Текст книги "В чужом теле (СИ)"

Автор книги: Елена Кутукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 11

На следующий день мы поехали проведать Ваню, которому уже успешно провели операцию. По пути даже заехали в магазин, купили ему большой набор для рисования. Андрей никогда не делал ничего подобного, не дарил игрушки спасенным с его помощью детям, ведь он давал нечто более важное, возможность жить. Но для Вани он согласился сделать исключение. Скорее всего, понимал, насколько для меня это важно.

Я столько раз представляла этот момент, столько прокручивала его в голове. Как обязательно крепко обниму брата, взлохмачу его волосы, поцелую в щечку, и он что-то скажет про «телячьи нежности». Как будет радоваться мама, которой я буду говорить «Я же говорила, что мы справимся». Как она улыбнется, и наконец, сбросит с себя ужас всех этих лет.

Но не обняля брата, не подошла к нему. Оглядела довольно просторную палату клиники, в которую по приказу Андрея его перевели. Осталась стоять вместе с женихом, и даже подарок, я вручила маме, а не брату, который просто с удивлением взирал на незнакомцев. Наконец, понять, что мне придется смириться с ролью незнакомки для него. Что ж увы, такова была цена его спасения. Мне до сих пор не верилось, что все позади. Брат здоров, хоть и сильно похудел, даже с расстояния я тут же оценила впалые щеки и синяки под глазами. Зато мама была счастлива. Бесконечно благодарила, но то и дело вытирала слезы. Ей тоже не верилось, что все хорошо. Андрей даже предложил моей матери работу и сказал, что если возникнут проблемы обращаться за помощью к нему. Как будто он чувствовал ответственным за произошедшее с моей семьей.

Потом мы вышли из палаты. Мне так хотелось вернуться к ним, и все рассказать, но я одернула себя, напомнив, что, главное, уже сделано.

– Ты собираешься как-то начать афишировать свою деятельность? – задала я ему вопрос, который за последние сутки набил ему оскомину.

– А ты что собираешься делать? – поинтересовался он, заставив меня удивиться.

– А что я могу? Какая-то "моделька"? – Я уже давно была лишена каких-то иллюзий.

– Поговорить, например, с модельерами и кутюрье? Ты ведь тоже можешь что-то делать.

Все как-то завертелось и закружилось. Влияние на модельеров Лера имела или кто-то почувствовал свою выгоду. Лишняя реклама и пиар ведь никому не еще не мешали? Впрочем, были те, кто помогал искренне, организовывая благотворительные показы и аукционы.

Я решила внести свою лепту и заодно подать пример, и распродала часть вещей Леры, привезенные из-за границы, в большей части вечерние платья. Моему примеру, последовали еще несколько моделей и известных актрис.

Благотворительность вкупе с работой моделью выматывали до предела. Иногда я не могла вспомнить, даже когда в последни раз ела. Даже Аня ругалась и говорила, что здесь анорексиков не держат. Дошло до того, что у меня закружилась голова на одной из съемок, и сердобольный фотограф дал мне шоколадку и попросил свою помощницу сделать мне чаю. Немало сил нервов и времени отнимало и судебный процесс в отношении Эдуарда, который хотел все выставить совсем в другом свете, будто я по наущению Андрея сама попросилась поехать к нему домой, что никакого похищения не было. Пришлось потратить море усилий, чтобы найти Анджелу и заставить ее давать показания. Увы, других доказательств не было, запись произошедшего Зачинский стер, а сотрудники ресторана хранили полное молчание. Но как выяснилось позднее, я не была единственной жертвой Эдуарда, пострадали еще несколько девушек, и не всем как мне повезло оказаться спасенной. некоторые были попросту закопаны на заднем дворе. Этот" нелюдь" даже не старался избавлять от тел, настолько чувствовал себя безнаказанным. Андрей был рядом со мной каждое судебное заседание, боясь на мгновение оставить одну. Даже то, что он приставил ко мне охрану, его не успокаивало.

