доверять. Я, похоже, устала от этих всех представлений о любви. Слишком жестко они разбиваются о твердую поверхность реальности, и каждый осколок оставляет новую рану. Антон все ещё что-то пытался мне сказать, но я уже не слушала. Кровь слишком стучала в висках. Я не хотела слышать, самое важное я уже знала. Просто смотрела, как останавливается карусель, как сотрудник парка отстегивает ремни безопасности и освобождает мою дочь. Прошло лишь пять минут, как она туда села. Хватило пять минут, чтобы моя жизнь разрушилась вновь. Сколько это оборотов карусели?

Малышка уже спешила ко мне, и я утерла злые слезы.

– Не хочу тебя видеть, – произнесла тихо, почти одними губами. Но не сомневалась, что он услышит. – Мне плевать, что ты скажешь.

Взяла ребенка за руку и потащила дальше. Катюшка не могла понять, что происходит лишь, растерянно смотрела на меня:

– Мамочка, тебе больно?

– Больно, – сказала я. Это только взрослые считают, что дети ничего не понимают. Вот поэтому нам надо домой.

Дрожащими руками нашла в сумке сотовый. Хорошо, что номер Павла в набранных совсем недавно. Быть может, он не успел далеко уехать.

– Приезжай срочно.

Павел не стал задавать вопросов. Пока ждала Волкова, телефон трезвонил без перерыва. Очевидно, Антон решил попробовать достучаться до меня таким способом. Хорошо хоть не последовал за мной, и на том спасибо. Павел приехал довольно быстро. Увидев меня, спросил:

– Что случилось?

Я помотала головой, не в силах произнести ни слова. Знала, стоит сказать вслух, как я моментально разревусь. Не хотелось это делать при дочери. Я не имею права терять над собой контроль. Я утратила его, когда Катя появилась на свет. Наверное, даже раньше, когда врач сказал мне, что я беременна. Нельзя срываться, нельзя. Нужно помнить, что, кроме меня, о моем ребенке некому позаботиться. Да и Катюшка не должна видеть маминых слез. Для нее у меня всегда должно быть все в порядке, по-другому просто быть не может. Даже когда хочется выть от боли.

Павел посадил малышку в автокресло. Я села рядом с ней. Катюшка начала тереть глазки. Отлично, значит, скоро спать. Только в начале покормить, искупать, надеть пижаму, а потом уложить спать – стабильность, за которую я пыталась сейчас уцепиться, как за спасительную соломинку. Только после этого можно дать волю эмоциям.

Телефон разрывался. Я бы с удовольствием выкинула его в окно, но на это я тоже не имею права – в нем вся моя клиентская база, мой источник заработка. И это нерационально. Потом новый мобильник покупать. Как я устала быть рациональной! Хотя бы потому, что рационально взять себя в руки у меня не получается. Поставила телефон на беззвучный режим. Случайно открыла сообщения. Куча непрочитанных от Антона. Решила просмотреть их.

Зря я это сделала.

«Я тебя люблю, Оль».

«Прости меня».

«Так вышло».

«Возьми трубку».

Вроде бы ничего страшного, вот только Антон быстро потерял терпение и открыл свое истинное лицо

«Конечно, ты побежала к своему Волкову».

«Может, вы уже кувыркались в кровати, а я тут тебе повод такой дал».

Конечно, только о Волкове и думаю. Интересно, Антон хоть понимает, что он сделал?! Мне кажется, ни черта не понимает. И завершалось это коронным:

«Если бы ты меня любила, то простила».

Ненавижу эти «если». Ненавижу! С таким же успехом я могу заявлять, что если любишь, то не причинишь боли. Вот только почему-то это так не работает. По крайней мере, со мной. Зашвырнула телефон в сумку. В который раз наткнулась на тревожный взгляд Волкова в зеркале заднего вида. Может, поздравить его с тем, что он своего добился? Пусть и не тем способом, каким ему хотелось. Стоило только ему вернуться, как моя жизнь вновь покатилась под откос. Если бы можно было выбрать, я бы предпочла правде сладкое неведение – никогда не знать, что сделал Антон. Я верила ему, доверяла ему самое дорогое – своего ребенка. Сознание почти не зафиксировало моменты, когда мы приехали, как поднимались на лифте в квартиру Волкова. Именно Павел отправился мыть с ребенком руки, а я просто сидела в кухне. Очевидно, заметив мое состояние, Волков решил взять инициативу на себя.

Когда дочь попросила ряженку, я просто напомнила ему, что нужно обязательно погреть перед тем, как давать ее Катюшке. Волков покормил ребенка сам. Катюша уже вовсю зевала. Кажется, еще немного, и она заснет прямо на стуле. Похоже, от купания придется отказаться. Обычно мне это сложно – я люблю четкий график, но сейчас мне это на руку. Каждая минута показного спокойствия дается с трудом. Я всегда умела справляться с эмоциями, но сейчас я на пределе. Осталось всего лишь переодеть ребенка в пижаму и рассказать сказку. В этот раз мне попалась «Золушка». Самая нелюбимая мной из всех сказок. Хотя бы потому, что в реальности так не бывает – лично у меня не вышло. Катя уже почти заснула, когда я поняла, что терпеть сил нет. Слишком многое произошло за последний месяц. Мне нужно побыть одной. Лучше с Катей побудет Павел, чем я сорвусь при малышке.

Отправилась в гостиную. Сложно, когда у тебя нет своего уголка, куда можно забиться. Хотя от боли внутри себя не так уж легко сбежать. Я уже даже не знаю на кого злюсь больше: на Антона, Павла или на себя. На идиотку, которую жизнь ничему не учит. Хотелось все крушить, лишь бы как-то избавиться от всепоглощающей боли, выжигавшей все изнутри. Разбить что-нибудь вдребезги. Напиться – безумная банальщина, не говоря о том, что в мой ситуации это не самый правильный поступок. Вот только важно ли сейчас, что правильно?

Успокоительное было бы лучшим выходом, вот только я устала поступать правильно, ни к чему хорошему это все равно не приводит.

Я отлично знала, где Павел хранит алкоголь. Пусть эта другая квартира, но привычки у него все те же. Налила виски в первый попавшийся стакан. Даже не подумала ополоснуть его. Холодная жидкость обожгла горло. Сейчас мне было плевать, даже если сюда зайдет Павел и что-то мне скажет. Наверное, я устала бояться, что Катюшку у меня могут забрать. Устала держать дистанцию с Павлом, чтобы Антон ничего не подумал и не сделать ему больно. Устала сама со всем справляться.

Еще стакан. В конце концов, я же сегодня отмечаю свою сорвавшуюся свадьбу. Сорвавшуюся во второй раз. Пусть в этот раз и по моей инициативе. Почему-то от этого менее больно не становилось.

– Почему ты согласилась выйти замуж за Антона?

– Он любящий и надежный, – ответила я, не представляя, насколько ошибалась.

Я не сказала, что люблю Антона. Потому что и не любила. Как ни странно, выпив, я это лучше всего понимаю. Я вообще не уверена, что когда-либо смогу любить. Но я верила ему. Он стал одной из точек моей стабильности. Но я хотела забыть Волкова, хотела навсегда вычеркнуть его из памяти, смыть с себя его прикосновения, стереть его ласки. И именно поэтому я начала встречаться с Антоном. Хотелось счастья, быть любимой, но главное было именно забыть Волкова, чтобы, наконец, не ощущать боль. Чтобы, наконец, дышать спокойно. Вот только не думала, что мой «солнечный мальчик», тот, кто был полной противоположностью Волкову, может так со мной поступить. Было больно от осознания, что он никогда и не любил. Более того, он когда-то помог разрушить мою жизнь. Похоже, любовь – выдумка, сказка для дурочек.

А от алкоголя легче не становилось. Что ж, теперь буду знать, раньше я никогда не напивалась. Я вся дрожала. Ощущала себя пустой. Только пустоту было нечем заполнить. Слишком много боли, выворачивавшей меня изнутри. Боли, от которой некуда сбежать. Но мне так хочется найти выход. Хоть какой-нибудь, чтобы заглушить ее и вновь почувствовать себя живой.

– Оль… – в дверях показался Павел.

Еще один мужчина, причинивший мне много боли. Он уже успел переодеться. Красивый, зараза. Темные волосы, пронзительно синие глаза. Подтянутая фигура. Темная футболка обтягивает мышцы. Я знаю, что под тканью кубики пресса. Нервно облизнула пересохшие губы. Я была с Антоном, чтобы забыть Волкова. Каждым поцелуем с ним, каждым касанием я пыталась стереть из памяти Павла. Интересно, а вдруг наоборот поможет? Говорят, клин клином вышибают. Это неправильно, но правильность уже принесла мне много боли. Более того, завтра я, скорее всего, об этом пожалею. Но мне слишком нужно заполнить пустоту внутри меня. Мне нужно что-то сделать, чтобы справиться с этим холодом, который сковал все мое существо.