Но, главное, было другое, мы вместе с Андреем занимались одним делом, вместе помогали детям. И одно это стоило той колоссальной усталости, которой я испытывала последнее время. Журналисты нас даже прозвали «сердобольной парочкой», и яро интересовались подобной причиной изменения Андрея. Некоторые шептались, что как только у нас появятся дети наши благотворительные порывы тут же выветрятся. И все с предвкушением ждали нашу свадьбу. Ждала ли я ее сама? Не знаю. Я знала одно, мне с ним хорошо. И я хотела с ним быть.

Сразу вспомнилось, как однажды вечером, лежа в постели, он признался мне, что думал, что мы расстанемся. И лишь только после аварии он смог по-настоящему меня узнать. А значит, случилось, то чего я могла меньше всего ожидать. Андрей влюбился в меня. Казалось бы, чего еще нужно для счастья? Интересная работа, любимый мужчина, знание, что в семье все хорошо?! Безумная любовь, которую я никогда не разрушу, сказав правду. Слишком хотела быть с ним, слишком была уверена, что мы будем счастливы.

Но однажды придя домой, я обнаружила на столе записку, сделанную цветными карандашами и написанную детским почерком:

Замуж лучше не ходить.

Как и «да «не говорить

А иначе будет боль

Лучше будет он не твой.

Меня всю как будто током ударило. А записку уже покрывали языки пламени. И вскоре она превратилась в пепел. Я смотрела на него, словно сейчас это мои мечты и чувства обратились в этот пепел. Этого не могло быть не могло. Андрей же хороший, правда, хороший. Что, вообще, это могло значит?

На автомате выпила воды, чтобы хоть как-то успокоиться. Все будет хорошо, все будет хорошо. Главное, ведь не говорить да? Да и Андрей мне попросту замуж не предложит, Лера была вечной невестой, чем я лучше? Все будет хорошо.

Наступил день показа у Пьетро, где мне было суждено примерить и продефилировать в платье невесты. Модельер все-таки не стал выпускать полноценную коллекцию свадебных платьев. Образ невесты достался только мне, остальных же нарядили в вечерние платья. Девушки немного нервничали, иначе как можно было объяснить их молчание? Я всех их знала, сегодня Пьетро выбрал моделей только из нашего агентства. Никто даже не пошутил на тему, что я "вечная невеста". Даже Ева не воспопльзоалась подобным шансом и держала рот на замке, и обычно болтливая Жанна тоже на удивление помалкивала.

Со мной возились дольше всех, сегодня не было никаких одинаковых образов, как объяснил визажист, сегодня я должна была сиять, как никогда, затмевая всех. Лишь когда мы садились в лимузин, я искренне позавидовала коротким платьям девушек. Мне было очень неудобно садиться в пышном великолепии с длинным шлейфом, которое сотворил модельер. Как, вообще, невесты в таком целый день ходят, при этом сохраняя радостную улыбку? Корсет больше напоминал пыточную машину. К чему, вообще, лимузин? Зачем, эта вся помпезность? Гораздо удобнее девушек было рассадить по разным машинам. Почему мы готовились не непосредственно на месте показа, как обычно, принято? Неужели гримерок нет? Но также можно помять вещи. И что за необходимость делать показ на незнакомом подиуме?

Это нервировало. Но еще больше я стала переживать, когда девушек высадили раньше меня. И я осталась с Пьетро одна. Уже подумала, что вновь угодила в какую-то ловушку, как он сказал мне выходить. Почему-то мы с ним заходили именно с чернового хода. Пара лестничных пролетов, усланных красной ковровой дорожкой, и Пьетро остановился у одной огромной двери, где нас ждала парень, очевидно, его помощник.

– Да, прибыла, – ответил он кому-то по наушнику.

Пьетро еще раз расправил платье, улыбнулся и произнес:

– Будь счастлива. А теперь плыви моя лебедь.

И они вдвоем открыли мне дверь в зал с не открыли двери. Я успела сделать несколько шагов вперед, когда как услышала Марш. Марш Мендельсона. А в конце огромного зала увидела Андрея в смокинге, явно ожидавшего меня. И море, целое море гостей. На секунду я хотела рвануть обратно. Но Пьетро с помощником уже закрыли двери за мной. Сердце бешено билось, я не верила в происходящее, в это невозможно было поверить. Я невеста, мы сейчас женимся, но как? Как Андрей это провернул?