Это неправильно – пыталась нашептывать совесть.

«Может, вы уже кувыркались в кровати, а я тут тебе повод такой дал», – вспомнилось мне сообщение жениха. Бывшего жениха.

Нет, милый, но после такого я вполне вправе так сделать и не чувствовать вину. А заодно перестать, наконец, ощущать боль. А я точно знаю, что Павел может сделать мне хорошо, сможет дать мне, что я хочу. Такой знакомый, такой привычный и такой близкий.

– Оль, что случилось? – в голосе Павла тревога.

Не хочу отвечать. С меня хватило на сегодня слов. Я хочу совершенно другого, и плевать, правильно это или нет.

Подошла к нему, жадно впилась губами, словно желая впитать вкус его губ. Я вдыхала его запах. Никогда не могла понять, чем именно пахнут мужчины. В любовных романах обязательно присутствовали какие оттенки аромата. Для меня же был просто запах, он либо был своим, либо нет. Запах Павла был из первой категории. На секунду Волков растерялся. Он явно не ожидал такого поворота событий. Но все же ответил на поцелуй. Впрочем, в его ответе я даже не сомневалась. Была уверена, что он хочет меня. Павел целовал жадно, властно, подчиняя каждым движением. Но в этот раз я, как никогда, желала потерять контроль, раствориться в огне чужого желания, почувствовать себя целой и наполненной. Но, самое главное, перестать чувствовать боль. Для этого сейчас все способы хороши.

Завтра я об этом пожалею. Сейчас моему телу хорошо.

Я чувствовала, как Павел часто дышит. Он не останавливался и углублял поцелуй. Низ живота словно пронзило огнем. Я чувствовала томление внутри, горела под его прикосновениями. Руки Павла спускались все ниже, и мне не хотелось, чтобы он останавливался. Безумие, самое настоящее безумие. Сейчас я отчаянно желала этого самого безумия. Я уже не понимала – голова кружится от выпитого или от того, что происходит.

Павел на мгновение отстранился. Я тут же подалась к нему, не давая прийти в себя. Новый поцелуй нужен был мне как воздух. Сейчас как никогда Волков был нужен мне, во мне. В один момент он стал потребностью, новой точкой опоры. Возможностью вернуться на четыре года назад, когда еще ничего не произошло. Сейчас, как никогда, хотелось этой беззаботности и безбашенности. Стать на мгновение той Олей.

Вновь коснулась его губ. Павел отвечал. Жадно, неистово. Он вновь помогал совершить мне роковую ошибку. Сейчас он, как и я, не в силах остановиться. Внутри все горело от всепоглощающего желания, я такая не одна. Тело Павла привычно отзывалось на мои прикосновения, как и его действия, пробуждали во мне все большую жажду.

горячий поцелуй, и я вновь сгорала в этом пламени, и отпустила контроль. Сейчас важны только его губы и руки. Все мысли окончательно улетучились из головы. Остались только ощущения. Я окончательно пропала.

Глава 14.

Дико хотелось пить, в горле пересохло. Нужно было встать и сходить в кухню, но желания подниматься не было ни малейшего. Воспоминания вчерашнего дня вспышками проносились в голове. «Перестрелка» с Волковым, предательства Антона и вчерашний вечер с Павлом.

Боже, пусть окончание вчерашнего дня окажется просто сном. В моем случае – кошмаром. Ну не могла я совершить это в здравом уме и трезвом сознании! Впрочем, трезвой, судя по жуткой сухости во рту, я как раз не была. Но все равно есть небольшая надежда, что происходившее просто привиделось моему воспаленному сознанию. Не могла я это сделать! Не могла я переспать с человеком, который в свое время меня бросил. А потом еще заставил жить вместе под угрозой отбрать ребенка. Ни одна нормальная женщина на это не пойдет.

Открыла глаза. Тихо выругалась. Мои надежды не оправдались, все было более чем очевидно. Хотя бы потому, что если мы не переспали, что тогда я могу делать в постели Павла? Да еще и в одних трусах. Что может быть красноречивее? Одно хорошо – проснулась в одиночестве. Видеть сейчас довольную физиономию бывшего не хотелось. Я просто банально к этому не готова. Называется, решила расслабиться. Расслабилась, блин. Мне вот даже интересно, какого лешего меня к Волкову потянуло?

После произошедшего еще одна сорванная свадьба кажется мелочью. Я, похоже, привыкаю к подобному. Мне не везет с личной жизни, и нужно с этим смириться. Может, тянет на говнюков? Ладно, Павел – он хоть осознал, что сделал. Но Антон, кажется, совсем не понял, что натворил. Скольким он еще жизнь испортил, как мне?!

«Может, вы уже кувыркались в кровати, а я тебе повод такой дал» – вспомнила я сообщение Антона. Похоже, именно эти строки стали катализатором моего идиотского поступка.

Даже не помню, что ночью было. Может быть, память решила пощадить мою психику? В голове все еще отчаянно бурлил вопрос – как это произошло? Как я такое допустила?

Все, Оля, выдыхай. Все уже прошло, остается только сделать выводы. Например, ты и алкоголь – не очень совместимы понятия. Если почти двадцать шесть ты никогда не напивалась, то и не стоило начинать. А теперь надо подумать, что делать с Павлом. Волков, наверное, обрадовался – сама прыгнула к нему в постель, и он, разумеется, не стал меня останавливать. Такая легкая победа. Даже бутылку с водой поставил на тумбочку.

Но, как говорила моя подружка Сашка, «постель – не повод знакомства». А в нашем случае – для начала отношений. Главное, не переводить это на постояную основу. Подумаешь, один раз было.

Я поморщилась. Вспомнила, что Сашка говорила и еще одну вещь. Из-за нее мы как раз и поссорились. Когда я рассказала ей о ситуации и спросила совета, моя замечательная и добрая подруга посоветовала Волкова соблазнить, а в идеале на себе еще и женить, чтобы точно ребенка никто не забрал.

Наличие жениха Сашку никак не смущало. Она считала, что у бывшего достаточно плюсов, чтобы выбрать его: богатый, красивый, отец моего ребенка. А главное, я по нему так убивалась. Однозначно, надо брать. Обстоятельства нашего расставания на мнение подруги тоже не влияло, она лишь заявила, что я люблю все усложнять. Если мне с Павлом будет плохо, я всегда могу его бросить. По ее логике, расскажи я Сашке о произошедшем, она бы сказала, что я на правильном пути. Возможно, добавила, что я чуть-чуть тороплюсь.

Многое в нашей жизни зависит от точки зрения. По большому счету, ничего страшного не случилось. Надо только донести Павлу, что произошедшее ничего не меняет. Вот только почему мне кажется это будет не так уж и легко?!

Мы хоть предохранялись? Заодно и пояснить, что обычно я не пью. Это героям в любовных романах хорошо, можно сразу слиться в едином экстазе, ни о чем не думая. Пока автор не решит наделить героиню беременностью, ничего не произойдет. В жизни все иначе.

Возможно, все-таки стоит рассказать Волкову причину, почему я так сорвалась. Надо об этом подумать.

– Оль, – донеслось из коридора. Бывший решил напомнить о себе.

Впрочем, уже пора вставать. Дочь наверняка уже проснулась.

Павел

Что-то явно случилось, иначе бы Оля не позвонила так быстро. Антон явно что-то натворил. Скорее всего, сорвался. Когда я увидел Олю, понял, что дело не в банальной ревности – её жених совершил что-то серьезное. Ударил? Изменил. Что-то хуже? Иначе почему Оля вся дрожала, а глаза были на мокром месте?! Даже голос стал совсем другой. Это реально пугало. Я видел, что Оля держится из последних сил.

Приехали домой. Нужно было покормить и уложить спать ребенка. Оля вся бледная и как будто не здесь, все ее движения авоматические. Не дождавшись, когда ребенок уснёт, она решила уйти. Все явно хуже, чем я мог подумать. Что же такого сделал Антон? Я, конечно, хотел, чтобы они расстались, но не так внезапно. По-моему плану это должно было случится позднее, когда Оля успокоится и поймет, что ей со мной может быть хорошо, когда начнет доверять и осознает, что у нас семья. Но мой план полетел в тартарары. Впрочем, когда у меня что-то шло по плану? Кроме бизнеса.