На меня смотрели все, а значит, назад уже не повернуть. Оставалось только идти вперед, под прицелом многочисленных взглядов. И думать, как это, вообще, вышло?

Я шла по красной ковровой дорожке, словно по подиуму, словно это был очередной показ. Уверенная походка, лицо, не выражающее настоящих эмоций, и той паники внутри. Заметила девочек, с которыми ехала. Они радостно махали мне и улыбались. Лишь у Евы был кислый вид, словно она проглотила лимон. Девчонки все знали с самого начала, и молчали. Предательницы. В правом ряду в середине обнаружила Аню. А в одном из первых рядов я увидела белокурую макушку, явно принадлежащую Лериной маме.

Наконец, я встала возле Андрея, который самодовольно улыбался мне и протянул букет белых роз. Ну куда уж без букета невесты?

– Довольна? – тихо спросил он.

– Как? – тихо произнесла я.

– Тсссс, не время, – сказал он, поворачиваясь к работнице загса, которая уже начала произносить торжественную речь. Я не вслушивалась в ее слова. Все еще не могла поверить в происходящее.

Лишь после того, как Андрей сказал «да», я пришла в себя.

Регистратор уже обратилась ко мне:

– Согласны ли вы… – начала она говорить она.

А у меня перед глазами встала та дурацкая записка, и собственный голос, произнёсший:

Замуж лучше не ходить.

Как и "да" не говорить.

– Так, вы согласны? – женщина дважды повторила свой вопрос.

Андрей смотрел на меня. На его лице было удивление, которое готово было перейти уже в любую другую эмоцию. Улыбка окончательно стерлась с его лица, вместо нее в глазах был страх и замешательство. Казалось, весь зал замер в ожидании моего ответа. А мне хотелось разрыдаться. Слишком хорошо я понимала, что наши отношения не выдержат слово "нет". После этого я его навсегда потеряю. Будь что будет, и я решилась.

Зал взорвался внеплановыми аплодисментами, а Андрей выдохнул. Дальше все прошло по типичному для свадеб сценарию, поцелуи, первый танец, фотосессия и ресторан. Мама Леры, плачущая от счастья. Аня, рассказавшая, как именно Андрей это организовал. Да уж, кому-то нужно лучше хранить свой паспорт. А то так не до свадьбы, а до рабства могла дойти. Все это время я думала, как мои собственные родители хотели побывать на моей свадьбе.

Теперь мне нужно было привыкать к новой жизни с новой фамилией, но единственное о чем я думала безумно уставшая от этого безумного дня, не совершила ли я ошибку?

Моя жизнь действительно изменилась. После свадьбы я переехала к Андрею, в его дом. Собственно, Андрей не спрашивал о переезде, просто сказал собирать вещи. А ведь я ни разу у него не была, и даже не думала, насколько это несравнимо с Лериной жилплощадью, с нашим маленьким уютным гнездышком. Дом был огромен, Андрей выделил мне целый этаж под свои нужды. Но выбивало из колеи меня другое, у Андрея были слуги: домработницы, повар, и даже садовник. Кроме того, лично для меня он решил нанять фитнес-тренера и водителя. Последнее немного расстраивало. Я все же надеялась, что он и дальше будет забирать меня с работы. Но как Андрей пояснил, он просто не хочет, чтобы я садилась за руль. Эх мой муж и не догадывался, что в отличие от настоящей Леры, я не умею водить машину.

Жизнь и правду стала похожа на сказку о Золушке, где Андрей оказался моим прекрасным принцем, готовым исполнить любое мое желание. Память о дурацкой записке почти выветрилась. Слишком хотелось мне наслаждаться каждым мгновением. Даже то что я не слишком понравилась матери Андрея меня несколько не расстраивало, не мне с ней жить. Новоявленная свекровь всерьез советовала сыну всерьез подумать о своем поспешном решении. Но Андрей не желал этого слушать. Через несколько недель женщина все-таки смирилась, сказав, что надеется в скором времени на внуков.