Пока укладывал ребенка, думал, прибью Антона Нет ничего хуже, когда рядом страдает твоя женщина, и даже не говорит о причине. Позвонить Виктории и попросить привезти успокоительное? Не знаю, как Оля может на это отреагировать.

Сначала стоит с ней поговорить. Может, дело совсем не в Антоне? Пока терялся в догадках, не заметил, как дочь уснула[О1]. Какой же она ангелочек, когда спит. Маленький и прелестный. Поправил норовившее сползти одеяло, теперь можно идти к ее маме. Возможно, Оля уже немного успокоилась. Надеялся, она расскажет, что произошло.

Я нашел ее в гостинной.

– Оль… – нерешительно начал я.

Было странно увидеть у нее в руке бокал. Похоже, она решила снять стресс таким способом. Это тревожило хотя бы потому, что раньше она никогда не пила и искренне не понимала, для чего люди пьют, алкоголь – это так невкусно.

– Оль, что случилось?

Она не ответила, лишь окинула взглядом. Потом встала, подошла и прижалась всем телом. Я не успел опомнится, как ее губы впились в мои. Жадно, неистово, словно путник, давно бродивший в пустыне, к источнику воды. Я не мог не ответить и перехватил иниативу. Мелькнуло в голове, что она решила успокоиться другим способом.

На секунду отстранился. Но в план Оли явно не входило давать мне опомниться и отступить. Новый поцелуй, и я вновь падал в бездну. Тело отзывалось на такие привычные Олины прикосновения. Желание накрывало с головой. Пульс зашкаливал. Жадно отвечал на поцелуй, не в силах остановиться – если Оля чего-то хотела, я никогда не мог ей отказать. А время, проведенное порознь, лишь усиливало жажду. Где-то на краю сознания маячила мысль, что это неправильно, но я гнал ее от себя. Оля сейчас такая родная, такая податливая. И только моя. Как и четыре года назад.

Но сейчас все иначе, и нужно об этом помнить. Это чертовски сложно в такой момент, когда нас разделяет лишь тонкая ткань. Я прижимал ее к себе и скользил руками все ниже. В такой момент нереально остановиться и практически невозможно вспомнить, что что-то не так, что Оля ведет себя неправильно. А Оля подалась навстречу. Сорвать с нее платье будет легко. Хотя можно не срывать, лишь приподнять. Ее руки уже настойчиво теребят мою футболку.

У нее что-то случилось с Антоном, отчего ей плохо. Но сейчас мне плевать на ее жениха, я знаю, что могу сделать ей хорошо. Знаю, что именно она любит в сексе. И есть серьезные подозрения, что до кровати мы просто не дойдем.

Поцелуев становилось мало. Еще немного – и мы уже не сможем остановиться, слишком скучали друг без друга. Но остановиться все-таки нужно, потому что, сорвавшись сегодня, завтра Оля будет ненавидеть себя за это. А еще меня – за то, что воспользовался ситуацией. Хотя я бы поспорил, кто кем воспользовался.

Я прервал поцелуй, и сделать это было титанически сложно. Только одно заставило меня отступиться – я все еще ее люблю и не хочу, чтобы она страдала, а подобное она себе не простит.

– Оль, не надо…

Она мгновенно сникла и хотела отступить, но я продолжал прижимать ее к себе. Мы оба, все еще разгорячённые, уже оба понимали, что ничего не будет. Я бережно гладил Олю по волосам, подхватил на руки и сел с ней на диван. Мы просто сидели, обнявшись, я слушал ее тяжелое дыхание, шептал что-то успокаивающее, а она всхлипывала. Оля привыкла быть сильной, забыла, что ей тоже нужна поддержка. Не будь она в таком состоянии, не позволила бы прижимать ее к себе.

Но теперь я уверен, что об Антоне можно забыть.

Невольно заметил бутылку с виски – Оле немного потребовалось, чтобы дойти до такого состояния. В принципе неудивительно, она и раньше не пила, к тому же она такая худенькая, и алкоголь действует быстрее, и, кажется, за последний месяц похудела еще больше. На нервах. Подозревал, что Антон стал просто последней каплей. До этого я постарался сам. Настроение напиться самому, но нельзя. У меня же ребенок и жена. Правда, она еще об этом не знает и не планирует. Знать бы, как сама Оля отреагирует на произошедшее – пусть мы и не переспали, но поцелуи все-таки были, и начала она.