Несмотря на свой переезд, я так и не решилась продавать квартиру. Отшучивалась, что жилье может вполне пригодиться нашим с ним детям. Тема детей, как выяснилось его тоже волновала. А значит, не так долго мне осталось работать моделью. С другой стороны, можно задуматься о своей мечте и наконец-то пойти учиться на врача. Но вначале придется хорошенько покорпеть над книжками, нужно было все-таки освежить память.

После очередной фотосессии, я решила заглянуть на свое прошлое жилье, захватить некоторые вещи. Несмотря на состоятельность мужа, мне еще было не по себе о возможности тратить безумные суммы на одежду. Даже когда мы отправлялись за новым платьем, и я никак не могла выбрать, Андрей не подсказывал, он просто покупал все. Подобная расточительность меня поражала. Хотя, как позднее я поняла, это было проявление заботы, Андрей заботился как мог, и не хотел, чтобы я в чем-то испытывала недостаток. Часто баловал вкусняшками и запрещёнными Аней продуктами. Порою я расценивала как диверсию с его стороны, всячески пытался удивлять, мы могли внезапно сорваться в какую-нибудь поездку или ресторан. Хотя мне просто было хорошо рядом с ним, просто быть вместе, валяться на кровати или просто смотреть телевизор сидя на диване, для меня это было гораздо лучше, чем посещения, каких-то тусовок. Иногда в моменты всего прочего я задумывалась, о том что могло быть, о том, что должно было быть. О том, что сейчас должна была лежать в земле, а не наслаждаться жизнью, но кто-то свыше решил иначе. Кто-то, кто дал мне возможность спасти брата. Кто-то, кто решил наказать моего убийцу, отняв у нее жизнь взамен.

Увлекшись размышлениями, я не заметила, как наткнулась на маленькую девочку, которая растерянно стояла на дороге. В глаза тут же бросились ярко-рыжие волосы. Майка с шортами едва держались на щуплом детском тельце, и на вид были достаточно затасканными, что даже у меня, бо́льшую часть жизни прожившую в бедности, сердце сжалось от жалости. Да, и малышка была очень худенькой, даже для своего возраста.

– Эй, девочка, уйди с дороги, – сказала я.

И ребенок послушно подошел ко мне.

– Ты меня не помнишь? – тихо произнесла девчушка. Слишком тихо. Быть может, она попросту потерялась? Или была одной из тех, кому мы помогли?

– Нет, – честно призналась я. – Где твои родители?

На вид девчушке было лет шесть. Не самый подходящий возраст для одиноких прогулок в наши неспокойные времена.

– А ты ведь звала меня, – сказала она. В ее голосе не было ни грамма детскости.

Я лишь изумленно приподняла брови:

– Звала?

Но ребенок продолжал настаивать на своем.

– Ты звала меня, там когда умирала, лежа на холодном асфальте, с переломанными костями. Тебе было больно, ты помнишь? – На секунду у меня слегка подкосились ноги, а во рту возник соленый привкус. Но девочка не обращала внимания на это. Она продолжала говорить, заставляя меня вспоминать. Перед глазами возникла та самая ночь. Яркий свет фонарей, хруст собственных костей и адская всепоглощающая боль, когда даже не было сил вздохнуть. Меня всю начало колотить.

.-Вспомнила? – ласково поинтересовалась малышка. – Тебя так гложила обида. Человек, сбивший тебя даже не остановился на какое-нибудь мгновение, попросту решился скрыться из виду. Ты понимала, что ты была лишь пылинкой в его жизни. И т чертовски не хотела умирать. И тогда пришла я и забрала твою боль, более того, я дала тебе новую жизнь и наказала виновную.

– Кто ты? – сказала я, чувствуя дикое оцепенение, словно бы не могу пошевелиться, будто бы меня сдерживали неведомые путы.

– А какая тебе разница? – произнес некто в обличии ребенка. – Разве не главное то, что я справедлива? – потом на секунду задумалась. – Впрочем, называй меня Лина.

Лина. Сокращение от Ангелины, вспомнила я. Вот только интуиция подсказывала, что создание передо мной от ангела очень далеко.

– Что тебе от меня нужно? – выдавила я из себя, чувствуя панику. Наверно, я должна была испытывать благодарность, именно она дала мне второй шанс, но страх который я испытывала был гораздо сильнее.

Губы Лины тут же расплылись в улыбке, явно показывая, что я угадала.

– Принять меня в свою семью, удочерить, забрать из приюта.

Я удивленно хлопала глазами. Слишком не складывалось у меня ее поведение с подобной просьбой. Неужели передо мной ребенок?

– А что если я откажусь?

– Ты хороший человек, столько делала для других. Я даже пыталась тебе помогать. Пусть ты и не всегда слушала. Предупреждение об Эдуарде ты пропустила.

Так, эти записки побрасывала она?

– Но за жизнь нужна платить, – равнодушно пожала плечами она. – Если не хочешь… – на мгновение я испытала жуткую боль, и внезапно обнаружила, тело Леры валяющее на тротуаре. Через секунды морок оставил меня, и все вернулось на круги своя.

– Если не хочешь, то вернешься, обратно, туда, где лолдна быть. И твое тело займет другая. – равнодушно сказала Лина. – Рассказать тоже не получиться.

– Адрес детского дома. Приедешь завтра не позднее двенадцати часов дня. Опоздаешь, – умрешь, расскажешь кому-то умрешь, – сказал демон и протянул мне листик бумаги. Развернулась и ушла, оставив меня одну, с листочком в руках. Вот только в этот раз записка не собиралась сгорать в руке.

Глава 12

Я не помнила дорогу домой, в памяти не отложилось, как машина неслась по извилистым улочкам, все мои мысли заняты были тем, чтобы придумать, выход из ситуации. Нельзя запускать это существо в дом. Нельзя. Лина вызывала у меня панику, жуткое отторжение, хотя бы тем, что в любой момент могла сделать со мной что угодно. Вот только что делать? Что делать, чтобы при этом не умереть? С демона станется подселить в освободившее тело другую душу, а Андрей даже разницы не заметит. Андрей, с ним-то и было связано. Записки демона были подсказками. Первая значительно помогла мне, второй я ослушалась, знать бы чем это грозить? И что, в конце концов, делать? И лучше решать это не одной.

Поскольку рассказать было нельзя, я решила написать. Вот только как я оторвала ручку от листа, все написанное исчезло, бумага оказалась девственно-чистой, будто бы ничего и не было, тоже самое случилось и с сообщением на телефон. Похоже, хитроумный демон и это предусмотрел. Оставалось только радоваться, что он не убил меня за подобную попытку, и я все еще дышу.

Чем дольше шло время, тем больше я понимала, что у меня нет выхода. В любом случае Лина получит желаемое. А я хотя бы знаю, что от нее ожидать. Оставалось только поговорить с мужем. Боюсь, это будет не самый простой разговор.

Андрей, как я и предполагала, среагировал отрицательно:

– Лер, я понимаю, помогать детям это хорошо, но тащить кого-то в свой дом?! Я на своих детей рассчитывал. И не уверен, что способен полюбить чужого ребенка, – ответил он, даже не зная, что этим самым подписывает мне смертный приговор.

Прости, любимый, я этого делать тоже не хочу, но у меня нет другого выхода, мне так и хотелось сказать, но я сдержалась.

– Оформим опеку? Просто дадим шанс девочке на лучшую жизнь? Никаких особых прав, если ты об этом переживаешь. Я вполне могу вырастить из нее модель.

Такая красноречивая ложь. Сколько же раз, я лгала тебе, любимый? Но почему сейчас я чествую себя хуже всего. Я ведь знаю, что ты сдашься, Андрей, я знаю тебя, и так не хочу тебя терять. И умирать милый я тоже не хочу. Прости, но это единственный выход. Я должна понять чего она хочет, и найти способ ее остановить.