Не заметил, как она уснула прямо у меня на руках. Решил уложить ее в своей спальне, хотелось спать с ней рядом. Раздел ее и принял холодный душ, чтобы заработали мозги, потому что поймал себя на том, что желание близости не пропало.

Немного остудив свой пыл, понял, что придется ночевать с дочерью – не знал, просыпается ли мой ребенок по ночам, и что будет, если не обнаружит никого рядом.

Глава 15

Оля

Оделась и вышла в коридор. Судя по доносившимся из кухни голосам, мои уже завтракают. А значит, я проспала. Обычно я всегда просыпалась раньше дочери.

С трудом поборола желание сразу отправиться к ним. Все-таки стоит привести себя в порядок, не только из эстетических соображений, а потому что я себя так увереннее чувствую.

Перед тем, как зайти в кухню, сделала глубокий вдох. Вошла.

– Доброе утро, Оль.

Лицо мелкой все в креме от пирожного. Ее отец заметил это и потянулся за влажной салфеткой.

– Мама, мама! Ты так долго спала! – пропищала дочь, пытаясь уклониться от проявления отцовской заботы.

– Мама просто устала, солнышко, поэтому и спала долго. Оль, какао будешь?

– Папа сам готовил, – выдала Катюшка.

Павел едва не выронил кружку от подобного заявления. Даже я застыла в дверях, пытаясь осознать. Больше не дядя Паша, а именно папа. Похоже, эта парочка окончательно спелась. Очевидно, мне придется смириться с фактом наличия Павла в своей жизни. Катюшка не обращала внимания на изумление двух взрослых, ее интересовали более важные вещи:

– А блинчики скоро? – поинтересовалась она у отца.

– Скоро, дочь, скоро. – Павел что, сам блины решил готовить? Прямо идеальный отец. – Оль, как себя чувствуешь?

Можно, я не буду отвечать на этот вопрос? По крайней мере, сейчас. Цензурно и правдиво я ответить вряд ли смогу.

– Нормально, – выдавила из себя.

– Садись завтракать, милая.

Милая?! У меня настойчивое ощущение, что я явно что-то упустила. К моему большому сожалению, я толком не помню ничего из прошлой ночи, но надеюсь, я все-таки не давала повода себя так называть. Больше никогда не буду пить. Впрочем, показывать, что чего-то не помню, я не собиралась, как и спорить. Ребенок заснет, тогда уже и поговорим.

Павел поставил передо мной пирожное, но сделал это так, будто приносит жертву дракону или кидает мясо опасному хищнику. Думает, что я злюсь? Возможно, поэтому выбор Павла пал именно на эту сладость? На свете столько сладостей, столько всего вкусного, но почему-то, когда я была расстроена, то всегда выбирала пирожное корзиночку, и Павел об этом прекрасно знал.

– Есть еще пицца, будешь?

Покачала головой, взяла десертную ложку и зачерпнула крем. Сладко. Павел, похоже, решил разбавить сладость.

– Оль, ты бы не могла рассказать, что тебя вчера расстроило до такой степени? Если, конечно, об этом можно говорить при дочери…

Его прервал дверной звонок. Надеюсь, это не мама Павла, которая с удовольствием поздравит сына с продвижением коварного плана по моему возвращению. Если ранее она думала, как сделать все, чтобы мы расстались, то теперь она готова пойти на многое, чтобы мы с ее сыном поженились. А мама у Павла женщина весьма упорная.

– Похоже, наши блины подоспели, – сказал Павел, направившись коридор.

Мелкая хвостиком бросилась за ним, ну и я следом – ожидаемо, Павел заказал доставку. Вот только я не догадывалась, что это за доставка. Он открыл дверь, и на пороге показалась Виктория. Как всегда при полном параде. Макияж, который я бы все назвала вечерним, высокие каблуки, платье максимально короткой допустимой длины, сверху жакет. Только в этот раз черные, как смола, волосы распущены. Единственное, что выбивалось из образа, это контейнер в ее руках.

– Доброе утро, Павел Викторович, – улыбнулась девушка, обводя нас всех взглядом. – У вас очаровательная дочь. Здравствуй, Катя.

Катюшка поздоровалась в ответ.