– Ты хоть представляешь, что такое воспитывать ребенка? Придется отменить планы на медовый месяц. Да и тебе придется ограничить зарубежные поездки. Ты же не собираешься брать ребенка под опеку, чтобы сдать его няне?!

– Я согласна.

Он сдался, пусть и надеялся, что это только лишь моя блажь. Прости, любимый, быть может, все было бы иначе, если б я нашла в себе силы признаться раньше, но сейчас у меня никакой возможности все тебе объяснить.

Главное, Андрей согласился посмотреть девочку, интуиция мне подсказывала, что завершится все-таки дело, как того хочет демон, стоит нам просто туда прийти.

А на следующий день мы отправились в детский дом. Только от его вида, я почувствовала себя не по себе. И дело было тут не в приближающейся встрече. Высокий, похожий на решетку забор беспросветно серые стены самого учреждения вызвали у меня ассоциации с тюрьмой. У этого места была особой энергетика, ведь оно было домом для брошеных детей. Нас встретил лично директор. Который, к слову, немало удивился нашей паре, как что мы пришли именно за определенным ребенком и не хотим смотреть всех.

Но когда я назвала имя, она немного помрачнела и набрала по телефону воспитателя.

Женщина отвела меня в сторонку. Она почему-то не хотела говорить при моем муже.

– Вы наверно, на улице с ней познакомились, – сказала она, констатируя факт, наверно, это был не первый побег Лины, с ее то способностями. – Я надеюсь у вас серьёзные намерения?

– Серьезнее не бывает, – мрачно сказала я, смотря на часы. Было уже полдвенадцатого. Надеюсь, воспитатель с подопечной не слишком задержатся. Не хотелось бы так глупо умереть.

– Она немного замкнутая, – продолжила директриса. Похоже, она знала про каждого ребенка. – Все-таки у нее родителей убили на ее глазах. Она единственная выжила тогда, спрятавшись в шкафу. Два дня сидела, пока соседи не нашли.

Я с ужасом смотрела на нее, пытаясь понять, про одного и того же ребенка мы разговариваем. Неужели такое могло произойти? Неужели Лина действительно ребенок?

Вскоре появилась и воспитательница, Лидия Васильевна, как представила ее начальница, держащая за руку Лину.

– Ты будешь моей мамой? – сказала она, с удивительной надеждой смотря на меня. Даже Андрей умилился подобной реакции.

– Да, если получится, – сказала я как будто у меня был выбор. Слишком хорошо я помнила нашу первую встречу, чтобы испытывать чувства подобные тем, какие испытывал Андрей.

Малышка тут же крепко обняла меня, как будто и вовсе не собиралась отпускать.

– Когда мы оформим все бумаги, – едва пискнула я

– С документами думаю, проблем не будет. Я отправлю к вам моего юриста. Мы ведь скоро можем забрать девочку? – сказал мой муж директрисе.

– Да, как пройдете всю процедуру, – улыбнулась она

– В любом случае нам нужно еще все приготовить дома для девочки, – задумчиво произнес он.

Через неделю малышка переехала к нам. С этого все и понеслось.

Я никак не могла понять, кто же она. Кто это, демон или ребенок или нечто большее? Лина же на мои вопросы отвечать отказывалась. Однажды нас пригласили в церковь на крещение сына друга Андрея, того самого, что помогал в моем спасении из дома Эдуарда. Не пойти туда было бы оскорблением, но что же делать с Линой? Вряд ли демоны могут зайти в церковь

К моему удивлению, сама девочка согласилась пойти, сказав, что ей интересно будет взглянуть. Более того, она спокойна прошла в храм, и даже когда ей случайно брызнули в лицо святой водой ничего не произошло. Что, в свою очередь, заставило меня вновь задуматься, кто же она такая.

Она вела себя так. как будто была обычным ребенком, но вскоре странности начали проявляться. Все началось с того, что к нам заехал друг Андрея, Константин. Не смог пройти мимо нашего нового члена семьи, еще бы у друга появилась дочь, пусть и приемная. А на следующий день, он погиб в автокатастрофе. Все твердили о том, что он не справился с управлением. Но я была уверена в иной причине, она жила в моем доме, ела за моим столом, и по утрам я заплетала ей косички, а вечерами читала сказки. Вот только чем ей он досадил? Я никак не могла это понять?!

А потом Лина отправилась в школу, но и там случилась трагедия, погиб физрук младших классов, как раз тот, кто вел у нее уроки. Я была вне себя от ужаса, ибо я знала, кто причастен к этому. Казалось, ужас и смерть идут за этим ребенком. Но истинный ужас ждал меня дальше. Погибший оказался детоубийцей и педофилом. Сотрудники полиции даже видео нашли с его участием. Стало по-настоящему жутко когда я поняла, что этот человек работал с детьми, более того, дети ему доверяли.

А через несколько дней вскрылась и другая правда. Андрей позвонил мне, когда я гуляла в саду. Любимый сообщил мне, что его замечательный друг Костя тоже не был чист на руку, и как он в шоке от поступка друга, отравившего собственного отца. Я слушала вполуха, потому что, наконец, была уверена в том, что творила девочка, которую я взяла под свою опеку.

Каждая Линина жертва была в чем-либо виновата, и она наказывала его. Она сама сказала, что справедлива, и я должна была догадаться, какова ее справедливость. Лера, ведь тоже была виновна, и она ее убила.

Кто-то бы сказал, что это должно бы меня успокоить, что ребенок, проживающий под моей крышей, обладающий такой сверхъестественной силой, занят лишь наведением справедливости, но это не внушало мне никакого успокоения. Потому что я жила с человеком, который тоже совершил не самый правильный поступок в жизни. Человек, который скрыл все следы причастности Леры.

Вроде бы не самое страшное преступление, правда? Вот только неизвестно, что мог посчитать ребенок, наделенной по какой-то ошибке судьбы такими возможностями?

В голове тут же всплыли слова:

Замуж лучше не ходить.

Как и "да" не говорить

А иначе будет боль

Лучше будет он не твой.

Это не было обещанием чего-то плохого и ужасного. Она просто предупреждала, что собирается убить моего мужа. Она имела в виду душевную боль. Хотя в данный момент я чувствовала, что меня как будто физически режут на части. Что же делать?

Я тут же пулей метнулась в дом, на входе чуть не сбив нашу домработницу, которая едва в ужасе успела отпрянуть. Впрочем, сейчас было не все равно. Потому что, возможно, сейчас в это самое время Лина уже планирует убить человека, которого я люблю. Я должна остановить ее любой ценой.

Запыхавшись, я добралась до ее комнаты и открыла дверь.

Она сидела за столом и рисовала, немного нахмурившись. Сейчас она была как, никогда похоже на маленького ребенка, сосредоточенно выводящего буквы и завитушки.

– Привет, мамочка, – поздоровалась она, но мне не было дела до ее обычных игр. Они уже кончились.

– Андрея ты тоже убьёшь? – крикнула я.

Она на мгновение выразительно посмотрела на меня.

– Да, – сказала она, как само разумеющееся. – Он тоже виновен, как и все они.

Так легко судить с высоты своих детских лет. Так легко делить мир на черное и белое. Она выносила приговор, не задумываясь, в ней не было и тени сожаления. Ребенок, передо мной был ребенок, уверенный в своей правоте, и мстящий всему миру за смерть близких.

– В чем? – спросила я, отчаянно понимая, мне ее не убедить. Для нее виновны все. – Он защищал свою девушку.

– Он совершил преступление и должен понести наказание.

Лина как я и думала была непреклонна. Оставался единственный выход, самый отчаянный из всех.

– Забирай мою жизнь, только Андрея не трогай. Ты сама говорила, что только одна достойная плата за жизнь только жизнь.

Она на секунду замешкалась, будто что-то вывело ее из колеи, будто что-то рухнуло в ее стройной системе ценностей.

– Ты же его ненавидела за это, – сказала она.

– Я его люблю, – грустно сказала я.