– Здравствуйте, Ольга Дмитриевна, – теперь очередь дошла и до меня, и я почувствовала, как Виктория задержала на мне взгляд, явно оценивая, но через пару мгновений вернулась к Павлу.

– Лично испекла, – сказала, протягивая контейнер. – Увы, свежих с доставкой найти не удалось.

Павел правда, это не слишком оценил.

– Надеюсь, вы больше не перепутаете график моего личного повара и оставите меня без завтрака? – голос Волкова прозвучал сурово.

– Да, Павел Викторович, подобное больше не повторится, – тихо сказала Виктория.

У меня паранойя, или на самом деле это была не ошибка, а хитро продуманный план подкатить к своему шефу?! Если да, я бы настоятельно советовала Виктории менять тактику – Павел не любит, когда бегают за ним, предпочитает делать это сам. Или она просто идеальная помощница? Так, Оля, личная жизнь Павла – не твое дело, даже после того, что было.

– Будут еще на сегодня поручения? – поинтересовалась девушка.

– Думаю, одно, максимум два. Все в телефонном режиме.

Почему-то кажется, что последняя фраза произнесена для того, чтобы я ничего не узнала.

Виктория развернулась на каблуках и покинула квартиру. А мы вернулись в кухню. Павел открыл контейнер – блинчики еще дымились. Прямо с пылу с жару. Виктория живет где-то рядом?

– Так, Оль, ты можешь пояснить, что случилось? Что сделал Антон?

На секунду замерла. Отвечать или не отвечать? Павел настырный, и просто так не отстанет.

– Оль, он тебя обидел?

– Какое тебе дело? Это к тебе никак не относится.

– Возможно, я хочу врезать ему исключительно из родственных соображений, – ответил бывший.

Глубоко вздохнула – похоже, донести до Волкова ценную мысль, что я не обязана ему отвечать, будет тяжело. Не горела желанием сообщать, что вновь свободна. Боялась, после этих слов его сложно будет остановить. Хотя Павел не дурак, сам об этом догадается. Быть может, меня останавливает то, что Волков может сделать с Антоном? Дракой здесь точно не обойдется. Вот только бывшего жениха мне сейчас совсем не жаль. Как четыре года назад ему не было жаль меня, когда он взялся за заказ. Он ведь должен был понимать, к чему это приведет. Антон мог мне рассказать позднее, но не стал. Вместо этого он предпочитал рассказывать мне, что Павел явно неадекватный ревнивец, и мне повезло, что я вовремя от него ушла. Интересно, можно ли после этого любить? Можно ли хотя бы сочувствовать после такого человеку, который был с тобой год? Лично я не могу.

– Антон подделал фотографии четыре года назад, это был заказ, – мой голос звучал ровно, во мне нет вчерашней бури эмоций. Мой бывший жених для меня теперь навсегда в прошлом.

А вот Павел точно подобного не ожидал, у него даже челюсть слегка отвисла от изумления. На пару мгновений он утратил дар речи. Наверное, тоже не ожидал, что мир настолько тесен. Я вчера тоже удивлялась.

Секунды текли мучительно медленно, пока я ждала, что Волков хоть что-то скажет. Надеюсь, это не будет фраза «мне жаль». Не хотелось бы ее сейчас услышать. Банально, фальшиво, и то, что я не люблю больше всего. Ненавижу, когда меня жалеют.

– Ты не знаешь, кто дал ему этот заказ?

Пожала плечами. Вчера было не до этого. Но с моим везением я уже даже поверю в версию, что это была моя лучшая подруга или еще кто-то близкий.

– Я со всем разберусь.

Такая знакомая фраза Волкова. Когда-то я могла доверить ему свои проблемы, слышала эту фразу и знала, что он поможет, поддержит и всегда будет рядом. Сколько же прошло с тех пор?

– Сегодня у нас еще один семейный выходной, – Павел решил перевести тему.

Семейный выходной? Но мы не семья. Что-то мне кажется, что Волков за одно утро дважды оговаривается не просто так. Я его не поправляю только из-за дочери. Но все-таки не стоит позволять ему заходить слишком далеко, хватит того, что я вчера расслабилась.

– И какие планы? Опять сюрприз? – спросила без всякого сарказма.

Павел может быть ужасным человеком, самовлюбленным индюком, который привык все за всех решать, но одного у него не отнять – он действительно умеет удивлять.