Андрей должен жить, он столько всего хорошего сделал и столько еще может сделать. А мое место, увы, там, где я должна быть, в могиле. Я, итак, жила дольше положенного срока. Это была взятая взаймы, жизнь, чужая, никогда не принадлежащая мне. Но по крайней мере, так я испытала счастье и узнала, что такое любовь. И все равно мне было жалко покидать этот мир. Интересно поймет ли Андрей разницу, когда мое место займет другая? Будет он ли ее любить также как меня? Или все же почувствует правду?

– Хорошо, я принимаю твою жертву, – сказал демон и протянул руку.

В ответ я протянула свою. Напоследок вспомнила вкус губ Андрея, звучание его голоса. Может быть, все это было не зря?

На мгновение все как будто успела погаснуть, а потом я очутилась в до боли знакомом коридоре.

Каким-то неведомым образом, я вновь оказалась в коридоре больницы. С удивлением обнаружила Павла Олеговича, занятого разговором с Андреем. Кажется, все это уже было. Неужели это тот самый день? День моей смерти.

– Еще раз подобное повторится… – произнес тот человек, которого я любила низким хриплым голосом. Когда-то подобные слова меня напугали, сейчас же я жадно ловила каждое слово, даже несмотря на то, что знала разговор наперед.

– Что вы, что вы… – запинался мой начальник.

– Тебя даже по частям не соберут, – перебил Андрей.

– Сделаю в лучшем виде, – продолжил раскланиваться заведующий отделения.

– Уж, проследите, – ответил Андрей и тут же уперся взглядом в меня.

В прошлый раз именно на этом моменте, я и убежала, вот только сейчас я застыла на месте не в силах отвести взгляд. Такой родной, и любимый. Сейчас я отчетливо понимала, что все уже кончено. Такой как он, никогда не будет вместо такой как я.

– Я думаю, эта медсестра, знает куда больше, чем вы. Девушка, как вас зовут?

Алена, – произнесла я, чувствуя, как от волнения стало сложно дышать.

– Алена, чего на самом деле не хватает вашему отделению?

Начальник внимательно смотрел на меня предостерегающим взглядом.

– Не хватает некоторых лекарств, и аппаратуры, – Я отлично понимала, что из-за своего ответа я точно попрощаюсь с работой. Вид Павла Олеговича об этом однозначно намекал.

– Много ли детей на очереди на трасплантацию?

– Десять, – тихо произнесла я. – Среди них мой брат. кн иг о ед . нет

Андрей понимающе кивнул, будто бы отмечая у себя какой-то пункт. На мгновение бросил взгляд на Павла Олеговича, который пожал плечами.

– Вы сможете мне составить список того, чего конкретно не хватает? А также предоставить список тех, кому здесь помочь не смогут?

Я послушно кивнула, чувствуя, как мой начальник покраснел от злости.

– И начальника вы не боитесь, – заметил Андрей, мягко улыбнувшись такой до боли знакомой улыбкой. Он все-таки понимал, последствия, сказанного мною. – Вас должность моего помощника по медицинским вопросам устроит?

– Что? – это единственно, что я смогла вымолвить, настолько растерялась. Я никогда не знала Андрея с деловой стороны, собственно как он находил своих работников тоже.

– Не переживайте, зарплата гораздо больше, чем здесь. Предлагаю сегодня вечером это обсудить за ужином.

Я лишь рассеянно хлопала ресницами. Я, конечно, привыкла, что Андрей всегда брал быка за рога, но даже я не думала, что это настолько было в его привычке. И кажется, меня пригласили на ужин? Пусть даже и обсудить работу. Впрочем, уже это огромный подарок судьбы. Мы опять вместе будем работать. И у меня появится вновь возможность вылечить Ваню. Но теперь в этот раз я буду вместе с братом и своей семьей.

– Что ж я вас жду, сказал Андрей. – Сейчас только с вашим руководством решим вопрос вашего увольнения.

Словно пьяная, я побрела в сестринскую, чтобы переодеться. Мне прямо не верилось в происходящее. Сняв халат и повесив его в шкаф, я обнаружила на столике записку.